Ее номер

Сквозь слезы, дрожащими руками я набирала ее номер.

Просто очень хотелось услышать голос той, которая свела с ума моего ненаглядного. 

Трубку долго никто не брал. Первый гудок, второй, третий… Я представляла, как сейчас она лениво открывает глаза, тянется к телефону, одновременно с этим включая свет. Смотрит с недоумением на незнакомый номер…

Четвертый гудок… Интересно, он знает ее номер наизусть? Сколько раз за день он звонил ей? Как долго они разговаривали? О чем? Какие-то странные, абсолютно бесполезные вопросы…

Пятый гудок… Наверное, на его звонки она отвечала быстрее…

Шестой…

 - Привет, Анжела! – ответил сонный голос.

Я замерла и покраснела до кончиков ушей. Она назвала мое имя. Откуда она знает мой номер?

В голове сразу же складывается ужасная картина: Вот они сидят в обнимку и смеются над тем, что я так настойчиво жду ответа. Но нет, это просто невозможно. Потому что он сейчас спит в соседней комнате и ни о чем не догадывается.

Нужно было что-то отвечать. Я так растерялась, что не смогла выдавить из себя ничего, кроме обыденного:

 - Привет! Как дела?

Ксюша замолчала. Видимо она тоже растерялась. Потом так же на автомате ответила:

 - Спасибо! Все хорошо! Как ты?

 - И я ничего… - и снова возникла неловкая пауза.

 - Откуда у тебя мой номер? – не выдержала я.

 - Максим записал. Он иногда звонил тебе с него. Просто так, чтобы голос услышать… Ты, видимо, была не очень внимательна – было слышно, что Ксюша улыбнулась. Но меня почему-то задел подобный ответ. – Я не удивлена, что ты звонишь. Мне бы тоже было интересно, с кем проводил столько времени мой любимый. Я бы, наверное, ревновала жутко…

 - Вот и я ревную… - внезапно призналась я и тут же пожалела об этом. На том конце провода снова улыбнулись:

 - Да, очень трудно доверять человеку, когда понимаешь, что от его действий буквально зависит твоя жизнь. Он может в любую минуту оглушить тебя, пока ты мирно спишь у него на груди. Постоянное чувство опасности – незаменимый спутник любви. Это помогает нам держать себя в тонусе. Но, если мы не умеем контролировать свои страхи, то они начинают контролировать нас. И тогда любовь, даже самая прочная, рушится, словно отступая назад. Хотя нет, не так. Не она отступает – мы сами добровольно ее отпихиваем. Словно пытаемся локализировать очаг возгорания.

Ксюша устало потянулась, словно читала подобные лекции каждый день десяткам оступившихся девушек. Мне стало как-то неловко за этот звонок. Но в то же время я почувствовала, что мне стало легче. Она слишком спокойно разговаривала со мной, следовательно, не видела во мне соперницу. Следовательно, у них с Максимом ничего не было. Ведь девушки ревнуют даже бывших, даже тех, кого никогда не любили.

Я прижалась спиной к стене и медленно съехала вниз:

 - Извини, что побеспокоила тебя так поздно… - мне действительно было стыдно.

Ксюша снова улыбнулась:

 - Ничего страшного! – это звучало искренне. – Знаешь, я тоже была на твоем месте. Я тоже так же позвонила. Только мне ответил мужской голос – голос моего любимого человека. Было очень больно, но я все равно не жалею об этом звонке. Так мне открылась истина, которую оба не решались признать.

Мне стало очень жалко Ксюшу. Мы попрощались с ней, пожелали друг другу спокойной ночи. Напоследок она пообещала не рассказывать Максиму про этот звонок и положила трубку.
Я медленно встала, умыла лицо, посмотрела на себя в зеркало и села на краешек кровати, на которой, ритмично посапывая, спал Максим. Я просидела так до утра (не так уж и много, примерно час), не сводя с него пристального взгляда.

«Интересно, - думала я. – О чем они все-таки говорили… Ксюша очень умная! Может Максим любит ее…»

Женщины слишком саморазрушительны, чтобы быть счастливыми.

А несчастные женщины – всеразрушительны.