Выдуманная история

     Костик был золотым медалистом, гордостью своей школы, радостью своих родителей и одним из лучших выпускников своего курса в институте. Видимо, именно поэтому он на данный момент был подающим надежды, но бедным аспирантом своего же института. Кроме постоянной работы, которая давала небольшой, но стабильный заработок, продержаться в Москве ему помогало то обстоятельство, что жилье ему обходилось практически бесплатно. За чисто символическую плату он вызвался сторожить две комнаты в коммунальной квартире. Хозяйка этих комнат не хотела, да и не смогла бы проживать там сама, но угроза в виде двух других совладельцев заставляла ее быть настороже.

     Ирина была медалисткой той же школы, выпускницей (правда, уже не столь  блестящей) того же института, не сумевшей «зацепиться в Москве» по причине вялого характера и еще больше - несвоевременного (и не слишком удачного) замужества. На  данный момент она приехала из провинции, где прозябала в незначительной должности, чтобы «повидать Москву – развеять грусть-тоску» и навестить всех подруг, которые давно звали ее в гости. Она решила начать свои визиты с Костика – человека несемейного, нежадного и пообещавшего, что у него есть отдельная комната для дорогой гостьи.

     За очень короткое время пребывания в квартирке Ирина поняла, почему хозяйка не смогла сдать свои комнаты за приличные деньги. Огромная, некогда шикарная, пятикомнатная квартира, с высокими потолками и паркетными полами, огромным холлом и просторной кухней, расположенная на одном из центральных проспектов, была в том состоянии «разрухи» времен гражданской войны, которую описал еще Булгаков…  Жильцы в ней вели себя так, как будто потоп был назначен уже на послезавтра. Входная дверь держалась «на соплях», явно уже не раз снесенная ударом удалой ноги, чья забубенная головушка в очередной раз где-то потеряла ключи. Разномастные комнатные двери радовали глаз живописным контрастом отделки и большим количеством замков. Паркет в холле и кухне был загажен до степени глинобитного пола в какой-нибудь землянке. Кухня с двумя пустыми газовыми плитами и одним заляпанным столом своими стенами, от пола до потолка облицованными  дешевым белым кафелем, напоминала морг.

     Но все это были такие мелочи, по сравнению с самими соседями! Комнату № 1 занимала семейка, которая живо напомнила Ирине криминальную окраину родного захолустья. Глава семьи почему-то нигде не работал и целыми днями сидел на кухне в одних тренировочных штанах, положив ноги на стол и читая газету. Его видимые части тела были богато украшены наколками, свидетельствовавшими о том, что свои жизненные университеты их владелец проходил в основном в детских колониях. Его супруга и дочь, наглые, вульгарные и крикливые, работали на рынке. Младший член семьи, выставленный из  донельзя захламленной комнаты, катался по холлу и кухне на трехколесном велосипеде.

     Жильцы №2, именовавшиеся за глаза «айзерами» (хотя на самом деле были армянами), в своих комнатах не проживали, но пугали остальных жильцов краткими неожиданными инспекционными визитами. Жильцы №1 жильцов №2 ненавидели и боялись – боялись, ибо ходили слухи, что те связаны с какой-то мафией, и ненавидели, потому что почитали позором для себя бояться каких-то «айзеров»… И это в столице нашей Родины!

     И, наконец, жилец № 3 – Костик…  которого, как подозревала Ирина, называли в этой квартире «лох», «придурок» или даже как-нибудь похуже, причем не только «за глаза». Смелый в научных дебатах, уважаемый за принципиальность в кругу друзей, в коммунальной квартире он являл собой довольно жалкой зрелище. За кадром осталось, как именно довели соседи Костика до этого плачевного состояния…  Но питался он в основном по столовкам и уличным ларькам с шаурмой, крохотный литровый чайник согревал кипятильником, не смея высунуть носа на кухню, а мылся раз в неделю у научного руководителя, когда тот, уезжая на дачу на выходные, просил любимого аспиранта покормить кошку…
Именно литровый чайник почему-то добил Ирину…  Костик постарался не ударить в грязь лицом - накупил экзотических фруктов, каких-то импортных деликатесов в разноцветных баночках, шампанского и некоторую часть империи Макдональдс, достаточную, чтобы накормить группу оголодавших студентов. Хозяин суетился вокруг дверцы от шкафа, положенную на четыре стопки книг и изображающую пиршественный стол. Он пододвигал угощения гостье, заглядывал ей в глаза и спрашивал – удобно ей сидеть? уютно? вкусно? А когда пришло время пить чай, пришлось несколько раз выходить на кухню, чтобы наполнить водой крохотный чайничек. Ирина видела, как каждый раз перед выходом Костик «делал независимое лицо», и у нее внутри начинало медленно закипать… уж не классовое ли самосознание? Или просто воспоминания о детстве и юности, такие счастливые, понятные и незамутненные, нахлынули и вошли в нестерпимый диссонанс с настоящим…

