***

Татьяна     Дунаева


Тропа  прощения


Воспоминаниям и прошлому, вновь переосмысленному и воспринятому, посвящаю…



Г. Ессентуки


Пшеничное поле

Эта глава посвящается моим родителям и всем жителям моей родной станицы.


 Иллюстрация не отпечаталась.

 
Мои родители: потомственный
 терский казак Стефан Никитович
и донская казачка Антонина Васильевна.

Радуясь встрече с утренней степью, Тоня быстро поднималась на косогор. Девушка хорошо знала, что утреннюю жизнь степи нельзя сравнить ни с чем. Так она хороша! Поэтому Тоня легко взбежала на вершину косогора, с которого открывается вся степная ширь, наполненная удивительными утренними красками и звуками …
В это время суток всё в природе залито ранним солнцем. Особенно красиво в эти утренние часы пшеничное поле: нежные  лучи восходящего солнца, прикасаясь ярко-зелёных побегов озимых, превращают поле в полотно художника,  вокруг которого  парят лёгкие паутинки и, чуть  задерживаясь на кончиках всходов пшеничных лепестков, плавно летят дальше над степью. Дополняют красоту степной картины  росинки: на пурпурных листочках всходов озимых они  под солнечными лучами сверкают всеми цветами радуги. Их мерцание напоминает россыпь драгоценных камней на зелёном бархате огромного покрывала.
Природную картину озвучивают птицы: то здесь, то там раздаётся пение жаворонка, вторя жаворонку, нежно поёт зорянка, где-то
перекликаются между собой перепёлки, а в ближайшем лесочке поёт иволга, да кукует свои года кукушка – всё это,  сливаясь, превращается в удивительную степную музыку.
Воздух в это время суток чист и прозрачен, отчего так легко дышится, и сердце от утреннего пьянящего степного запаха наполняется радостью…
До начала работ в ученической бригаде еще есть время, и Тоня остановилась на краю пшеничного поля, чтобы полюбоваться утренней жизнью и послушать мелодию птичьего пения. Она, повинуясь воле природы, всматривалась и вслушивалась в этот дивный и сказочный мир.
Умение любоваться красотой летнего утра девушка переняла от своего отца – человека, чья жизнь была посвящена земле: он сеял хлеб, выращивал сады и виноградники, от которых земля становилась ещё краше. А во время короткого отдыха он мог часами смотреть на бескрайнюю степную даль. Отец часто брал с собой  в поле дочь, и она видела, как в такие часы при виде степи его взор менялся и становился каким-то тёплым и ласковым, а голос – тихим, шаги – осторожными, как будто он боялся кого-то потревожить. И всё смотрел куда-то вдаль…
Может быть, в такие минуты он вспоминал своего отца, казненного на этом поле большевиками в 1918 году, которые приняли его за белогвардейца. Но дед Тони ни к одной из сторон революции никакого отношения не имел. Он был простым камнетёсом, и в тот трагический для него день шёл домой из каменоломен за харчами (так казаки называют еду, взятую в степь).
Став старше, Тоня и сама часто вспоминала рассказы отца о том бушующем страстями времени. И, как напоминание о тех трагических событиях, посреди  степи и по сей день стоит большой каменный крест, установленный казаками на месте гибели Тониного деда.
Вот и сегодня девушка устремила свой взгляд вдаль, к месту гибели деда, пытаясь понять, как всё это было…
Отец рассказывал,   когда нашли в поле его отца, то у него были выколоты глаза, а на плечах вырезаны пагоны, хотя дед Тони никогда не носил военной формы царской армии. Он предпочитал черкеску и папаху, потому что предок деда был горец по имени Исмаил. Отсюда и фамилия Тониной семьи с ХV111  века была произведена от имени далёкого предка –
Исмаила.
Традиция горцев давать своим семьям фамилии по имени отца сохранилась у многих  станичников и по сей день: Касымовы, Жендубаевы, Жундубаевы, Джуртубаевы, Баевы, Смаиловы и Исмаиловы – вот чьи предки казаков породнились с горцами  после успешного разгрома турок в ХV111в.  Это был  поистине «золотой век»  в отношениях казаков и горцев. Много с тех пор утекло воды, но память  об этом времени жива до сих пор…
А на месте гибели Тониного деда каждый год во время созревания хлебов прилетают на пшеничное поле птицы, встречая утренние лучи солнца, они  на этом каменном постаменте поют свои песни, а пшеничные колосья, сгибаясь под тяжестью зёрен, при каждом дуновении ветерка  кланяются этому кресту-памятнику…

ЖИЗНЬ ПОЗНАЁТСЯ НЕ ТОЛЬКО ПО УЧЕБНИКАМ.

 Иллюстрация не отпечаталась.
 

1958 год.
Члены ученической бригады.
В центре: Писарев Михаил Филиппович
и Чесноков Михаил Васильевич.
Автору воспоминаний здесь 13 лет.

Постояв  некоторое время на краю поля, и мысленно попрощавшись с утренней степью, Тоня поспешила на стан ученической бригады.
А жизнь в ученической бригаде бурлила. Коллективу бригады надо было успеть справиться и с прополкой виноградной лозы, и  с обработкой деревьев от вредителей, чтобы не испортить будущий урожай яблонь, груш, черешен, вишен, слив. А тут уже подошел сбор урожая кабачков, высаженных в междурядьях сада.  Всю эту работу каждодневно бригадиры Толик Шведов и  Неля  Чурсина распределяли на планёрке между звеньями. 
Утренняя  прополка проходила легко и весело, потому что утром сорняк  в росе, срезается легко, поэтому спешили приступить к прополке до солнцепёка. Потом и отдохнуть можно больше.  К тому же полевые работы всегда выполнялись коллективно, отсюда и отстающих не было ни в младших звеньях, ни в старших: старшие помогали младшим, а младшие старались не отставать друг от друга.
Обеденный перерыв проходил весело и шутливо, все нахваливали поваров за вкусный обед, просили добавки, а еда, приготовленная девушками-старшеклассницами,  действительно была очень наваристой и вкусной. Да и прополка овощей или виноградных лоз требовала много сил и
терпения – отсюда и аппетит. Продукты для ученической бригады отпускал колхоз.
Старшая по кухне ехала на лошадях, запряжённых в повозку, в кладовую, где кладовщик Тихоненко Андрей Григорьевич отпускал продукты, отбирая для детей самые аппетитные  куски мяса, высокосортные овощи, а  фрукты для компота выращивали в своём ученическом саду.
После столовой все отправлялись в сад для дневного отдыха. Здесь можно было понежиться под густой кроной яблоневых и грушевых деревьев. В такие часы обычно рассказывали легенды, какие-то смешные случаи из собственной жизни, придумывали  на школьные темы шутки  или просто предавались воспоминаниям… 
А моя героиня  в школе писала интересные сочинения по литературе, поэтому решила попробовать себя в сочинении легенды о жизни кавказских народов, к которым причисляла и себя. Так родилась легенда  о символах народов Кавказа…
Извечно на Кавказе жили люди. Это были разные народы, но их объединяло одно – любовь к Кавказу, к этому горному краю, разделяющему два континента на Европу и Азию.
Кавказ – это громадные вершины гор, которые, сменяя друг друга, под яркими лучами солнца сверкают миллиардами бриллиантов и бесконечной чередой вплотную подходят к главной вершине – двуглавому Эльбрусу…
А он, торжественно восседая на своём снежном троне, величественно осматривает свои пышные от снега владения…
Необозримы  горные просторы…
От их красоты и величия захватывает дух, ноет сердце, и хочется срастись с этим сказочно красочным зрелищем! й
Любуясь красотой своей земли, кавказские народы говорили на разных языках, но у них были одни на всех традиции и обычаи, а ещё объединяло их общее стремление  – сохранить свои символы, которыми они очень дорожили и благодаря которым они жили мирно и благополучно…
В низовьях горных рек и озёр жил народ, который слагал песни, сочинял музыку и стихи, и старики рассказывали детям легенды. Поэтому их символ олицетворяла лира, доставшаяся им в наследство от своих предков.
А на просторах альпийских лугов народ сохранял вековую традицию выращивать цветы. За это им природа подарила несравненной красоты и аромата цветок – розу. Она и стала их символом.
Живущие на каменистых склонах гор люди радовались тому, что у них росли здоровые, сильные и талантливые дети. И в знак благодарности природе за счастье иметь детей, они избрали своим символом бабочку, которая прилетала на цветы альпийских лугов, чтобы испить нектара.
Снежные склоны гор населял мужественный и храбрый народ. И в то же время это был мирный народ: они по склонам гор пасли свои отары овец, охотились, а в горных озёрах ловили рыбу. И поклонялись они самой мирной птице на земле – голубю.
Когда наступало утро над белыми вершинами Кавказских гор, то с низовий рек и ущелий разливались чудные звуки лиры, тогда на альпийских лугах распускались розы, со склонов гор взлетали бабочки, отправляясь за божественным напитком, а над заснеженными хребтами поднимался ввысь голубь. Он смело парил в воздухе, извещая народам  о мирном небе, спокойствии, благополучии и сохранности символов…
Но на самой вершине главной горы с недавних времён поселился злой змей, который невзлюбил мирные народы. Ему не нравились их согласие и мир. И вот однажды он решил поссорить людей. Пробравшись ночью  к          людям, он похитил их символы и унёс  на самую высокую гору, в своё логово, куда трудно было добраться…
Наутро в низовьях рек и ущелий уже не звучала лира, не распускались в это утро и розы, не порхали над цветами бабочки, и не видно было в небе голубя…
Кто похитил символы, люди не знали и стали обвинять друг друга в краже. И началась долгая и жестокая война между народами. В этой бессмысленной и кровопролитной войне погибали красивые и сильные сыновья и отцы…
Они храбро сражались, но это была народная война, которую издавна  запрещали  предки,  люди же нарушили древний завет. Поэтому не цвели больше цветы, исчезли птицы, деревья перестали распускать листья и
давать плоды. Даже трава, залитая людской кровью, больше не была пригодна к выпасу скота, только хищники рыскали в горах в поисках падали…
Шли годы… Устав от войны и смерти, разрухи и нищеты, люди обратились к гордому и свободолюбивому горному Орлу, издавна считавшемуся мудрой и  справедливой птицей.  Народы  просили  только одного: вернуть им  их символы, чтобы вновь восстановить мир и спокойствие на их землях. Мудрая птица видела в глазах  людей отчаяние, а на лицах  – скорбь и горе. Тогда Орёл, взмахнув своими могучими крыльями, рванул туда, где прятался змей, в его логово. Путь был нелёгкий и опасный: ветер с невероятной силой бил по крыльям, снег залеплял глаза, холод сковывал  полёт, и не хватало воздуха…
  Но Орёл летел всё выше и выше… Он знал, что там, в низу, его ждут люди, уставшие и истощенные войной, бедностью и болезнями, и им нужны  их символы для торжества мира. Орёл помнил об этом, и это придавало ему силы. Поэтому он смело преодолевал трудности…
А вот и логово, где спрятаны символы. Гордая и смелая птица камнем бросается в тёмное и сырое жилище змея.  Внезапность  нападения Орла испугала змея. Но его замешательство длилось мгновение. И вот уже змей
обвивает  своим холодным и скользким телом  сильные крылья Орла… Змей истошно жалит ядом тело птицы. Но Орёл не сдаётся. Его могучие крылья хлещут  змея, а сильный клюв наносит  раны на тело похитителя символов. Бились они долго, пока в последний раз Орёл не нанёс змею смертельную рану. Издав последний жалобный вздох, змей, обессиленный, рухнул на дно своего логова…
А Орёл, подхватив на свои могучие крылья символы людей Кавказа, стремглав понёсся вниз, к людям…
Но раны, нанесённые змеем, давали о себе знать: яд быстро распространялся по всему телу, от которого крылья и тело превращались в камень. Орёл – птица гордая  и смелая. Он никогда не отступает. И, собрав все свои силы,  продолжал полёт.
И вот уже показались северные склоны гор, среди которых он увидел тысячи рук, протянутых к нему. Тогда Орёл сбрасывает со своих почти окаменевших крыльев  первый символ – голубя. И сильные  руки подхватывают любимый символ. 
  Пролетая над предгорным краем, Орёл роняет самый хрупкий символ   – бабочку. И вновь тысячи человеческих  рук подхватывают нежный символ.               
Орёл спешит лететь: времени остаётся всё меньше и меньше – вот-вот крылья станут каменными. И тогда он не донесёт символы до всех народов. Вот уже и альпийские луга, и Орёл сбрасывает людям розу, и сотни рук, подхватывают  этот трогательный и хрупкий цветок.   
А крылья Орла становятся всё тяжелее и тяжелее…
Только бы долететь и успеть вернуть последний символ – лиру. Вот уже слышится  шум реки, на берегу которой Орёл увидел собравшийся народ и роняет последний символ…
Ещё мгновение… и полилась нежная музыка лиры, от звука которой  распустились розы, бабочки отправились за нектаром, а голубь, взвившись ввысь, известил о наступлении мира на кавказской земле, о возможности вновь мирно растить хлеб, детей, пасти скот и петь свои песни…
Сбросив последний символ, Орёл камнем падает на край высокого утёса. Благодарные народы Кавказа бережно подняли  его окаменевшее тело и поместили на самой высокой вершине гор, у которой они в праздники поют свои песни и рассказывают легенды… 
Но радость народов длилась недолго. Руки людей, а потом и сами люди, которые подхватывали символы, стали превращаться в камень.
 Яд змея продолжал делать своё чёрное дело. И вновь стал слышен среди гор плач матерей, жён, детей…
Тогда на помощь народам пришла сама земля. Раскрыв свои недра, она подарила людям живительный источник…
Женщины, наполнив кувшины, стали поливать им каменные статуи людей. И чудо произошло: источник Кавказских гор вернул людям жизнь…
А  чтобы увековечить в памяти поколений благодарность природе за спасённый мир, люди, объединившись, поставили памятники рукам человека. И стоят эти руки-памятники среди благоухающих цветов и зелёных сосен, поднимая над собой символы народов Кавказа. А на самом высоком постаменте высекли из камня фигуру Орла, разрывающего своими мощными лапами и клювом змея, однажды посеявшего горе, страдание и смерть народам…
Эти памятники – напоминание людям, что надо жить в мире и  согласии для того, чтобы всегда торжествовали жизнь, красота, творчество и счастливое детство… 
Когда Тоня подняла глаза от чтения легенды, то увидела, что вокруг неё столпились почти все члены бригады: они стояли  и  слушали её рассказ, по окончании которого  воцарилась тишина. Тишину нарушил Лёша: «Тонь, дай переписать». Потом, когда с возрастом придёт осознание того молчания, Тоня поймёт, что в тот момент, видимо, все думали о своём жизненном пути, о своих символах и о ещё  несовершённых подвигах…
А вечером укрывающий от дневной жары сад становился самым романтичным местом: здесь назначали свидание влюблённые пары,  проводили свои мероприятия звенья, встречаясь  целыми  коллективами. Запах цветущих яблонь и вишен, тихий шелест листвы – всё  это   наполняло
территорию ученической бригады удивительным ароматом, и тогда трудно было удержаться от порыва первых нежных чувств…
Поэтому в разгар летних работ влюбленных пар становилось всё больше и больше…
Ведь лето, как и весна, располагает к поиску нового, неизведанного и увлекательного. Да и юное сердце чего-то постоянно ждёт и надеется на счастливую встречу. Но, увы, пришедшая любовь  и заставшая юное сердце врасплох, не всегда приносит счастье, потому что она бывает и безответной! Тогда на смену радости приходят слёзы любви…
На закате лет о них вспоминаешь, как о чём-то возвышенном и дорогом, которое, к сожалению, невозвратимо. Поэтому несёшь это воспоминание, как самое драгоценное, которое стало со временем и жизненным стимулом, и верой, что не зря прожил жизнь, а испытал и любовь, и волнения, и счастье, и разлуку, и разочарование…


ПАПА   МИША

  Иллюстрация не отпечаталась.
 
1961 год. 
Члены передового звена: Лида Кучерова,
Таня Капуста, наш шеф – Папа Миша
 и я, автор этих строк.


А слёз разочарований в трудовом лагере было немало. И тогда на помощь страдающим от безответной любви приходили наши наставники. Они были нам и воспитателями,  и психологами (хотя в 50—60-е годы ХХ века о психологах мы понятия не имели), поэтому главными утешителями, перед которыми можно было и поплакаться, и найти у них надёжную поддержку, получить дельный совет, были наши учителя.
Особым уважением и любовью у молодёжи пользовался Писарев Михаил Филиппович. Это был человек бесконечно преданный своему учительскому призванию: он находился с детьми  на полевом стане круглосуточно. Для каждого из нас он был, наверно, прежде всего отцом, а потом уже учителем, воспитателем и начальником трудового лагеря. Ему можно было доверить исключительно всё: первые чувства, рассказать о несчастной любви, о семейных проблемах. Его тепло и забота о нас оплачивались детской  преданностью ему. Его так и звали: Папа Миша.
Таких наставников теперь нечасто встретишь. Это были люди особой закалки. Они, оставив дом, семью, отдавали себя молодёжи, решая зачастую довольно трудные вопросы молодости. Да  и ученических бригад сейчас нет при школах, потому что возрождать это трудное, но очень полезное дело некому.
Были случаи, когда влюбленные пары под сенью цветущих яблонь засиживались допоздна. Тогда им приходилось испытать на себе особый метод, учреждённый Папой Мишей: он брал детский водяной пистолет и, наполнив его водой,  подкравшись, обливал ею влюблённых. Так он напоминал им, что скоро рассвет, а там уже и на работу пора. А вот нотаций и назиданий не было. И такой метод воздействия молодёжь одобряла, стараясь быть терпимыми и мудрыми в своих поступках. Поэтому сколько  не провёл времени на свидании, а вставал в положенный час без оговорок, улыбаясь первым лучам восходящего солнца.
А раннее утро – самая благоприятная пора для работы: лучи утреннего солнца ещё нежаркие, от росы на траве веет прохладой,  и легко работается. Но главным удовольствием для Тони были всё те же утренние звуки. Слушая их, не чувствовалась усталость, и можно было до обеда сделать дневную норму.
А свободное от работы время заполнялось разного рода увлечениями: мальчишки азартно играли в футбол, баскетбол, волейбол и шахматы. Видимо, поэтому у них не оставалось времени на ссоры и разного рода разборки.  Драки вообще отсутствовали.  Благо площади для игр вокруг спальных корпусов и административного здания было предостаточно. Нет, подшучивания друг над другом были, но это были добрые шутки. Спальные корпуса… Они  были построены ещё в период организации колхозов - примерно в 20-е годы. Стены из самана побелены известью, земляной пол, маленькие оконца. Готовясь к летнему сезону, корпуса старшеклассники мазали глиной, потом белили стены, тщательно обновляли глиняный  пол. От этого всего внутри корпуса становилось светло и пахло свежестью. Все три месяца работы в ученической бригаде ребята старались сохранить эту свежесть. Для этого в корпусах каждое утро убирались, в обуви не ходили, чтобы не повредить пол. Везде в вазах, сделанных своими
руками, стояли полевые цветы. В спальнях всегда была прохлада, и пахло полем.
Ещё древние педагоги утверждали: воспитание в коллективном труде  – дело благородное.  И мальчишки  послевоенного времени отличались своим  благородством и порядочностью.
А пока они спорили о правомерности забитых голов, девчонки занимались хозяйскими делами: помогали парням украсить их спальни, оформляли дом, где проходили торжественные встречи всех членов трудового  отряда для подведения итогов дня, недели, месяца и семестра в целом. Работу по организации встреч выполнял совет, которого избирали открытым голосованием на общем сборе перед началом весенне-летних работ.
Награждений было множество: за качество работы, упорство в выполнении дневных норм, выносливость, волю, юмор, активность и многое другое. Никто не оставался без внимания.
Но больше всего все ждали вечера, когда после ужина и обсуждений прожитого дня приходило время танцев. В 50- 60годы  в лексиконе молодёжи слова «дискотека» ещё не было. На вечер танцев все собирались очень тщательно: мальчишки подправляли свои чубы, а девчонки мастерили друг дружке причёски. Здесь были и свои парикмахеры, и швеи, и даже танцмейстеры.  Самой активной и талантливой в танцевальном мастерстве была Люся Терновская. Где она появлялась, там начинало всё двигаться, суетиться и кружиться. Она знала и исполняла многие танцы народов СССР. Делала это мастерски, грациозно и с азартом.  Её все любили в отряде. Мальчишки тайком просили её научить их кружиться в вальсе или исполнять нетрудные «па» в танго. И она всем помогала, никого не оставляя без внимания, делая это легко и весело. 
Вечер. Небо на закате ещё освещено бледными красками  уходящего светила. Но уже в траве ритмично стрекочут кузнечики, поют сверчки, и в такт им подмигивают своими крошечными огоньками светлячки. Их тысячи, и они рассыпаны по зелёному травяному ковру, как новогодние гирлянды.  Воздух в это время суток нежно-тёплый, наполненный терпким запахом цветущего разнотравья и цветочных гроздьев акации.
Все эти звуки, лунный свет и пьянящие запахи наполняют это вечернее время  каким-то особым смыслом, отчего хочется познать что-то важное и неизведанное…
А тем временем уже на импровизированной танцплощадке слышится мелодия  вальса. Юноши спешат пригласить девушек. В шестидесятые годы ХХ века считалось противоестественным не уметь танцевать бальные танцы: учились танцевать на репетициях хора в течение всего учебного года под
руководством и звуков баянов Фёдора Арсентьевича Шибалева и Якова Тимофеевича Погребнякова.
На вторую часть репетиции хора приходило гораздо больше старшеклассников, потому что не у всех был голос или музыкальный слух, а вот научиться танцевать – желание было у многих.  Они томились два часа в коридорах спортзала, ожидая окончания репетиции хора,  для того, чтобы покружиться в вальсе, пообщаться с друзьями, проводить понравившуюся девушку к её дому.
Вальсом начинались и заканчивались танцы на стане ученической бригады. В течение вечера распорядитель танцев (слова «ди-джей» молодёжь тогда ещё тоже не знала) несколько раз за вечер объявлял «белый танец», и девушкам предоставлялась возможность  пригласить понравившегося юношу – так в нашем понятии торжествовало равноправие. Но объявлять «белый танец» просили и юноши, чтобы испытать свой шанс: танцевать хотелось, но излишняя стеснительность мешала им пригласить девушку, поэтому ждали приглашений от девушек.
Большую популярность в отряде имела и художественная самодеятельность. Хор, танцевальный ансамбль, ВИА, солисты – все стремились проявить себя в творчестве. Что интересно – делали всё это как само собой разумеющееся, потому что так можно было  проявить себя как личность, привлечь к себе внимание, реализовать свои способности.  Это ещё одна отличительная черта поколения  50- 60-х гг.
Вспоминая юность, задумываешься: ведь никто не внушал мальчишкам и девчонкам  о необходимости трудиться, никто не принуждал участвовать в художественной самодеятельности, но все с нетерпением ждали трудового семестра и выполняли свои обязанности в трудовом лагере с увлечением и большим желанием. Почему? Может быть, те случайно или неслучайно оброненные слова нашими учителями о высоком человеческом долге, патриотизме, активной жизненной позиции в конечном итоге давали положительный результат. Ненавязчиво, просто и понятно говорили они нам о непреходящих ценностях, которые помогают человеку выбрать правильную жизненную позицию. А ведь это не такое уж далёкое время. Прошло всего несколько десятилетий. А как всё изменилось!..
Активно  участвовала в жизни трудового семестра и Тоня. Строив  планы на будущее, она стремилась приобрести  как можно больше жизненного опыта в ученической бригаде, потому что мечтала посвятить себя музыке, унаследовав от родителей  сильное и в то же время нежное сопрано. Её выступление со сцены всегда принималось слушателями благодарно, поэтому аплодисменты  она познала с детства. К тому же её отец обладал красивым тенором и много лет умело руководил колхозным хором.


