Мы много не знаем

          В ее комнате висел плакат на котором был изображен Будда. Конечно, ей пришлось упасть в мир, врать себе и другим, чтобы выжить, чтобы попускать пыль в глаза окружающим. То она невеста Гитлера, то невеста Аллаха. Появился в ее жизни Виктор, что чтил Будду, и она влюбилась в него, ведь они теперь на одной волне, им сансара не друг и не товарищ. Будда сказал своему отцу: «Ты - лошадь, которая привезла меня в этот мир!». По какой-либо причине люди готовы к войне и даже отказываются от своих жизней, но они не в состоянии отказаться от причины своих страданий. Мы никогда не бываем особенно счастливы и удовлетворены, так как вся наша жизнь состоит из беспокойных приготовлений: к семейной жизни, любовным делам, развлечениям. Большинство из нас испытывает много страданий в своей жизни, поскольку мы проходим циклы стресса, тупости и беспокойства. Мы стараемся избежать этого страдания, но оно настигает нас снова и снова. Существует тибетская пословица о том, что личность, которая не помнит о непостоянстве жизни или неизбежности своей смерти, подобна королеве.
     Настя надела две пары колгот, на них надела теплую шерстяную юбку еще бабушкиного периода, найденную в сундуке в маминой спальни, потом был одет папин черный пиджак инженера, а поверх была надета черная шуба до земли ныне покойного дедушки. В таком виде она шла в часов шесть вечера по Большой Морской и в этот час ей сильно хотелось выпить. Бесы круто берут ее в оборот. Продала на рынке книгу «Игра в бисер», чтобы деньги были на выпивку. Пару сотен рублей в ее кармане, а в голове, как всегда, царила пустота, но не та пустота, о которой писали умные люди. Она не знала больше о том, где она была до этого дня и с кем. Ей просто хотелось выпить. Будь то вино или водка – все одно, ведь вечность манит к себе в гости, она зовет ее за собой, чтобы увести в край снов и наслаждений.
      Шутница дошла до середины улицы и увидела дядю, что сидел на одной ступеньке чуть повыше земли, лестница вела в магазин «Крыши нет», где продавались товары для расширения своего сознания до уровня космических масштабов. Простые вещи в быту необходимы, эзотерики подтвердят.
- Эй, парень, дай мне в глаз, чтобы я проснулась, чтобы стала живой, чтобы не спала! – окликнула весело мужчину Настя. – Ты чего такой грустный сидишь, чего такой чумазый, зачем просишь у людей денег на сигареты, ты похож чем-то на Цоя или я ошибаюсь? Может быть, ты и есть Цой!
- Ой, девушка, и не спрашивай, я приехал из далека, аж из города Москвы в Крым для того, чтобы забухать тут и найти себе жену. Мне уже тридцать три года и я весь оброс бородой и волосами, я ужасно страшно выгляжу по меркам социума, ибо я исчадие ада! Но Будда спасет меня, он мое прибежище, мой покровитель, мой командир! – со стоном, покуривая трубкой, ответил ей Виктор.
- Приятно как же, брат по разуму, я жму твою грязную руку и говорю тебе о том, что можно пойти нааскать деньжат, например, к такому супермаркету как «Муссон». Будем петь, танцевать, мы же бродяги дхармы, мы пропили свой мозг. Я схожу домой за гитарой и мы с тобой вместе пойдем туда, чтобы у нас были деньги на алкоголь и сигареты, ведь нам ничего не надо больше в этой жизни. Для тебя у меня есть своя легенда. И так, мне уже сорок пять лет, своего сына я отдала в детдом, когда ему было пять, теперь же ему двадцать лет и я не бью голову: как там, что там с ним, мне плевать на весь мир, мне бы только кайф нажить бы и все, пусть все горит огнем, весь этот мир, все это человечество. Ну что, идем на автобус, доедем до моей квартиры, в возьму гитару и вперед. Нас бесы крутят, но мы прорвемся, Будда спасет нас от их влияния. Ом!
- Давай, вот же как мне повезло, мы пьяные шуты, мы кровавые бациллы небытия, мы ровно идем по лезвию бритвы, мячик луны у нас в кармане, танцы на атомной станции, мы курим звездные травы ради забавы, шутки шутим! – ревел на всю улицу Витя и бешено колотил себя кулаками в грудь. – Идем скорей, моя боевая подруга, идем, вечность за нами стоит с веслом!
