Когда умирает закат

I

 Холодный весенний вечер окутывал полумраком засыпающий город. Кое-где ещё слышались крики брани, из переулков доносился собачий лай, злобно ворчала торговка, не сумевшая продать за день и половины товара. Распахнулась дверь таверны, выпустив из небольшого помещения едкий запах дешёвого вина, и старый, дырявый сапог вылетел на мостовую. Минута дикого смеха - и всё снова утихло.
На темнеющем небе появлялись тусклые звёзды; взошла луна, покрыв крышу городской ратуши серебристой паутиной. Яркий свет упал на вершину обрыва, спускавшегося к базарной площади, и во мраке появились два силуэта: необыкновенно бледные девушки сидели на огромном камне, глядя на уснувшие дома. Одна из них, несмотря на пронизывающий ветер, сбросила с плеч красный плащ. Это была худощавая, красивая девушка с длинными каштановыми волосами и голубыми глазами, в которых время от времени загорались лихорадочные огоньки. Её спутница куталась в тёплую накидку, скрывающую фигуру. Из-под чёрной ткани виднелись лишь локоны светлых волос и холодная, высокомерная улыбка.
- Оливия, посмотри на эту площадь,- слегка грустным тоном произнесла Эмилия, устремив взгляд своих голубых глаз на развернувшуюся внизу панораму. - Сейчас это место спит безмятежным, только ему ведомым сном, освещённое лунным сиянием, но стоит первым лучам солнца коснуться черты горизонта, как спокойствие сменит суматоха, хаос городской жизни. Толпы людей снова будут бежать по этой пыльной, грязной площади, подобно муравьям, что так же спешат, рискуя попасть под туфлю какого-либо господина. Зачем они суетятся? Куда бегут? Почему не замечают ничего, кроме своего крошечного мира, который ограничивается базарной ссорой, свежей сплетней да тарелкою супу?
- Такова уж природа Человека. Всё его существо стремится к тому, чтобы примкнуть к той или иной толпе. Они не могут мыслить подобно нам, вампирам. Человек пойдёт за тем, кто даст ему тарелку супа, о которой ты говоришь. Смотри, - она указала длинным пальцем на тёмный переулок, в котором появились двое - высокий, стройный мужчина и маленькая, уродливая женщина. - Видишь вон ту парочку?
-Да.
- Высокий господин - жених девушки из соседней деревни. Мирель любила своего суженого, однако никогда не позволяла ему прикоснуться к своей щеке, обнять грубоватые плечи. Они редко держались за руки, никогда не пробовали сладкого вина поцелуев, не наслаждались восторгами любви, однако, считались весьма счастливой парой. Да, как известно, чужое счастье никого не оставляет равнодушным, вызывая желание непременно покуситься на него. Однажды наблюдаемый нами мужчина повстречал Настези, не скупившуюся на столь желанные ласки... С тех пор эту парочку с наступлением ночи можно видеть здесь, в тёмных проулках. Вот истинное обличие порока. А нас сжигают на кострах...
Оливия замолчала и взглянула на подругу. На щеках Эмилии блестели слёзы, которые, вытекая из больших глаз, застывали и, превращаясь в хрустальные осколки, тут же падали на землю, разбиваясь вдребезги.
- Толпа рождает иллюзию, влекущую за собой порок, - озлобленным голосом прошептала девушка, стряхнув со щеки последний хрусталь.
- Любовь, желания, цели - всё здесь подчиняется глупым законам исковерканной морали...
Оливия хотела продолжить, но на горизонте забрезжил рассвет.
- Пойдём скорее. Нас не должны увидеть.
Взошедшее солнце осветило одинокий камень и крошечные осколки слёз.

II

Ясное, безоблачное небо к полудню покрылось свинцовыми тучами. Небо разрезала тонкая, ветвистая молния, громыхал гром. Молодые служанки запирались в домах, слушая рассказы дряхлых ключниц.
- Ежели уж грянул гром, то жди беды, - кряхтела старая Флабетта Лиар. - Или чуму или холеру пошлют нам боги в наказание за все пороки наши. Слышите, как гремят небесные бюзины? - она закрыла глаза, перекрестилась и снова обвела слушающих её девушек жадным взглядом опытного рассказчика, с наслаждением вкушающего внимание юного, пытливого ума. - Смерть, однако, не станет судить, кто согрешил более, а кто - менее. В каждом из нас найдётся хоть крупица зла, за которое должно понести наказание; но вот какова будет ваша кара? Не переполняйте чаши прегрешений ваших и вы заплатите за них не столь дорогую цену как тот, кто разуверился в справедливости и могуществе Смерти.
Окончив свой короткий рассказ, старушонка с некоторым усилием выбралась из глубокого кресла, которое, казалось, пыталось поглотить её тощую фигурку, и скрылась в тёмной каморке.
Девушки не смели вымолвить ни слова, и только растерянно и смущённо поглядывали друг на друга. В городе Флабетту считали искусной лгуньей, что не раз подтверждалось, но иногда говорила она и мудрые, излучающие истину, слова. Никто не знал, когда Лиар можно было верить. В тот день молодые служанки так и не поверили ключнице, отправившись после грозы по своим обыденным делам.