ПЕЛИ, ПРОНИКАЯ В ДУШУ КАЖДОГО СЛУШАТЕЛЯ.

О  колхозном хоре стоит сказать отдельно. Как-то у родительского дома остановилась чёрная «Волга», из неё вышли руководители района и  незнакомый мужчина. Встретив гостей, отец пригласил их в дом, где и состоялся разговор с первым секретарём райкома партии, который
начал издалека: расспрашивал отца о состоянии дел в колхозе, семье, а только потом сказал:
– Никитич, к вам в гости приехал московский композитор. Он хочет записать песни колхозного хора. Вы не смогли бы собрать коллектив и исполнить репертуар ваших концертов?
Отец, подумав, ответил:
– Если песни наших предков заинтересовали столичного композитора, то мы будем только рады их исполнить для нашего гостя. Но моё условие такое: петь мы будем в моём доме.  С условием отца все согласились.
И наследующий день к воротам дома подъехал автомобиль с аппаратурой. И всё задвигалось, завертелось: носили в зал столы, стулья, операторы устанавливали аппаратуру, женщины накрывали на стол. Мать Тони с соседками суетились у печи, вынимая с пылу-жару краснощёкие пироги, испечённые по старинным казачьим  рецептам.  А к вечеру стали подходить участники хора. Многие надели казачьи черкески, папахи и, начистив, заполнили газыри. Зал в доме был украшен по-казачьи ярко и самобытно, как это делали в станицах до революции. На столах красовались пироги и графины с домашним, приготовленным по рецепту Тониного отца, вином. В центре стола обязательно стояла большая старинная  ваза с мёдом – гордость отца-пчеловода.
Пели в тот вечер слаженно, мощно, проникая в душу каждого слушателя. Некоторые песни исполняли стоя, потому что они посвящались историческому, и в большинстве своём трагическому, прошлому терского казачества. В конце вечера исполнили «Многия лета».
Теперь, когда возраст перевалил за вторую половину столетия, Тоня понимала, почему отец попросил пригласить хор в свой дом: в клубе-то партийные работники не разрешили бы исполнить некоторые произведения… 
В настоящее время часто можно услышать с эстрады песни наших отцов, но нет души в этом исполнении: слишком много импровизации и крика. Слушая такое исполнение, испытываешь грусть и досаду. А как хочется ещё раз насладиться проникновенным пением простого колхозного хора! С того дня прошло много лет. Но память Тони хранит все подробности того вечера. Только теперь больше не слушает дочь казака песен отцов. Может быть, не желает мешать памяти, хранившей мелодии того самого колхозного хора, которым руководил её отец?


ТЁПЛОЕ ЧУВСТВО ТОВАРИЩЕСТВА.


В ученической бригаде рождались сплочённость и коллективизм, потому что тёплое чувство товарищества помогало преодолеть собственный эгоизм, заносчивость и страх.
Была в ученических бригадах  интересная традиция – обмениваться опытом. На стан ученической бригады приезжали делегации ученических трудовых коллективов из союзных республик СССР. Знакомство с новыми друзьями, совместные концерты, вечера отдыха, конкурсы,  прогулки под звёздным небом…
А трудовые десанты! Каждая делегация вносила что-то своё, национальное, в процесс полевых работ, обучая этим навыкам всех присутствующих на эксперименте. Интересно было познавать названия орудий труда разных народов, с которыми работали на трудовых десантах. Со смехом, с шутками и прибаутками разрушались языковые преграды в общении. Концерт тоже состоял из песен на родном языке, но кавказскую лезгинку танцевали все без исключения азартно и весело, а главное – правильно.  Мог ли тогда кто-нибудь из нас предположить, что наступит время, и мы будем жить обособленно  и смотреть друг на друга, как чужие, а то и как враги…
И наши дети уже никогда не испытают то тёплое чувство товарищества у пылающего костра, которое посчастливилось испытать нам, жителям противоречивого, но лучезарного ХХ века! Ведь такие встречи формировали в нас интерес к народам, живущим на огромной территории СССР.
Потом, став учителем и живя в разных союзных республиках по долгу службы мужа-офицера, Тоня никогда не испытывала трудности в общении с людьми, какой бы они национальности не были. Для неё было делом чести познакомиться с языком (хотя бы бытовым) жителей республики, а потом эти знания применять на уроках. И благодарность за это не заставляла себя ждать: коренные жители ценили тех, кто уважал их язык, традиции и обычаи.
Не менее интересно проходило в ученической бригаде и окончание трудового лета. Колхоз выделял транспорт, в основном это были открытые бортовые машины, и все отправлялись в путешествия по
экзотическим местам Кавказа и Закавказья. Одним нравились пешие маршруты, а другим – автомобильные.
Тоня предпочитала пешие путешествия по горам Главного Кавказского хребта.
Домбай, Теберда, Архыз, Терскол – любимые базы туристов и альпинистов. Тоня старалась побывать на  всех туристических базах. А чтобы понять и усвоить все тонкости правил путешественников в горах, ей приходилось участвовать во всех туристических соревнованиях, которыми руководил  Погребняков Яков Тимофеевич. Он был заядлым путешественником и научил  любить горы тех, кто стремился к походам. 
Кавказские горы – это необозримые горные просторы. Они манят к себе, зовут на ещё не покорённые вершины. Когда преодолеешь горный перевал, остановишься на его вершине и окинешь взглядом  красоту и могущество горных хребтов, то  от всего увиденного  заноет сердце, и кажется, что  захватывает дух, и хочется срастись с этим сказочно красивым зрелищем.
 Отсюда самым значительным событием для каждого альпиниста – покорение вершин двуглавого европейского великана.
1967 год. Это год 50-летия Октябрьской революции.
 В честь революционного юбилея ЦК ВЛКСМ организовал массовое восхождение на Эльбрус. Конечно, моя героиня в первых рядах. А потом спрашивала себя: а надо ли было это делать? Куда проще просто жить, не беря на себя никакой ответственности, не нагружая себя трудностями, И, подумав, сама себе отвечает вопросом: а смогла бы жить по-другому? Вряд ли. Ведь биография любого человека  складывается из мелких, порой совершенно незначительных событий и фактов жизни. Да и цели в жизни можно добиться только через упорство, терпение и волю. А эти качества без активной жизненной позиции не проявятся сами по себе.
Последние десятилетия  ХХ и начала ХХ1 веков обусловлены преступностью подростков и молодёжи. А что им ещё остаётся делать? В турбазу, а тем более в альплагерь  не попадёшь. Затих огонь дружеских  соревнований. Только деньги, деньги и деньги… А кто нам, детям из семей, где отцы погибли на полях сражений или вернулись с прошедшей войны инвалидами,  давал эти самые деньги? Родители Тони только успевали платить налоги, чтобы не отобрали хозяйство. К тому же и страна ещё продолжала восстанавливаться после Отечественной войны. Поэтому одевались скромно, без особого фарса. Спортивная форма состояла из простого  трико, брезентовых кед и шерстяных носков. Вот экипировка туриста, да и альпиниста тоже. Конечно, идя на вершину, одевались в тёплые свитера, пуховую штормовку, тёплые бутсы, обязательно очки и перчатки, т.е. всё, что необходимо для восхождения  выдавалось бесплатно на спортивных базах. Где сегодня дадут подростку или юноше бесплатно
одежду для турпохода или восхождения? Нигде. Значит, такой вид спорта доступен только состоятельным людям. Вот отсюда одна из проблем трудных детей всех возрастов.
Девиз: «Сотвори свою судьбу сам, научись жить честно, чтобы не было стыдно  смотреть в глаза собственным детям и внукам» – бездействует. А моя героиня на протяжении всей жизни шла только своим путём, своими мерками сверяла жизненные поступки. А мерилом её жизненной стратегии был опыт поколений её рода, как по отцу, так и по матери.

  Иллюстрация не отпечаталась.

1929 год.   
Казаки рода Исмаиловых и Гусельщиковых  с жёнами и детьми.

Род Исмаиловых
берёт своё начало с Х века.  Пращуры Тони жили на территории Киевской Руси и носили фамилию Панежды.  Спустя век, после набегов половцев, они  вынуждены были бежать в запорожские степи, где становились вольными  казаками. А ближе к ХV111веку переселились на плодородные Прикумские степи. Этот век стал знаменательным для рода Панежды.
  Издревле Кавказ стремились завоевать многие государства. Об этом хорошо сказано в учебниках истории России. Не исключением была и Турция. И чтобы не допустить на кавказские земли чужеземцев, казаки, объединившись с горцами, выступили единым фронтом против захватчиков.
А после победы над турками горцы и казаки породнились. Это был век ренессанса в отношениях казаков и горцев. Горцы брали в жёны  казачек и принимали православие, а казаки, женившись на горянках, присягали Корану. Вот с этого-то памятного времени и берёт своё начало род Исмаиловых.  Фамилия произошла по имени предка-горца – Измаила. Время подкорректировало произношение, но потомки брачных союзов горцев и казаков  бережно хранят в своей памяти подвиги пращуров, и с гордостью носят родовые фамилии.
 
РОД    НИКОЛАЕВЫХ,

 по матери Тони, помнит то время, когда   на донские степи совершали варварские набеги  кочевники, которые  после своих набегов оставляли опустошённые селения да своих пленных, брошенных на произвол судьбы среди чуждого им народа. Пленных разбирали дончаки для работы в собственных подворьях.


 Иллюстрация не отпечаталась.
 
Терский казак, ветеран первой мировой войны,
есаул Николаев Василий Данилович, его жена Анастасия Дмитриевна, сноха Александра и внуки:
 Мария и Владимир. 1937 год.


Так случилось, что работала  в доме Николаевых пленная половчанка, которой и суждено было продолжить  род донского казака Николаева.
А случилось это так. Настало время в семье Николаевых женить  старшего сына, по тогдашним традициям отец указывал сыну, на ком надо жениться. Но сын категорически возразил  отцу, потому что любил другую девушку, тогда отец женил его на пленной половчанке. С тех пор прошло много времени, но  потомки того союза нет-нет да напомнят о происхождении николаевского рода: смуглый цвет кожи и азиатский разрез глаз не дают забыть своих пращуров. Даже кличка семьи Николаевых напоминала о происхождении фамилии – Калмычковы, хотя  с  калмыками у них не было родства, но облик позволял станичникам сравнивать потомков половчанки со степным народом Калмыкии.

Иллюстрация не отпечаталась.  
   1913 год.
Григорий Васильевич Николаев
Ему суждено было продолжать род Николаевых.
 Фотографии 98 лет.

ДЕДУШКА   ГАЗЁЛЛ.

60-е годы ХХ века славились не только успехами в организации ученических бригад. Много времени учителя-энтузиасты отдавали тому, чтобы пробудить в детях интерес к истории своей малой родины.
Как-то Тоне поручили узнать у старожилов  станицы о прошлом из жизни станичного казачества. Первые дни поиска не дали желаемого
результата. Тогда отец  посоветовал дочери обратиться к старейшему жителю станицы – деду Газёллу. Почему у него было такое прозвище, уже  никто не помнил, а сам он никогда об этом не рассказывал. Этому деду было ни  много ни мало, а 115 лет!
 И вот однажды Тоня отправилась в соседний двор, чтобы взять первое в своей жизни интервью. Дед сидел на порожках бани. Говорили соседи, что он там и жил. Девушка сразу обратила внимание на длинную седую бороду, свисающую почти до пояса, и чистые синие его глаза. Большие и всё ещё сильные кисти рук, лежащие на коленях, были все в натруженных мозолях, одежда на нём была чистая и аккуратно заштопана. Поймав взгляд Тони, дед, как бы извиняясь, сказал:
  – Мне новая одежда ни к чему, не нынче, так завтра  помирать, зачем тратиться.
В свою очередь дед не скрывал интереса к девушке, а улыбаясь и по-молодецки подмигивая, тоже внимательно рассматривал Тоню. И вот уже беседа стала набирать силу, и потекли рассказы о станичной жизни вековой давности…
Оказывается, станица не сразу строилась, а сложилась из нескольких маленьких хуторов, в которых жили родовыми семьями казаки. Играли
свадьбы, ссорились и мирились, но главным в их жизни был труд. Трудились в поле, как и полагается, от зари до зари. И какой бы ни была работа, а
домой с поля возвращались с песнями. Ехали обозом: каждая семья на своей  повозке, но пели все вместе.
А какие свадьбы бывали! Жених за невестой ехал на вороном коне, восседая на красном кожаном седле, а под уздцы вёл белую лошадь для своей избранницы.
А выкуп невесты… 
Да  это целый спектакль! У ворот невесты разжигали костёр, который должны были друзья жениха преодолеть. Если все дружки успешно преодолевали пламя костра, то жених беспрепятственно проходил в комнату невесты. Но к избраннице пройти он ещё не мог. Надо было одарить деньгами младших сестёр, братьев и подружек  невесты, только потом дружок протягивал жениху конец рушника, жених брал его  правой рукой, а  второй конец рушника оставлял для невесты. Теперь  дружок торжественно вводил его к невесте за стол. На столы родственники невесты ставили угощение, после которого молодёжь  покидала  застолье и отправлялась на подворье ждать выхода молодых.
 А на подворье уже было готово возвышенное место для невесты, покрытое овчиной. И вот дружок выводит молодых из дома. Они крепко держатся за тугой узел связанных концов рушника. Жених подводит невесту к импровизированному подиуму, она  поднимается на возвышенность, крестится, делает низкие поклоны своим родителям, гостям и четырём частям света. И только после этого жених помогал невесте сесть на белую лошадь, укрытую попоной, сам седлал вороного, и так рядышком выезжали молодые со двора родительского дома невесты.
А молодёжь  ехала на подводах, запряжённых лошадьми  с  заплетёнными атласными лентами гривами. Коней покрывали попонами с вышитыми инициалами жениха и невесты, и свадебный картеж готов. Все украшения готовились на девичниках подружками невесты. Ехали до церкви, где венчали молодых, со свадебными  песнями. Девушки кружком стояли на повозках, а парни, взявшись за руки, окружали девушек, удерживая  их равновесие. Развевающие разноцветные ленты, песни и быстрая езда создавали эффект торжественности и веселья. Чем длиннее картеж, тем знатнее свадьба.
Приезд картежа после венчания в дом жениха, тоже был наполнен интересными событиями: вновь встречали молодых и гостей хлебом с солью,
осыпали хмелем и медными деньгами, чтобы в доме молодой пары был достаток, рождались дети, и царило веселье.
Впечатлительным был рассказ деда Газёлла и о том, как строили свои дома казаки.
Хаты и дома казаков строились по типу домов горцев, на каменных сваях,  поэтому многие казаки занимались камнеобработкой. Без фундамента,  с террасами, каменками, палисадниками и парадным крыльцом, заканчивающимся каменными  «сходцами» – вот характерные признаки кавказских построек. Крыши домов и навес парадного крыльца украшали металлическими фигурками и ажурной резьбой по металлу. Террасу обязательно обвивала густая крона дикого винограда, способная укрыть от летнего зноя весь дом, заплетая своими красными листьями пустоты террасы. Селились казаки в поймах рек. К воде казаки относились с особым почтением: пользовались ею рачительно, хранили воду только в глиняных горшках, чтобы не утратила она запах свежести и прохладу.  Этой водой утоляли жажду, готовили пищу, поили скот и выращивали сады и огороды.
Вокруг хуторов стелились необозримые пастбища с высокой травой, в рост человека,  среди которой благоухали удивительно красивые полевые цветы, доставшиеся жителям хуторов из далёких-далёких времён. На лугах паслись тучные стада коров, лошадей, овец и коз. Тогда иметь скотину в хозяйстве  было делом обязательным. Богатым приданное считалось тогда, если  дарили родители  невесте  лошадь или корову. Овцы, коровы, лошади, гуси, куры, утки, индюки – в каждом подворье. Хорошо и дружно жил народ в то далёкое время.
Вокруг хуторов стояла такая тишина, что далеко слышались голоса хуторян и песни казачек…
Рассказ деда, напомнил Тоне об отце, который старался сохранить и продолжить  традиции и обычаи своих предков.
Девушка только теперь осознала, как много трудится её отец, как тяжело достаётся ему благополучие семьи.  Руки отца были такие же, как и у деда Газёлла: натруженные, все в мозолях. От таких мыслей у неё в груди рождались новые,  доселе не известные ей тёплые чувства ко всем тем, кто пашет и сеет, кто растит сады и виноградники.


    ЗА  ЗАКРЫТЫМИ  СТАВНЯМИ.


Возвращалась Тоня от деда Газёлла с новыми мыслями, как-то  повзрослев, по-настоящему оценив  рассказы отца и его друзей о времени, давно ставшем историей.
Особенно ей запомнились те вечера, когда собирались в доме отца мужчины всей улицы и рассказывали о событиях, свидетелями которых  им
довелось быть. Это были своего рода мальчишники, потому что женщин, как правило, с собой не брали.
Вечером после окончания работы по хозяйству, в дом отца начинали сходиться мужчины-соседи. А ещё утром отец давал распоряжение матери сварить кулагу (это такое традиционное кушанье  казаков). Мать брала сухофрукты, варила их с мёдом, а потом заправляла этот бульон жареной на сливочном масле мукой. Получалась такая киселеобразная фруктовая ароматная масса. Ели её с хлебом, а после кулаги пили калмыцкий чай, стебли которого заготавливали с осени в степи и сушили на чердаке. Варили чай с подсоленным молоком, подавался  он к столу  горячим и обязательно с кусочком сливочного масла. Кулага, калмыцкий чай и тепло дома располагали к воспоминаниям.
В такие часы Тоня любила наблюдать за приятелями отца, которые после  ужина начинали рассказывать о юности, о том насыщенном событиями  прошедшем времени, в котором пришлось жить поколению конца Х1Х и начала ХХ веков.
И хотя на календаре  было послесталинское время, тем не менее, такие сборы мужчин проходили за закрытыми ставнями и плотно зашторенными окнами.  Начинали рассказ, как правило, с революционных событий. Каждый раз находилось в их рассказах что-то новое, доселе никому не известное и не прописанное в учебнике истории.
Помнится один рассказ деда Тимофея о том, как большевики занимали в первый год революции станицу. Он так подробно рассказывал, что становилось жутковато.  По словам деда Тимофея, большевики не заходили, а врывались в населённый пункт, сметая всё на своём пути. Особенно доставалось первым домам на въезде в станицу, поэтому люди, услышав о приближении отряда большевиков к станице,  спешно покидали дома, увозя домашний скарб и скотину. А кто не успевал уехать, прятались в подвалы или подпол, и всё же не всем удавалось уцелеть.
  Рассказ о погибшей маленькой казачке – ошеломил юную мою героиню.  В один из эвакуационных дней девчонка выбежала  на улицу и, хлопая в ладоши, приветствовала скачущих всадников. Одному  большевику  это не понравилось, и он, резко развернув лошадь, выскочил из строя и поскакал к дому. Придержав скакуна у ног ребёнка так, что лошадь встала на дыбы, он взмахнул арапником и со всего маху  ударил  её по лицу. Кровь от удара так и хлынула, но этого ему показалось мало. Прокричав: «Казачья твоя морда!» – он вынул наган и выстрелил в упор…
Тоня на всю жизнь запомнила эту чудовищную расправу, и с тех пор боялась верховых всадников. Увидев  скачущего всадника, она убегала в дом и зашторивала окна.
Впечатляющими рассказами  были воспоминания станичников и о гражданской войне. Это было время, когда станица могла за один только день переходить из рук в руки десятки раз. Бывало, в день приходилось по нескольку раз грузить вещи в обоз и уезжать в соседнюю станицу, которая ещё не была занята большевиками. Дождь, слякоть, плачущие дети, но оставаться в родном доме было рискованно: большевики не щадили ни старых, ни малых, ни больных: такая вот ярая ненависть у них была к людям, волею судьбы принадлежащим к  казачьему сословию.
Не менее трагичны были встречи станичников и с белогвардейцами. Родная станица Тони находилась как раз на пути в станицу Баталпашинскую. Поэтому её жителям приходилось испытать разор не только красных, но и белых, у которых вооружение было из-за «бугра» (так отцы называли зарубеж).
Как-то отец  рассказал дочери, как в одном из окопов, а они находились прямо за огородами станичников, белые, покинув станицу, оставили яркие игрушки. Дети бросились разбирать их, но оказалось, что игрушки были начинены взрывчаткой. Многих мальчишек не досчитались в казачьих семьях в ту памятную для отца осень первого года гражданской войны… 
Казаки истреблялись и обманным путем.
Откуда-то  в станице появился кем-то засланный казачий агитатор. На сходках он призывал казаков к восстанию против советской власти. Многие станичники поверили ему и пошли на сход, на котором собирались разработать план захвата власти в станице. Мать Тони была мудрой женщиной и не посоветовала мужу участвовать в этом сговоре. Она сказала:
–  Эта власть, я думаю, пришла надолго. И вряд ли её можно свергнуть в одной взятой станице. Не подослан ли этот человек для того, чтобы выявить недовольных  казаков  властью?
  Так оно и вышло: собравшихся в тот роковой вечер казаков арестовали и судили как врагов советской власти. Все арестованные были сосланы  рыть шахты для будущего рудника по добыче  вольфрама и молибдена в горах Приэльбрусья. Там, в построивших ими шахтах, казаки и сгинули…
Не вернулся из мест ссылки  и родственник семьи Николаевых – дядя Санька Шамайский ( так называли его племянницы) – потомственный казак,  первый атаман  станицы, смелый и мужественный человек. Его  жене одной без хозяина  подворья и главы семейства пришлось растить четырёх детей. Трудно, небогато жила семья репрессированного казака, но это не мешало детям вырасти  добрыми, отзывчивыми и смелыми людьми. Никто из них не озлобился на власть.
Все трое сыновей первого атамана станицы Шамайского Александра в первые дни войны отправятся на фронт, чтобы защитить ту самую советскую власть, которая репрессировала их отца. А один из них, Николай, попавший в плен в самом начале войны,  совершит из плена три побега, чтобы продолжать воевать за свободу и независимость своей  Родины от фашистских захватчиков.
Однажды на уроке в день Победы учитель, потомственный казак, сын атамана – Шамайский Николай Александрович расскажет своим ученикам, как  тяжело и унизительно сознавать себя пленным. Тоня хорошо запомнила урок своего учителя, участника Великой Отечественной войны:
– Первые два побега были неудачны, потому что нас было много. И среди нас были те, кто с трудом передвигался от истощения и ранений. Бросить своих мы не могли, поэтому приходилось нести их на себе, а на спусках косогоров спускать их вниз перекатом. Такое передвижение было медленным, а фашисты догоняли нас на мотоциклах. И только в лесу они бежали за нами с собаками. Окружали нас, били и возвращали  вновь в концлагерь избитых, голодных, в изорванной в клочья одежде, но не сломленных духом.  А третий побег мы совершили уже втроём. Ребята подобрались выносливые и смелые. Бежать старались только ночью, чтобы не быть замеченными. Мучил голод, ноги, сплошь покрытые  ссадинами, трудно передвигались, но больше всего хотелось пить…
На третьи сутки наконец-то мы вышли к водоёму. Припали  иссохшими и опалёнными солнцем губами к живительной влаге, и пили, пили, пили: казалось, время остановилось. А когда жажда была утолена, и мы осмотрелись, то поняли, что пили из отстойника городских отходов. Но нам казалось, что это была самая вкусная и свежая вода, может быть ещё и потому, что эта вода  уже была на родной земле…
К сожалению, Николай Александрович никогда не рассказывал нам, его ученикам, через какие проверки пришлось ему пройти, прежде чем вновь занять место в строю защитников советской страны. Вообще-то, тогда, в пятидесятые годы, не говорилось о тех трудностях и испытаниях, через которые  пришлось пройти советскому солдату, чтобы красное знамя Победы взвилось в сорок пятом над рейхстагом.   
Несмотря ни на что, сын казака  воевал долгие четыре года войны честно, не прячась за чужие спины, не отступая перед трудностями. Для него, как и для его отца, понятие чести  было святым долгом, и это помогало ему
быть верным казачьим традициям и обычаям: быть верным своей земле и Родине…
А после войны Николай всю свою жизнь  посвятил воспитанию учеников, которым будет рассказывать о великой любви советского солдата к своей Отчизне, о героическом прошлом советской страны, о том времени, когда некогда было раздумывать и выбирать, а надо было действовать согласно требованию времени.
Только человек с чистой совестью, мужественным и добрым сердцем мог не озлобиться, не оступиться, а идти по жизни  тропой  прощения. Этого от него требовала совесть казака. А казаки, как известно, трепетно и глубоко принимают дар земного бытия с его ликующей радостью и печалью трагедии. Не вернулся один из братьев Шамайских с той войны, и мать всю жизнь будет оплакивать своего сына…
Сегодня, вспоминая тех, кто навечно остался лежать в шахтах Тырныаузского рудника и тех, кто яростно сражался на передовой Великой Отечественной, приходишь к мысли: может быть, тогда на заре советской власти, у каждого поколения было своё понимание патриотизма.  Одни стремились защитить царскую власть и выполнить свой долг перед теми, кому присягнули,  потому что не хотели сознавать, что царская власть уже стала всего лишь частью российской истории, и продолжали  служить  своей России…
А другие, став на тропу прощения, отдавали свои жизни уже за другую власть, простив ей всё, что она сделала их семьям…
  И те и другие свято выполнили свой долг, хотя каждый его выполнял по-своему.  Будем помнить о них, как о людях смелых и решительных, потому что, несмотря ни на что, они оставили  достойный пример верности, чести и высокого долга своим  потомкам.
23 февраля 2011 года. В этот день  не стало Шамайского Николая Александровича – ветерана войны и учителя, сына первого атамана станицы и казака-каторжанина, отца двух дочерей, любимого и любящего дедушки…
Символично, что ушёл из жизни старый солдат в день защитников Отечества – любимый его праздник. Он прожил долгую жизнь  достойно, не нарушая традиций своих предков, не посрамив ни казачьей чести, ни звания советского человека.
Горько сознавать, что его учительская деятельность не принесла ему высоких званий и должностей. Но ничто не помешало ему навсегда остаться в памяти учеников Человеком с большой буквы…
…На его могиле среди многочисленных венков есть и  венок с надписью: «Дорогому Учителю от благодарных учеников».
Благодарность людей… она и есть самая высокая награда…

А казачья станица продолжала жить и участвовать в истории России…
Тяжёлым бременем легла на плечи станичников и коллективизация, которая пришла в станицу в конце 20-х годах  прошлого века.

