1682. Хроники стрелецкого бунта - 5

                5
Весть о новых полковниках встретили стрельцы нелюбезно. Настороженно.
 - Зря всё это, робята, - сипел Осип Буйлов семидесятилетний старик с сухою рукой. – Полковник, он что слепень, коль, насытится, так по-божески кровь сосет, а ежели голодный, так во всю моченьку хлебать займется. Вспомним мы еще добрым словом Семена Васильевича Грибоедова. Помяните мое слово – вспомним.
Стрельцы только отмахивались от пророчеств седого ветерана: сами, мол, знаем, что к чему и учить нас не следует. Ученые уж.
А майя в 5 день вести плохие из Казани пришли.  Башкирцы взбунтовались и вместе другими воровскими людьми городу грозят.  Волнения в камских степях начались еще в апреле, к началу мая отряды башкир, черемисов и мордвы захватили город Уфу и вышли уже к предместьям Казани. Восставших было около тридцати тысяч человек, против пятитысячного казанского гарнизона.
«Того же числа сказано в Казань в товарыщи з боярином с Петром Васильевичем Меньшим Шереметьевым окольничему Ивану Севастьяновичу Большому Хитрово. И указано боярину Петру Васильевичу ево, Ивана Хитрово посылать, где послышат воровских людей приход».
И поскакал боярин Иван Хитрово в Казань, чтоб на месте разобраться в серьезности ситуации, потому как посылать верные новому государю войска из Москвы – смерти подобно. А Нарышкин Кирилла Полуэктович собрал у себя всех полковников  и секретничал с ними дотемна.
На следующее утро новые полковники держали речь перед полками своими.
 - В поход надо собираться, братцы, - вещал стрельцам Василий Лаврентьевич Пушешников. – В Казани беда. Башкирцы одолели. Укорот им надо дать. Вся надежа на вас.
 - А, что ж не дать укороту, - дружно закивали головами стоящие ближе к полковнику стрельцы. – Дело привычное. Что ж мы не понимаем…
 - А насчет денег как? – выкрикнул кто-то из задних рядов. И так стало тихо на площади стрелецкой, что мухи от удивления жужжать перестали.
 - Деньги? – после некоторого молчания вздохнул полковник. – Деньги, вот… По полторы рубли каждому дадим.
 - По полторы рубли?! – забурлили стрелецкие ряды. – Всегда по два давали, и с них надо припасов купить, лошадь подковать, бабе с ребятенками хоть полтину оставить…  А в пути кормиться? При двух-то рублях с походу хуже нищего приходишь, а с полтора, как прожить?! Не пойдем за полтора!
 - Погодите, погодите, братцы, - пытался перекричать стрельцов полковник. – Всё вам отдадим! Даже больше, чем по два рубля отдадим. С вашего бывшего полковника взыщем и отдадим. Как с
Казани придете, так все и получите!
 - Отдадите, вы! – не верили своему командиру стрельцы. – Много нам отдавали! Это, когда в поход надо идти обещают, а как до дела дойдет, так сразу нам от ворот поворот!
 - Отдадим! – не сдавался полковник. – Верьте мне, братцы! По три рубля получите!
И уговорил бы полковник стрельцов, непременно бы уговорил. На то он и полковник. Но тут кто-то крикнул:
 - Не верьте ему! Врет он всё! Ему бы нас только из Москвы выпроводить! Это Нарышкины всё! Им волю дай они, и государя погубят! Нарышкины! Кирилла это всё! Вон как родственников да сыновей своих толкает! Они еще сопли утирать не научились, а их уж в оружейничие! Где такое видано?!
«Того же числа пожаловал великий государь в бояре и оружейничия  стольника и ближнего человека Ивана Кирилловича  Нарышкина».
«Того же числа пожаловал великий государь в спальники Кирила Алексеева сына Нарышкина».
 - Не хотим под Нарышкиными ходить! – гудела толпа. – Не хотим!
Охрип полковник, но разве разгоряченную толпу перекричишь.  Пушешников тут велел подлого крикуна найти, но того и след простыл. Кто-то сказывал, что это был дворовый человек Милославских, но, как говорится, всякому сказу верить нельзя.