Ленка

        Я выскользнул на крышу десятиэтажки. Проскрежетала затворяющаяся дверь, спина инстинктивно прижалась к косяку, правая рука вцепилась в стену чердачного пристроя.

        На плоской кровле мартовский снег сдавался лужам, кособочились антенны, в тон небу пасмурнел парапет. Из-за вентиляционного короба выглядывали высокие каблучки, телесные колготки, подол синей куртки.

        - Ленка, выходи! Я тебя вижу, - мой голос срывался.

        Обладательница колготок поднялась с корточек. Черничное каре, круглое личико, глазки-точечки. Носик одноклассницы недовольно шмыгнул:
        - Когда ты водишь, с тобой неинтересно играть. Почему ты всегда ищешь меня?
        - А почему ты прячешься всегда наверху?! Ты же знаешь, я боюсь высоты.
        - Поэтому и прячусь.

        Она приблизилась. В нос ударил аромат женских духов.
        - Ну, отпусти уже руку. Смотри, грязь под ногтями, - она погладила рукав моей косухи.

        От приятного озноба содрогнулось тело.
        - Я хочу тебе признаться, - меня охватила внезапная решимость.
        - В любви?
        - Да, я тебя люблю, - пулеметом выпалились слова.
        - Какая может быть любовь в седьмом классе?
        - Самая настоящая! - сердце рвалось на куски, грудь, защищая чувство, подалась вперед.

        Улыбка заиграла на девичьем лице. Она отвернулась, опустила глазки. Поддавая носком сапожка снежок, пошла к краю:
        - Давно?
        - Давно! Полгода, наверное. Не ходи туда!
        - Трусишка, - она взошла на парапет, - ты же должен быть моим рыцарем и всегда защищать. А сам всего боишься.

        Мои ногти сильнее впились в штукатурку, дыхание перехватывало от каждого Ленкиного шага, пот выступил на лбу.

        - И как все началось? – полуобернулась она.
        - Я тебя полюбил с того раза, когда ты пришла тогда на алгебру, с такими красными бантиками, типа гвоздичек... Ты была такая... чудесная! Леночка…

        «Леночка! К чему эти телячьи нежности?! Ленка, максимум – Лена».

        - Полгода... и ты молчал!
        Она недовольно пнула комок снега, попавшийся на пути. Нога поехала, "А-а!", в секунду стройное тело исчезло. Только тоненькие пальчики зацепились за жизнь.

        Кровь хлынула к голове, я упал навзничь, юзом проскользил к парапету. Судорожной рукой вцепился в запястье, готовое сдаться.

        - Держись! - хрипнул я. Намокшая грудь с выдохами сжималась, ребра выворачивались наизнанку, бешено стучали виски.
        Она схватилась за мое запястье.

        - Держись, нас сейчас увидят и спасут! Не трепыхайся!
        - Господи! Какая я дура! И как ты мог в меня влюбиться?!

        Она схватилась двумя руками за мою руку. Кожа трещала, кисть немела, но я держал. Скрипел зубами, упирался коленями и левой рукой в парапет.

        - Я очень тяжелая, правда? А ты хотел носить меня на руках, хотел, правда?
        - Да-а… - выдох, и грудина сильнее вдавилась в бетон. Ленка скользнула вниз, я успел сжать в кулаке худенькую ручку.

        - Ничего не говори! Тебе трудно дышать, - она взглянула умоляющими глазами.

        Я смотрел в эти бездонные глаза, сознательно вычеркивая высоту – закружившаяся голова быстро привела бы к развязке. «Чем она пахнет? Жасмин… определенно – жасмин»

        Ленка как-то обмякла, успокоилась, посмотрела вниз на собирающуюся толпу:
        - А знаешь, умирать не страшно. Я не раз думала об этом.

        Я цеплялся ломающимися пальцами и хрипел:
        - Я тебя люблю.