Трилогия Крысы Харуки Мураками

Харуки Мураками.
«Трилогия Крысы» и другие произведения.
Критический анализ.

Очень трудно критиковать автора, о котором всюду пишут только хвалебные отзывы, автора, о котором принято высказываться только с восхищением, и незнакомство с произведениями которого  считается сегодня «дурным тоном». Художественная ценность его произведений и мастерство владения словом не ставятся под сомнение никем, допускается в лучшем случае не понимать Мураками , но никак не ставить под сомнение его мастерство и его право на  звание великого современного писателя.

Однако я беру на себя смелость оспорить общепризнанный  (а может общенавязанный?) авторитет, даже отдавая себе отчет в том, что меня закидают камнями. Я могу себе это позволить, так как ничего не теряю. Ведь я в мире литературы – никто. Я не рискую потерять гонорары или признание. И меня нисколько не пугает, что кто-то станет клеймить меня  как человека тупого и невосприимчивого к высокому искусству.

Я прочитала 2 первые части «Трилогии Крысы» лет  8-9 назад, примерно в 2003 г, когда Муракамимания только начинала набирать свои обороты в России, случайно взяв книжку с полки новых поступлений в библиотеке. Тогда книга показалась мне ужасно скучной и бессвязной, вообще непонятно о чем написанной, безо всякого смысла. Она оставила лишь недоумение. И я спустя несколько месяцев была очень удивлена, когда все мои знакомые наперебой стали с восхищением рекомендовать мне этого автора. Третью часть трилогии  я прочитала только теперь, в 2011 г, именно задавшись целью написать критическую статью, идея о которой пришла мне еще давно. Но все эти годы я считала такую задачу слишком сложной и неподъемной для себя. Очень сложно писать о предмете или явлении, которое не можешь для себя определить. Так индейцы, встретившие белых европейцев, не могли в своей системе знаний о мире найти иного трактования неведомому явлению, нежели пришествие Богов. Но за последние  10 лет моей жизни я достаточно узнала о мире, чтобы понять, что же такое на самом деле Мураками, и разъяснить для себя и окружающих смысл подлога. Я надеюсь, что теперь, преодолев ряд жизненных трудностей, я  к этому наконец готова, и мне это удастся. Что ж, приступим.

Если вы подумали,  что я собираюсь поливать Мураками грязью, вы ошиблись. Я начну с того, чем Мураками привлекает читателя.

Мураками нов и необычен, он странен. В его произведениях много совершено неожиданного, приводящего в некоторое замешательство и стопор. Странные герои, такие как Человек-Овца, странное отсутствие имен у большинства персонажей, и странные имена и клички у тех, у кого они есть (Крыса, Селедка). Странные иррациональные действия героев, такие как похороны распределительного щита или поиск пинбольной машины, странное хобби поджигать сараи у одного из  героев рассказа «Сжечь сарай». А разве не странна сама идея  существования завода по сборке слонов в рассказе «Танцующая фея»? Писатель описывает завод слонов как абсолютно нормальное существующее явление, с достаточным количеством деталей, при том что для читателя  это нечто совершенно абстрактное, ирреальное. Хочется тут же припомнить и очень  странный эпизод с описанием бегства Троцкого из Сибири на упряжке оленей («Пинбол 1973»), где элементы из нашей реальности, такие как Троцкий и Красная площадь, переплетаются со странным вымыслом писателя, эта слишком свободная интерпретация на основе исторических событий похожа на чей-то бредовый сон, и опять же, она так странна… Недоумение – вот чувство , которое я испытывала на протяжении всего чтения произведений Мураками. В одном произведении соседствуют  слишком реалистичное, скорее статистически бесстрастное, нежели художественное, описание героев,   за счет точного перечисления всего, что они съели и выпили, что на них было надето,  и какую музыку они слушали, и вдруг – совершенно неожиданные  мистические повороты событий: какие-то овцы, какое-то переселение душ. Это действительно  способно взбудоражить фантазию,  возникает желание как-то понять и осознать нечто для себя абсолютно новое, а оно никак не поддается классификации в списке известных рассудку явлений. Признаюсь, «Охоту на овец» я и сама читала уже с интересом, в отличие от первых двух частей трилогии.

 Да и слог писателя привлекает внимание своей нестандартностью. В книгах Мураками много достаточно поэтических, на первый взгляд, описаний. Много внимания уделено весьма детализированной передаче окружающей персонажей действительности – пейзажа, интерьеров. Так, например, Крыса подробно вспоминает обстановку квартиры своей женщины в «Пинболе-1973». Такие сравнения и метафоры при описании  окружающего мира, как в произведениях Мураками, вы вряд ли встретите у кого-то еще.  Довольно красочно, не правда ли?

«Находиться в этой машине было все равно, что сидеть на дне озера с затычками в ушах.» («Охота на овец»)

«И так прошел пятый день, за ним шестой – и неуютный промозглый октябрь начал наползать на город, как сырая холодная жаба.» («Охота на овец»)

«Железнодорожная линия шла мимо холмов – неестественно прямая, будто ее провели по линейке. Вдали по ходу движения тускло зеленел смешанный лес, похожий на скатанные из обрывков бумаги шарики» («Пинбол-1973»).

«С портрета на стене укоризненно глядел Моцарт, похожий на боязливого кота» («Слушай песню ветра»).

Сравнить октябрь с сырой жабой, или железную дорогу с проведенной по линейке линией – довольно смело, нестандартно, это заставляет сразу представлять зрительный образ, либо свои ощущения (в случае с жабой).Человека, способного на подобные приемы, несомненно нельзя обвинить в неумении писать, в нехудожественности его произведений.
Первые две части трилогии лично мне показались занудными, но третья читалась с интересом, так как имела почти детективный сюжет. И надо заметить, что герои Мураками почти всегда заняты поиском чего-либо, или решением какой-то загадки. Это еще одна сторона его произведений, которая может привлекать читателя. Многие критики говорят о музыкальности произведений Мураками. Если смотреть с этой точки зрения, то мы видим один и тот же мотив поисков чего-либо, появившийся в первой части трилогии, развивающийся во второй, и достигающий своего кульминационного звучания в третьей части. Робкое появление мотива поисков в «Слушай песню ветра» - это попытка найти девочку, одолжившую когда-то главному герою пластинку «Бич Бойз». Здесь тема поисков еще не выражена достаточно ярко. Она не является главной в сюжете, можно даже не обратить внимания на ее присутствие. Поиски на этот раз не увенчались успехом, и герой не особо расстроен по этому поводу. В следующей части, «Пинбол-1973», герой уже гораздо больше одержим желанием найти нечто, на этот раз – пинбольную машину. Как и  в первой части, он разузнает, выясняет, наводит справки, проявляя достаточную изобретательность, и на этот раз находит искомое. Но наибольшей энергии и изобретательности  требуют поиски овцы в третьей части. Сам объект поисков необычен,  даже искать определенную пинбольную машину не так странно, как какую-то конкретную овцу на просторах целой страны. Предыдущие поиски были для героя неплохой тренировкой, похоже. Тема поиска, требующего определенной  изощренности, присутствует и в других произведениях Мураками. Так в рассказе «Сжечь сарай» герой покупает карту и каждый день ходит на пробежку по определенному маршруту, отслеживая все сараи в округе, и пытаясь найти тот самый, который будет сожжен.

 Мураками любят, потому что он многим кажется своим. На страницах произведений он часто упоминает музыкальные произведения, бывшие популярными в прошлом. Его герои пьют пиво и едят арахис, ходят в джинсах. Они подчеркнуто просты и обычны. Делают все то же, что и любой читатель: ходят в кино, сидят в баре, слушают радио, и даже блюют. Правда иногда действуют несколько необычным образом. Например  в «Пинбол-1973» главный герой положил в мышеловку в качестве приманки мятную жвачку. А еще – устроил похороны распределительному щиту. Но и это – всего лишь допускание дурачества, некоторой детскости, которую каждый из нас иногда хочет себе позволить в серьезной взрослой жизни.

Итак, Мураками действительно есть чем привлечь читателя. Он пишет как художник с изрядной долей фантазии и тонкости, его произведения всегда содержат некую загадку. И в то же время герои кажутся близкими, простыми и понятными.
Но я увидела в Мураками нечто другое. Нечто, что оттолкнуло меня от него и заставило вопрошать: «Люди, неужели вы видите в его героях себя? Неужели вы ХОТИТЕ видеть в них себя?» Нечто  ужаснуло меня.

Но сначала было лишь недоумение. Восемь лет назад, когда  я прочла впервые Мураками, учась в СПбГУ, одним из  писателей, которым я зачитывалась, был Виктор Гюго. Он был тогда любимым. Его героям приходилось сталкиваться с массой трудностей. Они встречались в своей жизни и со злыми людьми, и с жестокими обстоятельствами, и вынуждены были преодолевать их, проявляя силу духа и благородство.  Большое внимание в книгах Гюго уделено описанию внутренних переживаний героев, их борьбе с самими собой перед принятием важных и ответственных решений. И вдруг – книжки Мураками, как мне тогда показалось, вообще без сюжета. Для меня еда и посиделки в баре не были событием, достойным описания. Герои вообще ничего не делали. Они не бежали от преследования, не боролись с врагами, не жертвовали собой ради светлой идеи или любимого человека.  Они просто ели, спали, занимались сексом, пили пиво, слушали радио, потом опять ели, и так по кругу. Я помню как бросила читать  книгу «Хроники заводной птицы» на том месте, где главный герой сидит на дне колодца с бейсбольной битой. Я  просто воскликнула: «Боже, что за бред я читаю?». Мне было неинтересно, и мое общение с Мураками прервалось на целых 8 лет. Но остался вопрос, чем можно объяснить повальное увлечение Мураками. И еще осталось ощущение….Ощущение, будто что-то в этих книгах не то.

Теперь я разобралась в этих ощущениях и хочу рассказать вам, что я увидела в Мураками.  То , чего вы не увидели. Но сейчас я покажу вам, и вы сами убедитесь, что оно есть. Не откладывайте мою статью сейчас, проверьте сами. И сами вынесите оценку. Ради объективности должны быть рассмотрены противоположные точки зрения. И может быть вы  поймете, что и сами изначально чувствовали что-то подобное, но не могли определить. Итак,  я начинаю.

Я решила посчитать не только пивные бутылки.  Обнаруженная мной статистика такова. «Слушай песню ветра»  - 3 самоубийства на 126 страниц текста.  На страницах со 2-ой по 4–ую – 4 смерти. 4 смерти на три страницы – не многовато ли?  Они перечисляются Мураками  с такой же статистической бесстрастностью, как и выпитые бутылки пива или съеденные бутерброды.  Я знаю сейчас вашу реакцию. Вы остолбенели от неожиданности и восклицаете: «Как? Я ничего такого не заметил!» Если я угадала,  то крепко задумайтесь. Вы только что признались в том, что не заметили смерть. Несколько смертей. Вы способны такое не заметить? Думаю вы никогда прежде за собой такого не замечали и были шокированы в свое время кадрами из петербургского метро, когда  девушка упала на рельсы, а прохожие равнодушно проходили мимо.

Произведения Мураками иногда сравнивают  с фотоколлажем. Текст разбит на фрагменты, между которыми иногда нет прямой связи, сюжетную линию разглядеть довольно сложно, и каждому приходится собирать самостоятельно собственную картинку, признавая одни детали главными, а другие отбрасывая в сторону  и не замечая. Многие люди находят  в произведениях Мураками что-то схожее с их собственными воспоминаниями из жизни, потому что они самостоятельно  складывают картинку из тех деталей, на которые откликается их сердце. При этом упоминание вскользь об умершей когда-то бабушке или дяде часто вообще не заслуживает внимания и забывается тут же после прочтения, ведь в дальнейшем в развитии сюжета эта бабушка больше нигде не встречается. Правда сразу оговорюсь, что конкретно в применении к Трилогии Крысы происходит эволюция от наибольшей фрагментарности и бессюжетности в «Слушай песню ветра» к четко выраженной сюжетной линии в «Охоте на овец». Однако такая эволюция – замысел автора, и выполняет определенную функцию, о чем будет сказано позже. Разбивание текста на несвязанные фрагменты – прием, который Мураками довольно часто использует. Примером может послужить рассказ «Светлячок», состоящий как бы из 3 частей,. между которыми нет никакой связи, кроме главного героя-рассказчика: первая часть - описание жизни в студенческом общежитии, с такими деталями, как сосед-чистюля, делавший по утрам зарядку, и ежедневное поднятие флага, вторая часть -    об отношениях с другом-самоубийцей и  подругой,  и третья – про выпускание светлячка из банки. Использование такого приема не случайно, и оно вовсе не для красы или непохожести на тексты других писателей. Мозаичность подачи информации – давно известный манипулятивный прием, позволяющий  ввести в сознание читателя некие идеи, избегнув их критического анализа.  Читатель просто не замечает, какая главная идея внедряется в его сознание.  А главная идея  и тема произведений Мураками – смерть, и в первую очередь смерть по собственной воле, то есть суицид.

 Как раз в «Светлячке» эта тема ярко выражена. Когда открываешь рассказ с таким названием, ждешь чего-то светлого, лирического, какой-то надежды. И  сначала слегка забавные описания  жизни в студенческом общежитии ничем не предвещают развернувшейся в середине рассказа страшной трагедии. Любовный треугольник закончился самоубийством одного участника и отправкой на лечение  другой участницы. И лишь рассказчик остался словно бы сторонним наблюдателем, а не участником произошедшей драмы. Мураками не говорит ничего прямо, лишь намеками, мы можем только сами догадываться, что  произошло. Так и в жизни часто бывает: громкие признания в любви встречаются у поэтов, в реальности многое остается невысказанным, лишь робкие взгляды, тонкие намеки, случайные жесты. Но текст письма девушки к главному герою не может оставлять сомнений в ее чувствах. Каждый, кто хоть раз любил, согласиться, что только любящая женщина может написать: «Не принимай все это близко к сердцу…Не хотелось, чтобы мои слова тебя обидели. Если все-таки обидели – прости. Я просто хочу тебя попросить: не вини себя за то, что со мной произошло…» и «Спасибо тебе за тот год, что ты провел рядом со мной рядом. Я даже не могу  выразить  на словах, как я тебе за это благодарна…Бережно храню пластинку – твой подарок.» Покончивший с собой друг рассказчика был лучшим собеседником, чем он, и   мог выиграть три партии в бильярд у своего соперника, но девушка любила не его… Переспав с девушкой, и обнаружив что она была девственницей, главный герой спросил ее, почему она никогда не спала с тем другом. Это дополнительно свидетельствует, что во все развитие событий он не замечал, что же происходило рядом с ним, или не хотел замечать. Размышляя на страницах рассказа о смерти, главный герой сам откровенно разъясняет свою жизненную позицию: «Я хотел только одного: не брать в голову разные вещи и как можно лучше постараться от них отстраниться». Его не столько беспокоит смерть друга, сколько осознание собственной смертности. Вот что он написал в письме любящей его женщине:

«Мне многое до сих пор непонятно, я пытаюсь изо всех сил все это осознать, но потребуется время. Но при этом я стараюсь не думать об окружающем слишком серьезно. Уж больно беспорядочен этот мир для серьезных раздумий. Пожалуй, тем самым я в результате обижаю людей вокруг, хотя навязывать им себя мне ни в коем случае не хотелось бы. Очень хочу тебя увидеть. Но, как я и говорил прежде, сам не знаю, правильно это или нет.»

Это чудовищный текст. Чудовищный и лицемерный, написанный закоренелым эгоистом, не
желающим ничего знать о беспокойствах внешнего мира, жаждущим только чтобы никто не трогал его в его собственной раковине.

Девушка не очень-то ему и нужна, если придет – он не прочь .Он сделал вид что ничего не понял в произошедшей ситуации, тем самым снимая с себя ответственность и оставаясь не при чем. Он также показал, что никого не любит и любить и не собирается. Фразой «навязывать им себя ни в коем случае не хотелось бы» он показал, что ему никто не нужен. Он такой как есть, если нравится – можете принимать, но не ждите чего-то кроме отстраненности.

Я заострила внимание на этом рассказе, потому что его главный герой – типичный герой Мураками. И герой, от лица которого повествуется «Трилогия Крысы», имеет много сходства с героем «Светлячка». Герои Мураками вроде ничего особенного не делают, просто живут, как и все, – имеют работу, жену или любовницу, ходят в бар, ездят в общественном транспорте. Но почему-то рядом с ними всегда присутствует смерть. Одна из девушек главного героя «Слушай песню ветра» повесилась, и, как и герой «Светлячка», он абсолютно не знает о причинах такого поступка со стороны женщины, с которой спал.  Он снова не при чем. Смерть существует просто как констатация факта, как независящее от героя событие, вроде выпадения снега. Напомню, что в конце трилогии лучший друг героя Крыса тоже повесился. Главный герой не проявлял особого интереса к судьбе Крысы, пока ему не пришлось искать Овцу. Прочтя письма Крысы, он отправлял их в ящик письменного стола, а приложенную рукопись не прочел вовсе. Сам первый никогда не писал, и даже не сообщил Крысе об изменении своего адреса, из-за чего одно из писем пришло с 2 квитанциями по переадресовке.

