Суверенный Лепрозорий

Глава 1
Никто из ниоткуда.

Казалось он жил уже здесь целую вечность. Проходил по этим улицам. Дышал этим воздухом. Он потерял счет времени, дни шли один за другим. Не принося ничего,абсолютно ничего. Может оттого, что он уже ничего не ждал, не стремился ни к чему ? Но как ни странно, именно это его и устраивало. Тихое, незаметное прозябание. Никто толком не мог сказать когда он здесь поселился. Он как будто был здесь всегда, но замечать его стали лишь недавно.Никто не знал, кем он был в той, прошлой жизни. До того, как стал тенью. У всех есть прошлое. Кто-то его скрывает, кто-то наоборот - выставляет напоказ, в зависимости кем ты был и чем занимался в своем прошлом. Но оно есть. С ним же все было не так. Он просто был. Был здесь и сейчас. Он мог быть так же где угодно. И нигде никому не пришло бы в голову узнавать его прошлое. Как то так само собой получалось, что окружающие сразу принимали его в свое окружение, но при этом немедленно задвигали его подальше на антресоли своего внимания. Это его устраивало. Избавляло его врать о себе. Ни слова о себе - казалось это был его девиз в общении с соседями. Да и общением это можно было назвать с натяжкой. Избитые фразы: "здрасте" и "до свидания" сопровождаемые вымученной улыбкой. Вот в принципе и все, чем он одаривал соседей, которые в свою очередь платили ему тем же. Нет, вы не подумайте он не бежал от них, не ходил по ночам неизвестно куда. Может если бы  это было так, то могло хотя бы служить оправданием его нелюдимости. Но нет, он периодически, как и все, выносил мусор, видели его и с пакетами из магазина, из ЖЭКа к нему приходили. Но он решительно не имел никаких распорядков. Бывало пропадал неизвестно куда. И никто толком не мог сказать сколько его не было, неделю, две а может полгода ?

При взгляде на на него в упор или мимолетно, было ощущение, что твой взгляд пойман и прикован его серыми с металлическим отливом глазами. Становилось как то неуютно и вопрошавший взглядом всегда отводил свой взор первым. Беглому взгляду незнакомого человека совершенно не за что было на нем зацепиться. Роста среднего, сухопар но не худ, седые волосы ежиком, прямой нос, в общем ничего необычного с виду. Казалось он мог мгновенно затеряться даже в самой небольшой группе людей, что собственно и соответствовало действительности. Никто из ниоткуда. Люди как то сразу забыли его имя, но постепенно, со временем, как то исподволь (хотя повода он для этого не давал никакого) за ним закрепилась прозвище "полковник". Наверно соседям было так удобнее, хотя седины никак не гармонировали с его ежиком, а поджарое тело со званием полковника.
Но к этому быстро привыкли. Как привыкли к его причудам, но причудам простительным, таким как занятие спортом (что в принципе не плохо). Но не тогда, когда из подъезда на тебя выходит поджарый седовласый юноша с глазами, видевшими казалось саму Вечность. Обыватель повстречавшись с ним вот так, с ходу был потом весь день не в своей тарелке. Он заглянул туда, куда не хотел и не думал заглядывать. Но так вышло. Случаи эти были крайне редки. Казалось подъезд пустел под действием некоей Силы на неопределенный промежуток времени. Он проходил по заплеванным лестничным маршам, и Сила вновь вдыхала жизнь и оживление в эти пестрые от мата стены.

Временами его можно было увидеть в дорогом элегантном костюме, не понятно по какому поводу им одетым. Любая одежда сидела на нем как влитая. Наверное он мог стать фотомоделью, если б не его глаза... Хотя кто знает ? Быть может когда то его взгляд был иным и мог выражать простые человеческие чувства ? Можно было наблюдать (опять же случайно), как он подъезжал на машине к подъезду, в котором жил. Машина останавливалась, открывалась дверца, он выходил с пассажирского места на переднем сиденье, после чего машина исчезала с глаз за ней наблюдавших. И все, кто случайно смотрел на эту сцену, могли ручаться, что это было не такси. Не было той лихой суеты вождения присущей таксистам, для которых, как известно время - деньги. Да и в голове не укладывалось, чтоб человек тАк мог выходить из такси. Это скорее всего был личный, хорошо вышколенный шофер, на личном автомобиле, если б автомобили эти не менялись до неприличия часто. Неизменным же оставалась манера вождения. И только по ней можно было догадаться, что это были не случайные машины. Не было случайных машин, как не было и случайных людей в его жизни. Да и самих случайностей, если разобраться, то же не было в его жизни.

В общем ничего толком определенного о нем сказать никто не мог. У всех лишь вертелось слово "странный" - вот это пожалуй о нем сказать можно было с уверенностью. Ну правда не странно ли в выходную летнюю жару, когда нормальные люди сидят где-нибудь в теньке и пьют холодное пиво, выбегать на пробежки ? Не странно ли отказаться, когда тебе предлагают выпить ? А уж когда он ответил отказом на просьбу дать несколько монет "на поправку здоровья" одному из своих соседей... Тут уж он вообще перестал существовать для них как человек. Он никогда не делал ничего случайно, даже в мелочах. И если не дал деньги, значит так было надо, ему надо. А деньги как таковые - дело десятое. Кого то они волнуют (и их у него постоянно не хватает), кого то они не волнуют (их у него просто нет и никогда не было). У него же они просто были. Но сколько их было никто не знал. Наверное он мог жить в частном доме, и тогда вообще никто бы его не видел, даже случайно. Если вдуматься что он забыл в этом хрущевском муравейнике ? Личная прихоть - не более того.

Что еще отдаляло его соседей от общения с ним, так это то, что хватало короткого промежутка времени, что бы у любого из них сложилось стойкое убеждение: "он знает обо мне все !". Разум говорил, что этого не может быть, что нельзя узнать человека за каких-нибудь 15 минут общения с ним. Но где-то в глубине самих себя, люди чувствовали, что так оно и есть. А кому охота общаться с человеком, который читает вас как открытую книгу ? Вся куча комплексов, сидящих в каждом из них, мгновенно восставала против этого и, как результат, сразу записывала его в недруги или во враги. Но он на это не обращал никакого внимания. А зачем ? Ну прибавил себе человек еще один комплекс, взвалил его на себя и на подкашивающихся ногах потащил его по жизни дальше. Какое ему до этого всего дело ? Вот-вот, никакого.

Но временами любопытство того или иного соседа по подъезду пересиливало и как бы случайно, он встречался с Полковником. Успев лишь задать дежурный вопрос или сказать заранее заготовленную фразу, вопрошавший под взглядом Полковника впадал в ступор. И спустя время он или она так и не смогут объяснить себе, что же заставило их замолчать и чувствовать себя кроликом перед удавом ? Вспоминать такое не хочется. Память большинства людей избирательна (для их же блага)... Но такое происходило только с теми, кто шел удовлетворить свое любопытство. В обычных житейских ситуациях ничего подобного не было. Он мог и коляску молодой мамаше помочь выкатить из подъезда, перекинуться проходя мимо (хоть крайне редко) парой фраз с местными дворянами - бытовыми алкоголиками, постоянно тусующимися на лавках возле подъезда. Да и почтальоны и работники ЖЭКа никогда не впадали в подобный ступор при встрече с ним. 

Глава 2
Прошлое.

"Полковник ! Судя по вашему внешнему виду, вы направляетесь в дешевый мотель, чтобы застрелиться из именного пистолета !" - сказал ему с улыбкой молодой капитан. Он еще ничего не знал. Неужели это было со мной ? Зачем память освежила именно эту ехидную фразу ? У него почти получалось жить не вспоминая. Но полностью забыть прошлое не в силах никто, и оно периодически возвращалось к нему, врезаясь в действительность яркими вспышками. Вот так и сегодня. День, начавшийся как обычно, осветили вспышка памяти прошлого...
В тот день полковник был зол на себя, он потерял человека из своей команды. По опыту зная, что в лучшем случае увидит лишь труп. Но не так страшно было прямое убийство (как бы это цинично не звучало), как попытка перевербовки конкурирующими конторами. Там в ход идет все. Сначала, как правило, с "кандидатом" беседуют опытные психологи, прощупывая и ища его слабые места, дальше инъекции "сыворотки правды" с коктейлем из наркотиков и психотропов. У каждой конторы, свои рецепты, но суть одна - расколоть человека, узнать все, что знает он сам по интересующему объекту, вывернуть его наизнанку, и сломать его психологически. Если это удавалось, то кандидат был перевербован. Прошло пока лишь пару дней, но счет шел на часы - полковник это знал. Он с командой перерыли весь Саланг, опросили массу лиц, своих резидентов в первую очередь. Тщетно, никто ничего не видел и не слышал...
Специфика работы полковника и его коллег по цеху такова, что многое, если не все ты носишь в себе, годами, связанный подпиской о не разглашении, чаще же просто этикой и заботой о тех не многих близких, что имеешь. О их рассудке и моральных устоях. Ты не можешь им соврать и сказать правду тоже не можешь. Ты не можешь надеть парадный мундир, а по прошествии нескольких лет уже не хочешь. Что ты им скажешь ? Ранняя седина, глубокие морщины на лице, как шрамы от всего пережитого. Глаза видевшие многое, пугают рядового обывателя, отбивая желание знакомства или помощи. Смотреть же на мир по другому ты уже не можешь, ты видел его изнанку...
Полковник лишь железным усилием воли остановил свои эмоции: злость, обиду, постепенно перераставшие ярость и гнев. Тогда появлялся Дубль, и это было смертельно опасно для окружающих. Но все это не поможет найти Лиса. Нужна была ясная голова для смещения точки восприятия мира. В этом состоянии сознания полковник не найдет ответы на свои вопросы. Он это знал. Сдвинув свое восприятие, он оказался в уже привычном ему состоянии. Ясность внимания была невероятной. Он без промедления отчетливо представил себе Лиса, в момент их последней встречи. Остальное он при всем желании не смог бы описать. Он сел за руль дежурного джипа, направляясь в сторону Саланга. Объехал его по окраинам, выехав на какой то пустырь. Заглушив двигатель он уверенно пошел в надвигающиеся сумерки. Он знал, что Лис там. Он нашел его лежащим на земле, жизнь стремительно покидала его. И даже он будучи магом ничего не мог с этим поделать. Полковник присел рядом, приподняв в руке голову Лиса, он смотрел на него, они молча прощались. Словесная мишура лишает смерть ее величия, опошляя ее суть. Полковник это знал, потому молчал, у Лиса же не было сил даже шептать. Следов побоев или ран на нем не было, но Лис угасал. Полковник попытался увидеть, но не смог. Они стерли ему память, тем самым стерев возможный след, ведущий к ним. Лис ушел в Вечность с открытыми глазами, голову которого Полковник бережно держал обеими руками. Смерть была его верной спутницей. Она и сейчас стояла рядом, наблюдая как маг и воин передает близкого друга ей навсегда. Аккуратно уложив его тело рядом с собой и пристегнув его ремнем безопасности, полковник вернулся в рабочий поселок...   

Африка, лето, государство богатое нефтью с карликовым деспотом во главе. Зачем им нефть ? Пусть живут в каменном веке ! Сказал дядя Сэм и ввел туда войска. Все бы прошло по много раз отработанному сценарию, но вышла неувязка. А точнее конфликт интересов. Буквально за пару лет до этого Россия вложила не малые средства в разработку и освоение перспективного месторождения нефти. Прибыль обещала быть фантастической и очень быстрой. Уже разведанных запасов было на многие миллиарды долларов, и это при крайне низкой себестоимости добычи ! Довольные дяди в Кремле потирали руки, а их коллеги из нефтяных компаний, выигравших "открытый" тэндэр на разработку и освоение нефтяного месторождения, вовсю стучали по клавишам калькуляторов. Пересчитывая одно и то же в сотый раз, с диким восторгом, веря и не веря в это одновременно.

Редкая удача, это понимали в Кремле, и поэтому дали отмашку - денег не жалеть! Строим быстро и качественно. Мы здесь надолго, говорил им только что подписанный контракт на аренду земельного участка под месторождение. 25 лет - срок не малый. Сто раз все окупится. И завертелось. Специалисты по вахте. Нефтяники, геодезисты, геологоразведчики, бурильщики, крановщики, экскаваторщики - кого только не понаехало. Стахановскими темпами закипела работа. Когда тАк платят, работают даже лентяи. А лентяев там не было, были лучшие в своем деле. И без семей и детей. Казарменный быт. Никакого алкоголя и выходных. На Родине отдохнешь, благо будет на что. Кому не нравилось - отправляли назад, предварительно заставив расписаться в куче бланков.

Но как же такой объект и без охраны ? Ввести войска на территорию суверенного государства без причины не позволяли нормы международного права. Выход был найден. Простой и логичный. Есть у нас служба, а точнее министерство по чрезвычайным ситуациям. Это и было прикрытие. Причем не плохое. Ребята из команды полковника по одному были вызваны в кабинет к министру. Недолгая беседа, росписи на бланках (некоторые из них пустые) - никого здесь не смущали. С полковником же беседовал сам министр. Долго и основательно. Подчеркивая раз за разом важность возлагаемой на него Родиной задачей. А задача действительно была не из простых. По прибытии на место, формально вспомогательный персонал для разработки месторождения, должен как можно скорее обзавестись своей резидентурой, оградить объект от нездорового интереса разведок других государств, обеспечить скрытность и секретность реально выполняемых работ и еще много-много чего. И за все отвечает он. С места в карьер. Не в первой. В первой было то, что на устранение кого-либо в данном задании ему не требовалось ни у кого спрашивать разрешения. Даже ставить в известность можно было задним числом. С него спрашивали результат, а результатом его работы была выполненная согласно графика работа по освоению всего месторождения. Не больше, не меньше. И у кого бы что шло не так, спрашивали у него почему ? Он должен был все знать. Знать даже то, что незнакомые ему люди годами хранили  глубоко в тайниках своей души. Если он чего то и мог не знать, то должен был знать где искать.

Городишко Саланг в паре десятков километров от поселка с рабочими его месторождения. Душный, грязный и вонючий. проходя по улицам поначалу удивляешься: как тут живут люди ? Грязная детвора, как тараканы разбегаются у вас из под ног по улицам и дворам. Кривые улочки из глиняных мазанок на окраине городка, ближе к центру становятся каменными домами в один, очень редко в два этажа. Большой базар, размещавшийся на недостроенном стадионе был сердцем этого городишки. Место деловых встреч, торговли, сплетен и еще бог знает чего. Всех тайн не знали даже те, кто всю жизнь здесь прожил. Причудливая смесь Кавказа, Азии и Ближнего Востока, разбавленная дикостью Африки. Здесь вы могли получить в толчее клинок в печень и умирая, так и не догадаться за что? Здесь вас могли пригласить на чашку чая или кальян, в закрытую от посторонних глаз чай-хану и вывезти вас из нее бездыханного в мешке вперемешку с каким-нибудь хламом в кузове древней машины. И никто и никогда не узнает кем, за что ? На все вопросы базар ответит своим вечным разноголосым гомоном голосов, смесью запахов и ароматов, толчеей тел и маскарадом лиц.

"Все знает лишь Аллах !" и "одному Аллаху известно !" - были любимыми ответами местных туземцев на любые вопросы пришельцев. Именно так дословно можно было перевести то, как они называли всех иностранцев. Никому не делая исключений. Ведь даже им было ясно, что с приходом пришельцев росла угроза войны. Никто и никогда не приходил к ним за всю историю, чтобы сделать их жизнь лучше. Просто в средние века все было честнее, загоняли в трюм корабля прикладами мушкетов - и вот ты уже раб. Никто этого и не скрывал. Сейчас методы стали изощреннее, но суть от этого не изменилась. С повсеместным внедрением машинного производства во всех отраслях промышленности, надобность в рабах отпала. Возникла другая потребность - полезные ископаемые и прежде всего нефть. Там, где она была, а сильного государства не было, приходила американская военная машина  и забирала все почти даром, называя это внедрением демократии в незрелые головы туземцев и заботой о правах человека.   