     Они сели на троллейбус номер восемь и ехали почти до самого океана. Уже хорошо стемнело и не было видно волн, что неслись по бескрайней глади неведом зачем и почему. Он ей в автобусе сказал на ушко:
- Дома сестра воду всю выпивает, но раз принес воды, а мать пол мыла, так сестра не удержалась и упала на пол, а на меня свалили, мол, я просто ленивый тип, не хочу воду все время таскать, ведь сестра выпивает черти сколько, а мне каждый день к колодцу ходить нужно. Обиделись на меня, говорят, что я заколдовал это ведро с водой. В горах ты сам стоишь себя. Книжки там читать не охота. Книжка - это сказка. Книжка есть лишь повод для размышления. К книжкам надо относиться как к сказкам. В библиотеке всю жизнь можно провести, но в результате упереться в стену и не смочь ее пробить, а может  и дверь попадется, которую легко открыть. В библиотеке время проходит приятно. Удовольствие невероятное от сидения в библиотеке. Не ведаем, что творим - и в этом сила вида.
       Настя прижалась молочной щекой к грязной куртке Вити, потрогала его за рукав, улыбнулась ему. Они сидели на заднем сидении и смотрели друг на друга.
- Я вижу в твоих глазах океан, любимая – шептал Витя нежным голосом Насте на ушко.
- Я тоже, я тоже, вижу в твоих глазах отражение себя, мальчик мой – трогательно отвечала ему Настя.      
     Вдруг перед ними стала старуха в черном плаще, она была высокая, худа, в черных очках с сумочкой за плечами:
- Ага, голубки,- заверещала она, - надо же, куда вы едете? Меня бабой Машей можете звать. Брат мой в зоне АТО погиб, воевал за режим американский. Теперь я сама по себе, хожу на рынок и продаю петухов, что мне друг из деревни высылает. Мертвых петухов.
- Едем за гитарой ко мне, чтобы потом аскать деньжат на выпивку, а что, бабушка, а что? – спросила Настя.
- Да поможет вам Аллах, милые мои, чтобы вы заработали кучу денег сегодня и напились до чертиков, желаю вам этого, буду молиться за вас, ну же, с Богом, вот и ваша остановка! Рок не мертв, рок-н-ролл с нами! – смеялась старуха и чертила на стекле титаном кабалистические знаки.
      Настя глянула в окно – и вправду – ее остановка…Они шли, держась за ручку прямо к ее подъезду, по пути они просили сигарет у прохожих, а у подъезда они увидели ту самую старуху, которая была в троллейбусе и желала им добра и счастья.
- Вы снова здесь? – удивилась Настя. – Вы что-то хотите от нас? Говорите, не стесняйтесь! Будем пить водку вместе? Друзья мы все тут, хиппи чертовы, нам все в кайф. Власти не хочется, денег не надо, дайте лишь выпить и закусить.
- Нет-нет, я просто здесь живу, на третьем этаже в сорок пятой квартире – улыбнулась баба Маша.
- Но ведь я там живу! – ужаснулась Настя. – Вы путайте что-то! Трусы мои вон видите синие, висят на балконе, не ваш же размер.
     Витя тянет за руку бабу Машу и говорит, что сейчас он ей треснет меж рог башмаком, чтобы она не трепала нервы его любимой женщине.
- А ну пошла прочь, старуха, не доводи до греха! – орал на весь двор Витя. – Сейчас как двину, мало не покажется, а ну брысь отсюда!
- Витя, зачем же ты так, она всего лишь спятившая старуха. Витя, не надо крови, прошу тебя, не надо жести! – умоляла его Настя, сев рядом с бабой Машей на скамью.
- Хорошо, любимая не буду, ради тебя только, давай лучше за гитарой сходи, ведь страсть как хочется выпить – трубы горят! Сейчас бы пивка или вина залить туда.
Витя гладил свое пузо и смотрел с ненавистью на бабу Машу.
- Чего вылупился, ирод, чего твою дивизию ты смотришь на меня, шакал! – гневно кричала она на него.
Витя закрыл глаза и сел в позу лотоса на траву, а Настя пошла в домой за гитарой.
- Вынеси бутерброд с сыром, кошку свою тащи, можешь и вина взять! – крикнул он ей вслед.
