Город двух государств - глава - 3

Январское утро медленно, не спеша входило в город Краснопортянск.  В это морозное утро дежурный электрик Матвей Фёдорович Загоруйченко, как обычно брел к подстанции, чтоб вырубить рубильник городского освещения. Но оказалось, что ключи от подстанции он забыл дома.
Тихо матерясь и поминая нехорошими словами свою тещу Катерину Тимофеевну Корняжкину, он решил не возвращаться домой, так как дома у него было нехорошо. Его теща лежала при смерти и кляла всех подряд, кто из домочадцев ей попадался на глаза.

Матвей вот уже последние сорок лет не любил свою тещу. И она его тоже. С самого начала совместной жизни в доме Катерины Тимофеевны он, Матвей, только и слышал, что он «дурак» и испортил всю жизнь её дочери Василисе. Что Василиса могла бы жить в центре, а может, и даже в самой Москве. А он, «гадина», надругался над Василисой и заделал ей сразу тройню. И вообще, он хочет ее, Катерину Тимофеевну, отравить и завладеть ее домом.

 Шли годы… Матвей всякий раз, садясь за обеденный стол напротив Катерины Тимофеевны, мысленно подсыпал в еду своей тещи яду. Но этот яд почему-то не действовал на нее. Она не хворала и не падала в обморок. А регулярно ходила по соседям и рассказывала, какой у нее злодей и настоящая сволочь ее зять. Что она его боится. Что он пьяница и дебошир. От такой жизни у Матвея часто болел живот, и его постоянно поносило.
Напивался Матвей крайне редко. Пил в основном красное дешевое вино. Но напивался в смерть. При этом начинал петь и плясать. Подойдя к своему дому, начинал стучать по окнам и вызывать на улицу Екатерину Тимофеевну. Грозя ей расправой, что, мол, приколотит ее к воротам дома гвоздями, соткой, и хрен кто ее от ворот отдерет.

Екатерина Тимофеевна всякий раз, услышав такие пьяные крики Матвея за окном, быстро залезала на чердак дома, таща за собой топор, молоток, ручную пилу, одеяло, подушку и кухонные ножи.

Дело кончалось тем, что соседи вызывали участкового Василия Николаевича Минтовича, который ласково уговаривал Матвея утихомириться. Он Матвея понимал и очень ему сочувствовал. Он сам при виде гражданки Корняжкиной всякий раз покрывался липким потом по всему своему телу и ему в эти моменты очень хотелось ее удушить.

На улицу выходила жена Матвея Василиса, тихая и незаметная женщина. Брала Матюшу под руку и, стыдливо опустив голову, обращалась к участковому Минтовичу:
– Вы нас, Василий Николаевич, извините, пожалуйста.
И уводила Матвея домой. Минтович смотрел им вслед и горестно вздыхал. Он жалел Матвея и Василису.

А Матвей, как только чувствовал, что рядом с ним его жена Василиса, начинал рыдать в голос и сопливо бормотать, что он больной, что он скоро умрет, что ему сняться вещие, страшные сны. Что ему снова приснилась сволочь теща, сидящая на помойном ведре.
Василиса уставшим тихим голосом просила Матюшу успокоиться и подумать о детях. Матвей продолжал плакать, но в такие минуты пьяно продолжал думать только о себе. Заваливался в одежде и обуви на кровать. Василиса раздевала Матвея. Тихие и не заметные слезы текли по ее лицу. Она любила своего Матюшу. Такого безотказного, такого доброго.

А сейчас Матвей, взглянув на не погашенные уличные фонари, подумал, что день, кажется, будет солнечным и ярким, а значит, никто и не заметит, что фонари не потушены.
Правда, Сергей Алексеевич Бузков, непосред-ственный Матвея начальник, заметил этот непорядок. И отловив его и заведя к себе в кабинет, стал орать на Матвея матом, что он, безмозглая башка, готов всю городскую казну пустить по ветру. По его вине так часто на столбах перегорают лампочки. Что из-за таких, как он, Матвея-раздолбая, Россия-мать торчит в дерьме. И никак из этого дерьма выбраться не может до сих пор. Что всем наплевать на свою работу, что только он один Бузков думает ответственно о городе и что есть сил печется о благе горожан. А народ города весь состоит из одних только сволочей и дураков, как Митька!

Они не понимают, придурки, что его, Бузкова, надо было выбирать в депутаты местного совета! Его! А не эту горбатую уродину, Варьку Заблюдяжных! Выбрали идиоты! Она видите ли всем старухам города нашила зимние трусы из портяночной ткани. И с оркестром, состоящим из двух пьяных мужиков, «трындящих» на расстроенных балалайках расхажи-вала по всему городу и эти самые трусы раздавала. Кланялась в пояс старухам и обещала им похлопотать за прибавку к их пенсиям.