Тема суицида получает в Трилогии Крысы наиболее целенаправленное развитие. Это основная тема произведения, хотя она прячет от читателя свое главенство за той самой фрагментарностью текста, в котором описывается слишком много одинаково малозначимых событий из жизни героев.

Трилогия начинается с самоубийства Дерека Хартфильда, писателя с профашистскими взглядами, который, по признанию героя-рассказчика, стал его учителем в сочинении текстов. А заканчивается самоубийством Крысы – героя, чьим именем и названа трилогия.
 Важно, что самоубийство Крысы в контексте произведения рассматривается как положительный по смыслу поступок, и даже как поступок геройский. Здесь конечно можно сослаться на то, что Мураками – японец, и в его культуре существует такое явление как харакири, тогда как в православии суицид всегда – тяжкий грех, лишающий погибшего даже права быть похороненным рядом с другими людьми. Однако стоит вспомнить, что в самой Японии Мураками считают прозападным писателем, отпавшим от своих традиций. Его творчество ориентировано прежде всего на западный христианский мир, где он получил наибольшее признание, и где его книги пользуются наибольшим спросом. Еще одна книга, где суицид становится положительно оцениваемым  действием – «Хроники заводной птицы». Там героиня, решившись покончить с собой, неожиданно  вместо смерти получает избавление от мучившей ее боли. В той же книге  есть и фрагмент, где один из героев вынужден наблюдать жестокое убийство со стороны, при этом оставаясь безучастным, чтобы не быть убитым самому. Этот эпизод можно рассматривать как попытку оправдания безучастного наблюдения чужих страданий. Если в «Хрониках» герою при вмешательстве грозит смерть, то в других произведениях проявление участия со стороны героев ничем им не грозило, но тем не менее отсутствовало. Возможно страшный эпизод также призван создать привычку бездейственно  наблюдать за чем-то ужасным со стороны,. сохраняя мнение, что помочь ничем не можешь. Пассивно наблюдать со стороны чужие страдания, не имея возможности помочь, Мураками заставляет нас и в романе «Слушай песню ветра», включая туда не имеющий по сюжету значения эпизод радиовещания. В прямом эфире зачитывают письмо тяжело больной 17-летней девушки, прикованной к постели и не имеющей надежды на выздоровление.

Итак, мы вернулись к роману «Слушай песню ветра». Название звучит очень лирически. Оно такое же светлое, как и  «Светлячок» или «Танцующая фея». Кроме того, в названии звучит призыв.  Но в данном  произведении человек, слушавший ветер, после этого застрелился.  И ситуация у застрелившегося парня вроде безвыходная: он оказался на Марсе через полтора миллиарда лет, когда Солнце должно погаснуть. Однако дело в том, что он спускался в марсианский колодец уже с целью погибнуть, то есть в безвыходную ситуацию загнал себя сам. Стоит ли нам после этого отвечать на заманчивый призыв и  слушать песню ветра, как  аргонавтам - сирен? «Слушай песню ветра» заканчивается визитом героя на могилу Дерека Хартфильда, а вторая часть трилогии, «Пинбол-1973», начинается визитом героя в места, где жила Наоко – повесившаяся девушка героя. Интересно, что, во-первых, мертвые  всегда удостаиваются внимания героя, в отличие от живых. О живой Наоко он ничего толком не знал, а вот мертвая Наоко заставила его ехать на какую-то отдаленную станцию, чтобы посмотреть на собак. И, во-вторых, персонажи, покончившие с собой, удостаиваются имен гораздо чаще, чем живые. Есть имя у  Наоко, как и у Дерека Хартфильда. Есть, какое-никакое, имя и у Крысы. А вот у девушки, сопровождавшей героя в поисках овцы, имени не было, как и у всех других его подруг. Имена в трилогии можно пересчитать по пальцам, чаще это какие-то условные прозвища типа «Человек-Овца», «Профессор –Овца», «Сэнсэй». Даже кошка героя получает прозвище Селедка только на старости лет, когда ей фактически пришла пора умирать. Кажется единственный живой персонаж, имеющий имя – Джей, но и то, оно не настоящее, так как на самом деле Джей – китаец. И очень может быть что Мураками дал его только для того, чтобы как-то назвать бар. В разговоре  главного героя с Водителем о том, какие условия необходимы для  получения имени, Водитель высказывается следующим образом: «Все парки, улицы, станции метро, стадионы, кинотеатры человек старался назвать какими-нибудь красивыми именами, верно? То есть имена им давались как бы в награду – в благодарность за то, что они застыли на месте, приняв свою неизменную форму на этой земле». Любопытно что герой примеряет эту абсурдную идею на себя и вдруг понимает, что у него уже есть имя. Может быть это потому, что он уже давно окаменел? Да и Джей застыл на одном месте со своим баром, приняв для героев свою неизменную форму, как какая-нибудь станция метро. Живые и живущие люди не имеют достаточных условий для обретения имени в Трилогии Крысы.

К теме смерти в трилогии Крысы могу еще добавить, что не только первая часть начинается с самоубийства Дерека Хартфильда и заканчивается визитом на его могилу,  а вторая – начинается с визита в родные места повесившейся Наоко, но и третья часть начинается с поездки на похороны Девчонки Которая Спала С Кем Ни Попадя, а заканчивается самоубийством Крысы. «Дэнс, дэнс, дэнс» хотя и начинается с воспоминаний о прошлом и рассказа об отношениях с женщиной, но уже на первых страницах описывается смерть и похороны Селедки, которая также была введена в повествование кажется только для того чтобы умереть.  Самоубийство – кладбище – посещение родных мест самоубийцы – похороны – самоубийство -  смерть и похороны. Вот такая получается цепочка. Мрачновато, одним словом. К тому же автор похоже повторяется. А может он пытается поменять суть вещей до неузнаваемости? Крыса в «Слушай песню ветра» рассказывает другу об огромной Императорской могиле  в виде кургана.  «Но здесь было как-то чересчур» - слова, которые сказал Крыса про курган, и которые  я смело могу повторить в отношение темы смерти в книгах Мураками.

Как я уже говорила, характерная черта главного героя трилогии, да и героев Мураками в целом – отстраненность от этого мира. Это отсутствие сопереживания, сочувствия. Какая-то мертвенная холодность. При этом герои все время чем-то заняты, каким-то поиском. Они находятся в движении, и поэтому окаменевшими их на первый взгляд не назовешь. Но знаменательно, что даже успешные поиски, как во второй и третьей частях трилогии, как-то  не особо радуют. Ведь встреча и с пинбольной машиной, и с Крысой в доме на Хоккайдо – это по сути прощание. Почти такое же, как визит на могилу Дерека Хартфильда или на станцию, где жила Наоко. И вроде бы пинбольная машина еще жива, она работает, но она навсегда останется теперь на складе, изнутри напоминающем гигантский холодильник. Также и Крыса еще разговаривает со своим другом, но на самом деле он уже мертв. Смерть присутствует в произведении незримо всегда и везде. И всегда она оказывается результатом всех поисков. В тех местах, где это, казалось бы, совсем не нужно, и не имеет значения для развития сюжета, автор обязательно упоминает про чью-нибудь смерть, хотя бы президента Кеннеди, если больше упомянуть некого. Кстати Кеннеди несколько раз упоминается в произведениях Мураками, и в одном из эпизодов у Крысы на шее висит  монетка с его изображением. Это не случайно, так как Кеннеди – прежде всего президент, которого убили. Не все знают, что он делал при жизни, чем отличалась его политика, но все знают, как он умер. Кеннеди в массовом сознании – прежде всего убитый, мертвый президент. И именно поэтому Мураками так часто упоминает его, а не какого-нибудь другого президента США. Смерть в таких эпизодах присутствует косвенно.  Еще один пример косвенного присутствия смерти – книга «Все божьи дети умеют танцевать», где общим фоном повествования взято землетрясение в Кобэ с многочисленными человеческими жертвами.
В рассказе о местах, где жила Наоко, упоминается о  смерти копателя колодцев. То что не появляющийся больше  нигде в книге копатель колодцев погиб под поездом, читателям казалось бы знать необязательно. Однако возможно в этом есть отголосок  идеи марсианского колодца из первой части трилогии. Таким ненавязчивым повторением мотива колодца и связанной с ним смерти писатель незаметно закрепляет этот образ в читательском сознании, хотя по идее колодец – источник воды, а значит источник жизни. Происходит искажение общепринятого символа, придание ему обратного смысла. Но обычный человек, читая художественную литературу, как правило не задумывается о подобных вещах.
Смерть присутствует у Мураками даже там, где, казалось бы, ее не может быть по определению – при описании юных и прекрасных девушек. Вот как главный герой «Слушай песню ветра» описывает спящую рядом продавщицу из магазина грампластинок.
«На ее тело из южного окна падали лучи солнца. Сбросив с себя легкое одеяло, она крепко спала. Дыхание то и дело учащалась, красивая грудь поднималась и опускалась.. Загар уже сходил, становился спокойнее, и отчетливые следы от купальника причудливо белели, НАПОМИНАЯ РАЗЛАГАЮЩУЮСЯ ПЛОТЬ». (выделение мое).

 Лучи солнца, красивая грудь, и вдруг – сравнение с разлагающейся плотью! У какого здорового мужчины созерцание обнаженной девушки вызвало бы подобные ассоциации? И это не случайная неудачная попытка эпатировать читателя, не  стремление автора написать что-то неожиданное. Присутствие разлагающейся плоти в юном теле –осознанно введенный мотив, так как  встречается он и в рассказах «Танцующая фея» и «Слепая ива и спящая девушка».  Самое яркое выражение этого мотива мы находим в «Танцующей фее». В рассказе подчеркивается, что героиня была необыкновенно красива. И именно с ней в результате колдовства феи происходит страшная трансформация.

«Но тут лицо ее начало изменяться. Из ноздри выползло что-то белое, оказалось – червяк. Таких больших я раньше не видел. Черви один за другим поползли из обеих ноздрей, распространяя вокруг тошнотворный трупный смрад…Кожа на носу слезла, изнутри потекла разложившаяся плоть, оставляя после себя лишь две черные дыры». Полностью жуткое описание приводить не стану, в книге оно занимает почти страницу. Интересно, что и здесь название рассказа не наводит на мысли о подобных ужасах. Словосочетание «Танцующая фея» вызывает ассоциации с чем-то легким и кружащимся. Феи в сказках обычно выступают положительными персонажами, а отрицательных называют ведьмами или колдуньями. «Пляшущая ведьма» подошло бы здесь гораздо больше. В рассказе «Слепая ива и спящая девушка» одна из героинь рассказывает сюжет собственной поэмы, начинающейся почти как сказка о «Спящей красавице». Юноша взбирается на вершину холма, чтобы спасти спящую девушку. Но все дело в том, что пока он взбирается, тело девушки уже частично изъели мухи. В рассказе «Светлячок» жирным шрифтом выделена одна фраза:

«Смерть – не противоположность жизни, а ее часть».
 
Это и есть то мироощущение, с которым живут все главные герои Мураками.
Безразличие героев к окружающим и их мертвенная холодность за внешней живостью и  занятостью очень хорошо демонстрируется рассказом «Сжечь сарай». Здесь эта особенность произведений Мураками  выражена особенно четко и ясно, в пределах небольшого текста. Пока главный герой занят поисками сарая, бесследно исчезает его знакомая. Концовка  произведения по-настоящему страшна, если хорошенько вдуматься.
«И я смирился. Произошло это почти год назад. Она просто исчезла.
Я по-прежнему каждое утро пробегаю мимо пяти сараев. До сих пор не сгорел ни один из них. Опять настал декабрь, над головой летают зимние птицы. А я продолжаю стареть.
Под покровом ночи я время от времени размышляю о горящих сараях.»
Пока главный герой караулит сараи, он теряет человека! И он смиряется с этим, а о сараях продолжает думать. А ведь девушки  быть может уже нет в живых! Странный намек звучит в словах ее любовника о том, что сарай он все-таки сжег, и что видимо он был так близко к главному герою, что тот не заметил.

Рассмотрим отношения главного героя «Трилогии Крысы» с женщинами. Ведь отношения между мужчиной и женщиной – почти всегда самое яркое, что происходит в жизни человека. Любовь дарит самые сильные эмоции и самые красивые мечты, но также  и самые жестокие разочарования. Именно взаимоотношения полов заставляют человека проявлять всего себя, раскрывают его истинного. Отношения с коллегами по работе или с друзьями и приятелями не задевают так за живое, не проникают так глубоко в душу.

У героя «Слушай песню ветра» до встречи с продавщицей из магазина грампластинок было три женщины. Первые отношения завязались еще в школе. Герой рассказывает: «Мы решили, что любим друг друга». Вся любовь сводилась к тому, что они забирались в лес и занимались сексом.  Когда учеба закончилась, они  расстались.  «Такая была причина, что и не вспомнишь» , - это про расставание. Вторую девушку герой случайно подобрал на улице. На первый взгляд это выглядит как акт милосердия: она хипповала,  а он приютил и накормил ее. В результате она как-то сама по себе жила в его квартире  с неделю, и «иногда без видимой охоты занималась со мной сексом», как пишет главный герой. Эти отношения очень похожи на те, что завязались у него в дальнейшем в «Пинбол-1973» с близняшками. Они точно также были подобраны на улице, пожили у него, а потом просто ушли в неизвестном направлении. Также бесследно исчезла потом  из его жизни и девушка с четырьмя пальцами на левой руке. Также внезапно неизвестно куда пропала из дома на Хоккайдо подруга, сопровождавшая героя в поисках овцы. Достоверно известно только куда ушла третья женщина главного героя, студентка  французского отделения Наоко. Она повесилась в роще  и болталась на ветру две недели, пока труп не обнаружили.

Но первые три женщины присутствуют в «Слушай песню ветра» лишь в качестве воспоминания, поэтому обратимся к отношениям с четвертой девушкой – продавщицей из магазина грампластинок с четырьмя пальцами на левой руке. Именно эти отношения стоят в центре первой части трилогии, если только в отношении произведений Мураками с их мозаичностью сюжета вообще можно говорить, что что-то стоит в центре.
В главах 35-36 происходит кульминационный разговор героя с подругой. Точнее, кульминационный он для девушки. Она раскрывает ему то, что прежде никому не говорила. Первая ее попытка раскрыться перед новым приятелем терпит неудачу. В ответ на вопрос: «Хочешь узнать правду?» он уходит от темы, начав нести  какую-то чушь про анатомирование коровы.

«Она усмехнулась, поджала губы и посмотрела на меня.
 -Поняла, ничего не буду говорить.»

Герой не горел желаниям выслушивать чьи-то излияния души.
Но позже девушка все-таки не выдерживает, и то, что ее мучает, прорывается наружу. Она рассказывает, что ее посещают голоса, которые говорят всякую гадость. Практически все ответы героя в течение беседы с подругой односложны. Все, что он ей может ответить: «Даже не знаю. Если это беспокоит, то лучше врачу показаться». Вместо собственного сочувствия и попытки разобраться, поддержать человека, он отсылает ее к специалисту. И она, понимая, что ему нет до ее проблем дела, тут же сама закрывает тему: «Да ладно, не обращай внимания». Практически также, как героиня «Светлячка» просит героя  не принимать ничего близко к сердцу и не винить себя. Да только подобные герои в принципе и не способны принимать что-либо близко к сердцу, они заживо мертвы, их плоть может еще и цела, но душа давно изъедена мухами и разлагается.

Никаких проявлений нежности и ласки со стороны мужчины к женщине в романе нет. Она просто спрашивает его : «Хочешь секса?», да еще и извиняется за то, что сегодня это невозможно, так как ей сделали аборт, и предлагает «Может, мы это как-нибудь по-другому?».Герой же только угукает в ответ, не произнося даже человеческих слов «да» и «нет». Мужчина у Мураками вообще абсолютно пассивен в своих отношениях с женщинами, эта позиция главного героя трилогии проявилась и в его отношениях  с женой, девушки  случайно встречаются ему на улице или в магазине, а потом сами по себе уходят из его жизни, и все без малейшего участия с его стороны. Стоит ли упоминать, что  в романах Мураками нет ни малейшего намека на страсть? Невозможно сравнивать их с произведениями Гюго, где настоящий огонь сжигает Клода Фроло изнутри, и где светлое чувство к Дэе живет в сердце Гуимплена. Невозможно сравнить холодность его героев по отношению к женщинам и со всей гаммой чувств в произведениях Достоевского, от низменного сладострастия Федора Карамазова и всепоглощающей страсти Рогожина и Свидригайлова, толкающей на преступление, до наивной и чистой влюбленности Мечтателя из «Белых ночей».