- Хорошоооо, красивый карась красный как смерть! - донеслось эхо Насти.
     Оставшись наедине со старухой, Витя решил покурить остатки папирос, что лежали в его кармане, он потянулся за спичками, он зажег надломанную папиросу и печально произнес:
- Будду люблю, но трупом не стал, на людей введусь, морочу им голову, недавно «Степного волка» отдал монахам, а они после этого решили уйти в город. Баба Маша, я зла не держу на вас, я просто пить водки хочу, купите ради бога мне шкалик и я стану милым и прекрасным. Я мучаюсь и мука моя страшна, медитация моя дает лишь мне силу жить.
- Баран ты, Витя, и шутки твои не смешные! – как приговор прозвучали в голове Виктора слова бабы Маши.
«Чего эта старуха себе там возомнила! Сейчас как дам по голове, чтобы научилась уважать людей, она не на пути даже, а выкобенивается только как корова» - быстро обдумал мысль Витя, но в этот момент Настя уже стояла с гитарой у лавочки и, взяв Витю за руку, она повела его к магазину.
- Бог с вами! Хранит вас Иисус. Он люби вас! – кричала им вслед баба Маша.
- Чертова блаженная, я ей чуть было по мозгам не дал!
- Витя, да ладно тебе, сейчас вина возьму и все будет ништяк, – успокаивала его Настя.
     Они взяли в ларьке литр вина в бумажной таре и тогда Витя закричал на всю улицу от радости: «Сансара, мы тут рабы твои, бедные дети, земной любви».
- Жена, открывай же быстро пакет и дай мужу напиться! Даешь пару литров в сутки. Где наша партия? Когда работу дадут на заводе? Слава КПСС!
     Настя открыла и подала ему литровую упаковку и Витя за секунду вылакал все и ощутил, что теперь он готов о жизни поговорить:
- Слушай, подруга, тут такое дело. У меня дочь и жена есть. Ты не одна. Мы не одни. Все хотим любви. Жене не буду изменять. Ты просто обуза для меня. Давишь на меня своей красотой. Не буду вестись на нее. Моя дочь тут одного деда на чистую воду вывела. Он зазнался. Короче, тема такая: Сан Саныч решил открыть в Крыму книжный магазин. Приехал сюда из Черкасс, решил продавать старые книги, которые он покупал у бабок. Медали свои решил продать. Всякие военные награды. Нанял девчонку Маринку, дочь мою, которая на рынке продавать стала его товар. Пришли два бугая и купили две медали. Одну за взятие Берлина, другую за участие в мирной демонстрации первомайской. А дед велел не продавал их, мол, это лишь для рекламы, но им цены нет! Я пару лет ездил в Москву за ними, они так долго делались там. Ужасно долго. Я волновался, так что не продавай. Мои медали - мое богатство, мои бутылки пустые пора выносить на двор. Моя маленькая память о великом буйном дне войны. Маринка продала, а дед матом стал на весь рынок ее посылать. Продавцы облили деда водкой, тот стал тихим. Лишь молил о пощаде их. Отдал им все свои медали. Продавцы и рады взять, да Маринка не велит. Дочь у меня вся в отца. Честная. Будду любит. Сансара ее не манит.
        Любители Будды подходили к супермаркету, у входа которого стояла уйма машин и люди толпились обсуждая новые покупки и кредиты. Витя вытащил из чехла гитару, Настя сбегала за картонкой на который положила кофр. Витя облокотился о стеклянную дверь, присел поудобнее на холодный паркет, ударил по струнам и завопил что было мочи:
Деньги ты хранишь в сундуке
Он лежит под твоей кроватью
Судно плывет по черной реке
ты дивишься синему платью
что в твоем шкафу бумажном
ты рассчитываешь быть собой
ты на приеме очень важном
под тобой дрожит конвой
ты сама подписываешь судьбу
все летит в красную трубу
ты кричишь луне «бу-бу-бу»,
а сама залипла на лугу.