Туземцы если и не знали этого всего, то о многом догадывались и поэтому довольно презрительно относились к пришельцам. Хотя благосклонность их легко покупалась долларами. Они были в ходу здесь, ибо местной валютой можно было только подтереться - такова была ее реальная стоимость и покупательская способность. Проценты по инфляции никто не считал, как и не знали самого этого слова. Вообще много не знали, но видели свою дикость и отсталость - ибо стало с чем сравнивать. Пришельцев же с каждым годом становилось все больше и зависть туземцев росла. Может быть поэтому, чтобы заработать несколько зеленых бумажек они не гнушались ничем ? К вам мог подойти ребенок и пырнуть вас ножом ! Дико для вас, но им надо жить. А пришельцев от этого не убавится.

Рабочий поселок. Именно сюда после смены идут все вахтовики. Здесь они живут в сборных домиках с душем и кондиционером, рассчитанном на четверых человек. Но с увеличением фронта работ и масштабов строительства, подселения стали обычным делом. В некоторых домиках численность живших в нем была превышена вдвое. Земляк тянулся к земляку. Кто-то с кем-то пересекался на других стройках-шабашках. Как и везде в больших коллективах, были склоки, ругань, выяснение отношений. Но до чего-то серьезного дело не доходило. Каждый дорожил своим местом. А начальство не разбиралось и отправляло домой и правых и виноватых. Их место быстро занимали другие. Об этом все знали и на территории поселка был относительный порядок. Да и работа скучать не давала. Тут из вас выжимали все и даже больше. Те, кто не имел опыта работы в подобных шабашках на результат, с концом рабочей смены просто валился с ног, едва доходя до своей койки в поселке. У кого же такой опыт был, те в свободное от работы время, слонялись по поселку либо ехали в Саланг. Причем необходимость самой поездки отсутствовала, так как все необходимое для жизни в поселок привозилось и недостатка в чем-либо (оговоренным контрактом) рабочие не испытывали. Но не многие могли удержаться от соблазна узнать жизнь чужого государства изнутри. Ну а где как не в Саланге это можно сделать лучше всего ? Ощутить весь колорит, отведать непонятных блюд на рынке, зайти в чай-хану - выкурить кальян. А зная пару фраз на родном языке туземцев можно было за пять минут разжиться практически любым наркотиком. Ну и продажная любовь так же была доступна, но как в большинстве мусульманских государств она просто не выставлялась на показ, но не более того. В общем было чем заняться в свободное от работы время. Вот и ехали в Саланг, кто к знакомой проститутке, кто за дозой наркотика - и каждый получал свое. Но бывали и исключения. Так время от времени на работу не выходил кто-нибудь из любителей гостить в Саланге. И хорошо если его находили (пускай даже мертвым), а зачастую человек просто пропадал. И все разводили руками. Местная "полиция" представляла собой жалкое зрелище и только кретин мог надеяться на ее помощь. Туземцы услугами полиции пользовались мало а пришельцы вроде как формально вообще не имели права находиться за территорией городка (был такой пункт в контракте, по которому работодатель не нес никакой ответственности за происшедшее с работником вне территории городка). И всем было удобно. Работодателю оставалось заработанное работником, полиция хранила строгий нейтралитет и не во что не вмешивалась, а самого работника к тому времени уже изрядно обглоданного местной дичью нельзя было опознать. Никаких официальных дипломатических отношений Россия с туземным государством не имела. И не было тут ни посольств ни консульств соответственно. А все вопросы по пропаже людей приходилось решать полковнику и его людям. 

Глава 3
Тени из прошлого.

Но вспышка памяти прошла через некоторое время. Они всегда проходили, оставляя его наедине с пустотой. Он остановил свой внутренний диалог давно, эту постоянную мыслемешалку и словоговорилку внутри каждого из нас. Ему это удалось, казалось без особого усилия с его стороны. Просто как будто выключил тумблер - и нудный бубнеж внутреннего радио замолк навсегда. Он стал полновластным хозяином своих внутренних чертогов. Да и сам разум мог быть им послан вон, и на долгие дни перед ним была закрыта дверь. Как он не старался, не стучал в дверь, приводя аргументы, что без него ему не выжить - все было тщетно. Принятые решения никогда не подлежали отмене. Он мог позволить себе мандраж до, но не после принятия решения. Разум это знал и за бурным натиском в стену непонимания, следовала апатия и долгое ожидание, когда дверь откроется и его позовут. Но он был не один в отсутствии разума, с ним были его тайные советники: Звериное Чутье, Душа и его энергетический Дубль, последнего он ласково называл Другой и союзник Сильвио.
И вот когда собиралась эта пятерка, они могли решить что угодно, могли найти выход из любого положения, могли свернуть горы. Но только в особо экстренных случаях данный кворум был действительно необходим. В большинстве же случаев, достаточно было послать Другого, он все выполнял в лучшем виде. Они долго вчетвером ржали до упаду, вспоминая последнюю проделку Другого. Все было из за женщины, точнее из за ее кавалера, без пяти минут считавшего ее своей невестой. Кавалер же имел чувство собственной важности размером с небоскреб и жалкую энергетическую ауру. Карикатура на человека, а вот поди ж ты - нравилась им одна женщина. В таких случаях полковник никогда не гнался за еще одной зарубкой на своем сердце, он предоставлял право выбирать самой даме. И она выбрала, не его, а карикатуру. Карикатура же, чтоб отомстить и насладиться местью, выбрал ресторан, в котором по какому то только им известному поводу, отдыхали в тот  вечер полковник и его люди. Пился дорогой коньяк, летели сальные шутки - гуляют слуги государевы. И в самый разгар веселья она зашла под руку с карикатурой. Сев через столик от них, кавалер чересчур рьяно принялся лобзать свою пассию, а она уж очень натурально млела и таяла у него в руках...В общем полковник позволил себе искорку гнева, всего одну, но ее хватило, что бы Другой вышел из него. Невидимый простым человеческим глазом, его присутствие ощущалось лишь как некий холодок непонятно откуда взявшийся и оцепенение вдруг сковывающее вас. Но к пьяным и влюбленным это не относилось. Оторвавшись от своей возлюбленной чтобы перевести дух и пойти выкурить сигарету, кавалер получил мощнейший пинок по заднице от Другого. Бокал со звоном разбился выпав из рук ухажера, сигарета как приклеенная висела на отвисшей губе. Вокруг него в радиусе пяти метров не было никого !!! Он это понимал, как понимал (точнее ощущал своей задницей), что кто то пару секунд назад отвесил ему очень качественный пендель. Оглянувшись на полковника, он увидел на его лице ухмылку. В общем вечер был скомкан и ни о какой мести речи уже не шло. Спешно расплатившись по счету, парочка удалилась. Карикатура же еще долго вслух возмущался произошедшим с ним в баре, хотя и понимал, что претензии то конкретно предъявлять некому. Но осадок остался, да еще какой...

Слуги государевы отмечали только им одним известное событие. Коньяк лился в бокалы все бОльшими и бОльшими порциями, но никто из присутствующих не пьянел. Это была скорее традиция, отметить известное им одним событие своим тесным кругом. Вот и сегодня был повод, да не один а целых два. День рождения одного из них и присвоение внеочередного воинского звания другому. По такому случаю и полагалось вдвойне. Полковник никогда не засиживался до конца и зачастую уходил по-английски. Наутро же всех ждала планерка с вводным инструктажем предстоящей командировки в Банановую Республику.

Инструктаж своих людей полковник всегда проводил сам. Вызывая из приемной одного за другим, через минуту, за которую он здоровался с человеком глядя ему в глаза и одновременно, как бы не в значай, приобнимая и похлопывая его по спине второй рукой. Точка сборки инструктируемого была смещена. Внимание на деталях (коих была масса) и ясность инструктируемых была поистине феноменальна. Собрав их вместе в своем кабинете полковник обрушивал лавину информации, даты, цифры, географические названия мест с координатной и временной привязкой. Пошаговый алгоритм действий для большинства возможных ситуаций. Все это подсознание членов команды впитывало как промокашка, не оставляя на их лицах ни эмоций, ни тени сомнения в самой возможности осуществления подобного. Полковник всегда инструктировал безапелляционным тоном, тоном не допускающим даже саму мысль о не возможности выполнения задачи. Если ставить под сомнения выполнение чего либо - выполнено оно не будет. Полковник это знал. И не важно, была ли эта пустячная просьба или основательный детальный инструктаж. После планерки полковник намеренно не выводил свою команду из состояния повышенного осознания еще какое то время. Раз за разом увеличивая этот промежуток времени. Цель была научить их в экстремальных ситуациях самим смещать свою точку сборки в нужное положение (путем запоминания тех внутренних ощущений, которые они испытывали) и удерживать там ее необходимое количество времени. Это может спасти жизнь, выполнить поставленную задачу да и просто выжить в такой ситуации, когда простой человек обречен.

Положений точки сборки человека огромное количество, даже в пределах нашей реальности и физические возможности человеческого тела также разнообразны. От ватного состояния комы, когда не можешь пошевелить даже мизинцем, до поистине фантастических на первый взгляд. Прыжки с третьего этажа, стрельба по движущимся мишеням, рукопашный бой с любым противником, вождение любого летательного и движущего автотранспорта, не имея в обычной жизни даже навыков их вождения. С боевым искусствами было проще и сложнее одновременно. Достаточно было владеть любым видом единоборства посредственно, в обычной жизни, тогда как сдвинув точку сборки в необходимое положение, человеку не было равных в том, чем он владел. Сложность состояла в том, что физическая сила, как и сила удара возрастала неимоверно и не умея ее контролировать не редки были случаи убийств при рядовых на первый взгляд задержаниях. Все это под грифом сов.секретно и знали об этом единицы из вышестоящего начальства и сам полковник, как организатор и вдохновитель новых методов подготовки профессионалов экстра-класса. Первые горячие точки на территории СССР были поистине благом для отработки всех навыков и доведения их до автоматизма. И сколько там было трупов с противной стороны - никто не считал. Раз за разом выполняя все более и более сложные задачи, работая инкогнито в основном и лишь в особых случаях - в тесном сотрудничестве с армейским спецназом ГРУ, спецназом ФСБ или МВД.Так ковалась сталь новой российской Инквизиции.

Грузовой ИЛ 86 - борт МЧС. Полковник с командой привычно расположился между груза, являющегося формальной причиной рейса в Банановую Республику. Лететь долго, резкая смена климата и часовых поясов никого здесь не волновала. Более того, полковник был в прекрасном расположении духа, и его потянуло пофилософствовать, что бывало с ним крайне редко. Предметов монолога (иного вида общения полковник не признавал), за исключением приказов (которые как известно не обсуждаются), послужило замечание Лиса (Лисицына Лехи), о негодном Правительстве и хорошем народе. "Ну эта песня стара как мир" - возразил полковник. Но как быть, когда ссут в подъездах ? Когда мусор кидают из окон, там где живут ? Когда ничего не хотят и не умеют ? Когда злятся и завидуют любому и по любому поводу ? Когда не хотят меняться в лучщую сторону ? Когда даже под дулом пистолета большинство не оторвет жопу от дивана, чтобы начать менять ситуацию ? Какого Правительства они заслуживают ? Могут ли быть они счастливы в принципе ? И в Правительстве ли дело, если даже под угрозой инфаркта ты не можешь не обжираться на ночь и начать бегать трусцой ? А бросить курить ? Начните с себя - от него это слышали не раз. Ставьте конкретную цель, достигнув которую, ставьте следующую. Но тогда надо собрать волю и начать действовать ! А для подавляющего большинства периодическое сетование на жизнь - как удовольствие, получаемое мазохистом от своих страданий. Да они и есть мазохисты, со своими комплексами, ленью, завистью и кучей другого хлама. Но как же ? Возразил Лис. Пенсионеры бедные же ведь ? Лично я нет, хохотнул полковник, хотя формально им являюсь. Он продолжал неумолимо разрушать стереотипы. Большинству из них на жизнь хватает, а иных желаний у них нет. И как они могут иметь средства не определив цели ? У них цель не умереть с голоду, и государство им в этом помогает. Умирают, но не с голоду.
Как всегда цинизм, ницшеанство и никакой заботы о близких - подытожил Лис. Леша, не путай кислое с пресным - возразил полковник. Зачастую надо просто действовать, а не рассуждать. Паралич воли большинства членов общества - вот корень зла. Так же и государство, оно суверенно, то есть независимо, но состоит из больных членов. Оно не может быть здорово по определению. Лепрозорий не то место, где сбываются ваши мечты - с ухмылкой добил полковник. Но он независим от иных медицинских учреждений - таких же суверенных лепрозориев или вовсе сумасшедших домов.

И еще Леша... В волчьей стае надо быть волком чтобы выжить, в стаде баранов надо тоже быть волком, будешь сыт и есть все шансы стать вожаком. Мир враждебен к слабым. Выживает сильнейший - только в этом Дарвин и был прав. С каменного века мало что изменилось, лишь методы стали изощреннее. Если ты слаб, тебя не убивают сразу - это отсрочка на неопределенное время. Если ты не изменишься - ты погибнешь. Многие в стаде не живут, а отбывают срок заключения, и шор на глазах нет - а они ничего не видят, и беруш в ушах нет - а они ничего не слышат. С ними можно делать что угодно, они стадо. Выбор за тобой быть частью стада или нет. Это твой первый внутренний выбор. Остаток полета летели молча...

Глава 4
Прибытие

Посадка прошла "в штатном режиме", как принято говорить, в соседнем с Банановой Республикой государстве. До места назначения еще предстояло ехать МЧСовским караваном КАМАЗов, формально пересекая границу. Лучшего прикрытия, чем оказание гуманитарной помощи найти просто невозможно. И как по заказу, на юге Республики произошло небольшое землетрясение. Тряхнуло чуть-чуть, но наши отреагировали мгновенно, изменив маршрут. В результате чего Полковник с ребятами ехали на задание в открытую (караван показали по всем мировым новостям).

Обыватели зачастую удивляются, какого хрена неграм или арабам столько добра везут при чрезвычайных ситуациях ? Мы что так богаты ? У нас вон в некоторых деревнях в центре России в 21 веке до сих пор газа нет ! Но не путайте кислое с пресным, как любил говаривать Полковник. Во-первых международные обязательства еще никто не отменял (договора о сотрудничестве и взаимопомощи), во вторых, сам факт присутствия наших спасателей и врачей престижу России добавляет, ну и в третьих, под прикрытием такого события (и суеты вокруг него) можно половить и свою рыбку.
Караван ждали, потому на редких блокпостах и границе (по сути таком же блокпосте) даже формально его не досматривали, бегло смотрели сопроводительные документы, улыбаясь пропускали дальше. Прибыли в Саланг с опережением графика. Тут пути Полковника и каравана расходились. Форма МЧС была снята, вышла пройтись по городу группа молодых людей, быстро затерялись в толпе (как учили, до объекта из Саланга каждый добирался самостоятельно). Но глупо было не использовать те пол дня, если так фартит - подумал Полковник. С Саланга и начнем - решил он и растворился в базарной толпе городишки.
Ехали все же не на пустое место, коллеги вели район и с одним из них Полковнику предстояло встретиться.