    
Иллюстрация не отпечаталась.          
 
Так рождался колхоз им. Ильина станицы
Суворовской.
К этому времени люди стали покорнее: противостоять этой кампании уже боялись, а безропотно пошли в колхоз, где на полях трудились от зари до зари, получая за это один трудодень да кукурузную мамалыгу в обеденный перерыв. Сеяли вручную, пахали на коровах, которых приводили из своего подворья. А уборку  урожая – самую жаркую и тяжёлую пору – приходилось выполнять и вовсе без еды, только воду привозили в огромных деревянных бочках, чтобы пили много, тогда не так хотелось есть. Мужчины урожай косили косами, а женщины – серпами и сразу же колосья связывали в снопы, которые на подводах отвозили на ток, где обмолачивали цепами. Готовили ток к уборке тщательно: утрамбовывали большой круг земли катками, которые женщины таскали вручную. Затем мазали этот круг глиной и, когда круг высыхал, свозили на него снопы для обмолота. Болезнь и беременность женщин не признавались бригадным начальством: не вышел на работу – саботаж, могли и посадить лет на десять.
Во время коллективизации прошла кампания  по раскулачиванию, принёсшая станичникам море страданий и горя, разрыв семейных уз, разрыв поколений.
Раскулачили   родителей матери моей героини в начале кампании. 
А отец матери в первую мировую войну служил в казачьем полку русской армии есаулом, а когда вернулся с войны в 1916 году,  ему дали несколько гектаров земли для восстановления благополучия его семьи, которая перенесла много страданий и лишений в отсутствие кормильца. И зажил казак-ветеран своим трудом. На деньги, выделенные ему по возвращению с войны, построил дом, развёл пчёл и обрабатывал землю. В общем, обзавёлся крепким хозяйством. Работал на земле не жалея сил сам и приучал своих детей к труду  в поле. Налаженная жизнь ветерана длилась недолго: грянула Великая Октябрьская революция. Но казак не терял веры на достойную жизнь и после революции старался работать на собственных наделах так, чтобы земля не истощалась. Немного разбогатев, купил молотилку и нанял работников, так как своя семья не справлялась со всей работой, да и дети ещё были  маленькие, и им не под силу была  работа на пашне. А пчёл он разводил всегда, потом и к сыну перейдёт эта традиция. Поэтому  «кулаком»  стал не за чужой труд.
Но до Красноярского края родители матери не доехали. По решению деда  Василия повернули назад, домой. Как-то на одной из пересылочных станций дед сказал своей жене: «Едем, мать, назад, домой. Будь что будет. Помирать мы и дома можем». по возвращению в станицу они увидели, что дом разрушен, хозяйство разграблено, дети кто где. Потом дед часто будет повторять: «Но зачем разрушать было дом?!» В колхоз дед так и не вступил: жил единолично.

   Иллюстрация не отпечаталась.

    Ветеран первой мировой войны,
 казак, есаул – Николаев Василий Данилович.
1930 год.

Не вступил в колхоз и его сын – Григорий. Но семью Григория участь ссыльного миновала. Когда  началась коллективизация, дед сына женил на батрачке, дочери красного партизана, который погиб в гражданскую войну за советскую власть. Поэтому  семью Григория не тронули, наоборот, новая власть выделила  дочери погибшего красного партизана Александре  конфискованный у соседа-кулака  дом и разрешили вести домашнее хозяйство.
А старый солдат первой мировой войны, есаул, терский казак так и не смог смириться с тем, что военные его заслуги перед Россией никакого значения для советской власти не имели. Страдал дед и от того, что не вспоминала эта  власть и о тех, кто погиб там, в окопах той самой мировой войны, а их семьи испытывали полное разорение и нищету.  Тоска по прошлой жизни, оторванность от привычного труда на земле, нужда некогда благополучной семьи, жизнь с  семьёй сына в чужом доме – всё это надломило силы старого казака. Потом бабушка скажет Тоне:
– Твой дед любил землю и без неё он не смог жить.
А в колхозах всё ещё работали за один трудодень и похлёбку в обед. Отец Тони вспоминал, как однажды к ним в бригаду заехал какой-то чиновник, присел невдалеке  от обедавших колхозников, расстелил белую салфетку, вынул из портфеля ломоть белого хлеба, колбасу, о которой они, хлеборобы, и мечтать не могли. Не обращая внимания на прикованных к
хлебу и колбасе взглядов колхозников, чиновник аппетитно съел свой паёк и только потом сказал:
– Скоро и вы будете жить лучше, есть белый хлеб и мясо.
 
Иллюстрация не отпечаталась.

  Колхоз им. Ильина. 1944 год.
Уборочная страда.

Но ещё долго станичники не будут наслаждаться белым хлебом, потому что наступил  голодный 1933 год…
Этот год удался неурожайным, но это ещё полбеды. Страшнее было то, что весной этого года прокатилась волна кампании продразвёрстки, продотряды которой прошли по станице и отобрали все запасы у станичников. Бабушка Василиса, мать отца, рассказывала Тоне, как она
несколько бутылок с кукурузой закопала  в огороде, чтобы  можно было посеять эти зёрна весной. Но продотрядовцы металлическими прутьями истыкали всю землю подворья и огорода и,  найдя припрятанные зёрна, забрали их. Так семья лишилась последней надежды не умереть с голода.
Поэтому в тот год умирали семьями. Такого горя станичники  не знали даже  в суровые революционные годы и в период гражданской войны. Мёртвые лежали всюду: в своих домах, на улицах, на огородах собственных участков – везде, где настигала человека голодная смерть. И хоронить этих мёртвых было некому.
Мать Тони вспоминала одну из самых жутких картин голода: соседи, с вечера натопив печь, на ночь специально  закрыли заглушку, чтобы утром не проснуться, потому что стало невыносимо слышать постоянный плач детей и их мольбу о хлебе и еде. Когда  в течение дня никто из хаты не вышел и не отозвался на окрик соседей, стали подозревать что-то неладное и решили  посмотреть, что же случилось. То, что увидели люди, привело их в шок: дети лежали мёртвые на печи, старики – на полу, мать с отцом так и остались лежать, обнявшись, на кровати. Не выдержав  голодного мучения, семья предпочла голодной жизни смерть…
Но семье Тониных родителей повезло: они пережили голод и продолжали работать на колхозных полях. Ели в основном корни лопуха, после которого кружилась голова, и мерещились невообразимые весёлые картины перед глазами. А когда выросла лебеда, стали варить суп с её листьями. Истощенные и слабые, они  продолжали верить, что весь этот кошмар скоро кончится, и земля вновь даст  силы и здоровье.
Миновал голод, потому что осень принесла урожай, и можно было чуть-чуть порадоваться жизни. Появился на столе хлеб, по праздникам можно было позволить себе и мясо, так как спустя несколько лет после коллективизации власть  разрешила в хозяйстве станичников держать скот и птицу. Но не суждено было долго длиться семейному благополучию. Нормальный уклад жизни станицы нарушил 1937 год, который жестокостью, насилием и каторгой окончательно породил в людях страх и покорность перед властью.  Увы, этот страх останется в людях надолго. Вот почему в доме отца и в середине ХХ века закрывали ставни и плотно зашторивали окна, когда собирались друзья отца за кулагой и калмыцким чаем.
А бояться было чему. Старший брат отца –  Иван за неподчинение  местной власти сменить черкеску на обычную одежду, и высказывание смелых мыслей в адрес власти, отказ получать паспорт (дескать,  мы, казаки, не  продаёмся  советской власти) – всё это послужило поводом для его ареста.
…Его взяли осенью 1937 года. Глубокой ночью у ворот двора Тониного дяди остановился монотонно урчащий газик, который отвезёт  непокорного казака в Пятигорский пересылочный пункт, куда только один раз допустят его жену на свидание. Впоследствии она расскажет:
–  Ивана было не узнать: лицо всё в кровоподтёках, от одежды остались только клочья, голодная отёчность по всему телу…
А потом начались этапы. И не узнает Иван, что у него в марте 1938 года родится дочь Раиса, а старший сын тоже Иван, спустя двадцать лет после ареста отца отправится по сибирскому тракту осваивать север по комсомольской путёвке. Младшие дочери, потомственные казачки,  будут в станице  жить, продолжая  традиции отца: сеять хлеб и растить детей, но никто из них не озлобится, не будет таить зла и ненависти на власть за безвинно арестованного и сгинувшего где-то в ГУЛАГе отца. Такая, видимо, казачья мораль: сеять на земле добро, хлеб и не помнить зла. Пройдёт несколько лет и  58  статью и каторжный труд родного дяди Ивана повторит его племянник, но уже в 1947году.


     ВЕЩИЕ   СНЫ.

Отец, вспоминая своего брата, рассказывал Тоне, как в 1937 году ему приснился сон:
– Вижу, будто  с северного косогора станицы спускается мой отец в белой черкеске и машет нам рукой. А хата наша стояла как раз под этим
склоном. Мы с Иваном рванулись бежать к нему, но отец взмахом своей руки остановил меня, сказав: «Тебе рано идти ко мне. Я только пришёл за Иваном». И они ушли за косогор, взявшись за руки. А я так и остался стоять под пригорком. Мне было жутко и одиноко. Когда я рассказал своей матери этот сон, она с грустью пояснила, что следующий в нашей семье погибнет от рук власти – Иван». И немного подумав, добавила: «Их объединит общая советская беда». 
Отец Тони действительно прожил долгую жизнь. Ему предстояло пройти ещё многие испытания: Великую Отечественную войну, смерть старшей дочери, каторгу племянника и укрытие у себя в доме немца-антифашиста.
22 июня 1941 года где – то в половине четвёртого утра родители Тони как всегда рано встали, чтобы выпить чашку чая до выгона коровы в стадо. Вот во время чаепития отец и рассказал жене сон:
– Будто над северным склоном станицы развёртывается огромное полотнище, на котором написано слово «Сталин». А с запада на это полотнище надвигается чёрная стрела, которая, ударившись о слово, раскалывает  его на две части: одна часть почему-то оказывается  прямо над моей головой. Я изо всех сил стараюсь  соединить расколотое слово, но мне было как-то трудно это сделать: та часть, что была надо мной, никак не поддавалась мне. Мне стали помогать мужчины нашей станицы.  Стоило
нам большого  усилия  соединить это слово и вытащить из полотнища черную  стрелу, которая прямо в наших руках рассыпалась на мелкие части.
Жена выслушала мужа и, немного помолчав, сказала:
– Не миновать нам, отец, войны, которая, по всей вероятности, расколет наше государство, но если верить твоему сну, всё же мы должны одолеть врага. И ты, Стефан, пойдёшь на войну в числе первых.
А под вечер того же дня они услышали плач соседки, муж которой работал в МТС, где была связь с районом. Поэтому страшную новость о начале войны он услышал одним из первых на улице.
Отца Тони призвали на войну 23 июня 1941 года. Распределили отца в часть, формировавшуюся на Кавказе, а мужики-соседи попали в армию генерала Власова. Поэтому воевать отцу Тони пришлось  на родном Кавказе, где в 1942 году в январе месяце он был контужен. Лечение после контузии он проходил в госпитале Кисловодска. А когда немцы заняли Ессентуки, госпиталь, не успев эвакуироваться, разрешил раненым, которых  должны были комиссовать, покинуть Кисловодск и добираться до родных мест самостоятельно. Так отец на костылях через станицу Боргустанскую, где ему пришлось заночевать, добрался до своего дома, подворье которого уже было занято немцами.
В Боргустанской ему приснился сон, который много лет спустя отец рассказал дочери:
– Будто захожу в хату, а Маруся, твоя старшая сестра, лежит на диване, и у неё отрезана голова. Я с криком бросился к ней, взял голову и переложил  на  кровать. Проснулся в холодном поту, а потом всю дорогу, идя пешком в  станицу, думал, что же это за сон?» 
Когда подошёл к своему дому, там он застал немецкую роту танкистов,  танки стояли и во дворе, и в огороде, и на выгоне. В огороде  немецкие солдаты развели костёр и что-то в котелке варили. Постояв некоторое время у ворот,  отец зашёл во двор и направился в хату, где его ждало горе: старшая дочь Маруся лежала на диване и громко стонала.  Отец, подойдя к ней, позвал её, но она не откликнулась  на его голос. В отчаянии он взял дочь на руки и перенёс её на кровать. Но тут же и сам упал:  ноги без костылей не держали его. Но в минуты встречи с дочерью он  об этом не думал. Тут зашла мать  и рассказала,  что случилось с дочерью. Немецкий врач, осмотрев девушку, сделал  вывод: менингит, и, помолчав, добавил:
–  Будет лучше, если она умрёт, иначе останется на всю жизнь инвалидом». Да и лечить в оккупацию было некому и нечем…
Маруся умерла  23 февраля 1942 года. Мучения  семнадцатилетней  девушки, длившиеся три дня, закончились.
  Зима сорок второго выдалась суровой: стояли сильные морозы, метели засыпали улицы, и трудно было по ним передвигаться. Поэтому могилу выкопать было невозможно. Тогда мать Тони обратилась к немцам за помощью. Они сочувственно отнеслись к горю семьи. Помогли вырыть могилу, взорвав землю, и выделили машину для похорон.  Отца не тронули. Старший по званию немецкий офицер сказал:
– Не мы с тобой, солдат, эту войну начали. Все мы выполняем только приказ, и нам  с тобой делить нечего. 
Родители говорили Тоне, что оккупанты панически боялись партизан и всё повторяли, что казаков они не трогают.
После войны в доме Тониных родителей долго хранилась немецкая пластмассовая банка, в которой держали соль.  Стояла она обычно под печкой. Мать часто, смеясь, называла эту банку – «трофей войны», потому что она её выменяла у немцев за молоко.
Среди немецких танкистов был один странный солдат. Он как-то всё время держался в стороне от своих сослуживцев, почти ни с кем не разговаривал и всё задумчиво смотрел куда-то вдаль. А однажды, когда мать доила рано утром корову, она услышала, как за сараем кто-то всхлипывает. Закончив дойку, она потихоньку прокралась за сарай и увидела того самого странного немца плачущим. Тогда она подошла к нему и спросила:
– Что случилось? Почему вы плачете?
Немец плохо изъяснялся по-русски, но мать поняла: на него сильно повлияла смерть их  старшей дочери. У него дома в Баварии остались жена и двое детей, которым, возможно, сейчас тоже плохо. В конце разговора, глядя Тониной матери  прямо в глаза, в отчаянии, произнёс:
– А если русские победят, что вполне вероятно, что будет с моими детьми? Как русские отнесутся к ним? Так же, как мы к вашим детям? Поэтому я не хочу больше воевать. Вы такие же люди, как и мы. Мне стыдно, что я участвую в этой чудовищной кампании…
Так начались тайные разговоры странного немца с Тониными родителями. Вечером, когда все вокруг угомонятся, он приходил в родительскую хату и всё пытался по-философски разобраться в трагедии, начавшейся 22 июня 1941 года.
Шло время. Уже стояла зима, немцы давно покинули станицу, устремив свои силы к Сталинграду. Потихоньку налаживалась жизнь станичников без оккупантов. Колхоз продолжал жить, потому что немцы не оставили своих представителей в станице, а назначили уполномоченных из числа казаков, которые не нарушали привычного уклада станичной жизни.  Отец, превозмогая боль в ногах, на костылях работал в колхозной бригаде учётчиком. Ему выделили лошадь с « бидаркой» (это такая бричка на двух больших колёсах с такими же большими рессорами), от этого «бидарка»
казалась  высокой, а её два больших колеса, перекатываясь с кочки на кочку, важно раскачивали фигуру отца из стороны в сторону.
В один из декабрьских вечеров 1942 года кто-то осторожно постучал в окно родительского дома. Мать, накинув платок на плечи, вышла на стук и ахнула. На пороге хаты стоял тот самый странный немец, промокший и продрогший от бушующей декабрьской снежной пурги. Ничего не говоря, мать пригласила его в хату.
При свете керосиновой лампы родители увидели красные от бессонницы глаза немца, изодранную одежду, исхудалую длинношеею фигуру некогда опрятного немецкого солдата. Отец пригласил немца за стол: семья как раз в это время вечеряла. Но немец попросил воды, чтобы помыть лицо и руки. Согрели воды и отвели незваного гостя в баню. Там он привёл себя в порядок, надел предложенную отцом одежду. Помывшись, переодевшись и поужинав, немец на ломаном русском языке рассказал, что сбежал из части на пути к Сталинграду, воевать и убивать он больше не может  и очень хочет домой,  к семье.
Родителям Тони было трудно принять, какое-либо решение по отношению к этому прозревшему и нежелающему больше сеять зло на этой земле человеку. Они знали, что за сокрытие врага в своём доме им уж точно не будет прощения. И всё же человеческий рассудок оказался сильнее чувства самосохранения. Они спрятали незваного гостя на чердаке, снабдив его всем необходимым для тайной жизни. Спускался немец в дом только по ночам, и подолгу в темноте передней комнаты они с отцом сидели и вели разговор о жизни, о войне, о Гитлере и Сталине…
Когда наступила весна, немец ушёл. Отец часто вспоминал это событие и всё пытался разгадать душу этого странного немца:
– Дошёл ли? Увидел ли своих детей, о которых  денно и нощно думал и переживал за их судьбу. А если дошёл, то сумел ли сохранить память о нас, людях, давших ему кров и хлеб, которые помогли ему выжить и вернуться в родной дом? Передал ли своим детям главную истину жизни: земля не различает рас,  национальностей и вероисповеданий, а всех, без исключения, берёт под свою защиту при жизни и после неё…
 Успел ли рассказать он своим детям, что уничтожать любую жизнь насильно, тем более, убивать за то, что человек говорит на другом языке и имеет в душе своего Бога - великий грех?
И сам себе отвечал:
– Война-то рано или поздно обнажит момент истины человеческой души. Поэтому, если дошёл, значит, рассказал всё своим детям и внукам.
Потому что невозможно вычеркнуть из памяти бесконечно тянувшуюся колонну евреев, которых гнали немцы через оккупированную станицу из Баталпашинской в Пятигорск на расстрел. В такие дни станичники выходили из  своих хат к воротам и провожали эти колонны скорбным взглядом до тех
пор, пока обреченные на гибель люди не скрывались за пригорком станицы…
А после освобождения Кавказа  точно также, стоя у ворот, казаки и казачки и  их дети провожали бесконечные колонны депортированных горцев. Иногда в долгие зимние вечера мать вспоминала:
– Печальнее всего было смотреть на полураздетых детей. Помню одну девочку. На её ногах были только резиновые «галошики» и больше ничего, а сверху тоненькое платьице, и в руках – зонтик. В марте  у нас ещё бывает утренний морозец, поэтому она ёжилась от холода.
  Встречаясь глазами  со станичниками, депортированные  отводили взгляд, стыдясь за своё столь унизительное положение изгнанных со своей родной земли и лишённых права защищаться и называться человеком…
Потом, через много лет, уже Тонина свекровь-балкарка, испытавшая на себе изгнание, дополнит рассказ матери:
– Везли нас в грязных товарняках  без полок для ночлега, а пол товарного вагона состоял из нескольких досок, поэтому из проёмов между досками  свистел холодный ветер, воды и пищи не было. На остановках кипяток можно было купить только за большие деньги или драгоценности, ни того, ни другого у нас не было. Свёкор твой от голода и жажды в дороге умер. И осталась я одна с тремя детьми. Твой муж – Ахмат (ему тогда было 9 месяцев) постоянно плакал от болезней и голода, потому что молоку в моей груди неоткуда было взяться. В таких вот нечеловеческих условиях мы доехали до Казахстана. На первой остановке одна казашка предложила продать Ахмата за мешок лепёшек, но я отказалась, решив, что умирать будем  все вместе. Но, Бог дал, выжили… 

