Сс-фт в преддверии германско-польского конфликта

      REX LUPUS DEUS

      НЕОБХОДИМОЕ ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

      Настоящая публикация ни в коей мере не является апологией преступного гитлеровского режима, Национал-Социалистической Германской Рабочей партии (НСДАП) и (или) пропагандой справедливо осужденных всем прогрессивным человечеством национал-социалистических, фашистских или иных тоталитарных человеконенавистнических символов, движений, партий, взглядов и идей, антисемитизма или юдофобии, нося исключительно популярно-ознакомительный характер.


       Лях из Варшавы
       Нам кажет шиш.

       Денис Давыдов, поэт-партизан.


       Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

       Вторжение в Польшу в 1939 году (операция «Вейс») имело ключевое значение для частей СС особого назначения (СС-Ферфюгунгструппен, СС-ФТ) и для возникших на базе последних войсках СС (Ваффен-СС). Если бы они не смогли показать себя хорошо в деле, то утратили бы расположение Гитлера и перспективы создания самостоятельного вида вооруженных сил под эгидой СС оказались бы под вопросом.

       С начала 1939 года Адольф Гитлер предпринял целую серию внешнеполитических акций, все более приближавших Германию к состоянию войны с Великобританией и Францией.

       После присоединения к «Третьему рейху» Судетской области с ее почти четырёхмиллионным и почти поголовно немецкоязычным населением, буквально забрасывавшим пришедшие в качестве «освободителей» германские войска цветочными букетами - что и дало основание называть присоединение Судетенланда к рейху «цветочной войной»)! - и последующего расчленения остатков Чехословацкой республики (провозглашения Словакии независимым государством и оккупации германскими войсками в марте 1938 года Чехии и Моравии в рамках так называемой операции «Грюн», или оперативного плана «Зеленый»), на территории Чехии (Богемии) и Моравии по воле Гитлера был учрежден так называемый Протекторат, что как бы ставило их под «покровительство» Третьего рейха.

       В Протекторате формально сохранился свой собственный чешский парламент (Совет Национального Единства) и было – до поры до времени! - оставлено у власти прежнее правительство ЧСР во главе с последним президентом довоенной Чехословакии Э. Гахой (а не «Хачей», как у нас часто неправильно пишут!) и генералом А. Элиашем, в качестве премьер-министра. Это правительство имело в своем распоряжении свои собственные органы местного самоуправления, собственную почту, собственную чешскую полицию и даже собственные чешские вооруженные силы (численность которых составляла, правда, всего семь тысяч человек – но ведь больше чехам, вроде, и не требовалось, раз Чехия и Моравия находились под «покровительством и защитой» вооруженных сил «Третьего рейха!»).

       Реальную же власть осуществлял «Имперский протектор (рейхспротектор) Богемии и Моравии», бывший министр иностранных дел Германского рейха, барон Константин фон Нейрат, присланный из Берлина и избравший в качестве резиденции Пражский Град (Прагер Бург, или, по-чешски, Градчин - а отнюдь не «Градчаны», как у нас почему-то принято говорить и писать). Высокоразвитая чешская промышленность, в первую очередь – военная (знаменитые заводы «Шкода» и многие другие предприятия) дружно взялись за выполнение германских военных заказов.

       Словакия, во главе с католическим священником патером Йозефом Гаспаром Тисо, полностью следовала во внутри- и внешнеполитическом фарватере Берлина (включая принятие собственных антиеврейских расовых законов, формирование словацких штурмовых отрядов под названием «Глинковской гвардии», присоединение к «Антикоминтерновскому пакту» и т.д.). Теперь Гитлер мог спокойно брать под прицел Польшу – это (по выражению народного комиссара иностранных дел СССР В.М. Молотова) «гнилое порождение Версальского договора».

       Вообще-то говоря, германские претензии к «панской» Польше были не более, но и не менее обоснованными, чем в свое время к Чехословакии.

       С целью обеспечить свежеиспеченному (по воле творцов Версальского договора) польскому государству выход к морю, державы Антанты, одержавшие победу в Первой мировой войне (и прежде всего – Франция) вынудили Германию отказаться от важного балтийского порта Данцига (объявленного «вольным городом», подобно адриатическому Фиуме, упоминавшемуся нами выше) и от так называемого «Данцигского Польского) коридора» - полосы побережья вокруг порта в устье р. Вислы.

       Кстати, Данциг был, по воле Франции, объявлен «вольным городом» уже во второй раз. В первый раз это произошло еще при Императоре Наполеоне I Бонапарте в 1807 году, после его свидания с российским Императором Александром I в Тильзите. Именно тогда Наполеон, стремясь любой ценой привлечь Россию на свою сторону в борьбе с Англией, впервые объявил прусскую крепость Данциг, обращенную против России и запиравшую устье р. Вислы, «вольным городом» (да вдобавок отнял у Пруссии и передал России польскую Белостокскую область)! Но из столь многообещающего русско-французского альянса в тот раз ничего не вышло, и Венский конгресс в 1815 году вернул Данциг Пруссии, в составе которой этот балтийский порт и пребывал до самого окончания проигранного Пруссией (как и всей возглавлявшейся ею с 1871 года Германией) Первой мировой войны и подписания Версальского договора.
 
