Размышления ч. iii

               
                О  ПРИРОДЕ,  ДУШЕ  И  ЧЕЛОВЕКЕ               

          
                О  СОСТОЯНИИ  ДУШИ  В  ЗАВИСИМОСТИ 
                ОТ  СПОСОБА  ПЕРЕДВИЖЕНИЯ               
   

    Однажды, когда еще жил в селе 1-е Коростели Угловского района, пошел с ружьем на озеро Гусиное, что находится примерно посредине между Заветом и Круглым. День был пасмурный, хотя тихий и теплый, все небо в тучах, то и дело принимался накрапывать дождь. Все работы в поле остановились, почему и появилась у меня возможность побродить с ружьем.
  Уже на подходе к Гусиному в небе раздался нарастающий гул и вскоре из низких туч вывалился самолет АН-2. Он прошел низко над землей, сделал несколько кругов вокруг геодезического знака (деревянной вышки), что возвышался на бугре недалеко от озера, и снова ушел в тучи. Постепенно гул затих и установилась та особая мягкая тишина, что бывает в степи в такие вот влажные, безветренные дни.
  Мне была понятна цель этого прилета – геодезисты обследуют свое хозяйство. Там, в самолете, сидят мужики с лопатами, они окапывают геодезические знаки неглубокими рвами, с тем, чтобы при степных палах огонь не подошел к вышке и она не сгорела. Видно в данном случае такой необходимости не было, ров травой не зарос, и они полетели к другой вышке. К какой именно? Их полно по степи. Может быть к той, что стоит на бугре перед самым Аулом?
 Иду и думаю – в каком совершенно разном состоянии мы сейчас находимся. Они долетят до Аула раньше, чем я дойду до Гусиного, хотя до него – рукой подать, я уже вижу его, в то время как Аул – черт знает где. Совершенно иной масштаб времени – пока я вернусь с охоты, они облетают половину Алтайского края, да еще и Северный Казахстан прихватят.
  Я иду в тишине, нарушаемой лишь шуршанием сапог о траву, а они там в гуле и вибрации едва слышат друг друга. И воздух, которым мы дышим, разный – у меня он наполнен запахами трав, душистого белого полынка, по которому я иду, а у них он мертвый, механический, с примесью запахов раскаленного металла, пластмассы, бензина.
  И погода у нас разная – у меня хмурый день, у них – яркое солнце. И картины мы видим разные – передо мной травянистая равнина с зеркалом озера посредине, под ними – белая кошма облаков.
  И еще там присутствует, особенно у летящих впервые, состояние некоего восторга. И от того, какие расстояния покрывают они за считанные минуты. И от того, что летя над сплошными облаками, они подныривают под них точно в районе очередной вышки.
   Но так же незримо присутствует там чувство опасности. Как ни надежна, как ни безотказна эта «аннушка», машина есть машина, тем более – самолет. Никогда не бывает в полете стопроцентной гарантии безопасности. Конечно, внешне это чувство никак не проявляется, все смеются, шутят, кто-то даже дремлет, но все равно в каждом живет какая-то напряженность. В том, что оно было, люди убеждаются по тому облегчению, которое приходит ему на смену после посадки.
  Совсем иное состояние у меня – умиротворенно-блаженное, полный покой на душе, вполне соответствующий погоде и окружающей природе.
  Уток на Гусином не оказалось и я пошел к бору, с тем чтобы выйти на перешеек между Заветским озером и Черненьким. Когда подходил к дороге, по ней со стороны Круглого прошел грузовик ЗИС-5. На какое-то мгновение я увидел сквозь лобовое стекло белое лицо шофера, с ним был еще пассажир. Машина ушла, лишь волнообразно-завывающий гул еще долго оглашал окрестности.
  Я пересек дорогу и направился к кромке бора. А сам размышлял теперь о машине – собственно все, что я подумал о летящих в самолете , относится и к едущим в ней. Совсем иной отсчет времени – пока я дойду до перешейка, они минуют Борисовку и будут подъезжать к Лаптевке. И звуки, и запахи в машине другие, и та же настороженность, постоянное внимание к дороге. И восприятие окружающего – если я вижу каждую травинку, слышу каждую птичку, для них всего этого нет. А значит нет и того душевного настроя, который бывает у пешехода, тем более бредущего без дороги.
  Даже езда на велосипеде или на лошади, особенно верховая, уже вносят в состояние человека какую-то напряженность – ведь можно упасть и покалечиться. На велосипеде без дороги вообще не поедешь, этим он тебя ограничивает, ты с ним привязан к дороге. И опять же все внимание к ней, лишний раз по сторонам не посмотришь, в любой момент не остановишься, как при пешей ходьбе. И все это неизбежно накладывает отпечаток на душевный настрой.
  Итак, только пешая ходьба – самый естественный для человека способ передвижения. Только она не нарушает его гармонии с природой, не отвлекает от ее созерцания, настраивает на какие-то глубокие и неторопливые размышления.
  Может в этом и заключается прелесть охоты, этого бродяжничества с ружьем за плечами? Неужто ради добычи занимались этим Аксаков и Тургенев, Некрасов, Паустовский, Юрий Нагибин, Юрий Казаков и многие другие?
  Оценив по достоинству всю прелесть пеших прогулок, я, оказавшись в любом краю – на Кавказе, в Югославии, в Прикарпатье, в Подмосковье – стремлюсь обязательно походить пешком по окрестностям – только так можно проникнуться духом этого места и понять его.   
    


                ЗАГАДКИ  ГРОМА  И  МОЛНИИ

  Когда грозовой разряд произойдет где-то поблизости, удар грома слышен, как выстрел из ружья, произведенный под ухом. И лишь потом, спустя время, доносятся его раскаты. Тут все понятно – удар произведен самой молнией (результат мгновенного нагревания воздуха до нескольких тысяч градусов), а раскаты – это уже эхо «выстрела», многократно отраженного облаками. Чем дальше облака, тем позднее доходит эхо и тем оно слабее, почему после первых оглушительных раскатов гром воспринимается как отдаляющееся и затихающее ворчание.
  Ну а что такое облака? Сгустки тумана, в тысячи раз меньшие по плотности, чем вата. И если вата – один из лучших звукопоглотителей, то как же могут облака так сильно отражать звук грозового разряда? От чего там отражаться – от пустоты? Так нет же, отражают, да еще как отражают -  первые раскаты грома по громкости  почти равным самому «выстрелу». Откуда берется такая оглушительная громкость?
  Теперь о самой молнии. Поскольку грозовой разряд происходит между двумя «полюсами», одним из которых является грозовая туча, а другим земля, в которой тучей «наводится» заряд с противоположным знаком, то молния,  по всем законам физики должна бить по кратчайшему пути, т.е. вертикально вниз. По этой же причине она бьет по наиболее высоким предметам, поскольку путь к ним короче, чем к низким. При этом разница по высоте даже в не полных два метра имеет значение – не зря путнику, застигнутому  грозой в открытом поле, рекомендуется лечь на землю – так меньше вероятность поражения молнией.
  Так почему же тогда классически, строго по вертикали, молния бьет очень редко? А гораздо чаще – по огромной дуге? Полтора метра для нее существенны, а километр – нет?   
  Конечно, большое значение имеет электропроводность земли – она в разных местах может быть разная. Однако же и искусственные молнии, когда разряд производится в лабораторных условиях между шариками электрической машины – дугообразные. И в электросварке не зря разряд называется «вольтовой дугой» – именно форму дуги он и имеет. Как все это понимать?
  И вообще мне не понятна даже сама природа атмосферного электричества. Объяснение, что микроскопические капельки воды, составляющей туман облака, наэлектризовываются от трения о воздух, меня не устраивает. Какое может быть трение, когда эта капля движется вместе с потоком воздуха? Обо что она трется?


                ЗАГАДКА  РАДУГИ

  Всем со школьной скамьи известно, что радуга образуется в результате разложения солнечного света на спектр, из которого он состоит, производимого каплями дождя. Поначалу такое объяснение меня вполне удовлетворяло. Но потом начал задумываться – ведь дождь, это не стеклянная призма, разлагающая луч света на спектр. Это миллиарды капелек воды, каждая из которых выступает в качестве такой самостоятельной призмы. Как же тогда вместо миллиардов крохотных «радуг» образуются широкие полосы огромной одной?
  Эту загадку природы помогли мне разрешить блестки на сугробах. Каждая снежинка, как и капля воды, выступает тут в качестве микропризмы. И вот я заметил – каждая из них дает не полный спектр, а только какой-либо один цвет, его составляющий. При этом разные снежинки дают разный цвет – одна синий, другая желтый, третья оранжевый и т.д. И еще – стоит чуточку переместиться, как они загораются другим цветом.
  Ах, вот оно что! Все дело в том, что она-таки разлагает солнечный свет на полный спектр, но каждый из его цветов воспринимается глазом под своим углом. Поскольку она на сугробе неподвижна, то ты, тоже не двигаясь, видишь только какой-нибудь один цвет этого спектра. И лишь расположенные под разными углами зрения разные снежинки дают полный спектр.
  Так и каждая капля дождя разлагает свет на полный спектр, но ты видишь под разными углами их по отдельности. То есть, когда капля проходит одну зону, мы видим один цвет даваемого ею спектра, а как только перейдет в другую, т. е. угол, под которым мы ее видим, изменится, то уже другой. А поскольку капель миллиарды, то даваемый каждой из них крохотный лучик того или иного цвета сливается для нас в широкую полосу. Дугообразные же эти полосы потому, что Солнце круглое. Если бы оно было квадратное, то мы видели бы радугу не в форме дуги, а в виде буквы «П».
  Почему же на освещенном солнцем снегу мы не видим радуги? Да потому, что, в  отличие от капель дождя, имеющих одинаковую форму шара, снежинки имеют гораздо более сложное строение и лежат они под разными углами к плоскости, а, следовательно, и к солнечным лучам и к нашему зрачку. Поэтому отбрасываемые ими цвета спектра не могут собраться в единые широкие полосы, как у радуги, а светят вперемешку, вразнобой, каждая снежинка по-своему.   
 

