Язык и политика. К итогам референдума в Латвии

23 февраля 2012 г. – в день знаменательного праздника, посвященного, в том числе и силе российского оружия, латвийская ЦИК утвердила результаты референдума по русскому языку. 74.8% избирателей проголосовали против статуса русского языка как второго государственного. Таким образом, выбор бывшего «братского народа» по Союзу ССР очевиден. «Неблагодарные! Да как они посмели! Мы же им столько всего понастроили в советскую эпоху» – затянули раздражённо наши псевдо-патриоты. Надо отметить, что в последние годы это многоголосие редеет, и «прибалтийские выходки» раздражавшие общественность с конца 80-х, всё менее и менее вызывают кипение разума возмущённого. Это само по себе уже неплохо.

Казалось бы, но какое дело нам до того будет ли русский язык у наших соседей вторым государственным или преподаваться в школах. Ан нет, «страсти по языку» давно приобрели «политический» оттенок в России. Нам очень хочется, чтобы даже в разводе бывшие члены семьи советских народов хранили наши фотографии. Чтобы они, смахивая слезу, упрекали себя в том, что в своё время вырвались из лап нежной советской опеки. Хочется, чтобы они пели, когда-то вместе певшиеся песни и говорили на главном в СССР языке… Нам было бы приятно, если бы к нам попросились обратно, заверив в любви и верности на века. Но почему-то они не просятся…

…А действительно, ведь и строили там много, и жизнь в Евросоюзе у прибалтов сегодня – не сахар, и зависят порой от капризов российской экономики... И всё равно, поди ты, гонор свой вновь и вновь показывают… Тут-то мы и подошли к важному для себя вопросу. А что, если во всей этой истории, латышский взгляд на нас и на то, что они с 1940 г. называют «оккупацией», а мы нет, – всё же более справедлив? Да, мы не привыкли признавать свои ошибки и политические поражения, а тем более неправоту в споре со «строптивым маленьким народом с крошечной территорией». Но тем не менее? Нас что, только в Латвии недолюбливали? И вообще, в какой посудной лавке любят наших слонов? Предположим, латыши испытывают определённую неприязнь, а весь остальной мир нас просто обожает. В этом случае правда была бы на нашей стороне. Мы – хорошие, а что-то не так с латышами.

Любители поиска простых решений пытаются, как обычно, найти один ответ. Мол, виноват Сталин в том, что у нас нет друзей в ближнем зарубежье. Да, это весомый аргумент, но не единственный. Да, сталинская внешняя политика, особенно в ходе и после «освобождения Европы от фашизма» внесла свою лепту в то, что вся Восточная Европа – как чёрт от ладана, кинулась из крепких объятий СССР в конце 80-х. По поводу «освобождения Европы» всё тоже не однозначно. Если бы после разгрома Гитлера мы не стали бы насаждать просоветские режимы и строить военные базы, то вероятно, образ русских и сложился бы как подлинных освободителей. А на самом деле? Чтобы понять, что было на самом деле посмотрите на итоги Второй мировой глазами венгра, чеха или поляка. Одна диктатура освобождает их от другой и заменяет… собой. Это всё равно, что жулик отнял бы у вас кошелёк, а благородный защитник, бросившийся вам на помощь и отобравший украденное, оставил бы его… себе, вместо того чтобы вернуть вам…

Конечно, будут возражения, что просоветские режимы были насаждены от безысходности, мол, если бы не «мы», то в Восточной Европе были бы коварные янки. Но если вы так считаете, то давайте честно, – нам что было важнее: чтобы восточноевропейские народы были свободны, или же чтобы стали разменной монетой («буферной зоной») нашего противостояния с капиталистическим миром? А если второе и было основной целью, то не надо, пуская пыль себе и другим в глаза, всё время надевать тунику бескорыстного «освободителя». Вероятно, что если бы нас воспринимали не как «освободителей-оккупантов», а только как освободителей, то у нас было бы много настоящих друзей.

Возвращаясь к мысли о том, что не стоит всё списывать на сталинизм, окиньте взором русскую историю. Попробуйте посчитать, кто большую часть своей истории имел больше всего «недругов». Кто воевал больше всего, чаще предпочитая силу оружия дипломатии. Вспомните, наконец, расхожее: «Во всем свете у нас только два верных союзника – наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас» (Александр III (1845—1894)). И это говаривал царь, получивший прозвище «Миротворец»! О каком миролюбивом и освободительном характере нации вообще может идти речь при такой доктрине? Если мы заведомо считаем весь мир враждебным и ведём себя соответственно, то в связи с чем этот мир должен нас любить? Кстати, на этой неделе ряд кандидатов в президенты высказался по поводу современной оборонной политики России. Полюбопытствуйте. Всё то же самое. Враждебное окружение… мы одни… и ляжем костьми, если что… А вы говорите - Латвия. Как бы было здорово, если бы одна из фундаментальных проблем неприятия России в мире была всего лишь выдумкой и чудачеством латышей. Увы.

Сам же систематически поднимающийся вопрос о защите русского языка в ближнем зарубежье тоже не выдерживает никакой критики. Это как демонстративная защита прав десятка русских детей в США, при отсутствии патетики о катастрофе с положением сотен тысяч детей в самой России. В США или Финляндии мы - «освободители» и радетели, а у себя? С русским языком – всё то же самое. Мы сами же и первые предали свой, русский язык. Вы интересуетесь уровнем грамотности в школах? Как наши дети пишут? Вы слышите, на каком языке говорят сегодня наши дворы, наш народ? Это смесь мата, уголовного лексикона, заимствованных зарубежных форм, сленг и сленговые новообразования. Не пора ли защищать русский язык в самой России, от самих себя?

Февраль, 2012