III

Мрачный, неприступный, застыл в своём величии в глуши чёрного леса старый замок. Огромными окнами смотрел он на густую стену многовековых елей, заглядывался частыми
бойницами на верхушки далёких скал, утопающие в небесной синеве. Стены каменного великана, словно саваном, обёрнуты тонкой паутиной. Мертвенно тихо кругом. Кажется, будто и не кипела здесь жизнь, не играли музыканты, не трещал в камине озорной огонёк. В затхлых комнатах пусто. Две полки и дубовый стол, уставленный пыльными флаконами с липкой смесью - вот и всё убранство. Неизменные обитатели этого тёмного, сырого "склепа" - чёрный кот и большая летучая мышь. Днём кот обходил все комнаты, сверкая хищными зелёными глазами, отвыкшими от солнечного света. Ночью на смену прежнему стражу, ровно в полночь засыпающему у стола, появлялась мышь, оглядывающая из широкого окна безрадостную местность.
В городе знали о существовании крепости, но никто не решался идти в лес, веря в легенду ключницы Флабетты. Вот что рассказывала старуха холодными зимними вечерами любопытным храбрецам, собиравшимся послушать истории Лиар.
"Когда-то в замке, что ныне наводит на нас страх, жили красивые девушки. Каждый вечер они устраивали роскошные балы, прославившиеся и за пределами нашего городка. Ходила недобрая слава, будто частенько приезжающие пропойцы и повесы в ту же ночь таинственным образом исчезали; но это только радовало уставших от бесчинств горожан. Однажды на богатый приём пожаловал какой-то господин. Говорят, что он обезумел, увидев прелестных хозяек. Каждый вечер незнакомец приходил, добиваясь внимания очаровательных дам. Но все его усилия оказались тщетны. Тогда разъярённый влюблённный собрал крестьян и, щедро угостив их вином, объявил, что красавицы - ведьмы. Глупая, завистливая толпа, подогреваемая чаркой и речами господина, поспешила к замку. Однако девушки успели скрыться, оставив в пустом замке верных слуг, обернувшихся чёрным котом и летучей мышью. Они до сих пор ждут возвращения красавиц. Поговаривают, две вампирши ищут своего обидчика по всему свету и вскоре возвратятся домой".
Так Флабетта Лиар заставляла слушателей оставлять свою храбрость у камина крошечной комнатушки.

IV

Летняя ночь дышала влагой, окутывая густой пеленой тумана уснувшие дома. Свет в маленьких окошках давно погас, и город погрузился во мрак. Лишь на окраине, у старого городского кладбища, не спал ветхий, покосившийся дом, сверкая в темноте жёлтыми стеклянными глазами. Жутким холодом веяло от одиноких крестов, на которых часами сидели чёрные вороны, разрывающие тишину пронзительными криками.
Мутное пятно луны, на несколько минут показавшееся из-за клочьев тучи,осветило могилы и узкую стёжку, поросшую колючей травой. Подул леденящий ветер. Послышались приглушенные шаги и тихий шелест. В тусклом свете вырисовался силуэт, быстро приближающийся к дому.
В дверь постучали. Старуха Сильвия, в рваном колпаке, с догорающей свечой, роняющей горячие восковые слёзы, в руке поспешила открыть скрипучую дверь. Жалобно щёлкнул
засов, и угасающий свет упал на красивое, бледное лицо девушки, кутающейся в длинный красный плащ.
- Эмилия, - изумлённым голосом прошептала старуха. - Проходи скорее.
Фигура девушки скрылась за дверью, простонавшей от резкого рывка.
Вампирша быстрым взглядом окинула убогую комнату и, улыбнувшись, ласково обратилась к Сильвии:
- Похоже, время не властно над тобой. Ты и твоё жилище ничуть не изменились, хоть прошло без малого 30 лет. Для меня это время равно всего нескольким мгновениям, но ваша
жизнь течёт совсем иначе... В этом же доме часы будто остановились, преградив дорогу утекающим годам.
- Я ждала тебя, не замечая смены лет. Здесь всё застыло в трепетном ожидании твоего возвращения.
- И вот после долгих странствий я дома! - радостно воскликнула Эмилия и, угадав немой вопрос в живых, молодых глазах старушки, добавила, - Оливия присоединится к нам завтра.
Девушка с умилением глядела на счастливую Сильвию, свою добрую няню, и чувствовала, как засыпает в сладкой неге.