                ЗАГАДКИ  ЛУНЫ  И  СОЛНЦА
 
  Известно, что Луна светит не своим, а отраженным светом Солнца. Но у меня (думаю, не только у меня) было твердое убеждение, что ее поверхность – светлая. Такая, скажем, как у земных пустынь.
  И вот тебе на – от первых людей, посетивших Луну, мы узнаем – наша соседка по космосу темная, можно даже сказать – черная. Она сплошь покрыта слоем пыли базальтового (вулканического) происхождения, которая представляет собой нечто типа сажи.
  Откуда же тогда этот голубоватый, пурпурный, сиреневый свет, так вдохновляющий поэтов и художников во все времена? Знали бы они, что принимают за серебро угрюмую, мрачную сажу.
  Ответ на эту загадку помог мне найти свой собственный гараж. Однажды утром иду я к нему со стороны ул. Комсомольской, т.е. под прямым углом к плоскости ворот. И вижу – нижний амбарный замок блестит, будто серебряный. Я поразился – кто и когда мог покрасить его серебряной пудрой?
  По мере приближения к гаражу, а значит по мере изменения угла восприятия солнечных лучей, отражаемых замком, он постепенно тускнел, и когда я подошел к воротам, снова стал таким, каким и был – темно-коричневым (обычный цвет не крашеной стали, находящейся под длительным атмосферным воздействием).
  Вот тут ко мне и пришло понимание – хотя для изготовления зеркал используется серебро, вовсе не обязательно, чтобы роль зеркала обязательно играла какая-то светлая поверхность, Такую роль может выполнять любая гладкая поверхность, если даже она имеет угольно-черный цвет. Разве антрацит не сверкает своими гранями точно так же, как алмаз?
  Таким образом все дело не в цвете, а в гладкости отражающей поверхности. И видим мы при этом вовсе не цвет этой поверхности а отраженный ею солнечный свет, а он, как известно, белый. Вот его мы и видим, а какого цвета отражающая поверхность, не имеет значения.

  А вот на другую загадку Луны и Солнца я так и нее могу найти ответа. Когда оба эти светила присутствуют на небесном своде одновременно, у меня всегда возникает чувство дискомфорта. Поскольку свет распространяется по прямой, то он должен падать перпендикулярно к линии, соединяющей «рога» месяца. Однако он падает на нее вовсе не под прямым углом, а где то так под 120 -130*.
Почему?
  Вот как объясняет это явление в «Занимательной астрономии» любимый мною Яков Перельман:
  «…Центр Солнца должен находиться на перпендикуляре, проведенном через середину прямой, соединяющей концы месяца. Однако правило это соблюдается только для узкого серпа, расположенного неподалеку от Солнца.   … впечатление получается такое, словно лучи Солнца искривляются, прежде чем достичь Луны. Разгадка кроется в следующем. Луч, идущий от Солнца, действительно перпендикулярен к линии, соединяющей концы месяца, и в пространстве представляет прямую линию. Но глаз наш рисует в небе не эту прямую, а ее проекцию на вогнутый небесный свод, т.е. кривую линию. Вот почему нам и представляется, что Луна в небе «подвешена неправильно».
  Вот это он ответил! Впервые я, его поклонник с возраста 15 лет, ничего не понял.
  Так и остается эта загадка для меня загадкой.   

               
                ЧЕЛОВЕК  -  ПОКОРИТЕЛЬ  ПРИРОДЫ

  В августе 1970 г. я лежал в железнодорожной больнице. Однажды вышел из палаты в коридор, глянул в окно – все дома Сад-города, видимые в этом секторе, сверкают омытыми дождем крышами. Он прошел настолько тихо и краткотечено, что мы, находясь в помещении, даже не заметили, что он был.
  И я подумал – ведь он омыл не только крыши домов, но и каждый листочек на дереве, каждую травинку, «прибил пыль» т.е. увлажнил в округе всю землю. Сколько было бы шуму, крику, сколько суеты и вони, если бы «покоритель природы» человек вздумал сделать то же самое! Сколько для этого было бы исписано бумаг, сколько проведено совещаний, заседаний бюро горкома и исполкома, сколько нервов потрепали бы устроители данного мероприятия и себе и людям. И не смотря на все это он не смог бы сделать это так, как сделала природа – разве только в своих отчетах, сводках и рапортах, в трескучих газетных статьях и телепередачах – тут он действительно могуч. Туфту гнать мы действительно супермены.
  Когда в конце 1974 г. я перешел работать в партком АТЗ, который располагался по Октябрьской 145 (теперь там скорая помощь), а я жил тогда по Комсомольской 84, передо мной встал вопрос, какой дорогой ходить на работу. И Комсомольская, и Октябрьская – главные транспортные магистрали этой части города, и ходить по ним под рев машин, вдыхая выхлопные газы, не хотелось. Поэтому я избрал путь вдоль реки Алей. Чуть подальше, зато тишина, свежий воздух, ароматы забоки, пение птиц – красота.
  И вот иду я весной 1975 г. по берегу, а река – вровень с берегами, даже зашла в забоку. И движется вся эта масса воды без единого звука, поверхность ровная, как сплошное стекло. Невольно вспомнилось гоголевское: «чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит свои воды сквозь леса и горы. Глядишь и не знаешь, идет или не идет его величавая ширина, и чудится, будто весь вылит из стекла, и будто голубая зеркальная дорога без меры в ширину и длину, реет и вьется по зеленому миру … Ни зашелохнет, ни прогремит …».
  Да, так оно и есть! Беззвучно движутся многие тысячи тонн воды без всякого участия человека. Что бы было, если бы «покоритель природы» взялся перемещать эти массы воды? Сколько, опять же, было бы шуму, команд, криков «Даешь!», повышенных соцобязательств, и главное, вони, вони выхлопных газов как машинных, так и человеческих – от чрезмерного усердия. 
    И это – всего лишь Алей, маленькая речка, даже не обозначенная на карте мира. А что же тогда говорить о великих реках? Где бы тут был человек со своей великой мощью?
  Однажды мне попалась такая цифра – даже самая маленькая гроза высвобождает энергию, равную 50 атомным бомбам, брошенным на Хиросиму.
   И после всего этого человек – покоритель природы? Да полноте, червяк он, казявка, а не покоритель. Правда, испакостить природу он в состоянии, особенно у нас, в России. Вот тут он точно покоритель – ни одно живое существо на земле не наносит природе столько вреда, сколько человек. И она отвечает ему тем же.


                ТРАВЫ  И  ЛЮДИ

  Частично лето 1952 г. и полностью 1953-1954 г.г. я проработал на сенокосилках в колхозе «Завет Ильича» Угловского района (с. 1-е Коростели). И вот что имею по этому поводу сказать.
  Внимание сенокосильщика постоянно приковано к режущему аппарату – вдруг попадется какое препятствие – железка, камень, столбик и ли просто кочка – нельзя допустить, чтобы нож врезался во все это, будет авария. Потому и правая нога всегда на педали экстерного подъема режущего аппарата и ты весь в напряжении, всегда готов давнуть на нее.
  Это довольно утомительно и монотонно – весь длинный летний день сидеть под жгучим солнцем на раскаленном стальном сидении и без конца смотреть на нож сенокосилки.
  Сенокошение – это уничтожение трав. Только что она росла ни от кого независимая, вольная, подчиняющаяся лишь силам природы, и вот превратилась в сено, корм для скота.
  Я заметил, как по-разному проходят через эту роковую грань разные травы. Мелкая трава мельтешит перед глазами, валится волной, невозможно рассмотреть ни одну отдельную травинку. Зато когда попадется какой-нибудь большой куст – обычно это репей, осот или молочай, белена или дурман, или степной цветок типа шалфея или желтой кашки - картина совсем другая. Во-первых, они видны издалека, во-вторых, будучи срезанными, сразу не падают. Сначала вздрогнут, потом еще некоторое время стоят вертикально, и лишь потом начинают медленно, нехотя, клониться к земле. Но и упав, они еще долго, за сотни метров видны на фоне плоской, скошенной степи.   
   И мне подумалось – вот так же и люди. Миллионы их рождаются, проживают жизни и умирают никем не замеченные, не оставив никакого следа в Истории. Спроси их – они и сами не знают, для чего живут. Вот мои бывшие соседи сверху, Анатолий и Марина Шишлаковы, запитые алкаши, 26 лет отравлявшие жизнь мне и другим соседям, наплодившие кучу дебилов, обучавшихся в спецшколе и в конце-концов умершие от водки – зачем они жили? Что, кроме неприятностей  имело общество от их существования и что потеряло оно, когда их не стало?
  Почти одновременно с ними умер бывший директор АТЗ Аркадий Иванович Дубовик. С точки зрения христианства и кое в чем близкой ей коммунистической идеологии потеря равнозначна – все люди равны в первом случае перед Богом, во втором перед Историей.               
  Ну уж увольте – лично я бы отдал за одного Дубовика  многие тысячи Шишлаковых.