На вопрос спутницы, почему он не влюблялся, главный герой «Трилогии Крысы» откровенно отвечает: «Наверное так удобнее».

В связи с болезнью последней подруги героя из «Слушай песню ветра» вспоминается вновь рассказ «Слепая ива и спящая девушка». Там главный герой сопровождает своего больного брата в его походах по больницам и врачам. И вроде бы он рядом с теряющим слух братом, однако в то же время он сопровождает брата абсолютно пассивно и безучастно, его гораздо больше беспокоит, куда едут старики в автобусе. Безнадежностью пронизан этот рассказ, где ни один врач не может помочь теряющему слух юноше, так как видимых отклонений у него нет, и никто не может понять, в чем дело. А может быть проблема именно во взаимоотношениях с окружающим миром, в разорванности связей с людьми, которые должны быть самыми близкими? Ведь многие болезни имеют психологическую подоплеку.
Не буду  подробно анализировать отношения героя с сестрами-близняшками из второй части трилогии, дабы статья моя, и без того длинная, не растянулась до непомерных размеров. Думаю каждый читатель сам даст оценку этим отношениям в соответствии с собственной системой моральных ценностей, при наличии таковой.

После всего вышеизложенного я хочу спросить вас, считаете ли вы по-прежнему, что герои Мураками близки вам по духу? Или быть может вы обознались, приняли их не за тех? Кто же они на самом деле, эти герои?

Ведь пишущие сегодня о Мураками часто пытаются преподнести его основного персонажа именно как «героя нашего времени». Причем героя в положительном смысле этого слова. В связи с этим хочется обратиться к русскому автору «Героя нашего времени», и пусть вас не смущает, что Лермонтовский герой был героем века 19-го. Я всем советую перечитать предисловие к этому произведению.

«Наша публика так еще молода и простодушна, что не понимает басни, если в конце ее не находит нравоучения… Она еще не знает, что в порядочном обществе и в порядочной книге явная брань не может иметь места; что современная образованность изобрела орудие более острое, почти невидимое и тем не менее смертельное, которое, под одеждою лести, наносит неотразимый и верный удар. Наша публика похожа на провинциала, который, подслушав разговор двух  дипломатов, принадлежащих к враждебным дворам, остался бы уверен, что каждый из них обманывает свое правительство в пользу взаимной, нежнейшей дружбы.» И далее: «Но, видно, Русь так уж сотворена, что все в ней обновляется, кроме подобных нелепостей.» Изменилось ли что-то со времен Лермонтова, или подобные нелепости сохраняются на Руси и в 21 веке? В состоянии ли мы сегодня самостоятельно понять смысл басни, и решить, кто герой, а кто – нет, где наш собственный портрет, а где – портрет чужака, или, быть может, – собирательный образ всех пороков времени? Или же мы не в состоянии разобраться сами, и готовы принять разъяснение «человека знающего» - переводчика, писателя, какого-нибудь профессионального литературного критика? А «люди знающие» охотно  дают нам  свое собственное трактование. Вот что пишет переводчик Дмитрий Коваленин  о Мураками и его герое  в послесловии к «Охоте на овец» издательства «Амфора» 2003 г.

«Фактически это – первый японский писатель нового времени (восьмидесятых-девяностых годов), который открыто предлагает молодежи, ни много ни мало, «героя своего времени» с прочувствованной и осознанной позицией. Позиция эта настолько ярка и индивидуальна, а подача ее – настолько джазово-ненавязчива, что, с одной стороны, не может не «входить как нож в масло» в психику японской молодежи, измотанной доктринами «группового сознания», а с другой стороны – не может не раздражать апологетов этих доктрин. Ведь отличительная черта протагонистов Мураками ( невольно напрашивается аналогия с героями братьев Стругацких) – это их имманентная непродажность. Они неуютны для окружающих и непригодны для классической «приличной жизни». Они не признают дутых авторитетов и не очень-то заботятся о собственном будущем. Что бы с ними ни происходило, «эти странные люди» хотят оставаться людьми в самых нечеловеческих ситуациях – и в переносном, и (на страницах «Овец») в буквальном смысле слова.

Оставаться живыми – пусть даже их поступки некому понять и оценить, а если придется  то и ценою собственной жизни.»

Разве нет противоречия в последней фразе? Как можно оставаться живыми ценою собственной жизни? И действительно ли есть такая воля к жизни у героев Мураками? Помню в детстве родители читали мне принесенную из библиотеки, старенькую и потрепанную, «Повесть о настоящем человеке», где рассказывалось о судьбе реального человека – советского летчика Алексея Мересьева, которому пришлось выживать в зимнем  лесу без пищи, после того как его самолет сбили, и который, потеряв обе ноги, вернулся в ряды летчиков.  Вот там – да, я увидела волю к жизни. Волю к жизни продемонстрировал и Валентин Дикуль, тоже реальный и здравствующий ныне человек. У него была нелегкая судьба: родился недоношенным, родители рано погибли, и он рос в детских домах. В подростковом возрасте исполнял сложные цирковые номера,  в результате несчастного случая разбился при исполнении номера. Получил тяжелейшие травмы позвоночника. В те времена медицина перед этим была бессильна. Дикулю не суждено было снова ходить. Казалось, что изначально, с самого рождения, судьба была против него. Но он не сдался и в течение нескольких лет самостоятельно разрабатывал ноги, при том что такой методики тогда не существовало!  Никто из медиков не верил в чудо, и целых 5 лет, без видимых улучшений, он не  сдавался и бился один на один с болезнью, как лягушка   из детской сказки, которая барахталась в кувшине с молоком до тех пор, пока не взбила его в масло, и тем самым спаслась от смерти.  В результате Дикуль не только полностью восстановился сам и устанавливал в немолодом возрасте рекорды по подъему тяжестей, но и создал не имевшую в прошлом аналогов методику реабилитации после травм позвоночника. По России открылось несколько центров, работающих по данной методике, и он тем самым помог многим  прежде обреченным на инвалидность людям. А чем не пример воли к жизни – гитарист Джанго Рейнхардт, о судьбе которого Мураками, как знаток джаза, просто не мог не знать? Джанго в 18 лет, совсем юным, пострадал на пожаре, в результате на его левой руке, которой гитаристы прижимают струны к  грифу, остались рабочими только 2 пальца. Полтора года Джанго провел в постели, восстанавливаясь после пожара, но не отчаялся, а  разработал собственную новую технику игры, научился обходиться своими  оставшимися 2 пальцами.  А теперь остановитесь и задумайтесь на минуту. Все эти три истории, приведенные мной – никакая не литература и не фантазия. Эти люди реально жили, они столкнулись с серьезными трудностями и преодолели их. У повесившегося Крысы я такой воли к жизни не увидела, как и у остальных персонажей Мураками. Скорее наоборот, я вижу постоянное стремление к смерти. Ярким контрастом к приведенным мною из жизни примерам стоят персонажи книги «Все божьи дети могут танцевать», например. В рассказе «Тайланд» еще не старая женщина переживает климакс, и в произведении выражены сетования по поводу того, что в прошлом, до развития медицины, жизнь женщины не затягивалась на десятилетия после климакса. По ходу повествования выясняется, что женщина эта когда-то избавилась от ребенка по вине какого-то мужчины, которого она всю жизнь за это ненавидит. Она не завела детей со своим мужем, от чего тот запил и ушел из семьи. А теперь вот у нее климакс и детей уже точно не будет. Женщина жаждет, чтобы ее обидчик оказался в числе жертв землетрясения в Кобэ. Кульминацией абсурда в данном рассказе является визит к некоей старухе, вроде гадалки. Героиня слышит такие слова: «Вы красивая женщина, доктор. Умная, сильная. Но видно, что душа ваша в плену. А вам нужно  начинать готовиться к смерти. Если потратите всю силу на то, чтобы жить, не сможете как следует умереть Нужно постепенно менять ориентиры. Жить и умереть – в каком-то смысле это равноценно, доктор.»

Где логика в этом изречении, которое заканчивается примерно также, как и приведенные мною слова Коваленина о героях Мураками? Жизнь и смерть – это оказывается одно и то же. И умереть иногда - значит жить, а порой  умереть даже лучше и правильнее, чем жить, как в случае Крысы. Здесь что, клуб самоубийц, вроде тех, что нынче появляются на просторах Интернета?

Ни жутких морозов и голода в заснеженном лесу после крушения самолета, ни обездвижения в результате  падения с высоты, ни ожогов после пожара. Всего-навсего обычный климакс. Всего-навсего неумение прощать. И все – караул? Пора заворачиваться в простыню и ползти на кладбище, наслушавшись бредней малознакомых людей? И именно потому, что она «умная, красивая, сильная». Разве умные и сильные так поступают?

В данном случае мы видим женщину, которая сама не хочет жить. И ей сказали именно то, что она хотела услышать. А жить она не хочет, потому что всю жизнь она прожила с обидой и ненавистью в душе. Такая жизнь не радует, и уход мужа, отсутствие детей здесь не при чем. Многие женщины не имели детей и мужей, особенно это касается женщин, достигших чего-то в карьере и искусстве. В конце концов со своими внешними данными она могла бы найти мужчину, а детей можно усыновить, ЕСЛИ БЫ ОНА ЭТОГО ХОТЕЛА.  Желание смерти – имманентное свойство персонажей Мураками. И живут они вовсе не потому что хотят жить,  а просто потому что живется - по инерции, и  потому что для того чтобы умереть – тоже нужно приложить усилие. В этом смысле Крыса действительно оказался сильнее и решительнее своего друга, самостоятельно приняв и осуществив такое решение. Возможно Овца была для него лишь удачным поводом. Появилось некое потустороннее существо, которое вынудило его сделать то, к чему он давно внутренне стремился. А может, все эти монстры на страницах книг Мураками и возникают именно потому, что герои сами жаждут их. «Просите, и дано вам будет». Вспомним, как главный герой отправлялся за овцой. Ему угрожали, но если бы не подруга, он вероятно никуда и не отправился бы. Говорил: «Ну не убьют же они меня». Хотя в произведении ясно видно, что его могут именно убить. То есть угроза смерти не страшила героя «Охоты на овец». А то, что Коваленин называет непродажностью – на самом деле полное безразличие даже к деньгам, а с ними и ко всем  земным наслаждениям. Зачем деньги человеку, который не любит жизнь? Впрочем, поиски Овцы как раз таки неплохо финансировались, хотя герой и показывает безразличие к предоставленным деньгам и обещанной награде.

Как танцор, я не могу не вспомнить рассказ «Все Божьи дети могут танцевать». Мне сразу хочется провести параллель со случаем Валентина Дикуля. Если Есия не имел отца, то Дикуль лишился обоих родителей. Если Есия был неудачно сложен, то Дикуль родился недоношенным, а в подростковом возрасте оказался обездвиженным без надежды встать. Пока Есия сокрушался о плохой успеваемости в спорте и учебе и посещал неприличные заведения, Дикуль пахал в цирке, выполняя сложнейшие трюки на большой высоте. Дикуль – реальный человек. Есия  – выдумка писателя. Но эта выдумка вполне может стать реальностью, если найдется человек, который воплотит эту идею в жизнь, как Смердяков в «Братьях Карамазовых» воплотил идею брата Ивана. Существует опасность, что кто-то из читателей, увидев в Есии некое сходство с собой, придет к ощущению такого же мрака и безысходности, как данный герой. Не потому,  что ситуация за счет внешних обстоятельств и вправду безысходная – я показала примеры куда более сложных жизненных ситуаций, но потому, что у молодого читателя, еще не имеющего опыта борьбы, не окажется перед глазами другого примера. Ведь Мураками сегодня знает куда большее количество народа, чем Дикуля, Мересьева или Джанго Рейхардта. И особенно если говорить о неокрепшей молодежи. Юноша, выросший без отца,  с неудачными внешними данными, не занимающийся спортом, вполне может примерить на себя образ Есии, принять его за собственный портрет на основании внешнего кажущегося сходства ситуации. И тогда для парня не останется ничего кроме  глубоко подземного мрака, который ощутил танцующий Есия. Неверно заданная исходная информация приводит к неверным результатам при совершении операции. Посылка такого читателя будет неверной. Он сам добровольно примерит на себя образ Есии, просто не ведая, что существует альтернатива. А вот снять потом его будет непросто, также как непросто избавиться от впущенной во время сна Овцы. Исходом из такого состояния и вправду может показаться лишь самоубийство, что часто бывает с людьми, находящимися в депрессии.
Еще я хочу сказать слово о музыке и танце, как человек, не представляющий себе без них жизнь. Мой отец также, как и отец Мураками, имел коллекцию пластинок, часть из которых привозил в советское время из заграницы . Да-да, во времена железного занавеса такое было вполне возможно! В детстве я слушала Чика Кориа, Алан Парсонс Проджект и Иоганна Штрауса – музыку на любой вкус.  С раннего детства я люблю музыку и не представляю без нее и дня. А как только я слышу звуки – мое тело само начинает двигаться. Я перепробовала многие стили, и на сегодняшний день могу танцевать хип-хоп, хаус, локинг под зажигательный фанк и страстный вакинг под диско. Музыка всегда наполняет мою душу светом и радостью, а движение в ритм, следование за ней, заставляет забыть обо всех горестях и проблемах, и даже физически я зачастую начинаю лучше себя чувствовать. Когда я читаю у Мураками о музыке или танце, у меня такое ощущение, что он пишет о чем-то другом.  Музыка у него как будто лишена своей сути, как и танец. Перечисляется уйма названий и авторов музыкальных произведений, но нигде нет  связи между звучащей музыкой и эмоциональным состоянием героев. Во всяком случае это «вырезано», оставлено за кадром, этого как бы нет. Если люди в произведениях  японца существуют, но без имен, то от музыки, наоборот, остались одни названия, но ее самой как бы нет. Она никак не  воздействует на героев, и никак не подчеркивает эмоциональной окраски происходящего.  Разве что о духе времени можно говорить с натяжкой. В качестве противоположного примера из русской классики навскидку припоминается произведение Куприна «Впотьмах», где пение девушки проникло в душу героя и заставило его влюбиться в совсем невзрачную героиню. Из-за этого и закрутился весь сюжет с трагической развязкой. То есть музыка там была толчком всего развития сюжета. Да и Гоголя можно вспомнить с его статьей «Скульптура, живопись  и  музыка» из сборника «Арабески». По себе знаю, что определенные композиции связаны для меня с теми или иными людьми, с теми или иными событиями. Бывает, слышишь песню, и понимаешь – автор чувствовал именно то, что и ты сейчас. Безэмоциональное же перечисление названий музыкальных произведений у Харуки Мураками наводит на мысль, что  его в детстве, как и героиню его рассказа «Тайланд», дрессировали, словно собаку, заставляя заучивать  имена исполнителей за сладости.

Дмитрий Коваленин говорит о яркости, индивидуальности и осознанности позиции героев Мураками, и противопоставляет их апологетам «группового сознания».Но действительно ли есть яркость в этой позиции? И вообще есть ли в ней хоть что-то, и есть ли вообще какая-то позиция, чтоб ее можно было противопоставлять? Можно ли назвать инертность – позицией?  Да, инертность эта судя по всему осознанная. Но можно ли назвать инертность яркой? Разве только в том плане, что инертность эта такова, что уж «ни в какие ворота».Обоснованием для такой позиции героев может служить судьба города Дзюнитаки: сколько люди ни бились с природой и обстоятельствами, а все равно эта борьба ни к чему не привела. Точнее, успех был временным, и достигли его дорогой ценой.  Вот только альтернативы-то никакой  герои Мураками предложить не могут! Лично  я не вижу у них никакой собственной альтернативной позиции, а лишь отсутствие таковой. Куда понесет потоком жизни – туда и плывут. Эти персонажи не то что «непригодны для классической «приличной жизни», они не пригодны для жизни в принципе, поэтому даже силам зла не удается их использовать в собственных целях – настолько гнилой и лишенный человеческой сути материал, что и пороков-то человеческих не осталось, не то что добродетелей, и зацепиться- то не за что. Ни желаний, ни стремлений, ни любви, ни мечты. Соответственно нет и жажды денег и власти, которая возникает как следствие аморального и противного Богу подхода к вопросу осуществления желаний и стремлений. Соответственно нет и страха смерти, как страха потерять любимое и желанное на земле. Только безразличие, инертность, отстраненность. Чтобы родился такой человек, нужно допустить, что до закладывания в него доктрин «группового сознания» этот человек был абсолютно пуст, ничего другого в нем изначально и не было. Тогда было бы логично, что при отказе от этих доктрин осталась одна пустота. Но в таком случае мы должны признать антибожественность человека, признать, что человек – полностью порождение социума, и без заложенных социумом стремлений, целей и доктрин он остается в таком же ужасном положении, в каком остался Профессор–Овца, после того, как Овца ушла из него. Что же, неужели Мураками вынудит нас признать, что при отказе от общественного сознания нам остается только смерть, как в случае Крысы, или безумие и помешательство, как в случае Профессора-Овцы или героя рассказа «Дружище Квак спасает Токио»? Никаких других вариантов японец в своих произведениях не предлагает, как будто их и не существует вовсе. Правда, главный герой трилогии не погибает и не сходит с ума, но это все потому, что судя по всему он  и не встречался с общественными доктринами, в том смысле, что никогда не имел их внутри себя, «не впускал Овцу». Однако штука в том, что герой остается как бы незаполненным, ничто другое, живое, в качестве альтернативы, его так никогда и не наполняет.  Он состоит из одной шкурки, как и герой рассказа «В Кусиро поселился НЛО».И можно ли позавидовать такой жизни в здравом уме?