И как такой пиар-ход пропустили в Центре? Ещё надо узнать, где это Варька столько портяночной ткани нашла. Вот запишусь на встречу к главному чиновнику! Я для встречи всё подготовил. Все факты коррупции, творимые в городе, выложу наружу! Всё! Всё расскажу!!!
Так примерно орал во гневе Сергей Бузков. Он уже не смотрел на Матвея, а смотрел в окно своего кабинета и грозил в это самое окно кому-то кулаком.

Во время таких разборок в здании стояла гробовая тишина. Было такое впечатление, что в здании никого нет. Сотрудники знали, что в такие минуты, когда начальник орал и брызгал слюной по сторонам, лучше сидеть, приклеившись к стулу и создавать видимость, что очень занят работой.

Бузков, матерясь, выскочил из кабинета и понёсся по коридору к туалетам М и Ж. Его не покидали мысли о предстоящих выборах в местные советы и приезд в город Краснопортянск главного чиновника даже и во время бега к туалетам.

Вера Петровна Целовальникова, штатная техничка электроцеха, женщина пожилая, полная, маленького роста, одетая в старый и полинявший от долгого ношения халат, который за всё время н;ски, похоже, ни разу не стирался, спряталась в кабинке женского туалета, чтобы под злую руку начальнику не попасться. Бузков от такого расстройства нервной системы и умственного напряжения ошибся дверьми и влетел в туалет с буквой Ж. Открыв дверцу кабинки, гневным взглядом уставился на штатную уборщицу Веру Петровну, сидевшую на унитазе.
– А Вы что здесь делаете во время рабочего времени? – громовым голосом спросил Бузков. Вера Петровна от испуга покраснела, заморгав глазами, начала скулить, как маленький щенок, производя при этом шумовое извержение из своего организма.
– Чёрт побери, нашли место и время! – заорал Бузков, громко хлопнув дверью кабинки.
Вера Петровна зарыдала на весь туалет, причитая о том, что бедному человеку нельзя и в туалет сходить, и что теперь её уволят. А в соседней кабинке Бузков освобождал свой организм, при этом облегчённо вздыхая и думая, ну поганые души, будете ещё жалеть, что не выбрали меня в местные советы, и что живые будут завидовать мёртвым.

В это морозное утро все горожане Краснопортянска как один проснулись рано. Не проснулись только двое горожан. Это были супруги Абрам Иосифович Разумейко и его любимая жена Клара Альбертовна (до замужества носившая фамилию Воробейчик). Они спали, как убитые младенцы на своей теплой простыне, сшитой в свое время из портяночной ткани швейной машинкой Зингер, подаренной мамой Абрама Иосифовича на день его с Кларой свадьбы. Чудесной и очень умной женщиной Сарой Соломоновной Разумейко. Супруги еще к тому же были накрыты двумя пуховыми одеялами.

В их уютной трехкомнатной квартире, как и у всех остальных горожан города, проживающих в квартирах с центральным отоплением, было очень студёно. Но зато их душевный мир находился в состоянии счастливого покоя. Абрам Иосифович и Клара Альбертовна были пенсионерами, родителями трех детей, дедом и бабушкой пятерых внуков. Их не коснулись ни какие волнения и переживания горожан Краснопортянска. Они просто напросто не были вовлечены в вихрь слухов и догадок, носившиеся по городу вот уже целую неделю.

Абрам Иосифович и Клара Альбертовна, укутанные в мохеровые шарфы, совершали свой ежедневный утренний оздоровительный моцион. После сытого и калорийного завтрака.
В моцион входила обязательная прогулка под руку по центральной улице города с гордым наименованием проспект имени Красный Труд. С обязательным заходом в Центральный гастроном, имеющий сейчас затейливое название ООО «Юбилейный». А тогда, в прошлом веке, название было без всяких там выкрутас «Гастроном» № 3, простое и понятное.

Там же в «Гастрономе» № 3 Абрам Иосифович начал свою трудовую деятельность после окончания торгового техникума и прибывшего в Краснопортянск по распределению. Сначала трудился товароведом, а потом был назначен и директором этого самого «Гастронома». Здесь же и познакомился Абрам Иосифович с Кларой Альбертовной.

Абрам Иосифович и Клара Альбертовна, идя неспешными шагами по проспекту Красный Труд в сторону центрального Гастронома ООО «ЮБИЛЕЙ-НЫЙ», заметили, что на проспекте жителей города, двигающихся им навстречу, намного больше, чем обычно.

Вот прошла мимо них, не поздоровавшись, Надька Дробизуб. На ней была дорогущая шуба и дорогая не в тон шубе из голубой норки шапка. Фасон ее шапки был из прошлого века. Сверху этой шапки был накинут оренбургский пуховый платок. Выглядела Надька комично и нелепо в своем дорогом наряде. Супруги Разумейко хорошо знали Надьку Дробизуб и часто над ней снисходительно посмеива-лись. Надька Дроби-зуб и с ними перестала здороваться, как только заступила на должность начальника налоговой инспекции города Красно-портянска. «Вот дура набитая, шутиха гороховая», – подумал про себя Абрам Иосифович, мельком взглянув на Надьку. О том же самом подумала и Клара Альбертовна.