                НОВЫЙ  АФОН

  В августе 1976 г., т.е. в бархатный сезон, мне выпала горящая путевка на черноморский курорт Гудаута, и мне довелось побывать в Ново-афонском монастыре.
 Афон – гора на северо-востоке Греции, на которой расположен русский православный монастырь. Новый Афон – город в Абхазии, названный так по имени еще одного русского православного монастыря, основанного здесь в начале ХХ в. Монастырь этот примечателен многим, в том числе тем, что именно в нем, на реке Пцырсха была в 1905 г. построена первая в России гидроэлектростанция мощностью 50 кв. Это чуть больше, чем работавшая от дизеля электростанция в Завете (40 кв.), которой я, будучи механиком, очень гордился – а как же, она освещала все село, от нее работали пилорама, мельница, столярка, кузница, животноводческий комплекс с его артезианским колодцем, поилками и доилками. Так вот, от заветской электростанции не осталось и помина, а Новоафонская жива и поныне.
  Вторая достопримечательность Нового Афона – уникальное творение природы, карстовые пещеры, место паломничества туристов и курортников.
  Я не знал, что заявку на путевку в эти пещеры надо подавать сразу по прибытию на курорт, иначе не попадешь – все побережье Кавказа туда едет – спохватился слишком поздно и путевки мне не досталось. Это меня, конечно, огорчило, но все-таки от поездки в Новый Афон я не отказался.
  И вот плывем мы на теплоходе вдоль черноморского побережья Абхазии – Боже мой, есть ли еще на земле место, подобное этому! Лучезарное, сияющее синевой море и изумрудные, покрытые лесом горы, а над всем этим – бездонное бирюзовое небо.
  Катер ткнулся носом в галечный пляж, сбросил деревянные сходни и группа ушла в карстовое ущелье. Поскольку мне туда путь был закрыт, в моем распоряжении оказалось два часа свободного времени. Чтобы как-то его занять, я начал подниматься к монастырю по тому самому склону горы, по которому 70 лет назад взошел император Николай II со своей челядью. Шлюпка, на которой он приплыл с броненосца, по ошибке причалила не там, где их ждали и где был оборудован удобный подъем, вот они и лезли сквозь чащу леса. За ночь, которую император провел в монастыре, монахи сделали на пути следования царской свиты широкую просеку, вымостили ее булыжником и обсадили кипарисами. Так появилась эта «царская дорога», еще одна достопримечательность Нового Афона.   
  По ней я и поднялся к монастырю – она все еще целая, правда неухоженная, между булыжниками растет трава. А вот две шеренги стройных, темных, высоких кипарисов прекрасны, они создают на душе некую торжественность, будто готовят тебя к встрече с монастырем.
  Иду совершенно один по этой исторической дороге, позади меня  - распахнутое синее южное море, впереди – величественные очертания монастырского храма, по бокам – строгие, траурные аллеи кипарисов (именно на кипарисовом кресте был распят Христос, почему это дерево так любимо монахами) и вдыхаю такой воздух, каким еще никогда в жизни не дышал. Тут и запах моря, и раскаленной солнцем хвои, и аромат магнолий и олеандров и еще, почему-то грибов. Да не каких-нибудь, а именно шампиньонов, моих любимых! Все это так крепко настояно в знойном воздухе, что поневоле вспомнились горьковские строчки:

                А горы зноем дышали в небо
                И бились волны внизу о камень …
 
  Я был благодарен судьбе за эти, подаренные мне минуты уединения – иди я сейчас в шумной толпе туристов, не испытал бы и сотой доли того, что чувствовал сейчас. А что я чувствовал? Какое-то небывалое блаженство, умиротворение, благодарность Всевышнему (хотя и был, как сам считал, убежденным атеистом) за то, что есть на Земле такое место, и что мне довелось посетить его. Нет, не напрасно монахи после долгих исканий именно здесь решили разместить монастырь. И не зря дали ему такое имя – ведь Афон в переводе с греческого – тихий, спокойный. Вряд ли еще где-то в России можно найти столь соответствующий этому названию уголок.
  И вот «царская» дорога кончилась, и передо мной предстал храм. Стою я, партийный работник и якобы атеист, ошеломленный тем чувством, которое охватило меня при его виде – это чувство ребенка, потерявшего мать и снова обретшего ее. Что-то сладостное, возвышенное теснилось у меня в груди – никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Разве что в раннем детстве, в Солоновке, когда, играя возле церкви, превращенной коммунистами в клуб, подбирал на земле цветные стеклышки от разбитых витражей и смотрел сквозь них на преобразившийся мир.               
    Храм был закрыт, и я пошел осматривать монастырь. Кельи монахов превращены в гостиничные номера для туристов, тор****ница – в общепитовскую столовку. Весь комплекс загажен, замусорен строителями коммунизма, стены исписаны советским быдлом словами типа: «Здесь были Ваня и Маша Хайловы».
Когда храм открылся и я вошел в него, то и там увидал на стенах подобные надписи. Руки бы у вас поотсыхали.
  Но все-таки храм сохранился – какое величие, какие росписи, какая акустика! А на хорах, говорят, стаяли одетые в белое русоголовые дети с ангельскими крылышками, и ангельскими голосами пели молитвы. Представляю, какое впечатление все это производило на темных абхазцев. Особенно люстра с электрическими лампочками вместо свечей – именно для нее была построена монахами ГЭС.   
  Вышел на улицу. Отсюда хорошо был виден галечный берег с причаленным к нему белым туристским теплоходом. Время до его отхода еще было, и я прошел на ту сторону храма, где была от него тень, и присел на скамеечку под каким-то красивым, ухоженным деревом – их было много вокруг храма, с окруженными чугунными решетками приствольями. Посмотрел вверх – его ветви сплошь усыпаны мелкими зелеными ягодами.
  Рядом со мной сидела пожилая женщина, явно не туристка, скорее всего местная. Спросил у нее, что это за дерево. Она ответила – камфорное. Да, именно то, из плодов которого делают камфару.
  -  У меня ухо начало стрелять – сказала женщина – я сорвала несколько ягод, отжала сок, закапала ухо и оно успокоилось.
  Боже, в каком райском уголке мне довелось побывать!
  Так и стоит перед глазами величественный, непостижимой красоты храм, ровный, мощеный брусчаткой (руками монахов!) двор вокруг него и камфорные деревья с легкой, ажурной тенью под ними.

            
                О  НАСТРОЕНИЯХ

   Зимой 1965 г. я ехал в Пакистан. В Москве произошла задержка – надо получить прививки от холеры и черной оспы. По две прививки от каждой болезни, разрыв между прививками 10 дней. Итого – месяц. Для тех, кто жил в Европе это особых проблем не составляло – укололся и в тот же день уехал домой. Там у них все – рядом, а билеты были дешевые. Для меня же это было исключено и пришлось весь этот месяц околачиваться в столице.
  Это было довольно тоскливо. У меня не было там ни одного знакомого, один, совершенно один в огромном городе. Вот тогда я узнал, до чего может быть одиноко среди многих тысяч людей.
  А тут еще погода – мразь. Серые, без единого проблеска солнца, дни, мокрый снег, который, будучи посыпанным солью, превращается в грязную кашу.
  Все это, в сочетании с теми прививками, которые я проходил, настраивало меня на далеко не мажорный лад, в голову лезли всякие нехорошие мысли. За каким чертом я согласился на эту командировку? Что это за страна – Пакистан, если в нее нельзя въехать без прививок? Сроду о ней ничего не слышал и не читал. Что ждет меня там? Судя по прививкам, ничего хорошего, могу назад даже в ящике приехать. Не отказаться ли, пока не поздно? Как хорошо сейчас у нас дома, какая светлая, солнечная, чистая зима! Сколько там у меня друзей и знакомых! Какая интересная у меня работа, она мне в удовольствие, все на ней меня ценят и уважают. А тут впереди – полная неизвестность и, наверняка, многие-многие лишения и страдания.
  Вот в таком убитом состоянии встал я однажды таким же мерзким московским утром и пошел умываться в гостиничный туалет. Умываюсь, чищу зубы, совершенно не представляя, чем буду заниматься, куда себя деть, как убить очередной день. А рядом со мной бреется заросший черной густой щетиной грузин. Намыливая щеки и разглядывая себя в зеркале, он вдруг запел низким, хриплым голосом

                Эх, расскажи, расскажи бродяга               
                Чей ты родом, откуда ты …

   И будто какой-то тумблер у меня внутри переключился, будто камень с души свалился – мне стало вдруг легко и весело. В таком бодром состоянии вернулся в номер – да что это я так раскис, расклеился? Что мое положение по сравнению с тем бездомным бродягой, о котором поет грузин? Живу в теплой, сухой гостинице, сплю в чистой постели, питаюсь в буфете, где все – горячее, свежее и вкусное – чего мне еще надо? И в Пакистане я буду не один, меня там встретят, введут в курс дела, со всем ознакомят, все расскажут. Дом мой, друзья, работа и сибирская зима никуда не денутся, а вот возможность побывать в такой экзотической стране вряд ли еще когда будет. Само и поездить, посмотреть мир, пока молодой, дома еще насижусь.
  В тот же день я поехал на ВДНХ, исходил там многие павильоны. А вечером взял билет в театр и посмотрел гоголевский «Ревизор», в котором все роли исполняли или народные, или заслуженные артисты. Лишь один, исполнявший роль Хлестакова, был без всякого звания – это Невинный, тогда еще молодой и стройный.
  С этого дня жизнь у меня пошла совсем по другому.
  И вот я в Пакистане. Прошла первая неделя пребывания в этой стране. Я уже убедился, что страна эта довольно дикая и средневековая. Узнал также, что работать мне придется с челябинскими тракторами, а не со своими – их здесь совсем нет и меня прислали сюда по ошибке, из-за российского разгильдяйства. Это меня не радует – иметь дело с машинами ЧТЗ мне приходилось довольно мало, и нет ни какой уверенности, что я смогу разобраться со всеми возможными  неисправностями. Работа предстоит на «точке», в небольшом городишке Готки, что в 500 километрах от Карачи. Нас будет там двое, и отрыв от своих будет полный – никаких контактов с Карачи, кроме редких оказий. Напарник мой, Рома Крежевицкий, из Минска, челябинский трактор вообще здесь впервые увидел – хорошая мы с ним будем парочка. Ремонтной базы в Готки нет никакой, ни мастерских, ни оборудования, устранять неисправности предстоит в полевых условиях, что называется «на коленке». Бытовые условия там ужасные, ни кондиционеров, ни холодильников, и кухня очень острая, голимый перец и другие специи – а у меня гастрит! Плюс ко всему ночами заедают москиты, а вокруг полно ядовитых змей, в том числе таких смертельно опасных, как гюрза и кобра.
  Лежу я домике, арендованном для советских специалистов на окраине Карачи, на неразобранной  постели в  одних трусах – февраль, а жара уже за 30*, начиная с апреля будет за 50*.Рядом в таком же виде - два инженера с ЧТЗ, Юра Шихов и Женя Кожевин. Лежим молча, каждый погрузился в свои мысли. У меня они снова невеселые – я уже завидую тому сибирскому бродяге, который не помнит, чей он родом и откуда он. Он-то, по крайней мере, в своей стране, среди родной природы, среди русских людей. Там, где летом «каждый кустик переночевать пустит». Он свободен, как птица,  на нем не висит забота о ста малознакомых машинах, которые надо в том аду, в том пекле ежедневно поддерживать в работоспособном состоянии, не имея для этого ничего, кроме шансового инструмента.
  И снова пошли чередой мысли – нет, все-таки зря я связался с этой командировкой, зря не отказался от нее в Москве …
  Не знаю, о чем думал лежавший на соседней койке Юра, но он вдруг, хлопая себя ладошками по голому животу, запел в такт хлопкам:

                Девочка в платье из ситца, ситца
                Каждую ночь мне снится, снится
                Не разрешает мама твоя
                Мне на тебе женится
   
  Снова тумблер переключился в моей душе, стало легко и весело. Да что это я испугался трудностей – когда же, как не в молодости испытать и преодолеть их? В армии тоже было не легко, однако же ничего, живой остался и даже получил закалку на всю жизнь. И здесь будет то же самое – с трактором уж как-нибудь разберусь, трактор есть трактор, не самолет и не подводная лодка. Что же касается бытовых трудностей – разве я не готов к ним, разве у меня нет деревенской закалки? Разве я не уходил в детстве с друзьями далеко в степь ловит сусликов с одной бутылкой воды на целый день? А ведь в Угловском районе жара тоже бывает под 40*. Разве не били мы каждый день в степи гадюк, которые тоже смертельно опасны? Разве не работал каждое лето на покосе, где нас заедали пауты, комары и мошкара? Разве не сидел весь день верхом на коне, на сбитой до разъедаемых соленым потом болячек заднице? Разве не полол в жару завитую повиликой картошку, которой мы сажали в поле по 50 соток? Разве не полол в Угловском бору сосенку, где песок раскалялся так, что даже наши закаленные подошвы не выдерживали? И тоже зачастую без воды, да еда-то была – молоко да пресная лепешка.
 
  Сейчас все это мне не угрожает – по крайней мере весь день на солнце быть не придется – ведь не в степи, не в пустыне наши тракторы работают, а на раскорчевке леса в долине Инда. Значит, любой неисправный трактор можно загнать или затащить в тень, которой мы в Угловском районе не видели. Так чего же тогда я боюсь?
  А Юра продолжал в том же духе:

                Знаю за что твоя мама, мама
                Так меня ненавидит, видит
                По телевизору каждый день
                В оркестре меня она видит

  Мне хотелось подпеть ему, но я не знал слов.
  Вот как может иногда какая-то мелочь, какой-то пустяк резко изменить настроение. Не зря Твардовский вывел образ Васи Теркина – такие неунывающие хохмачи очень нужны в экстремальных ситуациях, а тем более – на фронте. Именно они, а не занудливые политруки, поднимали людям настроение.
  О том, как это бывает важно, хорошо рассказано у Л.Н.Толстого в рассказе «Метель». Там ямщик курьерской тройки Игнатка, с которым едет автор, явно заблудившись в степи, потеряв дорогу, не подает виду и продолжает ехать уверенно.
  « … странно было видеть, что метель и мороз все усиливаются, лошади слабеют, дорога становится хуже, и мы решительно не знаем, где мы и куда ехать … - и смешно и странно слышать, что колокольчик звенит так непринужденно и весело и Игнатка покрикивает так бойко и красиво, как будто в крещенский морозный солнечный полдень мы катаемся в праздник по деревенской улице … Игнатка запел какую-то песню, хотя весьма гаденькой фистулой, но так громко … что странно было бы робеть, слушая его».
  Собственно весь этот рассказ Толстого о том, что они не замерзли, выехали на тракт и прибыли к месту назначения только благодаря тому, что Игнатка не поддался панике, сумел сохранить бодрость духа в экстремальной ситуации.


                О  СТОЙКОСТИ  ДОГМ  И СТЕРЕОТИПОВ

  Когда четверка папанинцев, высадившись на льдину, наладила рацию и вышла на связь с материком, Папанин на вопрос Москвы, в чем они нуждаются, ответил – в холодильнике.
  Даже сегодня, когда Арктика достаточно изучена, в ней побывали многие тысячи людей, о ней написано множество книг, научных трудов и газетных статей, мы не можем воспринять ответ начальника первой советской полярной экспедиции иначе, как шутку.
  Но это была не шутка. Стоял июнь, полярный день был в разгаре, незаходящее солнце прогревало воздух над льдиной до + 5*С и продовольствие, в том числе 40 мешков пельменей, могло пропасть. Папанинцам пришлось вырубать ниши в торосах и хранить там продукты, как в морозильных камерах.
  В 1976 г. я отдыхал на юге в одной палате с шофером из заполярного Норильска. Посочувствовал ему – тяжелая у вас работа. Алтай на много южнее, и все равно шоферам зимой не позавидуешь. На что он ответил:
  -  Зимой-то хорошо. А вот летом мы мучаемся от жары.
  -  В Норильске от жары? Это что-то новое.
  -  Что тут нового? Солнце не заходит, а возим с открытого разреза уголь. Куски из кузова выпадают, шинами в порошок растираются, вся дорога черная. Угольная пыль над дорогой висит, а она ведь солнце притягивает. Жара невозможная, в одних майках ездим.
  Вот тебе и Заполярье! Сроду бы не подумал.
  В 1963 г. я покупал в Ашхабаде холодильник. Узнав, что я с Алтая, все удивлялись – зачем тебе холодильник? На мой ответ, что у нас тоже бывает лето, недоверчиво махали рукой – какое там у вас лето.
  В марте-апреле 1967 г. я очень мерз в Египте. Отопления там нет никакого, в
Каире мы спасались тем, что включали на ночь электрообогреватели, а вот в командировке было тяжко, приходилось согреваться приседанием. В тот год в Турции и Ливане выпал снег, в Египте температура опускалась ночью до +10*С.   
В сочетании с хамсином (сильный ветер пустыни), обстановка складывалась не очень комфортная. По крайней мере, я не помню, чтобы так мерз у себя дома в это время года. Вот тебе и Африка!
  В 1974 г., будучи в командировке в Чарджоу (Туркмения), слышу разговор двух инженеров, с которыми там работал:
  -  Вчера мои соседи за грибами ездили
  -  Привезли?
  -  Привезли ведро.
  -  Какие грибы?
  -  Какие-то белые. Я в них не разбираюсь.

  Грибы в Туркмении! Где, по моим понятиям, растет одна верблюжья колючка да саксаул, и те очень редко. В ту же поездку я узнал, что в Туркмении водятся зайцы, рыси и очень много уток. А в Ашхабаде в коридоре министерства сельского хозяйства увидел карту лесных угодий Туркменской ССР. Там у них есть даже лесничества и лесники, как у нас, в Сибири!
 
  В 1982 г. у нас на АТЗ работали вьетнамцы, и я от парткома курировал их. Узнать, как тут у нас обстоят дела, приехал из Москвы работник вьетнамского посольства. Он поразил меня, едва войдя в мой кабинет – ростом под 1,9 м., молодой, симпатичный, элегантный, по-русски говорит чисто, без акцента. Сроду бы не подумал, что есть такие вьетнамцы.
  Беседуем мы с ним, и вдруг он мне пожаловался – его срок пребывания в Москве заканчивается и скоро придется возвращаться на родину. «С содроганием думаю об этом».
  Я, столько настрадавшийся от жестоких приступов ностальгии в загранкомандировках, считавший дни, оставшиеся до возвращения домой, не понял, о чем это он. Переспросил.
  -  Плохо у нас там, особенно зимой. Сильно мы мерзнем. Отопления нет, температура опускается до 15*С, а влажность высокая – мерзко. А у вас красота, в том числе и зимой. В помещениях тепло, а на улице идешь в зимней одежде, тоже хорошо.
  Зима во Вьетнаме! Где вечнозеленые, усыпанные цветами деревья – да это что ж за такое!
 