Еще одна вещь, в которой я могу упрекнуть Коваленина в его высказывании – упоминание неких якобы «нечеловеческих»  ситуаций, в которых герою приходится выживать. Примеры нечеловеческих ситуаций  я привела выше – примеры из реальных жизней реальных людей. А вот в трилогии Крысы я что-то ситуаций с нечеловеческими условиями не припомню. Есть описание нечеловеческих условий, в которых пришлось выживать первым жителям Дзюнитаки на Хоккайдо. Но когда главный герой прибыл в дом Крысы на Хоккайдо, там ни о каких нечеловеческих условиях речи не шло. В произведении подробно описывается, что в доме было предусмотрено абсолютно все, чтобы с комфортом перезимовать. Вообще главного героя на протяжении всех трех произведений сопровождает постоянный комфорт, созданный кем-то другим.   И вроде герой такой благородный и непродажный, и деньги ему совсем не нужны, вот только ему никогда реально не приходилось голодать, ночевать на улице и т. п. Может быть речь идет о каких-то внутренних нечеловеческих терзаниях? Однако слово «ситуация» все-таки предполагает нечто  внешнее, а не внутреннее. Может в психологическом плане ситуация была нечеловеческой? Опять же ничего подобного лично я  не нахожу. Разве что Коваленин ведет речь о мистической наполненности ситуации, о том, что ситуация для обычного человеческого сознания нестандартна. И потому сложна для восприятия, сложна для принятия решений.

Здесь мы подходим к важному вопросу. Откуда взялась вся эта мистика? Критики задаются вопросами по поводу жанра, в котором пишет Мураками. Действительно ли это психоделический триллер, фантастика? Или мы имеем дело с историей помешательства главного героя? Вспомним произведения русских классиков, где мистика всегда идет рука об руку с помешательством – «Двойник» Достоевского, «Дьяволиада» Булгакова, «Черный монах» Чехова. Герой «Преступления и наказания» Достоевского Свидригайлов так высказывается о мистическом в разговоре с Раскольниковым:

«Привидения – это, так сказать, клочки и отрывки других миров, их начало. Здоровому человеку, разумеется, их незачем видеть, потому что здоровый человек есть наиболее земной человек, а стало быть, должен жить одною здешнею жизнью, для полноты и порядка. Ну, а чуть заболел, чуть нарушился нормальный земной порядок в организме, тотчас и начинает сказываться возможность другого мира, и чем больше болен, тем и соприкосновений  с другим миром больше, так что, когда умрет совсем человек, то прямо и перейдет в другой мир».

Интересно что далее Свидригайлов в этом разговоре предполагает, что вечность быть может – не нечто огромное, как многие представляют, а всего лишь закоптелая маленькая комнатка с пауками. В «Дэнс,дэнс, дэнс» комната отеля, существующая для главного  героя, такая и есть – темная, затхлая, с плесенью, разве что без пауков. Когда имеешь дело с потусторонними силами, всегда нужно быть на чеку. Одно из имен Дьявола – Лукавый. Действительно ли Человек-Овца – друг главного героя, который «подключает» его к другим людям? Ведь это «подключение» привело к нескольким смертям. И почему именно Овца? Ведь в третьей части Овца стала причиной смерти Крысы. Но там была просто Овца, а здесь – Человек-Овца. Какая между ними связь? А может существуют разные виды Овец, разные виды темных сил – для каждого своя, так что и не узнаешь сразу, в  чем дело? Человек-Овца главного героя, в отличие от Овцы Профессора, не желала создания никаких организаций и переустройства мира, и потому казалась безобидной.  Эта Овца, напротив, сбежала от цивилизации и войны, чтобы ее никто не трогал. Сбежала от мира почти также, как сбегал всю свою жизнь главный герой. Действительно ли этот иной мир существует с его монстрами и привидениями, как предполагал Свидригайлов, и становится виден тем,. кто нездоров,. кто уже начал сам отрываться от земного мира? Или Овца – порождение больного мозга помешанного героя, квинтэссенция его помешательства? А о помешательстве Мураками действительно иногда пишет. Как минимум его рассказ «Джружище Квак спасает Токио» из книги «Все божьи дети могут танцевать» - чистой воды история помешательства маленького человека, зажатого системой, не имеющего ничего и живущего в страхе. Этот рассказ скорее вызывает в памяти аналогию с «Дьяволиадой» Булгакова, тогда как Трилогия Крысы с последующим продолжением лично меня заставила вспомнить «Черного монаха»Чехова. Почему? Да вот хотя бы поэтому. Вот что написал Макс Фрай по поводу главного героя Мураками в предисловии к книге «Занимательное Муракамиедение»..

«Трудно молодому-умному-честному сыну человеческому жить в современном мире и не понимать, что предложенный Харуки Мураками персональный Исход — чрезвычайно удобная, чуть ли не единственная приемлемая позиция, через какие бы пустыни ни пролегал путь. Быть «неуловимым Джо», который, в сущности, никому не нужен — никому, кроме судьбы, вечности, Бога, черта, высшего смысла — как ни назови. Внимание потустороннего льстит его самолюбию достаточно, чтобы можно было спокойно оставаться в шкуре «неуловимого Джо» анекдотического, по сути, персонажа не в ущерб собственной амбициозности — если предположить, что она есть у всякого двуногого бескрылого существа, на правах одного из основных инстинктов. Мистический антиглобализм, доведенный до абсурда, — о да, это по-нашему. Пролетарии всех стран, разъединяйтесь, разбегайтесь в разные стороны! Страна Чудес ждет каждого в отдельности, но не светит коллективу.
 И это, в сущности, хорошая новость.»

Макс Фрай говорит о том, что внимание мистических сил льстит самолюбию главного героя. Посмотрите, ничем не примечательный молодой человек становится вдруг центральной фигурой в судьбах и планах многих людей, и даже потусторонних сил, как в «Охоте на овец», так и в последующей книге – «Дэнс, Дэнс, дэнс». Разве это не лестно? Рассказ же Чехова «Черный монах» - именно о таком виде помешательства. О помешательстве посредственности, жаждущей быть чем-то особенным и выдающимся, но не делающей для этого ровным счетом ничего. Черный монах был галлюцинацией помешанного, но для героя Чехова он выглядел реальным, и он делал больного счастливым, тогда как в истинной реальности, сознавая свою никчемность, герой становился несчастлив и невыносим для окружающих. В рассказе «Дружище Квак спасает Токио» также подчеркнута заурядность персонажа. И при этом гигантская лягушка, а-ля черный монах, является этой посредственности и убеждает, что именно такой-то и может спасти целый город от землетрясения. Для героя стало совершенно невыносимо осознание своей никчемности в существующей системе, обратной же стороной, выходом из такой ситуации всегда является мания величия.

Заболевание главного героя трилогии Крысы не столь явно. Первые 2 части трилогии обходятся вообще  без мистики. Лишь в «Пинболе-1973» некоторые действия героя можно назвать мягко говоря не совсем адекватными – жвачка в мышеловке вместо приманки и похороны распределительного щита. А еще – воспоминание о прочитанном когда-то эпизоде про бегство Троцкого на оленях из царской ссылки. Где он в здравом уме мог такое прочесть – уму не постижимо. В первой части мы видим жизнь обычного городского бездельника, лето для которого было столь скучным временем года, что не выпей они с Крысой целый бассейн пива в Джейз-баре – померли бы со скуки. Именно так написано в «Слушай песню ветра». Довольна странная позиция для молодого человека в возрасте 21 года, на мой взгляд. Помню, во время учебы лета всегда ждали с нетерпением, так как в этот период можно было оторваться и заниматься всем чем душе угодно. А сколько развлечений существует для молодых и здоровых! Можно путешествовать и познавать мир, знакомиться с новыми людьми, заниматься спортом, писать картины на пленэре. Да мало ли еще что! Лето – золотое время. И вот 2 молодых здоровых парня сидят все лето в баре, без конца пьют пиво и помирают со скуки. Уже изначально ситуация какая-то не совсем здоровая, хотя где ее корни – нам не показано. Из прошлой жизни скучающих героев известно только, что Крыса – из богатой семьи, а потому пресыщен жизнью, но в то же время ненавидит богатых, так как считает что они все тупые. О главном герое известно, что в детстве он долгое время не разговаривал и посещал психиатра, который дал ему новую, хорошо работающую душу, как заяц – новые часы козлу. И мальчик в тот момент почувствовал что его обманули. Главный герой показан интеллектуалом, постоянно читающим умные книжки, и втягивающим в это Крысу. Влияние вроде бы неплохое на друга. Но кроме того, главный герой – циник. Он склонен высмеивать все важное для других людей, и поэтому тот же Крыса боится завести с ним серьезный разговор. И Джею приходится выступать в качестве посредника между ними, просить главного героя выслушать Крысу, не высмеивая. «Ты хороший парень, но – как бы это сказать – некоторые вещи почему-то считаешь суетой, недостойной внимания», - сказал Джей главному герою. О поведении героя в диалоге с девушкой из магазина грампластинок я уже говорила выше. Уже в первой части трилогии у Крысы в душе случился какой-то надлом, и он пытается как-то поменять ситуацию в своей жизни, решая бросить учебу и заняться писательством. Главный же герой ничего этого не замечает, с ним пока все в полном порядке. Секс, выпивка, чтение книг и прослушивание музыки, ничего-не–деланье  пока еще не успели ему приесться. Да и учеба есть. Жизнь пока течет своим чередом.

Но мало по малу пустота начинает требовать заполненности. И вот уже во второй части герой начинает заполнять ее несколько странным образом, как умеет, – поисками пинбольной машины. В этот период, как и герой рассказа «Сжечь сарай», герой трилогии Крысы теряет человека – своего друга. Пока еще кажется что теряет не безвозвратно, Крыса ведь всего лишь уезжает в другой город в попытке что-то поменять в своей жизни, сменить обстановку. Герой же в этот период превосходно развлекается с близняшками, вызывая зависть окружающих.  В самом начале дружбы Крыса предложил герою начать с того, чтобы пить вместе пиво. На этом уровне по сути их дружба и осталась – просто собутыльники. На протяжении всех трех частей главный герой постепенно терял своего друга Крысу. Этот процесс потери начался  в тот же момент, когда началась их дружба. Но герой ни разу не встрепенулся и не спохватился, пока не оказалось слишком поздно. И вроде он ни в чем не виноват. Но в продолжении трилогии, в книге «Дэнс, дэнс, дэнс», герой уже и сам начинает осознавать, что процесс обретения человека по сути тут же превращается у него в процесс потери. И скелеты начинают тесниться все ближе к нему, тогда как в первой части смерти бабушки, двух дядь, его девушки Наоко и других людей  воспринимаются еще как нечто не слишком близкое и непосредственное, как что-то находящееся на дистанции, на безопасном расстоянии от героя. И вот в третьей части уже погибает друг Крыса. А дальше, в «Дэнс, дэнс, дэнс», начинается настоящий помор, просто град из смертей вокруг главного героя.
Итак, признаки помешательства можно проследить в действиях героя уже в «Пинбол-1973». В «Охоте на овец» герою вдруг предоставляется возможность заполнить пустоту именно тем самым способом, который он уже сам успел для себя выбрать – поисками чего-то, казалось бы, никому не нужного. Кому-то вдруг зачем-то понадобилась определенная овца, также как ему самому до этого понадобилась определенная пинбольная машина. Кстати интересна следующая фраза в книге: «Это был наш медовый месяц – мой и пинбольной машины». Лишая нормального человеческого внимания близких людей, герой переносит очеловеченное отношение на машину, которая ничем не может ему ответить. Если в первой части герой – всего лишь циник, нигилист, пофигист, и лоботряс, то во второй он уже становится человеком со странностями. В третьей части мы видим на первый взгляд стандартного обывателя со стандартной работой и женой. Ситуация, когда жена уходит к другому - тоже в принципе обыденна и ничем не примечательна. В «Охоте на овец» все преподносится так, будто в жизнь обычного среднестатистического человека, пьющего в баре пиво и носящего джинсы, врывается нечто странное и мистическое, меняющее его жизнь помимо его воли. Однако мы должны помнить, что были 2 первые части, и что этот внешне обычный  сотрудник переводческой конторы с обычной неприятной ситуацией в семье – тот самый странный тип, который хоронил распределительный щит и жил с близняшками, не зная их имен. Это тот самый тип, который подобрал на улице хипповавшую девочку-подростка и занимался с ней сексом. И это тот самый тип, который демонстрировал цинизм и безразличие в отношениях с другом и девушкой. Тот самый тип, у которого повесилась одна девушка и , в начале третьей части, погибла под колесами грузовика другая – Девчонка, Которая Спала  С Кем Ни Попадя, без имени. Почему-то все половые связи у этого человека, кроме жены – какие-то беспорядочные,  и уже в начале третьей части фигурирует фактически шлюха, и дальше герой спит только со шлюхами вплоть до окончания четвертой части. И кажется не испытывает по этому поводу никакого дискомфорта, скорее наоборот.

Отдельное слово хочется сказать о проституции в книгах Харуки Мураками. Этот порок, как и суицид, обретает в его произведениях положительный смысл. По трилогии Крысы этого еще нельзя сказать со 100% уверенностью, хотя подруга героя из «Охоты на овец» - проститутка высшей категории. В «Охоте на овец» работа шлюхи не оценивается как отрицательное или положительное явление, как нечто аморальное либо приемлемое для общества. Да и шлюха показана вне работы, в своих «нормальных» отношениях с мужчиной, с которым она захотела спать сама, без денег. Проституция преподнесена просто как безликий факт из окружающеей действительности, девушка даже совмещает эту работу с еще парочкой вполне приличных видов заработка. Однако уже в «Дэнс, дэнс, дэнс» описание связей героя с проститутками Мэй и Джун похоже на рекламу. В описании секса с Мэй непривлекательное слово «шлюха» заменено на «профессионалка». Подчеркивается профессионализм и красота Мэй, говорится, что она сделала нечто интимное, чего не делала для героя ни одна женщина, и он получил огромное удовольствие. Таким образом профессионалка, то есть шлюха,  явно выигрывает у обычных женщин в описании Мураками. Тот факт, что секс был за деньги, намерено пристерт  автором. Герой не платил Мэй ни копейки. Да и Готанда не платил, все будет списано на «представительские расходы». То есть ситуация выглядит так, как будто Готанда позвал двух своих старых подружек и они классно провели вместе время. Вся омерзительность такого явления как проституция в подаче Мураками куда-то улетучилась и обрела совершенно иное качество.  А  печать порочности ложится не на самих героев, пользующихся услугами проституток, а на некую абстрактную общественную машину, на «систему». Можно конечно говорить, как Коваленин и Макс Фрай, что герой Мураками противопоставлен существующей системе – коллективизму, капитализму, чему угодно еще, однако где может -  герой пользуется благами этих систем, не являясь их частью, то есть сущность героя - паразитическая. В «Хрониках заводной птицы» героиня тоже не нашла себе занятия лучше, чем  торговать своим телом. Ну да, куда уж логичнее, если при попытке самоубийства избавилась от боли, и сексом теперь заниматься не больно, то почему бы этим не зарабатывать? Конечно можно рассуждать что Мураками именно и хотел показать, что в нашем мире все перевернуто с ног на голову. Однако «молодой-умный-честный» герой с его непродажностью почему-то не чурается покупать других, да еще и не за свои деньги. И ему совсем не омерзительно. Вроде как его удивляет возможность заказать проститутку из Токио в Гонолулу, но тем не менее он не находит у себя достаточно доводов, чтобы отказаться от такого подарка. И только девочка –подросток пристыжает его. Да, героя что-то смутило в Джун, но в Мэй его ничего не смущало, так что явно от Джун он отказался во второй раз вовсе не потому что она проститутка. Скорее некрасивым ему показался тот факт, что отец Юки подозревает его в нехороших вещах, в том, что герой, не имея рядом женщины, может домогаться Юки. То есть, если вспоминать слова Коваленина о яркости и индивидуальности позиции героя, то во всяком случае эта яркость никак не затрагивает сторону морали. В данном вопросе у героя опять же позиции попросту нет. Прислали проститутку в подарок – неожиданно, но если это кому-то доставит удовольствие – почему бы нет?  Юки не понравилось такое поведение героя – ну что ж, можно во второй раз и отказаться. Вопрос пока остро не стоит.