     Вот Костик стоит перед завучем, отстаивая свое право слушать песни Высоцкого, даже несмотря на то, что «он же идет на медаль!». Вот он спорит с учительницей литературы до тех пор, пока она не заявляет: « А теперь Константин закрыл рот, а все остальные открыли тетради и записали, что НАДО думать совсем наоборот, а не так , как сказал Константин!» Вот идет школьный вечер с дискотекой, и только Костик с Ириной сидят в классе, верхом на партах и до хрипоты спорят – «Те, кто прятал и помогал уехать диссидентам – настоящие патриоты!» - «Ага! Особенно я всегда любила сказки про жен декабристов – сначала восторженно внимаешь пламенным речам на кухне (пардон, в светском салоне!), а потом почему-то едешь за мужем на каторгу!» Вот выпускной вечер, и Костик кладет на ладонь своей матери маленький тяжелый кружок – медаль, а та почему-то плачет…  И сама Ирина, в первом в своей жизни бальном платье, в первых туфлях-лодочках, с «взрослой» высокой прической, поднимается на сцену на негнущихся ногах, получает документы, благодарит учителей непослушными губами и уходит – домой… Потом институт, поездки за несколько рублей в Прибалтику или по Золотому кольцу, учеба, радости и разочарования, и всегда где-то рядом и время от времени – Костик, как гарант чего-то настоящего, хорошего, «родом из детства»…

     Разошедшийся не на шутку от воспоминаний и стакана шампанского Костик потребовал продолжения банкета – «А сейчас мы будем петь под гитару!» Ирина оценила вызывающий взгляд бузотера на дверь комнаты и поддержала столь революционное начинание. Перебрав весь их с хозяином студенческий репертуар, она с выражением и надрывом  голосила до двух часов ночи. Она не стала разочаровывать парня соображением, что скандал, набиравший обороты у соседей, их ор и звуки падающей посуды все равно не давали им заметить наглое поведение жильца №3…

     Когда непривыкшие поздно ложиться гуляки почувствовали внезапно навалившуюся усталость, они перенесли остатки пиршества на подоконник и начали располагаться ко сну. Вторая комната оказалась наглухо забита хозяйской мебелью,  поэтому Ирина согнала гостеприимного, но легкомысленного Костика вить себе на полу гнездо из его научных статей и ватного одеяла, а сама растянулась на продавленной тахтюшке…  Ей почему-то вспомнилась юмористическая миниатюра Райкина-старшего, где герой рассказа, артист, встречает свою старенькую учительницу и узнает, как ей не дают житья соседи по коммуналке. Перевоплотившись в деловитого и нахрапистого многодетного мужичонку, артист является, якобы с намерением поменяться с учительницей жилплощадью, и устраивает соседям маленькое представление… «А в коридоре бабушку на сундуке положим… А тут брательника разместим, он скоро с зоны освободится…» В голове стала зреть мысль, как бы помочь однокласснику… ну, или хотя бы встряхнуть его обидчиков так, чтоб надолго запомнили!

      Утром Ирина проснулась поздно. Костик уже убежал на работу. Наскоро перекусив остатками вчерашней роскоши, Ирина приступила к осуществлению задуманного. Зная, что от большого ума рождаются только стандартные и малоэффективные идеи, она решила действовать экспромтом.  В шелковом халатике, с трудом прикрывающем формы, пышные по всем направлениям, и норовящим соскользнуть, обнажив «прекрасные плеча», Ирина прошествовала в ванную. Комнатка почему-то была заставлена тазами и ведрами, а сама ванна завалена каким-то барахлом. Недолго думая, Ирина выкинула тазы за дверь, а тряпки покидала на пол , себе под ноги. Надраивая ванну сначала «Белизной», а затем хозяйским шампунем, она во все горло исполнила наиболее прочувствованные хиты Бутусова и Цоя. Судя по звукам, доносившимся из коридора, там осознавали невероятный, но свершившийся факт – у Костика поселилась баба! Дабы утвердить соседей в этом мнении, Ирина выскакивала пару раз – то за мочалкой, то за кремом и приветливо «делала ручкой» двум особям в бигуди, которые почему-то замолкали при ее появлении, но отмирали, как только она скрывалась за дверью. Чтобы заглушить их предположения и недвусмысленно выкрикиваемые намерения, пришлось воду включить посильнее, а песни орать погромче.  Когда митинг в прихожей рассосался, Ирина залегла на три часа отмокать в пене, и сменила репертуар на народные романсы , с подвыванием и слезой… Выбравшись из ванной, благоухающая и сияющая, и не обнаружив противника в засаде  под дверью, Ирина по дороге в свою комнату поучила младшего представителя аборигенов рисовать маркером разные слова на малиновой коже дверей жильцов №2…