И ПРОТУХШУЮ СЕЛЁДКУ ПЕРЕДАВАЛИ ДРУГ ДРУГУ, КАК
САМОЕ ДОРОГОЕ ЛАКОМСТВО…

Закончилась война. Люди учились жить без вой сирен, залпов орудий и свиста падающих бомб. Но, увы, общество не обрело спокойствия, потому что вновь начались аресты.
Двоюродный брат Тони – Пётр был осуждён по 58 статье спустя два года после победы. Полученные 10 лет он отбывал на Колыме, в самом центре ГУЛАГа, где не было тепла, еды и писем из дома, так как срок свой он отбывал без права переписки.
Офицер советской армии, солдат - фронтовик  вступал в 1947 году в члены ВКП/б/. Первая рекомендация от комсомольской организации. Обсуждение кандидатуры Петра  шло бурно. Вопросы были самые разные:
 где воевал, какие награды имеешь, и нет ли родственников за границей. На вопрос секретаря комитета ЛКСМ:
– Одобряешь ли ты политику партии?
  Пётр, немного подумав, ответил:
– Одобряю лишь те мероприятия, которые направлены на улучшение жизни народа. Мы – победители, значит, должны жить достойно. В первую очередь, считаю, необходимо помочь материально фронтовикам обустроиться в мирной жизни, оказать помощь семьям погибших воинов и реабилитировать тех, кто по вине генералов оказался в тюрьмах как изменник Родины. 
После такого ответа вступающего в партию кандидата в зале воцарилось гробовое молчание. Все замерли и ждали реакции замполита, который, не спеша, уже выходил к трибуне и, помолчав, сорвавшись, прокричал:
– Да кто ты такой, чтобы высказывать своё мнение! Партия в таких говорунах и выскочках не нуждается! Я призываю собрание дать достойную оценку выходке этого типа!
Слова политкомиссара прозвучали как установка, и собрание дало «достойную оценку»: « Комсомольцу Васильеву Петру Ивановичу в рекомендации для вступления кандидатом в члены ВКП/б/ отказать и поставить вопрос об исключении его из рядов ЛКСМ».
Его арестовали через сутки после комсомольского собрания. А перед этим случилось ещё одно событие, потрясшее командование части: ночью на территории воинской части  Пётр расстрелял из пистолета бюст Сталина.
И начались этапы по Колыме второго поколения рода Исмаиловых, где солдат-победитель, превозмогая цингу, болезни и голод, на открытой всем ветрам, метелям и лютому морозу барже отправлялся всё дальше на северо-восток к промёрзшим баракам Колымских лагерей.
Потом, после реабилитации в 1953 году Пётр расскажет юной Тоне о том, как только однажды за время отбывания каторги у него был праздник.
При очередной пересылке по этапу на барже кто-то нашёл кусочек протухшей селёдки и закоченевшими руками поднял её с пола и, дважды прикоснувшись губами к этому чудно пахнущему соленому лакомству, передал его рядом сидящему узнику. Так и передавали протухший кусочек селёдки друг другу, как самое дорогое лакомство, пока от него не осталась одна чешуя. Потом всю оставшуюся  жизнь у Петра будет отношение к соли как к чему-то святому.
По возвращении из заключения Пётр остановился у дяди – Стефана Никитовича, который помог ему построить дом рядом со своим домом, помог найти работу и всегда старался быть рядом  с племянником.
Но годы каторги отложили свой отпечаток на психике молодого человека: он никак не мог смириться с тем, что шесть лет он, без вины виноватый, провел в нечеловеческих условиях только за то, что высказал свою точку зрения на политику партии, высказал  свои мысли вслух. Поэтому Пётр добивался полной реабилитации. И через несколько лет после освобождения его восстановили в звании, приняли в партию, неоднократно посылали   в санаторий на лечение в Крым. Но обледенелые стенки колымских бараков сделали своё дело: туберкулёз не отступил.
Память поколений… Она возвращает нас в прошлое, в жизнь наших предков, обязывает хранить чистоту их отношений,  мыслей и поступков. Это нам необходимо, чтобы не ошибиться в оценке навсегда ушедшего времени и не совершить ошибок в своей жизни, чтобы наши дети и дети наших детей и  внуков помнили, откуда идёт их род, какое место занимал он в свою эпоху.
Память помогает осмыслить нашу связь с прошлым, что в свою очередь не позволит нам  опрометчиво судить историю своего рода, своей страны, какой бы она ни была. Поэтому  необходимо выбирать жизненный путь, идущий тропой  прощения…
Хотелось бы закончить первую главу моих воспоминаний, посвященных истории рода семьи моей героини,  ещё одним рассказом о семейной традиции, которая, как мне кажется, тоже оставила заметный след
в жизни героини.
В доме родителей Тони было много религиозных книг, главной из которых считалась Библия. По праздникам и в воскресные дни в доме особенно тщательно прибирались, надевали праздничные наряды, а на голову женщины повязывали чистые белые платки, все домочадцы усаживались вокруг стола, отец брал в руки Библию, и начинались громкие чтения главной книги православия.
Отец читал не торопясь, объясняя прочитанное так, чтобы всем всё было понятно. Тоня, тогда ещё совсем юная девочка, тоже слушала и запоминала удивительные преобразования земли и людей. А однажды, прослушав очередную главу Библии, спросила у родителей:
– Пап, мам, а сколько стоит человек?
И услышала совсем неожиданный для себя ответ от них:
– Торговля людьми – великий грех. Запомни это, дочка, на всю жизнь.   
Человек – бесценен, он не может быть товаром, потому что он – разумное существо, ему подвластно всё живущее и растущее на земле. Поэтому он обязан распоряжаться всем этим бережно, не уничтожать, а сохранять и преумножать всё, чем богата земля…
Домашние уроки Библии…
Это их истину впитала моя героиня, чтобы потом сделать правильный выбор жизненной линии…


ГЛАВА 2.

Я    ВСЁ   ПОМНЮ…
(глава-исповедь)

Любовь всесильна: нет на земле ни горя – выше кары её, ни счастья – выше наслаждения служить ей.
В. Шекспир

Июль на Кавказе – месяц красок и звуков, потому что  всё цветёт, благоухает и наполняется волшебным шелестом буйной зелени деревьев, стрекотом кузнечиков и пением цикад, журчанием ручейков и нежным шумом  малых рек … 
Как же хочется войти в это  волшебство  природы  и остаться в нём навсегда!
Потом, на протяжении всей жизни, память моей героини  часто будет возвращать её  к тихой речке за родительским огородом, к всплеску пескарей в вечерние часы в водах реки детства, к запаху скошенной отцом
травы на лугу.  Это и есть то, что называется малой родиной,  отчим домом, где были рядом  близкие и дорогие люди…
Тихий июльский  вечер… Он тоже станет памятным для  моей героини. В этот вечер она  впервые отправится  в сельский клуб на танцы, где и произойдёт у неё встреча, определившая её дальнейшую судьбу.
Родители против похода дочери на вечер танцев не возражали. Ведь  она  уже работала в ученической бригаде, а значит, дочь подросла и приучается к самостоятельной жизни.
Вспоминаешь старенький станичный клуб – и на лице появляется трогательная улыбка: бедно обставленная заасфальтированная площадка, вокруг которой из камня сложена полукругом стена, обмазанная глиной. Через эту замкнутую стену невозможно было проникнуть на площадку  безбилетникам, потому что в этой каменной стене был всего лишь один узкий вход, он же был и выход.
Робко переступив порог узкого входа, перед девушкой открылась  интересная  картина: около глиняной стены стайками ютятся девушки, а противоположную такую же стену оккупировали парни. Такое противостояние длилось только до начала музыки, которая уже громко лилась из репродуктора. Как всегда первый танец – вальс. На этот танец  парни  не спешили приглашать девушек, так как не все умели кружиться в вихре этого удивительного и нежного танца. Но были и смельчаки.
Краешком глаза Тоня увидела, как к их девичьей стайке лёгкой и стремительной походкой подходит парень. Девушка сразу отметила, что на парне                                безукоризненно выглаженная голубая сорочка, брюки с тщательно отутюженными  стрелками красиво облегают  его фигуру. Почувствовав прикосновение к локтю своей руки, Тоня подняла глаза и увидела обращённые на себя его нежно-голубые и очень чистые глаза, взгляд которых чем-то завораживал и притягивал. Девушка  приняла приглашение к танцу  и закружилась с парнем в вальсе. После вальса  он не спешил отпустить  Тонину руку, а, всё ещё держа её, повёл к месту «дислокации» её подружек. Но не успел  довести девушку до подружек  –  как снова зазвучала  мелодия, и парень, сжав Тонин локоть, вновь пригласил её на танец. Так они и танцевали вместе весь вечер. Потом он предложил Тоне проводить её до родительского дома, это предложение девушкой тоже было принято.
По дороге он рассказывал об  учёбе в автодорожном институте, о своих родителях, живущих здесь, в станице, у которых  проводит каникулы. Говорили и об учителях. Оказалось, что мою героиню  учат те же преподаватели, что учили и его. Парень вспоминал о них с теплотой и юмором. Рассказывал интересные случаи из школьной и студенческой жизни. Так за разговорами они дошли до Тониного дома. А  когда подошли к
дому, почему-то их разговор смолк. Парень взял руки девушки в свои, и так они стояли несколько минут. Казалось, время остановилось. Но пора было прощаться. Парень предложил встретиться  на следующий день на реке, куда он с друзьями ходит загорать.
На следующий день Тоне о встрече и думать было нечего: надо было идти на работу в ученическую бригаду: её звено отвечало за уборку яблок. Весь день девушку не покидала  мысль о парне с причёской «под ёжик». Что-то мешало ей освободиться от этих мыслей. Ей вспоминались все подробности его поведения на танцах:  он бережно умел  вести партнёршу в вальсе и танго, запомнились тепло его руки на своей ладони и внимательный взгляд его чистых голубых глаз.  Может быть, память о танцах не отступала ещё и потому, что это всё было  с ней впервые,  а может быть, мешало  расстаться с прошедшим вечером уже что-то другое…
Вечером  она то и дело поглядывала на калитку, пока не стемнело, и не  вышел из-за туч месяц, и звёзды стали мерцать в клочках чистого неба. Уютно устроившись на диване, Тоня взяла книгу и стала листать страницы незнакомого ей романа.  Услышав громкий звук работающего мотоцикла, который резко остановился у ворот, она выглянула в окно: у ворот  с кем-то разговаривал  отец. Увидев дочь в окне, он помахал ей рукой. Тут Тоня всё поняла: за калиткой стоял тот самый парень с голубыми и чистыми глазами. Сердце учащённо забилось, девушка мгновенно вскочила с дивана, но тут же остановилась, не зная, что делать дальше, как не выдать себя, что ждала  и волновалась…
Успокоившись, вышла на крыльцо и услышала от отца:
– Тебя спрашивает парень. Ты его знаешь?
– Да…
И не спеша пошла к калитке. Парень, взяв Тоню за руку, сообщил:
– А я тебя ждал на речке.
– Я не могла пойти, потому что сегодня в бригаде был сбор урожая яблок, а за эту работу отвечает моё звено.
Парень с улыбкой произнёс:
– Выходит, моя знакомая девочка не только хорошо танцует, но ещё и ответственный товарищ. По-моему, нам пора познакомиться. Вчера мы как-то этот момент упустили. Меня зовут Юрий.
– А у меня простое русское имя – Антонина.
– Имя у тебя не только красивое, но и знаменитое: этим именем  названа героиня романа «Как закалялась сталь». Знаешь, а у меня есть предложение: давай прокатимся на мотоцикле?
– Я согласна, только ненадолго, а то мои родители будут волноваться.
Удобно устроившись на заднем сиденье, Тоня положила свои руки на плечи парню, который плавно повёл своего стального коня неровной станичной
улицей. Ветер приятно обвевал лицо, развеивал косы. Тоня закрыла глаза и представила, что мчатся они по бескрайней Вселенной, и звёзды уступают им дорогу…
 Но вот первая остановка. Юра остановил мотоцикл на берегу реки среди вековых  раскидистых дубов. Тоня с подругами часто бывала на  этом месте, но вечером – впервые. Деревья в тёмное время суток казались намного выше, чем днём, а их резные листья, освещённые луной, напоминали серебряные ёлочные украшения.
 Такие вечерние часы ей знакомы: отец часто брал её с собой на вечернюю рыбалку, где  она  подолгу сидела на берегу и вслушивалась в тихий всплеск маленьких речных волн, потому что любила наблюдать за течением воды в реке. Поэтому и сейчас, присев на краешек речного берега, и, опустив ноги в прохладную воду, стала задумчиво смотреть на бегущие речные волны, на отражение луны в воде, которое создавало впечатление, что луна вместе с речными волнами плывёт к морю, чтобы там, среди морского безбрежья, раствориться.
Закончив возиться с мотоциклом, Юра, присоединившись к девушке, спросил:
– Ты любишь вечернюю тишину? Знаешь, в большом городе её очень не хватает.
– Да. Я часто бываю с отцом на вечерней рыбалке, где слушаю не только вечернюю, но и ночную тишину. Наблюдаю,  как отец забрасывает  «кубарь». Это такой конусообразный сачок, сплетённый из прутьев ивы. Его ставят на ночь, когда рыба выходит к поверхности.
– Твой отец, наверно, заядлый рыбак?
– Да, это занятие он перенял от своего отца.
Наступило молчание. А луна всё продолжала плыть, качаясь на мелких речных волнах. Но вот где-то послышался всплеск рыбы, который  породил водяные круги на воде, и от них плывущий круглый диск ночного светила рассыпался на мелкие лунные кусочки. Потом опять всё смолкло, и луна вновь поплыла дальше, к морю …
Подул прохладный ветерок, Тоня  немного поёжилась, тогда парень снял с себя ситцевую рубашку и укрыл плечи  девушки. Сколько времени прошло – не заметили, потому что вдвоём было уютно сидеть на берегу реки и вести неторопливый разговор, который помогал им познавать друг друга. Наступило молчание, только река говорливо несла свои воды всё дальше и дальше. Первой заговорила Тоня:
– Юра, уже поздно, мои родители, наверно, волнуются за меня. Отвези, пожалуйста, меня домой.
– Прежде, чем отвезу, пообещай, что завтра мы встретимся. Я не хочу тебя потерять.
– Хорошо, встретимся. Только когда и где?  Мне завтра надо на работу.
– Тогда вновь вечером? Часов в семь. Мне приехать или прийти к тебе?
– Как тебе будет удобно.
И вновь ветерок обвевал лицо, развеивал косы, но не было Вселенной и звёзд, потому что небо заволокли тучи, надвигалась гроза…
На следующий вечер Юра пришёл с цветами и пригласил Тоню в кино. Цветы остались в вазе на столе в комнате девушки, а молодая пара отправилась смотреть фильм «Она танцевала одно лето». Это был первый фильм, который они смотрели вместе.
Дни шли своей чередой. Уже не надо было ходить Тоне на работу, потому что коллектив бригады уехал на экскурсию на озеро Рица, а потом в Тбилиси. Но Тоне не хотелось расставаться с парнем, который всё больше и больше ей нравился, поэтому они решили оставшиеся дни каникул провести вместе.
Юра приходил каждый день, пообщавшись в доме Тониных родителей, они отправлялись на речку, где с друзьями  проводили большую часть времени. Но однажды при расставании Юра сообщил:
– Тонечка, завтра тебя моя  мама приглашает к нам в гости.  Ты согласна?
– Знаешь, я как-то стесняюсь, и будет ли это удобно?
– Но я же у вас бываю, значит, и ты должна познакомиться с моими родителями. Пожалуйста, я тебя очень прошу.
– Хорошо. Только ты приходи за мной.
– Конечно,  мы пойдём вместе.
Весь день девушка не находила себе места: никак не могла решить, что надеть, как причесаться, даже вспомнила правила поведения за столом. Когда её мама поинтересовалась, куда это она так тщательно собирается, испугалась, что не отпустят родители. Но всё обошлось.
И вот родительское подворье  Юры: большой дом, покрытый жестью,  в доме много окон (это характерно для казачьих построек), к передней части здания примыкает небольшая веранда с крыльцом. У дома  много цветов – гордость матери Юры, чистый, засыпанный щебнем  двор.
Приветливая улыбка мамы как-то сразу сняла напряжение у моей героини.  Все зашли в дом, где было чисто и по-домашнему уютно. В центре большой комнаты – комод, накрытый кружевной салфеткой, на котором стоял маленький телевизор – символ семейного благополучия в начале 60-х годов ХХ века. Тогда телевизоры были большой редкостью: не каждая семья могла позволить себе столь дорогое развлечение. И чтобы поделиться столь дорогим развлечением, те, кто имел телевизор, выставлял его в вечерние часы в открытое окно, перед которым собирались соседи, чинно
усаживались на принесённые из дома стулья, и начинался просмотр телепередач.
 Юра включил телевизор, и все стали смотреть музыкальное ревю. Потом пили чай с домашним тортом. Мама Юры  расспрашивала о Тониных  школьных успехах, сообщила, что она слушает её передачи по местному радио, где Тоня была диктором. О  родителях девушки не говорили, потому что в станице и так все друг друга  хорошо знали. К тому же отцы работали в одном колхозе. Так восстановилось взаимопонимание и доверие между героиней и родителями парня, которому тоже верила.
Первый поцелуй…  Он тревожит, волнует  и настораживает. Это и робкое прикосновение губ юноши к щеке девушки, это и трепетный поцелуй любящего человека…
Какая  девушка не мечтает об искреннем и чистом отношении к себе, о большой и верной любви? Вот и моя юная героиня верила и надеялась, что она встретила настоящую любовь, потому что их встречи напоминали путешествия в мир чудного завтра, где нет зла и предательства, где нет разлук и печали. 
Поэтому день они проводили в кругу друзей, где было много шуток и доброго юмора,  который воспринимался всеми тепло и весело. А вечером, по установившейся уже традиции, отправлялись к  месту их первой встречи: где луна плыла, качаясь на маленьких речных волнах, где шелест листьев наполнял вечер таинственностью и очарованием…
Первая совместная поездка в Кисловодский парк тоже принесла юной девушке много впечатлений, потому что легко и просто  идти вдвоём, взявшись за руки, по тенистым  аллеям, слушать шум «Зеркальной струи», любоваться гротом, где русский поэт написал своего «Демона», подниматься по лестнице к «Храму воздуха»…
Этот день, 20 августа 1960 года, и это безмятежное парковое гуляние – всё останется в памяти Тони на долгие десятилетия.  Только не будет знать она все эти десятилетия о том: сохранит ли в своей памяти тот, о ком она будет помнить всю жизнь, эти прогулки и эту плывущую по реке  к большому морю луну? А пока ничего не предвещало грусти и расставания.
Уставшие, но счастливые, они вернулись в станицу, условившись встретиться на следующий день. Остаток дня Тоня провела в работе по дому, в подготовке книг к новому учебному году. А вечером она услышала короткий троекратный свист у ворот, выглянув в окошко, увидела Юру. Легко сбежав по ступеням крыльца, девушка подошла к парню и, улыбаясь, спросила:
– Мы же договорились встретиться завтра. Что-то случилось?
– Да, договорились, но мы не виделись уже четыре часа, за это время я успел  соскучиться и хочу пригласить тебя в кино.
– Хорошо, пойдём в кино. А что мы будем смотреть?
– Фильм, видимо, музыкальный, потому что называется «Девушка с гитарой».
– Тогда подожди меня несколько минут.
Фильм действительно оказался музыкальным, смотреть его было интересно, потому что с экрана звучало много песен.
Походы в кино и танцплощадку, общение с друзьями и совместный с родителями просмотр телепередач – всё это заполняло каждый день  юной девушки, наполняло её жизнь смыслом…
Но наступил день расставания: Юре пора было приступать к учёбе в институте, Тоне отправляться за знаниями в школу.
В последний вечер мама Юры испекла торт и пригласила  друзей сына на чай.
Большая комната в доме залита ярким светом, посередине комнаты  – стол, накрытый белой скатертью, на нём  – угощение. Друзья пришли со своими девушками, которые  уже учились в ВУЗах. Среди них Тоня чувствовала себя стеснённо, поэтому во время ужина от вина отказалась.  Было весело: пели под гитару песни, рассказывали интересные случаи из студенческой жизни. Первенство по рассказам держал Вова: он  учился в высшем военном училище, и у него больше всего было интересных рассказов из казарменной жизни курсантов.  Разошлись поздно вечером.
Юра долго не отпускал юную свою спутницу и всё повторял:
– Это наш последний вечер в это лето. Пожалуйста, дождись меня. Я приеду в январе. А пока буду писать тебе письма и очень ждать твоих ответов. Ты же будешь отвечать на каждое моё письмо?
– Неужели, ты сомневаешься? Конечно, дождусь и буду отвечать на каждое твоё письмо.
– Завтра ты придёшь меня проводить?
– Да, я обязательно буду.
Первое в жизни расставание… Оно Тоне еще ничего не означало: в её представлении –  это тёмная стена, разделяющая светлые и радостные дни с неизвестностью.
В автобусе ехали большой компанией, в этот день уезжал и Вова в Ленинград на учёбу. Его провожала Нина – подруга, с которой он уже много лет дружил. 
Автобус «Пятигорск-Ростов» тронулся с места вовремя. Юра долго не садился в кресло, а стоял и смотрел на удаляющую одиноко стоящую в ситцевом платьишке Тоню. Она на огромной привокзальной площади автовокзала казалась совсем маленькой и одинокой…
Потом Юра напишет ей в первом письме: « Знаешь, там, в автобусе, я долго не мог освободиться от мысли, что, уезжая, я оставляю тебя совсем
беззащитную. У меня от этого щемило сердце, и хотелось остановить автобус и вернуться к тебе. Теперь я пишу тебе и хочу просить тебя только об одном: береги себя. Ты мне очень дорога. Это я сейчас  всё оценил и понял. Жди меня…»
Таким строкам надо верить, потому что просто так они не рождаются.
И началась переписка. Письма от Юрочки приходили каждую неделю, а иногда и каждый день:
«Только вчера я отправил тебе письмо, а сегодня пишу вновь. Как ты там? Что нового у тебя в школе? Что-нибудь из оценок уже получила? Смотри, учись хорошо, мне нужна девушка грамотная.  Конечно, я не могу запретить тебе ходить на танцы или на школьные вечера, зная, что ты любишь кружиться в вальсе. Но постарайся быть мудрой по отношению к мальчикам или парням. Ты красивая, теплый и ласковый взгляд твоих карих глаз притягивает к тебе. Сохрани всё это для меня. Это моя самая главная просьба…» 
«Милая моя девочка! Сегодня у меня праздник: я получил от тебя письмо. Оно меня обрадовало, потому что ты тоже скучаешь и грустишь обо мне. Знаешь, может быть, я опережаю события, но мы будем вместе всегда.  Не буду скрывать от тебя: у меня были девчонки в школе и после школы, но я как-то легко с ними расставался. А с тобой совсем другое дело. Мне нравится в тебе всё: твоя длинная коса, которую так красиво развевает ветер, когда мы мчимся на мотоцикле в поле, мне нравится, как ты улыбаешься, поешь. Моя мама говорит, что мы с тобой, как голубки. А она никогда не ошибается. Значит, мне повезло в жизни: я встретил тебя…» 
«Прошло три дня, как я отправил тебе письмо, и вот пишу снова. За эти дни я многое обдумал: теперь я буду стараться сдать сессию раньше, чтобы наши с тобой каникулы проходили в одно время, тогда ты не будешь  занята на уроках, и мы сможем больше быть вместе. Поедем на этих каникулах в Домбай? А ещё хочу встретить с тобой Новый год, поздравить тебя с днём твоего рождения. Мы ведь родились с тобой в январе с разницей в семь дней…»
Письма, письма, письма… Их было много. Вначале они были полны тепла и заботы, потом в них звучала нежность и любовь…
«Любимая моя девочка! Знаешь, несмотря ни на что, ты всегда для меня останешься девочкой. И пусть теперь у тебя нет моей любимой косы, но короткая стрижка тоже тебя украшает. А коса, я думаю, ещё отрастёт». 
Первая встреча после расставания. Это случилось 6 января. Шёл снег,  стояла тишина, и, кружась, падали  снежинки. Интересно было наблюдать из окна тёплой комнаты на заснеженную улицу, на редких прохожих, запорошенных снегом, на снежные шапки деревьев. Среди такого снежного великолепия бывает и чудо. Так случилось и в этот день.
В окно кто-то ударил снежком. Тоня посмотрела на улицу  и замерла: весь в снегу, с дорожной сумкой стоял Юрочка. Тоня, накинув мамину шаль, выбежала на улицу и попала прямо в объятие человека, которого ждала и с которым надеялась встретиться. Он долго не отпускал её, а всё кружил и кружил в своих объятиях…
Опомнившись, что девушка раздета, Юра отпустил её и рассказал, что прямо с автобуса пришёл к ней, потому что очень хотел её увидеть…
Одевшись и известив родителей, что они пойдут к Юре, двое молодых людей, взявшись за руки, шли  сквозь снежные хлопья января навстречу своему счастью…
Счастье, какое оно? Из каких событий оно складывается в людских судьбах? Что в жизни можно назвать этим таинственным и манящим словом? Тоня часто задумывалась над этими вопросами. И каждый раз приходила к выводу: наверно, жить любя – это и есть подлинное счастье. Тогда всё получится. Ведь без любви нет жизни, потому что без неё не родятся дети, не растут цветы, не поют в садах птицы, нет радости на земле.
Для моей героини  дни наполнялись счастьем, когда она была рядом с  человеком, которого всегда ждала и помнила о нём, когда получала письма от него, в которых в каждой строчке слышались страдание от разлуки и ожидание новых встреч…
С таких вот счастливых дней и сложилось Тонино счастье на целых четыре года…
…Остались позади одиннадцать лет школы. Пришло время выбирать жизненный путь. И моя героиня отправилась покорять технологический институт. Не получилось. Надо было серьёзнее готовить физику, чтобы легко было определить точку росы, тогда бы не было в этой формуле ошибки.