То есть если рассматривать вопрос о проституции в книгах Мураками, то мы опять же имеем героя с отсутствием своей четкой обоснованной позиции по данному вопросу, плывущего по течению и не умеющего вполне объяснить самому себе, что такое хорошо и что такое плохо, и  почему.

Но вернемся к вопросу о нормальности нашего героя к началу третьей части трилогии. Ведь только в «Дэнс, дэнс, дэнс» он становится «человеком с луны», а до охоты на овец, до всей этой мистики, он вроде как нормальный и обычный. Вроде как. Первые признаки помешательства, едва проявляющиеся в первых двух частях, я уже показала. И вот в его жизнь входит девушка с необычной формой ушей, а вместе с ней, непонятно откуда, внимание со стороны сильных мира сего, как к VIP-персоне, и все от него чего-то хотят, требуют, да еще и мистические явления в конце начинают происходить. Мистическое и непонятное входит в жизнь «вроде как» обычного героя не только через новую подружку-проститутку, но и через уехавшего друга Крысу – ведь это он прислал фото с овцами. Крыса зовет друга. Он давно его зовет, еще с первой части, когда нуждался в совете. Но друг услышал, только когда его подтолкнула к тому девушка с совершенными ушами, и когда сильные мира сего вынудили его отправиться в путь чуть ли не под страхом смерти.  Однако истинный страх  герой испытает лишь в «Дэнс, дэнс, дэнс», когда побывает в комнате со скелетами, пока же он не воспринимает возможность смерти в отношении себя всерьез, потому не боится. Пока его безразличие и отстраненность от мира еще не вылились в трагические последствия – в смерть близких людей. И в пустоту, которую он оставил внутри себя, еще не хлынуло всей мощью потустороннее и мистическое, пугающее и необъяснимое. Природа не терпит пустоты. Там, где мы оставляем пространство, незаполненное светом, самостоятельно поселяется тьма.

«Охота на овец» действительно похожа скорее на фантастику, чем на историю помешательства. Ведь Сэнсэй и работающие на него люди – реальны, и их видит не только герой. Однако под вопросом остается природа Овцы. Ведь все кто ее видел – не вполне нормальные люди. Вообще третья часть трилогии удивительно отличается от первых двух прежде всего в силу своей мистичности, которой нет и в помине в «Слушай песню ветра» и «Пинбол-1973». И именно мистическая составляющая позволила закрутить почти детективный сюжет, в результате мозаичность сюжета также осталась в прошлом – в первых двух частях, на смену ей пришел увлекательный сюжет с четкой линией. Если «Слушай песню ветра» была книгой, находящей путь к читателю на уровне ощущений, то «Охота на овец» обращается к интеллекту через нестандартную загадку. Читается она совершенно иначе , чем первые 2 части, гораздо легче, несмотря на больший объем.

Но лично у меня есть ощущение, что Мураками просто не мог обойтись без мистики. Ну сами подумайте, чем бы занимался герой в третьей части, если бы не вмешательство  потусторонних сил? Невозможно бесконечно писать о пиве и сексе, о пустых разговорах и прочей банальщине. Герою никто не нужен, соответственно нет возможности создать какие-то взаимоотношения, завязку, из которой родится сюжет. Друг уехал, жена ушла, бывшие девчонки на кладбище или вовсе неизвестно где. Никого уже нет вокруг. Что дальше? Описание рабочих будней в переводческой конторе и ежедневного меню до умопомрачения, страниц на 600? Как бы ни упрекали Мураками в пристрастии описывать еду и прочие малозначимые вещи, но до такой крайности он все-таки не дошел. Он вышел из этой тупиковой ситуации единственным возможным способом. Ведь еще подростком автор обратил внимание, что «стоит чуть пошевелить мозгами, как весь мир поменяет ценности, время потечет по-другому… Все будет, как я захочу.»И он сделал как ему захотелось. Слонов с полей отправил на заводы, где их собирают,  а для героя, словно дар небес, подкинул загадку похлеще поиска пинбольной машины, даже за счет подключения мистических сил. И так, совершено независимо от воли героя,  его, такого пассивного и инертного, внешние силы заставили оторвать задницу от стула и отправиться в путешествие. А раз понесло туда потоком, он и поплыл. Сюжет третьей книги выглядит как вмешательство в жизнь героя посторонних сил, имеющих свои интересы, касающиеся переустройства мира, захвата власти и денег.

Именно это дает возможность Макс Фраю говорить об антиглобализме героя.  Однако если присмотреться, легко увидеть, что в мотивах героя не было никакого антиглобализма. Вовсе не антиглобализм им двигал. А значит антиглобализм здесь всего лишь «пассажирский вирус». Также и Крыса повесился, как сам объясняет, вовсе не для того чтобы спасти мир, а потому что «любит свою слабость».  Ему безразличны вопросы переустройства мира, и не потому что это хорошо или плохо, а потому что он любит просто с другом пиво попить. И все. И чтоб его больше никто не трогал.

Хороший вопрос – существовала ли Овца на самом деле. Хотя ответа на него может не знать и сам Мураками. Здесь мы подходим к вопросу о природе тех монстров и подземелий, которые так любит изображать японец, и сущность которых он сам может не вполне осознавать. Хотя русские классики еще в 19 веке очень неплохо разбирались в сути таких явлений. Встреча с некой силой, призывающей к переустройству мира – это именно то самое помешательство посредственного человека с большими амбициями, которое описал Чехов в «Черном монахе». Явление надо сказать не такое уж редкое. Сэнсэй также был человеком помешанным, только в другом роде. Напрашивается сравнение с Адольфом Гитлером. Кстати сам Гитлер и его приспешники интересовались всем мистическим. Люди, стремящиеся к мировой власти, как правило приходят к идее, что в мире должно существовать нечто, такую власть обеспечивающее – тайное знание, какая-нибудь реликвия типа посоха Чингиз-хана или меча Александра Македонского. Глобальная амбиция нуждается в обосновании. Когда человек решает что рожден чтобы завоевать мир, ему нужно некое подкрепление этой идеи в качестве внутренней опоры, фундамента. Иначе его надолго не хватит, чтобы эту идею реализовать. Короче говоря, нужна вера. Можно назвать это получением лицензии на мировое господство. У кого и как получать – решает сам человек. Раскольников решил, что подтверждением его особенности и избранности станет убийство старухи-процентщицы. Кстати не зря существует ритуальное убийство в некоторых культах. Некоторые лидеры сект заявляют о том, что видели НЛО, которое дало им особое задание ( а значит и ПРАВО  на пропаганду как минимум) на земле, либо контактировали с духами. Понятно, что «лицензия» должна быть получена от того, кто выше полиции, прокуроров, президентов и международного сообщества. То есть обоснование претензии на мировую власть должно быть таким, чтобы  с представителями реально существующей на земле власти человек мог не считаться. А таким дающим сверхвласть источником может быть только нечто мистическое, неземное – то, что выше и сильнее всего земного. Таким образом в случае Сэнсэя, чей мозг реально болен (опухоль), Овца как раз становится таким обоснованием претензии на мировую власть. И создает мощную организацию именно Сэнсэй, считающий что это делает Овца. Простой смертный возможно просто не мог поверить, что он сам способен на нечто подобное.  Нечистая сила не могла бы так ошибиться и выбрать для реализации планов мирового господства  пассивного Крысу. Приспешники же Сэнсэя внимали своему лидеру и не особо разбирались в подобных вещах. Также и приспешники Гитлера интересовались НЛО, Тибетом и пр., хотя среди них были и образованные люди. Итак, мистическое чаще приходит к тому, кто внутренне нуждается в нем  как в обосновании чего-либо  для себя. Совсем по-библейски, «просите и дано вам будет».Причем человек не обязательно должен активно искать это мистическое, как Гитлер искал тайные знания. Герою Чехова Черный монах является сам, без его непосредственной просьбы, однако очевидно что такая потребность назрела в результате душевной болезни,  и о Черном монахе герой слышал прежде. А иначе его галлюцинация вполне могла принять форму Овцы или какую угодно еще.

Однако вопрос о природе таких явлений все еще остается открытым. Религия дает свое объяснение – существование Дьявола и нечистой силы, бесов, овладевающих человеком. Наука оставляет данные явления области психиатрии. Хотя очень может быть что эти объяснения – не взаимоисключающие. Как говорил Свидригайлов, просто призраки являются тем, кто уже не совсем здоров и несколько оторван от этого мира.

 Стоит отметить, что взаимодействие человека и мистического происходит как правило с взаимного согласия. Овца спрашивает разрешения прежде чем войти в Профессора. Надо думать, что она не могла бы войти без согласия и в Сэнсэя, и  в Крысу. В рассказе «Танцующая фея» герой также сам заключает сделку с феей. Дружище Квак просит героя о помощи в спасении города от землетрясения, а не требует и не принуждает насильно. Да, появление Квака неожиданно для героя, но личный выбор героя, его добровольное  согласие на сотрудничество, все равно имеет место быть. В «Дэнс, дэнс, дэнс» герой сам принимает решение ехать в отель «Дельфин», хотя никаких мотивов кроме снов у него к тому не было. Да, Овца будто бы независимо от героя является ему. Но соглашательство с Овцой, казалось бы незаметное - свободный личный выбор героя. Чтобы всем было понятно, соглашательство здесь в том, что герой принял из уст Овцы толкование и объяснение сути происходящего, и в соответствии с этим объяснением стал строить свою дальнейшую жизнь. Вопроса, а не врет ли Овца, и не галлюцинация ли это, у героя не возникало. Довольно наслышанный об овцах, он почему-то пребывал в полной уверенности, что Человек-Овца – это совсем не то же самое, что просто Овца.

Еще один пласт, который здесь можно копнуть – вопрос очеловечения Овцы. Овца исчезла после самоубийства Крысы, но зато появляется Человек-Овца, который якобы давно прячется на Хоккайдо. Крыса признается, что годы детства, проведенные на Хоккайдо – самые достойные в его жизни. А также говорит, что с тех пор лето у него всегда ассоциировалось с овцами. Поехал в дом на Хоккайдо Крыса уже зная об Овце от Профессора. То есть он знал куда едет. Хотя и говорит, что его как будто кто-то заманивал.

Опять же не знаю, насколько сам Мураками отдавал себе отчет в том что пишет, насколько глубоко он сам копал. Однако мне представляется возможным, что Человек-Овца является в некотором роде призраком Крысы. То есть не только в тот момент, когда Крыса заимствует тело Человека-Овцы для разговора с другом. Ведь Человек-Овца не отражался в зеркале! Когда Крыса повесился, уверенный что тем самым убивает Овцу в себе, он дал Овце новую жизнь в виде Человека-Овцы.  Овца не была человеком, и потому не могла умереть и исчезнуть после смерти. Но умерев в человеке, она приобрела новые свойства.

Диалог Крысы в «теле» Человека-Овцы с главным героем – очень интересное место в книге, достойное анализа. Крыса говорит: «Я сам, своими силами это долго закончить не мог. Но теперь конец. Во всей моей жизни не было ни малейшего смысла». Эта фраза свидетельствует  в пользу того, что Крысе нужна была Овца, чтобы покончить с собой. Также как в дальнейшем Готанде нужно будет убийство Кики чтобы сигануть на «мазерати» в море. Также как космический бродяга из книг Дерека Хартфильда сам полез в марсинаский колодец, уже желая смерти. Выше я  рассуждала о пассивности и инертности героев Мураками, и о том что даже самоубийство – действие, требующее проявления некоторой воли. И потому героям нужен некий внешний толчок, чтобы совершить его. Пусть даже воображаемый толчок – галлюцинация в виде Овцы, которую до того видели только помешанные Профессор и Сэнсэй (Крыса сам называет Сэнсэя сумасшедшим) или сон об убийстве, доказательств которого не существует, в случае Готанды. Вообще же жизнь Крысы, а потом – Готанды изображается как некий тупик, единственным выходом из которого является смерть. А поэтому главный герой оказывается вроде как ни при чем. Хотя Крыса  говорит, что если бы друг пришел гораздо раньше, не на неделю и не на две, то это бы его спасло. Но с какого-то момента стало слишком поздно.

То что рассказывает в доме на Хоккайдо Крыса о себе и своем мироощущении – поистине страшно, если хорошенько в это вдуматься и представить себе. Еще подростком он почувствовал, что его душа разлагается внутри, ощутил процессы внутреннего гниения, подобные гангрене. Он ощущал это как болезнь, которую невозможно вылечить. И это заставило Крысу бежать от людей, чтобы «гниль свою людям не показывать» и «не доставлять никому неприятностей». Сначала он бросил учебу, потом уехал из города. В конце концов скрылся в таком месте, куда зимой  людям вовсе не добраться. Дальше заснеженных гор Хоккайдо ему бежать было некуда. Кстати ощущение внутреннего гниения действительно является симптомом болезни, оно встречается в описании меланхолии –  это название существовало до появления термина «депрессия» и по смыслу очень близко к нему. Согласно энциклопедическому словарю Брокгауза и  Ефрона, больные меланхолией могут чувствовать, что у них «все отверстия тела заросли, кишки гниют, желудок провалился, они сделались деревянными, стеклянными, превратились в животное и проч». Но при современном развитии медицины это состояние можно лечить и излечивать. Удивительно, но  Крыса говорит, что он любит свою слабость. Любит, когда душа болит, когда тяжело. То есть он это свое состояние, это страдание любил, и потому осознанно с ним не боролся никогда. То есть опять же это был его личный свободный выбор. Хотя он и убежден, что состояние это врожденное , сродни генетической болезни. Появление Овцы, повлекшее самоубийство, в такой ситуации выглядит логичным и единственно возможным исходом.

Еще один примечательный момент – то что Крыса считает, будто он и его друг созданы из одного и того же материала. Возможно именно поэтому Крыса предполагал, что диалог с другом мог в свое время его спасти. Ведь друг-то, будучи созданным из того же материала, не нуждался в том, чтобы куда-то сбегать, и не страдал от процессов внутреннего гниения. По крайней мере не ощущал страдания от гниения и  Слабости. Диалог с другом мог дать Крысе возможность как бы посмотреть на себя со стороны, соотнести себя с кем-то, на первый взгляд похожим, и быть может понять что-то о себе, найти выход из тупика. Но друг не пришел вовремя. Он не пришел бы никогда, если бы внешние силы не заставили его это сделать. Однако по книге все выглядит так, будто друг не виноват: он ведь не знал всей ситуации. Виновата получается злодейка судьба. Также как никто не виноват  получается в рассказе «Светлячок». Хотя очень интересно: а если бы герою сразу рассказали всю ситуацию, он бы бросился сломя голову спасать Крысу? Как бы он это делал? Я даже представить себе не могу. Расскажи ему Крыса раньше об ощущении гниения внутри, он бы посоветовал ему обратиться к врачу, как посоветовал девушке, которую мучили голоса («Слушай песню ветра»).Герой всегда саботировал любые попытки окружающих поговорить на серьезные  и глубокие темы, касающиеся чего-то личного. Кстати также он ведет себя в «Дэнс, дэнс, дэнс» с Диком Нортом. При этом плохим оказывается Дик Норт, который видите ли  не имел права навязывать герою свои проблемы и переживания. А позже герой за свое собственное поведение еще и отыгрывается на 13-летней девочке, попрекая ее тем, что она якобы неправильно относилась к Дику Норту при жизни, и нечего поэтому теперь о нем жалеть, когда он умер.