V

Эмилия проснулась, когда солнце уже выплыло из-за серой полосы горизонта. Яркие лучи насквозь пронизывали сочные, зелёные листья, тонкие травинки, на которых блестела жемчужная россыпь росы - всё, что осталось от ночного тумана.
Косые тени падали на громоздкую кровать. В узкие окошки почти не проникал свет, поэтому нельзя было, едва проснувшись, определить, утро наступило или вечер...
Эмилия не спеша отворила дверь, поприветствовавшую девушку протяжным скрипом, и, с опаской поглядывая по сторонам, шагнула за порог. Солнечные лучи осветили грустное лицо. Вампирша поморщилась от яркого света и прищурила голубые, всегда улыбающиеся глаза; длинная, пушистая бахрома ресниц нехотя скрыла их ясную лазурь. Эмилия набросила на голову огромный капюшон и облегчённо вздохнула. Теперь из-под плотной ткани виднелась только очаровательная улыбка, обнажающая два белоснежных клыка, обычно бережно прикрываемые верхней губой.
Внезапный шорох заставил девушку невольно вздрогнуть. В нескольких шагах от неё стояла Оливия, в изорванном плаще, с усталым, озлобленным лицом. Уголки её губ нервно дрожали, взволнованный взгляд не мог остановиться на одной точке, пытаясь отыскать в пространстве что-то невидимое.
- Оливия, что с тобой? - изумлённо прошептала красавица, чувствуя, как сердце сжимается от внезапно нахлынувшей тревоги.
- О нас знают, - задыхаясь, заговорила Оливия, - старый трактирщик видел меня. Вчера я проходила мимо его мерзкого заведения. Вдруг из распахнутой двери под ругань хозяина выскочила собака, тут же схватившая полу моего плаща. С лица слетел капюшон, и старик увидел ту, в существование которой боялся верить много лет. Я быстро скрылась в глухом переулке, но за мной могли следить.
Девушка отдышалась и испуганно посмотрела на подругу, что теперь казалась бледнее обычного.
- Даже если тебя и видел старый, пьяный мошенник, его слова сочтут за хмельной бред. Но здесь оставаться нельзя. Я разбужу Сильвию...
- Не надо, - перебила Оливия, - мы уходим немедленно.
Они свернули в сторону леса и растворились в зелёной дымке.

VI

- Скорее! Сюда! Не упусти их!
В кровавых отблесках заката, заливших угрюмый лес, быстро промелькнули двое в длинных одеждах. Бегущие без труда продирались сквозь стены сучьев, миновали сваленные бурей стержни елей-исполинов, проходили редкие зыбкие болота. Стремительно отдаляющиеся силуэты преследовали трое мужчин. Цепкие, крючковатые руки кустарников до крови царапали их напряжённые тела, старые, оголённые ветви норовили выколоть глаза, но преследователи не бросали попытки догнать вампирш.
- Я больше не могу бежать, - жалобно шептала Эмилия, жадно глотая влажный воздух.
- И нам не чужды человеческие слабости, - злобно улыбаясь, отвечала подруга. - Потерпи. До замка осталось несколько шагов.
Оливия оглянулась назад.
- Мы ещё выпустим из них всю кровь!
Она звонко расхохоталась страшным, звериным смехом и сверкнула глазами на верхушки деревьев, за которыми уже виднелись грозные бойницы крепости.
Девушки из последних сил пробирались к своему убежищу, когда одному из горожан удалось ловко метнуть нож, впившийся в руку Оливии. На мгновение она остановилась, вынула острое лезвие; по бархатной коже текли чёрные струйки, гадюками обвивая локоть, сползая вниз. Попадая на землю, капли тут же испарялись, оставляя на месте своего падения выжженный след. Вампирши продолжали бежать, и лёгкий ветерок, развевающий их накидки, будто сдувал с руки девушки кровавых змей. Когда подруги оказались у ворот замка, раны у Оливии уже не было.
По громкому, пронзительному крику Эмилии вход в замок был тут же открыт, и чёрный кот с большими зелёными глазищами выскочил на притоптанную траву.

