Бубнов

 С Владимиром Васильевичем Бубновым мы познакомились на Ильменской туристической базе, где методист областного Дома народного творчества Нина Михайловна Ворошнина проводила областной семинар самодеятельных художников в октябре 1980 года.
   Нас собралось человек пятнадцать со всей области. Из кизильских был я один, тогда районный клуб «Абрис» существовал всего год. Много было из Миасса и Чебаркуля. Была поздняя осень, но еще не вся листва облетела с берез, и их светло-охристые кроны очень красиво смотрелись на фоне темной сосновой хвои.
  Я не чувствовал себя одиноким, потому что на семинаре был Александр Николаевич Дёмин из города Чебаркуля, с которым мы подружились на семинаре в «Старой Ладоге». Общительный, весёлый, талантливый Демин сплачивал нас, как старший товарищ.
  Владимир Васильевич много писал этюдов темперными красками на картоне большого размера, и мы могли близко посмотреть, как работает мастер. Некоторые миасские художники работали в той же манере, только масляными красками. Это был, так называемый, «суровый стиль», получивший широкое распространение от московских художников. Картины писались в декоративной, ярко-красочной палитре, которая больше подходила для оформительской работы, чем для живописи.
   Я сам увлекался этой манерой письма, особенно после армии. Сохранилось с десяток этюдов того времени, и многим они нравятся, но я отошел от этой манеры, потому что хотелось более реально передавать красоту природы, как Шишкин, Левитан и другие старые мастера. Чтоб чувствовался воздух, свет, настроение, чего довольно трудно добиться «суровым стилем».
   В тот первый период нашего знакомства с Бубновым, мы были как-то на расстоянии. Он больше общался с миасскими и чебаркульскими художниками, которых хорошо знал. Они часто приглашали его на обсуждение своих выставок, ездили с ним на этюды. Хоть мы и дружны были с Александром Деминым, но я слушал советы, не влезая со своим мнением.
  Позднее Нина Михайловна, собрав нас в Челябинске на семинар, водила по мастерским профессиональных художников: Ивана Болотских, Ивана Кучмы и Владимира Бубнова. Конечно, для меня это было замечательные экскурсии, где художник более раскрывался, в творческом плане, перед нами. Они готовились к этим встречам, выставляли свои лучшие картины, рассказывали, как они работают над ними. Делились по-братски, не жеманясь, чувствуя, что мы тоже художники. Ну, а нам от этого было  лестно, и приятно сознавать, что мы на равных с профессионалами. Но это было только в гостях у них, на свои выставки они нас не допускали, как участников.
    Владимир Васильевич был из всех более демократичным, может потому, что работал с самодеятельными художниками постоянно, и получал за это ставку от Дома народного творчества. Но все равно он был радушным хозяином  мастерской, и в общении был очень прост.
   Более близко мы познакомились на семинаре в Чебаркуле на полуострове Крутик, куда собрала нас неутомимая Нина Михайловна, которая много сделала доброго для самодеятельных художников, несмотря на некоторые недостатки в ее характере. Недельный семинар на пленэре проходил довольно в суровых условиях на туристической базе отдыха «Крутик», где были построены только несколько щитовых домиков, но полностью отсутствовали бытовые условия, как кухня, столовая, туалеты, вода. Мы чувствовали себя дикарями, только что спали под крышей. Варили на костре на всех в ведре варево из консервов. Хлеб и другие продукты привозили на лодке чебаркульцы. На них лежала большая ответственность – снабжать нас питанием, при этом они все делали после работы, а у всех семьи, и, естественно, свои заботы. Но они молодцы, выдержали, да еще и писали с нами этюды.
   Особенно тяжело было ночью, так как комары не давали спать, несмотря на все наши усилия избавиться от них. Целыми днями мы писали этюды, потому что окружающая природа была прекрасна. Высокие сосны, березы на фоне озера. Вода прозрачная, теплая, купались каждый день по несколько раз.
   Из Кизила мы были с Ваней Чиковым, который впервые пробовал свои силы на пленэре. До этого он писал только портреты, и в этой красоте и у него получалось неплохо, хоть и на маленьком формате. Мы же писали на больших холстах. У меня были натянуты шесть подрамников размером 50х70 см., да несколько картонок небольшого размера.
   Каждый вечер Владимир Васильевич проводил просмотр, обходя все домики, где висели на стенах наши «шедевры». А мы всей гурьбой ходили вслед за ним и слушали все замечания, которые он делал, и «мотали себе на ус». Из моих этюдов он особенно выделял «Вечернее отражение», за верно схваченное состояние, за скромность палитры. Мне и самому этот этюд нравился, и писал с него несколько повторов, так как всегда их охотно покупали.
  Все советы Бубнов делал как-то деликатно, хоть и довольно в грубой форме, из-за своего громкого голоса. Но всегда чувствовалось, что если хвалит или ругает, все от души, от чистого сердца, переживая вместе и неудачи, и удачи. Подкупало в нем то, что он относился к нам как к художникам, а не как к дилетантам. Это происходило, наверно, потому, что собирались действительно очень интересные личности, самобытные, с уже сложившимися творческими почерками, участники многих выставок.