Душевнобольные, самоубийцы, проститутки, потусторонние существа – миры Мураками поистине страшны. Совсем молодые люди страдают от ощущения гниения души (Крыса), от атак голосов, желающих им смерти (продавщица из магазина грампластинок). Юная студентка Наоко вешается в роще и несколько дней болтается на ветру. Крыса вешается в доме, связанном с самыми приятными детскими воспоминаниями. Сумасшедший Сэнсэй с опухолью в мозгу, стремящийся к власти, выстраивает мощную организацию, но в конце концов также умирает. Помешанный профессор сидит одиноко в своем отеле, страдая от «обезовечивания».
Реальны ли эти миры? Ведь в них по сути невозможно отыскать ни одного психически и морально здорового человека. Нет ни одного обычного человека. Кажущаяся обычность персонажей – обман. Да, по описанию того что они едят, того что они носят из одежды, и того что они слушают и читают, эти герои похожи на нас. Но на этом сходство заканчивается! Именно об этом я говорила, когда призывала читателей присмотреться, а  действительно ли герои Мураками – «свои» люди? Действительно ли мы можем увидеть в них себя? Каждому читателю теперь представлен настоящий свободный выбор – посмотреть на персонажей в истинном свете, разглядеть их истинную сущность, вроде как через увеличительное стекло, и решить для себя: а хочу ли я, лично я, примерять на себя этот костюм? Впущу ли я Овцу в любой ее вариации? Что касается меня ,автора этих строк – уж увольте, пожалуйста.

Для меня нет никаких сомнений в том, что реальность в описании Мураками, даже в тех произведениях где нет мистики, представлена в искаженном свете. Такою она может быть только для больного сознания человека, страдающего депрессией или иными недугами. Кстати интересным фактом является то, что Мураками занимается марафонским бегом. Ведь из всех видов спорта именно бег  в силу вызываемых в организме физиологических и химических реакций, является превосходным средством от депрессий, правда дающим лишь временное облегчение. И именно бег марафонский, на большие дистанции, а не на маленькие. Спринт не дает такого эффекта. Сам же писатель в книге «О чем я говорю, когда говорю о беге» увязывает свое увлечение бегом с трудом писателя. Мураками рассуждает о токсинах, выделяющихся в организм при писательском труде, и о том, что не избавляйся он от них при помощи бега – долго бы не протянул. Лично для меня выделение некого токсического вещества в организм при написании текста – новость. И очень интересно, что на эту тему сказали бы профессиональные медики. Я никогда не слышала чтобы кто-нибудь из великих русских писателей жаловался на подобную проблему. Со слов же Мураками труд писателя предстает как нечто очень нездоровое. Ну что тут сказать? Если бы лично я по несколько часов в день на протяжении многих лет писала только о трупах и кошмарах, наверное мне бы тоже поплохело. И не уверена что даже бег смог бы меня спасти.

 Словно выжав из сочного плода весь сок и оставив сухую кожуру, Харуки Мураками выжал из реальности все светлое и радостное, и оставил лишь выжимки реальности – сплошной мрак. В его произведениях описывается только то, что является не нормой. Представлена только патология, но нет противоположных ей примеров не патологических состояний здоровой души, будто бы их и не существует в принципе. Если мы не имеем эталона нормы, можем ли мы заниматься излечением патологии? Можем ли отвечать на вопросы, что явилось причиной патологии и как ее вылечить? Если бы вдруг оказалось что все живущие на земле люди страдают от насморка, и  не было бы ни единого примера человека со свободно дышащим носом, наверное никто и не пытался бы лечить насморк, считая что мучения и неудобства в процессе дыхания – естественное явление. Но в мире всегда есть какое-то количество здоровых людей и  какое-то - больных. Это – в реальном мире. В мирах же Мураками дела обстоят иначе.

 Поэтому не совсем корректно бытующее в печати мнение, будто Мураками ставит вопросы, но не отвечает на них, лишь задавая направление мысли читателя.  На самом же деле Мураками задает заведомо ложные условия и посылки для направления мысли, при которых мысль  гарантированно зайдет в тупик – в единственно возможный тупик, из которого  существует единственно возможный исход, в заплесневелую затхлую комнатку с пауками или темный колодец, где  больше нечего делать, кроме как повеситься или застрелиться. Искусственный мир Мураками сконструирован автором таким образом, что в нем нет никакой свободы и никаких вариантов, то есть и никаких там джазовых импровизаций на самом деле нет. Непредсказуемость сюжета у Харуки Мураками – кажущаяся, до тех пор пока вы не поняли что за человек перед вами (я говорю об авторе).Все сюжетные линии всегда приводят к старению и смерти, в отличие от русских народных сказок.,  всегда венчающихся фразой : и стали они жить-поживать да добра наживать. И в этом – весь основной смысл  его творчества.
Лично для меня Харуки Мураками представляет интерес как пример довольно распространенной душевной патологии. Депрессия – распространенное явление. А вот страдающий депрессией человек, ставший писателем с мировой известностью – это уже явление гораздо более редкое, как и писатель, занимающийся марафонским бегом. В каждом его произведении передано мироощущение человека, видящего мир только в мрачных красках, мучающегося и мучающего окружающих, но при этом боящегося старения и смерти. Этот человек чувствует себя умирающим с ранних лет. Ведь

 «Смерть – не противоположность жизни, а ее часть».

Так сказал его герой. Так чувствует сам автор. И токсины выделяются вовсе не потому что он пишет. Это результат болезни. А писательский труд – лишь слабая попытка самоисцеления, как сказано в «Слушай песню ветра». Весьма вероятно, что в первой книге Мураками искренен. То есть он и вправду пытался передать на бумаге свое состояние как есть, надеясь что это поможет от него излечиться. Однако позже, неожиданно для самого автора, писательство стало его основным заработком. Это в корне поменяло ситуацию. Ведь если ты зарабатываешь на хлеб как писатель – будь добр, регулярно пиши новые произведения. А о чем может писать больной человек как не о своей болезни? Исцелись – и тебе больше не о чем будет писать. Мрак, который ты описывал, превратится в ничто. Талант писателя, художника очень часто увязывается в общественном сознании с какой-нибудь болезнью – алкоголь, наркотики, психические расстройства. Да и на деле часто так и есть, если почитать биографии великих людей. Однако можно ли при этом Мураками отнести к редкому виду здоровых писателей? Он сам признается, что некоторым людям странно то, что он, Мураками, бегает, то есть ведет здоровый образ жизни, а не пьет или употребляет наркотики, как и пристало творческой личности. Но я бы здоровым его не назвала после знакомства с таким творчеством. Мураками я могу противопоставить многим представителям русской литературы. Наши классики всегда старались предоставить читателю максимально здоровый конечный «продукт». Об осознанном подходе к данному вопросу свидетельствует например письмо Гоголя Жуковскому из Неаполя от 10 января 1848 г.

«Как изображать людей, если не узнал прежде, что такое душа человеческая? Писатель, если только он одарен творческою силою создавать собственные образы, воспитайсь прежде как человек и гражданин земли своей, а потом уже принимайся за перо! Иначе будет все невпопад. Что пользы поразить позорного и порочного, выставя его на вид всем, если не ясен в тебе самом идеал ему противуположного прекрасного человека? Как выставлять недостатки и недостоинство человеческое, если не задал самому себе запроса: в чем же достоинство человека? и не дал на это себе сколько-нибудь удовлетворительного ответа. Как осмеивать исключенья, если еще не узнал хорошо те правила, из которых выставляешь на вид исключенья? Это будет значить разрушить старый дом прежде, чем иметь возможность выстроить на место его новый. Но искусство не разрушенье. В искусстве таятся семена созданья, а не разрушенья.

Искусство есть водворенье в душу стройности и порядка, а не смущенья и расстройства. Искусство должно изобразить нам таким образом людей земли нашей, чтобы каждый из нас почувствовал, что это живые люди, созданные и взятые из того же тела, из которого и мы. Искусство должно выставить нам на вид все доблестные народные наши качества и свойства, не выключая даже и тех, которые, не имея простора свободно развиться, не всеми замечены и оценены так верно, чтобы каждый почувствовал их и в себе самом и загорелся бы желаньем развить и возлелеять в себе самом то, что им заброшено и позабыто. Искусство должно выставить нам все дурные наши народные качества и свойства таким образом, чтобы следы их каждый из нас отыскал прежде в себе самом и подумал бы о том, как прежде с самого себя сбросить все омрачающее благородство природы нашей. Тогда только и таким образом действуя, искусство исполнит свое назначенье и внесет порядок и стройность в общество!»

ИСКУССТВО ЕСТЬ ВОДВОРЕНИЕ В ДУШУ СТРОЙНОСТИ И ПОРЯДКА, А НЕ СМУЩЕНИЯ И РАССТРОЙСТВА.

Так считал Гоголь.

Произведения же Мураками, на мой взгляд, водворяют в душу именно расстройство, смущение и беспорядок. Тоска, отчаяние, одиночество, ощущение тупика – вот что оставляют в душе читателя эти книги. Если мы рассмотрим даже мрачные произведения Достоевского, которого так любит упоминать Мураками, то в его произведениях всегда есть альтернатива: есть персонажи-носители света и идеалов. Есть Алеша Карамазов и старец Зосима, есть благородный студент Разумихин и порядочная сестра Дунечка у Раскольникова. Даже в душе отрицательных персонажей часто нет полного мрака: и Свидригайлов оказывается способен на хорошие поступки.  Да и проститутки у Достоевского – Сонечка Мармеладова и Лиза из «Записок из подполья» - как-то совсем не похожи на Мэй и Джун из «Дэнс, дэнс, дэнс».
 Это различие между произведениями русских классиков и Мураками имеет под собой основу: если тот же Гоголь говорит о направленности влияния литературы на читателя, то Мураками всегда говорит о САМОисцелении. То есть тот же Гоголь, Достоевский  находили идеал прекрасного человека, противоположный порочному, и показывали и то и другое читателю, чтобы тот мог сравнить и выбрать. У того же Достоевского всегда четко обозначены причинно-следственные связи, когда речь заходит о душевной болезни или преступлении. На примере Раскольникова, Ивана Карамазова и других мы видим нездоровую обстановку, в которой рождаются нездоровые идеи, потом наблюдаем реализацию этих идей и последствия для души и для судьбы человека. Но всегда есть антиподы этих зараженных пороком страдающих и заблудившихся героев, такие как старец Зосима или Сонечка Мармеладова, при внешне порочном образе жизни сохранившая душевную непорочность и чистоту. Резкие контрасты между светом и тьмой – то, что есть у Достоевского и чего нет у Мураками с его сплошным мраком. И никакие выпущенные из банки светлячки не помогут японцу замаскировать этот факт в тщетных  попытках выдать бездонный мрак за светлую грусть. А еще  - Достоевский всегда очень четко показывает момент личного выбора героя между добром и злом, светом и тьмой. У Мураками же момент выбора персонажем своей судьбы тоже зачем-то «спрятан», замаскирован. Я говорила  о соглашательстве героев Мураками с темными силами выше.

Итак, конечный здоровый продукт – цель русских писателей классиков. Они создают полную энциклопедию человеческой души со всеми вариациями, со всеми отклонениями от нормы. И норму тоже показывают. Они заняты целью водворения порядка в душу ЧИТАТЕЛЕЙ. Мураками озабочен СОБСТВЕННЫМ самоисцелением. Это делает его взгляд узким, пространство его романов – замкнутым. Замкнутым на одном и том же человеке – на самом себе. Ведь не для кого не секрет,  что герой Мураками всегда один и тот же, из произведения в произведение – это он сам со всеми своими душевными недугами. Никакой энциклопедии человеческих душ в книгах Мураками мы не найдем: и Крыса, и Готанда являются по сути двойниками главного героя. И нужны они автору, вероятно, только чтобы покончить с собой вместо главного героя. Харуки Мураками не решился, в отличие от своего кумира Дерека Хартфильда, убить главного героя несколько раз. Ведь действие его книг разворачивается вроде как в нашем мире, а не на  Марсе. Вместо главного героя каждый раз погибают «двойники». Убив Крысу, автор был вынужден ввести в повествование Готанду. Непредсказуемой развязка «Дэнс, дэнс, дэнс» может показаться лишь тому читателю, который еще не понял принципа хода мыслей Харуки Мураками. Произведения Мураками имеют свою собственную внутреннюю логику, обусловленную личностью писателя, поняв которую, нетрудно на самом деле предсказать, что будет в конце книги. Однако Харуки понимает это сам, и каждый раз пытается убежать от этой предсказуемости. Так он заканчивает «Дэнс, дэнс, дэнс» на казалось бы светлой ноте.  Однако к вопросу кажущейся позитивности развязки этого романа я вернусь позже.
Читателю предлагается возможность найти себя в книгах Мураками. По сути мы всегда ассоциируем себя с персонажами полюбившихся книг, кому-то симпатизируем и стараемся даже неосознанно подражать, кого-то признаем подлецом и негодяем. Как показывают отзывы читателей в Интернете, многие и в случае с Мураками пытаются ассоциировать себя с его героями в попытках разобраться в себе. То есть читатели пытаются присоединиться к процессу самоисцеления писателя и тем самым исцелиться самим,  найти некие духовные ориентиры. Однако попытки найти в героях Мураками себя – это как выборы с одним кандидатом – до боли знакомая сегодня россиянам ситуация. Потому что творчество японского писателя имеет направленность не во внешний мир, как у русских классиков, но в себя.

 Русская же литературная традиция имеет богатый опыт выхождения автора за пределы себя, или лучше сказать – опыт подъема над собой на новый уровень, новую высоту, с которой все явления становится возможным охватить в своей целостности и взаимосвязи. И это  совсем не та взаимосвязь, которая представлена в «Дэнс, дэнс, дэнс», где все события и люди вращаются вокруг поставленного в центре главного героя.  Мир, описанный в «Дэнс, дэнс, дэнс» - это мир искусственно созданный писателем специально вокруг своего любимого героя и под него. И эту тенденцию можно обнаружить уже в «Охоте на овец». Все события, происходящие в этих двух книгах, - словно спектакль, разыгрываемый кем-то для главного героя, чтобы он мог развеять скуку разгадыванием очередного ребуса. Все персонажи сами начинают соотносить себя  с главным героем , «пляшут от него». Женщина, планирующая выйти замуж за другого, зачем-то приходит к главному герою в начале книги переспать время от времени. В качестве единственного обоснования ее действий преподносится некая особенность героя: он – «человек с луны». В чем именно заключается исключительность героя, и по каким критериям эту особенность можно счесть  несомненным достоинством, из-за которого многие  женщины (близняшки тоже) хотят сами просто прийти к нему и переспать – остается непонятным. Однако, наверное, многие мужчины хотели бы стать такими «лунатиками». В отеле «Дельфин» из всех сотрудниц герою приглянулась Юмиеси, и  именно она оказалось тем человеком, который видел место обитания Человека-Овцы. Именно герою Юмиеси поручает доставить домой 13-летнюю девочку, хотя знает об этом человеке крайне мало. И именно эта девочка оказывается не простым подростком, а медиумом. Все как будто специально подстроено под героя. В реальной жизни так не бывает. Столь занятый киноактер Готанда без вопросов соглашается пообщаться со своим бывшим одноклассником, хотя таких же одноклассников у него должно быть еще несколько десятков человек. Успешный киноактер еще и завидует главному герою. Все ему пихают денег, нанимают проституток, устраивают отдых на Гавайях. Всем он нужен, все хотят для него что-то сделать. Прям VIP-персона какая-то. К тому же и умирают персонажи тоже как будто только потому что главный герой видел их скелеты в какой-то таинственной комнате. Прям инфернальная версия царя Мидаса какая-то: с кем пообщался – тот обязательно умирает. Как будто люди вокруг вполне готовы умереть специально чтоб главного героя позабавить, будто им это ничего не стоит. Кики так и говорит Готанде – двойнику главного героя: «Я не обижусь если ты меня задушишь». Никакого достаточного обоснования для столь центрального положения персонажа, на мой взгляд, Мураками не привел. Когда я смотрю, как все события и люди вращаются вокруг главного героя в «Дэнс, дэнс, дэнс», я вспоминаю о геоцентрической системе мира,. существовавшей до 17 века, когда считалось, что солнце, луна, звезды – все, все, все вращается вокруг Земли. Если посмотреть по времени, то представление, будто Солнце  вращается вокруг Земли, существовало  гораздо дольше, чем представление, что это Земля вращается вокруг Солнца. Но тем не менее от геоцентрической теории пришлось отказаться с ростом понимания устройства нашей вселенной, по мере накопления научных фактов. Также как и современная наука, русская литература имеет достаточно накопленного материала, чтобы показать несостоятельность модели мира Мураками. Как невозможно объяснять многие астрономические явления и производить астрономические расчеты с позиции геоцентрической системы мира, так невозможно и давать какие-то рецепты  в области духовного исцеления, исходя из ложной модели мира Мураками. Поэтому самоисцеление Мураками через писательский труд в таком виде, в каком он им занят сейчас,  просто невозможно. Посылка не верная, поэтому получение требуемого результата невозможно. Если бы исцелиться таким способом было возможно, это произошло бы много лет назад. Но в этом случае книги Мураками были бы совсем иными. Геоцентрическая теория устройства мира сменилась бы в его книгах гелиоцентрической, образно говоря. Что помешало Мураками перейти на этот новый этап – вопрос для духовников и психиатров. Во всяком случае его книги остаются историей болезни, но не историей исцеления. И поэтому никакой помощи в указании методов духовного исцеления дать не могут. А вот как правильно  долго и нудно болеть, при этом не умирая – этому Мураками научить может. Он может научить, как поддерживать в организме постоянный уровень токсинов, внутренних ядов, но не давать им превысить критический предел. Вот такая вот внутренняя наркомания от человека, некогда употреблявшего реальные наркотики и алкоголь, если верить прессе. Вот такое самоистязание, доведенное до удовольствия.
Для меня долго оставалось загадкой, почему эти книги имеют столь большую популярность: их можно увидеть у читающих людей в метро гораздо чаще чем Достоевского или Гоголя. Однако этот вопрос, судя по всему, из того же разряда, что и вопрос о популярности алкоголя и наркотиков.

