Красная рука часть III

Наконец, Саммерс смог добраться до профессора Франкоера. Лейтенант постоял молча в кабинете профессора и, убедившись, что на него не обращают внимания, откашлялся. Профессор оторвал взгляд от бумаг и, глядя поверх очков, внимательно рассмотрел полицейского с ног до головы. Затем раздраженно спросил:

- Так, а это еще что такое?

Саммерс показал полицейский жетон и представился.

- Понятно. И что же вам нужно, сэр?

- Ваша помощь, профессор, - осторожно начал Саммерс. – Речь идет об ограблении банка, дело государственной важности… Не стану скрывать, следствие в тупике, так как мы никак не можем понять, каким образом преступник заставил охранника банка совершить кражу крупной суммы денег, а потом застрелиться.

- Ха! У вас всегда дела государственной важности. А у меня дела только личные и, не смотря на это, заметьте сэр, они не менее важны, чем ваши, государственные. Какого черта я буду отрываться от своих дел?

Саммерс был внутренне готов к такой встрече. Такого самоуверенного человека, каким был профессор Франкоер, трудно было привлечь к сотрудничеству призывами о необходимости помощи следствию, соблюдения законности и тому подобное.

- Профессор, - продолжил полицейский, - речь идет о необычном ограблении банка, произошедшем недавно. После многочисленных неудач, следствие пришло к выводу, что только вы можете помочь нам. Профессор, мне крайне жаль отрывать вас от важных дел, но поверьте, только чрезвычайные обстоятельства заставляют меня обратиться к вам.

Саммерс заметил, что профессор с нескрываемым удовольствием слушает его. Лейтенант продолжил:

- Я не умею красиво говорить.

- Это верно, - подтвердил профессор.

- Поэтому разрешите показать вам видеокассету с ключевыми моментами преступления.

Франкоер небрежно махнул рукой в сторону телевизора.

Саммерс вставил кассету в видеомагнитофон и вернулся к столу. Затем он достал из кармана пиджака фотографии и положил их на стол профессора.

- Кроме того, на фотографиях отдельные кадры с видеопленки.

Профессор Франкоер жестом руки предложил Саммерсу сесть, затем взял пульт и включил видеомагнитофон. Как только экран засветился, он стал внимательно смотреть на него.

- Черт побери! – воскликнул профессор после просмотра первых же секунд пленки. - У вас же пленка с фиксацией одного кадра в секунду. Что по ней поймешь? Расшифровка таких пленок - сущая пытка!

Саммерс молчал, так как боялся вызвать еще большее раздражение профессора своими некомпетентными соображениями.

Однако по мере того, как видеомагнитофон продолжал показывать развитие трагических событий с охранником в банке, внимание профессора Франкоера все больше приковывалось к экрану. После того, как пленка закончилась, он еще некоторое время молча смотрел на погасший экран.

- Да, здорово, - наконец произнес профессор, - а с кем охранник все время разговаривал?

- Неизвестно, - развел руками полицейский. - В этом как раз и заключается главная сложность. Если бы удалось выяснить, что говорил охранник, то, возможно, мы смогли ответить и на этот вопрос.

- Скорее всего, - промолвил задумчиво профессор, - это преступление, а не простое самоубийство. Здесь я с вами согласен. И каждое расшифрованное слово может оказать существенную помощь в расследовании… Предлагаю поступить следующим образом. Я попробую разобраться с вашими материалами. Расшифровать каждое слово не удастся, это просто невозможно на пленке с такой частотой фиксации кадров. Но общую эмоциональную окраску его слов можно определить. Думаю, это реально. О сроках договариваться не будем, спешить не стану. Придется попотеть, уж слишком сложное дельце вы мне подкинули.

Саммерс вышел на улицу и посмотрел на часы. Было еще слишком рано возвращаться домой, и он решил отправиться к вдове охранника. Сравнительно быстро он добрался до нужного района. Однообразные многоэтажки, похожие друг на друга, как капли воды. Саммерс хорошо знал эти места, по службе ему частенько приходилось здесь бывать. Вдовы охранника Браверса не оказалось дома, она была с дочкой на игровой площадке. Саммерс быстро нашел их, но подойти так и не решился. Она была беременна, и тревожить ее расспросами в таком состоянии лейтенант криминальной полиции не решился.

Саммерс стоял за высокой оградой, окружающей игровую площадку, и любовался дочуркой охранника, которую мать раскачивала на качелях. Из протоколов по делу об ограблении банка он знал, что девочку звали Анжела, и ей пять лет. Она была так красива, что Саммерс стал называть ее про себя ангелочком. Анжела звонко смеялась и беззаботно размахивала ножками. Когда качели поднимались в самую верхнюю точку, девочка переставала смеяться, и озорно взвизгивала.

* * *

В компании «Синима текнолоджи» все жили ожиданием. Время тянулось, а известия о решении конкурсной комиссии все не было. Единственным отделом в компании, который продолжал работать в прежнем режиме, была служба безопасности. Несмотря на присутствие всех работников на своих местах, жизнь в остальных отделах замерла в напряженном ожидании. Любые разговоры, которые вели в те дни работники компании, неизбежно возвращались к теме конкурса.

Джейк не был исключением. Он просто маялся на работе, не мог ничем серьезно заниматься. Совершенствовать старые кинопроекторы не было смысла. Да и зачем было их совершенствовать, если впереди неизвестность? Технический прогресс неукоснительно шел вперед стремительными шагами, и реализовать прошлые наработки можно было только в странах третьего мира, например, в Африке. Если не удастся победить в конкурсе, неизвестно чем придется заниматься. И что вообще будет с компанией, и со всеми ее работниками? О подобном варианте даже подумать было страшно. Все же в глубине его души теплилась надежда на успех.

Нового в голову ничего не приходило, а вот возвращаться к идее показа кинофильмов в воздухе без экрана почему-то не хотелось. Трудно сказать, с чем была связано подобное нежелание? Скорее всего, причиной тому было не стремление избежать трудностей, а желание побыстрее вытеснить из потайных уголков его подсознания все воспоминания об Эрденштейне. Так уже случилось, что грандиозная идея Галлахера в его сознании прочно была связана с человеком по имени Эдуард Эрденштейн.

Наконец пришла долгожданная весть из Африки. Компания победила в конкурсе на поставку проекторов в страны Африки. Был подписан контракт на поставку в течение трех лет двухсот сорока восьми проекторов. Радость и ликование охватили всех работников компании.

Через неделю вернулся Абрахамсон. Его встречали как настоящего героя. И потянулась череда банкетов и презентаций. Наконец, после торжественного приема в мэрии города Галлахер пришел к выводу, что пора кончать с празднованием победы и следует браться за работу. Тем более что приближались сроки поставки в африканские страны первой партии проекторов и организации курсов обучения африканских механиков особенностям технического обслуживания нового оборудования.

Гарри Галлахер собрал рабочее совещание, посвященное решению первостепенных задач при реализации контракта. Совещание было коротким и деловым. После его окончания он попросил задержаться для разговора Абрахамсона. Оставшись наедине, Галлахер поинтересовался:

- Ну что, очень устал?

- Есть немножко.

- Только лишь немножко? - засомневался Галлахер. – Уж больно вид у тебя усталый и, я бы сказал, какой-то взъерошенный.

- Устал, конечно, - засмеялся Абрахамсон. - Устал от суеты и поздравлений, от всеобщего внимания. События последних дней совершенно выбили меня из привычной колеи. Не привык я к такому вниманию. Эта суета очень утомляет меня. Даже появилось желание спрятаться куда-нибудь.

- Да, бремя славы – тяжелая штука, - развел руками Галлахер. – Но ничего не поделаешь, людей можно понять. Жизнь компании сейчас существенно изменится. И не в последнюю очередь благодаря твоим стараниям, Чарльз. Поэтому люди хотят выразить тебе свою признательность. В их жизни теперь появились перспективы. Это многого стоит.