    Люди мигом замолчали и выключили свои мобильные телефоны. Они пытались понять смысл песни. Им так хотелось уяснить о чем же она. Настя тем временем сняла с головы черную шляпу и ходили между рядами людей с застывшими от удивления лицами, приговаривая при этом:«Люди добрые, подайте Христа ради – на шкалик водки не хватает!». Люди бросали в ее шляпу кто что, кто сигареты, кто доллары, кто презервативы, кто конфеты, заколки, булавки, кнопочки, болтики, гаечки, винтики, чуть вермишели, пол-арбуза, полдыни, полено папы Карло, парик Мальвины, волосок с головы Камю, косточку мамонта, лепесток металлического цветка с Фобоса, генеральскую отрыжку товарища Сталина и многое другое бросали люди в шляпу Насти. Когда Витя допел песню до конца, то увидел перед собой бабу Машу, но теперь баба Маша вовсе не была бабой Машей, она стала моложе, как минимум, на лет сорок. Она была в броской юбчонке, черных туфлях на позолоченных шпильках, грудь ее навыкат обтягивала белая трикотажная блузка и Витя увидел роскошные плечи Маши и не мог оторвать свой взгляд от них, а Маша хохотала над ним, а Витя не мог ничего понять, Витя отложил гитару на пол и застонал, закрыв лицо руками.
- Не может быть, не может быть…- шептал он про себя, - даже в монастыре проще было. Тоску по небесному дому монахи дружно заливали одеколоном, политурой и лаком.
    Все бы ничего, но волосы Маши были ярко-малинового цвета и от этого Витя еще больше захотел стать как Будда, но Настя тут же подбежала к Вите и обняла его, утешила:
- Милый, кто это, кто эта женщина? – ревниво произнесла она.
- Та, кто живет в твой квартире теперь место тебя! – извергнул он из себя в тяжелом беспокойстве, лицо его было искажено от ужаса, а Маша стояли и смеялось, вытянув губки в трубочки, скрыв свое прелестное личико за темную вуаль.
    Витя чуть приподнялся, схватил за руки Машу и сказал ей рыдая от боли, ибо он понимал, что не может теперь быть без нее:
- Машенька, купите мне шкалик водки, мне срочно надо выпить, чтобы я поняла наконец-то что творится со мной. Спаси меня, подруга, спаси, я совсем запутался, я не знаю кто я, я не в курсе, кто такая Настя, я вижу, что ты стала иной, ты теперь не старуха, а вполне приятная для общения девушка, как мне быть? Купи шкалик и я дам понять сам себе после возлияния, что я думаю себе обо всех этих вещах.
- А ты мне сыграй песню про любовь, Витя, сыграй и я пойду и куплю тебе водки шкалик, – просит с надрывом Маша.
     Витя берет гитару, смотрит на людей, что бродят себе мимо него со своими тележками, нагруженными товаром, который попадает в кузов машин. Витя бьет сильно по струнам и орет:
Они перековали мечи на орало
Они натянули на себя покрывало
Они занялись сладострастными играми
Они забыли, что мертвы
Они построили стены
Они порезали вены
Они забыли землю
они съели всю тлю
они бунтуют ради хлеба
они бунтуют ради зрелищ
не хотят они неба
они хотят больше уютных жилищ
они строят бетонные члены
что устремляются ввысь
на стенах висят гобелены
в животе ползает рысь
в тихом безумном месте
попивая кислотный коктейль
они лежат на диване вместе
за окном их кружит метель.
      Маша в этом время одному прохожему сказала, что шел мимо них:
- Слушай, а я жизнь вижу без розовых очков. Нанялась сиделкой. В госпитале мужик, что вернулся с зоны АТО, лежит на койке и смотрит футбол, а психологи ему не нужны. Они правду всю знает. Ему никто уже не поможет. Правда дороже всех понтов на свете. Вокруг него порхают молодые девчата, а он на них не обращает внимания. Надоели они ему! А мне говорит: ты иная, ты вне мира сего. Я сам уже такой поле боев. Хочу лишь Будду слушать. Как он скажет, так и буду делать. Так и будет все.
     Прохожий после этого плачет от радости и бежит за водкой, а в это время Настя находит своего одноклассника, который теперь служит радистом на подводной лодке «Красный Октябрь», что стоит сейчас в одной из бухт. Он приглашает Настю на борт в свою каюту, где они выпьют вина и забудут о боли. Настя не знает как быть. С одной стороны Будда, а с другой – мир людей. Будде, которому она просто не может отказать, ведь она так любит бежать от сансары. Спать в каюте с мужиком не в масть ей. Бродяги, которые напаивали ее вином и под звуки листопада колотили в свои барабаны до самого утра, сидя у стенки Цоя, у костра, что горел себе просто так, не требуя ни от кого какой бы то ни было благодарности, ей были до ужаса знакомы. Мол, лишь бросай в огонь новые порции дров, да и дело с концом.