Душная чайхана, старенький вентилятор лишь гоняет воздух, делая духоту еще невыносимее, горячий зеленый чай, щербет, кальян  - казалось Полковник никуда не спешил. В отдельном "номере" чайханы (огороженном свисающим с потолка до самого пола ковром) полковник позволил себе даже вздремнуть. Дубль же в таких случаях выходил и находился поблизости. Происходило же это зачастую без ведома хозяина. Просто когда он был бодр, то находился как бы в двух местах одновременно (если дубль находился на расстоянии) или твои углы зрения расширялись до кругового обзора (если был с тобой  в одной комнате). При реальной угрозе время начинало течь очень медленно для Полковника, он спокойно и обдуманно принимал решения, прицеливался, ставил блок, наносил удар), но это были его субъективные ощущения. Со стороны это был ураган действия, всегда со 100% (и даже больше) КПД. Дубль был его второй половиной (или даже первой). Несколько чашек крепкого зеленого чая не смогли придать бодрости Полковнику и он терпеливо ждал. Со стороны можно было видеть дремлющего мужчину, то ли пьяного то ли уставшего. И никому бы даже в голову не пришла мысль, что это классическая явка-встреча. Наконец край ковра приоткрылся, пропуская за собой двоих людей. Первый был Мустафа, крупный породистый араб, местный житель, много лет сотрудничавший с еще советскими резидентами. Да он уже и сам был резидент. Мустафа должен был ввести в курс дела, обрисовать картину в целом, одновременно указав на слабые стороны или откровенные провалы. Второй Хаджи Бек, был правой рукой Мустафы. Времени было не так много, перешли сразу к делу. Полковник начал разговор по английски, Мустафа поддержал кивком головы (на случай, если у духанщика вдруг зачешется ухо и он приложит его к ковру), за ним стоял Дубль, а стало быть подслушать разговор никто не мог.

Итог встречи был неутешительным, им мягко говоря были здесь не рады. Дядя Сэм вот-вот намеревался проглотить это государство целиком, со всеми его природными богатствами. И у него это почти получилось. Но тут влезла Россия. Ну не воевать же с ней из-за этого ? Противник был ослаблен до предела, но все еще мог неприятно удивить. Но и отдавать что либо было не в правилах дяди  Сэма, уж коль разинул пасть на что то - обязательно проглотит, это был лишь вопрос времени и денег, коих было в избытке. На случай трапезы очередным государством (Ирак, Афганистан у всех на слуху, но есть еще десятки карликовых образований, мнящих себя независимыми) в виде вазелина для общественности, модно было сегодня нести демократию недоразвитым туземцам, попутно свергая местных царьков, возомнивших давным-давно что они вечны. Но вот хрррум - челюсти сомкнулись на горле жертвы. Инъекция демократии сделана, зачастую со смертельным исходом для пациента.

Выйдя из чайханы полковник поймал попутку чтоб выехать из города (по привычке стараясь отсечь возможный хвост). В этом случае ничего лучше попуток нет. Глядя на убегающее под колеса шоссе и заходящее солнце, всплыло из памяти: сумерки - это трещина между мирами. Как раз сумерки и наступали. Стремительно, как и везде в подобных широтах. Разум анализировал полученную от Мустафы информацию, попутно намечая перечень первоочередных дел по прибытии на объект. Сам же полковник в этом участия не принимал, у них с разумом были свои счеты (подводил он полковника не раз), поэтому спуску он ему не давал. Работал разум, решения же принимал сам полковник. Разум по сути давал развернутую сводку-справку исходя из полученной информации. И все, на этом его роль заканчивалась. Он не был полновластным хозяином в голове (как у прагматиков), но он был (в отличии от романтиков) и работал. Вспышка памяти...прошлое...Мексика. Именно там он стал магом, там он обрел свой Дубль и Союзника.

Глава 5
Дубль

На дворе в СССР эпоха стабильного Брежневского застоя, его же, молодого капитана гос.безопасности прикомандировали к официальной торговой делегации в Мексику. Так сказать глаза и уши государевы. Но секреты в дипломатах и тубусы с чертежами никто мексиканцам не передавал, и передавать не собирался, и капитан явно заскучал. Маршрут поездки тоже не радовал, было некое подобие автобусного турне по адской жаре и духоте, с остановками в крупных городах на пару тройку дней. Главе делегации он вообще был нужен, как собаке пятая нога (опытный работник торгснаба знал, зачем этот молодой человек с ними, поэтому старался держать его на дистанции, ибо один его рапорт, и в лучшем случае накроются медным тазом все его заграничные командировки, а это и суточные в валюте, и "сувениры" на продажу, да и чего греха таить - просто халявный отдых, там, где обычный советский человек не побывает никогда). Капитан видел эту сквозившую неприязнь главы делегации, и понимал ее природу. Знал он и масштаб своих полномочий, и все их маленькие тайны (этих барыг с торговым стажем в десятки лет). На откровенную неприязнь он отвечал ухмылкой, очень неприятной и действующей на оппонента двояко (в зависимости от того, мог ли он побороть свои эмоции), или неприязнь прятали под маской положенной учтивости или она перла и вылезала наружу все больше и больше. В последнем случае главу делегации могли срочно вызвать обратно в Москву или по приезду он получал волчий билет на все свои будущие загранпоездки. Стать невыездным для высокопоставленного сотрудника торгснаба - смерти подобно. Поэтому терпели, дарили дорогие подарки, просто платили - делали все, чтобы око государево тоже осталось довольно поездкой.
Очень скоро все это капитану надоело, и он решил оставшиеся недели до отлета в Москву потратить на себя. Сославшись на дела, формально уведомил главу делегации о своем отсутствии до конца командировки, чем вызвал его несказанную радость. Он ему даже улыбнулся - первый раз за всю командировку.

Его интересовала Мексика иного плана. Пирамиды, шаманы, галлюциногены, сдвиги сознания, места силы, ацтеки, жившие на этой территории много тысяч лет назад - вот примерное направление его интересов. Для этого одевшись как можно проще (местные туземцы справедливо полагали, что с богато одетого иностранца грех не взять две-три цены за оказываемые ими услуги гидов-проводников куда угодно). Обновив на местном рынке свой гардероб, в ближайшей деревеньке расспросил о наличии проводников и цены на их услуги. Цены отличались в несколько раз, в зависимости от того, кого ты нанимал в проводники. Молодые юноши брали меньше, шли быстрее, но многого не знали. Ему нужен был не только проводник, но и гид, желательно сносно говорящий по английски. Нашелся таковой в ближайшей деревне, капитан бегло устроил ему экзамен английского, удостоверившись, что говорят об одном и том же, гид успешно его сдал (сам того, не осознавая). Гида звали Маркус, сухопарый, неопределенных лет, между 30 и 60 годами, как и большинство мужчин в деревнях. Их лица рано покрывают морщины, взгляд становился тяжелее, руки покрывались узлами вен, ладони от физической работы становились заскорузлыми как дубовая кора. Все они смуглые, с волосами черного цвета. Еще удивило капитана то, что толстых мужчин не было вовсе. То ли от местной острой еды, то ли от физической работы, которой в деревнях было предостаточно.

Официальные маршруты туристов его не интересовали, он хотел видеть изнанку того, что не показывают туристам. Вам никогда не расскажут про впавших в кому бедолаг, попробовавших мескалит, вам не покажут 10-12 летних девочек проституток, каждая с целым букетом венерических заболеваний, вас никто не предупредит, что некоторые виды перца европейцу лучше даже не нюхать (не то что употреблять в пищу), вам не расскажут, что от многих лихорадок нет до сих пор нет никакой вакцины (и простой озноб вечером может превратиться за ночь в отек дыхательных путей с летальным исходом), вам никогда и ни за что не скажут, что некоторые места, столь популярные у туристов, стоит обходить стороной, что они просто высасывают из тебя силу. И пробыв там несколько дней ты просто умрешь. Вам ничего этого не расскажут. Но все это капитан и так знал.

На протяжении пути капитан постоянно задавал вопросы о местных и не только брухо (так сами мексиканцы звали шаманов). Его интересовал круг их интересов, места, где их можно встретить. Задавал вопросы и про мескалит, который в слабой концентрации лечит безумие, а в сильной приводит тебя к безумию за одну ночь и на всю оставшуюся жизнь. Задавал вопросы про всю эту мишуру, продающуюся на рынках в виде амулетов, талисманов, ловцов снов и прочей ерунде. Маркус отвечал односложно, не вдаваясь в подробности, которые как раз и интересовали капитана. Брухо был найден через три дня пешего пути в небольшой деревеньке. Щедро расплатившись с Маркусом и отпустив его, капитан остался в деревне. На ломаном испанском сказал, что его сглазили и ему нужны услуги мага. Брухо на месте не оказалось, ушел собирать какие то травы. Когда вернется тоже никто не знал. Ночевал капитан в полуразвалившейся хижине, еду купил у местных жителей, причем настоял, чтобы они взяли деньги (тогда как они хотели угостить его). Брухо появился в деревне в обед следующего дня с небольшим плотным мешком, наполовину заполненным. Их познакомили...

Шамана (он предпочитал слово маг) звали Хортес. Капитан на ломаном испанском объяснил цель своего визита. Хортес все это время стоял с закрытыми глазами и кивал головой, казалось, что он со всем соглашается. Изредка он бросал быстрые взгляды на капитана, каждый раз с другого ракурса. Увиденное поразило его. Перед ним стоял идеально сбалансированный человек, энергетическое тело которого было огромным. Он не страдал болезнями, на нем не было порчи или сглаза, он не жаловался на недуг родственников - в общем ни одна из стандартных причин визита к Хортесу тут не была уместна. Сила привела его к нему, и Хортес должен был дать незнакомцу все что знал и умел сам. Потенциал же капитана был намного более выше. При желании он мог стать великим брухо - Хортес это видел. Не скажи капитан даже ни слова, Хортес знал зачем он пришел. Он искал Силу и ему нужен был проводник. На данном этапе Сила указала Хортесу, что это будет он. Маг не может противиться указаниям Силы, в противном случае он может заболеть или даже умереть. Но в любом случае он станет слабее. Хортес это знал как никто другой. Обучения в привычном европейцу понимании не было. Уже через неделю Капитан уже довольно сносно говорил на испанском. Язык это инструмент для понимания говорил Хортес, без понимания любые действия человека лишь глупость. Не возможно достичь понимания не обладая таким же инструментом как наставник. Хортес же не знал английского (или говорил что не знал).

В лице Капитана Хортес обнаружил уже изрядно подготовленного ученика, схватывающего все налету. Он знал про то, что человек, это в первую очередь энергия, он знал про кокон человека, про Дубль, про Союзника, он чертовски много знал, и именно из за этого в голове капитана царила каша, вместо четкого понимания. Времени у Хортеса было не много поэтому, он начал с теории, задачей которой было превратить кашу из обрывочных знаний в голове капитана в стойкую систему знаний. Разложить все по полочкам, как упавшие с антресолей книги - вот это была задача теории. Далее капитану необходимо было найти Союзника и победить его, приручив его таким образом навсегда. И последнее что должен был уметь Капитан покидая Хортеса, это выводить свой энергетический дубль за пределы физического тела, вплоть до того момента, когда простой смертный не смог бы различить, кто стоит перед ним, Дубль или сам капитан. С теорией разобрались - быстро багаж знаний и образ жизни Капитана помогли это сделать. Союзник же сам в гости не придет и пришлось идти в гости к нему. В природе Союзники обитают в местах силы: в горах, вблизи водоемов, но могут и совершенно в обычных с виду местах. Союзника всегда необходимо позвать, он приходит только на зов.

С минимумом необходимого Хортес и капитан отправились в путь. Сколько дней он займет, не знал никто. Когда отправляешься на поиски Силы вообще глупо что то планировать заранее, поэтому капитан уже мысленно представил себе, как он по приезду в Москву будет писать заявление на увольнение. Заранее смирившись с этим, ему на удивление стало на душе легко, даже хотелось петь. Но он ограничился насвистыванием какой то мелодии. Хортес же шел молча и очень быстро. Он казалось знал точно куда идти. Иногда он останавливался, вглядываясь в окружающие их места, после чего шел дальше. К концу дня капитан изрядно устал, пот лил с него градом, но он только стиснул кулаки и шел за Хортесом. Про союзника он забыл, главное было не отстать. Потеряться же было очень легко, буквально через пару метров кусты смыкались за впереди идущим Хортесом, и можно было только гадать куда он шагнул дальше, дистанция была всего метр. Капитан шел на автомате, расфокусировав зрение, как велел Хортес. Он уже был на грани, не смотря на свою хорошую физическую подготовку. Казалось бы быстрая ходьба налегке, пусть и целый день - что тут такого ? Но силы уходили быстро, очень быстро. Начав думать про свое истощение, капитан на мгновение потерял контакт за впереди идущим Хортесом, но этого хватило, чтобы он отстал. Пытаясь догнать его капитан прибавил шагу, но чувства того, что впереди тебя идет человек уже не было. Он остановился, огляделся вокруг. Была почти кромешная темнота ! Как он мог идти в такой темноте и куда ? Он понял, что потерялся. Ночью, одному в незнакомой местности идти просто опасно. А здесь это было смертельно опасно. К тому же котомка с едой осталась у Хортеса, у капитана же при себе был лишь нож и спички. Пересилив чувство стыда, капитан несколько раз громко позвал Хортеса по имени. Стрекот цикад и отдаленное уханье было ему ответом. Костер он развел без особых проблем, выбрав небольшую прогалину в густом чапарале. Вскоре он уже сидел у костра, клюя носом от усталости. Есть было нечего. Несмотря на усталость он был очень зол на себя. Как он мог отстать от этого мексиканца, который по возрасту годился ему минимум в отцы ? Он, который пробежал массу кроссов с полной выкладкой ? Благодаря злости он постепенно пришол в себя и ему уже не так сильно хотелось спать. Плюнув на все, он стал насвистывать мотив какой то песенки, когда ветви чапараля перед ним раздвинулись и к костру вышел смуглый мексиканец высокого роста и довольно здоровый для этих мест. Он стоял на грани света тьмы и сета, отбрасываемого костром и казалось ждал приглашения. Капитан на испанском поздоровался и жестом пригласил его присоединиться к нему. Незнакомец поблагодарил кивком головы, сев немного в стороне от капитана, он сказал что его зовут Сильвио, что он местный житель. Искал пропавших коз и не заметил как настала ночь, после чего какое то время брел наугад по чапаралю, пока не заметил отблески костра, на который он и пришел. Посетовав на своих коз, Сильвио достал холщовую торбу, из которой выложил лепешку, несколько кусков вяленого мяса и тыквенную флягу с какой то жидкостью. На предложение разделить с ним трапезу капитан не раздумывая согласился. Съев половину лепешки и пару кусков вяленого мяса, капитан запил все это из фляги Сильвио. Вода была кислой на вкус и от нее несло тиной, но жажда пересилила и капитан напился. Сильвио отлучился по малой нужде в чапараль. Глядя на то место где сидел Сильвио капитан увидел нетронутым его половину лепешки и мясо, фляга так же лежала рядом, но вот следов на земле капитан не обнаружил. Он смутно понимал, что, что то не так. Но какая то сила вдруг навалилась на него сзади. Он оказался лицом на земле, руки как будто увязли в чем то и он их не ощущал совсем. Но он понимал, что руки его за спиной, лежит он на животе. Что не давало ему испугаться и наложить в штаны. Он слышал фразу в своей голове: "ты уже никогда не будешь прежним". Она повторялась и повторялась в его голове до тех пор, пока что то не сжало его с такой силой, что даже сквозь отупение он почувствовал дикую боль. Тело кричало от боли, но не могло достучаться до одурманенной головы. Боль смешалась с злобой. Как мог он на все это купиться ? Но поздно. Сила, тянувшая его к земле не могла принадлежать человеку. Его как будто накрыла скала и пошевелиться он не мог. Он слышал как трещат от напряжения его связки, слышал бешеный ритм своего сердца. Он понимал, что еще не много и его просто размажет по земле некая сила. Злость и резкий посыл всего тела...и вот он уже наблюдает картину сверху. Он увидел себя корчащегося от боли и некую темную массу нависшую над ним. Времени для осознания не было, он ринулся сверху и увяз в этой массе, но благодаря этому натиск на его физическое тело ослаб. Он с огромным трудом оторвал это от себя, лежащего на земле. Развернул его, на мгновение оцепенев. Масса имело лицо Сильвио. Да и не масса это была вовсе ! Да это был Сильвио ! Догоревший костер перестал отбрасывать тень, поэтому он и не узнал своего недавнего гостя. Но теперь он видел его ясно, луна отбрасывала свой свет на него. Они вцепились друг в друга. Но этот другой капитан по силе не уступал Сильвио. Они катались и швыряли друг дружку, когда же Сильвио был на нем, капитан начинал слабеть. Поняв это капитан начал бороться с ним разумно. Злость ушла, уступив место холодному расчету. Другой капитан был невероятно силен. Он интуитивно понял, что лежа на Сильвио тот то же слабеет. Взяв его на гильотину - удушающий прием когда шея соперника зажимается рукой, Сильвио упал на спину, капитан навалился на него не ослабляя хватки. Сейчас он хотел лишь смерти Сильвио. Лежа на нем и сдавливая его шею все сильнее и сильнее, капитан недоумевал. почему Сильвио еще шевелится ? В пылу борьбы он забыл, что борется не с человеком, да и само его физическое тело лежало мешком неподалеку. Момент зари капитан определил по уходящим прочь теням, они уходили вслед за ночью, уступая место раннему рассвету. Сильвио издал нечеловеческий вой, капитан на секунду ослабил хватку, но этого хватило, чтобы Сильвио вырвался из-под него и оставляя после себя просеку в чапарале, ломанулся прочь от него.