VII

Алые пятна заката стекали за горизонт, на остроконечные верхушки елей, окружающих замок, чёрной шалью опускалась ночь. Она проникала в самые потаённые уголки, всё окутывала мраком. Жадно заглядывала ночь в огромные окна, не имея власти над огоньками стройных свечей...
Эмилия сидела за столом, погружённая в тяжкие размышления.
- Они развели костёр неподалёку, - послышался голос Оливии, глядевшей сквозь грязные стёкла на чернеющее полотно леса.
Эмилия подошла к окну: во мгле действительно мелькало пламя.
- Если утром эти трое вернутся в город, за нами придут тысячи таких же разъярённых людей, - быстро выдохнула Оливия.
- Они не вернутся, - проговорила её подруга, отвернувшись.
По щеке вампирши скатилась капелька хрусталя, разбившаяся о каменный пол.
Круглолицая, полная луна пролила на землю молочный свет; ветер утих, оборвав на полуслове только ему известную песню.
У костра, танцующего под старым, высоким дубом, сидели мужчины, которые о чём-то оживлённо спорили. Высокий господин с короткими рыжими волосами подбрасывал в огонь тонкие сучья и говорил неприятным, слащавым голосом:
- Напрасно мы здесь. Сбежали они! Сбе-жа-ли!
Сидевший рядом Даррел, красивый, с большими, чернеющими из-под шелковистых прядей волос, глазами, молодой человек, оскалившись по-волчьи, отвечал:
- А свет? Кто по-твоему зажёг свечи в крепости? Погоди, утром выйдут!
Третий перебивал друзей:
- Да что мы здесь забыли? Убираться надо, пока не случилось чего.
Словно в подтверждение его слов за спиной рыжеволосого хрустнула ветка и чёрная, как смоль, ворона порхнула над костром.
- Чёрт бы тебя побрал! - крикнул тот, испуганно оглядываясь по сторонам.
Его искривлённая ужасом, уродливая физиономия рассмешила товарищей. Долго ещё Даррел тихо подкрадывался к другу и кричал "Каррр!" Смех и злобная ругань разрушали безмолвие чёрного леса и притупляли страх, подсознательно родившийся и опутывающий прочными сетями души троих горожан.

VIII

Серое утро пахло дождём. На вылинявшем небе собирались пышнотелые тучи, сливаясь в одно тёмное пятно, из-за которого уже начинали поблескивать языки молний.
По базарной площади, спотыкаясь, шёл молодой человек в испачканной одежде, со сбившимися на затылок шелковистыми прядями влажных волос, среди которых виднелись серебристые нити седины, с помутневшими глазами, не терявшими от этого своей прелести.
Кто-то смотрел на преждевременно постаревшего юношу с недоумением, кто-то - с жалостью, принимая его за несчастного бродягу, а некоторые сторонились, бросая брезгливые взгляды на странного скитальца.
Он с трудом пересёк площадь и в нерешительности остановился у небольшого, опрятного, утопающего в зелени и цветах, домика. Дверь отворилась. На пороге появилась молодая, хорошенькая девушка с корзиной в руках. Она кокетливо поправила рыжий локон и, заметив стоящего в стороне человека, спросила тонким, почти детским, голосом:
- Вы что-то хотели?
Незнакомец не отвечал. Он лишь беспомощно шевелил сухими губами; словам уже не суждено было вырваться из тесной груди.
"Так он немой" подумала девушка, и с виноватой улыбкой достала из корзины краюху хлеба.
- Вот, возьмите.
Она подошла к бедняге и, присмотревшись к знакомым чертам лица, вскрикнула, уронив корзину. Белый хлеб тут же покрылся лёгким слоем пыли.
- Даррел? - вопрошающе глядела сестра на осунувшегося, преобразившегося за одну ночь, брата.
Даррел кивнул головой, и горячая слеза обожгла его холодное, белое лицо.