- Понимаю и терплю, как могу.

- Послушай, Чарльз, - после некоторой паузы продолжил Галлахер. – Учитывая усталость, с одной стороны, и твой вклад в успех компании, с другой, считаю возможным предоставить тебе дополнительный отпуск. Прямо сейчас, зимой, махни куда-нибудь на две недельки. Не лучшее время, но неужели на нашей планете не найдется местечка, где можно было бы отдохнуть в такое время.

- Можно найти, - согласился Абрахамсон. – Только предложение очень неожиданное и я пока не представляю куда отправиться.

- Вот, что я предлагаю, - продолжил, улыбаясь, Галлахер. – Дай все необходимые распоряжения по началу поставок оборудования и организации курсов обучения людям из своего отдела, а сам отправляйся куда-нибудь. Попробуем справиться без тебя. Заходи ко мне завтра, или, в крайнем случае, послезавтра, и мы обсудим сроки твоего отпуска.

- Хорошо, согласен.

Они попрощались, и Абрахамсон отправился в свой отдел. Неожиданное предложение босса застало его в врасплох и породило массу идей, как провести незапланированный отдых. Вообще события, произошедшие в последнее время, серьезно утомили его. Более того, даже появилась некоторая растерянность, состояние, которое Абрахамсон не испытывал уже множество лет. Надо было срочно приводить себя в порядок, и он знал, как это сделать.

Он вернулся в свой кабинет, выложил на стол многостраничную газету с биржевыми сводками, достал из маленького сейфа, расположенного в правой тумбе стола, эротические журналы и завернул их в газету. Погрузившись в просмотр журналов, Абрахамсон быстро пришел в привычное для него состояние. Спало нервное напряжение, поднялось настроение, вернулся привычный ход мыслей.

Постепенно он вспомнил о предложении Галлахера. Да, это просто замечательная идея отправиться сейчас в отпуск и отдохнуть. И почему его беспокоит зима? Сейчас на побережье Флориды двадцать пять градусов тепла. А больше и не надо. Жара ему и так надоела, особенно в молодые годы. Достаточно было вспомнить, как парился в джунглях Индокитая. А может быть, чуть подальше, на Багамы, и затеряться на одном из островков с какой-нибудь «обезьянкой». Этим словом Абрахамсон называл хорошеньких и глупеньких девушек, единственным предназначением которых являлось обеспечение приятного времяпрепровождения.

«Да, так и сделаю, - решил он. – Надо постараться сегодня уладить все вопросы, и завтра же в отпуск. Это будет лучшим вариантом».

Абрахамсон быстро составил план действий и приступил к подготовке своего отдела к работе во время его отсутствия. Вызвал заместителей, составил график выезда сотрудников в Африку, для контроля за поставками кинопроекторов, отдал последние распоряжения. К концу рабочего дня все было готово. Теперь можно было с полным основанием сказать, что все проблемы позади, а впереди две недели блаженства.

После работы он поужинал в своем любимом ресторанчике. Уютная обстановка, вкусная еда, приятная и негромкая музыка позволили ему полностью забыть напряжение последних недель. Наконец-то все позади, и снова можно жить спокойно. После ресторана он немного поездил по городу и вернулся домой. Его дожидалась уже немолодая домработница, следившая за порядком в доме. Абрахамсон поблагодарил ее за работу и отпустил. Хотелось побыть одному, и предаться мечтам о предстоящем отпуске.

Как обычно, перед сном, Чарльз Абрахамсон полистал эротические журналы. Из множества журналов, календарей, наборов фотографий и прочей аналогичной продукции, у него были те, которые нравились больше всего. Своего рода избранные места. Абрахамсон часто перед сном просматривал эти фотографии. Это помогало ему сбросить нервное напряжение после рабочего дня, успокоиться и, часто, способствовало возникновению эротических снов. Чарльзу они очень нравились.

Сегодня у него был праздник на душе. Абрахамсон чувствовал себя последнее время настоящим героем. Ведь он был уверен, что именно благодаря ему компания победила в конкурсе. Нет, качество кинопроекторов компании не вызывало никаких сомнений. Более того, они были просто отличные. Однако при конкуренции нескольких одинаковых по качеству товаров нелегко отдать предпочтение одному из них. И Абрахамсону удалось склонить на свою сторону многих членов комиссии своими методами. От этого у него на душе было чувство полнейшего благополучия и удовлетворения. Кроме того, он сумел уложиться в те суммы, которые ему выделили на эти цели в компании. От его подарков, а также от того шоу, что он устроил для членов комиссии, во многом определились результаты конкурса.

Абрахамсон лежал на спине и с удовольствиям вспоминал детали того представления. Устроить такое ему не представляло особого труда. Эти роскошные негритянки всего за несколько долларов были готовы на все. А фантазий для постановки подобных представлений у него всегда хватало. Вообще, Абрахамсон считал, что в его лице умер великий постановщик эротических представлений. Как знать, если бы жизнь сложилась по-другому? Где-нибудь в Париже, он смог бы стать известным и богатым.

Помечтав так некоторое время, Абрахамсон поднялся, с удовольствием потянулся, и решил открыть окно на ночь. На улице было тихо и достаточно тепло. Он приоткрыл окно и отодвинул в сторону жалюзи. Свежий воздух с улицы стал наполнять легкие. Все, пора спать.

Ему повезло. Во сне, перед глазами спящего Чарльза, разворачивались эротические видения. Легкое и непринужденное мелькание прекрасных женских тел. Неожиданно Абрахамсон проснулся и открыл глаза. Весь потолок его спальни был освещен странным свечением. Такого он еще никогда не видел. Необычные переливы нежно голубого и цвета лазурного моря. Цвета, которое имеет море, где-нибудь в районе коралловых островов. Абрахамсон лежал на спине и улыбался, глядя на это необычное свечение. Затем он поднял голову и посмотрел на пол. На полу, посредине спальни, возвышался большой бутон необычного по форме цветка. Свечение исходило именно от него.

- Что это? - восхищенно спросил Абрахамсон.

Как только он произнес эти слова, цветок стал оживать. Волнообразные переливы цветов усилились, и лепестки цветка стали раскрываться. Над лепестками появилась женская голова, повернутая к Чарльзу затылком. Лепестки опускались дальше, и его взору открывалась прекрасная обнаженная женщина. Тяжелый узел пепельных волос, высоко подобранных на затылке, не отягощал сильной стройной шеи. Гладкие плечи нежными изгибами лопаток переходили в стройную спину. Вытянутый позвоночник плавно перетекал в крестец, обозначенный двумя восхитительными ямочками над ягодицами. Она сидела, положив руки на широко разведенные в стороны колени, и не двигалась. Еще большее восхищение вызывала кожа светло золотистого оттенка, освещаемая переливами голубого и зеленоватого цветов. Создавалась впечатление, что по всему телу проходили легкие морские волны.

Как только цветок полностью раскрылся, женщина необычайно легко, почти не наклоняясь вперед, встала. Она вытянула вверх руки, и немножко скрестив ноги, поднялась на носочки. Взору Абрахамсона открылась восхитительная женская фигура, словно, выточенная из мрамора резцом великого мастера, статуя. Чарльз даже поежился в постели от удовольствия.

Женщина стала плавно поворачиваться, словно она стояла на вращающемся диске. Абрахамсон с восхищением любовался стремительным переходом талии в бедра. Эта деталь женской фигуры у него всегда вызывала особое восхищение. Наконец поворот полностью закончился, и женщина предстала перед Абрахамсоном во всей своей красе. Крепкие груди, похожие на широкие опрокинутые чаши, узкая талия, широкие бедра. Так она и стояла с высоко поднятыми руками, у Абрахамсона от восхищения даже захватило дух. Смешанные чувства захватили его. С одной стороны, Чарльз видел перед собой, пожалуй, самую совершенную женскую фигуру, когда-либо виданную им, с другой стороны, ему казалось, что что-то подобное он уже видел.