       Мысли о Будде не давали ей впасть в сети сансары, от этих мыслей у Насти по всему телу пошли мурашки. Ее бывший одноклассник истошно завыла и сильно обнял Витю, что бросил гитару на землю и танцевал у входа в магазин. Ее одноклассник был одет как простой моряк: шинель, сапоги, перчатки кожаные. Он обещал дать им всем чуток гашиша, чтобы слезы перестали мучить их женскую природу. Виктор показался ему слабым человеком, а Настя по его мнению была так истерична, что ее надо направить на обследование в больницу. В ее уме она бросалась к первому встречному, который чуть поманит пальчиком и погладит ласково по головке. Настя утерла слезы платком, утерла нос и застонала, а после сказала однокласснику. 
- Будду почитаю, а ты вали, вали нафик! У меня свой есть корабль, люблю Будду там, а ты вон иди. Делай все что хочешь с собой, изверг окаянный, я не твоя. Твое спасения для тебя лишь в том, что твоя мордашка напоминает мне макаку. Поэтому Виктор не будет тебя бить, вали просто куда хочешь, но нас не трогай своими заманухами. 
Одноклассник покраснел и промолвил:
- Это ад, ад все вы, а ведь я действительно похож на , все так говорят, не ты первая, не ты последняя, я тебя награжу за отвагу бутылкой первоклассной мадеры, будь со мной, Настенька, в обиду не дам, а твой Витька алкаш, не видишь что ли, вон, он тебя уже на другую разменял. А я и есть сам буддист! Называй меня, Машенька, Лао! – хохотал мужичек с ноготок.
     Настя глядит на Витьку и видит такую картину: он лежит на земле сырой без брюк, Маша на луне молчит, смотрит куда-то, положила свою ногу в кратер. Маша сладко поет свою мантру, а над ней и звезд тьма. К ней космонавты на огонек летят. Витька сопит и кричит: «И вправду, наш корабль попал в бушующий океан, девятый вал, задрать все люки, двери, зашторить окна, да, да, да, так вот, так!». Пустая бутылка водки задета ногой Насти и катится прямехонько к ногам Виктора. Тут какая-то либеральная парочка в кустах стала истошно кричать. Хиппи устроили себе шалашик в кустах. Показали всем, что продались Западу с потрохами. Наркоманы чертовы. Люди проходят мимо этой сцены и смеются, кто-то рассуждает о том, что это театр, кто-то плюет и говорит, что только собаки и кошки имеют друг друга где им угодно, а люди, мол, должны иметь совесть и стыд. Должны это делать за стенами, что скрывают этот акт от всех посторонних. «Живот на живот – все заживет, родная, мы тут ради просветления» - шепчет нежно одноклассник на ушко Насти, заманивает в свою норку. «Да, ты сурок, глубже, сильней, еще глубже, еще сильней, я умираю, маркиза, я умираю, родной ты мой мальчик от твоих ласк» - говорит она ему так мрачно и он понимает, что она вовсе не будет с ним спать. «Субмарина погружается на глубину триста метров!» - стальным голосом говорит она, глядя на одноклассника, что сел на скамью, ему уже кажется, что он в сумасшедшем доме. «Дао ты не достигнешь, хам, ты просто вояка, ты себе иди на корабль. Дай там всем команду: пли. Будда, до чего ж с тобой хорошо, а вы все не будете спасаться, ибо не хотите от страданий уйти» - отрешенным от этого мира голосом говорит она Виктору, что смотрит на луну, на которой сидит Маша. Вышел охранник сердитый из супермаркета и долго смотрел на то, как Витя смотрит на луну, на которой танцует стриптиз Маша. Охранник не знал что ему делать со своей жизнью, ведь страдает дико он, но в конце концов он пошел за пивом и орешками, уселся вокруг этой сцены, а надо заметить, что толпа обступила Виктора довольно–таки плотным кольцом, охранник стал смотреть на луну, словно это все съемки в кино, все видели барышню Машу, что танцевала на луне стриптиз. Толпа бешено кричала: «Давай дальше, танцуй, Машка, давай второй сет выполняй!». В толпу зашел грязный старик из монастыря, что собирал бутылки из мусорной корзины в свою сумочку, старик взял пустую бутылку, что лежала у ног Насти.