Капитан понял что победил. Прилив сил был тому подтверждением. Теперь сила Сильвио навсегда принадлежала ему вместе с самим Сильвио. Союзник является к человеку в образе, отвечающей главной сущности человека. Если человек трус, союзник будет просто ужасен и дело может не дойти до схватки а кончится сердечным приступом человека, если человек воин, то союзник является ему в образе человека либо крупного зверя. Побежденный союзник остается добровольным рабом его победившего навсегда... Но увидев себя лежащего ничком капитан испугался. А вдруг союзник убил его физическое тело ? Удар по спине пришелся неожиданно, угол зрения сменился, пришла дикая боль во всем теле. Над ним стоял и улыбался Хортес. Дав пожевать ему каких то листьев и почти силком влив в него несколько глотков воды, капитан провалился в тяжёлый глубокий сон без сновидений...

Глава 6
Молодой Маг

Проснулся он на закате проспав почти двое суток. Все это время Хортес не отходил от него ни на шаг. Пробуждение было болезненным. Капитан с трудом встал на ноги, но Хортес силой заставил его сесть, сказав, что не стоит истощать себя еще больше. Поев мяса с бобами, заранее приготовленные Хортесом, капитан откинулся спиной на небольшой валун. Боль не уходила, но стала не столь навязчивой. Капитан обрушил на Хортеса град вопросов, главный из которых был: "почему ты меня бросил ?!". Сильвио ведь мог меня убить ! Где ты был все это время ?! Хортес же лишь улыбался в ответ, похлопав капитана по плечу он сказал, что ему не о чем беспокоиться. Что все прошло как нельзя лучше. И помимо обретения очень сильного Союзника, капитан познакомился со своим Дублем - энергетическим двойником. Ситуация действительно была смертельной - сказал Хортес. Ты вел себя как разгильдяй и наделал кучу ошибок. Предварительно утомить тебя было моей первой задачей, плюс чувство жажды и голода - все это помогло сдвинуть твою точку сборки. Идя за мной в полной темноте сквозь чапараль ты ни разу не споткнулся и не упал. Твои человеческие органы чувств не принимали в этом никакого участия. Но ты думал, что видишь. Твой разум тут же нашел знакомое определение для нового. Но это не соответствовало реальности. Сидя у костра ты не был готов к встрече с Союзником и то, что он просто не набросился на тебя сзади и не убил - просто чудо, продолжал Хортес. Далее он подошел (а фактически пришел на твой зов, когда ты звал меня) к тебе и назвал свое имя. Чудо произошло второй раз. Многим победившим его союзник так и не называет своего имени. Но весь твой предыдущий образ жизни воина пошел в зачет. Плюс огромное энергетическое тело. Союзник решил с тобой биться по честному, он сказал что он местный житель и заблудился ища своих коз в густом чапарале. Ты был настолько утомлен, а желудок радовался еде, что этот бред ты проглотил не моргнув глазом. Но ни один местный не заблудиться в чапарале и никто из них не пасет тут коз. Союзник видел тебя, он не притронулся к еде, не оставил следов на земле и ушел в кусты, дав тебе время увидеть все это и понять, что ты в смертельной опасности. Ты это все увидел, но понять не смог. Такую фору Союзник не давал никому. Ты ел и пил то что он принес с собой и остался жив - еще одно чудо. К моменту боя твое физическое тело тебя не слушалось и не могло что либо сделать, чтоб спасти тебе жизнь. Но твой Дубль видевший все это в самый критический момент непроизвольно вышел из тебя и одолел Союзника. Но выйти из тела намного легче, чем войти в него. Я помог тебе это сделать, вернув твою точку сборки в человеческое состояние. Дублю пришлось подчиниться, да и опасности для жизни не было уже никакой.

Ты какое то время будешь болеть, сказал Хортес. Окончание болезни, будет началом,твоей новой жизни. Изменения, которые в тебе так стремительно произошли, ты будешь осознавать еще годы спустя. И лишь осознав и увидев, все что с тобой произошло здесь, ты станешь магом. Ты по прежнему должен жить жизнью воина. Но теперь ты можешь вызывать Союзника, ты можешь извлекать свой энергетический Дубль. Но делать это надо крайне осторожно. Для восстановления сил, ты должен самостоятельно найти место силы. Подойдет любое, лишь бы было недалеко от того твоего места жительства. Ты можешь видеть энергетические коконы людей, видеть каким цветом в настоящий момент они окрашены - это значит что какая то эмоция преобладает над остальными или сразу несколько цветов. Подробные инструкции я дал тебе когда твое физическое тело отдыхало после боя с Союзником. Вспомнить эти инструкции - твоя первая задача на пути мага, ключ, которым открываются все дальнейшие двери.
Сказав все это Хортес проводил его до деревушки, где капитан его и встретил. На прощанье Хортес блеснув глазами сказал: "ты баловень Силы, но будь ей предан" - и ушел. Капитан без труда добрался обратно. Спустя три дня капитан обрел свое нормальное состояние. Все это время он лежал в лачуге в необычном для себя состоянии. Часть личной Силы Хортеса еще находилась с ним, поэтому он мог многое вспомнить за прошедшие дни. Но капитан этого не осознавал и лежал на грязной циновке с открытыми глазами бемумца. У него в голове голос Хортеса говорил обрывки фраз. Перед ним стояли картины прошедших дней, сменяя одна другую как слайды. Он просто смотрел на это. Физически он был истощен невероятно. Есть не хотелось совсем. Пил какую то бурду из тыквенной фляги, по настоянию женщины, навещавщей его несколько раз за день. Спустя три дня Сила Хортеса покинула его, видения прекратились. В голове была пугающая пустота. Мыслей не было никаких, его это испугало. Он не знал что делать. Надо было возвращаться в Москву...   

Его торговая делегация улетела в Москву без него, он опоздал на три дня. Вылетел обратно один и мысленно был готов написать рапорт об увольнении. Но все прошло как нельзя более гладко. Да, пришлось исписать не один лист бумаги на объяснительные, да, он получил выговор и не полное служебное соответствие, не поставив в известность о том, что собирался делать и куда собирался ехать. Но зато сейчас это давало ему маневр для изложения своей версии задержки в Мексике (никакого отношения к действительности конечно не имеющей).

Глава 7
Суверенный Лепрозорий

Из Саланга, где группа растворилась и перестала быть группой, где каждый стал сам по себе и сам за себя (попутно выполнив задание, встречу с местными резидентами) до места встречи вернулись все. По прибытии в рабочий поселок - Суверенный Лепрозорий, как его сразу же нарек Полковник, информации у него прибавилось в несколько раз. Дав себе сутки на осмотр местности, анализ ситуации, необходимости первоочередных действий. Полковник был здесь око государево, неформальный начальник, любые просьбы которого были равнозначны приказу и исполнялись мгновенно. Именно так были проинструктированы из Москвы прорабы Суверенного Лепрозория. По прибытии на место через час, Полковник собрал совещание в столовой, наиболее удобно подходившей по мнению Полковника из-за большой площади, высоких потолков, шума вытяжки и грохота посуды, издаваемого поварами. Ставить сюда жучки было глупо, тогда как аналог местного "Красного уголка" подходил для этого идеально. Небольшое помещение, отличная звукоизоляция, стены обитые шпоном то ли дуба, то ли бука, низкие потолки с зеркальными витражами, плюшевые тяжелые шторы, классический гигантский дубовый стол буквой "Т", где во главе сидит босс, а по обе его руки его подчиненные - все в лучших традициях ЦК КПСС. Ну да ладно, обживу эту берлогу позже - решил Полковник. Собрав всех ключевых лиц Суверенного Лепрозория, коих набралось 27 человек. Полковник поздоровался со всеми и представил свою команду - семь человек, включая его самого. Уточнил у каждого его фамилию, имя, должность, закрепляя это рукопожатием смотрел в глаза своему подчиненному (видя там откровенный страх, презрение,  и много чего еще) и тут же в голове всплывал файл на этого товарища, со всем его прошлым, со всеми грехами, в том числе и возможными в будущем. Кратко объяснив всем собравшимся, что он с коллегами будет осуществлять так сказать общее руководство объектом и что все сказанное им здесь строго секретно, с общей для всех целью - сдачи Лепрозория в срок заказчику в лице Кремлевских товарищей. По ходу продолжения совещания полковник вдруг делал паузу называл одну или несколько фамилий присутствующих и говорил, что они могут быть свободны. Названные молча вставали и уходили, прикрыв за собой двери. в столовую. К концу совещания из 27 человек осталось лишь четверо. Попросив встать всех четверых, полковник продолжал монолог о тяжелой ситуации, прохаживаясь между ними и бросая мимолетные взгляды на каждого под разными углами. Он оставил себе энергетических лидеров, обладающих бОльшим потенциалом, нежели их коллеги. Занимаемая ими должность значения не имела. Один его звонок или рапорт шифрограммой в Москву - и нужный человек будет занимать нужную должность и наоборот. 

Второй день пребывания в Лепрозории был отдан осмотру местности, беглому общению со всеми и вникание в детали процесса строительства. Четырех им отобранных человек утвердили на новые должности телефонным звонком на следующий день, после знакомства в столовой. Они стали его глазами и ушами на самом объекте. Всех поразило, насколько велики были полномочия Полковника. О них как бы догадывались, но тут все увидели в воочию. Кабинет свой Полковник использовал по прямому назначению крайне мало. Жучки он решил оставить на месте. Выяснить кто их туда поставил было невозможно, но и снимать было не разумно. Долгие (по меркам Полковника - не более часа) заседания, посвященные исключительно вопросам стройки он проводил именно в нем, причем не во главе стола. Вообще его манера решать вопросы сбивала с толку и озадачивала. Основные вопросы он решал на бегу, по ходу выполнения чего либо другого. Шли дни, но никто не мог изучить (даже если бы захотел) ни распорядка дня Полковника, ни его привычек, ни друзей (коих  он то же не завел). Он иногда мелькал где то вдалеке от самой стройки, но основное время его вообще не было видно на объекте. Одно из правил Полковника - наладить процесс выполнения задачи с минимумом своего непосредственного участия. И это он умел блестяще. Он узнал и решил проблему с нехваткой бетона для заливки фундамента, хотя прораб отвечающий за это ничего не знал и был сильно удивлен той регулярностью, с которой стали приходить миксеры, наверстывая упущенные сроки. Где шло все согласно графика - Полковник не удостаивал своего пристального внимания. Но это мелочи. Основная работа Полковника была вне Объекта, Саланг стал его вторым офисом, причем каждый раз в новом месте. Частые отъезды Полковника были внезапны для всех, но его команду это не смущало. Они работали казалось каждый сам по себе, да так оно в принципе и было, подчиняясь только Полковнику. Каждый их них шестерых в отсутствие Полковника имел его полномочия (на случай, когда ситуация требовала немедленного решения). Это было сказано всем в столовой на прямую, но фраза звучала так: в мое отсутствие любой из вас может обращаться с вопросом к любому из моих людей. Они помогут. Глядя на самого Полковника и его людей обращаться к ним расхотелось всем. Он это видел. Он видел страх, ненависть и гнев (эмоции вообще бесполезные и опасные), если страх может спасти вам жизнь, то ненависть и гнев в экстремальной ситуации могут быть причиной вашей смерти. И лишь у четырех их 27 присутствующих в столовой были другие эмоции, при более пристальном осмотре у них оказались более мощные энергетические тела, они были лидерами по природе, он лишь исправил недочет, расставив их на свои места.

Не сказать что до приезда полковника и его команды в рабочем поселке не было порядка. Был, но с их появлением порядок превратился в казарменный быт. Люди многое могут понять без слов, почувствовать. И глядя на полковника все без исключения понимали - пережует и выплюнет. Хотя в редком личном общении с некоторыми рабочими полковник был подчеркнуто вежлив, но глаза выдавали его. Тревога, страх, реже презрение - вот основные эмоции, которые он вызывал у рабочего персонала. Он это видел, потому общение с рядовыми индейцами сводил к минимуму. Но это были своего рода шедевры. Зная что конкретный индивид, к примеру, начал втихаря прикладываться к спиртному, полковник проходя мимо него куда то спеша (он всегда куда то спешил - таково было общее мнение рабочих), вдруг останавливался с вопросом возле тайного любителя зеленого змия. Требовался ясный четкий ответ. Иного полковник не терпел. Любитель змия сначала терялся, потом нес какую то пургу с перепугу. Полковник же мельком глядя на него вроде как одобрительно кивал. После чего следовал удар под дых, в виде одной реплики или целого абзаца из личной жизни рабочего, причем тех ее темных сторон, которые не указываются ни в каких анкетах и даже после литра водки не рассказываются собутыльнику. Это могло быть что угодно. От убийства кого то в далеком прошлом, до мелкого воровства в магазинах. И когда это говорил человеку полковник, последнему становилось страшно за свою жизнь. После чего как правило следовала его улыбка-усмешка, легкое похлопывание бедолаги по плечу. И фраза: надеюсь у меня не будет с тобой проблем в будущем ? И проблем действительно не было. Работали как черти. Не мудрено в общем, если куратором-прорабом по общему мнению был сам Дьявол. Полковник же действовал стратегически. С подобным контингентом это был единственный правильный способ общения. Кнут и пряник, как в Древнем Риме, только без пряника. Пряником будет (если будет) окончание командировки и твоя заработная плата, переведенная на карточку.

На первом этапе все усилия своей команды полковник направил на выяснение того, "кто чем дышит". Те из рабочих, кто хоть раз были замечены в Саланге, были у него на особом контроле. В ход шло все, слежка, тайный обыск комнаты и личных вещей, прослушивание сотовых телефонов. Многие их завели здесь, неумело пряча их в поселке и чуть ли не в открытую пользуясь ими в Саланге. Это была работенка для ребят полковника. Он же сам подключался, когда ситуация грозила обострением и требовалось решить ее превентивными мерами (причем любыми). Вроде азбука разведки, но именно такие простые методы как банальная слежка, как правило и давали результат. Выводили на новых людей, которые пробивались, и если это были обычные сутенеры, проститутки, наркоторговцы, торговцы оружием - полковник пока не вмешивался. Ситуация была на контроле. Если же выявлялся крот, его пасли с особой любовью и выявляли его агентуру. Крот как правило через определенное время имел мимолетную беседу с полковником, результатом которой был сдвиг его центра восприятия мира (со стороны выглядело как будто полковник похлопал кого то по спине), следствием чего являлось полная неспособность крота к дальнейшей продуктивной работе. Крот становился ручным и сливал своим хозяевам то, что нужно было полковнику. Но не всех можно было "приятельски" похлопать по спине. Особо ретивые коллеги полковника из других конкурирующих контор, бывало натыкались на нож в узком переулке Саланга. Пуля была для особенных клиентов и в особенной ситуации, тех, кто сам не бегал за информацией, кому ее приносили. Кто ее анализировал, отсеивал возможную дезу и отправлял дальше. Таких случаев в нынешней командировке полковника пока еще не было. Умело и дозировано кормить дезой, слабо разбавленной правдой через ручных кротов - на первом этапе работы полковника это устраивало...