Женщина плавными шагами вышла на середину спальни. Она встала, широко разведя руки в стороны, и на какое-то время застыла неподвижно. Вдруг зазвучала тихая музыка. Звуки напоминали звучание индийского струнного инструмента ситара. Звучание ситара, благодаря наличию дополнительных резонирующих струн на инструменте, порождало в комнате эффект обратной вибрации. Поэтому, не смотря на низкую громкость звуков, Абрахамсону казалось, что звучало все окружающее его пространство. Удивительный тембр звуков ситара великолепным образом гармонировал с плавными движениями женщины и освещением комнаты.

Под эти звуки женщина начала свой восхитительный танец. Танец представлял собой плавные изгибы всего тела, одна волна движений сменялась другой. Она начиналась с подъема брови, вслед за этим в эту же сторону двигалась вся голова. Это движение плавно переходило на руку. Волна последовательно охватывала плечо, предплечье и пальцы рук. Затем волнообразно изгибались туловище и ноги. Еще не успевала волна движений правой части тела закончиться, как подъемом противоположной брови начиналось движение в другую сторону.

Абрахамсон как зачарованный смотрел на этот таинственный танец. Он был просто потрясен видом самой женщины и пластикой ее движений. В этих движениях чувствовалась удивительная двойственность: они были одновременно нежные и хищные. Нежность – от плавности движений и невероятной гибкости тела, хищное впечатление складывалось от поразительной легкости и уверенности движений, свойственных, пожалуй, только пантерам. Призывные движения таза еще больше усиливали это впечатление.

Словно преодолевая тяжесть сна, Абрахамсон приподнялся на локтях, и прошептал:

- Кто ты, и как здесь появилась?

Женщина перестала танцевать, и широко улыбнувшись, сказала:

- Разве это так важно? Чарльз, главное, что мы вместе.

Затем она подошла, присела на постель и склонилась над Абрахамсоном. Он сразу же почувствовал вес и тепло ее тела, хотя заметил, что постель не прогнулась под ней. Возможно, это удивило бы его в другой обстановке, но, чего только не увидишь во сне.

Незнакомка стала покрывать горячими поцелуями лицо Абрахамсона, целуя губы, щеки, лоб. Он отчетливо чувствовал нежные и влажные губы, женские ладони у себя на груди, ноготки, впивающиеся в кожу. Женщина целовала его шею, грудь, опускаясь, все ниже и ниже. Затем она начала вытворять вообще нечто невероятное. Чарльз дышал настолько тяжело, что его дыхание было, похоже, больше на стон. Неожиданно она остановилась, и, глядя с улыбкой прямо в глаза Абрахамсона, перекинула через Чарльза левую ногу, а затем единым порывом уселась на него. Абрахамсон в порыве страсти обхватил своими руками ее стан. Однако, к своему удивлению, ничего не почувствовал. И лишь спустя какое-то мгновение появилось ощущение упругости неистово двигавшегося женского таза.

Абрахамсон был на вершине счастья, он никогда не испытывал ничего подобного. Горячая и страстная волна чувств п поглотила его полностью. Наконец все кончилось. Женщина припала к его губам в долгом и страстном поцелуе. Таких прелестных губ Абрахамсон еще не знал.

«Вот это да! - размышлял разгоряченный Абрахамсон, лежа на спине, - я и не думал, что такое возможно. Как она здесь появилась? Эх, если бы это был не сон».

Затем незнакомка встала и ласковым голосом сказала:

- Чарльз, пойдем со мной. Я хочу подарить еще большее наслаждение!

- Да куда уже больше? - спросил изумленный Абрахамсон.

- Пойдем, доверься мне, - она стояла рядом с постелью, протянув руки. Абрахамсон поднялся и взял ее руку.

- Пойдем, пойдем, - повторяла незнакомка, ведя Абрахамсона к открытому окну.

Они подошли к окну, и женщина с необыкновенной легкостью поднялась на подоконник. Абрахамсон поднялся вслед за ней. Незнакомка сделала шаг вперед, и, зависнув в воздухе, повернулась к нему:

- Ну, чего же ты ждешь? Пойдем со мной!

Абрахамсон некоторое время колебался, а затем с улыбкой смело шагнул вперед. Ведь он был уверен, что все происходящее - это сон. Внезапно женщина исчезла куда-то, а Абрахамсон почувствовал, что стремительно падает вниз. Страшной, темной стеной надвигалась на него снизу земля. Он успел заметить орнамент каменной плитки, которой была выложена дорожка возле его дома. Абрахамсон попытался выставить вперед руки, чтобы смягчить удар, но было уже поздно...

* * *

Известие о смерти Абрахамсона произвело в компании эффект разорвавшейся бомбы. В цехах и отделах установилась гнетущая тишина, люди просто отказывались верить в случайность его смерти. Постепенно поползли слухи о существовании заговора против компании. Многие были уверены, что его смерть является местью конкурентов за победу компании «Синима текнолоджи» в конкурсе на поставку проекторов в страны Африки.

Явился Галлахер, по его лицу было видно, что он уже в курсе событий. Он, не говоря ни слова, сразу же прошел в свой кабинет. Макгрегори осторожно открыл дверь кабинета и посмотрел на босса. Он сидел в своем кресле, и растирал грудь в области сердца.

- Сердце болит? – спросил встревоженный Джейк.

- Еще не болит, но что-то тяжело здесь стало, - ответил Галлахер, показывая себе на грудь.

- Мне кажется, что смерть Абрахамсона не случайна, - начал осторожно Джейк. – Думаю, следует добиваться от полиции тщательного расследования.

- Ты прав, - согласился Галлахер. - Выпал из окна. Как такое могло случиться? Он, что маленький ребенок? Ходил по подоконнику и оступился? Чушь собачья! Поезжай обязательно к Абрахамсону домой, потом в полицию, постарайся узнать, что же произошло на самом деле. Я останусь здесь.

- Гарри, у меня появились кое-какие подозрения, - неуверенно сказал Джейк. Он и сам удивился неожиданно возникшей мысли. – Правда, вам это может показаться полным бредом.

- Да, говори уж.

- Мне кажется, что это дело рук Эрденштейна.

- Джейк, ну что ты? Он же давно мертв. Я понимаю, что у вас был конфликт… Джулия стоит того. Да, я и сам бы подрался с кем угодно ради такой женщины. Но подозревать мертвого, это уже слишком.

Галлахер с досадой махнул рукой и развернулся в кресле лицом к стене. Джек вышел, его с нетерпением поджидала Джулия.

- Ну, что там?

- С сердцем неважно. Я сейчас поеду к Абрахамсону домой, потом, если понадобится, в полицию. А ты присматривай за ним, если будет плохо, вызывай врачей.

Подъезжая к дому Абрахамсона, Джейк заметил несколько полицейских машин. Среди полицейских в форме он увидел двух в штатском, и сразу узнал их. Они приезжали к ним в компанию в день смерти Эрденштейна. Джейк сразу же направился к ним.

- Здравствуйте, я Джейк Макгрегори. Мы вместе с Абрахамсоном работали в компании «Синима текнолоджи». Не могли бы вы рассказать, что с ним случилось… Извините, забыл вашу фамилию.

- Лейтенант криминальной полиции Саммерс… Пока рассказывать нечего. Его сосед вышел рано утром прогуляться с собакой. Он и заметил тело Абрахамсона, сразу вызвал полицию. Наши эксперты установили, что смерть наступила примерно в три часа ночи. Вот, пожалуй, и все, больше добавить ничего не могу.