   Почему все, что я перечислил, так нас удивляет, мы воспринимаем это, как парадоксы? Да потому, что знания о мире у нас примитивны, скудны и однобоки – такими сформировала их в нашем сознании средняя школа и СМИ. Судя по ним Сибирь – это снега и мороз, Заполярье – вечный холод, Туркмения – сыпучие барханы, Африка – невыносимая жара, Вьетнам – нечто вроде нашей парной, а вьетнамцы – все сплошь маленькие, некрасивые и коверкающие русский язык так, что понять невозможно.
  Ну, со школы что взять – она не только по этим вопросам, но и по многим другим, дает довольно приблизительное представление. И СМИ тоже можно понять – как можно показывать Заполярье без льдов и снегов, а Туркмению без барханов? Никто же не поймет. Все должно быть таким, каким ему положено быть, т.е. соответствовать раз и навсегда сложившимся стереотипам.
  Что примечательно, так это наша реакция на попытки посягнуть на эти стереотипы. Те люди в очереди за холодильниками в Ашхабада мне просто не поверили. Ладно, оставим их в покое. Возьмем меня. Какова была моя реакция на то, что я мерзну в Африке? Бегая по гостиничному номеру и приседая, я на чем свет стоит ругал … нет, не школу, не учителя географии, не СМИ, сформировавшие у меня стереотип о жаркой Африке, а саму Африку. Да, да, я так и ругался, и бормотал: «В гробу я видал такую Африку. У нас в это время уже теплее», ну и т.д. Африка оказалось виноватой в том, что не соответствует сложившемуся у меня стереотипу. Не должна она быть такой! Я и сегодня не могу ей этого простить.
  Уверен, что и Папанин проклинал Северный Полюс за то, что на нем, вместо положенного мороза, оказалась плюсовая температура.
  И если я, замерзавший в Египте, воспринял как вздор жалобы вьетнамца на холод на их родине, находящейся почти на той же широте, то что спрашивать с других людей, которые ничего подобного не испытывали? Попробуй, убеди их, что во Вьетнаме бывает холодно, а в Заполярье жарко.
  Коли в нас так живучи эти, без всякого умысла сформированные стереотипы, то что говорить о сознательно навязываемых нам догмах? Которые усердно вдалбливаются в наши головы всей мощью государственной идеологии с ясельного возраста и до могилы?               
  Однажды довольно образованная пенсионерка, придя ко мне в исполком по поводу удостоверения «Ветеран труда», которое давало ей льготу покупать 2 кг. мяса по госцене, искренне сокрушалась: «Неужели колхозы разгонят. Ведь мы тогда все с голоду поумираем». И это говорит человек, который знает, что те страны, в которых никогда не было колхозов, шлют нам гуманитарную помощь, хотя колхозы у нас еще не разогнали. Можно убедить ее, что именно благодаря колхозам и совхозам мы дошли до такого позора? Вряд ли.
  До недавнего времени мы были убеждены, что в дореволюционной России все бедные были хорошими людьми, а богатые – негодяи, подлецы, изверги, пьющие кровь трудового народа. Этому убеждению ничуть не мешал тот известный нам факт, что декабристы, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Некрасов, Тургенев, Толстой и даже – Ленин, все дворяне, господа. 
  До недавнего времени мы считали, что все негры, индейцы, и прочие «цветные» - хорошие люди, а белые – сволочи, мерзавцы. То, что мы сами белые, ничуть этому не мешало.
  Интересны образы русских офицеров в советской литературе, искусстве и особенно в кино. Если речь идет о войне с турками, французами, японцами и т.д., то русский офицер – образец чести, доблести и патриотизма. А если о Гражданской войне, то это негодяй и мерзавец.  Если сравнивать, какими показаны офицеры в кинофильмах «Крейсер «Варяг» и «Броненосенц Потемкин», то разница будет колоссальная. В первом фильме они – сама отвага, мужество и благородство. А во втором – подлость и ничтожество. А ведь действие происходит почти в одно и то же время, на одном и том же флоте! Вполне возможно, что некоторые офицеры после гибели «Варяга» оказались на «Потемкине».
  Конечно, вся советская пропаганда была настолько лжива, примитивна, груба, все, что она преподносила было шито такими белыми нитками, что не остается сомнения, на какой умственный уровень она была рассчитана. Своей вершины этот примитивизм достиг в формировании образов тайных агентов. Если он наш, то это разведчик, рыцарь без страха и упрека. Если не наш, то – шпион, воплощение подлости и коварства. Остается только удивляться, почему его не арестовали сразу, как только он оказался на нашей территории, ведь за версту видно, что он – враг.
  Однако не спешите записывать советских идеологов в круглые идиоты. Конечно, все эти Ждановы - Сусловы, Ильичевы- Лигачевы были посредственной культуры и интеллекта, но в трезвом, расчетливом уме отказать им нельзя. Просто создаваемые под их руководством штампы и стереотипы были рассчитаны не на интеллигенцию, составляющую, как известно, тонкую прослойку общества, а на большинство. То есть на тех самых «совков», которые своего мнения ни о чем, кроме выпивки, жратвы и баб не имеют, и охотно верят всему, что им скажет власть. Сегодня Блюхер герой – «Слава ему!». Завтра он враг народа – «Смерть ему!».  Послезавтра он – напрасная жертва репрессий – «Памятник ему!». И так до бесконечности.
  Ну а для «умников», всех этих Сахаровых, Солженицыных, Галичей, Войновичей и т.д. существовал репрессивный аппарат, который работал четко и редко давал сбои. Вот только с Высоцким и Шукшиным он «прокололся», раскусил этих антисоветчиков слишком поздно, когда они уже стали всенародными любимцами и их нельзя было трогать без большого скандала.
  В заключение хотел бы рассмотреть главную догму, основу марксистко-ленинского учения – постулат об исторической миссии пролетариата. Вот уже 150 лет, как Маркс предначертал этому мессии спасение человечества от ужасов капитализма и устройстве не Земле коммунистического рая. С тех пор прошла первая мировая война, в которой одни пролетарии безжалостно кололи штыками, рубили шашками, разрывали на части снарядами и бомбами, травили газами других пролетариев. Потом вторая мировая, в которой самые отборные и боеспособные фашистские дивизии были укомплектованы пролетариями, а вся чудовищная военная машина гитлеровской Германии была создана руками немецкого рабочего класса. Можно сказать, что с момента выхода пролетариата на историческую сцену и появления лозунга «пролетарии всех стран – соединяйтесь» войны не только не прекратились, но стали более ужасными и кровопролитными. И в их подготовке и проведении главное действующее лицо – пролетариат.
  И это – от природы мудрый, никогда не ошибающийся рабочий класс, надежда человечества? Не выходцами ли из его среды забиты тюрьмы, не ими ли совершается каждое второе преступление? Не они ли составляют большинство из 5 млн. официально зарегистрированных в России алкоголиков? Не их ли сынки с бритыми головами, т.н. «скинхеды» забивают до смерти людей с иным цветом лица и разрезом глаз? Не они ли маршируют под знаменами со свастикой и выбрасывают руки в фашистском приветствии? Или это все – сынки буржуев, олигархов?  Да нет же, нет -  потомственные пролетарии с тремя классами образования и тремя извилинами в мозгу. И они готовы сегодня снова идти за любым фюрером и колоть штыками других таких же потомственных пролетариев, только говорящих на другом языке – была бы команда!
  Ну и что, зная все это нынешние коммунисты отказались от веры в этого мессию? Ни в коем разе! И сегодня они делают ставку именно на него. Поскольку для них рабочий – это не конкретный разящий перегаром слесарь-сантехник с небритой рожей, не мелкий вор, для которого было придумано название «несун», который тащит с родного завода все, что плохо лежит, не синий от наколок сталевар, вчерашний или завтрашний зэк, а все тот же мудрый и правильный во всем, с острым классовым чутьем питерский дядя Вася, с усами и в кепке.
  Я, будучи главным идеологом АТЗ, сердился на рабочих-тракторостроителей, за то, что они, в большинстве своем, не соответствуют образу питерского дяди Васи. Не создателей этого, не соответствующего жизни образа винил, а жизнь за несоответствие этому образу. И это я, человек с высшим гуманитарным образованием, много на своем веку повидавший. Что же ждать от «простого народа»?
  Разделение всех сложнейших поблеем и процессов общественной жизни на простые и понятные «большинству» определения, типа «черное - белое», (для нас это было «красное - белое»), «плохое - хорошее» - вот стержень всей советской идеологии. Образ Григория Мелехова чужд и непонятен большинству «совков» - чего он мечется туда-сюда, должен быть «или - или».
  Но даже в черном цвете опытный глаз художника различает до 100 оттенков. Куда как сложнее жизнь любого человека, не говоря уже об обществе в целом. Ее невозможно разложить по полочкам и развесить этикетки, как это пытались сделать советские идеологи. И им это удалось, ели они свой хлеб не зря – и сегодня большая часть общества находится под властью созданных коммунистами стереотипов. Советский человек, даже если это дурак или уголовник – это хороший человек. А не советский, даже если он умница и само благородство – плохой. В этом твердо убеждено сегодня большинство пожилых людей России и переубедить их невозможно. С тем и уйдут в могилу.


                ДВА  ВЕЛИКИХ  ТАИНСТВА  ПРИРОДЫ

  Фотосинтез. Каждый зеленый лист дерева, кустарника, травы представляет собой маленькую химическую лабораторию, в которой ежесекундно вершится чудо – под воздействием солнечного света растворенные в воде минеральные вещества превращаются в органические. То есть мертвое превращается в живое. Масштабы этого процесса на планете таковы: ежегодно на Земле образуется более 100 млрд. тонн органических веществ, усваивается 200 млрд. тонн углекислого газа и выделяется около 145 млрд. тонн свободного кислорода.
  Процесс этот длится на Земле уже миллиарды лет, в результате которого в недрах земли появились залежи каменного угля, сланцев, нефти и газа, а на ее поверхности залежи торфа и богатый органикой плодородный слой почвы, мощность которого в некоторых местах (на Украине) измеряется метрами.
  Если бы науке удалось разгадать тайну фотосинтеза и научиться производить его искусственно, продовольственная проблема была бы решена раз и навсегда. Органику получали бы из минеральных веществ и воды в заводских условиях. С одной стороны на завод заходили бы вагоны с минеральным сырьем, а с другой уходили вагоны и автофургоны с продуктами питания. Не нужно было бы пахать землю, и она обрела бы первозданный естественный вид. Не надо было бы сеять, косить, молотить, молоть, выпекать. Какие силы высвободились бы, сколько машин оказались бы ненужными и их перестали бы производить! И проблема голода уже никогда бы не висела над человечеством. И от капризов природы оно
перестало бы зависеть. И воевать за землю не было бы смысла. 

