Катя и Мелочка

                КАТЯ И МЕЛОЧКА  (К.Велигина)
                очерк
     Бывает порой удивительно видеть благодать, озаряющую маленьких детей.  Мне стоить вспомнить всего о двух девочках, чтобы еще раз понять истину: дети особо причастны к тому, от чего мы, взрослые, уходим с каждым годом всё дальше и дальше.
     … Мелочка (Мелани)  - дочь иностранца, приглашенного для работы в Россию, в Петербург, и русской женщины, испытавшей до своего замужества немало невзгод. Несомненно, Мелочка была счастливым ребенком, когда мне довелось увидеть ее. Крупная, крепкая, здоровенькая  годовалая малышка,  она поражала своей детской красотой и какой-то особенной внешней и внутренней благодатью. Ее большие выразительные глаза излучали доброту и желание добра для всего мира.  Общительная, спокойная, она сияла щедрой улыбкой навстречу людям. И этим последним доставляло великое удовольствие держать ее на руках, наблюдать за каждым ее движением и чувствовать, как этот чужой дар Божий мимоходом наделяет благодатью и их, посторонних. Потому что щедро одаренный свыше младенец не жалеет посеянных в нем небесных искр – и рассыпает их вокруг себя, как золото.
     Мелочка жила в прекрасной петербургской квартире в центре города, обеспеченная всем лучшим: здоровьем, любовью родителей, полезной, вкусной едой, красивыми вещами, игрушками. Всё ее существо дышало уверенностью в настоящем и будущем. И сама она, согретая покоем и любовью с младенчества, не знала иных чувств и отдавала окружающим то, чем в избытке была наделена сама.
     Её непременно ожидает необычайная судьба, думала я, глядя на этого сказочного ребенка, который, не умея говорить, одним своим видом, казалось, мог исцелить и утешить любого страждущего, подобно волшебному цветку феи. Мелочка торжествовала на земле, она владела миром, имея счастливый талант излучать свет, независимо от того, кто приходил греться в этих ее лучах.
     Позже я узнала тот же самый свет в Кате.
     Ее привезли в здание собеса в инвалидной коляске. Семи-восьмилетняя девочка с трудом могла владеть руками, только едва шевелила пальцами. Но как же я была поражена, узнав в улыбке этого несчастного создания щедрую и благодатную Мелочкину улыбку.
     Бледная, худенькая, некрасивая, девочка едва могла говорить отдельные короткие слова и, кажется, еще меньше могла думать. Она молчала, играя собственными тонкими пальчиками, но с ее лица, так не похожего на румяное младенческое личико Мелочки, не сходило всё та же таинственная, Богом данная улыбка, полная света. И до чего трудным казалось отвести глаза от этой царской пригоршни золота!
     Было ясно, что эта девочка не понимает и не осознаёт окружающего, но душа ее видела и осознавала гораздо больше. Душе были ведомы иные дивные силы, чем те, которыми мы владеем на земле. Ясные карие глаза этого ребенка чисто и торжественно благословляли мир и живущих в нем людей, заранее и абсолютно исключая всё злое и несправедливое, что было в этом мире.
     Катя понимала одно: ей хорошо, и значит, вокруг нее тоже не может быть плохо. Было очевидно, что она понимает еще нечто, не доступное узкому уму полноценных людей, которые имели несчастье сознавать свою обделенность – ах, да существует ли она? Я перестала в это верить, глядя на излучавшую сияние Катю: спокойно радостную и не менее счастливую, чем здоровая Мелочка.
     Молодая мать Кати, видимо, чувствовала необычайность дочери, ибо несмотря на то, что устала, везя тяжелую коляску издалека, она смотрела на Катю тепло и ласково, и во взгляде ее  чувствовалась решимость защищать перед миром права этого маленького блаженного светоча.
     Дверь в кабинет собеса отворилась перед женщиной, подобно вратам рая, и она вкатила коляску с Катей туда, где должна была решиться очень маленькая часть их такой непростой судьбы.
     Плоть Кати была испытанием для матери и для самого ребенка, но душа Кати являлась даром более сильным и ярким, чем самое тяжкое испытание: и не только для Кати и ее мамы, но для всех, кто соприкасался с ними и «имел глаза», чтобы видеть неизрекаемый словами свет и смысл Катиной жизни. Я видела этот свет. В тот день мне казалось, что меня наградили золотом.
     Вспомнив Мелочку, я сравнила ее с Катей и поняла, что соприкоснулась с великим таинством: любовью Бога к детям – необъятной любовью, которой хватит на всех! Имей только глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, и – и эта любовь откроется тебе, как открылась дверь кабинета перед коляской Кати…