- Мы в компании очень встревожены смертью Абрахамсона, и не считаем, что он погиб случайно. Поверьте, его здоровью можно было позавидовать, и лунатизмом он никогда не страдал.

- Понимаю вас, - ответил Саммерс. – Мне тоже его смерть кажется странной. Но, уверяю вас, мы все проверили досконально. Не обнаружили ни посторонних предметов, ни следов борьбы. Отпечатки пальцев только его самого и его домработницы. Окно раскрыто настежь, и тело под окном. Что прикажете думать?

- Да, вы правы, - растерянно сказал Джейк. – И, все же, я считаю, что Абрахамсон погиб не случайно, его убили.

- Что у вас? Вы кого-либо подозреваете?

- Понимаете, я каким-то необъяснимым образом чувствую, что произошедшее с нашими коллегами не случайно. Я имею в виду Уинстона Джексона и Чарльза Абрахамсона. Мне кажется, что мы все являемся жертвами злого умысла.

- Что с вами случилось?

- Со мной ничего пока не случилось, но у меня есть предчувствие, что скоро может случиться.

- Извините, - устало сказал Саммерс, - мы полицейские, и работаем с фактами, а не с предчувствиями. Если у вас появятся какие-либо факты, обратитесь ко мне, или к моему помощнику, сержанту Хаппелу.

Саммерс дал поручения, оставшимся проводить расследование полицейским, и уехал.

Последовавшие дни были связаны с организацией похорон Абрахамсона. Вся эта неприятная суета легла на плечи Макгрегори. На следующий после похорон день он зашел к Галлахеру. Его внешний вид насторожил Джейка: бледное лицо, растрепанные волосы, потухшие глаза.

- Гарри, вы в порядке?

- Знаешь, Джейк, последние события доконали меня. Смерть наших товарищей невосполнимая потеря для меня, да и для компании тоже. Особенно сильно на меня повлияла нелепая смерть Абрахамсона. Представляешь, он сидел накануне в этом же кресле, где сейчас сидишь ты. Все было замечательно, я ему предложил пойти в кратковременный отпуск. Договорились встретиться на следующий день, обсудить сроки его отпуска. А на следующий день, выпал из окна, и полиция ничего не нашла. У меня даже сердце начало болеть. Сейчас вспомнил я Джексона и не на шутку испугался. Помнишь, у него тоже сердце постоянно болело, а потом…

- Так надо обратиться к врачам, - посоветовал Джейк.

- Уже обратился. Вот надавали пилюль всяких, - Галлахер выдвинул ящик в своем столе, и достал две баночки с лекарствами. – Пью, а что делать? Совсем как Джексон. До чего дожил, с ума можно сойти от всего этого… Расскажи лучше, как у тебя дела? Порадуй старика. Как поживает наш суперпроект?

- До него руки не доходят.

- Понимаю.

- Если признаться, меня сейчас больше волнует состояние Уингли.

- Господи, а с ним-то что? – встревожился Галлахер.

- Затрудняюсь объяснить, - развел руками Джейк, - но выглядит он что-то совсем неважно.

Действительно, смерть Абрахамсона резко ухудшила психическое состояние Герберта. Проблемы у него начались еще с похорон Джексона. Ему стало казаться, что за ним кто-то следит. Следит неустанно и со злым умыслом. И с этой поры он стал постоянно оглядываться. Уингли старался сам себя убедить, что все в порядке, что за ним никто не следит. Более того, пытался себя убеждать, что он вообще никому не нужен, но справиться с собой уже никак не мог.

Сложнее всего Герберту было в те моменты, когда он был вместе со своей подругой Эвелин Маршал. Он никак не мог справиться с собой и продолжал оглядываться. Она же считала, что Герберт оглядывается на красивых женщин, и начинала ревновать. Ее это просто возмущало - как можно оглядывать на других женщин, когда она рядом. Неужели она хуже их? У нее, что ноги не такие, или еще что-нибудь не так? Иного женский ум не мог предположить. А Уингли не сознавался в своих страхах, он очень боялся выглядеть трусом в глазах Эвелин и пытался что-нибудь по ходу придумать. Обычно он говорил: «Мне показалось, что со мной кто-то поздоровался, а я не заметил. Поэтому я обернулся, чтобы выяснить, кто со мной здоровался». Эвелин не верила ему и сердилась. Герберту было ужасно стыдно, но справиться с непреодолимым желанием оглянуться и убедиться, что его никто не преследует, он уже не мог.

Если днем бедный Уингли мог хоть каким-то образом отвлечься от ощущения постоянного преследования, то ночью наступал настоящий кошмар. Он долго не мог заснуть, прислушивался к каждому шороху. Затем, стремясь оградить себя от лишних звуков, накрывал голову одеялом, оставляя только маленькое отверстие для дыхания. Так было нестерпимо жарко, но все же не так страшно. Иногда не он выдерживал и вставал с постели и, крадучись на цыпочках, подходил к окну. Легким движением, чтобы невозможно было заметить движение штор с улицы, отодвигал край штор и тревожно вглядывался в темноту.

Ближе к утру, не выдержав тревожного напряжения, Уингли засыпал. Тяжелый сон обволакивал свинцовой тяжестью все его тело и придавливал к постели. Сон был недолгим и очень крепким, без сновидений. Когда утром раздавался звук будильника, Уингли буквально подпрыгивал на постели и озирался вокруг, не понимая, где находится.

На работу все эти дни Герберт приходил с тяжелой головой. Здесь было спокойнее, и страхи отступали. Однако стоило ему хотя бы немного успокоиться и отвлечься, как его начинал одолевать сон. Начиналась мучительная борьба со сном. Он вставал, ходил по отделу, иногда, сделав вид, что направляется по важным делам, выходил в холл. Походив некоторое время по административному корпусу, возвращался в отдел и снова начинал бороться со сном. Иногда засыпал, сидя за своим столом. Проспав в таком положении какое-то время, просыпался и старался сделать вид, что вовсе не спал, а только глубоко задумался. Подобным образом он маялся весь день, а к ночи страх вновь охватывал все его существо.

Сразу после похорон Джексона с ним стали случались нервные припадки. Начинались они с внезапных вздрагиваний, настолько сильных, что были заметны всем окружающим. Затем все его тело сковывали судороги, причем, наиболее сильно ощущаемые в кистях и пальцах рук. Пальцы рук плохо слушались, особенно трудно было их сжимать в кулак. Правда, судороги эти продолжались недолго, однако сопровождались сильным ознобом, в независимости от окружающей температуры, и ощущением нехватки воздуха.

Если до смерти Абрахамсона, Уингли постоянно оглядывался, то после его похорон он постоянно стал ожидать нападения… Ночи превратились для Уингли в настоящую пытку, а утром он боялся выходить на улицу. Долго прислушивался, приложив ухо к двери, чутко улавливая каждый звук. Затем немножко приоткрывал дверь, и придирчиво рассматривал каждое окружающее деревце, каждый кустик. Открывал дверь еще больше, и напряженно всматривался в автомобили, расположенные около его дома. Больше все он боялся больших внедорожников: в силу необъяснимых причин, Уингли уверовал, что все водители таких автомобилей непременно злодеи. Убедившись, что ему ничего не угрожает, Герберт выходил и, постоянно оглядываясь (как бы не нанесли удар сзади), закрывал дверь, а затем быстрым шагом направлялся к своему автомобилю. На большом расстоянии от него Уингли нажимал на кнопки пульта дистанционного управления и отключал охранную систему автомобиля. Он делал это специально, так как опасался, что автомобиль заминирован и взорвется по сигналу при отключении охранной системы. Однако взрыва не происходило, и он быстро забирался в машину, захлопывал дверцу и долго сидел оглядываясь. Теперь ему предстояло самое страшное – заводить мотор. Герберт вставлял ключ в замок зажигания, закрывал глаза и, простившись с жизнью, запускал мотор. Но автомобиль послушно заводился, и ничего ужасного не происходило. Уингли долго приходил в себя и осторожно трогался в путь.