Был палящий солнечный день. Банальная слежка его людьми вывела Полковника на очень интересного человека в Саланге. Он должен был убедиться во всем сам. Ему донесли, что видели его до этого пару раз, последний раз - незадолго до исчезновения Лиса. Казалось бы связи никакой, но это только казалось. Полковник изнывал от жары. Нет, он мог терпеть и не такое, но от вынужденного безделья на жаре становилось просто невыносимо. Он позвал Дубля, тот занял его место в этом мире и при необходимости даст сигнал для возвращения в него, сам же Полковник решил немного отлучиться. Из жаркой Африки он перенесся в родные просторы. Он знал те места досконально, поэтому привязки ему не требовалось. Жара сменилась прохладой, по небу побежали тучи, подул сначала легкий, позже более крепкий ветерок.  Вдали гремела гроза. Непонятно откуда то из далека, лаяла собака. Собирался дождь. Эти минуты до дождя были самые прекрасные, он слился со всем, что его окружало, он перестал существовать как человек, он был всем вокруг. С невероятной глубиной он мог почувствовать в эти минуты все. Это и был пресловутый смысл жизни, это и были ответы на все вопросы, именно это состояние позволяло ему быть всем, чем хотелось. Это было как присутствие везде одновременно, это была полнота и необъяснимая радость без причины. Радость, что ты можешь ощущать все это, и все твои вопросы как шелуху смоет надвигающимся дождем. 
Гром по прежнему погромыхивал, раскаты его были где то далеко, сюда доносился лишь отдаленный гул. Лес (а Полковник находился в знакомом с детства лесу) готов был принять благодатный дождь, но его все не было. Прохлада, раскаты грома и щебет птиц – вот один из миллионов вариантов смысла жизни, улыбнулся Полковник.  Казалось это не пройдет никогда, ведь он знал, что не возможно что либо изменить в том месте, куда попадаешь. Но в этот раз Сила сделала ему подарок, это она говорила с ним далекими раскатами грома, внезапной прохладой и не назойливым щебетом птиц – надо было лишь уметь слушать. Слушать Полковник умел как никто другой, когда же говорит Сила, то по коже пробегают мурашки, вроде как озноб, на самом деле верный признак ее присутствия. Тело не дремало, все звериные чувства были обострены до предела, разум же был послан вон – это был не его праздник. Раскаты грома прекратились и собака еще громче залилась лаем ему вослед.  Дождь не приходил, но и жары не было. Прохлада нависла над лесом. Это был подарок, за то, что он посетил одно из своих первых мест  Силы. Он был здесь до неприличия редко, хотя лететь или ехать в обычном понимании ему не было необходимости.  Твое место Силы всегда ждет тебя, тебе там всегда рады, ты будешь наполнен до краев покоем, даже если ты не воин. Если же ты им являешься, тебе откроется много больше – прямое знание станет доступно тебе. И далекие раскаты громы ответят на мучавшие тебя вопросы.
Дождь все же пошел, прибивая сначала пыль и освежая лес. Полковник знал – ему пора возвращаться и капли летнего дождя шептали ему «приходи». Он ушел, и вновь вышло солнце, начавшийся было дождь прекратился, с дуновением ветра растаяло все, но все было как прежде…

Глава 8
Немного философии, еще меньше морали

Очередное желание пофилософствовать настигло Полковника на короткой планерке со своей командой на объекте, или как он его окрестил Суверенном Лепрозории. Планерки проводились от случая к случаю, и никто не знал заранее, когда она будет и что с тебя спросят конкретно. Поэтому когда Полковник начал свой монолог, все присутствующие невольно выдохнули. Во-первых, настроение его было превосходным, во-вторых плохие новости Полковник объявлял сразу. Они были командой, где то даже больше чем семья. При необходимости любой из них отдал бы жизнь за другого. Это было проверено многократно, и лишь высокий профессионализм раз за разом сводил риск потери к минимуму.  Но потери были и третий тост всегда пился стоя, до дна и не чокаясь. Но даже в таком человеческом монолите, как команда Полковника, была поистине глыба, державшая на себе все. Это он сам. Он не мог быть им ровней и не был, он не играл в отца-командира и они ему были благодарны за это. Он максимально очистил отношения со своей командой от всей той не нужной шелухи, учтивости, этикета, морали и прочего балласта. В зачет шло лишь действие, а именно выполнение задачи. В большинстве случаев со 100% КПД и даже больше.
Но в такие редкие моменты как сейчас, Полковник излагал свою философию, свой взгляд на мир. Применительно к его команде, это был запоздалый курс теории, тогда как они много лет уже жили им на практике. Но никто согласия их не спрашивал и они слушали… Так ковалась новая Инквизиция в будущем Великой Империи. Полковник верил в это, иначе зачем это все ? Не раз слышали от него. Амбиции подтверждаются  действием, которое рождает результат.   
Он не питал надежды, что кто то из присутствующих поймет до конца все сказанное, он лишь излагал знание, которое порой казалось чудовищным и первая реакция любого человека была отрицание.  Но они давно прошли эту стадию, жизнь раз за разом доказывала правоту Полковника и его команда видела это. Это были факты, все новые и новые.  Его задачей было перепрошить их восприятие мира, пусть даже видеть они никогда не смогут и истинного знания не коснуться сами, пусть так, но он укажет им путь, что уже не мало. Ведь кого то ведут за руку всю жизнь и он все равно падает в самом конце пути, кому то достаточно указать лишь путь. И именно он дойдет до конца, именно в нем есть стержень, именно таких любит Сила. 
Почему мы не равны ? Начал Полковник, ни по интеллекту, ни по физическим данным, ни по устойчивости психики ? Одни имеют все или почти все, другие ничего – но так распорядилась Природа. Но зачастую Природа не виновата, а виноваты гнилые гены родителей.  И тут возникает иллюзорный термин «уникальность», то есть единственный в своем роде. Адвокаты  от общества скажут мне, что это ничтожество уникально, и я должен этому верить ? Хотя вижу его насквозь ? Оно могло быть уникальным, если все остальные были одарены как боги, но когда таких уникальностей на улице сотни и тысячи, то в чем же их уникальность ? Это атавизм, это брак, это гумус для истории, чему сама история и является подтверждением. Ложь сознательно, год за годом вбивают в детские и позднее не детские головы.  Любой коллектив подавляет волю индивида (если она у него есть изначально), нынешнее общество же не мыслит своего существование без коллективов.  Детский сад, школа, институт, армия, работа, тюрьма, семья – нигде современному человеку не остаться наедине с самим собой. Тот же кто пытается это  сделать – становится изгоем. Человека по сути из родильного дома передают по конвееру дальше и дальше, в него забивают (без его согласия) шаблоны поведения, шаблоны ответных реакций на внешние раздражители жизни. В школе и институте ему забивают голову мусором, называемым в Обществе знанием и если мусор лег в благодатную почву – есть шанс, что одним ученым станет больше. За знанием, следующей ступенью, идет наука, пропуском туда будет ваш диплом и сдача кандидатского минимума. Что же дальше ? Наш юный Мичурин вскоре понимает, что приципиально чего то нового открыть он не в силах, и не только он. Сама наука не имеет ни малейшего представления о том предмете, который она представляет, будь то физика, химия, математика. Да что угодно. И что же делать нашему Мичурину ? Да ничего ! В нынешнем обществе наука, как и звание ученый – это профессия, то есть средство к добыванию денег. Вот и все. И чем больше будет ваш павлиний хвост в виде всяких научных регалий, тем больше у вас денег. Все опошлено и перевернуто с ног на голову.  Запомните, истинные знания не преподаются, нельзя стать мудрецом, отсидев за партой несколько лет. Это же смешно, не правда ли ? Нельзя коснуться знания, даже отблеска его, будучи неполноценным. Так же знание не доступно будет тому, кто уже забил свою голову всяким хламом и свято в него уверовал.  Вообще нынешняя наука сродни религии, в обоих случаях, то что не могут объяснить (а точнее не знают) берут за веру, и вот вам готовая аксиома – положение не требующее доказательств.  Так всем легче и проще.  Ну не знаем мы из скольки измерений состоит пространство. Пусть будет трехмерным ? Да, пусть. Ну не знаем мы как ведет себя время с увеличением скорости. Пусть оно будет замедляться ? Да, пусть. Ну не знаем мы из чего состоит материя, пронизывающая все сущее. Пусть у нас на земле это будет воздух, а в космосе вакуум ? Да, путь.  Слишком много аксиом – вам не кажется ? А ведь истинное знание легко доказать.  Но дальше 2*2=4 дела у них пока не продвинулись, ухмыльнулся Полковник.
Религия (не важно какая) нужна ли она ? В чем ее предназначение ? Тут надо остановиться отдельно. Ибо вымысел, существующий тысячи лет и имеющий сотни миллионов последователей по всему миру должен как быть объяснен ? Не так ли ? Достоверных фактов нет, очевидцев произошедших событий естественно тоже, сами же книги (Библия к примеру) только официально была переиздана несколько десятков раз, и это только за нашу новейшую историю. И каждый раз тексты разнятся от предыдущих. Далее, коль уж пошли по Христианству, Иисус на первом Вселенском Соборе был выбран (а точнее назначен) богом простым большинством голосов – как на партсобрании.  Кто-нибудь вообще читал внимательно Библию ? С красным карандашом в руке, подчеркивая не ясные для себя места и пытаясь найти на них ответ ? Уверяю вас вопросов будет масса. Любая религия требует от вас лишь одного – слепой веры, а там, где слепая Вера, там нет знания. Ибо девочка слепа от рождения и с каждым шагом все дальше и дальше уводит вас от истинного знания. Но небольшая частичка веры внутри, никогда не повредит, сказал епископ монашке. Полковкик стер улыбку с лица и продолжил. Опасайтесь рьяно верующих.  Но проходят столетия, «наука» не стоит на месте, казалось бы почему не развенчать этот гигантский Миф ? Тут мы подошли к основному моменту, любая официальная религия в любой стране работает в связке с действующей властью. Этот миф будет жить вечно, святые отцы лобзая по телевизору властную элиту, дают им индульгенцию на все прошлые преступления, да и на будущие то же. Так было всегда.  В Средние века святые отцы благословляли  Правителей на захватнические войны, Крестовые Походы за веру, где лились реки крови и огнем и мечом ересь превращалась в официальную религию. Инакомыслящие объявлялись еретиками и подлежали зверскому уничтожению. Но и что здесь такого скажут ? Ведь прошли века ? Ведь общество стало гуманнее ? Ведь храмы то строятся ? И никого не ведут уже на костер за его убеждения ? Ничего не изменилось в принципе, лишь методы стали изощреннее. Паства богатеет, да и от власти год за годом все больше и больше перепадает церкви. Животы святых отцов растут, благо ряса и святой чин сраму не имут. И задайте себе вопрос ? Должны ли вы свято верить ? Если да, задайте еще один, кому и во что верить ? Истинные знания почти недоступны, зато веры в избытке, верь во что хочешь, молись любым богам – власти ты такой и нужен, робкий, боязливый с параличом воли и отсутствием логики, но с гипертрофированным (с детства привитым чувством вины почти за все). Для веры мозги не нужны. Собака тоже верит своему хозяину, слепо верит. За то мы и любим собак. Кайся, молись и исповедуйся – они тебя еще и прощать будут.  Они простят, ведь ты же овца из их стада. Но осознав это и ничего не меняя, не пеняй на судьбу, не кляни всех под ряд, только не себя. Меняй ситуацию или смирись. Менять надо по не многу, шаг за шагом все дальше и дальше отдаляясь от стада. Ты по прежнему работаешь и живешь, но ты уже другой. Ты не овца и это начало.  Ты медленно и верно превращаешься в хищника, ибо в природе есть только те кто ест, и те кого едят, но рискуя быть съеденным более крупным хищником ты не перестанешь быть таковым. Силос из телевизора, молитва, правила и нормы – это уже не для тебя. Цель оправдывает средства.  Так было всегда, закончил Полковник. 
Присутствовавшие знали, что Полковник был законченный циник, но тут он превзошел сам себя, тут он замахнулся на нечто большее. Церковь и Вера стояли у большинства человек в голове неким особняком, куда и тропинка то заросла, так как не ходили, но почитание, заложенное как правило еще в дестве, не позволяло даже попытаться трезво осмыслить сказанное, и как следствие, опять отрицание. Но хватит на сегодня, решил Полковник, пусть займутся повседневной рутиной, она затягивает и отвлекает.  Он их щадил и любил по своему. Ему ведь не составило бы труда вызвать их к себе в кабинет по одному, сместить центр восприятия мира и вложить в них знание, как когда то его вложил в него Хортес. Но он не хотел чтобы они мучительно вспоминали потом всю жизнь, вылавливая из своей головы по крупицам все то, что он даст им. У него еще было время. И лишь по этому он не прибегнул к методу Хортеса.            
 
Глава 9
Вспышки памяти

Вернувшись один из Мексики, капитан на удивление быстро уладил свой внезапный отъезд от делегации (неизвестно куда) и опоздание на несколько дней в Москву. Выполнив все формальности (рапорта непосредственному и вышестоящему начальству) его одолела какая то хандра. Нет, чувствовал он себя как обычно. Физ.нормативы, стрельба, рукопашный бой - как обычно на отлично. Работа то же шла своим чередом, не все ж командировки в экзотические страны. Но с какого то времени капитан стал замечать, что может совершенно отстраниться от любой ситуации принимая одновременно в ней самое активное участие. Сначала он сам даже не понял что это. Это походило на то, что сам ты сидишь в пустом кинозале (или театре - периферия была всегда размыта) и смотришь на себя самого и происходящую ситуацию со стороны. В голове абсолютная тишина. Мыслей нет. Ты просто видишь себя со стороны. Такое состояние могло прийти к нему внезапно. Он не мог контролировать его, но чувствовал, что это возможно. Войдя в это состояние и наблюдая за собой, капитан удивился насколько эффективно он стал решать любые ситуации. Эмоций не стало, деловой напор, хватка (и без того железная), стали просто феноменальны. Принятие решений казалось не занимало времени вообще. Он просто знал что надо делать и делал это быстро и эффективно. Про физические возможности тела в этом состоянии он узнал на очередном фиЗо, встав в спарринг с коллегой (в прошлом кандидат в Сборную СССР по боксу) и быстро получив от него двойку. В нем как будто переключили тумблер. Опять та же картина: он сидит один в зале и смотрит со стороны как он играет в ринге с мастером спорта по боксу. Спарринг партнер как говорится закусил и превратился в противника. Но все его финты, хуки, уходы, апперкоты, все было напрасно. Он не был воином и ярость его была неподдельной. Он просто не мог ощутить присутствия Силы. Он лишь видел, что с ним играют как с котенком, играют по его же правилам, не нарушая их, не нанося ему ни одного удара. А в запарке он не раз подставлялся и проваливался. Тренера же видели все. Спарринг был остановлен. Когда капитан шел в раздевалку невольно образовался живой коридор людей. В этот момент он источал Силу, и именно она притягивала людей к нему.