   Иллюстрация не отпечаталась.
 
После сдачи переводных экзаменов в 10 классе. Одноклассники: Роза Саввиди, Вася Ковалёв и я,
 автор этих строк.

Посоветовавшись с Юрой, было принято решение: на следующий год поступать в Харьковский университет на филологический факультет, чтобы учиться в одном городе и быть всегда вместе. Поэтому остаток августа провели беззаботно и весело.
Самым значительным и запоминающим событием августа 1963 года была поездка в лес…
И вновь мчались они на мотоцикле по неровной сельской дороге, ветер развевал волосы девушки, всё так же её руки  лежали у него на плечах, а голову она положила на его спину, от чего стало  уютно, тепло и надёжно за его спиной…
Лес встретил их шумом густой листвы деревьев, пением лесных птиц и солнечными струйками ярких лучей, упорно пробивающихся сквозь густую зелёную крону деревьев – всё это создавало  поэзию природной красоты и гармонии.
Время было послеобеденное и надо было готовиться к ночи, потому что стали собираться на небе облака, которые могли принести с собой грозу и дождь, и Юра занялся устройством лесного дома. Это было их первое в  жизни совместное сделанное из пушистых лап елей и сосен жилище. Когда шалаш был готов, перед ним развели костёр…
…Печёная картошка аппетитно распространяла аромат, уютно клокотал в котелке кипяток для чая, и хотелось скорее начать ужин. Тоня по-хозяйски расстелила на траве салфетку, и начала сервировку стола. Столовые приборы заменили широкие листья растений и трав, поэтому стол гармонично вписался в красоту и свежесть  природы. Потом она  заботливо очистила для парня картофель и заварила для него и себя чай. Только потом девушка пригласила любимого человека к импровизированному столу. Это был ужин по-семейному…
 …И вкус печёной картошки, и пахнущий лесными травами чай, и это первое совместное их жилище, и эту ночь, полную любви, нежности и первой близости, – всё до мельчайших подробностей сохранит она в своей памяти на всю оставшуюся жизнь…
Так наступил для моей героини новый, доселе не известный ей, период в жизни. Готова ли была она к этому? Теперь можно сказать с точностью, что нет! Сознавала ли она, что произошло с ней и ставшим теперь близким ей человеком? Тоже, пожалуй, нет. Она просто верила своему парню и всегда ждала от него верности, надёжности и защиты. Этому способствовали его письма, его любовь, нежность и забота...
Они ещё долго сидели у костра, смотрели на огненные искры, улетающие  ввысь, к тяжёлым дождевым тучам.
 А вокруг молчаливо стоял тёмный лес: природа как будто замерла, ожидая ночного представления…
Но вот небо окончательно потемнело, и наступила кромешная тьма, освещаемая только на мгновение вспышками молнии, всполохи которой, разрывая ночную мглу, оглушительно сбрасывали на землю свои громовые раскаты.
Дождь разыгрался не сразу: вначале отпустил пробные крупные капли, которые звонко шлёпали по листьям деревьев и кустарников, прижимая к земле своей тяжестью буйно цветущие лесные цветы и травы. Падая на костёр, капли поднимали клубы золы и пепла, превращая некогда горячие угли в тёплый белый пар…
Надо было забираться под хвойную крышу жилища, чтобы окончательно не промокнуть. Устроившись на мягких еловых лапах, устланных чудно пахнущей лесной травой, молодые люди, прижимаясь друг к другу, в тёплом и сухом лесном доме, затаив дыхание, наблюдали за небесным представлением. Оно было наполнено красками огненных стрел молний и шумной музыкой грома.
 Шалаш получился добротный, поэтому  ночной дождь не прошёл сквозь тщательно уложенные хвойные ветви: его проливные капли, весело шурша, сбегали по отвесным стенам лесного дома на землю и дальше уходили к ручью с очень чистой и прозрачной ключевой водой. От этого водяного потока ручей звенел и клокотал с особой силой. От  его водяного шума  становилось весело от сознания, что ты не один в этой ночной природной стихии…
Умытое ночным дождём утро следующего дня было солнечным и ярким. День обещал быть тёплым и тихим. Лес молчал, застыв в ожидании от природы теперь уже дневного чуда: ведь ещё должны доспеть лесные яблочки, их на деревцах видимо-невидимо,  дозреть лесные орехи и отцвести лесные травы, которые даже в конце лета всё ещё издавали  чудный запах разнотравья.
День, действительно, выдался благодатным. Тоня предложила собрать грибов и сварить на обед грибной суп, а из лесных малины, ежевики и орехов приготовить  десерт.
Интересно было вдвоём собирать грибы: Юра, найдя семейство опять, оставлял их для Тони, чтобы потом восхищаться её находчивостью. Девушка разгадала его хитрость и наградила любимого парня нежным девичьим поцелуем. Ягод было не так много, как грибов, поэтому Юра, собрав горсть малины, говорил:
– А это мой подарок тебе.
И протягивал  к ней  нежно-розовые малиновые шарики. Она брала губами с его ладошки по ягодке и смеялась, радуясь заботе  любимого и близкого человека…
Обед получился королевский: грибной суп с копчёностями был наваристым и наполнял запахом всю лесную округу, а лесные ягоды в сахаре, сверкая на  солнечных лучах, были наполнены божественным вкусом и излучали чудный запах.
После обеда решили немного позагорать, так как невдалеке от их пристанища находилась поляна, освещённая солнечными лучами. Лес  будто расступился перед этим великолепием света, давая солнцу простор и свободу. Поляна была покрыта ярко-зелёной травой, по которой россыпью цвели ромашки…
 Земля на поляне уже просохла от ночного дождя, и молодые люди предались солнечной истоме…
Ласковые лучи дневного светила располагали к неторопливому разговору. Первым заговорил Юра:
– Тонечка, как ты себя чувствуешь?
– Я такая счастливая, что сегодня я ни о чём не хочу думать. Ты для меня теперь самый родной человек. Я люблю тебя бесконечно.
– А я переживаю за наше будущее. До этой поездки я был уверен в твоей верности мне, а теперь…
– Не надо так говорить, Юрочка, всё будет у нас с тобой по-прежнему. Я обещаю тебе, что ты будешь у меня единственный мужчина.
– Мне так хочется в это верить…
  –Давай не будем грустить. Какой чудесный день сегодня.  Вот если бы и жизнь у нас с тобой была такой светлой и чистой…
Но в лесу солнце быстро заходит за верхушки деревьев, и тогда в лес  возвращается утренняя прохлада. Стало зябко. И влюблённые вернулись к своему жилищу.
Вновь перед лесным домом молодых людей запылал костёр. Его яркие языки пламени несли тепло и уют.
После ужина Юра возился с мотоциклом, у которого почему-то не включалась фара. А Тоня отправилась к ручью слушать его журчание.
Вода была её стихией: она могла часами слушать её плеск и смотреть на её бегущие струйки. Набрав горсть ключевой воды, девушка поднесла её к своим губам и ощутила в её каплях свежий запах леса и аромат земли, из-под которой  ключ так стремительно и звучно выносит свои чистые воды…
Вспомнив, как Юра угощал её малиной, Тоня решила так же напоить его ключевой водой. Сложив лодочкой ладошки, она набрала в них воды и понесла её любимому. А он, увидев, как бережно она  несёт ему живительную влагу, поспешил ей навстречу и, припав губами к воде, с наслаждением пил, поддерживая своими сильными руками её хрупкие девичьи руки…
Потом он напишет ей в письме: «Знаешь, когда мне хочется пить, я вспоминаю твои заботливые руки, которые так любовно меня поили там, в нашем лесу. Интересно, сохранился ли наш дом? Давай на зимних каникулах вновь посетим наше место и полюбуемся зимним лесом, напьёмся ключевой воды из нашего ручья. Ты согласна? Я буду с нетерпением этого ждать…»
Но время подарило им встречу раньше.
Октябрь 1963 года выдался тёплым и солнечным. Деревья не спешили сбрасывать своё  яркое осеннее убранство. Кругом в природе царила какая-то неописуемая благодать: косые солнечные лучи всё ещё обогревали землю, ярко-красные грозди рябины и калины, поглощая солнечный свет и тепло, становились сладкими и душистыми, оставшиеся на зимовку птицы беззаботно порхали с дерева на дерево, наслаждаясь их вкусными плодами…
Моя героиня любила наблюдать осеннюю природную и житейскую суету. Казаки – народ хозяйственный. Осенью надо рачительно распорядиться собранными овощами, подготовить почву для будущего урожая и привести в порядок подворье.
Самым, пожалуй, интересным осенним делом была заготовка квашеной капусты на зиму. Собирались женщины нескольких станичных подворий, устанавливали очерёдность  шинковки капусты, и начиналась работа: одни чистили капустные кочаны, другие шинковали, третьи готовили морковь и яблоки, четвёртые укладывали в огромную на десять вёдер кадку готовую продукцию. Первый слой - капуста с морковью, потом - яблоки, всё это засыпалось специями, и вновь капуста, затем огурцы и специи, и так до самого верха кадки, всё это хорошо утрамбовывалось, после чего капуста  пускала сок, наверх кадки клали деревянный круг и гнёт.  Две-три женщины готовили в это время на костре обед, чтобы после работы вместе отобедать. И вот работа закончена. Столы, где только что возвышались капустные вороха, накрылись белыми скатертями, на которые поставлены различные осенние яства. Обязательно варили казачий суп. Он очень прост в приготовлении, но по вкусу и аромату может поспорить с изысканным блюдом.
В холодную воду кладут очищенные целые овощи: картофель,  сладкий перец,  помидоры. Всё это варится до готовности картофеля. Затем овощи вынимаются, картофель мнётся, помидоры пропускаются через сито и вновь опускаются в суп. Отдельно мелко шинкуется лук и внутреннее свиное сало в ступе. Лук с салом разминается  до однородной массы, и этой массой заправляют  суп. Когда лук сварится, суп готов. Сваренный на костре суп  необыкновенно ароматный. Подают такой суп с домашней сметаной. Едят его с горьким перцем и мелкими поджаренными сухариками. Это очень вкусно и сытно. На сладкое – пироги или вареники с черносливом и мёдом.
Моя героиня всегда с нетерпением ждала этот капустный праздник и с радостью участвовала в нём, помогая чем-нибудь взрослым.
На следующий день женщины шли в другое подворье, и капустный праздник продолжался.
Близилась очередная годовщина Октябрьской революции. Этот праздник в СССР отмечался широко и красочно. Города и сёла украшались нарядными транспарантами, всюду вывешивались призывы  КПСС, по вечерам включались разноцветные гирлянды. Люди, при всеобщем дефиците, спешили заготовить к праздничному столу продукты…
Казаки тоже готовились к празднику, который проходил на центральной улице станицы. Их выход на параде был красочным и торжественным: блеск начищенных газырей, яркость башлыков, строгость черкесок и папах – всё говорило о том, что казачество возрождается, и традиции и обычаи предков не забыты.

 
Терские казаки на параде в станице Суворовской.

А  моя героиня жила ожиданием поездки с Юрой в шахтёрский город Антрацит.  Друг Юры по институту пригласил молодых людей провести праздничные дни у его родителей.
Девушка волновалась: в каком статусе она предстанет перед родителями друга. Но письмо Юры успокоило её: «Любимая моя, тебя волнует, в качестве кого ты поедешь к Савичу? Твоя фотография стоит на тумбочке у моей кровати, все знают, что это моя невеста и что на летних каникулах я женюсь. Савич завидует мне. Родители друга ждут нас. Не волнуйся, я буду рядом с тобой. Встретимся в Ростове и в Антрацит поедем вместе».
Дорога до Ростова показалась Тоне долгой и утомительной. Всё время подташнивало, поэтому путешествие для неё не было увлекательным. Волнение девушки было не напрасным: надо было объясниться с Юрой и объявить о ребёнке.
Впереди показался огромный белокаменный город. Это был Ростов. Сердце у Тони учащённо забилось: что скажет Юра о ребёнке, как отнесётся к новости о беременности? Вот те вопросы, которые не давали ей покоя на протяжении всего пути.
Но встреча была радостной, Юра долго держал любимую девушку в своих объятиях и всё повторял: «Как  я рад, что мы вновь вместе. Я очень ждал тебя…» Рядом с ним стоял его друг. Значит, не время решать серьёзные вопросы. До Антрацита ехали весело: парни старались развлечь девушку, шутили и наперебой угощали Тоню едой. Но есть не хотелось…
В Антрацит автобус въехал поздно вечером. Решили не добираться на другой конец города до родителей, а остановиться у бабушки с дедушкой: они жили недалеко от автовокзала. Савич всю дорогу рассказывал о них. Его дедушка 30 лет проработал шахтёром. За эти годы научился ценить жизнь, потому что каждая смена была сопряжена с риском.  И слова Савича были справедливы. Старики оказались гостеприимными и радушными.
 На улице моросил мелкий осенний дождь, но в доме пахло углем, а от плиты шло приятное тепло.
Поскольку был поздний час, ужин готовили все вместе. За столом обстановка была тёплой: у дедушки появилась причина выпить вина, поэтому он был рад приезду внука с друзьями  больше всех. А бабушка догадалась, почему Тоня смущалась и нашла повод, как разрядить обстановку: «А давайте у нас и сыграем вам свадьбу? Внук сказал, что вы летом собираетесь пожениться? Тогда предлагаю выпить за ваше счастье».
Мужская половина ещё долго не могла угомониться, а Тоню бабушка отвела в отдельную комнату и показала их с Юрой постель. Так неловкость девушки была устранена.
Утром приехали родители друга: они очень волновались за молодёжь, потому что не дождались их накануне. Поэтому завтракали большой компанией.
 Моей героине по жизни везло на встречи с добрыми людьми. Семья друга оказалась доброй, отзывчивой и гостеприимной.
Дом родителей Савича отличался от дома стариков благоустроенностью и обстановкой. Но тепло отношений было такое же, как и в доме стариков.
До обеда решили прогуляться по городу. На мою героиню произвели впечатления горы угля и терриконы, которых вокруг города было большое количество, поэтому воздух, казалось, был пропитан угольным запахом,  а руки быстро приобретали серый цвет. Вернувшись с прогулки, молодёжь подключилась к подготовке обеда. Тоня с мамой Савича выполняли самую ответственную работу: украшали блюда, а парни занимались организацией стола. Савич, когда ехали, говорил, что отец у него строгий и
требовательный, поэтому Тоня несколько настороженно относилась к Савченко-старшему, но всё было напрасно:  отец много шутил и даже несколько раз запевал украинскую песню.
7 Ноября.  Все вместе отправились смотреть демонстрацию, отец ушёл гораздо  раньше на своё предприятие, где был руководителем: надо было всё подготовить и привести свою колонну на площадь  в полном составе и красочно оформленную.
Вечером пришли к родителям гости, и долго в доме звучала музыка и песни. Молодёжь, посидев со взрослыми, отправилась к друзьям Савича отмечать праздник…
Незаметно пролетели праздничные дни, и надо было возвращаться Тоне на работу, а парням в институт на занятия.
Девушка так и не выбрала время для серьёзного разговора с Юрой. Решила всё написать в письме.
Вновь до Ростова Тоня ехала с Юрой и его другом. А в Ростове интересный разговор произошёл с Савичем. Пока Юра стоял в очереди за билетом для Тони, они с Савичем ожидали его у автобуса. И вот после паузы, Савич сказал:
– Тонечка, если у тебя ничего не получится c Юрой, напиши мне, адреса родителей и стариков моих знаешь. Ты мне и моим родителям очень понравилась. Я тебе это говорю, потому что Юре, прости, не очень верю.
Тоня молчала. Вскоре пришёл Юра, и молодёжь стала прощаться. Юра, прижав девушку к себе, шептал ей, что будет скучать и ждать новой встречи.
Сев в автобус, Тоня ещё раз посмотрела на того, кому так и не смогла сказать, что теперь их трое. Но одна мысль не давала ей покоя: ведь, он и сам мог бы об этом у неё поинтересоваться. В 23 года он уже должен знать, из-за  чего получаются дети.
Всю дорогу до Пятигорска моя героиня обдумывала письмо для будущего отца её ребёнка. Приехав домой, решила не откладывать с письмом. Самое трудное для неё было – начать своё послание. Интуиция подсказывала, что надо писать так, чтобы не вызывать жалости к себе. Она считала, что поступок  равняет их в ответственности перед будущим ребёнка.
«Юрочка, приготовься со всей ответственностью прочитать это письмо. Я не знаю, какие чувства ты испытаешь, узнав нашу общую новость. Но хочу верить, что ты тоже проникнешься ответственностью и примешь единственно верное решение. У нас будет ребёнок… 
Пожалуйста, не откладывай надолго ответ. Я жду и волнуюсь, надеюсь и почему-то сомневаюсь. Развей мои сомнения. Помнишь, там, в лесу, ты сказал, что мы всегда будем вместе, а я обещала тебе, что ты будешь у меня единственный мужчина. Пришло время принять решение…»
Ответ пришёл только через две недели, и он мою героиню не успокоил.
«Тонечка, что же ты там, в Антраците, мне об этом не сказала. Чего ты ждала? Когда ты почувствовала, что беременна? Хорошо, приеду на каникулы, тогда во всём разберёмся…» Это было самое короткое письмо за четыре года переписки. И все же девушка ещё надеялась: Юра обдумает всё хорошо, всё взвесит, и она не останется одинокой с такой серьёзной проблемой.
Юра приехал в середине января. Всё так же был нежен и ласков, но о ребёнке молчал. Тогда Тоня сама спросила о его решении. Он долго молчал, и рука его только что сжимавшая руку девушки, всё слабела и слабела, а потом он и вовсе опустил свою руку. Первой, как всегда, заговорила Тоня:
– Что, так и будешь молчать?
– А что мне сказать, если я ещё учусь и не смогу содержать тебя и ребёнка.
– Но я же работаю, помогут мои родители.
– Твои родители об этом знают?
– Нет…
– А как же твоя учёба? Ты же не сможешь теперь учиться.
– Но можно учиться заочно…
– Не знаю, что сказать тебе. Думай сама.
На этом разговор закончился, и до дома Тониных родителей шли молча.
На следующий день Юра пришёл весёлый и пригласил Тоню к себе домой на вечер, по случаю приезда родственников матери.
За столом было весело, все пели казачьи песни, Тоня тоже участвовала в общем хоре, потому что знала казачий репертуар. Проблема как-то отодвинулась на второй план, потому что появилась надежда, что всё образуется. 
Но от гостей невозможно было утаить эту проблему: они заметили, что девушка ела много солёных огурцов и винегрета. Этими мыслями поделились с мамой Юры, которая незамедлительно потребовала ответа от сына.  Но дальше этого разговора в семье Юры дело не пошло.
Остаток каникул провели не столь весело и беззаботно, как это было раньше. Вроде бы вместе, но не было того единства, которое чувствовалось ещё совсем недавно…
В начале февраля Юра уехал, так и не приняв никакого решения.
Тогда девушка решила уехать из станицы, потому что скрывать беременность уже было невозможно. Да и стыдно было работать в Доме пионеров, встречаться со своими учителями и ровесниками. Объясняться она ни с кем не хотела.
…В райкоме комсомола Тоню выслушала секретарь – Тая Линник, посочувствовав девушке, дала направление на должность пионервожатой в Нагутскую школу. Так моя героиня начала свой путь жизни, не надеясь на Юру, его защиту и заботу.
Но письма всё ещё от него приходили, хотя не так часто, как прежде: о ребёнке в них не было ни слова. Тоня тоже старалась ничем не напоминать ему о своём положении. И вот в конце февраля пришла телеграмма: «Выезжай в Симферополь для решения нашей проблемы». В Симферополе он проходил преддипломную практику…
Нагутская школа… Коллектив учителей встретил её понимающе и сочувственно. Директор, как мог, заботился о молодой женщине. И когда Тоня показала ему телеграмму, он, не раздумывая, сказал:
– Поезжай немедленно. И пока не решишь своих проблем, не возвращайся. Я прикрою тебя. Моя жена подменит тебя. Деньги на дорогу я дам тебе. Ни о чём не волнуйся. Прямо завтра и поезжай в Минводы.
Аэропорт Минеральные Воды был закрыт: стоял густой туман, и рейс на Симферополь откладывался. Но всё же поздно вечером самолёт на Симферополь отправили.
В аэропорту Симферополя Тоню Юра не встретил. Взяв такси и назвав адрес, Тоня отправилась навстречу своей судьбе.
Улица Чайковского, где снимал квартиру Юра,  была хорошо освещена, и таксист быстро нашёл нужный номер. На звонок в калитку вышел Юра, но радостной встречи не получилось.
Выпив чая с дороги, Тоня легла в постель, немного помедлив, это сделал и Юра. И только в постели девушка  прижалась к любимому человеку и разрыдалась. Юра гладил её по голове, но слов для утешения не нашёл. Успокоившись, Тоня отодвинулась от некогда близкого ей её Юрочки и долго не могла уснуть.
Утром она приготовила ему чай и бутерброд, молча позавтракав, Юра  ушёл на завод. А Тоня по-хозяйски стала наводить порядок в комнате. На глаза попалось письмо от Юриной мамы. Развернула и бегло прочитала его. Одну фразу запомнила на всю жизнь: «Ладно, сынок, женись, хотя ей такого мужа не видать, как свинье неба».
Юра вернулся поздно вечером, сказав, что было много работы. А на следующий день, готовя на кухне обед, девушка услышала от хозяйки, что «муж твой неверен тебе. К нему в окно какая-то девица лазает». Слова хозяйки только укрепили её догадки, но выяснять отношения не стала.
В этот день Юра пришёл рано. Ужинали вместе и первый раз заговорили о ребёнке.
– Что сказали твои родители, когда узнали о твоём положении?
– То же, что и ты сказал: как же ты теперь будешь учиться?
– И что же ты им ответила?
– Буду учиться заочно в пединституте.
– Где?
– В том институте, который ближе всего к дому родителей.
– Это ты правильно решила. Харьков теперь не для тебя. Эта фраза как-то больно зацепила молодую женщину. Выходит, он себя  не воспринимает рядом с ней. Значит,  она с ребёнком в его планы не входит. Ну что ж, будь что будет.
Проводив Юру на работу, Тоня отправилась на рынок за продуктами.
В Крыму весна чувствуется уже в феврале. И хотя день был с переменной облачностью, но солнышко, временами  выглядывающее из-за туч, дарило мягкое тепло, а по-над заборами уже цвели одуванчики, зеленела трава на газонах. Первые признаки весны и радуют, и волнуют. Смотришь на эти нежные весенние лепестки, и сердце замирает от надежды, что всё получится… 
Купив всё необходимое, девушка решила удивить своего Юрочку и приготовить праздничный ужин. Но Юра пришёл к обеду, сказав, что отпросился, и остаток дня они проведут вместе. Гуляли по городу, потом сходили  в кинотеатр, где работала их хозяйка контролёром, посмотрели вечерний город. Изрядно проголодавшись, решили поужинать в кафе. Домой шли медленно, и как всегда, взявшись за руки. 
К девушке вернулось настроение, радость и надежда, что их лучшие отношения восстановятся, и их малыш родится при отце и в законном браке родителей.  Но спокойствие молодой женщины длилось недолго. Юра снова стал приходить с работы поздно, почти с Тоней не разговаривал, отвечал на её вопросы односложно. Так длилось до конца марта.
Надежды на возрождение отношений окончательно были потеряны, и Тоня стала готовиться к отъезду. Хозяйка квартиры старалась убедить девушку – не делать поспешных выводов: « Он тебя прогоняет?»–«Нет».–«Тогда зачем ты уезжаешь?»–«Мы с малышом ему не нужны»–«Тогда роди ребёнка при нём, чтобы он оформил его на себя. Вот тогда можешь уезжать». Но Тоня поступила по-своему. Второго апреля она объявила Юре, что уезжает. Он не препятствовал её решению, ей показалось, что он даже как-то обрадовался такому известию…
На следующий день Юра проводил её до аэропорта и, не дожидаясь конца регистрации рейса, сославшись на занятость, оставил её.
Тоня грустно смотрела ему вслед. Он уходил, не оборачиваясь. Слёзы текли по щекам девушки, она стояла в каком-то оцепенении. Впередистоящий мужчина поинтересовался: «Вам плохо, может быть, чем-то я смогу вам помочь? Давайте вашу сумку и документы, я помогу вам зарегистрироваться». Тоня машинально протянула ему документы и вышла из очереди. Стоя посередине огромного зала, она безнадёжно
всматривалась в людской поток на привокзальной площади, пытаясь отыскать среди людей своего Юрочку, но его нигде не было…
Далее всё происходило как будто не с ней: всё тот же мужчина, взяв Тоню  под руку, повёл её на посадку в самолёт. Там он постоянно подходил к ней и спрашивал о самочувствии. В Минводах на такси отвёз её на автовокзал, откуда девушка отправилась в Нагуты. Не зная имени того заботливого и порядочного  человека, она будет  помнить о нём всю жизнь и благодарить судьбу за подаренную встречу с таким добрым,  отзывчивым и благородным человеком в этот трудный и драматичный момент её жизни…
…Сын родился в начале июня. Потом, в августе, только один раз Юра навестит её, чтобы сказать: «Это не мой ребёнок, потому что ты должна была родить не позднее 31 мая, так как 31 августа был последний день наших с тобой отношений». И уехал от неё навсегда, даже не взглянув на сына. Потом ей сообщат, что в это же время он знакомил родителей с той, которая в Симферополе приходила к нему через окно…
Говорят,  если подносить под нос женщины, рожающей ребёнка в безбрачии, дулю, то многие болезни переходят на эту, по их мнению, падшую женщину. Некоторые станичные казачки так и поступали с Тоней, когда она шла по улице. И моя героиня никому не жаловалась, зная, что защитить  её некому.
Униженная и оскорблённая предательством любимого человека, она старалась жить ради того, кого носила у себя под сердцем. Молча шила распашонки, вышивая на белоснежных рубашечках то рыбок, то зайчиков, то цветочки… 
А по ночам на подушку текли слёзы, и снились чудные сны: они с Юрочкой, взявшись за руки, шли по освещённому ярким солнцем лесу…