  Гравитация. Это сила взаимного притяжения любых масс, выраженная Законом всемирного тяготения Исаака Ньютона. Любая масса обладает так называемым гравитационным полем. Это поле – единственное в природе, которое ничем не экранируется, на которое невозможно никак воздействовать, а, следовательно, управлять им. Экраны, в том числе свинцовые, любой толщины, которые полностью гасят радиоактивное, рентгеновское и любое другое излучение, ни на миллионную долю процента не ослабляют гравитацию.
  Если бы науке удалось понять, что это такое, если бы человек научился управлять гравитационными полями, как управляет он электромагнитными, отпала бы необходимость в грузоподъемных механизмах, самолетах, вертолетах, ракетах – ведь все это создано с единственной целью – преодолеть притяжение Земли.
 
  Есть еще множество загадок природы, на которые наука не может дать ответа. Шаровая молния, например. Но ее очень трудно изучать – явление это редкое, длится короткое время, появляется внезапно и так же внезапно исчезает. Ученые могут судить об этом явлении в основном по рассказам случайных свидетелей, людей, как правило, далеких от науки.               
   Тут же все под руками – вот они, зеленые листья, бери их сколько хочешь, изучай, делай с ними что угодно. Ан нет, не раскрывает природа свою главную тайну. Уже вывели искусственный белок в пробирке, научились клонировать животных, расшифровали генетический код человека, а вот получить из минералов органику не получается. Тайна сея велика есть и, видимо, доступна только Богу.
  То же с гравитацией. Постоянно, на каждом шагу мы сталкиваемся с ней – поднимаем тяжести, что-либо роняем, падаем сами, падают и разбиваются самолеты, но нам не дано понять природу этой силы. При всей ее доступности, ведь любая масса располагает ею – бери, изучай сколько угодно, она не исчезнет, как шаровая молния. Однако гравитационное поле как было, так и остается неразгаданной загадкой. И нет в деле ее изучения абсолютно никакого прогресса.
  Видимо Природой ли, Богом ли, но человеческому познанию поставлены пределы, и то, что за их чертой, никогда не будет постигнуто.


                ЕЩЕ  РАЗ  О  ЛУНЕ

    Как и большинство пожилых людей, я страдаю бессонницей, и заметил, что она особенно обостряется в полнолуние. Какая может быть тут зависимость? Какая разница человеку, находящемуся в темной комнате, с наглухо зашторенными плотными гардинами окнами, светит там полная луна, или ущербная? То же самое, если небо в тучах и луны вообще не видно? А зависимость между тем есть, об этом много раз приходилось слышать и читать. 
  И вот я подумал – очевидно все дело в том, что при полнолунии все живые существа в дикой природе более подвержены нападению хищников. Вот и выработался за миллионы лет такой защитный механизм – при полнолунии сон тревожный, поверхностный, чуткий. А коли человек вышел из животного стада сравнительно недавно, несколько сот тысяч лет назад, то он и доныне хранит где-то в генах этот механизм.
  Лежу я, смотрю на полный диск Луны, и в голову приходят такие мысли – как она, такая махина, висит в пустоте? Конечно, есть в солнечной системе планеты, тысячекратно превосходящие Луну по массе (Юпитер, Сатурн), но мы то их видим, как крохотные звездочки, поэтому они таких мыслей не вызывают. Солнце тоже их не вызывает, хотя его масса в миллионы раз больше лунной. Но мы-то знаем, что Солнце состоит из раскаленных газов, которые, по земным понятиям, вообще ничего не весят. А Луна – холодное твердое тело массой 74 триллиона  - это невероятно огромная цифра, ведь триллион, это единица с 18-ю нулями. И такая громадина спокойно висит, висит миллиарды лет и не думает никуда падать.
  Обман этого впечатления заключается в том, что она кажется нам неподвижной. То едва заметное движение ее по небосклону, которое все-таки есть, не противоречит этому впечатлению – мы знаем, что это не движение Луны, а результат вращения Земли. Сама же она относительно нашей планеты почти неподвижна – что такое один оборот в месяц? Черепашья скорость.
 Однако на самом деле это не так. Длина лунной орбиты вокруг Земли 2,5 млн. км., период обращения 29,5 суток. В сутках 86400 секунд. Суточный путь Луны вокруг Земли 88135 км. Итого, делим 88135/86400 = 1,2 км/сек. Таким образом скорость Луны в 3,6 раза превышает скорость звука – вряд ли можно считать ее черепашьей. Но движется она справа налево, т. е в ту же сторону, в которую вращается Земля, и этим самым замедляется ее видимое движение по небосклону.
  Если учесть, что радиус лунной орбиты вокруг Земли всего около 400 тыс. км., центробежная сила, которая возникает даже при столь незначительной, по космическим меркам, скорости, огромна. Вот она и уравновешивает те самые 74 триллиона тонн, не дает Луне возможности упасть на Землю.
  Так что все в порядке, не висит Луна неподвижно, а летит с довольно приличной скоростью.
  Еще одна связанная с Луной тема – ее влияние на погоду. Яков Перельман в своей «Занимательной астрономии» отрицает такое влияние. Вместе с тем существуют народные приметы: если «народившийся» месяц «омылся» дождем, то весь месяц будет дождливым. И еще: «Если месяц на рогу, то народ на боку, а если месяц на боку, то народ на бегу». Понимать это надо так: если месяц стоит прямо, т.е. мал его наклон, то погода будет дождливая и народ может отдыхать (маленький дожжишка, мужику отдышка). А если наклон большой, то погода будет сухая и лежать будет некогда.
  Об этом же толкует и другая примета: если месяц имеет такой наклон, что на его нижний рог можно повесить ведро, значит будет «ведро», т.е. сухая погода.
  На первый взгляд – какая чушь, какое влияние на погоду может оказывать то, под каким для земного наблюдателя конкретной местности углом лучи солнца падают на Луну?  Однако же опыт подсказывает – народные приметы рождаются не на пустом месте.
  Наконец последняя, связанная с луной загадка – морские приливы и отливы. Механизм этого явления сам по себе понятен – Луна столь огромна, и так близко к Земле расположена (всего 384400 км.), что ее гравитация не может не влиять на воздушную и водную оболочку Земли. Они, эти оболочки, вспучиваются, вытягиваются в сторону Луны с одной стороны земного шара (прилив),  и сплющиваются с другой (отлив).
  Загадка вот в чем – в открытом океане размер этого «вспучивания» равен всего 0,5 м., в то время как у берегов высота прилива достигает в отдельных местах 10 и более метров. С чего бы ради? Где закон сообщающихся сосудов?
Яков Перельман дает такое объяснение: « … и только очертания берегов и дна, стесняя приливную волну, повышают ее в отдельных пунктах …».
  Ничего себе, объяснил! Второй раз я его не понимаю – ну причем тут очертания берегов и дна? Что, приливная волна движется со скоростью цунами? И вздувается у берегов вследствие накопленной кинетической энергии? Да нет же, нет – прилив длится несколько часов, уровень моря поднимается постепенно, ни о какой кинетической энергии не может быть и речи. В чем же дело, почему уровень воды у берега становится на 9,5 м выше, чем вдали от него? Почему поверхность моря искривляется, становится вогнутой на высоту 3-х этажного дома? И стоит в таком неестественном положении несколько часов, пока не начнется отлив?


                О  ТОПОЛЕВОЙ  ПУШИНКЕ

 
  Семя тополя настолько крохотное, настолько легкое, что летает в воздухе при малейшем дуновении ветра за счет ворсинок, образующих пушинку.
  И вот из этой крохи, почти из ничего, вырастает огромное дерево. В ней запрограммировано, каким ему быть, какие должны быть у него корни, древесина, кора, сучья, ветки, листья,  миллионы (возможно - миллиарды) таких же пушинок, которое оно будет производить многие десятки лет. И когда набухать и лопаться почкам, распускаться листьям, и как этим листьям вырабатывать хлорофилл, и когда листьям желтеть и опадать. И как восстанавливать всевозможные травмы, раны, как вести себя, если сломало ветром часть дерева. Как все это запрограмированно?  Кем запрагромированно? Но ведь запраграмированно же! И в каждой из этих миллиардов крохотных семечек сидят эти сложнейшие, непостижимые человеческому разуму программы.
  Человек достиг многого. Но все равно ему еще далеко до того, что создает природа. Он не способен создать какую-либо самовоспроизводящуюся систему, которая могла бы производить себе подобную, пользуясь только питательными соками земли, воздухом и солнечным светом. Да тем более, чтобы эта система существовала сама по себе бесконечно долго, постоянно изменяясь, приспосабливаясь к изменениям окружающей среды. 
  Все сказанное относится не только к тополю, а вообще ко всему живому. Недавно я услышал по радио такую фразу – даже самые простейшие живые существа, одноклеточные дафнии и инфузории, в миллионы раз сложнее самого сложного современного компьютера. Так кто же и как создал все это?
  Это – еще одна великая тайна природы. Задумаешься над ней, и как-то сами собой начинают колебаться атеистические убеждения.


