Воспоминания об Агате ч. 1 Мы строим буер

      Мы были довольно хулиганистые солдатики, но это только от скуки. Из-за неё же фонтанировали разными идеями и проказами. Аркаша Паршков до армии имел отношения к яхтам, и ему первому пришла в голову идея построить буер, так как ветра на «Агате» случались просто катастрофические. У кладовщика нашлось на складе много старых лыж, а у старшины старых застиранных простыней. Сложилась инициативная группа: я с Аркашей, Коля Рогов и Саша Кондратьев с Костей Волковым. Лейтенант Бородин обеспечивал моральную поддержку всему предприятию, так как имел свой интерес - хотелось ему покатать на буере симпатичную настройщицу из гражданских.
      Рогов и Кондратьев сколотили низкую платформу из брусков и каких-то дощечек и поставили её на лыжи. Из одной лыжи соорудили руль с приводом на ноги пилота. Мне досталось шить парус  и крепить к нему снасти. Оснасткой и мачтой занимался «главный конструктор Паршков». Волкову досталась почётная роль пилота-испытателя. Буер получился не большой и мог выдержать максимум двух человек. Для испытания выбрали день совсем неподходящий: мороз двадцать пять градусов по Цельсию и ветер километров сорок в час. Но нас подгонял лейтенант, а его, вероятно, толкал основной инстинкт.
     Аркадий провёл подробнейший инструктаж для Костика: как закрепить ноги на руле, за какую верёвку потянуть, чтобы распустить парус, и на что её сразу намотать, и так далее… Костя внимательно слушал, но в его глазах ясно читался ужас. Вынесли из техздания буер в полу разобранном состоянии, быстренько собрали его у заднего выхода (надо сказать, что буер собирался и разбирался чётко, как автомат Калашникова) и усадили Волкова.
     Сами тут же убрались в помещение и, через окно, условленными сигналами стали руководить действиями нашего пилота аса. Паршков подал знак, Константин дёрнул верёвку и все сгрудившиеся у окна растерянно переглянулись…. И буер и пилот исчезли. Растворились в пространстве. Аннигилировали со снежным месивом. Толкаясь и одеваясь на ходу, мы выскочили из здания и побежали в направлении вероятного движения буера.
     На полдороге между техзданием и дизельной обнаружились и Волков и буер, мачта которого сломалась, как спичка, хотя и была сделана из антенной опоры армейской рации. Что и спасло Костю. Где бы мы его искали в бескрайней тундре, плавно переходившей в Ледовитый океан? Представляете силу ветра сломавшего деревянный стержень диаметром около семидесяти миллиметров. Через пару часов Костик достиг бы северного полюса. Когда мы его нашли, у него тряслись губы, и он матерился как ни когда. А надо сказать, что до этого он и не матерился вообще ни когда! Ну то есть  совсем-совсем...Его даже пытались однажды добровольно-принудительно научить этому не хитрому делу наши старослужащие, но.....не тут-то было! Но я отвлекаюсь.. После того, как шок у Кости начал проходить он перестал трясти губами и начал говорить нормально. По рассказу нашего пилота он не успел ни чего понять, как оказался там, где оказался. Единственное, что мы поняли, что он ни когда больше не согласится ни на какие испытания. На том и порешили.
     Больше других поломкой буера огорчился Бородин. Оно и понятно. Он даже обиделся на нас и обругал раздолбаями. Я предложил ему пригласить даму на простую, без парусных изысков, лыжную прогулку. Что он не преминул сделать в ближайший погожий денёк.

     Можно вспомнить и другие истории, благо их было много: «Шмаков Коля и немцы», «Коля повар и Аркадий Паршков идут мыть золото», «Студенников в столовой», «Шахматная эпидемия», «Как появилась кличка «Генерал»», «Визит оленевода за сигаретами», «Коля повар и майорские капканы» и другие. Что я, возможно, и сделаю..... со временем.

     За пару месяцев до дембеля я задумал издавать рукописный журнал, мы что-то уже начали, но пора было домой, и я завещал журнал Пьянову (или Пьянкову?). Он, конечно, заверял меня, что обязательно и так далее…, но я по его смеющимся глазам понял, что у них будет своя история. В тему фольклор можно включить пару строк из этого несбывшегося, как мне тогда казалось, журнала:
       
        * * *

С Эгвикинота голос слышу

Мне Климкин передал привет

Он скоро под родною крышей

Рукой хозяйской включит свет

 

Он будет дома, а я тута

Он будет пьяным, а я нет

Под боком у него Марфута,

А я здесь «пламенный поэт».

 

Вся острота сего момента

В том, что мне Север надоел

Картины Рокуэлла Кента

Я бы  в музее посмотрел…

 

А посему я улетаю

Привет, друзья мои, привет!

В воспоминаньях зажигаю

Над сопкой "несказанный свет".

     Это написано в связи с тем, что группа ребят, в том числе и Климкин, отправились на дембель раньше нас по маршруту Ванкарем, Эгвикинот, Анадырь и далее…, но застряли в Эгвикиноте по погодным условиям. На «Агате» был рукописный журнал с текстами песен Окуджавы, Визбора, Городницкого и других, но хотелось чего-то своего…, жаль, идея поздно пришла.