    Неотправленные письма.

«Январь 2011 года…Сегодня тебе исполнилось 70! А для меня ты всё тот же Юрочка, как и 51 год назад.
Неотправленных писем  у меня к тебе 47, потому что столько лет прошло с тех пор, как ты меня бросил. Я их писала каждый год в день твоего рождения, но отправлять их было некому…
Знаешь, а я все так же люблю тебя и страдаю…
Какой ты стал? Как прожил все эти годы? Кто с тобой рядом?  Помнишь ли  наше счастливое время в той далёкой нашей юности?
Я всё помню…
Помню и бережно храню в своей памяти все годы, дни и часы, проведённые вместе с тобой. Они помогли мне выжить в то далёкое время,
когда я осталась одна с сыном, когда мне было холодно от жизни и некому было укрыть меня теплом заботы и нежностью любви…
Я вновь и вновь вчитываюсь  в строки бережно хранимых в моей памяти  твоих далёких, но таких дорогих для меня писем…
Они давали мне силы, когда становилось невыносимо трудно от одиночества, от жизненной неустроенности, от зла и жестокости. Всё это было в моей жизни без тебя…
…Я постоянно всматриваюсь в твой образ, в дорогие мне  черты, в твои чистые голубые глаза и стараюсь рассмотреть в них твою жизнь и понять: счастлив ли ты? Кто сейчас рядом с тобой? Что дали тебе годы, прожитые без меня…
Я знаю, что никогда ты мне не расскажешь о своей судьбе, но всё  равно ты живёшь во мне, ты приходишь ко мне во сне, хотя  всегда  уходишь от меня, не оборачиваясь, как тогда, в Симферополе… 
Если бы ты знал, как я завидую той женщины, которая рядом с тобой…
Живи долго! Тогда я  напишу тебе ещё много писем…
Пусть будет тебе всегда легко и тепло в этой жизни…»

P.S.

Май 2011 года…

Передо мной лежит маленький официальный листок бумаги, заверенный круглой печатью миграционной службы, на нём краткая запись: «Представить сведения о (далее идут твои фамилия, имя и отчество) не предоставляется возможным из-за его смерти 10 февраля 2006 года»…
Тебя нет… уже пять  лет… а я все эти годы обращалась к тебе… живому…
Ты не дожил до своего семидесятилетия …
Что же случилось пять лет тому назад?
Кто был рядом с тобой в эти последние минуты твоей жизни? Узнаю ли  когда-нибудь об этом…
Я обязательно найду твою могилу и скажу тебе на ней те слова, которые  я не смогла сказать тогда, в последнюю нашу встречу…
…Благодарю тебя за то, что ты был в моей судьбе…
Боготворю тебя за сына: он теперь – моя надежда и опора…
Благодарю  тебя за счастье, которое ты мне подарил в моей юности…
Боготворю тебя за то, что ты дал мне возможность испытать самые сокровенные чувства, какие могут быть на этой земле…
Я благодарю тебя, что научилась прошлым жить и ценить наше прошлое…
Я всё помню… и буду любить тебя вечно…

…Великое достижение человечества  второго тысячелетия  – интернет…
Через него моя героиня нашла всех, кто причастен был к судьбе её любимого человека…
Имела счастье общаться с ними, узнать о непростой судьбе своего Юрочки…
А судьба ему уготовила страшные испытания: приковав к постели на долгие годы, отняв речь и, в конце жизненного пути,  лишив возможности принимать пищу, он умирал медленно, пока организм полностью не был истощён. Это была   мученическая смерть.
 Что это? Искупление грехов или наказание за них? Возможно то и другое. И теперь можно с уверенностью сказать, что  он ушёл из жизни, искупив свои грехи и взяв на себя грехи своих детей и грехи тех, кого однажды предал, чтобы  жилось им в этом мире спокойнее и легче…
И ныне живущие, принявшие от него жизнь и любовь,  должны простить его и сохранить о нём добрую память…
…Хорошевское кладбище Пятигорска…
У кромки шестой аллеи – скромное надгробье, у которого стоят двое: пожилая женщина и молодой мужчина…
– Это твой отец… – тихо произнесла женщина…
…Маленькая часовенка на краю кладбища…
 У алтаря стоит всё та же женщина, в  руках – зажженная  свеча … а по её морщинистым щекам стекают слёзы…


ЖИЗНЬ,  ПОЛНАЯ  БОРЬБЫ

… мы должны оставить в мире свой след, даже если мир и не подозревает о нашем существовании…
Д. Вейс
 
После отпуска Тоня уже не вернулась в село Нагуты. Родственник из Тырныауза пригласил её к себе в город, где она устроилась на завод сборщицей реле. Но долго не пришлось быть в должности слесаря: поступила в пединститут на филологический факультет и перешла работать в школу.
Грусть и тоска по сыну мешали сосредоточиться на работе и учёбе, поэтому, устроив сына в детский сад, Тоня забрала его к себе от своих родителей..
Город Тырныауз – уникальное место ещё и потому, что он – предтеча Эльбруса. Окружённый со всех сторон высокими горами, он имеет неописуемой красоты природу: громадные скалы с острыми, как бритва, вершинами, которые переходят к низу в плоские и отвесные стены, защищающие  город от ветра. Между горами  в узком  ущелье бурлит река Баксан. Вода в реке ледяная и очень чистая. Перекатываясь по огромным каменным валунам, Баксан создаёт такой шум, который слышен  ещё при подъезде к городу.
 А ночная тишина гор передаёт  этот речной шум как-то особенно мелодично и звонко. Вода, перекатываясь с каменных валунов разного размера, создаёт различный звуковой тон водоворота, по нему можно определить, какой силы водяной поток. Во время дождя водяной рёв усиливается, и вода поднимается и выходит за края  берега, а после дождя рёв ослабевает, потому что валуны полностью погружаются в воду, и вода  уже не перекатывается, а плавно течёт и уходит далеко от берега. Но вкус этой воды всегда постоянный и его нельзя сравнить ни с чем: пьёшь эту горную ледниковую воду и не можешь напиться: такая она вкусная…
У подножия гор столько разных цветов, что от их запаха голова кружится. Кустарники облепихи, кизила и барбариса зовут в свои владения любителей вкусных ягод и плодов. Только вот солнце в этом городе
скоротечное: появляется оно из-за острых горных вершин только к обеду и часа через три вновь заходит за остриё скал. Тогда становится зябко, и начинает подкрадываться вечер. Но это не мешает ягодам успеть созреть и напитаться солнечным  теплом, потому что в горах солнце гораздо светлее и теплее, и его скоротечность – не помеха для налива и спелости  плодов.
Город в середине прошлого столетия славился горным комбинатом, который давал стране космический металл – молибден, поэтому здесь всё было подчинено этому предприятию-гиганту…
Вот в этом городе, расположенном на высокогорном плато Приэльбрусья, и предстояло жить моей героине…
В советское время на должность старшей пионервожатой  утверждали на бюро горкома ВЛКСМ. Не минула эта участь и Тоню, где она и встретила свою дальнейшую судьбу.
Секретарь горкома, увидев мою героиню, сразу сказал друзьям:
– Я на этой девушке женюсь.
Ему поспешили сообщить,  что «у этой девушки уже есть ребёнок».
– Это не проблема, вырастим.
Предложение поступило Тоне незамедлительно. Для размышления – неделя. Взвесив своё положение незамужней матери-одиночки, молодая женщина согласилась на брак.
Свадьба была комсомольской, в ресторане. Много было тостов с пожеланиями и напутствиями. Но вот берёт слово военком города.
– Я долго говорить не буду: у меня есть предложение для молодых. Ахмат, горские законы могут вам не пойти во благо. Сейчас идёт партийный набор на учёбу в военные учебные заведения.  Поэтому я хочу тебя направить в Симферопольское высшее военно-политическое училище на заочное обучение. Будешь служить в армии и учиться. Служба позволит тебе обеспечить семью, да и в учёбе будет легче. Отзывая тебя с запаса, я представляю тебя к званию «Лейтенант». Принимаешь моё предложение?
– Принимаю.
И в сентябре молодые отправились в Эстонию к первому месту службы.
Так судьба подарила  Тоне статус  жены офицера, а сыну – законнорожденного.
Таллин – город большой, но уютный и компактный. Тоня не переставала любоваться шпилями старинных зданий, выполненных в готическом стиле, вслушиваться в певучесть и медлительность эстонской речи, которая сразу её покорила.
Эстонцы – люди на первый взгляд не гостеприимные, но когда обратишься к ним за помощью, ответ получаешь вместе с  тёплой улыбкой. Не откладывая, стала учиться эстонскому языку. Она выбрала удачный метод разговора. Зайдя в магазин, по-русски спрашивала у продавца, как сказать по-эстонски, что я хочу купить вот этот товар? Продавцы, улыбаясь, отвечали ей по – русски и предоставляли право выбора предметов торговли. А потом называли эти предметы по-эстонски. Так она быстро освоила бытовой язык эстонского языка.
Номер в гостинице, забронированный для семьи военнослужащего, прибывшего к месту службы, был занят, и Тоня с мужем, стоя у стойки администратора, не знала, что делать. К ним подошёл майор-эстонец и спросил:
– У вас возникли проблемы? Мы, офицеры, должны помогать друг другу. У меня на берегу моря есть благоустроенная дача, если хотите, я вас отвезу туда, там вы сможете пожить до тех пор, пока будет готово жильё в гарнизоне.
 Дача располагалась на морском берегу.  И каждый день, проводив мужа на службу, моя героиня отправлялась любоваться морем, которое открывалось перед ней во всём величии и многообразии.
Красота и цвет моря напрямую зависели от погоды, поэтому  за сутки оно могло  менять свои краски по несколько  раз.
Утро. Небо заволокли низкие, тяжёлые дождевые тучи. Море волнуется, и его волны приобретают серо-чёрный цвет, но тусклость волн сглаживает бело-кремовая узорчатая пена, появляющаяся на их гребнях. Каждая волна имеет свой рисунок: на одной волне узор на вершине гребня крупный, а, разливаясь к основанию, пена приобретает мелкий и очень замысловатый узор, а другая волна  – наоборот, шьёт узор от мелкого на вершине, а к основанию – крупный и выразительный. Эти чёткие узоры морской пены напоминают вологодские кружева. Смотришь на кружевное чередование красоты  и забываешь, что это всего лишь морская волна, которая через мгновение исчезнет и уже никогда не повторится…
На это удивительное зрелище можно смотреть часами и не устанешь. Такое оно увлекательное.
Но вот  солнце показывается  из-за туч, и морская вода становится тёмно-бирюзового цвета. Ветер успокаивается, и на гребнях волн исчезают кружевные узоры.
А  однажды Тоня увидела море грозным.
Ещё с вечера на небе начали громоздиться  одна на другую тёмные грозовые облака. И море, ожидая от природы чего-то значительного и тревожного в своей судьбе, в напряжении застыло…
Вначале подул лёгкий ветерок и всколыхнул  верхние морские  слои, потом, всё больше усиливаясь, стал поднимать уже водяные горы, напоминающие каскад горных вершин. Где-то в морской дали засверкала молния, направив свои огненные стрелы прямо в водяную пучину, чтобы там бесследно исчезнуть и дать возможность громовому раскату проявить себя в полную мощь.
Но вот ветер набирает силу и, сметая всё на своём пути, несётся с невероятной быстротой по морскому безбрежью. Волны же, подчиняясь  его воле,  сталкиваясь друг с другом, с грохотом обрушиваются на водяную ширь, чтобы потом вновь подняться вверх и показать себя  во всей красе.
От воя ветра и морского грохота уши закладывает.  Но  хочется смотреть и смотреть на это красивое и устрашающе тревожное зрелище...
К середине ночи ветер внезапно стих. Море же, разыгравшееся в ночной буре,  ещё долго не может успокоиться. Оно, гоняя водяные потоки
по морской поверхности, всё ещё волнуется и пенится. И только к утру затихает. И тогда наступает полная тишина. Только слышится слабый морской  всплеск небольших волн, которые, слегка прикасаясь  морского берега, своей ритмичностью успокаивают природу после ночного грохота.
  Но больше всего Тоне Балтика нравилась в светлый солнечный день. Тогда море становится ярко-бирюзовым, тихим и манящим путешественников совершить морской поход по его необозримым просторам…
В такие дни оно посылает из своих глубин приглушённый звук, похожий на вздох, напоминающий людям о том, что море полно жизни, силы и красоты. И, несмотря на грозность и величественность, нуждается в людской защите…
В один из таких солнечных дней на дачу приехал хозяин дачи – майор Арний Туру и его жена Ливи.  После знакомства  Арний пригласил Ахмата и Тоню отправиться на яхте в морское путешествие.
И вот уже яхта легко скользит по безбрежной морской глади Балтийского моря.
Арний учит Ахмата вождению яхтой, а Тоня с Ливи отдыхают  на палубе. Непринуждённый разговор женщин располагал к откровению, и Ливи,  предавшись воспоминаниям, рассказала своей спутнице о трагической судьбе её  родителей и старших братьев и сестёр.
– Море всегда занимало важное место в жизни нашей семьи. Отец, переняв от своего отца занятие ловить рыбу, часто уходил в море на долгое время. Мои старшие братья и сёстры, а их в семье было пятеро, выходили на берег и подолгу смотрели вдаль, пытаясь отыскать в морском безбрежье  баркас отца. А я только родилась и мне, к сожалению, не пришлось уже встречать отца и испытывать великую радость прижаться к его груди и почувствовать ласковое прикосновение его натруженных и мозолистых рук к моим волосам…
 Мне сестра отца рассказывала, что наша семья была дружной, дети помогали не только родителям, но  и заботились друг о  друге. Когда старшие братья подросли, отец стал брать их с собой в море.  И казалось, что ничто не может нарушить привычный уклад семейной жизни. Но пришла на нашу землю война, и в одночасье всё рухнуло: немцы не разрешали приближаться к берегу, потому что невдалеке  стояли их суда. Отцу приходилось ночью искать плохо охраняемые места у берега, и тайно выходить  на короткое время в море,  чтобы наловить рыбы, хотя бы для еды. Так длилось до освобождения Эстонии советскими войсками. В первые дни советской власти отца вызвали в  военный штаб  и предложили должность милиционера. Отец согласился, хотя   его работа и противоречила идеям тех, кто прятался в лесу и был против советской власти.  Бандиты  не щадили сторонников новой  власти, и наша семья не стала исключением. 
Как-то ночью к нам в дом ворвались несколько человек с топорами и зарубили всех: отца, маму, бабушку и пятерых моих братьев и сестёр. А я была ещё совсем маленькой и спала в люльке. Один из бандитов занёс над моей головой топор, и в это время я проснулась, и, улыбаясь, протянула к нему руки. Вот тогда он не выдержал, уронил топор и выбежал из дома. Так  я и осталась жить за всех моих погибших родных…
 Закончив рассказ, Ливи молчала и всё смотрела куда-то вдаль, будто хотела разглядеть в морской дали отцовский баркас и пережить радость встречи со своими близкими и дорогими людьми. Но баркаса не было, а были только море, яхта и лёгкий ветерок, ласково обвевающий лица женщин…
 Тоне хотелось как-то утешить свою спутницу, и тогда она запела старинную казачью песню:
«Любпю я казаченька, люблю - молодого,
  Подарю казаченьку коня вороного…
  Приезжай, казаченько, к дивчине в гости…
  А он, приезжая, опять уезжает…
  Его разлюбезная плачет, рыдает
  И казаченька ночевать оставляет…»
 
… Советская история…
Чего в ней было больше? Радостей побед или страданий? Наверно, и того и другого. Важно одно: она одинаково коснулась всех советских людей, оставив в их сердцах неизгладимый след и радости, и счастья, и горечи разлук…
Её писали все народы, проживающие на огромной территории Советского Союза. И рассказы родителей Тони, и жителей её родной станицы, и воспоминания эстонской женщины, и свекрови-балкарки – всё это и есть советская история. И пишем эту историю мы, её вершители и исполнители, порой не задумываясь о будущем времени и о будущих поколениях...
И неважно чего в ней было больше, важно то, что мы принимаем её такой, какая она есть, гордимся её победами и сожалеем о трудностях и трагедиях…
…Быстро пролетел месяц жизни на берегу моря, надо было уезжать на территорию военного городка, который находился в пригороде Таллина, в местечке с интересным названием – Ягала – место, где кругом лес да небольшая речка с одноименным названием.
Время было осеннее, и лес уже был в разноцветном убранстве. Смотришь на эту пёструю красоту и думаешь: земля везде одинаково прекрасна. И как люди этого не понимают? Всё что-то делят, воюют, убивая друг друга…
А как здорово просто жить на этой земле, радоваться, что ты есть, что оставляешь след на этой земле и что, благодаря тебе, земля живёт и хорошеет…       
Три года жизни на эстонской земле были для моей героини насыщены интересными событиями. Здесь родился у них с мужем второй сын. Работая в штабе воинской части, освоила печатное и библиотечное дело.
А частые поездки в Таллин позволили  девушке не только любоваться красотой города и гигантскими кораблями, пришвартованными к пирсу Таллинского порта, но и  узнать историческое прошлое этой маленькой, но гостеприимной республики. Потом, в учительской деятельности, она будет рассказывать детям о красоте эстонской земли, о людях, живущих на этой земле и их певучей речи.
Конечно,  эстонский период был не столь безоблачный, как может показаться. Но моя героиня, верная своей идее идти по жизни тропой прощения, не оставит  места в своих воспоминаниях людской подлости и злу. Перенесённые страдания были своего рода уроками жизни, которые учили её меньше делать ошибок в будущем. А за это можно и поблагодарить всех тех, кто учил её жизни, создавая ей препятствия.
Но доброты и тепла моя героиня встречала больше на своём жизненном пути… 
…И начались переезды из одного гарнизона в другой, но где бы ни приходилось служить мужу, Тоня всегда работала, исправно училась в институте, несмотря на длительность расстояний, не пропускала экзаменационные сессии. И в положенный срок получила диплом учителя русского языка и литературы.
Было трудно совмещать работу и воспитание малолетних детей, но она не жаловалась, потому что ответственность перед старшим сыном не
позволяла быть беспечной: ей приходилось постоянно работать, чтобы никто, никогда не смог упрекнуть её первенца в иждивенчестве. Такой жизни требовала от неё судьба: заботиться о тех, кому подарила жизнь, чтобы потом не прятать глаза от стыда перед детьми и внуками…
Людская судьба…
Как угадать её? Как не обмануться и не потеряться в ней?
Мою героиню она постоянно звала, а иногда и заставляла идти  вперёд. Прожитые годы доказывают, что её, эту самую судьбу, не обойдёшь и не объедешь: такая она требовательная. Судьба постоянно проверяет человека на прочность, подбрасывая ему всё новые и новые жизненные вопросы и испытания…
Очередной переезд мужа на новое место службы совпал с окончанием института. Торжественное вручение диплома о высшем образовании и напутствие ректора она слушала рядом с  мужем.

 
 Автор этих строк с мужем.
Г. Карачаевск, 1971 год.

Хотелось быстрее начать преподавательскую деятельность. Поэтому первый вопрос мужу о новом месте службы был всегда одинаков: «А школа там есть?»
На этот раз повезло: на территории гарнизона достраивалась двухэтажная красивая школа. Значит, работа будет. Но оказалось, что в гарнизоне так много учителей, что  надо стоять в очереди, чтобы занять должность учителя.
Но судьба подарила моей героине и на этот раз добрую встречу. Оказалось, что в этом же гарнизоне живёт её дальний родственник с семьёй,  жена которого назначена директором новой гарнизонной школы. К тому же  в прошлом  эта женщина жила и работала в родной станице Тони. Встретившись с Тоней, Галина Лукьяновна сразу же предложила ей должность старшей пионервожатой и помогла устроить детей в детский сад.