После этого случая в ринге ему, в качестве исключения, разрешено было не посещать занятия по рукопашному бою. Услышав это он ничего не испытал. Вообще апатия - стала его верной спутницей. Внутренне он стремительно менялся, он уже не был человеком в полном смысле этого слова, но пока не осознавал этого, как не осознавал и сути самих изменений. Что действительно было трудно не заметить - так это изменения отношения к нему окружающих. Кто то стал его сторониться, кто о стал заискивать перед ним. Он мог лишь взглядом успокоить оппонента в разговоре. Начальство говорило с ним как с равным себе, не смотря на разницу звездочек на погонах, вместе с тем и сложность заданий возросла. Как говорится мы тебе доверяем - будь добр оправдать наше доверие. И он его оправдывал раз за разом. Мимоходом досрочно получив майора, также не испытал абсолютно никаких эмоций.

Сны его стали быстрыми. Первое время он постоянно блуждал во сне по знакомым местам. Просто блуждал. Постепенно он мог найти определенной здание, предмет, зная заранее, что это там есть. И много позднее он стал видеть бледные тени людей, проходя по улицам сквозь них. Они были как призраки. Страха к ним не было, они были нейтральны. Он знал это. Но долгие хождения по улицам и поиск чего либо очень сильно изматывали его. Он тратил свою личную силу, которой было пока не так много. Позднее он научился не просыпаясь восстанавливать силы глубоким сном, без сновидений. Полностью отдохнуть и набраться сил для него стало делом двух часов. Но он по привычке ложился в постель в вопреки физиологии сразу входил в быструю фазу сновидений, которые суммарно занимали все больше и больше от общего времени его сна. Призраки во снах стали приобретать черты людей, сначала смутно, как бы размыто, потом все четче и четче. Как будто кто то настраивал линзу, раз за разом делая картинку все более живой и ясной. Совсем скоро сны стали яркими и насыщенными как повседневная жизнь. Бесцельно во сне он уже не блуждал. Он мог перемещаться на далекие расстояния, но первое время ему нужна была зацепка-образ. Однажды идя по улице во сне, он зашел в туристическое агентство, девушка предложила ему рекламный буклет. Название островов он не запомнил, сфокусировав себя на образе-картинке. Никакого чувства полета, просто он лежал именно на том пляже и на том шезлонге, вокруг были именно те горы, как в буклете. Из одного сна он перешел в другой. Проведя казалось лишь немного времени во втором сне, он предельно истощил себя. Будильник помог вернуться обратно. На какое то время эксперименты со снами он отложил. Он знал, что слишком быстро прогрессирует на пути мага, не понимая ровным счетом ничего как все это с ним происходит. Задача понять являлась первостепенной, но он про это забыл, увлекшись внешними эффектами сна. Он знал, что из казалось бы самого безобидного сна можно просто не вернуться живым, не соблюдая ряд правил, вспомнить которые являлось его первостепенной задачей, которой он пренебрег. Он действительно был баловень Силы, но постоянно испытывать ее не стоило, он это знал. Поэтому отложил сновидения, вплотную занявшись воспоминаниями того, что вложил в него Хортес.

Время от времени его преследовал один и тот же сон... Океан, он плывущий за горизонт на фоне солнечного заката, и по обе стороны от него, на довольно большом расстоянии друг от друга буйки. Но глядя вдаль он понимал, что буйков там нет. Серо-зеленый цвет воды и уходящее солнце, бросающее последние лучи, сквозь уже почти ночные тучи. Он и сам не знал что было причиной, но этот сон рождал в нем животный страх и любопытство. Снился он ему периодически и изменить в нем что либо он не мог. Это его раздражало и интересовало одновременно все больше и больше. Он уже был магом, он контролировал в своей жизни все, даже сны. Но только не этот. В этом сне он чувствовал себя беспомощным и лишь любопытство, пересиливая страх, заставляло его плыть все дальше и дальше... И однажды, то же во сне он услышал голос Хортеса. Океан - это сама жизнь, говорил его голос, вся ее полнота и ты как песчинка в ней, то куда ты плывешь - это твой путь, как только ступил на него, он твой и ни чей больше. Буйки - это люди которые тебя поддерживают и котором ты не безразличен. Ты опираешься на них в жизни время от времени, но жизнь течет, и в новых водах на твоем пути перед тобой уже другие буйки, но и их все меньше и меньше. Это неизбежно. Ты знаешь, что останешься один на своем пути. Как только ты становишься к этому готов - буйков, как и нужных тебе людей, не будет. Не будет необходимости в них. Тебя прельщают сумерки и ночь, именно по этому фоном твоего сна стал закат. Но он страшит тебя и одновременно манит. Это две твои ипостаси, страх, в этом случае отражает все человеческое в тебе, а любопытство не смотря на страх, говорит о твоем стремлении идти по пути дальше. Очень многие вняв "здравому" голосу страха перестают идти своим путем и тогда их просто несет течением ибо жизнь не стоит на месте...   

Вспомнить, вспомнить, вспомнить - твердил себе капитан. Он часами просиживал в своей служебной московской квартире мучительно пытаясь вспомнить то, что вложил в него Хортес. Понимание ключ к знанию. Эту фразу он вспомнил одну из первых. Он мучительно шарил в пустоте своей головы, вытаскивая воспоминания по крупицам словно из липкой ваты. Факт есть знание, говорил Хортес, приводя пример 2*2=4 Это неоспоримый факт, но в то же время и знание. Не все знания нужны человеку, даже магу и воину достаточно знать лишь малую их часть. Главная трудность заключается в применении знаний в жизни. Знания, которые вложил в его голову Хортес подверглись строгому отсеву на их дальнейшую пригодность, и все равно их было громадное количество. В обычном состоянии сознания ушли бы годы просто на донесение всего этого до ученика. Без какой либо надежды на понимание с его стороны. В их случае не было столько времени. Сдвинув точку сборки капитана максимально влево, Хортес ввел его тело в ватное состояние, тогда как голова работала ясно и предельно четко. Капитан успел подумать, что будет некий монолог Хортеса, который ему предстоит запомнить. Но нет, Хортес наклонился к его левому уху и что то зашептал. Разобрать ничего было нельзя, периодически капитан начинал проваливаться в черную пустоту, но Хортес плескал ему на лицо холодную воду и монотонный бубнеж продолжался. Сколько прошло времени капитан не знал.

Он стоял на крыльце и слушал шум дождя. Сначала это был ливень, но очень быстро он прошел и пошел обычный осенний дождь, хотя был конец августа. Он знал, что лето прошло. Гром и шелест дождя навевали на него грусть. Но и без того грусти хватало в его жизни. У капитана был небольшой юбилей. Поневоле пришлось анализировать прожитое. Хотя он этого не любил делать. Но Хортес советовал делать это периодически. Так жизнь встает на правильные рельсы, так ты видишь всю свою лишнюю суету и тщету в повседневности, так ты можешь увидеть далеко ли ты прошел по пути мага и воина.  Но шум дождя как плотной занавесью закрыл капитана от всего, он просто стоял и слушал дождь, глаза при этом смотрели в даль. Что то навсегда сломалось в нем после встречи с Хортесом. Раньше он не мог так остро чувствовать многое, уходящее лето на пример.  И знание того, что через некоторое время лето наступит вновь, ничего не меняло. Наряду с этим он стал почти не восприимчив к житейским проблемам и трудностям. Зачастую  он просто сидел в уже знакомом пустом кинозале и отрешенно смотрел на себя со стороны. Тот, другой излучал просто фонтан энергии, это был ураган действия и напор воли.
Все когда то заканчивается, закончился и дождь. Но капитан стоял как вкопанный, по-прежнему отрешенно глядя вдаль. Не известно что, пытаясь там разглядеть или понять.  Разум решился таки на лесть, и как только капитан ослабил внутренний контроль, полился нескончаемый бубнеж славославия. Что в 30 лет он уже капитан гос.безопасности СССР, перспективный сотрудник, много чем уже награжденный за много чего с успехом проведенного им и так далее и под тем же соусом. Капитан как то позабыл о разуме и не закрыл перед ним форточку, а тот и рад был стараться. Так как дверь перед разумом была почти постоянно закрыта и общались они через форточку, разуму не хватало общения, а точнее, контроля над тем, в ком он находился . Но тут он терпел нескончаемое фиаско и стал уже привыкать к роли собачки-звонка, на коврике в прихожей во внутренние чертоги капитана. Куда бывало, по несколько раз за день наведывались Дубль, Звериное Чутье и Сильвио. Проходя мимо, Сильвио даже дал как-то раз пинка замешкавшемуся разуму, чтоб под ногами не вертелся. И тот сглотнул и утерся…   Но спохватившись, форточка захлопнулась и разум умолк. Не себе же это все высказывать право ? Тут и до безумия тогда недалеко, решил разум и обидно умолк.


Стояла летняя московская духота, капитан сидел на полу в своей служебной квартире. Вентилятор гонял по комнате горячий воздух, не принося облегчения. Капитан встал, выключил его, и принял ледяной душ (уже десятый по счету за весь день), ему посвежело.
Он мучительно пытался вспомнить, выдавливая из себя знания как засохшую пасту из тюбика. Плюнув на все он решил пройтись. Шел по улице не думая ни о чем. Внутренний диалог он отключал уже по своему усмотрению, но привычка через какое то время брала верх - и мыслемешалка начинала работать. Но отмахиваясь от нее как от назойливой мухи, капитан выключал ее вновь. Он по прежнему жил, как и до командировки в Мексику. Решил найти место силы, (где он бы мог пополнять энергию). Это могло быть что угодно, но ты должен найти его сам и оно станет твоим и только твоим. И не важно, сколько человек пройдет мимо него - они ни чего не смогут почувствовать. Капитан это знал, знал также что ни математически, ни логически его не найти и не вычислить. Выключив внутренний диалог, прикрыв глаза капитан позволил ногам вести себя. Со стороны казалось что не совсем трезвый человек куда-то идет.

Ноги привели его в обычный сквер, каких в Москве десятки. Он замедлили шаг, и прошел по скверу бросая мимолетные взгляды по сторонам. Сквер был пуст, лавки по обе стороны никто не занимал. Он нашел свою лавку, сев на которую просидел на ней полчаса, даже не заметил как. Он не спал, но и не бодрствовал в полном смысле этого слова. Это было какое то пограничное состояние. Мысли о работе ушли, оставив пустоту в голове. Ощущение покоя, он им наслаждался. Встав, он обернулся, огляделся по сторонам, запомнив все до мельчайших подробностей. Тело говорило ему, что отдохнуло как после полноценного сна. Да, я не ошибся, еще раз убедился капитан.   
    
Глава 10
Детство, отрочество, юность

Куда же без него... Все летние каникулы с первого по десятый класс  он проводил с родителями и бабушкой в деревне. Когда он пошел в первый класс был куплен ветхий домик на берегу Волги и все оставшиеся (до продажи дачи годы) там шла постоянная стройка. Строил отец, он с братом помогал. Но иногда с утра их уже не было. Они мчались на велосипедах в Дальний овраг, находящийся в паре километров за деревней вниз  по течению или еще бог знает куда. Зачастую к ним присоединялся двоюродный брат, все трое они были погодки. Здесь они были взрослыми, здесь они делали что хотели, купались до посинения (и некому было крикнуть: "Быстро домой ! Обедать !" или еще какой нибудь вздор вроде этого). Именно в Дальнем овраге случилось то, чему он долгие годы никак не мог найти объяснения. Началось все с выслеживания змей. Тут их обитало несколько видов: уж, полоз, медянка и гадюка. Первые три были безобидны, но не гадюка. Гадюки здесь были небольшие по размеру(не более 50 см. в длину) яркой зелено-серо-черного окраски. И вот как то раз, он увидел хвост неторопливо скрывающийся в траве (окрас он не разглядел) и потянулся уже чтоб достать полоза (как он думал), но... вдруг отчетливо услышал возле уха голос: "не трогай ее, это гадюка" !!? Он послушался голоса и отступил. Их было всего трое на огромный овраг, они разбрелись по нему, так что надо было кричать друг другу. Тогда кто же меня предупредил ? - думал он. Это было в первый но, как потом выяснилось, далеко не в последний раз. Иногда он уходил на весь день на рыбалку, с берега на бамбуковую удочку, на бычка. И забывал где он, забывал про еду, про то, что надо вернуться к обеду и помочь отцу, (он строил баню, и стройка шла медленно), да и сам улов был не важен. Он машинально таскал из реки ротанов-бычков (если был клев), если его не было - часами глядел на водную гладь, на проплывающие мимо суда, на рыбаков, стоящих на проволоке на самом фарватере на леща, на моторку, несущуюся под тем берегом и почти невидимую глазом, и судя по звуку, мотор был "Вихрь". Он различал звуки всех подвесных советских моторов "Ветерки", "Нептуны", "Вихри" - все они пели по своему и он наслаждался этими песнями. Лето всегда пролетало быстро. Взрослеть не хотелось, и все "радости" городского взросления: курево, вино, дискотеки, лишение невинности с той, кого наутро не вспомнишь - все это он пропустил в своей деревне. Приезжая в город лишь в сентябре - к началу учебного года, загорелый как черт, худой с блестящими от воспоминаний глазами. Ведь было что вспомнить, первый мотоцикл и гонки на нем на селу и за его окрестностями, сельские дискотеки (разительно отличающиеся от городских), походы (с ночевкой и без) на ту сторону Волги в протоки на моторной лодке или туристической байдарке (которую брал двоюродный брат, зачастую без ведома своего отца). Позже уже учась в институте и получая стипендию, за то, что учился без троек, у них была традиция, покупать на его степуху (так думаю все поколения студентов называли стипендию) три ящика светлого пива (ровно на столько ее хватало), друг Серега был за рулем и они как белые люди ехали в деревню на машине (а не на автобусе или не дай бог на электричке), там другой друг (не смейтесь, то же Серега), брал дедовский "Утюг" - дюралевую лодку МКМ, он брал "Вихрь 25" - с разрешения отца, и на выходные они были королями жизни. Тебе 18 лет, ветер в лицо, ты с лучшими друзьями догоняешь и обгоняешь теплоход, брызги волн в лицо, кричишь им от счастья, они тебе в ответ. Это остается с тобой на всю жизнь. Но любишь кататься - люби и саночки возить, и он один пер в гору 50-килограммовый мотор на плече. Друзья просто не могли ему помочь - тропа была узкая и неся мотор вдвоем, был велик риск упасть и переломать себе все кости или даже хуже.
 
Но не только праздники были в деревне, была и работа. Были и мозоли от лопаты при перекапывании огорода по осени и посадке картошки в середине апреля, были и первые (в его жизни) кожаные туфли, купленные, на проданную на обочине федеральной трассы, картошку, лук, вишню. Первые часы купленные так же. Он умел работать, но при первой возможности выбирал отдых. Но иногда отец был непреклонен и работали тогда как черти (в наказание за все прошлые и будущие грехи). Оглядываясь назад, перепросматривая это по много раз он не на что другое не поменял бы свое детство. Это были золотые годы его детства и юности, и он всегда с особым трепетом возвращался туда, но лишь по необходимости. Потакать-индульгировать себе он позволял все реже и реже - так того требовал образ жизни воина, в котором не нужное постепенно уходило из жизни, и ты шел по ней все дальше и дальше...

В детстве и юности он много читал, как говорят запоем. Джек Лондон, Майн Рид, Стивенсон, Марк Твен, позже классики русской литературы. И масса так называемого внеклассного чтения.
Начиная с Библии и кончая медицинскими справочниками по психиатрии, дальше Фрейд, Ницше (и его идея сверх человека - человек есть нечто, что должно превзойти, высказанная устами Заратустры). Он всегда что то читал. Причем с красным карандашом в руках. Его личные книги были испещрены пометками на полях и подчеркиваниями. Для него книга, как и учебник - инструмент в получении знаний, и советский пиетет бережного отношения к книгам он презирал. А как не презирать то, что с начала покупается ненужное для декорации квартиры, после чего с ненужного годами стряхивается периодически пыль а страницы так и остаются девственно не разлепленными ? 