   Приезжал Бубнов несколько раз и в Кизил на обсуждение наших выставок. Ходили мы с ним по окрестностям и делали зарисовки, и всегда поражала его неутомимая жажда рисовать, и нас этому учил.
 С Владимиром Васильевичем всегда было приятно беседовать, так как он много знал,  да и жизненный опыт у него был богаче. В наставлениях он не говорил, как непререкаемый авторитет, а чаще показывая на своих работах то, что хотел нам донести. Например, делая зарисовки карандашом летом, он оставлял чистыми те места, где росла трава, или поляны, и получалось, как будто выпал снег. Нам говорил по этому поводу: - «Эти наброски годятся не только для летних пейзажей, но и для  зимних. Потом легче применять их в работе над картиной».
  По правде сказать, мы еще были самонадеянны, и не всегда прислушивались к его советам.
   В начале девяностых годов ХХ века в ОНМЦ (областной научно-методический центр) родилось  хорошее желание выпустить альбом, полностью красочный, собравший лучшие работы самодеятельных художников области. В черновом варианте готовил макет альбома Демин Александр Николаевич в Чебаркуле, а все приглашенные авторы присылали ему фотографии со своих работ, которые считали достойными. Я послал несколько фотографий, но они решили, что картины должна отобрать компетентная комиссия.
   Мне позвонили из ОНМЦ, чтоб я собрал работы  на выставку в музее у всех художников района, а комиссия уж сама отберет то, что надо.  Привезли по две – три работы, но заполнился целый зал, и получилась очень хорошая выставка, так что Бубнов и методист по ИЗО (к сожалению, не знаю ее фамилию, потому что виделись только один раз),  долго ходили от картины к картине и все не решались, какие представить в альбоме.
   Наконец  решили, и отобрали, на мой взгляд, действительно самые удачные работы, у Анатолия Адлера, у Ивана Чикова, у Михаила Попкова и у меня. Двенадцать работ надо было везти в Челябинск, чтоб там профессиональный фотограф их снял на цифровую камеру и подготовил слайды к печати.
   Я стал ждать звонка из ОНМЦ, когда доставить наши «шедевры», но тишина затянулась надолго, а после узнал, что этот проект лопнул из-за отсутствия денег. Конечно, очень жаль, что не был выпущен такой альбом. Зато нашлись деньги выпустить альбом «Художники Челябинска», такой не представительный, где много прекрасных художников даже и не упоминаются, а некоторые посредственные представлены слишком многими работами. Владимир Бубнов представлен всего одним полотном, и не самым удачным. Иван Болотских совсем не участвует.
   Последний семинар, на котором я принимал участие, проходил в городе Аше. Было это в начале мая 1993 года. Природа вся распустилась в праздничном весеннем наряде. До того было красиво, что  трудно было сосредоточиться на каком-то сюжете. Писали мы много, но у меня не сосем удачно получались эти весенние этюды. Позднее поверх некоторых  написал новые пейзажи.
  Здесь Бубнов мне не понравился своими резкими атеистическими выражениями. Я уверовал два года назад, и не стал пить со всеми водку. Это видимо обидело чувства Владимира Васильевича, и он стал громко критиковать решительно все вероисповедания. Так и хотелось сказать ему словами псалмопевца Давида: - «Сказал безумец в сердце своем, нет Бога». Но он не в сердце своем говорил, а громко при всех поносил Бога. Конечно, в нём тогда сказывалось советское атеистическое воспитание. Может и его Бог коснется, и он с радостью будет прославлять Господа.
  Владимир Васильевич родился в 1930 году в городе Ташкенте. Через три года родители переехали жить в Челябинск, и Бубнов считает себя истинным уральцем, потому что почти вся его жизнь прошла здесь. В военные годы тринадцатилетним парнем ему пришлось уже работать на заводе, собирать приборные щитки для танков, паять, дышать кислотными парами. Шесть часов на заводе, а потом бегом в школу, чтоб не опоздать. И так до дня Победы. Уже позднее ему вручат медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».
   Вскоре после войны поехал в Ригу поступать в архитектурно - художественное училище, чтоб выучиться на художника.
   После училища проходил службу в армии, там же в Прибалтике. И только в 1954 году вернулся к родителям в Челябинск. Тогда и начинается настоящая творческая работа и участие в художественных выставках. В 1965 году становится членом СХ СССР. Через десять лет становится членом правления областной организации Союза художников, и с тех пор занимается работой с самодеятельными художниками. Это тридцать с лишним лет: курирует все их выставки, помогает освоить художественное мастерство на семинарах, в личных дружеских встречах. Про него смело, можно сказать – «подвижник».
   Владимир Васильевич работает в основном в технике графики, но много есть и прекрасных живописных работ маслом.