Изначально эта статья планировалась как анализ только одного произведения Харуки Мураками – трилогии Крысы. Но так как «Дэнс, дэнс, дэнс» является ее продолжением, считаю необходимым уделить отдельное внимание этому роману, его художественной ценности и главной идее. Отчасти я сделала это выше, но думаю стоит разобрать это произведение более подробно.

По композиционному строению и использованным художественным приемам «Дэнс, дэнс, дэнс» несколько отличается от «Слушай песню ветра» и «Пинбол-1973»,  и больше походит на «Охоту на овец». Этот роман писатель создал, уже будучи популярным. То есть он писался, как книга популярного писателя, которая должна быть изданной и иметь успех. «Слушай песню ветра» в свое время была просто экспериментом, серьезных целей как писатель Мураками не ставил. На первый взгляд отсутствует мозаичность текста, присутствовавшая  в первых 2 частях трилогии Крысы. Есть четкая сюжетная линия, почти детективная, как в «Охоте на овец». Однако если мы приглядимся повнимательнее, то в конце романа, при развязке, у нас остается много лишних сюжетных линий, брошенных автором и незаконченных: неясно кто и зачем убил Мэй, непонятно почему Джун оставила герою тот же номер телефона что и Кики, и как вообще она могла явится в Гонолулу с услугами проститутки, когда уже 3 месяца не работала в борделе.  Это похоже на то, как если собрать мозаику, и в конце вдруг останутся лишние детали. В первых 2 частях трилогии Крысы нам предоставлялась возможность самим собрать мозаику, выбрав нужные детали и отбросив, по нашему мнению, малозначимые. Я уже объясняла, что благодаря этому каждый читатель получал свою собственную картинку, которая наиболее соответствует ему самому. На этот раз автор проделал работу по собиранию мозаики за нас, и  наглядно продемонстрировал, что лишние детали в любом случае остаются. То есть сравнение с фотоколлажем вполне подходит и для «Дэнс, дэнс, дэнс», несмотря на кажущееся отличие от «Слушай песню ветра» в этом плане. Почему автор так сделал, почему оставил неразрешенными некоторые загадки – остается только догадываться. Очень может быть что он не исключал возможности написания продолжения «Дэнс, дэнс, дэнс». А может просто писал как писалось, не слишком заботясь о целостности в композиционном плане. В пользу версии о возможном продолжении говорит сон о Кики в конце книги. Теперь у героя появилась еще одна своя комната – уже с Кики, а не с Человеком-Овцой.  Таким образом представляется возможным дальнейшее вмешательство Кики в жизнь героя.  Хотя и без этого есть повод продолжить: непонятно куда ушел Человек-Овца, и навсегда ли. Непонятно кому должен принадлежать шестой скелет в таинственной комнате. Мэй, Джун, и Готанда также вполне еще могут заявиться к главному герою.
Лично я однозначно считаю произведение незаконченным, такая концовка является нелогичной. И я постепенно объясню почему.

Книга преподносит свою философию читателю, принятие которой и приводит героя к благополучной развязке. Эту философию, эту основную идею, выражающуюся в словах «просто танцуй, не останавливайся», цитируют и на обложках книг Мураками, и в статьях о романе. Причем предлагает данную философию не сам герой, а Человек-Овца. Давайте рассмотрим, в  чем суть этой  главной идеи книги, звучащей предельно просто, и действительно ли она способна привести к той благополучной развязке , что мы видим в конце романа «Дэнс, дэнс, дэнс».

После «Охоты на овец» главный герой 4 года жил как добропорядочный гражданин, имеющий обычную работу. Это кстати вступает в противоречие с утверждением Коваленина, что герои Мураками не принимают чужих правил. 4 года герой жил по чужим правилам – так, как принято в обществе. Он действовал по тому же принципу, что и в первых частях трилогии: пытался выкинуть все и вся, как из падающего самолета. То есть попросту пытался забыть все странные и мистические события в своей жизни, в том числе смерть Крысы. Его половые связи имели тот же характер, что и в юности: ни к чему не обязывающий секс людей, каждый из которых живет своей жизнью и не  влезает в жизнь другого. Однако уже здесь автор не совсем честен с нами: и в начале книги, и в главном разговоре с Человеком-Овцой герой говорит, что уже 100 лет не любил, разучился, утратил эту вибрацию сердца. Я прочитала все части очень внимательно несколько раз! Про связи с женщинами написано очень много, но про любовь – нигде.  Как можно разучиться любить, если никогда этого не умел? Кого он любил? Близняшек? Кики, чья смерть его нисколько не расстроила? Хипповавшую девочку-подростка, подобранную на улице? Девчонку Которая Спала С Кем Ни Попадя? Повесившуюся Наоко? Жену? Но в «Охоте на овец» мы не найдем ни одной строчки, где герой говорил бы, что любил ее. Хотя если бы любовь к жене была, он мог бы сказать об этом в разговоре с Готандой. Как раз Готанда говорит о любви к собственной жене.  И даже спрашивает о жене героя.   Но и здесь герой не говорит о любви к своей супруге. Лишь один раз в воспоминаниях говорится что он ее любил. Однако на фоне того, что  ни прежде ни потом об этом нигде не упоминалось, данное воспоминание выглядит нарочно неуклюже прилепленным и несоответствующем действительности, а также личности героя. Увидеть эту нечестную подмену героя со стороны Мураками очень важно для дальнейших рассуждений: если перед нами тот же герой, что был в первых трех частях, то перед нами человек, который скорее всего НИКОГДА не любил, а вовсе не человек, который разучился любить с годами из-за перенесенных испытаний. И не любил этот человек по собственной воле, в «Слушай песню ветра» он сам сказал, что так удобнее. Еще одна новая черта персонажа, появившаяся в «Дэнс, дэнс, дэнс» - он стал постоянно вспоминать прошлое и, так сказать, расчувствовался. Может с этим и связано приписывание прошлому романтического оттенка, наличия чувств к жене. В четвертой части герой наделяется эмоциями, которых не было в первых трех. Конечно, такую особенность можно списать на старение, о котором так любит говорить Мураками. К тому же герой стал гораздо более раздражительным: все вокруг ему не нравится, вызывает тошноту. Хотя, если честно, появление такой раздражительности уже в 34 года – это, по-моему, чересчур. Персонаж ведет себя в этом плане как 80-летний старичок. Однако многие черты героя узнаваемы. Раньше он считал, что его рабочие качества пришлись бы кстати в Освенциме, теперь сравнивает себя и напарника по работе с санитарами в морге. Добывание журналисткой информации про рестораны с составлением списков  очень напоминает поиски пинбольной машины или сарая в рассказе «Сжечь сарай». То есть герой занят своим любимым делом: поиском чего-то, непонятно кому и зачем нужного, хоть и ворчит всю дорогу про «перевод-на-дерьмо».

Однако несмотря на постоянную занятость поисками материала для статей, герой откровенно скучает. Читая биографию Джека Лондона, он делает вывод: «Читая чужие биографии, мы словно требуем некой компенсации за то, что в наших собственных жизнях не случается, увы, ни черта…» А тут еще и любовница ушла. Герой начинает чувствовать себя одиноким. В юности это чувство его особо не беспокоило, да и друг был, с которым можно было попить пива.

«Но что правда – я ведь действительно одинок. Ни с чьей реальностью не пересекаюсь. И в этом-то вся проблема. Что бы ни произошло – я всегда возвращаюсь к самому себе. Ни с кем и ни с чем не связанный».

К 34 годам герою вдруг стало недостаточно самого себя. При том, что он сам еще в юности «зажал в руке линейку» для подтверждения дистанции между собой и окружающими, по примеру Дерека Хартфильда. Он сам выкидывал все и вся. А теперь вдруг он решил, что ему такое положение вещей не нравится. Но потребность ли любви заговорила в нем? Анализируя текст, можно прийти к выводу, что его мотивами в новом путешествии были скука и отсутствие достаточного  видимого движения  в жизни. Но совсем один герой и правда надолго никогда не оставался. Всегда рядом с ним были люди, пусть и случайные, в буквальном смысле слова подобранные на улице. Кстати в этом его поведении снова проглядывается нечто паразитическое: он спал с Девчонкой Которая Спала С Кем Ни Попадя, например. Грубо говоря, такое поведение можно сравнить с поведением бомжей, приходящих регулярно к месту раздачи бесплатной еды. Свою жизнь они никак не хотят менять, например найти работу с предоставление крыши надо головой. Но при этом пользуются чем-то бесплатным, просто так доступным. Оговорюсь, что я ни в коем случае не пытаюсь плохо отозваться обо ВСЕХ людях, оставшихся без крыши над головой. Просто давно известно, что есть определенная категория людей, которые сами не хотят менять такой образ жизни, их он устраивает по каким-то своим внутренним причинам, и вытащить такого человека обратно в нормальную жизнь невозможно. Так и тут: герой не заводит серьезных отношений, так как это обременительно, но пользуется  к примеру услугами проститутки Кики, причем бесплатно. Кики начинает являться герою в снах просто потому, что больше являться некому. Жена и любовница вышли замуж за  других мужчин, еще 2 девушки погибли.  Кики осталась последней женщиной, с которой у него были сколько-нибудь длительные постоянные отношения, и которая не ушла к другому и не умерла, а просто исчезла. В книге почему-то именно отель «Дельфин» признан местом, откуда ведется точка отсчета, якобы именно здесь все начинается и заканчивается. Именно с этого места можно что-то «переподключить» и переиграть жизнь героя. Но на деле мы видели, что проблемы героя имеют корни в ранней юности и даже детстве, они начались гораздо раньше чем он попал в отель «Дельфин». Поэтому принимать за точку отсчета отель «Дельфин» неверно. В «Дэнс, дэнс, дэнс» герой почувствовал, что он в этой жизни ни с чем не связан, и, откуда не возьмись – появляется Человек-Овца, готовый его ко всем и всему «подключить». Как я уже и говорила, в книге все является по требованию героя, как только он ощущает внутреннюю потребность в этом. Да и Человек-Овца говорит о том же самом открыто:комната в отеле существует , потому что она нужна герою, иначе ее и не было бы. Мы снова видим, что  в романе мир подстраивается под героя. В реальности такое возможно только в одном случае: человек заболевает, и навязчивая идея, потребность реализуется в форме галлюцинации. То есть лишь при помешательстве  в обычной жизни человеку может явиться некая сила или существо, осуществляющее его желания.  Однако успех подключения Человек-Овца не гарантирует. И если не получится – виноват сам герой, его предыдущие действия, когда он слишком часто затыкал свои черные дыры не тем (со слов Человека-Овцы). Однако обратите внимание: Человек-Овца говорит, что герой не виноват в своих потерях. Виноват он только в том, что неправильно затыкал дыры от потерь. То есть неверной в действиях героя признана РЕАКЦИЯ на потери, а не действия (или их отсутствие),повлекшие потерю. Герою предлагается дальше ни о чем не задумываться, « танцевать», не искать никакого смысла, а  просто продолжать двигаться и не останавливаться. Но по сути он все эти 4 года только тем и занимался! «Разгребал сугробы», при том что не видел в этом большого смысла. Двигался, барахтался, не думая о том, куда и зачем. По сути ничего нового Человек–Овца герою не предлагает. Ничего, чего герой сам бы не знал и не применял до этого. Это – еще один аргумент в пользу того, что Человек-Овца является продуктом собственного больного сознания героя. С одной стороны, герою предлагают «выжать себя как лимон», с другой говорят, что усталость – главный враг и ни в коем случае нельзя позволить себе остановиться. То есть герою предлагается довести себя до предела возможностей. Когда я читаю эти строки в «Дэнс, дэнс, дэнс», у меня невольно возникают ассоциации с книгой Мураками «О чем я говорю, когда  я говорю о беге». Совет Человека-Овцы сильно напоминает испытание марафоном. Очевидно, решение, предлагаемое герою Человеком-Овцой, проистекает из личного опыта автора.

Когда-то я долго общалась с одним человеком, страдавшим от сильной депрессии, и помышляющим о суициде. До своего заболевания он активно занимался спортом, и во время приступов депрессии  также порой спасался изматывающим бегом при самых неблагоприятных погодных условиях. В его жизни, помимо одной настоящей, было много «косвенных» попыток покончить с собой. Этот человек заплывал как можно дальше, стараясь достичь изнеможения и утонуть. Он проваливался под лед вместе с велосипедом и без. Он уходил от преследования милиции на машине с пьяным водителем, чуть не влетев  в озеро. Он попадал в шторм на шлюпке. Я не могу сказать со стопроцентной уверенностью, что он хотел умереть. Он неоднократно говорил мне, что УЖЕ  умер. С одной стороны он стремился к смерти, с другой стороны – боялся ее. Наверное это всегда так: человек неосознанно стремится к тому, что его пугает. Возможно что на примере Мураками мы видим тот же феномен. Тот парень каждый раз, когда оказывался на краю жизни и смерти, на пределе своих возможностей, вдруг встряхивался, и у него снова появлялось желание жить. Но эффект длился недолго. И ему приходилось снова и снова кидаться в подобные крайности. Без этого он оказывался в состоянии полного отсутствия каких-либо желаний и радости от жизни. В дальнейшем ему было назначено лечение психиатром, я не могу сказать какие именно препараты он пил более года,  но в конце концов избавился от депрессии и вернулся к систематическим занятиям спортом, правда я знаю, что многие свои внутренние проблемы он так и не решил. А это значит, что спустя какое-то время болезнь может вернуться.
Так вот, для меня очевидным является сходство мироощущения Мураками и его героев с мироощущением того человека, страдавшего депрессией. В этом случае человек пытается довести себя до какого-то физического предела именно с тем, чтобы за счет такого кризиса каким-то образом «выскочить» из состояния депрессии, из состояния полного отсутствия желаний. Чувствуя себя на пределе, человек ощущает себя живым на ФИЗИЧЕСКОМ уровне, тогда как это ощущение на ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ уровне он уже утратил, вследствие болезни.  Здесь мы наблюдаем обратную связь: человек запускает правильное психологическое восприятие собственной живости за счет физического ощущения своего тела. Этот процесс известен и медикам, и физиологам. Наше тело обладает памятью. Поэтому определенные физические действия могут запускать психологические процессы, влиять на настроение и мировосприятие. Я занимаюсь танцами и очень хорошо знаю: стоит музыке заиграть и моему телу – начать двигаться в такт, как тут же улучшается настроение, а проблемы уходят на второй план.

Таким образом становится понятно,  что главная идея книги, цитируемая в прессе – вовсе не «элементарная истина», годящаяся для всех и каждого, а совет, имеющий весьма узкое применение для людей с той же проблемой, что и Харуки Мураками. Я не врач, и  не могу компетентно рассуждать о методах лечения депрессии. Но на примере своего знакомого и Харуки Мураками вижу, что доведение тела до изнеможения дает лишь временное улучшение состояния, но не полное исцеление. Так что даже в случаях депрессии его совет имеет ограниченное применение, может помочь протянуть как можно дольше, но не решить проблему окончательно. Впрочем, Мураками на страницах своих книг и сам признает, что он лишь пытается достичь самоисцеления, но не достиг его.