- Буддист я, а потому против войны, мы все должны идти подальше от цепей сансары! – сказал он Насте и поднял указательный палец правой руки вверх.
- Уйди дед, не трави душу! – крикнул охранник, а после стал плакать, ему тошно было от своей жизни, ведь он в системе живет, ему страшно так жить.
- Не надо так, милый, он же человек, зачем ты так жесток к людям,  ты словно Кай в королевстве снежной королевы. Будда даст тебе спасение, но ты сам не отказывайся от этого пути, чтобы не быть в беде! – сказала ему Настя.
      Толпа устало расходилась по домам, Витя был крайне утомлен цепями сансары, Маша спустилась с луны к ним и стала грустной такой, словно была она давно уже по ту сторону добра и зла.
    Маша надевала юбку, что упала с луны на землю, поправляла свою прическу, глядя на себя в одно из отражение луж, ей казалось, что она теперь будет идти в свой Икстлан. Витя решил идти туда, где одинокие тени бродят вдоль могил. Он шел на кладбище. В мозгу крутились лишь образы чего-то нетленного, чего-то такого, чего нету в этом мире. Настя же презрительно плюнула на одноклассника. А тот поклонился в ноги ей и пошел в воинскую часть, чтобы просто так убить время за компьютерными играми. Он пристал к бабе, что стояла на углу.
- Идем же ко мне, детка, моя лодка завтра утром отплывает в Средиземное море, нам надо успеть почитать сочинения Петра Чаадаева, ну же, чего медлишь? – говорил ей вояка.
- Сын страны советской, погоди, сейчас, я свои сочинения Шестова найду в своем пиджаке и мы пойдем с тобой на корабль, - ответила ему баба.    
     Настя медленно шла на кладбище, среди плит каменных он сидел, подошла к Витьке, села на корточки, в глаз его смотрела пустые, а после промолвила:
- Живой хоть? Ладно, Будда с нами, брат! Слушай, я тут живу недалеко. Заходи в гости. Поедим икры заморской, попьем браги.
    Настя достала из сумочку бумажку и написала адрес и телефон.
- Вот, Витя, зайди, подумаем над текстами монахов тибетских, - протянула она ему листик и положила в карман ручку, - впишись пока тут, а завтра приходи ко мне в гости. Телевизора у меня нет. Одна я живу, одна. Будда лишь со мной. Мне терять нечего. Абсолютно нечего.
      Витя не ответил ничего ей, но подумал, что надо бы еще купить водки. Он говорит ей бодрым голосом: «Мать, купи еще шкалик водки».
- И не подумаю, проси Будду, чтобы спас тебя от цепей сансары! – с горечью в груди произнесла Настя.      
      Прошла ночь для всех по-своему. Витя лежал до утра на кладбище, пил водку, не обращал на призраков внимания. Гитару забрала Маша к себе домой, чтобы там петь свои песни. Мамаша ее танцевала вокруг стола. Настя же лежала в своей комнатке на диване и мечтала о том, что Будда спасет ее от цепей сансары. Мир людей ей в конец надоел, она понимала, что он ей не пара. Дева на минуту представила такую ситуацию: она и Витя рядом, любят друг друга в том числе и физически, а после этого годы вместе проводят, она бы все обои успела бы обклеить фотографиями, где она и он рядышком, чтобы союз их укрепить, чтобы когда она глядела на эти стены, то мысленно говорила бы сама себе, что они до гроба будут вместе и никогда не расстанутся. Она бы поставила в компьютере на рабочий стол фотографию, где они сидят в крематории и созерцают обряд кремации. Еще один освободился пассажир. «Я только тень своего более реального «я», моя жизнь есть имитация. Я вовсе не та, какой стану через минуту, через час» - с грустью думает Настя, глядя на воображаемую фотокарточку, где она и Витя стоят у входа в заброшенные катакомбы Второй мировой, что находятся у самого берега моря. Ясно видит, как за окном сели четыре сороки на проволоку для белья, Настя поняла, что это знак того, что скоро Витя вернется к Будде. Настя целый день убирала квартиру, ждала того, что Будда спасет ее от иллюзии этого мира. Мыла все окна, вычищала все стены, но Витя так и не пришел, видимо, он так же, как и она, ждал, что Будда даст спасение ему от всех цепей сансары.