IX

- А охотнички-то наши так до сих пор и не вернулись, - старческим, скрипучим голосом говорила Флабетта Лиар толстой, в пышном румянце щёк, торговке. Та не отвечала, а лишь скучающим взглядом следила за движением сморщенных губ старухи.
- Месяц назад ушли на охоту и след простыл, - продолжала ключница. - А не в замке ли они остались?
Флабетта пристально смотрела на тучную женщину, пытаясь уловить в узких прорезях глаз интерес или хотя бы искорку встревоженности, но та только глупо улыбалась, думая о том, как бы удачно продать хромого гуся.
Спустя несколько минут Лиар уже подходила к домику, утопающему в зелени. Иссохшимся, в глубоких морщинах, кулачком, она постучала в низкое окно. За дверью послышался шелест дамского платья, и в небольшой дверной щели показалось молоденькое заплаканное лицо.
- Здравствуй, Жаннет.
Старуха пыталась изобразить некое подобие улыбки, вместо чего вышел звериный оскал. Поначалу она хотела справиться о здоровье и домашних делах девушки, но любопытство взяло верх.
- Нет ли новостей от Даррела?
Флабетта смутилась, будто лишний, совсем не нужный ей вопрос вырвался из чужих уст. Когда мгновенная неуверенность прошла, она повторила вопрос, думая, что Жаннет не расслышала тихих, скрипучих слов.
Девушка задумалась в нерешительности. Помедлив, она процедила сдавленным голосом: "Нет. Никаких новостей" и захлопнула дверь.
Ключница ещё некоторое время постояла у дома и, решив, что известий действительно нет, а странность Жаннет объясняется волнением за брата, кряхтя, отправилась домой.

X

Захлопнув дверь, Жаннет подошла к брату, сидевшему на краю кровати, обняла его и тихо заплакала. Она боялась говорить кому-либо о возвращении Даррела, сделалась скрытной и, казалось, в надежде вернуть юноше прежнюю красоту и жизнерадостность, отдавала мимолётным дням свою цветущую молодость. Брат смотрел на милое, в обрамлении горьких слёз, личико сестры наивным, тусклым взглядом. Не двигаясь, они просидели рядом до поздней ночи.
Даррел уснул на руках Жаннет глубоким, беспокойным сном. Он вздрагивал, чуть слышно стонал и кривил губы. Девушка аккуратно уложила спящего на кровать и подошла к окну, вглядываясь в многочисленные крупицы звёзд. "Что же произошло в том проклятом лесу?" - этот вопрос не покидал её головы ни днём, ни ночью. Воображение рисовало страшные картины, отбирая последние силы.
"Шшшшш!" - внезапно зашипела серая кошка, до этого мирно посапывавшая у изголовья молодого человека. Она спрыгнула на пол и бросилась к двери, вонзив в её древесину острые когти. Скрежет и шипение заполнили комнату. В окне промелькнула чья-то тень, растворившаяся во мраке.
Жаннет испуганно прижалась к стене, не сводя глаз с раздираемой кошкой двери. В одно мгновение та бесшумно распахнулась, и в комнате появилась красивая девушка в длинном плаще. В свете луны казалось, что одеяние незнакомки залито кровью. Красная ткань обнажала бледное лицо с большими голубыми глазами и тонкие, изящные руки.
- Я пришла за третьим охотником, - произнесла таинственная особа и улыбнулась, сверкнув при этом небольшими клыками.
Жаннет застыла в немом ужасе. Она чувствовала, будто покрывается колючим льдом, будто ноги её увязли в топком болоте, из которого нет шансов выбраться.
Эмилия окинула комнатушку холодным взглядом и, наконец, заметив в тёмном углу кровать со спящим Даррелом, направилась туда.
Жаннет, до этого неподвижная, в приливе отчаяния бросилась к ногам вампирши.
- Убей меня! Не тронь Даррела! Прошу, не тронь! - кричала она, обезумев от страха.
Даррел, словно не слыша громких криков, мирно спал, видимо, измучившись, провалившись в бредовые сновидения.
Эмилия взглянула на корчившуюся в рыданиях девушку, на её юного брата и медленно зашагала к выходу. Она накинула на голову большой капюшон и исчезла во мгле.