Однажды Уингли вышел из своего отдела в холл, чтобы попытаться справиться с внезапно охватившими его судорогами от постоянного недосыпания. Неожиданно сзади раздался голос Джейка Макгрегори:

- Как дела, Уингли? Выглядишь ты неважно… Может быть, заболел?

Как раз за мгновение до его появления Герберта снова начали охватывать судороги. Услышав голос Джейка, Уингли обернулся, и обомлел: перед ним стояли два абсолютно одинаковых человека. Потребовалось какое-то время, чтобы два человека слились в одного. Уингли осознал, что перед ним Макгрегори, а оптический обман был связан с раздвоением зрения.

- Да что с тобой?

- Не знаю, может быть, действительно заболел, - неуверенно ответил Герберт.

- Послушай, что у тебя с глазами? Они словно провалились и стали какими-то бесцветными.

- Просто не выспался.

- Так выспись, наконец. Что тебе мешает? Если снотворные не помогают, то найди себе хорошую бабенку. После нее хороший сон гарантирован.

Однако Уингли, услышав о женщинах, еще больше сник, что-то невнятное забормотал себе под нос, повернулся и пошел в свой отдел. Сев за стол, он не выдержал и заснул. Так он проспал до конца работы. Работники отдела все видели и посмеивались над ним: предположения были самыми различными, от бурных ночных похождений, до серьезного заболевания. Однако будить его никто не осмелился.

Очнулся Уингли лишь в тот момент, когда в отдел пришли уборщицы. Он спохватился и стал срочно собирать бумаги на столе, делая вид, что все это время напряженно работал. Собрал бумаги на столе и поспешно удалился. И лишь выйдя на улицу, он осознал, что уже очень поздно и стало темно. Темнота, длинные тени от уличных фонарей вызвали у него настоящий трепет. Он вел машину, не отрывая взгляда от зеркальца заднего обзора. Он опасался преследования, и все время ругал себя за сон на рабочем месте, из-за которого он вынужден теперь возвращаться домой так поздно.

Внимание Герберта привлек большой джип темного цвета. Он уже давно следовал за его машиной. - «Не иначе, как за мной следят. Зачем, и кто их послал?» - думал он, лихорадочно перебирая возможные варианты бегства от преследователей. - «Нет, домой нельзя. Там меня уже наверняка ждут, надо оторваться».

Он прибавил скорость, джип не отставал. Неожиданно даже для себя самого Уингли свернул вправо, на небольшую улочку. Машина преследователей за ним, более того, они приближались. Герберт резко остановился и, не выключая двигатель, бросился бежать. Он перебежал тротуар и прыгнул через аккуратно постриженный кустарник. Толи кустарник оказался слишком высоким, толи страх окончательно сковал его мышцы, но Уингли не смог перепрыгнуть и, зацепившись за куст правой ногой, грохнулся на постриженный травяной газон. Опомнившись, Герберт пополз вдоль кустарника в сторону от дороги. Ползти он пытался по-пластунски, но навык ползания у него не был отработан в достаточной мере. Поэтому непосредственно около земли было только его лицо.

Вдруг Уингли почувствовал запах воды, а под своими ладонями и коленями влагу: он оказался в луже. В этот момент джип преследователей, скрипнув тормозами, остановился рядом с его машиной. Герберт замер и от страха перестал дышать. Только сердце колотилось в бешеном темпе и, как ему показалось, очень громко. Настолько громко, что его удары могли услышать другие люди. Последние силы покинули Уингли, он рухнул на траву и стал покорно ожидать своей участи.

Из остановившегося джипа вышли трое подвыпивших молодых людей. Они, громко смеясь, и перекрикивая друг друга, прошли рядом с лежащим за кустарником Уингли. От испуга он не смог разобрать ни одного слова. Один из мужчин бросил через кусты пустую банку из-под пива. Она упала совсем недалеко от Герберта. Он, решив, что это бомба, уткнулся носом в землю и накрыл голову руками. Время шло, а взрыва все не было. Голоса мужчин уже стихли: они зашли в соседний бар за очередной порцией пива. Наступила тишина, а бедный Уингли лежал, боясь пошевелиться. Наконец, он нашел в себе силы и поднял голову. Банка лежала рядом. Герберт, собрав последние силы, подполз к ней. Дрожащими руками взял банку. Она оказалась очень легкой: значит, пустая! Это открытие потрясло его. Неужели, все его опасения беспочвенны? Герберту стало ужасно стыдно за унижение, которому он сам себя подверг.

Нужно было срочно уезжать отсюда. Уингли стал перелезать через высокую и широкую изгородь из подстриженного кустарника. Поранив руки о колючки кустарника, и разорвав брюки в двух местах, он перебрался через изгородь и бросился бегом к машине. - «Быстрее домой, быстрее домой» - беспрестанно крутилось в его голове. - «Только бы никто не увидел».

* * *

Саммерс, как обычно в последние дни при отсутствии срочных дел, сидел в кабинете, погруженный в свои мысли. Он с нетерпением ждал отчета профессора. Возможно, профессору удастся расшифровать несколько слов, произнесенных в ту страшную ночь охранником банка, и эта информация позволит продвинуться следствию. А пока он был в тупике, никаких мыслей, направленных на успешное расследование дела, у него не было. Однако признаться в поражении Саммерсу никак не хотелось.

Вошел Хаппел и со смехом стал рассказывать о необычном ограблении небольшого магазинчика:

- Представляете, шеф, на шоссе стоит заправочная, с небольшим магазинчиком. Так вот, примерно неделю тому назад, ночью, хозяину этого заведения почудилось, что началось сильнейшее землетрясение. Хозяин испугался и бросился спасать семью. Прибежал в домик, а там все тихо и спокойно. Пока разбирался, прошло несколько минут. Недоуменный хозяин возвращается в магазинчик, а в там все в порядке – землетрясения, как ни бывало. А касса пустая. Представляете, - все на месте, а касса взломана, и денег в ней нет. Во всяком случае, он так говорит. Самое интересное, что ему никто не верит.

- Интересно, - согласился Саммерс. - Только не понятно, что значит «почудилось сильнейшее землетрясение?» Как такое возможно?

- Трудно сказать, - ответил Хаппел, - думаю, что врет.

Саммерс замолк, вновь погружаясь в свои нелегкие размышления. Скорее всего, это были не размышления, а тягостное прозябание, когда мысли в голову просто не приходят, и человек находится в своеобразной прострации, механически отвечая на вопросы других людей. Неожиданно для себя самого Саммерс произнес:

- Нет, это не гипноз.

- Что вы сказали, шеф? - удивился Хаппел.

- А, гипноз, - опомнился Саммерс, - это так, мысли в слух... А ну-ка, Хаппел, узнай адрес этого магазинчика.

- Что, стало интересно? - спросил сержант.

- Трудно сказать, - тяжело вздохнул Саммерс, - поеду, поговорю с хозяином. Случай действительно необычный... Во всяком случае, хотя бы развеюсь.

Вскоре он уже был в том самом магазинчике. Пройдя мимо стеллажей с разнообразными товарами, Саммерс направился к прилавку. На прилавке стояла массивная касса. Здесь же был и сам хозяин магазина. Саммерс подошел к нему и сказал:

- Я хочу поговорить с Энцо Гуеррерой.

- Это я, сэр, - ответил хозяин магазина. - Что вам угодно?

Саммерс представился и показал удостоверение.