    Иллюстрация не отпечаталась.
Открытие новой гарнизонной школы.
Автор этих строк выступает с приветствием
К  учащимся и родителям.

Работать в школе воинской части интересно: политотдел много внимания уделяет патриотическому воспитанию учащихся. Отсюда и оборудование, и оформление, и мероприятия школы находятся на более высоком уровне, чем в обычной школе. Трудность только в том, что родители довольно ревностно следят за учебным процессом: не дай Бог, их ребёнка неправильно оценят.
Приоритетное  дело в гарнизонных школах – игра «Зарница». В этом празднике участие принимают не только дети, но и солдаты, и офицеры, и даже кое-какая техника. Помогая проводить «Зарницу», военные применяют и тактику, и стратегию.  Для детей это незабываемый праздник и проба себя в качестве командиров, связистов, разведчиков, стрелков и кашеваров. А потом в сочинении на тему: «Что запомнилось больше всего из школьной жизни?» Пишут: «Игра «Зарница».
Три года, прожитые в этом гарнизоне, тоже не прошли для Тони в её судьбе бесследно.
Здесь она научилась ценить родственные отношения, потому что жена родственника, Галина Лукьяновна, была не только её руководителем, но и  помощником и единомышленником в работе и в быту: все семейные и гарнизонные праздники проводили по-родственному вместе. Такие отношения помогали пережить бытовые трудности и семейные неурядицы, которые стали иметь место в семье Тони, потому что муж стал отожествлять детей: во всех бедах младшего сына он винил Тониного первенца. Так стали возникать конфликты между супругами.
Но моя героиня старалась строить материнскую заботу так, чтобы обоим сыновьям было в семье тепло и уютно, и решение всех семейных проблем брала на себя.
Мудрость и женщина…
Это от их гармоничного сочетания зависит семейный мир и благополучие. И моя героиня старалась набирать жизненного опыта, чтобы выстоять и состояться как мать, как жена и как личность.
И за это судьба наградила её: мужа по службе перевели в Москву, и Тоня получила возможность любоваться родной столицей.
 Широкие проспекты и площади, тенистые скверы и парки, красота и грациозность строений Кремля, соборов, театров и музеев – всё это оставило неизгладимое впечатление у молодой женщины. А походы в театры, музеи и концерты повышали её культурный уровень. Это были лучшие годы её семейной жизни.
Поэтому уезжать из Москвы Тоне очень не хотелось. Но обязанность по службе главы семейства требовала нового переезда. На этот раз был Казахстан.
Переезжали всей частью: с техникой, с личным составом и семьями. Трое суток дороги были и интересными и трудными.
Интересно обозревать из окна вагона леса и поля, озёра и реки,  города и сёла. Всюду земля и люди  готовились к зиме: деревья сбрасывали последние листья, и на их оголённых ветвях сидели, нахохлившись от раннего морозца, редкие птицы. А люди жгли в огородах листопад, и от голубого дыма и запаха костров в округе создавался какой-то удивительный природный уют, напоминающий моей героине её счастливое время юности…
На одной из станций поезд долго стоял, и можно было сходить на узбекский рынок и купить фрукты для детей.
Вернувшись к поезду, Тоня увидела, как у их вагона стоит женщина, за спиной которой крапивный мешок, на ногах – кирзовые  сапоги, одета в фуфайку, стёганную  вручную. Женщина слёзно умаляла старшего вагона довезти её до станции Ош. Офицер объяснял ей, что все купе заняты семьями и свободных мест нет, к тому же это военный поезд и гражданским лицам не положено в нём находиться. Тоне искренне стало жаль эту женщину. Она вспомнила свою маму, когда в годы коллективизации из-за отсутствия денег приходилось тридцатикилометровое расстояние от станицы до города преодолевать пешком. Однажды мать Тоне рассказала, как они с женой брата, добираясь до города, обморозили себе ноги:
– Вышли мы из станицы ещё затемно, чтобы успеть на рынок до его закрытия. Сметану, яйца и творог несли в вёдрах на коромыслах. Плечи были  все в мозолях, но главная беда была не в этом: ноги ветхая обувь от мороза не защищала, и, закоченев, они землю не чувствовали, поэтому их трудно было передвигать. Но вот пройдена низина  Нахрапкиной балки, и мы вышли на косогор, где уже светило солнце, которое обогрело нас, и к ногам вернулась жизнь…
Видимо, и  женщине, стоявшей у вагона военного поезда, тоже несладко на этой земле. Долго не раздумывая, Тоня нашла командира части и попросила разрешить довезти женщину до станции Ош в их купе. Ответ был прост: «На усмотрение вашего мужа и под его ответственность».
Женщину поместили на нижней полке, пригласили за стол обедать, разговорились. И она рассказала, что едет к дочери, которая, овдовев, осталась с тремя детьми среди чужих людей в узбекском кишлаке, а из-за отсутствия средств не может выехать к себе  на родину. Поэтому она везёт дочери деньги и немного продуктов: сало, хлеб и макароны. Тогда Тоня поделилась с женщиной сухим пайком мужа, деньгами и детскими вещами. Прощались на станции Ош уже как родные люди. На прощание женщина сказала:
– Не волнуйтесь, на новом месте службы у вас будет и квартира, и работа, и детский сад.
А на вокзале станции Ош солнце светило ярко, и от его  тепла  буйно цвели розы, и пассажиры были одеты по-летнему.
Но вот поезд пересёк границу Казахской ССР, где уже всё напоминало о приближении зимы.
Природа здесь однообразная, но интересная: на десятки километров простирается ровная степь, на которой уже не цветут тюльпаны и маки, солнцеворот и ковыль. От этого степь не пестрит разноцветно, но от неё всё ещё исходит какое-то магическое волшебство, сила и мощь. Может быть, поэтому первооткрыватели целины в 50-х годах ХХ века так самоотверженно трудились на этой земле и дали стране небывалый урожай пшеницы и ржи?
Обозревая нескончаемые поля, которые уже были засеяны озимой пшеницей, Тоня вспомнила пшеничное поле её родины, на котором тоже каждый год зреют золотые пшеничные колосья и стоит каменный крест-обелиск на могиле её деда…
А за окнами вагона начали мелькать однообразные посёлки целинников с ровными улицами и отсутствием зелёных насаждений. 
Смотришь на всё это и думаешь: жить среди бескрайней степи, превозмогая степные бури с землёй и песком, без воды, (вода в этих местах привозная) могут только люди, обладающие сильным характером. 
Эти впечатления настроили мою героиню оптимистически. Значит, и она должна выдержать те неудобства, которые ждут её семью.
Но напрасны были опасения молодой женщины: военный городок, приютившийся у китайской границы, оказался благоустроенным. Они с мужем получили трёхкомнатную квартиру со всеми удобствами, рядом школа и детский сад, магазин и прочая бытовая инфраструктура.
10 ноября надо было вести старшего сына в школу: он уже начал учиться в первом классе. Директор школы, узнав, что мама ученика имеет профессию учителя, сразу предложил ей учительскую должность. Младший сын отправился в детский сад. Всё как-то устроилось легко и просто.
Может быть, истина жизни – «добро порождает добро», выработанная многими поколениями, имеет своё продолжение, в каком бы веке это добро не совершалось?
Воинская часть располагалась на берегу озера, богатого рыбой. Иногда зайдёшь в озёрную воду, и чувствуешь, что рыба пощипывает ноги. Всё дело в том, что до определённого времени в озере среди рыб не было судака, а потом запустили этот вид. Озёрная рыба, издревле обитающая в водах Алаколя, судака не знала, поэтому его мальками не питалась, а вот судак стал активно питаться рыбами-старожилами и спокойно размножаться, заполонив собой озёрные воды от берега до берега. И все же, судак – вкусная рыба!
На новом месте службы мужа моей героине вновь повезло: коллектив в сельской школе оказался сплочённым, дружным. Директор – Менжинский Николай Акимович – человек мудрый, талантливый и заботливый руководитель. Первое время все помогали Тоне в преподавании. Посещали уроки с целью оказания методической помощи. Много Тоня переняла из опыта Шагимуратовой Антонины Артёмовны, человека необыкновенно доброго сердца, интеллигентной, отзывчивой и отличных знаний методики преподавания русского языка и литературы.
Близился день рождения комсомола. Моя героиня в знак благодарности администрации школы за оказанное доверие и помощь в начинании учительской деятельности решила помочь организаторам подготовить хороший общешкольный праздник.
И закипела работа, в которую  были вовлечены почти все старшеклассники и молодые учителя.
…Вечер. Актовый зал украшен комсомольской символикой, вдоль стен расположились книги, рассказывающие о подвигах комсомольцев, на стеллажах конкурсные работы учащихся на комсомольские темы. Молодые учителя и старшеклассники  одеты в костюмы, соответствующие этапам большого пути ВЛКСМ, в центре зала ветераны-комсомольцы села и воинской части.
И вот звучат фанфары, и открывается занавес. На сцене импровизированный костёр, вокруг которого сидят девушки, играющие роль героинь повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие». Фанфары  музыкантов-солдат сменяет музыка Бетховена «Лунная соната», и начинается вступительная часть вечера: чтец читает цитату из повести «Обелиск» Василя Быкова: «…………». На смену мини-спектаклю приходит хор с песней «Комсомольцы-добровольцы»…
И начинается на сцене бал танцевальных групп. В танцах воспевались  героические этапы советской молодёжи.
Конец официальной части вечера прошёл под аккорды финала  «Первого концерта» П.И. Чайковского с горьковским  буревестником и орлятами, которые только ещё учатся летать…
Вечер прошёл красочно и массово. А старшеклассники во время подготовки и проведения вечера  сплотились вокруг Тони и стали её надёжными помощниками.
А в ноябре, учтя  опыт работы Тони с молодёжью, мою героиню перевели на должность заместителя директора по воспитательной работе. А через год работы в должности заместителя директора Тоне предложили вступить в члены КПСС. Предложение моей героиней было принято. После кандидатского стажа в 1974 году её на заседании бюро райкома партии приняли в Коммунистическую Партию Советского Союза.
Держа в руках партийный билет, моя героиня вспоминала, как в детстве ей отец не разрешал вступать в пионеры, но она вступила, и ей пришлось прятать от отца красный пионерский галстук три года. Прежде, чем  подойти к дому родителей, она оставляла галстук в тайнике, чтобы утром следующего дня вновь повязать его и в школе быть достойной пионеркой.  Потом был большой скандал в семье, потому что мать Тони знала о тайне дочери, но от отца это скрывала. Пришло время, и моя героиня, вновь не спросившись у отца, вступила в комсомол.
Как-то вечером, проверяя школьный дневник дочери, отец обнаружил в нём комсомольский билет. Он был  в ярости, но ударить дочь не посмел. Ни ярость отца, ни его протест – ничто не могло сломить юную мою героиню, и она смело шла своим путём. Всю ночь Тоня слышала, как отец тяжело вздыхал, и все же уступил, видимо,  поняв, что его дочь живёт уже в другое время и смело идёт в ногу со своей эпохой…
Да, это было так: моя героиня шла своим путём, и этот путь должен был соизмеряться с требованием  времени.   
Работа заместителя  директора и преподавателя отнимали много времени. Приходилось детей постоянно по вечерам брать с собой на работу.
Конечно, мужу такая занятость жены категорически не нравилась, и он настаивал вернуться только на должность преподавателя. А моей героине хотелось развивать свои творческие способности, быть всегда на людях, приносить молодёжи радость от участия в делах школы и общения с друзьями. Ведь, когда дети готовили мероприятия, каждый старался проявить свои способности и таланты. И Тоня это ценила и радовалась детским успехам.

 
 Иллюстрация не отпечаталась.

С. Уч-Арал. Автор
Этих строк в судейской
коллегии на спортивных
соревнованиях школы.

Непокорность жены порождало частые семейные конфликты. Своё недовольство женой муж вымещал зачастую в пьяном угаре на её первенце. Это сильно оскорбляло и унижало мою героиню. А потом и вовсе пьянство для мужа стало нормой жизни. Возникли проблемы на службе, посыпались взыскания командования, что повлекло за собой персональное дело на партийной комиссии и приостановку  присвоения очередного звания.
Беспочвенная ревность супруга, его ненависть к старшему сыну и систематическое пьянство послужили поводом для развода. И в 1975 году Тоня, уезжая в отпуск к родителям,  решает не возвращаться в Казахстан. Трудно  было расставаться с коллективом, с которым сложились тёплые и искренние отношения.
2 июня самолёт Алма-Ата – Минводы увёз мою героиню с детьми из Казахстана навсегда.
И вновь, теперь уже самостоятельно, Тоне надо было искать работу, жильё, заботиться о детях.
И моя героиня  решила не терять времени на отдых, а сразу идти в  городской отдел народного образования и проситься на работу в летний оздоровительный пионерский лагерь.

 

Автор этих строк ведёт общую линейку.    Берёт интервью …

Работа в лагере, дала  возможность сэкономить семейный бюджет: для работников лагеря и их детей – полный пансион. К тому же ещё и зарплату платят.
Тоня старалась работать с полной отдачей сил и творчества и в конце сезона получила хорошую рекомендацию директора лагеря. Благодаря этой рекомендации, мою героиню приняли на работу в новую школу г. Ессентуки.

               Иллюстрация не отпечаталась...            г
Первый коллектив СШ №4           Автор «Тропы прощения» приветствует
Г. Ессентуки.                учащихся и их родителей на открытии
Рядом с автором строк                школы №4
– директор – Николаев В.А.

Казалась, жизнь стала налаживаться на новом месте. Дети в школе, есть любимая работа, но возникла проблема городской прописки. В паспортном отделе горисполкома сказали, что город закрыт и  «оформить вам прописку не можем». На заседании комиссии по прописке в исполкоме один ветеран сказал: «В нашем городе учителями улицы подметают. Поэтому в ваших услугах мы не нуждаемся». А это означает, что  двери социальных услуг для семьи закрыты. Такой фразы ветерана Тоне было достаточно, чтобы задать вопрос в редакцию газеты «Правда»: «А что в советской стране профессия учителя так низко ценится, что учителями можно улицы мести? Или мы, учителя, не достойны уважения, потому что у нас крайне низкая зарплата? Значит, человек, который так цинично отзывается о советском учителе, коммунисте, матери двух сыновей заслуживает быть повелителем судеб советских граждан, а простой советский учитель даже не может быть зарегистрирован на земле своей малой родины? Что-то такого в Моральном кодексе строителей коммунизма  и Конституции СССР я не читала. Может, мне партийный печатный орган разъяснит, в чём состоит возникшая у меня проблема?»
Дней через десять, Тоню пригласили в паспортный стол и оформили прописку по указанному ею адресу, к тому же исполком принёс ей свои извинения. Так моя героиня решила первую, но важную для себя проблему.
Работала в школе в две смены, чтобы можно было заработать на прожиточный минимум.
Муж со службы в армии был уволен за пьянство, нигде не работал, поэтому помощи от него ждать не приходилось.
Жизнь с родственницей в 12-метровой коммунальной комнате стала невозможной: родная тётя Тони была, как сама тётя считала, сугубо верующим человеком, и жить с «нехристем» в одной квартире она не захотела. Младший сын не был крещён, потому что его отец принадлежал к мусульманской вере.  Как-то, возвратившись  вечером с работы, Тоня застала детей и вещи выброшенными в общий коридор. Ничего не оставалось делать, как ночью идти искать ночлег. В гостинице мест не было, взяла на ночь к себе одна старая женщина, которую Тоне порекомендовали в гостинице, но она запросила 5 рублей с человека за одну ночь. Пришлось молодой женщине согласиться: не ночевать же на улице с детьми! Но платить ежедневно такую сумму из учительской зарплаты не было возможности, тогда Тоня решает на ночлег ездить в аэропорт Минеральные Воды. Там можно затеряться среди пассажиров, тогда  никто из коллег и родителей детей её класса не узнает о её катастрофическом положении.  А   говорить кому-то о своём положении стыдилась. Так началась жизнь среди пассажиров. В аэропорту писала поурочные планы, проверяла тетради, дети выполняли домашнее задание, а в 6.00 первым автобусом возвращалась с детьми в школу.  Такой выход из создавшегося положения долго продолжаться не мог. Надо было что-то предпринимать. Пришёл на помощь директор школы и предложил временно поместить детей в интернат. Тревожась за здоровье детей, Тоне ничего не оставалось, как согласиться. Так дети познали жизнь в круглосуточном коллективе.
Но пойдёт ли такая жизнь на пользу воспитанию и развитию сыновьям – Тоне предстояло ещё узнать…
Наблюдая за развитием своих детей в интернате, моя героиня пришла к выводу: у детей идёт  торможение в развитии личности, потому что  в массовом воспитании теряется индивидуальность ребёнка; практически отсутствует формирование собственного мнения; не развивается самостоятельность...
Но забрать детей из интерната ещё не было возможности: надо было решать вопрос, где самой обосноваться. Снимать квартиру у ветерана гражданской войны, стало невозможно, так как к нему неожиданно пришёл жить его сын, и Тоне вновь пришлось искать ночлег.
Вышла на перекрёсток дорог, чтобы остановить такси. А вот и зелёный огонёк свободной машины. Сев в салон такси, Тоня назвала адрес. Но дома хозяев не оказалось. Поехала  по другому адресу, где жила коллега по работе. Её тоже не было дома, тогда – к родительнице ученицы, с которой были дружеские отношения. Но подойдя к двери, услышала весёлый шум за дверью, значит, в семье праздник. Посчитала, что нарушать веселье неудобно. Сев в салон машины – расплакалась. Тогда водитель спросил:
– Вы кого-то ищете?  
– Нет, мне ночевать негде.
Развернув машину, шофёр подъехал к соседнему подъезду, протянул моей героине ключи, сказав:
– Квартира 27, 4 этаж. Располагайтесь. Я вернусь со смены в 4 утра. 
Тоня взяла ключи, вышла из машины, пожелав водителю счастливо отработать, и направилась в подъезд.
В квартире было чисто и уютно. От такого поступка водителя стало на душе тепло и спокойно. Не прошло и двух часов, как кто-то позвонил в дверь. Тоня открыла дверь и увидела того самого шофёра, который так любезно предоставил ключи от квартиры, с букетом цветов и шампанским. Вручая Тоне цветы, он произнёс:
– Виктор.
– Антонина.
Познакомились. А потом и ужинать сели вместе …
Вот так судьба свела мою героиню с человеком, умеющим делать благородные поступки.
А на утро, собираясь на работу, Виктор сказал:
– Я считаю, что вам, Антонина, уходить от меня не стоит. Давайте жить вместе.
Выбора  у героини моих воспоминаний вновь не было, и она приняла его предложение. Так появился у молодой женщины дом, и хотя это была всего лишь однокомнатная квартира, но в ней было тепло и уютно.
А вскоре и дети вернулись в семью, потому что уже не было  необходимости им находиться вдали от матери…
Жили тесно, детям приходилось спать на полу: лишнюю кровать поставить было негде. Дети понимали безвыходность положения и не жаловались на неудобства. Старший сын учился отлично, с младшим были проблемы, тем не менее, росли они весёлыми и здоровыми. Это было главное, что радовало Тоню.
Шло время, и Виктор заговорил о собственном ребёнке. Тоня не стала возражать, помня благородный поступок мужа в начале знакомства, и в феврале 1979 года родилась у моих героев дочь. Семье в пять человек в однокомнатной квартире было уже непомерно тесно. И моя героиня принялась за решение жилищного вопроса. Сдав документы в горисполком, Тоня была  поставлена на учёт  для получения квартиры. Её номер был 967. А в течение года работникам бюджетных организаций выделяли всего лишь 10-11 квартир. Значит, моя героиня могла получить жильё только через 9-10 лет. И она решает ускорить  процесс.
На весенних каникулах отправляется в Верховный Совет  СССР на приём, чтобы попытаться доказать несостоятельность решений государства по обеспечению жильем работников бюджетных сфер.
На приёме депутат выслушал её и сказал:
– Выходит, вы умная, а мы здесь «дураки», вы заботливый человек, а мы равнодушные. И много вас таких «умных» в Ессентуках?
Прервав рассуждение депутата, Тоня возмутилась:
–  Почему так цинично со мной говорите?  Вы же депутат и обязаны меня, как вашего избирателя, защищать.
– Вот что я вам скажу: у вас есть местное начальство, и решайте с ними свои проблемы. И нечего у нас здесь под ногами путаться! Выйдете из кабинета или я вызову милицию…
Всю дорогу от Москвы до Ессентуков Тоня размышляла о приёме в Верховном Совете. По сути, ей депутат Верховного Совета дал понять: она никто по сравнению с ним. Это он – повелитель судеб, а она «быдло», которому не позволено иметь своего мнения. Тогда что же коммунистическая идеология? Тогда чего же стоят депутатские обещания?»
Она вспомнила, как впервые голосовала в 1963 году и ездила на встречу с министром здравоохранения, который  баллотировался   кандидатом в депутаты Верховного Совета по Ставропольскому краю.
В своём выступлении с трибуны Тоня попросила его помочь построить котельную в школе и позаботиться об учебниках «Обществознания» для 11 класса, так как предмет ввели, а учебник один на весь класс. И кандидат все её пожелания выполнил.
А что же этот депутат в форме лётчика гражданской авиации может сделать для своих избирателей? И вообще, как он попал в депутаты? Или решать государственные дела могут и временщики-проходимцы? Тогда куда приведут наше общество такие государственные чиновники?
Через десять лет, когда рухнет Советский Союз, моя героиня найдёт ответы на свои вопросы…
Коллеги тоже убеждали мою героиню, что эти поездки – пустая трата денег и времени.  Но Тоня решила не отступать. И на следующий год вновь поехала в Москву. На этот раз она пошла на приём в ЦК КПСС. Ей повезло: приём вёл секретарь ЦК. Выслушав мою героиню, он снял трубку и попросил дать ему комитет партии города, где жила моя героиня.
Тоня замерла в ожидании. Но слова секретаря ЦК обрадовали её:
– В моём кабинете сидит наш с вами товарищ по партии и ваш учитель, работающий в городской школе  (и назвал Тонину фамилию, имя и отчество). Из-за отсутствия квартиры ей приходится с тремя детьми (на этой фразе он подмигнул Тоне) ночевать в аэропорту. Я вас прошу решить её проблему к 12 апреля. Вы в состоянии ей помочь? Вот и хорошо.
И обратившись к Тоне, сказал:
– О вас позаботится первый секретарь вашего горкома партии. Вы когда улетаете? У вас билет на обратный путь есть?
– Да, у меня билет на 30 марта.
– Значит, у вас есть время сходить ещё в театр. Я вам могу подарить два билета в Большой.
– Спасибо, с удовольствием схожу в Большой театр.
– Нет, это вам спасибо за ваш труд и терпение. Вы занимаетесь важной государственной деятельностью: воспитываете и обучаете детей, которые завтра должны прийти на смену старшему поколению, а живёте в таких катастрофических условиях. Вот мои координаты, сообщите мне, как будут решаться ваши вопросы.
  Взяв Тоню под руку, он проводил её из кабинета.
Выйдя из здания приёмной ЦК, Тоня увидела Старую площадь залитой ярким весенним  солнцем. На душе было радостно и легко...
Вечер подарил ей и её подруге, у которой она остановилась, встречу с оперой Верди «Травиата». Тоня и раньше бывала в Большом театре, но, переступив порог этого  храма культуры, она вновь с увлечением рассматривала сияющую красоту и великолепие театрального  убранства…
А дома мою героиню уже ждало приглашение в горисполком на приём к его председателю. И Тоня незамедлительно отправилась в городскую управу.
Ни о чём её не спрашивая, председатель горисполкома сообщил моей героине, что «решением исполкома ей выделили,  трехкомнатную квартиру улучшенной планировки в новом доме как многодетной матери вне очереди. Дом через два месяца будет заселяться».
Вот она справедливость! Но уж очень она какая-то однобокая, чтобы её добиться, надо умело применить и терпение, и грамотность, а иногда и хитрость.
Надо ли мою героиню осуждать за то, что она опередила своей деятельностью своих сограждан, стоящих в очереди на получение жилья?  А может быть, наоборот, она им показала пример борьбы с чиновниками, дремавшими в своих креслах и не желающих  работать на благо своих граждан? Оставлю эти вопросы без ответа. Жизнь сама докажет их правоту.
Август 1991 года. На карте восточного полушария Земли не стало государства СССР…
Это и есть то время, которое  доказало  моей героине правильность её действий. Не реши свои жилищные проблемы  в 80-е годы, где бы жила она в период горбачёвской  перестройки? Как сложилась бы её судьба в ельцинскую эпоху, когда на склоне лет уже нет ни сил, ни здоровья бороться с бюрократизмом, равнодушием и коррупцией чиновников? Видимо, так бы и продолжала она искать себе и теперь уже и своим внукам ночлег, переезжая из одного адреса к другому…
Наверно, в судьбу человека ничто не приходит без причины: на всё есть основание правды – истина…
Получение квартиры совпало с последним годом учёбы в школе старшего сына, пора думать о выборе учебного заведения.
Муж однажды сказал Тоне, что работать на её детей он не будет, значит, надо самой искать выход. 
Сын школу окончил так же, как и учился все десять лет – блестяще. Решили ехать поступать в Ленинградский горный институт, у которого была военная кафедра: он хотел стать военным.
К тому же новую  квартиру надо было  обставить, чтобы уютно и комфортно в ней было жить, а  учёба сына в Ленинграде тоже требовала средств. И Тоня решает ехать на Чукотку, чтобы заработать денег и на учёбу сыну, и на обустройство новой квартиры.
Вызов из Магаданского областного отдела народного образования  пришёл в середине августа. В это же время пришло извещение о зачислении сына в институт. Заложив все свои драгоценности,  на вырученные деньги были куплены билеты до Ленинграда старшему сыну и два – до Билибино: себе и младшему сыну, а дочери ещё было три годика и можно везти её без билета.
В аэропорту Минеральные Воды семья разделилась: сын улетел в Ленинград, а Тоня ещё ждала два часа своего отправления по весьма протяжённому и неизвестному ей маршруту: Минводы-Москва-Певек-Кепервеем-Иннах.  Протяжённость такого маршрута составила десять тысяч километров…
И второго сентября Тоня с детьми ступила на чукотскую землю посёлка золотодобытчиков, куда выполняет рейсы маленький  Ан-2 (кукурузник), который при даже небольшом  ветре не может перелететь перевал,  тогда пассажиры в аэропорту ожидают вылета по несколько дней, а иногда и по несколько недель…
Посёлок, где в суровых условиях добывают золото,  расположен  в Заполярье в пятистах километрах от районного центра. Кругом тундра, где не встретишь жилья человека, огонька, а значит, и тепла. И только на протяжении сотен километров по течению реки  раскинулась лесотундра, богатая ягодами и пушным зверьём, оленями и лосями, медведями и лисами. Здесь нет песца: он обитает на побережье Северного Ледовитого океана.
Посёлок находится на юге Чукотки, но морозы здесь сильнее, чем на побережье Арктики.  Зимой средняя температура минус 50 градусов. Иногда, в конце декабря и начале января, когда начинает показываться краешек солнца, мороз достигает до минуса 59,9 градусов.