В совете Человека-Овцы есть еще один интересный момент: танцевать надо так, чтобы ВСЕ НА ТЕБЯ СМОТРЕЛИ. То есть некий призыв к показухе. Как раз с этим у главного героя дела всегда обстояли плохо, в отличие от его друга киноактера Готанды. Вспоминая своего друга с депрессией, могу сказать, что у него была тяга к красивой жизни за чужой счет, как у героев Мураками. Он не мог позволить себе носить простую одежду, не брэндовую, или кататься на дешевом велосипеде и дешевых лыжах. При чем делалось все явно на показ: на каждом фото он держит лыжи или хоккейную клюшку так, чтобы всем было видно название фирмы. Работы постоянной он не имел, играл  в рулетку, знакомился с богатыми девушками. Не подумайте что я хочу здесь перемывать кости своим знакомым, просто ситуация выглядит так, будто желание притягивать чужие взгляды как-то увязано с состоянием депрессии. Возможно, не умея ощутить внутреннее удовлетворение от процесса жизни, больной пытается компенсировать это за счет восхищенных взглядов окружающих. Как бы убежать от понимания того, что на самом деле  у него все плохо и жизнь его не радует. В книге мы видим, что герой завидует Готанде, и очень удивлен, обнаружив, что Готанда завидует ему.  Конечно же это льстит самолюбию героя. Готанда таким образом является для него средством на время убежать от чувства пустоты своей жизни. Благодаря Готанде он обнаруживает, что в его жизни есть что-то, чему могут завидовать богатые и успешные. Если говорить о самом Мураками, то для него средством притянуть чужие взгляды стала не роскошь, а написание книг. Ощущение своей значимости и интересности для миллионов читателей по всему миру должно несомненно как-то компенсировать внутреннюю тоску.

Целью героя  в начале книги было найти Кики. Но успех этих поисков стоил жизни Готанде. Ведь если бы герой не узнал об убийстве, Готанда еще долго мог жить на этом свете, так и не решаясь сигануть в море на «мазерати». Если приглядеться, то становится понятно: Кики герою на самом деле не нужна. Он не расстроен известием о ее смерти. Еще в начале повествования герой встретил Юмиеси, которая теперь как женщина интересует его гораздо больше, чем Кики.  Проститутка была всего лишь предлогом для нового путешествия в попытках чем-то заткнуть дыру от одиночества. В «Дэнс, дэнс, дэнс» писатель почему-то нарушает свой обычай не давать живым людям имен. Юмиеси дается имя, хотя и не сразу, да еще и редкое! Кики, как и Селедка, получила имя только накануне смерти. Но Юмиеси в книге остается жива. По крайней мере в ЭТОЙ книге. Мураками щедро раздает имена и Юки, и ее отцу, и Амэ, которые на протяжении книги также остаются живы, в отличие от Дика Норта и Мэй. Возможно такая политика автора вызвана необходимостью держать на этот раз интригу, кто же из героев умрет. Очень может быть, что начиная писать роман, он и сам еще этого не знал.

Главный герой в отеле «Дельфин» получил обещание от Человека-Овцы, что если он продолжит «танцевать», то есть двигаться, ни о чем не думая, то его «подключат» к другим людям и окружающему миру. Однако на деле «подключение» вылилось в ряд смертей. Речь Овцы осталась для героя не совсем понятной. Это видно из его рассуждений на тему Идеальной Телефонной Концепции. Герой пытается провести некую аналогию между телефонной связью и «коммутатором» Овцы, чтобы понять смысл самой идеи коммутатора. Рассуждения  о Телефонной Трубке выглядят, мягко говоря, не совсем адекватно. В течение всей книги герой продолжает, по старой традиции, плыть по течению: соглашается на предложенный отдых на Гавайях за чужой счет, спит с оплаченными другими людьми  проститутками, катается на чужой «мазерати». Но видение Кики в Гонолулу и последовавшие за этим смерти пугают его. К тому же постоянной женщины у героя нет, и он все чаще вспоминает о Юмиеси. Разберемся, что же толкает героя в объятия этой девушки. Автор рисует нам картину любви, избавляющей героя от мрака. Казалось бы стандартный хэппи энд, любовь побеждает смерть и страхи прошлого. Однако в мотивах героя присутствует страх, когда он отправляется к Юмиеси.  Он устал от того что кто-то вокруг него постоянно умирает, это пугает главного героя. В Библии же сказано «боящийся несовершенен в любви». Страх главного героя остается непобежденным в конце книги. Повествование завершается кошмарным сном героя,. в которым он встречается  с заплесневелым Дыханием Прошлого уже не  в одиночку, но вместе с любимой женщиной. Герой пытается уверять Юмиеси, что это именно благодаря этому темному миру они и встретились. Он уверен, что это Человек-Овца его «подключил», и поэтому они с Юмиеси наконец оказались вместе. И в то же время у него поджилки трясутся от страха. Посмотрите внимательнее! Герой не смог преодолеть тьму и страх, в конце сна он теряет Юмиеси, отпустив ее руку, а сам, пройдя сквозь стену, проваливается в кошмар: он увидел Великое Ничто, пожирающее людей, и почувствовал разложение собственного тела. Его спасло только пробуждение от сна. Но «тот мир» остался непобежденным, неподвластным главному герою. Логика того мира осталась непонятой. Более того, герой считает, что обретение любви произошло БЛАГОДАРЯ существованию того мира. То есть для обретения счастья и любви, по мнению героя, необходимо существование Великого Ничто и заплесневелой комнаты в отеле «Дельфин», необходима помощь Человека-Овцы, сам герой ничего «подключить» к себе  не может. Таким образом герой остается в пассивной роли человека, в жизнь которого неминуемо еще вернется тьма, живущая в его собственном подсознании помимо его воли, и которую он сам идентифицирует как полезную и необходимую, как свою и родную, хотя и пугающую. Как Крыса любил свою Слабость, так и герой питает привязанность к своему личному заплесневелому сумрачному мирку. Сможет ли  юная девушка побороть эту тьму, вытащить героя оттуда? Кики в свое время это не удалось, и она ушла, не попрощавшись. Как сказал другу Крыса, в ней что-то сгорело внутри, как у всех девчонок, что были с ними когда-то. Во сне не Юмиеси вытаскивает героя из тьмы, но он вводит ее во мрак, убеждая что мрак его личный, и поэтому бояться нечего. Таким образом финал книги – не победа над тьмой и обретение света при помощи силы любви, но разделение мрака на двоих, затягивание героем возлюбленной в мир своих болезненных кошмаров. Мы видим, что герой цепляется за возлюбленную как утопающий  за спасательный круг. И вроде фраза «мы не нуждались больше ни в ком и ни в чем на свете» - нормальная для влюбленных. Но конкретно в случае нашего героя это – побег от страшащей действительности и замыкание на одном человеке. Он вдруг собирается зажить обычной жизнью среднестатистического гражданина, хотя никогда прежде это не приносило ему радости и удовлетворения. Теперь же, когда он не один, он почему-то уверен что все получится. Но он уже бывал не один! Он был женат и жил обычной жизнью! Но что-то не получилось… Виновата ли в том жена, которая ушла к другому? Просто так женщина не уходит  к другому. Что-то в совместной жизни ее не удовлетворяло, и в этом была вина героя  в том числе. Жена пророчила, что герой будет делать больно любой женщине, которая окажется рядом с ним. Он не хочет в это верить, не хочет причинять боль Юмиеси. Но вся проблема в том, что у героя в результате всех его мистических приключений так и не сложилось понимания ситуации, осознания, что именно в его поведении и жизненной позиции приводило к проблемам в отношениях с людьми. Решение всех своих проблем он отдал на откуп мистическим силам. Значит, он может лишь желать не причинить боль Юмиеси и не потерять ее, и надеяться, что Человек-Овца, Кики и другие призраки будут благосклонны к нему и не дадут случиться беде. От героя вновь ничего не зависит. В его же поведении с Юмиеси проскальзывает тот же эгоизм, что был свойственен ему на протяжении всей Трилогии Крысы. Ничего не поменялось. Пусть вас не обманывает описание нежности и ласки в постели. То, как герой пригласил девушку переспать с ним, говорит о многом: «Я и ты должны переспать друг с другом. Потому что это Судьба, а с нею я заигрывать не собираюсь». Герой признается, что устал от хаоса кругом, и что Юмиеси нужна ему. Это – агрумент в пользу того что она должна переспать с ним. Он не задается вопросом, а хочет ли этого девушка. Раз он захотел – значит это Судьба. Он не задается вопросом, имеет ли право затягивать столь юное и не искушенное в жизни создание в свои ночные кошмары. Он знает, что прежде у всех его девчонок что-то «сгорало внутри». Можем ли мы быть уверены, что с Юмиеси все будет по-другому? Кики не смогла справиться с ситуацией, несмотря на свои паранормальные способности. Сможет ли это сделать более юная Юмиеси?  Очевидно, девушка в силу неопытности не отдает себе отчета, куда ввязалась. Она знает только одно, как когда-то и Кики: в данный момент этот мужчина несчастлив и она ему очень нужна, а  для женщины как правило это весомый аргумент чтобы не думать о собственных интересах и остаться. Таким образом в конце романа правильнее поставить не точку, а многоточие. Призраки, если уж начали являться человеку, не оставят его просто так. Усталость и страх поутихнут, придет вновь скука от монотонной повседневности. Человек-Овца и Кики еще вернутся в жизнь героя, и неизвестно чем это кончится для Юмиеси. Новый рецидив помешательства впереди. Ей придется либо бежать, либо погибнуть, как и всем женщинам героя до нее, если только он не найдет пути к самоисцелению, которого так и не нашел сам Мураками. Последний скелет в комнате ждет своего часа.
 Итак, мы видим , что даже любовь в книгах Мураками лишена своей спасительной силы. Она не стала окончательным спасением для героя и привела к самоубийству Готанду.
Хотя без вдумчивого анализа сюжета этот факт можно не заметить. Это происходит за счет того, что автор остановился в нужном месте – именно в том месте, где у героя все хорошо. Он остановился сразу после окончания очередного кошмара. Но кто гарантирует, что следующей ночью не придет новый кошмар?  Мы по привычке думаем, что раз в конце все хорошо, значит на этом все и закончилось. Но мы имеем дело не с обычным писателем, а с Харуки Мураками, чьи произведения имеют свои композиционные особенности – состоят из разрозненных обрывков сюжетов (подобие фотоколлажа) и имеют ряд неоконченных, брошенных сюжетных линий. Включение же логического мышления, как я продемонстрировала выше, делает очевидным незаконченность сюжетной линии взаимоотношений героя с Юмиеси, как и линий, связанных с Джун и Мэй.

Почему же любовь в романе «Дэнс, дэнс, дэнс» «не работает»? Почему она приводит к самоубийству и не может избавить от мрака? Это сложный вопрос, даже для меня. Все вопросы, касающиеся любви, сложны. Одних людей любовь толкает на преступления и самоубийства, других вдохновляет на подвиги и творчество.   «Боящийся не совершенен в любви» - сказано в Библии. «С полою грязной не идут к любви» - сказано в стихах великого поэта 12 века Низами Гянджеви. Настоящая любовь как бы переплавляет душу человека заново. Если есть в ней какие-то недостатки, например склонность лгать, лицемерие, эгоизм, то все это разрушит истинные чувства. Человеку приходится либо меняться, либо отношения рушатся, любовь уходит. Оба любящих героя в «Дэнс, дэнс, дэнс» имели серьезные душевные проблемы еще с детства. Готанда рассказывает другу ужасные вещи о том, как убивал кошек и как предал друзей. Может ли столь больной человек, испытывающий приступы агрессии и жажды разрушения и не владеющий по временам собой, быть уверен, что не причинит однажды вреда предмету любви? Ведь он убил Кики, с которой спал, и даже сам не помнит как это было, словно во сне. Так какова истинная причина самоубийства Готанды? При поверхностном взгляде причина – невозможность жить с любимой женщиной. Но при более глубоком рассмотрении мы поймем, что это – лишь повод. Сам Готанда высказывает опасения, что может однажды убить собственную жену, так как давно себя полностью не контролирует. Таким образом, самоубийство совершается не из-за несчастной любви, а из-за психической болезни, берущей начало еще в детстве. Как и в случае Крысы, мы видим у Готанды абсолютное ОТСУТСТВИЕ ВЕРЫ в то, что можно как-то вылечить его болезнь. В разговоре с другом Готанда произносит: «А я – слишком безнадежный неудачник. Так в моем генетическом коде записано». Как и Крыса, Готанда считает свою болезнь чем-то заложенном на уровне ДНК, то есть непреодолимым, и даже не пытается во всю жизнь эту проблему решить. Так что в случае Готанды любовь к жене не является причиной самоубийства. В данной ситуации любовь пришла к киноактеру довольно поздно, когда внутренние проблемы были уже сильно запущены. И он не смог их преодолеть, во многом по той причине, что сам даже не пытался и не допускал такой возможности. Готанда не смог увидеть в любви возможность к перерождению. Обращение к логике и желание непременно обладать предметом любви заставили его увидеть ситуацию как тупиковую. Что касается любви главного героя, то у него есть два несовершенства, которые будут любви мешать – страх и эгоизм. Любовь возрождает человека к новой жизни не сама по себе. Для этого необходима определенная внутренняя работа, что не свойственно для пассивных героев Мураками, полагающихся в решении проблем на потусторонние силы. Вот поэтому любовь и не становится спасением в «Дэнс, дэнс, дэнс». Намеренно или нет, но получается, что  под видом победы любви Мураками производит ее развенчание в конце романа. Впрочем, для опытного читателя такое развенчание ничем не грозит, так как на самом-то  деле развенчана способность героев любить и меняться под  воздействием любви, но не сила самой любви.

Попробую подвести итоги своего исследования. На мой взгляд, критики упустили истинную сущность произведений – их депрессивный настрой и тему смерти и самоубийства как главенствующую в творчестве Харуки Мураками. Критики и переводчики также увидели вариант Исхода для героя там, где его нет, и приписали герою ряд несуществующих качеств, неверно истолковав его мотивы, таким образом ошибочно возведя его в ранг  примера для подражания. Мое мнение – книги Мураками интересны прежде всего для психиатров и духовников как материал для изучения современного феномена – стремительно захватывающей мир депрессии, приводящей к многочисленным суицидам. Депрессия является самым распространенным психическим расстройством, и во многих случаях непонятно как она возникает и почему, также не всегда оказывается возможным справиться с болезнью. Вследствие выше сказанного  я не могу причислить Трилогию Крысы  и другие произведения  Харуки Мураками к художественной литературе, несмотря на наличие художественных особенностей, как то: нестандартное композиционное решение, своеобразный язык и стиль. На мой взгляд использованные художественные приемы служат маскировкой для главных идей произведений, что заставляет задаться вопросом об истинных намерениях писателя при создании этих текстов. Ведь о своем учителе Дереке Хартфильде Мураками говорит: «Он был из тех немногих писателей, которые могли сделать из текста оружие.»  Книги Мураками не применимы в качестве средства для «водворения в душу стройности и порядка», каковым видели литературу русские классики, то есть не применимы в качестве средства духовного самоисцеления. Преподнесение в книге  таких явлений как проституция, наркомания и  самоубийство в качестве положительных идет вразрез с православной системой ценностей, преобладающей в России. Для русского человека, у которого уже есть внутренние проблемы, чтение данных книг не может быть рекомендовано в качестве помощи в поиске духовных ориентиров, скорее произведения могут усугубить существующие у читателя проблемы. Такую литературу допустимо читать только взрослым людям с окрепшей психикой и устоявшейся системой ценностей и жизненных ориентиров, и то когда они не находятся в состоянии стресса. Также думаю необходимо, беря книгу  в руки, понимать, что ты читаешь, и зачем, а критики и переводчики, как я уже сказала, ввели в заблуждение многих читателей своими трактовками смыслов в «мирах Мураками». Надеюсь мне удалось быть убедительной и помочь вам увидеть в книгах Мураками гораздо больше, чем видится обычно большинству. Когда-то мы доверяли врачам, учителям и продавцам. Сегодня мы живем в век обмана. И прежде чем съесть купленный в магазине продукт или выпить лекарство, вынуждены самостоятельно проверять сроки годности и, по возможности, качество и состав. Литература, как  и другие виды творчества – один из видов общественного сознания. Она способна в значительной мере повлиять на общество. Если мы без оглядки сегодня будем «кушать» все что нам дают, все что нам привозят с Запада или с Востока, с полным доверием и без самостоятельной сознательной проверки – неизвестно какие последствия это возымеет для духовного уровня населения, для его психического здоровья. Я призываю больше шевелить мозгами, больше самостоятельно анализировать и сравнивать современные книги  с примерами классической литературы, чтобы не покупаться на дешевую рекламу и не видеть высокую духовность и психологическую глубину там где их нет. У жителя России все для этого есть, достаточно вспомнить уроки литературы в средней школе и написание школьных сочинений. Ведь именно тогда нас всех учили осмысленно относиться к творчеству писателей и самостоятельно делать выводы из прочитанного, только мало кто из нас задумывался о применении этих навыков в повседневной взрослой жизни.