Очень многое...

Припять.
Только не спрашивайте меня,как я попал сюда. Было дело. Не скажу,что Припять - мой дом и обитель. Нет. Да,приходилось ранее бывать в этих поистине ужасающих местах, но чтобы я был завсегдатаем и хорошо разбирался в этих местах - нет.  Стечением неких то ли судьбоносных, то ли случайных обстоятельств,мы с моим напарников - Кешей (Это не имя,-  кличка) - вынуждены были пережидать ночь в квартире одной многоэтажке, что являлась заброшенной еще с того самого восемьдесят шестого. Квартиру - а в нашем случае это не место проживания, а место меньшей опасности - мы выбирали с получаса. Что-то не нравилось мне в обстановке, что-то Кеше. Так, проходя пролеты, мы устремились обследовать пятый этаж. Здесь наши мнения сошлись на весьма скудных параметрах квартиры- но оно и к лучшему. Она оказалась двухкомнатной.  Да к тому же эта была квартира, хозяева которой заботились о безопасности и сохранности, установив железную дверь. Нам, конечно, пришлось"немного" попотеть - а точнее разнести уже расхлябанный замок"лимонкой". Но это того стоило. Забравшись в помещение, мы сразу проверили его на наличие нежелательных квартирантов, те благо отсутствовали,и мы преспокойно заперли, как могли,дверь: подтащили громоздкий шкаф с множеством книг к двери. Хозяева предпочитали исключительно отечественную литературу. Среди множеств книг я нашел лишь корешки с русскими классиками: Достоевский, Толстой, Гумелев,Тютчев, Бунин, Пушкин ..., и не единого зарубежного писателя. Может, в советские времена было не модно читать зарубежные произведения, может, было запрещено. Запыхавшись, мы присели не особо разбираясь где - прямиком на пол,облокотившись спиной о шкаф. "Ну и бандура" - только и выдал мой напарник в несколько вдохов. Я кивком согласился с этой неопровержимой истиной и только теперь понял, в какой склеп попали мы. Что бросалось в глаза сразу, так это нетронутое, с кучей витающей в воздухе пыли, пространство. Пылинки неспешно,по каким-то своеобразным траекториям,закручивались и ложились на пол.Единственное заколоченное окно, через щели которого в наш временный схрон уже смотрела беспроглядная ночь, находилось по центру стены. Прихожка, где и располагался шкаф, хотя и была по размерам скудна, но все же вмещала в себя кучу барахла: это и истлевшая местами обувь,и сорванные со стены полки и небольшая тумба, заглянув в которую я нашел лишь обувную щетку. Второе помещение, в котором и было единственное окно,представляло из себя не что иное, как столовую. На столе была постелена, на удивление сохранившаяся, хотя и в сером цвете, скатерть, на столе стоял старый железный чайник, красного цвета с лепестком яркой розы на боку, стеклянная сахарница. Сахар пожелтел, и я бы точно не стал его есть. Керамическая чашка с пакетиком высохшего чая, кусок, некогда бывшего хлеба, пиала с потускневшими конфетами "Гусиные лапки". Различные кухонные тумбы и подвесные шкафчики, в которых было множество всякого: сервиз,еще в подарочной упаковки с бантиком;аккуратно сложенная в стопку посуда;мясорубка, еще ручная; дуршлаг, с помощью которого, как  я помню, мама мне делала в детстве спагетти (я улыбнулся, тяжело вздохнул); несколько кастрюлек, различной емкости, много прочей посуды. Среди всего этого на верхней полке стояли на подножке две фоторамки. Я, встав на цыпочки, дотянулся до них. На одной была изображенна свадьба - жених с черном костюме и расписывающаяся невеста в белом подвенечном платье, несколько гостей попали в кадр. Все улыбались во все "тридцать два", некоторые сверкали золотом, сложив руки впереди.Много цветов и праздничных лент виднелось позади новобрачных. На втором фото была та же семья, но уже с пополнением.Младенец, которому от силы был год, сидел на руках у мамы, рядом  отец семейства крепко прижимал к себе супругу с сыном.Девушка и мужчина пытались показатьсебя во всей серьезности, но на их лицах лицезрело то самое счастье и умиротворенность, которой порой не хватает нам. Перевернув рамку, я прочел надпись аккуратно-выведенной рукой -"Олег, Яна и наша дочь Марина. 22 марта 1985 г.". Я прочел надпись и на другом фото - "Олег и Янна. 14 февраля 1983 г.".Я осторожно поставил рамки на место.Прошел в закрытое до этого помещение. Здесь витало то же запустение и пыль.Обоями, пожелтевшими, но еще с цветами,была обклеена вся комната. Посередине у стены стояла широкая кровать, застеленная черным покрывалом. У правой стены располагалась колыбель с решетчатыми бортиками. Она так же была застелена потускневшим покрывалом. В дальнем углу валялись разбросанные игрушки: волчек,деревянная, раскрашенная тусклыми цветами, машинка, кукла без одной руки,ну и прочее в этом роде. У двери справа стояла тумба со старым телевизором"Рекорд". маленький шкафчик, в котором, наверняка, была одежда.   Дом был аккуратен и находился в порядке.Все осталось таковым, каковым было.Все... Почти все... В спальне, над кроватью,по обоям  небрежной рукой была сделана следующая надпись, толстым шрифтом красного цвета: "Я помню... И пока я помню, я буду проклинать тебя, авария 26 апреля 1986 года". Снижу была подпись" 26 апреля 1989.Олег". Буква "г"заканчивалась, уходя линией вниз по стене... На столики у кровати я нашел бумажник - без денег, лишь с черно-белым фото. На нем был тот самый Олег, только он изрядно постарел - появилась седина на висках, лицо сморщилось, волосы взъерошены. 
"Пойдем Кеша отсюда, пойдем" - я принялся отодвигать шкаф.Напарник принялся помогать мне - "А что случилось-то?" - опасливо спросил он - наверное, увидел мою рожу.  "Много здесь было потерянно, Кеша... Очень много..."