    Иллюстрация не отпечаталась.  

Такие дни называются актированные: зарплата идёт, но никто не работает. Однажды моя героиня почувствовала на себе и минус 60,1 градуса. При такой температуре не хватает кислорода, трудно дышать, а в природе всё замирает, и наступает  звенящая тишина.

 Иллюстрация была.
 
Вот она – полярная звенящая тишиной сказка…
Вся в снегу – лиственница, сбрасывающая
иголки на зиму. Такое можно увидеть только
на юге Чукотки, вдоль рек, где есть деревья…
Начало февраля… Полярная ночь закончилась.

иллюстрация была.

Полярная ночь…
 Это природное явление крайне мало воспето поэтами и музыкантами. А оно представляет собой  удивительное зрелище…
Три месяца нет солнца…
На небосводе только Большая медведица и звёзды, гораздо большего размера, чем на «материке». От постоянной темноты хочется раздвинуть небесные створки и почувствовать свет хотя бы на мгновение. Но потом привыкаешь и начинаешь любоваться и звёздами, и Большой медведицей, и особенно любуешься северным сиянием…
Северное сияние – непостоянное явление. Оно появляется в определённое время, известное только природе, которая задолго до его появления начинает готовить к нему и небосвод, и звёзды, и всех живущих на земле вечной мерзлоты… 
И вот уже тонкие разноцветные струйки, напоминающие вертикальные дождевые капли, вспыхивают на горизонте…
И понеслось, и понеслось это разноцветное великолепие по небу, меняя  цвет, становясь то  ярко - голубым, то  оранжево-зелёным, потом ярко - розовым и, наконец, начинает светиться всеми цветами радуги…
 Оно, как живое, постоянно движется и бесконечно меняет  свою форму,   иногда расписываясь по небосводу  каким-то замысловатым буквенным символом…   
Ни одна из цветных нитей сияния не выделается на фоне другой: это мягкие и нежные струйки, у которых нет начала и нет конца – они, как Вселенная, бесконечны… Небо  такому  великолепию красок уступает  своё пространство: прячет звёзды и земной спутник – Луну,  давая простор и свободу этому природному всполоху цветов…
Это зрелище увлекательное, красивое и таинственное…
Может быть, так  природа дарит человеку радость  встречи с внеземной красотой?  Земную-то красоту на Севере снег прячет под свои владения на долгие девять месяцев…
 
            Иллюстрация была.
    Радостный каюр-чукча  приветствует сияние. А оно, освещая бескрайние просторы тундры, помогает ему не сбиться с пути…
            
   Две иллюстрацтии были.
 Вот они – эти таинственные символы.  Яранга – жилище оленеводов-чукчей.

 Аэропорт посёлка, куда приземлился монотонно урчащий Ан-2, состоял из грунтовой взлётной полосы и небольшого деревянного домика, в котором и располагалась служба авиаперевозок в составе одного человека…
В посёлке несколько  двухэтажных домов со встроенными удобствами, которые не работают. Но в квартирах тепло, его даёт дизельная электростанция. Основное удобство  – вода в квартире.
Через посёлок  протекает река-протока, богатая северной рыбой: щёкур, хариус,  чир, «каталка» - это такая длинная и круглая (поэтому её и называют «каталкой) мясная рыба, жирная и вкусна». Рыба линок и чир относятся к «красному»  виду. У них икра розового цвета и немного меньше, чем у лосося,  но гораздо вкуснее.
Рыбаки уловом не торгуют, а причалив на лодках к берегу, вываливают её на брезент и можно брать сколько надо.
Осенью идёт заготовка ягод: чёрной и красной смородины, голубики, брусники, ежевики, морошки и черники. Склоны  сопок приобретают красный цвет от брусники. Она хорошо хранится в замороженном виде и является основным источником витаминов северян. 
Посёлок окружён лесом из лиственницы, карликовой берёзы и стланика, у которого большие шишки со вкусными и масленичными  орешками
Почва за лето  оттаивает всего на несколько сантиметров . Это даёт возможность хранить рыбу в земляной яме круглогодично.
В лесотундре есть места, где ещё «не ступала нога человека»…
… Поэтому Чукотка ещё ждёт своего исследователя.
На фоне удивительной по красоте и уникальности природы, как-то чудовищно выглядят людские  качества: недоверие, подлость и травля. Всё это было с моей героиней на чукотской земле.
На севере к вновь прибывшим относятся  с недоверием и несколько предвзято. Но  моя героиня к  такому отношению к себе не обратила внимание и жестоко за это поплатилась.
Приступив к работе в дневной и заочной школах, Антонина сразу стала  активно действовать: уроки вела на хорошем методическом уровне, используя технические средства, пылившиеся на школьном складе.  По вечерам с учениками проводила уроки игры на гитаре, организовала школьный хор, проводила интересные тематические вечера со старшеклассниками.  Детям нравились уроки-диспуты,  конференции, семинары, различная исследовательская работа при изучении новой темы.
По рекомендации секретаря парткома прииска на партийном собрании Тоню избрали парторгом школы.
Но в коллективе  появились недовольные учителя: «Эту её инициативу надо пресечь, а то родители подумают, что все так должны работать».
Но моя героиня продолжала работать творчески и с полной отдачей сил, не оглядываясь на недовольство  учителей.
 А зря! И расплата не заставила долго себя ждать.

УГОЛОВНОЕ ДЕЛО.

Лето приносит в Заполярье много солнца, которое светит 24 часа в сутки. Оно даёт возможность всему живому на этой вечной мерзлоте напиться его лучами на долгую зиму, чтобы пережить лютые морозы, кромешную тьму полярных ночей и вновь возродиться…
Привыкаешь и к круглосуточному свету. Первое время организм сопротивляется сну, но постепенно входит в обычный  режим: ночь, значит, надо спать, хотя солнце всё ещё в зените.
Интересен солнечный закат: только солнце у кромки  западного горизонта и  вот уже – восход. Как это происходит – невозможно уследить. Успеваешь только перевести взгляд с запада на восток… 
 Небесное светило…  Его  работа  дарит  жизни  тепло,  свет,  земной уют…
В один из светлых и солнечных дней в посёлок прилетел вертолёт, на борту которого находился следователь ОБХСС с очень известной фамилией – капитан  Ломоносов и сразу направился в школу. В кабинете директора провёл с моей героиней  допрос,  который состоял  скорее  из утверждений, нежели вопросов:
– Вы платили учителям вечерней школы незаконно деньги за зачёты, у вас в списках учащихся имеются мёртвые души.  Вы похитили у государства 72 рубля 21 коп, а за эту сумму уже закон предусматривает уголовное дело. Вы, конечно, будете всё отрицать, поэтому я не буду слушать ваши доводы, да они и ни к чему: факт налицо». И т.д. 
Остальные вопросы касались анкетных данных. Потом капитан зачитал протокол и приказал Антонине расписаться под ним.
Расписавшись, Тоня вышла из кабинета и пошла на урок. Учителя на неё подозрительно оглядывались, но никто ничего не спрашивал.
Так за 45 минут капитан Ломоносов подвёл мою героиню под две статьи УК СССР. И улетел. Оказывается, он спешил, потому что вертолёт улетал на соседний прииск, где у него тоже было «дело».
Придя домой, Тоня стала размышлять над случившимся и  как в этой ситуации себя защитить? Лететь в районный центр не было причин, а без них вряд ли отпустят с уроков. Но более всего её терзал вопрос, кто дал ход этому делу? Откуда такие сведения? Ведь, за год работы в вечерней школе в должности заведующей, Тоня знала всех учащихся, несколько раз сверяла список, лишних учащихся не было. Зарплату начисляла строго по зачётным книжкам, в которых  каждый зачёт был заверен подписью учителя. Тогда откуда такие сведения? Кому выгодно испортить репутацию  невиновного человека? Вот те вопросы, которые не давали покоя молодой женщине.
Взяв документацию вечерней школы, вновь всё перепроверила и никаких ошибок в них не нашла. Административный контроль за проведением зачётов и итоговых  работ постоянно осуществлялся, об этом сказано в журнале контроля, письменные работы проводились по графику, утверждённому директором районной вечерней школы. Значит, это ложное обвинение, но как это  доказать? Решила ждать развития событий, которые
 не заставили себя долго ждать. 
Однажды утром кто-то постучал в дверь, открыв, Тоня увидела на пороге заведующую  больницей, которая объявила, что Тони необходимо срочно лечь в стационар, так как  у неё начался гипертонический криз. Тоня, повинуясь требованию врача, отправилась в больницу. И только в больнице врач объяснила, что послужило столь экстренной госпитализации:
– Летит на прииск районная медицинская комиссия для диспансеризации шахтёров, а вместе с ней летит суд  для вынесения вам приговора.
Врач поступила грамотно:  попросила прилетевшего с комиссией главного врача районной больницы собрать медицинский консилиум и принять решение по здоровью подсудимой.
Так и не узнает Тоня о том, объяснила ли заведующая главврачу причину госпитализации моей героини, или он знал по «ком звонит колокол» суда. Но решение медицинского консилиума было однозначное: « Ввиду значительного ухудшения физического состояния, больная  не может присутствовать на заседании суда». И суд улетел ни с чем.
А через некоторое время пришёл вызов Антонине на заседание партийной комиссии районного комитета партии для рассмотрения её персонального дела. Но побеседовав с героиней моих строк,  парткомиссия отклонила рассмотрение персонального дела  и выразила недоверие формулировке расследования уголовного  дела.
На пересмотр уголовного дела  прилетел другой следователь, который  начал расследование с  проверки  всей документации школы. 
На  допросе он спросил:
– А почему вы не представили документы вечерней школы капитану Ломоносову?
– Я ему предлагала проверить документацию, но он не обратил внимания на мои слова.
– Документация подтверждает вашу невиновность. Берегите её.
 Допросив учителей,  а также и учащихся, пришёл к выводу, что дело сфабриковано с грубым нарушением процессуального  кодекса. 
И учителя и учащиеся подписывались в сфабрикованном  письме под давлением секретаря райкома партии, которая прилетала в посёлок в командировку.
На самом же деле под зачётами стоят собственноручные подписи учителей, а факт учёбы учащихся доказывают письменные работы по русскому языку, литературе и математике, выполненные  собственноручно заявителями. Чтобы не быть привлечёнными к уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, все заявители отозвали свои подписи. Так, благодаря грамотному расследованию, дело было закрыто за отсутствием состава преступления.
Через год у Тони заканчивался контракт, заключённый на три года, и  моя героиня  после окончания трудового договора была уволена с места работы.
Находясь в отпуске, Тоня получила  телеграмму  без подписи, в которой сообщалось, что она уволена и ей необходимо срочно вылететь в посёлок для решения проблемы.  Встретившись в аэропорту Кепервеем с родителями учеников  дневной школы, Тоня не могла им объяснить столь жестокого гонения и травли и поэтому не знает, что ей делать, потому что  такое увольнение, согласно трудовому законодательству,  не восстанавливается.  Родители посоветовали Антонине не отступать и лететь в Москву. Но денег для поездки у Тони не было, и родители решают собрать необходимую  сумму денег для Антонины.
Москва. Тоня идёт знакомой площадью в общественную приёмную ЦК КПСС. Приняла её инструктор ЦК Романова Елена Петровна. Выслушав Антонину, она сказала:
– Возвращайтесь в посёлок и никуда больше не ходите. Вас пригласят на работу и выплатят вам все расходы, затраченные на эту поездку.
  Через две недели в посёлок прилетел второй секретарь райкома, который сообщил Антонине, что она восстановлена на работу  с компенсацией зарплаты  и оплаты дороги до Москвы и обратно. При этом добавил:
–Вы можете продолжать отдыхать в отпуске, так как ваш отпуск был прерван  в связи с увольнением.
Но в отпуск Тоня больше не поехала, а попросилась  перевести её в другую школу.
Потом, спустя год, она поймёт, почему её судьба позвала на другое место жительства. Прииск через год закрылся, внедрили вахтовый метод работы по добыче золото,  шахтёрам и жителям пришлось искать себе новое место работы. Денежная  компенсация за вынужденное переселение была мизерной, а Ан-2 на борт берёт только 700 килограммов груза, значит, вывезти нажитые  вещи невозможно. На рейсовый самолёт можно было взять только самое необходимое.  Мебель и бытовую технику пришлось бросить.
А моей героине повезло: она уезжала из посёлка золотодобытчиков за год до закрытия прииска, поэтому мужу, как работнику  аэрофлота,  разрешили  вывезти вещи  на грузовом вертолёте бесплатно. Справедлива пословица: «Нет худа без добра…»
Переехала моя героиня в национальный посёлок, где испокон веков живут чукчи, эвены и юкагиры – люди, чья жизнь проходит  в суровых условиях, но они не разучились любить  эту жизнь и дорожить  удивительным по красоте далёким краем России.
Основные черты их характера – доброжелательность и искренность. Им чужды такие качества, как корысть, хитрость, подлость, жадность и алчность. Они умеют ценить и уважать тех, кто относится к ним с уважением и понимает их обычаи и традиции.
Природой коренные жители пользуются бережно. Ловят столько рыбы, сколько необходимо для еды и корма  ездовым собакам. Основное занятие – оленеводство. Олень для чукчей – это еда, одежда, жильё и способ передвижения.
Когда моя героиня баллотировалась в депутаты Верховного совета РФ от Чукотского  автономного округа, ей пришлось много ездить по тундре и видеть воочию быт и традиционные занятия оленеводов.  Вместе с оленеводами   ела и замороженную оленину – строганину, и участвовала в национальных похоронах и поминках. Хоронят чукчи  не в землю, а сжигают труп, потому что нет возможности в условиях вечной мерзлоты  вырыть могилу. В посёлке другое дело: жгут несколько дней дрова, чтобы земля оттаяла на определённую глубину, поэтому там есть и кладбище. А в тундре дрова – это основной источник тепла, который, кочуя, они возят на нартах с собой. Поэтому пользуются им очень бережно. Отсюда  и обычай.
Во время поездки по тундре приходилось спать в яранге, участвовать в корале, носить чукотскую национальную одежду: кукашку и малахай, чтобы не замёрзнуть при минусе 59.9 градусов.
Коренные народы Чукотки исповедуют православие. В стационарных домиках (на базах), где живут в основном старики-пенсионеры, в каждой семье есть передний угол с иконами. Соблюдаются и религиозные праздники.
Это очень гостеприимный народ: встречают гостей радушно и угощают всем, чем богата  тундра.
Новорождённых детей пеленают, но вместо  подгузников используют мох  (он хороший антисептик), от которого  нет у ребёнка на теле раздражения и красноты. Маленьким детям шьют комбинезоны из пыжика, а внизу (между ножек) делают отверстие, в которое вставляют трубочку из мягкой шкурки молодого оленёнка, через которую мальчик   может справить свою нужду. Поэтому комбинезон всегда  сухой и чистый. Обувь для ребёнка тоже изготавливают из мягкого мехового материала. Это либо оленья шкурка, либо пыжик. Малахай (головной убор) шьётся из оленьего меха, его расшивают разноцветным бисером, но женщины носят шапки и из росомахи, соболя, лисы, норки.
Народ тундры – талантливый народ. Изумляют вышивки бисером на их одеждах и торбасах! А какие красочные панно изготавливают с меховыми  аппликациями!
  Каждый второй коренной житель Чукотки – прирожденный художник. Их рисунки никогда не повторяются.  Изображают в основном оленей среди бескрайней тундры, или  на фоне снежной пурги и северного сияния…
Предметы на рисунках  полны жизни, всегда в движении и стремлении вперёд…
 Героиня моих воспоминаний старалась преподавать детям русский язык и литературу так, чтобы на уроке звучали примеры, взятые из чукотской жизни, изготавливала красочную наглядность, для того, чтобы дети воспринимали жизнь в её разнообразных красках. Ведь 9 месяцев они видят только чёрно-белый фон природы. А как они радуются северному сиянию, снежным искоркам, которые  при появлении солнечных лучей играют всеми цветами радуги.
Дети… Они воспринимают жизнь во всём её многообразии. Об этом моя героиня всегда помнила…
На уроках литературы звучали стихи великих русских поэтов и чукотской поэтессы Антонины Кымытваль.  Сочетание произведений разных национальностей  воспитывает у  учащихся гордость за  свою   культуру, в которой воспеваются те же жизненные ценности, что и в произведениях Пушкина, Лермонтова, Некрасова и других поэтов и писателей русской классики. Такая методика преподавания была одобрена авторами учебников для средней общеобразовательной школы в 1989 году в Москве, куда Антонина была приглашена по инициативе «Учительской газеты».
Её концепция учебника русского языка и литературы для народов Крайнего Севера учёными была одобрена. Став членом методического совета Уфимского университета кафедры русского языка и литературы, Тоня  начала  активно работать над созданием методической  лаборатории при  школе, в которой она работала.
К сожалению,  август 1991 года не позволил ей продолжить работу, так как не стало Академии наук СССР, на базе которой и создавалась лаборатория по подготовке нового учебника для национальных школ Севера. 
А августовский путч моя героиня встретила в Киеве, где участвовала в Международной конференции по национальному образованию. После одного дня работы конференцию в связи с событиями в Москве закрыли. Делегаты поспешно разъехались. А Тоня не спешила уезжать из города, который хранит в своей памяти историю Российского государства. Она посетила Киево-Печерскую лавру, музеи, совершила водное путешествие по Днепру…
Вернувшись на Чукотку, увидела, как «вчерашние» коммунисты в спешке и страхе уничтожали партийные билеты, а райкомовские чиновники разбегались кто куда, как « крысы с тонущего корабля».
 Одиноко чувствовала себя героиня моих воспоминаний. По приезду из Киева директор  школы Тоне сказала:
– Ваше время прошло, лаборатории в школе не будет. Меня ваша инициатива уже достала. Я хочу спокойной жизни.
Не найдя поддержки ни в районном отделе образования, ни среди учителей школы, Тоня решила уехать навсегда из этих удивительно красивых и богатых мест…



СНОВА  НА  КАВКАЗЕ

Вместе с крахом Советского Союза закончилась и учёная деятельность Антонины: настало время, когда никому ни до кого не было дела.   Закрывались заводы, фабрики, свёртывались многие  научные разработки, а лучшие умы России  покидали Россию в поисках применения своих знаний за рубежом…
Это было страшное время: учителям, врачам, учёным не платили зарплату по несколько месяцев. Стало голодно и неуютно жить …
Руководство союзных  республик,  упиваясь обретённой  независимостью, не учли экстремистски настроенных волнений  против русскоязычного населения, которому ничего не оставалось делать, как начать массовое  переселение на территорию России.
Работая в родном городе, Тоня старалась помочь тем детям, которые приехали из Ближнего зарубежья. Прописка в городе всё ещё оставалась закрытой, и в конце учебного года обнаружилось, что дети, чьи родители не имеют городской прописки, не будут допущены до экзаменов, и они не получат аттестаты об окончании 9-го и 11-го  классов.
  На педагогическом совете, Тоня попыталась   объяснить администрации школы, что запрет на получение аттестата и сдачу экзаменов нарушает права ребёнка. К тому же дети учатся в школе с 1 сентября и по приказу школы являются полноправными учащими.   Директор школы, махнув рукой в сторону выступающей, сказала:
– Ещё вы тут будете указывать, как  нам поступить.
Тогда Антонина решает доказать директору, что она не права.
И начались походы по кабинетам чиновников.
В городской администрации ей ответили, что к вышеуказанному  запрету они не имеют никакого отношения. И сослались на краевую администрацию. Позвонив в приёмную краевой администрации, Тоня тоже получила отрицательный ответ:
– Администрация края  никакого приказа о запрете выдачи аттестатов о среднем образовании не издавала.  Возможно, это решение президента России?
Отослав телеграмму в администрацию президента РФ, моя героиня стала ждать ответа. Через три дня её пригласили к 8 часам утра в городской отдел народного образования и сообщили:
– Успокойтесь, пожалуйста, аттестаты получат  все дети вашей школы, города, края и России в целом, несмотря на прописку родителей.
 Так восторжествовала справедливость. Но  действия Антонины  и полученный  результат этих действий получили широкую огласку в городе.

Продолжение следует…