XI
Над землёй плыл последний вечер уходящего лета. Прохладный ветер лениво колыхал травы, доживающие свою короткую жизнь. Багровый диск солнца облил светом тёплую землю и, сверкнув на прощание одиноким лучом, отчаянно выбившимся из-за пушистого облака, утонул в темнеющих небесных просторах.
Старуха Лиар, прихрамывая, шла по засыпающему переулку. Окна домов смотрели на неё чёрными, пустыми глазницами, провожая её маленькую фигурку до городского кладбища...
Убывающая луна освещала полуразвалившиеся кресты и заброшенные могилы, сплошь покрытые полевыми цветами. Порой могло показаться, что слежавшаяся земля здесь тихо шевелится, дышит, пронизанная многочисленными костями.
Флабетта подошла к покосившемуся дому Сильвии и постучала в дверь. В окне зажёгся огонёк свечи. Открывать не спешили. Лишь спустя некоторое время на пороге появилась хозяйка лачуги. Сильвия сама напоминала живого мертвеца. После ухода Эмилии старость, будто поджидавшая этого момента, точила женщину с новой силой. Руки старушки исхудали, длинные, когтистые пальцы совсем скрючились, лицо покрылось сетью морщин, голос звучал глухо и уныло.
Сильвия внимательно смотрела на гостью, не узнавая её.
- Здравствуй, сестра, - прохрипела Флабетта и шагнула на порог.

XII

Семьдесят лет назад на одной из городских улиц в большом, красивом доме жили две сестры. Девушки редко ссорились, прекрасно понимая друг друга. Красивая, стройная Флабетта очень любила свою низенькую, болезненную сестру. Сильвия, чувствуя материнскую заботу, всем угождала Сильвии, никогда не возражала ей. Так спокойно и размеренно текла их серая, ничем не примечательная жизнь.
Однажды Сильвия по обыкновению отправилась в лес за целебными травами; держа в руке ароматный пучок, она шла по извилистой тропинке, любуясь сочным ковром изумрудной травы. Внезапно её тонкий слух уловил звук, похожий на детский плач. Девушка поглядела по сторонам, но вокруг были лишь стены деревьев, кустарники и травы. Она ускорила шаг, и всхлипывания слышались всё отчётливее. Сильвия обошла огромный, израненный веками, дуб и, к своему изумлению, увидела прижавшихся к сухой коре девочек. С бледных лиц на неё глядели серьёзные, влажные глаза. Малышки, лет пяти, с любопытством рассматривали незнакомку...
Вечер уже успел брызнуть на небо оранжевую краску, когда Сильвия с двумя детьми стояла на пороге своего дома. Флабетта, ожидавшая прихода сестры здесь же, говорила громко и сердито:
- Ты ходила в лес не за травами, а за детьми? Откуда они взялись? Я не потерплю в доме этих дикарей!
Девушка молча слушала все ругательства, исходившие из уст сестры, даже не думая прекословить. Она глотала непослушные слёзы, сдавившие горло.
Выговорившись, Флабетта хлопнула дверью, предоставив Сильвии нелёгкий выбор. Наутро она исчезла. Поговаривали, что несчастная сошла с ума и живёт с найдёнышами в заброшенном домике у кладбища. Чего только люди не говорили...

XIII

Осенний ветер нёс в своих потоках запахи дождя и прелых листьев. Дороги, словно дорогим покрывалом, укрылись бархатом багровой листвы. Заспешили по свинцовому небу рваные тучи.
Вечерело. На вершине обрыва сидели девушки в длинных плащах. Их лица скрывали большие капюшоны, дрожавшие складками красной и чёрной материи на холодном ветру.
Солнце сползало за черту далёкого горизонта, утопая в клочьях обступивших его туч. Только когда свет его совершенно погас, вампирши открыли свои белые лица. В глазах, в уголках вишнёвого цвета губ читались покой и скрытая радость.
- Наконец-то мы покидаем этот город, - упоённо шептала Эмилия.
- Город пороков, глупости и лжи, - продолжала её мысль Оливия.
- Чего не хватает этим людям? Они не боятся солнечного света, им доступны первозданные радости этого мира... Они могут спокойно любоваться рассветом, от которого у нас болят глаза! Разве это не наслаждение?
- Люди разучились радоваться тому, чем щедро одаривает их Судьба ещё при рождении. Они создают себе пустые ценности и стремятся получить их, не замечая, как жизнь, подобно песчинкам в песочных часах, стремительно утекает, унося с собой всю прелесть неповторимых дней.
- Почему же они не откроют глаза, не посмотрят вокруг, а, подобно слепцам, идут за случайными поводырями.
- Это человеческая сущность. Лишь некоторые способны видеть истинные ценности.
Эмилия направила задумчивый взгляд на ту бесконечную черту, за которой вскоре должно было показаться солнце.
- Однако, нам пора. Мы живём, когда умирает закат.
Под утро небо разразилось проливным дождём.