- Наверное, вас интересует, как у меня деньги пропали из кассы? – спросил хозяин магазина.

Саммерс кивнул головой.

- Если честно сказать, то уже надоело рассказывать обо всем этом, - сказал Гуеррера. - Никто не верит, только смеются. Я уже и сам начинаю сомневаться в произошедшем.

- Хорошо, тогда постарайтесь рассказать о произошедшем, по возможности, не упуская даже малейших подробностей.

- В начале та ночь ни чем не отличалась от остальных, - начал рассказывать Гуеррера. - Время тянулось медленно и нудно. Иногда останавливались автомобили, и водители заходили что-нибудь купить. Примерно в половине второго возникло какое-то странное чувство. Чувство необъяснимой тревоги и беспокойства, будто пространство начало давить на тебя с гнетущей силой. Я такое не раз замечал перед землетрясением. Даже подумал, что вот сейчас начнется. И действительно, через несколько мгновений произошел первый толчок. Я его ощутил физически. Чувствовал, как все внутренности подпрыгнули к горлу, как пол заходил под ногами. Я сильно испугался. Еще через какое-то время грохнуло со страшной силой. Я отчетливо видел, как посыпались банки, и коробки с полок на пол, как со страшным треском стали лопаться стекла в витринах, осколки стекла посыпались на пол. Страшная картина, но главное гул, мощный и низкий. Низкий настолько, что ощущаешь его не ушами, а всеми внутренностями. Наконец, трахнуло так, что начался разрушаться потол
ок. Тот самый потолок, который у вас над головой. Лампы, посмотрите, они над вами, стали с треском и фонтанами электрических искр лопаться. Все это посыпалось на пол и на меня. Часть искр попали мне на кожу, я почувствовал ожог на правой руке. Затем с треском начали разваливаться бетонные плиты на потолке.

Саммерс с интересом слушал. И чем больше он слушал, тем больше убеждался, что это не бред сумасшедшего человека. Гуеррера был совершенно адекватен и описывал состояние человека, пережившего катастрофическое землетрясение. С другой стороны, каждый взрослый житель Калифорнии в течение жизни сталкивался с землетрясениями. Поэтому трудно было предположить, насколько правдив рассказ хозяина магазина. Однако Саммерс продолжал слушать.

- Когда начал обваливаться потолок, - продолжал рассказывать Энцо Гуеррера, - я опомнился и бросился спасать семью. Прибегаю, а в домике все тихо и спокойно. Все спят. Разбудил жену и кричу ей: «Спасай детей!» Она смотрит на меня, как на сумасшедшего и машет руками: «Тише! Детей разбудишь». Я пытаюсь объяснить, что надо спасаться, что ужасное землетрясение. Жена меня успокаивает, а сама толком ничего не понимает. Я просто опешил: как же так, в магазине ужасное землетрясение, а здесь, в домике, все тихо. Ведь расстояние между магазином и домом не более ста пятидесяти ярдов. Постепенно начинаю приходить в себя. Осматриваюсь, действительно все спокойно - земля не трясется, никакого гула нет, все на своих местах. Смотрю на правую руку - даже малейшего намека на ожог нет. Не могу сказать, сколько времени потребовалось мне, чтобы полностью прийти в себя. Минута, две, а может быть и больше. Как только пришел в себя, сразу же выбежал на улицу. Смотрю на магазин и глазам своим не верю. Все в порядке! Все на своих мест
ах. Стекла в витринах целы, лампы светятся. Я в полном недоумении направляюсь к магазину. С опаской вхожу через заднюю дверь - все в порядке, все на своих местах. Захожу в торговый зал, то есть вот сюда, и глазам своим не верю. Идеальный порядок, все товары на своих местах, стекла целы, лампы все светят, потолок цел. Трудно передать словами мое состояние. Не могу так же сказать, сколько я находился в таком состоянии. Вдруг вспомнил о кассе. Сразу к ней, а касса взломана и пустая. Я чуть сознание не потерял... Главное, что никто не верит, все смеются. Понятно, что меня кинули. Но вот вопрос: кто и как это сделал? И главное, почему я все это видел и ощущал? Сколько дней уже прошло, но потрясение не проходит, даже по ночам стал бояться работать. Каждую ночь в напряжении, я просто ожидаю повторения. Сам ничего не понимаю, и пока не могу встретить человека, который хоть как-нибудь мне объяснил произошедшее.

- Да, - многозначительно произнес Саммерс, - все, что вы рассказали крайне необычно. Я не новичок в криминальной полиции, но, признаюсь, ничего подобного встречать не приходилось. А, впрочем, как сказать? Возможно, это уже второй случай.

- То есть, вы не смеетесь надо мной? - удивился Гуеррера.

- Нет, ни в коем случае.

- Святая Мария, - взмолился хозяин магазина, - нашелся один человек, который поверил мне. А я уже начал сомневаться в себе. Не сумасшедший ли я, в действительности.

- Нет, сомневаться в себе вам не следует, - уверенно сказал Саммерс, - но объяснить, что же на самом деле произошло, я не могу. Хотя, очень хотелось бы разобраться. Так, а теперь давайте попробуем разобраться в случившемся.

- Давайте, - охотно согласился Энцо.

- Вы вышли из дома и обратили внимание со стороны на магазин. Постарайтесь вспомнить, даже малейшие детали. Ничего вам не показалось удивительным или подозрительным? Возможно, отъезжала машина или кто-нибудь бежал, отходил от магазина?

- Нет, ничего подозрительного я не заметил, - ответил хозяин магазина. - Ни людей, убегающих, ни машин, отъезжающих от магазина, я не заметил. Хотя, машины тут идут постоянно: и днем и ночью. На автомобили в такой ситуации обратить внимание трудно. А вот людей не было, это точно.

- Вспомните, были ли перед магазином какие-либо автомобили? Как долго они стояли? После того, как вы вернулись в магазин, вспомните, все ли автомобили были на месте, или какие-нибудь отъехали?

После долгих раздумий хозяин магазина начал вспоминать:

- Автомобили какие-то были. Трудно сейчас вспомнить, но я попробую... Да, были автомобили, два или три, и был микроавтобус светлого цвета. После, когда я вернулся в магазин, его уже не было. Точно, его уже не было!

- Уже интересно, - оживленно сказал Саммерс. - А почему вы запомнили этот микроавтобус?

- Понимаете, на крыше у него была какая-то установка, - начал объяснять Гуеррера, размахивая руками, не находя подходящих слов. - Над крышей, на подставке, типа багажника, такая круглая...

- Как шар? - поинтересовался лейтенант.

- Нет, как часть шара. Примерно, как половина шара.

- А, может быть, это такой оригинальный багажник, - усомнился Саммерс.

- Нет, не багажник, - настаивал хозяин магазина, - от этой установки в микроавтобус шло несколько толстых проводов. Так что, точно не багажник. Я уже всяких штучек тут насмотрелся.

- Провода? Вот это уже кое-что, - согласился Саммерс. - А на номер не обратили внимание?

- Номер не помню, - уверенно сказал Гуеррера. - Хотя, номер, как номер. Если был бы необычный номер, то наверняка обратил бы внимание.

- Ладно, достаточно, - решил заканчивать Саммерс. - А теперь последний и, скорее всего, немаловажным вопрос. Сколько денег пропало из кассы в ту ночь?

- Затрудняюсь сказать, - ответил Гуеррера. - В кассе была практически вся дневная выручка. Примерно, двадцать тысяч долларов, или несколько больше... Лейтенант, прошу вас откровенно ответить, мне это важно. Вы верите, что меня ограбили?

- Да, я в этом убежден, - ответил Саммерс.