Наверно только в России пили и читали запоем,  причем многие делали это одновременно. Таких он называл про себя спившаяся интеллигенция. Именно они все всегда знали, (сидя на копеечной зарплате в каком нибудь НИИ), как обустроить Россию, еще с 19 века, знали что делать, чтобы жить богаче и счастливее, многое в общем знали. И на кухне за бутылкой водки (по любому поводу и без) решали неразрешимые мировые проблемы, в теории конечно. Но хронический паралич воли и лень, родившаяся еще до них, все никак не давали им претворить все это в жизнь. Ленин именно их называл говном нации. В чем то Ильич был прав, думал он. Все эти дилеммы студента с топором: тварь я дрожащая или право имею ? Имеешь, если позволишь себе это иметь, но в его случае, убив бабушку-процентщицу, он остался той же тряпкой, что и был и убийство тут ничего не решало. Он уже тогда видел этих душевно больных  персонажей классика и потешался над ними. Или так же извечно русское: "Кто виноват ? И что делать ?". Сама постановка вопроса снимала всю ответственность с его задающего, он ищет виновных везде, но а-приори он сам не виновен естественно, но и не знает что делать ! Вот беда, так беда - ухмылялся он, читая очередной опус из обязательной школьной программы. Причем беда всех и каждого, кто так мыслит. 

Чтение прививает образное мышление, учит размышлять (и в зависимости от того, что читаешь) анализировать. В школе он не любил точные науки и, как считали учителя, был ярко выраженным гуманитарием. Но это все от лени. Его сочинения забирали на областные олимпиады по литературе, классная руководитель собственноручно исправляла все ошибки и просила его переписать еще раз, после чего очередная пятерка за четверть была в кармане. А сама класснуха сияла, получив премию и чопорные кивки одобрения вышестоящих коллег. Так, как раскрывал тему он, - никто больше раскрыть не мог. Не зря в советских школах за сочинение ставилась двойная оценка, первая - за раскрытие темы, вторая - за грамотность. Зачастую его оценка была 5/2, у него просто не было времени на все эти причастные и деепричастные обороты, на верные окончания, согласно падежа и рода и прочею херню. Язык - основной инструмент, грамматика же - лишь настройка, причем не всегда правильная. Но существующее согласие в этом вопросе раз за разом ставило ему двойку за пренебрежение им. Ему было плевать на это.

Вообще юность, прошла как то незаметно, как и любой переходный возраст. В нашем случае между детством и зрелостью. Именно в юности он больше всего слышал от родителей по (как ему тогда казалось ерундовым поводам), слова в свой адрес: "ты не от мира сего !", и "какой же ты непутевый !" Вдумываясь в смысл этих брошенных фраз - сейчас полковник понимал, что родители интуитивно чувствовали, что он идет по другому пути, что он не из их мира, идущий не их путем. Тогда же это воспринималось  с горечью и обидой. Закончив десятилетку лишь с шестью четверками в аттестате (остальные пятерки) ему было решительно плевать куда поступать. Родители не могли этого допустить... Если выбор не делаешь ты сам, его делают за тебя... И выбор был сделан. Как гуманитария, его сначала пытались устроить в школу милиции (но бог хранил меня от этой псарни - говорил позже полковник), что то там на собеседовании пошло не так, взгляд кандидата был непреклонный и дерзкий, как и манера речи - на равных с экзаменатором (как посчитало светило психологии, сидящее на против), после чего мед.комиссию он успешно провалил. Сыграл запасной "гражданский" вариант и без особых трудов он поступил в местный Политехнический институт на инженера, став в последствии, инженером человеческих душ...

Местных Политехнический институт, или Политех, как его называли все, даже сами преподаватели - преподы, особы хлопот в плане учебы не приносил. Здесь он добровольно-принудительно вступил в комсомол. И почти сразу был выбран старостой класса. Хотя не стремился к этому, но люди тянулись к нему. Он получал степуху за всю группу, всегда в срок, даже когда другие группы не получали. Его стали уважать за это и шептать за спиной, что есть у него мохнатая лапа в деканате. Он без дрожи входил в святая святых любого ВУЗа - декатат и говорил там на равных. Его аргументы крыть было нечем и со  временем, он решал уже и личные проблемы его сокурсников. Беременность студентки в те годы, была шоком для всех, он сделал так, что она по тихому получила год академического отпуска, родив и доучившись спустя год с другой группой. Пьяный дебош в ресторане, с участием одного его сокурсника, спустя какое то время выяснилось, что сокурсника там не было. К концу пятого курса он был на равных в руководством ВУЗа, его группа была лучшей по успеваемости и поведению. Он нес ответственность за всех. Всемя от времени заводились паршивые овцы *как и в любом стаде), но от них он быстро избавлялся либо сам, либо с помощью старших товарищей из деканата, не желающих портить образцовую группу. Старшие товарищи из комсомола не могли не видеть этого, и на третьем курсе его пригласили на беседу в кабинет декана. Он вошел, но декана там не было. За столом сидел здоровый лысый мужчина в сером костюме. Он поздоровался и предложил сесть, сказав, что разговор предстоит долгий. Сказав в самом начале, что он из КГБ СССР, показав свое удостоверение, увидев же взгляд серых с металлическим оттенком глаз собеседника вербовщик на секунду засомневался. Не такую реакцию вызывало его удостоверение даже у серьезных начальников, а уж про студента-третьекурстника и речи не шло. Но к концу собеседования - проверки он удивился еще больше. До предела усложнив само собеседование, давая ему лишь вводные данные и исходную ситуацию - предлагал бегло набросать алгоритм действий. Или найти определенную информацию. Из каких источников ? Студент отвечал блестяще и неординарно. Сам того не осознавая вербовщик, спустя некоторое время, говорил с ним на равных, как разведчик с разведчиком. Предложив в конце подумать о работе "у нас в конторе", - как он сказал. Студент не сказал ничего, лишь одарил вербовщика на прощанье таким же взглядом, говорящим многое тому, кто понимает. Вербовщик ушел.      

Глава 11
Пенсия

Полный сил и свежий после пробежки полковник позволил себе присесть на лавочке во дворе в тени большого корявого дерева. Незадолго до его прихода эта лавочка была оккупирована местными алкоголиками - дворянами, как их окрестил сам полковник. От слова двор - где они находились постоянно, за исключением моментов сильного опьянения, когда они расползались по своим норам, чтобы забыться тяжелым сном. Вот и сейчас как раз было окно в их постоянных тренировках, чем полковник в первый раз и воспользовался...

Солнце пробивалось через листья, но крона старого дерева была густа и дарила тень. От духоты же это все равно не спасало. Полузакрыв глаза, полковник откинулся на спинку жесткой лавки. Голова была пуста. Далекий порыв ветра донес до него свой отголосок в виде слабого дуновения, которое было очень своевременно. Не прилагая никаких усилий, совершенно спонтанно он увидел себя со стороны лежащим на боку и Хортеса, склонившегося к его левому уху, он мог без труда слышать, что говорил ему Хортес. Это было знание в чистом виде. Оно текло и текло ему в ухо, словно в дырявый кувшин, не наполняя его самого. Эх если бы можно было остаться тогда в Мексике. Но Сила выбрала для него свой вариант обучения. Ключевым здесь было понимание даже тех обрывков знаний, которые он долгие годы выуживал из своей головы, мучительно пытаясь вспомнить. Но то, насколько ты наполнен Силой - именно это определяет все... Он видел себя молодым капитаном в душной московской квартире, мучительно пытающимся вспомнить. Сейчас он знал, что тогда Сила лишь слегка касалась его иногда, он сдавал бесконечный экзамен на верность ей, вся его жизнь была экзаменом, каждое его действие подводило итог над всей предыдущей жизнью. Постепенно он обретал целостность и Сила, видя это наполняла собой его все больше и больше. Он видел себя капитаном в кабинете своего начальника, когда во время планерки остановил взглядом не в меру говорливого майора. Он как бы запнулся, покашлял и промямлил: "у меня все. "  Он видел себя сдающим экзамен в Японии на первый дан. Он молча глядел в глаза своему экзаменатору - живой легенде карате. Он видел удивление на лицах учеников уже тогда, когда Мастер согласился принять его. Когда же он при всех объявил, что будет лично экзаменовать этого выскочку русского сразу на первый дан, то у всех учеников отпала челюсть, а некоторые ближайшие его соратники (имеющие 2-ой и 3-тий дан и посвятившие всю свою жизнь карате) захотели сделать себе харакири. Никто из них не понял мастера. Они видели лишь тело обычного человека, который пришел с неслыханной просьбой к их Богу, и которому не отказали в ней. Мастер же видел много больше. Он видел, что вошедший не был человеком в полном смысле. Он видел мага и воина. Он сделал ему исключение повинуясь Силе. Экзамен был назначен на следующий день. Местом проведения служили руины старого монастыря на горе. Приглашены были лишь избранные ученики мастера. То что они увидели потом, не поддавалось их пониманию, не укладывалось в их головах. Экзамен был виде поединка, без какой-либо защиты, в полный контакт. Они знали что мастер мог убить ударом любого, но не знали на что был способен выскочка-претендент. Праздник Силы ученики не могли увидеть полностью, они лишь видели бой равных соперников. Но один из соперников был при жизни признан богом карате, посвятивший всего себя и всю свою жизнь этому искусству, второй же формально даже не имел права находиться рядом, как не имел даже белого пояса ученика. Ученики видели, что тело мастера покрыла испарина - верный признак работы в полный контакт. Серии ударов была молниеносны и смертельны, но для капитана время привычно замедлилось. Он был един с Силой и дурачась отражал атаки великого мастера. Капитан за весь бой не сделал ни одного замаха. Мастер же понял что перед ним воин, которому в пору у него самого принимать экзамен, что собственно и происходило.

Союзник капитана, дурачась облокотился на крайнего в ряду сидевших на коленях избранных учеников. Внимание всех было сосредоточено на поединке, но через некоторое время избранный Дублем в качестве опоры ученик уже не мог держать спину прямо, все больше и больше сгибаясь к земле. К концу поединка лицом ниц лежали уже все избранные ученики - черный юмор Союзника был бесподобен. Бросая мимолетные взгляды на его проделки, капитан пропустил вскользь удар в корпус - это вернуло его к реальности и завело не на шутку. Дубль вышел из него мгновенно, и не разбирая кто перед ним, нанес чудовищный удар мастеру. Мастер рухнул, капитан знал что после такого уже не встают. Надо было срочно спасать жизнь мастеру. Союзник же дурачась вернул всех в прежнюю позу и они увидели поражение мастера. Со стороны это выглядело как будто капитан держал за руку лежащего на земле мастера что то шепча ему на ухо. Через некоторое время мастер встал на ноги и объявил о присвоении капитану первого дана. Когда они отошли в сторону, мастер спросил: "что ты сделал со мной ?". "Со временем ты все поймешь" - ответил ему капитан с улыбкой. На прощанье, перед самым отъездом мастер подарил капитану свое сердце - свой меч самурая. Капитан принял подарок и улетел. Мастер же вскоре после отъезда, объявил о закрытии школы, распустил всех учеников и ушел в далекий горный монастырь.

Он помнил, как летя в полу пустом бизнес-классе из Японии, думал как же был чертовки важен этот мастер со всей свой атрибутикой-мишурой. Он так и не понял ничего, но подобно самурайскому клинку он не сгибался а лишь ломался раз и навсегда. Капитан сломал его тогда, когда не дал ему умереть. Он видел таких насквозь. Время их не лечит и лишь к единицам приходит понимание. Стало быть шанс у мастера был. И именно он дал ему этот шанс. Больше ему не требовалось формальных подтверждений своей силы. Позже он оценил дар мастера. Меч был предметом Силы. Им убивали и использовали в ритуалах, он являлся священным для его обладателя, и добровольно его отдать кому то было делом немыслимым. Он понял много позже, что большей признательности мастер выразить не мог, его жизнь капитану была не нужна и он отдал ему свой меч.

Меч и письмо-подтверждение о присвоении ему первого дана, написанное лично мастером и скрепленное оттиском его фамильного перстня он расположил на полке своего служебного кабинета. Логика была проста, меч стоил баснословных денег за границей - его могли украсть из квартиры, украсть же что либо из здания КГБ СССР, да и к тому же из личного кабинета уже начальника отдела было более проблематично. Коллеги, заглядывавшие в кабинет капитана сразу обращали внимание на меч и какую то бумагу в рамке, испещренную иероглифами. Многие острили по этому поводу, другие считали, что капитан купил неплохую подделку, но никто не знал правды. Лишь однажды у него в кабинете появился человек (совсем по другому делу), который взглянув на меч и грамоту от мастера почтительно, склонился в поклоне и не продолжая разговора вышел из кабинета. Капитан начал было размышлять над делом, по которому приходил посетитель, но вдруг догадка осенила его. Он метнулся догонять незнакомца, не догнав, спросил у дежурного кого пропустили к нему, ответ он уже знал - никого не пропускали. Ясно, теперь (кто бы они не были) они знают где меч. На такой детский сад, как опрос кто его видел у своих коллег он конечно пойти не мог, да и с дежурного спрос был не велик. Он мог испортить дежурному жизнь - подведя его под увольнение своим рапортом, но понимал, что это глупо. Дежурный - пешка, капитан сам мог пройти мимо него не замеченным. Никогда не недооценивай соперника, если не знаешь его как самого себя - всплыло у капитана в голове. Ох уж это Бусидо, он был уверен на 100% что визитер либо сам один из избранных учеников мастера, либо лицо работавшее на них. Предстояло решить это недоразумение, но как ? Капитан не знал...

Но как давно это было... Сидя на лавке, он как книгу, листал страницы своей жизни. Он помнил как нашел свое первое место Силы, это оказался сквер одного из спальных районов Москвы. Проезжая по делам однажды, он ощутил непреодолимую тягу заглушить мотор и пройтись. Ноги сами привели его в этот сквер. Пройдя между редкими лавочками по обе стороны, он без труда нашел свою. Сел и не заметил как прошло пол часа, усталость прошла, голова стала ясной, мыслей не было ни каких. Позже он много раз приходил туда - и всегда получал желаемое быстро. Твое место Силы никогда не истощит тебя, оно наполнит тебя до краев покоем, уверенностью, ясной головой. Ты должен быть благодарен этому месту как живому - вспомнил по случаю Полковник слова Хортеса. Но действительно мощные места Силы в городах не найти. И если посчастливится найти твой источник Силы, то он затянет тебя, тебе захочется остаться здесь навсегда. Это главный признак. Это как пруд по сравнению с океаном, освежиться можно и в пруду, но почувствовать вечность и отрешиться от всего можно только в океане. И если это место найдено тобой, ты должен периодически его навещать, и не важно раз неделю или раз в год. Время текущее для людей быстро, для твоего места Силы почти статично. Оно будет тебя ждать. И сама Вечность, глазами места Силы смотрит периодически на людскую тщету познающих себя, даря им свои плоды. И если пыль человеческая доросла до понимания благодарности, то Вечность откликнется на это...

