Хозяин сада

  Мы пришли в гости. Мы – это сельские ребята и девчата, уже не очень маленькие, но еще и не очень большие, от восьми до двенадцати лет. Позвал нас к себе дедушка Петя. Как он говорит, позвал на дегустацию первого майского меда. Это уже традиция у нас такая – каждый год он нас зовет, а мы приходим. Вот и сейчас облепили деревянный стол в его саду и лакомимся. Ох, и вкусное это дело, дегустация майского меда, такая вкуснятина, за уши не оттащишь. Лакомимся, значит, а в саду все деревья белые, белые, что невесты в своем наряде. Вокруг гул стоит пчелиный. Мы сидим, а они, знай себе, снуют, работают, мед готовят. Совсем и нестрашные пчелы у него, а добрые, как и сам хозяин сада и пасеки. От он рядом сидит, на нас с улыбкой смотрит и радуется.
   - Много, - говорит, - мальцы, в этом году мои труженицы медку собрали. Не смотрите, что сами маленькие, они трудолюбивые. А самое главное - знают, кому медок готовят, потому и сбор хорош. Вот вас угощу. Потом, эту вот флягу, отвезу в детский дом, пусть сиротиночки посластят, им и так доля горькая досталась. Многие ведь сироты при живых родителях. Вот оно дело, какое.
   А вот эту флягу в сельский детский сад отвезу. Малышам медок полезен. Мне то старому не до сладостей уже.
   Потом одарю медом соседей, да знакомых. Знамо дело, трем своим сыновьям малость отвезу, пусть внучат моих, сорванцов, побалуют.
   От того мне и радостно сегодня на душе, что дело, пусть и не большое, но доброе, сделано. Опять же, с пользой для людей сделано. Разве может быть, что приятней это сознавать? Вы, конечно, еще малы, вряд ли это чувствуете. Но верю, чуть подрастете, ума разума поднаберетесь, сами поймете, какая эта радость, людям хоть малую толику добра сделать. Точно знаю, поймете, и сами добро творить будете. А если все, ну хоть по малой толике добра в мир принесут, какая благодать будет, живи, да радуйся. Жалко токмо, что это еще видно нескоро будет. Но будет, точно вам говорю, будет.
   Да ладно, поживете, сами увидите. Давайте-ка, я вам лучше расскажу, как решил сад, вот этот красавец, вырастить. Нехитрая это история, но правдивая.
   Сейчас то, вот видите, май по земле шагает. Цветут деревца, принарядились. Видите, как белизной то полыхают, любо-дорого смотреть. Вот и тогда, третий ужо год война с фашистами была. Весна подоспела. И война тому не помеха, зацвели сады. Конечно, может не так красиво, как мой сад, но зацвели. Деревья то, они по своим законам живут, им все равно война, ни война. Пришло время цвести, цветут. Пришло время плодам созреть, они и зреют. Это дело такое, ничто их остановить не может. Вот и в ту весну, пришла им пора, и зацвели деревья. А мы, мы в окопах стылых по грудь в воде сидим. Знамо дело, война окаянная.
   И хоть посуровел при этом рассказе лицом дедушка Петя, но по всему было видно приятно ему вспоминать ту далекую весну. Себя двадцатилетним, товарищей своих, деревья те цветущие.
   - Я сапером в ту пору был, - продолжил он свой рассказ. – Ночью мины перед нашими окопами с товарищем ставим.
   И вот, не поверите, прямо посредине между нашими и фашистскими окопами сад яблоневый уцелел. Ну не сад, а так несколько яблонь, может с десяток, может более. Цветут они, голубушки, яблоньки. Днем на них глянешь, дом вспоминаешь. Хоть чуть, чуть, но теплее на душе.
   Вот значит, ставим ночью мины с товарищем. И тут слышу, звук какой-то недалеко, непривычный звук. Прислушался. Батюшки, аж сердце захолонуло. Стук топора. Ужас, какой! Фашисты сад вырубают! Чем он им помешал, не ведаю. Да и то понятно, фашисты. От них разве добра дождешься, от изуверов.
   Ну, и не стерпели мы с напарником такого варварства. Мины уже на тот момент все поставили, вот и решились, значит, на это дело. Подползли к саду, видим, их двое, супостатов. Один рубит без устали, рубит, да покряхтывает. А другой спиной к нам сидит, умаялся видать. Вот мы их и скрутили.
   Правда, потом командир наш шибко ругался за самовольство. А опосля перед строем благодарность нам объявил за двух пленных. Ну, это что….
   Утром то сад наш, глядим, живой, цветет. Вот какая штука. А чуть погодя и фашистов мы дальше погнали. И вот, когда через этот сад проходил, так и показалось, что говорят мне слова благодарности те деревья за спасение. Да нет, не показалось. Взаправду так и шепнули: «Спасибо, солдат». Ей богу не вру. Они, тож вестимо, живые, яблоньки.
   Правда, недолго я потом воевал. Так вышло, поранило меня шибко. Долго по госпиталям бока отлеживал.
   А когда подлечился, уж на фронт не попал. Домой, значит, в деревню вернулся. А деревни то нет. В войну все дома порушили. Вот здесь моя мама и жила, землянку выкопала и с братишками моими в ней ютилась. Погрустил я, знамо малость, да грустью то, да слезами горю то, не поможешь. Опять же, тот сад, спасенный, часто мне снился. Вот и начал по округе саженцы яблонь собирать. Сажал, поливал, ухаживал, разговаривал с ними. Многим яблонькам имена друзей погибших присвоил.
   Были те селяне, кто посмеивался: «Эк чудак, дома нет, а он сад разводит». Молчал я, да дело делал.
   Прошло время, сад вырастил. Он, какой красавец. Дом отстроил. Женился, знамо дело. В любви и согласии, вот уж, сколько лет, с моей Тамарой живем. Сынов с ней троих справных вырастили. Внуками они нас порадовали.
   Вот и думаю, а не было бы того сада, в войну спасенного, да этого опосля взращенного, оно еще и неизвестно бы, как жизнь моя повернулась. А так вот, считаю, жизнь удалась. Богатый я на любовь, детей, внуков, уважение людей. И другого богатства мне не надо. Пошто оно мне? Мне и того хватит, что есть. Счастливый я человек.
 
   Тяжело опершись о стол, дед Петя встал со скамейки.
   - Да вы кушайте, мальцы. А то заговорил я вас, угощайтесь. Мне же пора справляться.
   И он пошел, скрипя протезом, твердо ступая по земле. Счастливый человек, хозяин сада, родной земли, хозяин жизни. Мы рады тому, что у нас в деревне живут такие люди. Есть, у кого учиться, правильно жить.