Рассказ хозяина магазина очень заинтересовал Саммерса. Как только он вернулся в управление, сразу же попросил своего помощника попытаться выяснить, не было ли подобных случаев в ближайших округах. Возможно, в соседних штатах.

Выяснилось, что уже зафиксировано три аналогичных случая.

- Вот как. И что это за случаи? – оживился лейтенант.

- Один вам уже знаком, - начал перечислять Хаппел. – И еще два случая, один в Неваде, а другой в Аризоне. В Неваде тоже землетрясение, а вот в Аризоне нечто интересное.

- Что именно?

- Потерпевшая – женщина. Ей показалось, что на ее магазин напали полчища крыс. Огромное количество крыс. Женщина в ужасе убежала в подсобное помещение, забралась на какие-то ящики и сидела там несколько минут. Затем крысы исчезли, также внезапно, как и появились. Она вернулась в магазин, а касса, как вы понимаете, пустая.

- Точный расчет, ведь подавляющее большинство женщин очень боятся мышей и крыс, - согласился Саммерс. – Да, эти ребята не глупые, во всяком случае, психологию человека понимают хорошо.

- Тебе не кажется, все эти ограбления очень странными? – спросил он после минутного размышления.

- Кажется, - неуверенно произнес Хаппел.

* * *

Опять потянулись однообразные будни. Служба Саммерса все больше тяготила, и он все чаще приходил к выводу, что пора подавать в отставку. И все же рапорт не подавал, он ждал отчета от профессора Франкоера. Как хотелось разобраться в этом запутанном деле. Даже если не удастся поймать преступника, то хотя бы понять, каким образом ему удалось заставить охранника совершить кражу денег, а затем застрелиться. Это очень важно для предотвращения подобных преступлений в будущем.

Наконец пришел долгожданный отчет профессора Франкоера. Он начинался с сожаления о том, что представленная для анализа пленка фиксирует лишь один кадр изображения в секунду. Дальше следовали какие-то технические подробности, и Саммерс решил их пропустить, его интересовало сумел ли профессор догадаться о смысле хотя бы нескольких слов, сказанных охранником в ту ужасную ночь?

Из отчета следовало, что охранник банка перед самоубийством вел напряженный диалог с кем-то. Однако расшифровать слова, произнесенные им в ту роковую ночь, не удалось. Профессор в отчете отмечал, что вероятно, охранником были сказаны следующие слова: «доллар», «где» и «количество».

Далее отмечалось, что охранник вначале спорил, а затем с чем-то соглашался. При этом слова произносил с большим трудом. Последнее слово фразы достаточно длинное, оно начинается слогом «ан», заканчивается слогом «лу». Возможные варианты: «ангелу» и «Анжелу».

«Странно, у Браверса была маленькая дочка, - подумал Саммерс, оторвавшись от чтения отчета, - и имя у нее как раз подходящее – Анжела. Очень странно, может быть, профессор ошибся? А иначе, зачем охраннику вспоминать в такой момент про свою дочку? Скорее всего, обращается к ангелу. И что вообще происходило в ту ночь в банке? Чертовщина какая-то, тут невольно поверишь в нечистую силу. А впрочем, нечистая сила появляется там, где человек не находит объяснения происходящему. Значит надо найти объяснение. Да, легко сказать, но как его найти?»

Саммерс нашел место в отчете, на котором он прервался, и снова погрузился в чтение. Он приближался к самому трагическому месту. В отчете отмечалось, что охранник испытывал сильнейшее потрясение. Злоба, ненависть и невероятный эмоциональный накал. Он что-то кричит, похоже, умоляет кого-то. Затем направляет пистолет себе в рот, и долго не решается сделать выстрел. Наконец, стреляет.

Отчет заканчивался извинениями профессора за то, что смог расшифровать очень мало слов. Саммерс понял, что профессор Сильваин Франкоер проделал большую работу по изучению оставленных ему видео и фотоматериалов. Еще он понял, что охранник не преступник, а жертва. Теперь уже не было никаких сомнений. На его психику было оказано невероятно мощное, просто чудовищное по силе, действие со стороны преступников. Он сломался буквально в считанные минуты. Значит, искать преступников следует именно в этом направлении, в среде людей, способных оказывать влияние на психику человека. Но что именно искать, лейтенант не понимал. Существует огромное число способов влияния на психику человека. Саммерс встал из-за стола и, заложив руки за спину, принялся расхаживать по кабинету.

«Неужели, опять гипноз? – напряженно думал полицейский. - Только какой-то необычный. А может быть, есть способ гипнотизировать людей за счет передачи мысли на расстоянии. Но кто может помочь разобраться в этом, и как собрать улики для суда? Возможно, придется снова обращаться к профессору Шустеру… Хотя нет, гипноз тут не причем. Охранник же пытался противостоять, он не просто сопротивлялся, но даже стрелял. Кроме того, охранник с кем-то разговаривал и спорил. А с кем можно спорить? Только с человеком! Но, если он видел человека, разговаривал и спорил с ним, то почему видеокамера ничего не зафиксировала? Значит, этого человека в действительности не было, он был только в голове охранника, в его представлениях. Но как можно заставить человека видеть того, чего нет на самом деле? Черт побери, где-то я уже слышал об этом. Причем, не так давно. Что-то похожее крутится в голове, с чем-то аналогичным уже сталкивался. Но вот где и как? Вот если бы удалось вспомнить»

Сержант Хаппел настороженно смотрел на своего начальника. По увеличению скорости ходьбы он понял, что раздражение его шефа нарастает. Следовательно, увеличивалась вероятность получения выговора за любую оплошность. А раз так, то ему следовало как можно быстрее удалиться. Хаппел вышел из-за своего стола, и осторожно ступая, чтобы не привлекать к себе внимания своего начальника, вышел из кабинета.

Когда он вернулся назад лейтенант сидел неподвижно в своем кресле. Вид у него был подавленный и мрачный. Затем Хаппел закончил обработку очередных протоколов и посмотрел на часы. Смена давно закончилась, и пора было собираться домой. Видя, что шеф просидел неподвижно уже целый час, Хаппел решил, что необходимо каким-то образом вывести его из подобного состояния. С некоторой опаской, так как за вмешательство в мыслительный процесс своего начальника ему частенько попадало, Хаппел сказал:

- Шеф, пора домой.

- Что ты говоришь? Да, действительно уже поздно, а я даже не заметил, как пролетело время.

- Как же тут заметишь? Сегодня вы слишком уж задумчивый.

- Эх, Хаппел, если бы ты знал, как я устал! – сказал Саммерс, и с размаха ударил кулаком по столу.

- Шеф, а может быть не надо? – испугано спросил Хаппел.

- Что не надо? - удивился лейтенант.

- Ну, кулаком по столу.

- Действительно, не надо, - после некоторого раздумья согласился Саммерс. – Не хочется что-то мне домой… Эх, Хаппел, ты даже не представляешь, как достало меня это ограбление банка!

- Ну, что вы себя так мучаете? – тяжело вздохнул Хаппел. – Дело ведь передано ФБР, пусть они и мучаются.

- Ничего не могу поделать с собой. Никак не могу остановиться!

Хаппел понял, что лейтенанту нужно просто выговорится - наболело у него на душе. Сержант решил не мешать своему начальнику. Саммерс тем временем продолжал говорить:

- Где-то на свободе ходит опасный преступник, а я ничего не могу поделать. Эта мысль не дает мне спокойно жить. И дело не в том, что я не смог его поймать. С этим я еще мог бы смириться. Весь ужас заключается в одной детали - я даже не могу понять, что преступник сотворил с бедным охранником. Теперь уже окончательно понятно: охранника кто-то заставил совершить хищение денег из сейфа банка, а затем застрелиться. Но как это ему удалось? Если ему удалось таким образом ограбить один банк, то что помешает ограбить второй, третий? А после банков, за что он возьмется? Эти вопросы не дают мне покоя ни днем, ни ночью. Прямо превратились в какую-то навязчивую идею. Как ты думаешь, так ведь недолго и с ума сойти.