Память его выборочно включала перед ним запись моментов его жизни, но фокусировка и сила его восприятия этих моментов возросла невероятно. Ему казалось, что до этого он вообще не жил. Ходил как с завязанными глазами, что собственно и соответствовало действительности. Он проживал заново свою жизнь, понимая и ощущая все. Стоя на песчаном обрыве, глядя на отблеск заката на широкой реке, на берегу которой он был. Он стоял рядом с многолетним дубом, который своими корнями ушел глубоко в песок. Он давно должен был бы упасть вниз с обрыва, но вместо этого он еще рос. Он стоял, глядя на зеркало воды, в котором отражались вечерние сумерки. И творец этой картины все больше и больше добавлял в нее черного, пока гладь воды и неба не слились воедино.  В дневном круговороте суток есть два магических момента, восход и закат Солнца. Научись их видеть и чувствовать – слышал он слова Хортеса. Вечность нам всем дарит это чудо ежедневно и лишь единицы видят его во всей полноте. Одну руку он приложил к дубу – они были друзьями и он давал ему силу. В мире силу дать тебе может лишь тот, кто ее обладает. А обладающий силой и сознательно дающей тебе ее – крайне редкое явление среди людей – вспомнил он слова Хортеса. Напротив очень многие так и норовят поживиться силой, даже против воли ее имеющего, для этого они прибегают к вызову у него резко негативных эмоций, и если человек не маг и воин, он как правило идет на поводу и невольно отдает часть своей силы. Вот почему важен постоянный контроль своих действий, мыслей и чувств. Но это в мире людей. В другом мире, который мы называем природой, обособляя тем самым себя от нее, все иначе, и если ты с чистыми помыслами ты получишь силу. Но зависит также и от места, мощные источники силы могут унести мага в неведомое, они притягивают и завораживают. Простой же человек оставшись здесь даже не надолго, как правило, умирает. Причем, находя потом его тело, очевидцы говорят, что со стороны он как будто уснул, нет окоченения тела, нет посмертного изменения лица, нет внешних признаков смерти. У многих было даже вроде улыбки на губах. Но сон такого путника вечный. Обычный человек бессилен против таких мест. В обычном состоянии он может пройти мимо и броня повседневности и внутренний диалог отвлекут его, но когда путник болен или истощен физически и морально – он остается один на один с местом силы. И тогда может произойти все что угодно, ведь подавляющее большинство людей не знают о себе ничего. Они не знают как вести себя в таких ситуациях, в их мире нет таких мест.  В их мире много чего нет и зайдя на опушку ближайшего леса, очень многие чувствуют облегчение – это слетает шелуха повседневности. Но, как говорится, чем дальше в лес…

Постепенно он научился видеть энергетические тела людей и преобладающую эмоцию на данный момент времени. Каждой эмоции соответствовал свой цвет, красный, пурпурный - гнев, ненависть, черный - презрение. Общее правило было таково чем отрицательней эмоция - тем ярче цвет. Но и здесь было не все просто, зачастую в человеке бушует сразу несколько эмоций. Например он мог лишь взглядом на собеседника вызвать как минимум три: страх, гнев, любопытство. И не редко он вступал в контакт (даже без необходимости) с такими людьми, смещая свое восприятие и видя их как переливающиеся коконы гнева, страха, любопытства, зависти, презрения. И зрелище поистине завораживало. Стоял перед тобой кокон переливающийся всеми цветами радуги, сместил восприятие в обычное состояние, ты почти с удивлением узнаешь в этой переливчатой игуане своего соседа по подъезду, коллегу по работе. Одно время он даже увлекся этим и составил так сказать справочник превалирующих эмоций на все свое окружение. Эмоции правили и были причиной принятия решений зачастую, даже у них, в такой казалось бы серьезной организации. Что уж там говорить про улицу или толпу. Следующим этапом его "исследований" стало выяснение преобладающей эмоции в конкретном человеке. С тем, чтобы узнать его сущность. Если эмоция была страх - человек трус, если эмоция была гнев - человек воин. Была составлена очередная классификация на все свое окружение. Он еще больше запутался. Ведь трус в определенных обстоятельствах вел себя как воин и наоборот. Позже он плюнул на все это, инстинктивно чувствуя, что идет не туда. Взял себе за правило ограничиваться беглым сканированием энергетического тела собеседника или интересующего человека и преобладающими в нем на эту минуту эмоциями. Доведя это до автоматизма, за день бесчисленное количество раз смещал свое восприятие из обычного в другое (в котором он мог это все видеть). Название этого восприятия уже было в его голове, но он все ни как не мог выудить его оттуда. У капитана вообще была проблема с пониманием и осмыслением. Проблем с действием и практикой не было. Зачастую он подолгу и мучительно осмыслял, что недавно так блестяще выполнил. И это было не его вина. Сам себе он полностью уже не принадлежал. Сила была довольно частым гостем у него, пока как то раз не поселилась у него навсегда. Была еще Воля - верная спутница Силы. Воля задействуется лишь на мгновение, но его хватает для принятия решения сделать что либо. Без Воли - ты всю жизнь так не и оторвал бы жопу от любимого дивана. Так шутил Хортес. Без Воли не возможно действие.

Ты по своей природе агрессивен - слышал он голос Хортеса, отсюда многое берет начало... Сидя на лавке в летний душный день полковник без труда вспоминал все. Твоя работа, твоя манера общения с людьми, твое не умение слушать и потребность доминировать во всем, за что бы ты не брался - все это следствие твоей агрессии. Но ты изменишься, не сразу, постепенно. Ты не созерцатель, действие твоя стихия. Свою природу изменить нельзя. Когда ты вспомнишь эти слова процесс уже будет почти завершен. К тому времени ты будешь магом, мир изменится для тебя, ничто не останется прежним. Голос Хортеса звучал в голове полковника громко и четко. Все, к чему ты стремишься сейчас - продолжал монолог Хортес, тебя не будет интересовать вовсе. Но до всего ты должен дойти сам. Это твой экзамен на всю оставшуюся жизнь. Это твой путь, к конце которого ты обретешь целостность себя, истинные знания и покой...

Да, Хортес тысячу раз был прав, подумал полковник, щурясь на блики света сквозь листву дерева. Прошли годы, а он даже не заметил как. Менялись правители, звезды на погонах обгоняли одна другую. Он давно уже генерал-лейтенант в отставке, где только не побывавший и чем только не награжденный. Годы пролетели, обелив волосы сединой и оставив его в одиночестве. Он создал и возглавил "отдел по особым поручениям", для большинства коллег из своего ведомства так и оставшись загадкой, проработав там не один десяток лет, никто о нем толком ничего не знал. Он стал призраком почти для всех. Никто из соседей ничего конкретного не мог про него сказать. Вышестоящее начальство считало его ровней себе, но инстинктивно боялось. Личное дело его было давно засекречено, и видели его единицы. По многолетней привычке он держал себя в отличной физической форме не зная даже зачем. Он имел персональную пенсию, на которую и жил. Раз за разом отказываясь от заманчивых предложений коммерческих структур. Предложения были разные, им нужны были его связи в решении какого-либо вопроса, либо он сам на посту зам.директора по безопасности холдинга или банка. Он действительно изменился, система ценностей его была не известна никому. Вообще год за годом он покрывался туманом сначала неизвестности, потом секретности, потом черт пойми чего, но выяснять никому не хотелось. Да и не многие бы осмелились выяснять это. Он прошел по жизни как охотник, заметая и все более запутывая за собой следы. Запутывая до такой степени, что порой ему самому казалось, а мои ли они ? А был ли я ? А жил ли в обычном понимании ? Да, был и жил. И его послужной список был тому подтверждение. Все события, за которые он был награжден за свою службу были секретны и не подлежали огласке. Награждения, присвоение званий закрытые. Большинство же боевых орденов и медалей так и лежали в подарочных коробочках. Он даже и не думал прикручивать их к парадному кителю (как того требовал Устав). Он вообще этот китель не надевал ни разу, считая бряцание наград (пусть и по формальному поводу), сродни звону стаканов алкоголиков. Парады (любые) он считал выпендрежем. Силу на показ не выставляют, а если делают это, то Силы там нет. Действие - вот стихия Силы. Применительно к армии - это война, применительно к спецслужбам - спецоперация (маленькая война). Поэтому парады для него были сродни шоу импотентов, одетых в костюмы мачо.

Машинально полковник сместил фокус своего восприятия и стал привычно бросать взгляды на энергетические коконы людей. Зрелище печальное. Жизненной силой в полной мере обладали очень не многие - в этом он убедился давно. Но когда ты смотришь на без пяти минут покойника, к этому надо привыкнуть. Дворяне не осмеливались тревожить его, кучкуясь в стороне. Он бросил взгляд на них. Двоих из них скоро не станет, подытожил он увиденное.
Тряхнув головой вернулся в обычное восприятие. С каких то пор его сильно утомляла эта картина, и он старался контролировать себя, но по многолетней привычке все прибавлял себе печали, рассматривая человеческий материал в его искомой сущности - в виде энергии. Как они вообще живут ? У них нет сил ни на что, им просто не откуда взяться. 
И слабые телом и духом берут кредиты энергии в виде алкоголя, табака, наркотиков. Но лишь единицы контролируют себя, большинство же получает взамен психическую и физическую зависимость, еще больше истощая себя, когда приходит время возвращать кредит. Алкогольное похмелье, наркотическая ломка, дикое желание покурить - это знакомо миллионам. И в материальном плане многие тоже живут в кредит, покупая то, без чего вполне могли бы обойтись, но червь потребительства (или как его называл полковник - потре****ства), сидит уже у многих внутри. Они никогда не будут довольны в принципе, им всегда мало, они рабы своих желаний, они сами лишают себя свободы выбора, загоняя себя в тупик, но именно они и есть большинство, угодное власти. Ой-ой, опять начал анализировать - пожурил себя полковник. Ведь зарекался же. Ибо во многой мудрости есть много печали. Да-да, старина Соломон, ты прав. Печаль и апатия стали верными спутницами золотой осени полковника. Он видел суть вещей, событий, причин и следствий, читал людей, как открытые книги (большинство же убогие комиксы), но если попадался интересный экземпляр, полковник изучал его. В нем не надолго просыпалась жажда передать свое знание достойному. Тому, кто пойдет дальше него, тому, кто станет сильней него. Энергетическое тело - основной критерий отбора. И тут, как правило, все и заканчивалось. Он устал рассматривать чахлые энергетические коконы, окружавшие его повсюду. Плоды скучных совокуплений - всплыло у него в памяти, и он невольно усмехнулся точности этой фразы. Он знал, что так угодно Силе, ибо только она могла указать ему на достойного. И он опять заворачивался в печаль и апатию, как в одеяла, на сколько, не зная сам.

Он по-прежнему сидел на лавочке, но в то же время его здесь не было.  На лавке сидел его Дубль, который за десятилетия безупречности вырос настолько, что простой человек не в силах был различить их друг от друга.  Это много раз выручало Полковника.  Вот и сейчас Дубль сидел на лавке, являясь калиткой в мир повседневной реальности. Сам же он был далеко отсюда…
То, что делал сейчас Полковник, было крайне важно на пути знания. Прожив безупречную жизнь и вспомнив все из того, что вложил в него Хортес, он проживал свою жизнь заново, частями, с учетом  полученных знаний. Но изменить он ничего не мог. Он мог понять, и привычно сидя в кресле пустого зала, видя себя самого много лет назад, переживая все то, что происходило тогда, он одновременно понимал суть вещей, причины событий и поступки людей, он читал открытую книгу своей жизни. Без понимания нет истинного знания – вспомнил он слова Хортеса. Он как всегда был прав.  Пережитое таким образом не вспоминалось более никогда.  Нет, оно хранилось где то в глубине его памяти, но где - он и сам не знал. Важно было пережить заново свою жизнь понимая, что Полковник и делал. Таким образом подводилась черта, под всем тем, что называлось твоей жизнью. Невозможно было ничего исправить, но обретя понимание, желание что либо исправить уже не возникает. Легкая ухмылка порой ложилась на губы Полковника, когда он глядя на себя самого, как в кино, которое уже смотрел, заранее знал что вот-вот совершит глупость. И глупость совершалась.  Разница была лишь в том, что тогда это не казалось ему глупостью, сейчас же глупостью казалось почти все.  И досматривая очередную серию своей жизни до конца, ухмылка, как бабочка, робко севшая ему на лицо, и не желающая покидать его, перебирала своими крыльями мудрости, давая понять что даже такая безупречная жизнь  в глазах Вечности  есть лишь глупость.  Но глупость простительная, так как проживший ее понял это, и не жалея ни о чем, смеется над ней вместе с Вечностью…

Глава 12
Танец

Летняя духота ушла, ветерок еле ощутимо подул ей вслед. Были сумерки. Он знал это место, он был здесь много раз. Но этот раз будет последним. Закат пробивался, сквозь все сгущающиеся тени. Он был на плато своей горы. Тела он не ощущал. Все чувства расфокусированы, голова пуста. В его последней вечер на этой Земле у него был лишь один зритель - его Смерть. Он должен исполнить ей свой танец, вся его предыдущая жизнь шла в зачет. Каждый день, каждый час, каждое мгновение...
Озноб, пробежавший по телу, дал сигнал, что пора начинать. Танцем это  назвать было сложно, ибо подводилась черта под безупречной жизнью мага и воина, и каждое движение, во все убыстряющимся ритме, имело свой смысл. Но со стороны это выглядело как танец одинокого человека на вершине горы. Внутренний голос, до этого молчавший много месяцев, стал буквально набатом в его ушах. Он подгонял, не давая ошибиться. Ведь единственный зритель был очень привередлив. А ему стоило угодить.
Какое то время спустя он интуитивно понял, что крутится вокруг себя с бешеной скоростью, отматывая годы жизни назад как киноленту. Других движений он не ощущал, но они были. Он вошел в невероятный по своей отрешенности транс. Голос пропал. Тело, уже почти не существующее для него, все делало автоматически. Тело благодарило его за годы содержания в чистоте и хорошем мышечном тонусе. Благодарило невероятным по своему напряжению танцем. Это был уже вихрь. Зритель, чье присутствие он ощущал, но не видел его ни в чьем обличье, молча взирал сверху на это. Смерть сегодня была честна с ним, не приняв ничей облик, и явясь к нему в своей истинной, бестелесной сущности. Ощущаемой лишь как внезапный холод и гнетущее присутствие чего либо...
Тело расставалось с ним, обороты его стали невидимы даже для видящего, оно начало светиться изнутри. Все ярче и ярче, пока вместо мага не заиграл на горе огненный смерчь. Это был странный огонь, не опалив ничего вокруг, он светил на много километров с горы. Это был праздник Силы, который могли видеть все. Все вокруг для него вдруг стало статично, словно застыв на стоп-кадре. Некая Сила поднимала его вверх. На горе же по прежнему, танцевал огненный вихрь. Годы безупречности, десятилетия безупречности, и чем ее больше - тем длиннее и ярче танец. Смерть вынуждена была смотреть до конца. Но она видела и не такое...
Она не могла не откликнуться на вызов мага и воина. И вот она здесь. Смерчь, разметав сухие листья и ветки, раскидав даже камни, стал постепенно стихать. Огонь изнутри, - сказал ему внутренний голос. Вот он, ты его вызвал и сгорел в нем весь без остатка. Тебе нет нужды рождаться на этой Земле вновь. То, что ждет тебя, поистине чудесно. Но ты все увидишь сам. Ты не сможешь никогда появиться на Земле. Да и стоит ли печалиться по этому поводу ? Голос тоже прощался с ним. Он принадлежал известному, Земле, и скоро, очень скоро, он обретет себе нового хозяина. Может на другом материке за десятки тысяч километров отсюда, а может в соседней деревне, где родится обычный с виду младенец, но голос, это интуиция в словесном выражении, уже будет принадлежать ему. Оберегая глупое дитя поначалу простыми окриками и командами, позже - давая советы и уча...
Он же перенесся с горой кудато ввысь. Смерть, досмотрев агонию огня, присоединилась к нему. Они были двумя бестелесными сущностями. Смерть отпускала его. Молча он прошел сквозь нее. Их было несколько десятков за всю историю, что помнила она (а она была очень стара), и каждый раз отпускала она таких с неохотой. Они все принадлежали ей, но не эти. Эти были исключением, лишь подтверждающим правило. Смерть могла судить о них, по их танцу, ей было плевать на их жизнь. И то что она увидела сегодня, она не видела никогда. Он прошел молча сквозь нее, оказавшуюся лишь легким дуновением ветерка, прошел и растворился в Вечности...   
      

продолжение обязательно будет...