       «Польский коридор», переданный Антантой Польше по решению отцов Версальского договора, фактически рассекал Германию надвое, отделив от нее Восточную Пруссию. При этом поляки составляли не более одной пятой населения Данцига. Подобно многим другим пунктам Версальского мирного договора, этот пункт воспринимался огромным большинством немецкого народа как крайне унизительный для национального достоинства всех немцев (а отнюдь не только одних пруссаков!).

       Да и вообще внутриполитическое положение «версальской» Польши, непомерно увеличившей свою территорию после 1918 года, прежде всего за счет своих ближайших соседей – России, Германии и Австро-Венгрии - было далеко не стабильным. Из тридцати пяти миллионов населения «Речи (Жечи) Посполитой» поляков насчитывалось не более двадцати двух миллионов. Остальные тринадцать миллионов составляли этнические немцы, украинцы (галичане, лемки, гуцулы, русины), гуралы, венгры, чехи и пр.

       Особенно резкие формы (вплоть до покушений на польских должностных лиц и «этнических чисток») межнациональные конфликты принимали на Западной Украине, в Галиции. Не случайно после германской оккупации именно так сформировалась Украинская Повстанческая Армия (УПА) Степана Бандеры (настроенная в первую очередь антипольски) и была сформирована целая добровольческая украинская дивизия СС (в данном случае это сокращение переводилось еще и как «Сичевые Стрельцы») «Галиция («Галичина).

       Еще до вступления германских войск в Прагу в рамках операции «Грюн» и учреждения на оккупированных чешских и моравских землях вассального по отношению к Германии «Протектората Богемия и Моравия», Адольф Гитлер и его министр иностранных дел, Йоахим фон Риббентроп, начали оказывать давление на польское правительство, с целью вырвать у него согласие на возвращение Германии Данцига.

       Однако Варшава не желала подчиниться этому давлению, ибо в случае уступки Польша оказалась бы лишенной выхода к морю. После вступления гитлеровских войск на территорию Чехии и Моравии, польское правительство (успевшее, воспользовавшись удобным случаем, под шумок, по-шакальи, отхватить у агонизирующей ЧСР Тешенскую, или Чопскую, область) осознало тщетность каких-либо дипломатических усилий со своей стороны и прекратило всякие переговоры с нацистским диктатором. Такой стиль поведения казался оправданным, особенно с учетом известного недоброжелательства фюрера к славянским народам и, более того, его готовности проводить по отношению к ним не просто коварную, но прямо предательскую политику (именуемую самим фюрером «нордической хитростью», на примеры которой, столь часто встречающиеся в древнегерманских и в особенности – скандинавских и исландских героических сказаниях-сагах Гитлер так любил ссылаться в своих речах и застольных беседах).

       Вскоре после вступления немцев в Прагу Адольф Гитлер вызвал новые подозрения у варшавского правительства, когда германские войска вошли на территорию «независимой» Словакии и начали скапливаться вдоль юго-западной границы Польши.

       Встревоженные и напуганные предательским поведением Гитлера в период чехосло-вацкого кризиса, правительства Франции и Великобритании публично заявили о своем твердом намерении оказать Польше всемерную поддержку в случае германской агрессии. Начиная с 1921 года, Франция была верной военной союзницей Польши, которая без французской поддержки не смогла бы ни отразить нашествие советской Красной армии в 1920 («чудо на Висле»), ни «с трех заходов» отнять у Германии богатый промышленный Восточносилезский регион в 1921 году. В марте 1939 года английский премьер-министр сэр Невилл Чемберлен подключил к этому блоку и Великобританию, публично гарантировав, в своей речи перед Палатой общин британского парламента, Польше незамедлительное оказание военной помощи в случае нападения на нее гитлеровской Германии.

       В апреле 1939 года это заявление было поддержано британским парламентом, приняв-шим закон о введении всеобщей воинской обязанности, поддержанный подавляющим большинством депутатов. И, хотя британским вооруженным силам потребовалось бы еще долгое время для развертывания и превращения в машину, соответсвующую требованиям современной войны, от внимания Гитлера не укрылась важность принятого англичанами решения. Он наконец-то понял, что Лондон и Париж отказались от продолжения в отношении Германии своей прежней политики «умиротворения». В августе 1939 года этот факт нашел свое зримое подтверждения в форме подписания формального договора о военном союзе между Великобританией и Польшей.