     Все в том же развратном халатике и полотенце на голове Ирина поспешила на кухню. Мрачный сосед с презрительным выражением лица «Не подходи – убьет!» вкушал свой утренний кофе, покуривая и сложив ноги на стол. Вывалив на тот же стол гору грязной посуды и смахнув полой халатика  на пол его чинарик, Ирина принялась щебетать… Игриво расспрашивая, как зовут его самого, «его прелестных женушку и деток», Ирина выразила твердое намерение жить в дальнейшем, со своими двумя детьми, именно здесь, рядом с такими прекрасными соседями и в такой шикарной квартире. Подоставав его расспросами, вешают они белье на пожарной лестнице и или нет, а если нет – то почему? – она принялась вслух планировать, как развесит шкафчики и бельевые веревки в этих просторных апартаментах… Оставив попытки раскурить чинарик и закрывшись газетой с головой , сосед снял ноги со стола и почти не подавал признаков жизни. Только глухо бурчал что матерное, но жалобное. Не останавливаясь на достигнутом, Ирина попросила у него огоньку… уронила на пол зажигалку… потом спички… потом открыла на полную мощность без огня все четыре конфорки газовой плиты и пошла заливать воду в чайник. Сосед свечой взлетел в воздух, выключил газ, открыл окно ,закрыл окно, собрал с полу свои спички и зажигалки, включил конфорку, вырвал у Ирины из рук чайник, плюхнул его на плиту и пулей вылетел из кухни, забыв газету и шлепанцы…

     После такого насыщенного утра требовалась передышка и Ирина залегла с книжкой на тахтюшке. В глубине квартиры побушевали и затихли страсти…  наступило затишье перед бурей. Будучи с детства застенчивой до угрюмости, ни разу не пытавшаяся пройти никуда без очереди, Ирина больше всего хотела бы сейчас оказаться как можно дальше отсюда…  Но, вспомнив «Но пасаран! За Костика!», решила идти до конца… Подавленные грядущим несчастьем, соседи № 1 решились на небывалое… они позвонили соседям №2 и доложили им о неслыханном вторжении и грозящих перспективах. Был ли непривычно жалобен сиплый голос хозяина комнаты №1 или так поразило молчание в трубку его склочных родственниц, но летучий отряд соседей № 2 среагировал практически мгновенно.  Через час в дверь костиковой комнаты решительно постучали. Ирина, по шею укутанная в простыню, повернула голову и царственно проронила «Войдите!» пришельцам, которые преодолели уже треть комнаты… Ухоженная дама лет сорока, в сопровождении седого коренастого дяденьки с маслеными глазками и молодого амбала с отсутствующим взглядом,  взяла быка за рога:

  - Вы кто?
  - Я - Ирина, А вас как зовут? А, наверное, вы - тоже наши соседи, те, другие , которых я еще не знаю! Когда я увидела, в каких нечеловеческих условиях живет бедный  Костик… знаете, мужчине все-таки необходима женская рука! Я поняла, что должна пожертвовать собой и переехать к нему! Конечно, с  двумя детками нам будет немного тесновато… Но ничего! Там, у нас в Мух…ске, мы жили и в большей тесноте! Неужто здесь, ради Москвы, да не потеснимся! Мне тут ТАК все понравилось!
  - А где вы ПРОПИСАНЫ? – продолжила железная леди.
  - В Мух…ске, а что? Тут я с гостевым визитом на три дня, - лучезарно улыбаясь, четко отрапортовала Ирина, - А прописочку мы потом оформим, после ЗАГСа…Может, Вам паспорт показать? …правда, я тут как бы отдыхаю…
  - Вы уж извините, что помешали вам отдыхать, - дама локтями дала сигнал свите отступить к двери, - А паспорт ваш хотелось бы все-таки увидеть…
  - Конечно-конечно… просто жарко тут… июнь – а уже с утра 35 градусов!, - Ирина потянулась к своей сумке, достала паспорт, и встала с дивана… Протягивая паспорт одной рукой и придерживая простыню другой, она сделала шаг навстречу «гостям», - Вот на этой страничке прописка, - простыня соскользнула на пол... Спутники дамы обратились в соляные столбики…  Дама оглянулась на них и что-то тихо гаркнула на своем родном языке. Поняла, что она их теряет и парой-тройкой ловких затрещин вышвырнула их в коридор.
  - Вы отдыхайте! Извините, что побеспокоили! Приятно было познакомиться! – прощалась она от дверей.
  - Мне тоже было приятно! Заходите еще! Извините, что не убрано! – вторила ей Ирина , подбирая простыню с пола.

     …С полчаса ее трясло. Потом она встала, оделась, прибралась в комнате и съехала от греха подальше к подруге. Вечером позвонил Костик.

  - ЧТО ты им сказала???
  - Э-э-э…  Да ничего особенного я не сказала…Постаралась как-то пообщаться…так сказать, навести мосты добрососедской дружбы…
  -  И тебе это удалось! Они меня ТАК обхаживают. Стол какой-то приперли на кухню, клееночкой накрыли… предлагают мне разные хозяйственные услуги, вроде как пользоваться их стиральной машинкой… нафик она мне сдалась! А другие соседи в качестве «трубки мира» прислали коньяк сорокалетней выдержки…  нет, ну ЧТО ты им сказала, а? Они говорят, что мне, конечно, трудно в Москве одному, без родственников, но они мне помогу… ВСЕ помогут! Только чтобы ТЫ СЮДА ЖИТЬ НЕ ПЕРЕЕЗЖАЛА!!! Интересно, а что, собственно, они имели в виду?..