                ЗАГАДКА  ЗВЕЗДНОГО  НЕБА 

  Почему мы круглый год видим одно и те же звездное небо? Одни и те же созвездия? Если нас посадить в автобус, окна которого с одной стороны будут закрыты плотными шторами, и он будет ездить по кругу, центр которого находится со стороны закрытых окон, то мы будем видеть все время разные картины, расположенные с внешней стороны этого круга.
  Земля, как тот автобус, движется по орбите вокруг Солнца. При этом то «окно» на звездное небо, которое обращено в сторону Солнца (день), для нас закрыто его сиянием. Зато в другое, направленное в противоположную от Солнца сторону (ночь), мы должны на разных участках орбиты видеть разные картины. 22 июня и 22 декабря мы находимся на прямо противоположных от Солнца сторонах и смотрим ночью на звездное небо в прямо противоположные стороны (см. схему).  Так в чем же дело, почему, находясь в этих противоположных точках и глядя в диаметрально противоположных направлениях, мы видим одно и то же? Вся то и разница, что созвездия несколько смещены относительно горизонта за счет наклона земной оси.
  Разгадка, я думаю, вот в чем: диаметр земной орбиты, равный 15 световым минутам, по с равнению с размерами Галактики, где счет идет на миллионы световых лет, величина столь ничтожная, что ею можно пренебречь -  т.е. мы круглый год наблюдаем звездное небо из одной точки, которая всего лишь, за счет наклона земной оси, колеблется по высоте относительно плоскости орбиты.   


                ОБ  АСТРОЛОГИИ

 Однажды по телевизору выступал какой-то профессор астрономии, и сказал, что с точки зрения его науки астрология – это полнейшая чепуха. Ведь что такое созвездия, все эти Раки, Водолеи, Козероги, Стрельцы и т.д.? Всего лишь проекция на наш небосвод звезд, расположенных на таком гигантском удалении друг от друга, что считать их какой-то звездной системой нет никаких оснований. Если переместиться в другую точку Галактики, звездное небо будет совсем иным, ни одного из нынешних созвездий на нем не останется. То есть можно сказать, что никаких созвездий в природе нет, есть только их видимость. А коли так, то, как говорят в Одессе, «об что речь?». Какое влияние на характер и судьбы людей может оказать то, что не существует?               
  И, тем не менее, живут всякие Глобы, пудрят мозги людям и кормятся этим. И довольно сытно кормятся.
  Однако же, читая свой гороскоп (я – «Стрелец»), нахожу почти полное совпадение с тем, каков я есть.
  В чем же дело? Тут есть над чем поразмыслить.
  Не претендуя на истину в последней инстанции, изложу на сей счет свое мнение.
  В любом социуме существует разделение функций между его членами. Даже у насекомых. У пчел есть рабочая пчела, которая носит нектар и пыльцу цветов и вырабатывает мед – ничего другого она делать не умеет. Есть матка, функции которой – размножение. Есть трутни, оплодотворяющие матку. Есть сторожа, охраняющие улей от других насекомых.
  То же самое у муравьев, у термитов, у любых насекомых, живущих коллективно.
  Конечно же, есть это и у людей. Один силен в точных науках и совершенно беспомощен в гуманитарных, другой – наоборот. Один бредит военной службой и готов посвятить ей всю жизнь, другой даже положенную по закону срочную службу в армии воспринимает, как наказание и напрасно потерянные годы. Один не может жить без сцены, другой умеет только рыть траншеи.
  Все эти люди одинаково необходимы обществу, без них оно не сможет существовать.
  Отчего же зависят те или иные задатки, с которыми рождается человек? От чего зависят их характеры, психическое устройство?
  Недавно в одной телепередаче рассказали, что морские черепахи откладывают и зарывают в песок часть яиц на солнце, а часть – в тени. Из тех, что на солнце, выводятся самки, а из тех, что в тени – самцы. Казалось бы – какая разница, где отложено яйцо, а вот подишь ты.
  Очевидно и у людей нечто подобное – не безразлично, в какое время года и в какой точке земной орбиты он был зачат. Зачатые на одних отрезках орбиты обладают одними свойствами, на других – другими. А эти участки условно обозначены тем созвездием, через которое проходит в данный период Солнце – вот и вся астрология. Конечно, созвездия здесь сбоку припеку, они всего лишь вешки на пути движения Земли по орбите. А вот что действительно может влиять на появления на свет разных типов людей, так это именно наклон земной оси. От него зависит, под каким углом солнечное излучение приходит на Землю. А от этого, в свою очередь, зависит очень многое. Все мы знаем о временах года. Но только ли это меняется на Земле от изменения этого угла? Наверняка это не проходит бесследно и для магнитного и электрического полей Земли, под воздействием которых человек находится с момента зачатия и до конца дней своих. Так что есть чему влиять ни человека помимо несуществующих созвездий.




                ОБ  УТРЕННЕЙ  И  ВЕЧЕРНЕЙ  ЗАРЕ
      
    С точки зрения астрономии и физики эти две зари не должны отличаться ничем, кроме расположения – одна на востоке, другая на западе. И в том и в другом случае солнечные лучи пронзают одну и ту же толщу атмосферы и под одним и тем же углом.
  Тем не менее, они разные. И даже очень. Утренняя – румяная, свежая, радостная, а вечерняя – тяжелая, багровая, зловещая.
  В чем же дело?
  Я нигде не читал ответа на этот вопрос, но вижу этому две причины. Одна физическая (вернее, метеорологическая), другая психологическая.
  Начну с первой – состояние атмосферы утором и вечером очень разное. Утром воздух, охлажденный за ночь, имеет более низкую температуру, а следовательно более высокую плотность, чем вечером. А от плотности воздуха в сильной степени зависит проводимость как звуковых волн, так и лучей света. Именно поэтому утром звуки четче, яснее и чище, чем вечером, когда они будто приглушены.
  Совершенно разная утром и вечером прозрачность воздуха – днем активизируется деятельность человека, а, следовательно, увеличиваются выбросы в атмосферу газов, пыли, сажи, золы и т.д., а утром воздух намного чище. От прозрачности же воздуха, как и от его плотности, зависит окраска зари – чем грязнее атмосфера, тем мрачнее заря.
  Психологическая причина такая – утро, это пробуждение всего живого, все вокруг как бы радуется восходящему солнцу, и человек в том числе. Закат же предвещает наступление ночи с ее холодом, тьмой и связанными с ними опасностями – чему тут радоваться?   

                ЗАГАДКА  ПТИЧЬЕЙ  СТАИ

  Каждую осень наблюдаю караваны перелетных птиц. Самые организованные из них – гуси, которые летят строем, и журавли, которые почему-то предпочитают клин. Здесь все маневры зависят от вожака, который летит первым, и никаких вопросов у меня не возникает.
  А вот когда в конце июля – августе в стаи начинают собираться скворцы, их поведение мне не понятно. Ведь нет у стаи никакого вожака, откуда же такая четкость и согласованность действий? Особенно это наглядно, когда огромная стая разом сделает крен в ту или иную сторону, аж на солнце сверкнет своим оперением, будто зеркало. По какому сигналу это делается? От кого исходит этот сигнал? И как могут эти многие сотни птиц так одновременно, до доли секунды, сделать этот маневр, причем под строго одинаковым углом? Солдат, чтобы они прошли на параде стройными шеренгами, месяц муштруют с утро до ночи, гоняют по плацу. И то всякий раз видно, что у них головы повернуты и подбородки подняты совсем неодинаково, и отмашка рук не совпадает. Так это же – разумные существа, и маршируют они под звуки оркестра, а иначе бы шли, как бараны.
  А стаей скворцов (галок, грачей) никто не управляет, и, тем не менее, человеку никогда не добиться их синхронности. Как это понимать? 





                ОБ  ЭКВАТОРЕ

    У меня, как видимо и у большинства людей, сложилось почему-то представление, что на экваторе солнце в полдень находится обязательно в зените. И лишь ознакомившись с «Занимательной астрономией» Якова Перельмана я узнал, что это не так. Так было бы, если бы Земля не имела наклона оси вращения относительно плоскости орбиты.
  А поскольку такой наклон имеется, то солнце бывает там в зените лишь два раза в год – 22 июня и 22 декабря.
  А вот чем экватор действительно уникален, так это тем, что на нем до 22 июня солнце ходит севернее зенита, а потом до 22 декабря южнее его.