       Но, хотя это явный конец политики умиротворения, возможно, и вызвал у Гитлера опасения на случай возможного вооруженного конфликта с Польшей, новые союзные договора, заключенные им с фашистской Италией и с «Отечеством пролетариев всего мира» (как все еще именовался коммунистический Союз Советских Социалистических Республик) очень скоро заставили эти опасения развеяться. Сталин, после нескольких безуспешных попыток заключить пакт с западными демократиями, по разным причинам не встретивших поддержки со стороны Лондона и Парижа, решил протянуть руку дружбы национал-социалистичестской Германии, невзирая на ее ярый антикоммунизм (интересно, вспомнил ли он при этом об аналогичном предложении «союза и сотрудничества», сделанное тем же германским нацистам в уже далеком 1923 году тогдашним председателем Исполкома Коминтерна, пламенным революционером-интернационалистом товарищем Карлом Радеком, давно лишенным всех постов по обвинению в «троцкизме» и превращенным в «лагерную пыль»?).

       23 августа 1939 года германский имперский министр иностранных дел Йоахим фон Риббентроп и советский наркоминдел В.М. Молотов подписали в Москве советско-германский пакт о ненападении (вошедший в ситорию под названием «пакта Риббентропа-Молотова» или «пакта Гитлера-Сталина»), что позволило Гитлеру осуществить вторжение в Польшу, не опасаясь войны с Советским Союзом. Мало того – Сталин еще и обязался помочь ему, ударив в тыл «белопополякам» и оккупировав восточные польские земли по самую реку Буг. На основании секретных протоколов к советско-германскому договору о ненападении, а также подписанного 28 сентября 1939 года в Москве «Договора о дружбе и границе между СССР и Германией» советская «Рабоче-Крестьянская» Красная армия (РККА), внесшая немалый вклад в разгром «панской» Польши в 1939 году, смогла оккупировать Западную Белоруссию и Украину, Литву, Латвию и Эстонию, отнять у «боярской» Румынии Бессарабию и Северную Буковину (хотя о последней даже не шло речи в «пакте Риббентропа-Молотова»!), а затем, в результате «Зимней войны» 1939-1940 годов против маленькой Финляндии (при гарантированном невмешательстве Гитлера, как «партнера по договору»!) – почти половину Карелии.

       «Ежу понятно», что эти «мирные завоевания» («освободительные походы») Красной армии, по сути дела, ничем не отличались от столь же «мирного и бескровного» захвата «Третьим рейхом» Судетской области, Чехии с Моравией, Мемельской области (Клайпеды) а позднее – Дании или, скажем, Люксембурга – если не считать несоизмеримо более жестокого и массового террора, проводившегося советскими карательными органами на «своих» свежеприсоединенных территориях, «добровольно-принудительно» включенных в состав «Отечества пролетариев всего мира» (чего стоят одна только депортация из прибалтийских стран практически каждого десятого местного жителя или расстрел энкавэдистами двадцати тысяч пленных офицеров польской армии под Катынью!).

       Пока Гитлер вел свои дипломатические игры с другими странами Европы, пытаясь усыпить бдительность одних и заручиться военно-политической поддержкой других, германские вооруженные силы полным ходом готовились к надвигавшейся войне. На протяжении лета 1939 года солдаты вермахта и чины полков «СС-Ферфюгунструппен» проходили усиленную боевую подготовку в районах, близлежащих к польской границе. Дислоцированные в Восточной Пруссии, Феликс Штейнер и чины его полка СС «Дейчланд» неустанно совершенствовали свои боевые навыки. Позднее они приняли участие в торжественном военном параде, посвященном двадцатипятилетней годовщине битвы под Танненбергом, в которой германские войска одержали победу над русскими армиями вторжения генералов Самсонова и Ренненкампфа в 1914 году.

       Сохранившиеся кадры кинозаписи этого парада свидетельствуют о том, что представления о всеобщей механизации германских войск, чьи «бронированные армады» готовились к вторжению в Польшу являются, мягко говоря, сильно преувеличенными. Как видно, мыслившие по старинке генералы вермахта не слишком-то верили в силу мотора, по-прежнему делая ставку в основном на «лошадиные силы» в буквальном смысле слова. Основой артиллерийской тяги германских полевых войск являлись по-прежнему не тягачи, а конные упряжки. Колеса германских орудий из-за нехватки каучука и, соответственно, резины, делались со стальными ободьями, что вело к заметному снижению скорости движения и лишней трате лошадиных сил. На булыжной мостовой такие колеса оглушительно громыхали, а в песке, грязи и снегу – постоянно застревали и буксовали. Тягач основного орудия германской полевой артиллерии – 105-миллиметровой гаубицы (образца 1918 года!) имел всего шесть лошадиных сил. Тяжелые орудия немцы при транспортировке разбирали на две части. Тягачами для них служили две упряжки по четыре лошади в каждой. Тем не менее, немцы были полны решимости раз и навсегда «решить вековой спор с поляками».

        Здесь конец и Господу нашему слава!