Саммерс прервался и посмотрел на своего помощника, словно искал ответа на свой вопрос в его глазах.

- Хаппел, ты я вижу, совсем меня не слушаешь.

Сержант вздрогнул от неожиданности, но быстро сообразил, что надо ответить:

- Шеф, как вы могли так подумать? Я вас очень внимательно слушаю. Просто случай действительно необычный.

- Слушай меня дальше, - продолжал Саммерс, - прислал сегодня мне один профессор отчет. Я просил его расшифровать слова, которые сказал в ту ночь охранник. Оказывается, охранник с кем-то разговаривал в ту ночь, причем, на повышенных тонах. Может быть, даже ругался, да профессор из деликатности не написал эти слова. А зря! Любое слово находка для следствия. Как он этого не понимает? И что он написал в отчете. «Доллары», да «количество». Господи, и так понятно, что речь шла о деньгах. Или вот еще. Не то «Анжелу», не то «ангелу». Не понимаю, причем тут пятилетняя девочка, которая действительно похожа на ангелочка? Я сам ее недавно видел. Да, а может быть… Нет, не может…

- Вообще, послушаешь этих профессоров, - продолжил он, после продолжительной паузы, - и складывается весьма странное впечатление: будто охранник сидел на стульчике, как в кинотеатре, и перед ним на невидимом для остальных экране показывали… Боже мой, показывали кино… Вот это да!

Саммерс застыл в неподвижной позе с широко раскрытыми глазами, и держась левой рукой за затылок. Сержант с недоумением и раздражением смотрел на своего начальника.

- Хаппел, ты понимаешь? – почти в полный голос закричал Саммерс. - Кино! Охраннику показывали кино!

- Шеф, какое еще кино? – спросил растерянный сержант. - Вам что, нехорошо? Может быть, вызвать врача?

- Пошел ты к черту со своими врачами!

- Но причем тут кино?

- Кино – это же «Синима текнолоджи»! Как ты не понимаешь?

- А причем тут эта компания? – еще больше удивился Хаппел.

- Все, хватит болтать, включай свой чемодан, - властно заявил Саммерс.

- Шеф, это не «чемодан», а компьютер.

- Какая разница? Необходимо срочно найти информацию об одном деле.

- Что за дело? Чтобы найти информацию в базе данных нужно правильно сформулировать запрос.

- Возьми и сформулируй. Что тебе мешает? – с недоумением спросил Саммерс.

- Шеф, как же я могу сформулировать запрос, если даже не догадываюсь о чем идет речь?

- Да, справедливо. А разве я еще не объяснил тебе, в чем дело?

- Нет.

- Сейчас попробую объяснить… Это было еще летом. Срочных дел не было, и мы с тобой выехали на расследование одной автомобильной аварии. Машина на огромной скорости врезалась в дорожный каток для укатывания асфальта. Машина взорвалась и сгорела, водитель погиб. Помнишь?

- Нет, не помню, - удивился Хаппел. – С какой стати мне такое помнить? И все же, что включать в строку запроса?

- Ну, что же, - задумчиво сказал Саммерс, почесывая затылок. – Включай название компании «Синима текнолоджи» и «дорожно-транспортное происшествие».

Несколько секунд потребовалось системе для поиска необходимой информации. Увидев результаты поиска, Хаппел даже присвистнул.

- Что случилось? – насторожился Саммерс. – Компьютер не работает?

- Нет, компьютер работает, и работает даже слишком хорошо, - ответил сержант. – Тут списочек нарисовался на сто восемь фамилий. Похоже, что сотрудники этой компании только и делают, что попадают в дорожно-транспортные происшествия. Долго нам придется с ним возиться. Может, стоит включить в запрос еще что-нибудь?

- Тогда включай в строку запроса фразу: «гибель водителя», - согласился Саммерс.

- Отлично! – Хаппел от радости даже хлопнул в ладоши. – Всего три фамилии.

- Кто именно? – напряженно спросил Саммерс.

- Кевин Джонсон… Эдуард Эрденштейн… Грег Гиллей.

- Все, вспомнил! – воскликнул Саммерс. – Его имя Эдуард Эрденштейн. Давай все, что есть об этом деле.

Через несколько секунд компьютер начал выводить информацию об этом происшествии – отчет дорожной полиции, техническая и медицинская экспертиза, фотография Эрденштейна, протоколы допросов. Саммерс сразу узнал лицо Эрденштейна, еще раз внимательно всмотрелся в его глаза. Было в них что-то чудовищное и властное. «Вот, тебе и «гипнотизер», - подумал Саммерс, - а ведь есть в нем что-то такое».

Однако Саммерса больше интересовали слова, сказанные в тот день одним из допрашиваемых. Наконец, он увидел то, что искал. Саммерс скомандовал:

- Все, Хаппел, стоп! Наконец-таки, я нашел то, что так долго искал. Интересно получается, вроде бы случайно поехали на расследование рядового дорожного происшествия. А получается, что получили в руки ниточку к расследованию куда более серьезных дел. Нет, ничего в жизни не происходит случайно. Чем больше живу, тем больше убеждаюсь в этом. Ты только посмотри, что написано в протоколе.

На экране компьютера был выведен фрагмент протокола:

«Мистер Герберт Уингли заявил, что руководитель компании, Гарри Галлахер, предложил разработать проектор, позволяющий осуществлять демонстрацию кинофильмов без экрана, прямо в воздухе. Основным был признан проект Макгрегори, проект самого Уингли принят, как запасной. Эрденштейн предложил устройство, действующее непосредственно на психику людей, но его проект не получил одобрения. Предложение было отвергнуто в корректной форме. Раздраженный Эрденштейн покинул совещание. В компании его больше никто не видел».

Возбужденный Саммерс стал ходить по кабинету и рассуждать, размахивая руками:

- Хаппел, ты только обрати внимание на эти строки: «проектор, позволяющий осуществлять демонстрацию кинофильмов без экрана, прямо в воздухе» и «устройство, действующее непосредственно на психику людей». Нет, ты только обрати на это внимание! Если подобная «штуковина» создана, значит, можно оказывать на психику людей какое-то влияние, и они могут видеть не только кинофильм, но и землетрясение, и нашествие крыс, либо… Либо нечто, что заставило охранника ограбить банк, а потом застрелиться!

Саммерс никак не мог успокоиться, он продолжал ходить по кабинету, и разгорячено говорить:

- Вот тебе и гипноз. Ну, и дела! Интересно, как все-таки оказывалось на людей влияние? Каков непосредственный механизм такого влияния? Через радиоприемник? Но наши техники заявляют, что такое невозможно. Придется попотеть... А ты, Хаппел, молодец! Как здорово, что ты ввел эти слова Уингли в протокол!

- А как же иначе? Ведь это моя работа, - ответил довольный Хаппел.

- Чувствую, потянем мы эту ниточку, - продолжал лейтенант, - и докопаемся до истины. Неплохой будет конец.

- Но, шеф, ведь Эрденштейн погиб, - осторожно вставил сержант.

- Вот именно.. Проект Эрденштейна был отклонен, а сам он вскоре погиб. Не исключаю, что его убили только для того, чтобы завладеть его проектом, а, возможно, и уже готовым «устройством». Чувствую, придется нам с тобой серьезно заняться этой компанией. Как видишь, интуиция до сих пор меня не подводит.

- Да шеф, вы старая птица, - согласился Хаппел.

- Согласен, только боюсь, что эта «старая птица» не сможет сегодня заснуть до утра. Просто не терпится быстрее распутать это дело, не могу терпеть до утра…