                О  ЮЖНОМ  ПОЛУШАРИИ

  В нем расположены: в Южной Америке – Эквадор, Перу, Бразилия, Парагвай, Боливия, Чили, Уругвай, Аргентина и часть Колумбии; В Африке – Ангола, Бабон, Замбия, Танзания, Мозамбик, Малави, Родезия, Намбия, Ботсвана, ЮАР, Конго, о. Мадагаскар, Заир, Уганда, Кения, Сомали;  В Азии – Папуа-Новая Гвинея, все государства Океании, Новая Зеландия, Большая часть Индонезии. Ну и конечно Австралия. То есть более 3-х десятков государств, причем довольно       густонаселенных.
  И вот я подумал – ведь у них в смысле времен года все наоборот. Январь – разгар лета, июль – средина зимы. Почему же нам никогда не приходилось слышать или читать такие выражения: «стояла невыносимая крещенская жара» или «трескучие июльские морозы»?
  Да, конечно, большая часть площади океанов приходится на южное полушарие, в связи, с чем климат там гораздо мягче – и морозы не такие суровые, и жара не столь сокрушительная. Но и в, то, же время южная конечность Чили и Аргентины находится на 55* Ю.Ш., это у нас широта Новосибирска, Кемерово, Красноярска. Ну, пусть не 40-45.*С, как в перечисленных пунктах, а 30-35*С должно же там в июле месяце быть. Почему же мы никогда не видели чилийца или аргентинца в шубе и пимах, в мохнатой шапке-ушанке?  Ездят ли они там на санях? Случаются ли там  в июне-июле ЧП на ТЭЦ или отопительных сетях с эвакуацией людей? Почему мы об этом ничего не знаем?      
  Почему ни разу не доводилось читать или слышать: «В марте птицы улетают на север, в теплые страны», или «ему посоветовали сменить климат на более прохладный, уехать на юг», или «каждое лето они уезжали отдыхать к теплым морям и возвращались с крепким северным загаром», или «суровые южные морозы закалили его здоровье».
  Где они, знаменитые северные курорты и пляжи Южного полушария? Где суровые южные каторжные лагеря для заключенных?
  Ничего подобного не было и нет. Север для нас однозначно холод, юг – тепло,
Такое впечатление, что все человечество живет в Северном полушарии.
  Как все это понимать, я не знаю.
  Скорее всего все дело все-таки в том, что наивысшего расцвета человеческая цивилизация достигла в Северном полушарии, большая часть ее истории связана с севером, а не югом. Ну что такое история Австралии и ЮАР, возникших в XIX столетии по сравнению с историями Египта, Китая, Европы?
  Про остальные страны Южного полушария говорить не приходится – они появились на политической карте мира в ХХ в. То есть, если смотреть копилку человеческой культуры в ее высшем проявлении, то этих стран там как бы и нет. Где они, всемирно известные композиторы, писатели, поэты, философы и ученные Замбии и Уганды, Родезии и Уругвая? Где выдающиеся шахматисты Новой Гвинеи?  То есть Южное полушарие – это задворки человеческой цивилизации. Мы слышим о расположенных там государствах только в связи с природными катаклизмами, типа землетрясения или цунами, эпидемиями да межэтническими войнами. Больше сказать о них нечего.   
 Есть еще два отличия Южного полушария от Северного. Первое – и солнце и луна у них ходят не по южному, а по северному небосклону, а тени отбрасываются в южную сторону. Тоже ни разу не доводилось читать: «в густой тени с южной стороны дома было прохладно…». И второе – на их небосклоне нет Полярной звезды. По какой же тогда ориентируются путешественники? В какую звезду упирается земная ось своим южным концом?  Ничего не знаем. И у Перельмана об этом ничего нет.

               


                НЕБЕСНАЯ  МЕХАНИКА

  Будучи студентом Томского Госуниверситета, иду однажды по гулкому коридору Главного корпуса и читаю на одной из дверей кабинета: «Кафедра небесной механики». Помню, какой радостью и гордостью наполнилась моя грудь – Боже, в каком заведении я учусь, среди каких людей вращаюсь!
  Поскольку был хотя бы на уровне средней школы знаком с Законом всемирного тяготения и имел профессию механика, то мог в общих чертах представит, что преподает, чему учит эта кафедра.
  А учит она тому хитроумному, что называется механизмом Вселенной. В котором огромные, не поддающиеся человеческому осмыслению массы вещества летят в пространстве с невероятной скоростью по четко обозначенным орбитам, достигая определенных точек с точностью, составляющей миллионные доли секунды.
  Взять хотя бы ближайшую к нам планету Луну. Ее радиус 1737 км., масса равна 1/81,3 земной. И эта махина летит в пустоте вокруг, как мы считаем, Земли, а на самом деле вокруг общего центра обращения Земли и Луны, расположенном на линии, соединяющей центры их тяжести, Центр этот расположен на 1/3 земного радиуса ниже поверхности Земли. Вот вокруг него и выписывают замысловатые пируэты обе планеты, Земля и Луна, и при этом обе летят со скоростью 30 км/сек. по орбите вокруг Солнца. Черт ногу сломает, взявшись вычерчивать их путь в пространстве.
  Да, конечно, при всей романтичности названия этой науки, она представляет собой огромное количество занудливых формул и скучных цифр. Но сегодня, в отличие от времени Исаака Ньютона она уже не абстрактная наука, ничего не дающая в практической жизни человека. Она необходима, без нее не было бы полетов в космосе.



                О  ЗАГАДКЕ  ХИЩНЫХ  РАСТЕНИЙ

  Не дают мне покоя эти растения, хочется узнать о них побольше, но нигде ничего на эту тему не попадается. Вот довольно скудные энциклопедические сведения:
  Росянка. Род многолетних насекомоядных трав. Железистые волокна трав выделяют липкую жидкость для улавливания и переваривания насекомых. Около 100 видов в тропических и умеренных поясах. В СССР 4 вида.
  Венерина мухоловка (Дионея). Многолетнее травянистое насекомоядное растение семейства росянковых. Листья имеют в центре 3 волоска, при раздражении которых доли листа смыкаются и выделяется пищеварительная жидкость.
  Вот и все. Да еще в романе-сказке В.Богомолова «В Стране Дремучих Трав» (Изд. М., 1959) на стр. 175 приводятся размышления доктора Думчева: «Венерина мухоловка схватывает добычу энергично и порывисто: дотронешься соломинкой до одной из щетинок, и сразу же лист растения захлопнется».
  Какие выводы можно сделать из этих сообщений? Да никаких. За счет чего срабатывает механизм захвата, этот созданный природой капкан? Что, у растения есть мускулы?
  Однажды услыхал по радио – нет, мускулов у растения, конечно, нет, а захват происходит за счет бурного, практически мгновенного роста клеток с одной стороны листа, в результате чего он искривляется, края смыкаются и насекомое оказывается в ловушке.
  Ничего себе, объяснили. С чего ради клетки начинают бурно расти именно в момент касания к щетинке? Что, растение располагает сигнальной системой имеет нервы? И как лист снова расправляется после того, как насекомое переварено – куда деваются эти бурно выросшие клетки?
  Об этом -  ни слова.
  И еще на такие мысли наводит меня сам факт существования хищных растений – коли не только среди животных, птиц, рыб и насекомых есть хищники, но даже и среди безобидных растений, коли самой природой предусмотрено, что одно живое пожирает другое, то что мы хотим от человека, который составляет часть живого?
  Вот тут и выходит на первый план религия – человек уникален тем, что создан по образу и подобию Божию. И еще тем, что Бог только одного его наделил душой. Это сразу ставит грань между ним и всей остальной живой природой.
 Атеизм же наоборот утверждает, что человек произошел от обезьяны, скорее всего – от хищной. Ну и какое утверждение вам больше нравится?


                О  СТОЛИЧНОМ  КРЕТИНИЗМЕ
 
  В 1967 г., когда я был в Египте ко мне в комнату временно подселили только что приехавшего из Москвы коменданта советского посольства. Видно старый еще не уехал – должен же он кому-то передать дела – и квартиру не освободил.
  Он привез булку черного ржаного хлеба, резал его тонкими пластиками и одаривал всех жильцов общежития, и меня в том числе. Подносил он этот ломтик, как некую драгоценность, при этом на лице его было написано такое довольство собой – еще бы, ведь он прямо-таки облагодетельствовал меня.
  Скажи ему, что у нас, на юге Алтая, рожь не сеют и хлеб из нее не пекут, что мы к нему совершенно равнодушны, он не поверит. Как это так? Если москвичи любят ржаной хлеб, гоняются за ним, страдают без него за границей, то и все остальное население Советского Союза должно относиться к нему точно так же.
  Еще раздражал меня мой сосед своей неряшливостью и тем, что называл мелких каирских муравьев комарами. Чуть ни через день водил каких-то собутыльников, они загаживали пластиковый стол, даже селедку резали прямо на нем, не подстилая бумагу (я потом отмывал его с мылом, поскольку он нестерпимо вонял селедкой), оставляли кучу объедков, вот муравьи и лезли на него из прилегающего сада, чего никогда не было до этого постояльца. Приучил их, они потом и на чистый стол лезли. И вот сметает он их тряпкой, а сам приговаривает: «Ой, какие здесь комары, одолели комары». Хотелось подойти и дать ему по морде – это надо же, муравья от комара отличить не может! Сразу видно – москвич! Дундук тупой.
  Но особенно шокировала меня одна коренная москвичка, когда я в числе других отдыхающих из Анапы посетил с экскурсией Абрау-Дюрсо. Когда я брал там в магазине домой для подарка марочное вино, она изрекла: «А зачем вы здесь его берете, такое вино в Москве есть».
  Во! Раз она из Москвы, то и все остальные оттуда же – ничего другого для нее не существует.
  Сегодня, в эпоху гласности, об этом столичном кретинизме частенько можно слышать от политических деятелей, особенно от депутатов Госдумы. Они то и дело напоминают друг другу, что Россия не ограничивается Садовым кольцом и Московской кольцевой дорогой, есть кое что и за их пределами. А ведь депутаты в большинстве своем – не коренные москвичи, они туда приехали со всех концов страны, и худо-бедно поддерживают связь с избравшими их регионами. И уж коли им приходится без конца напоминать, что Россия – это далеко не только Москва, то что говорить об истинных москвичах. Уж для них то Москва это и есть Россия.


                О  МАЛЬВАХ

  Мальва (калачики, просвирник) род трав семейства мальвовых. Свыше 40 видов в Северном полушарии. В СССР около 20 видов. Некоторые виды употребляются в пищу, используются в корм скоту, другие – лекарственные и декоративные, Мальва мелюка дает грубое волокно.
    Так трактует энциклопедический словарь.
    Меня давно привлекало и восхищало это растение. Привлекало своей необычной для Сибири тропической пышностью, яркостью, размерами. Оно какое-то не наше, напоминает прерии, саванну, пампасы. Так и кажется, что сейчас из ее зарослей выскочит тигр или пума. И еще оно будто из иллюстраций к какой-то детской сказке типа «Буратино». Там Мальвина, сбежавшая от Карабаса-Барабаса, жила среди таких цветов.
  Восхищают меня это растение тем, что  живет с столь суровых условиях – ведь оно многолетнее, а у нас зимой такие морозы. А летом стоит сокрушительная жара и ветры порой тополя ломают. А ему хоть бы что, цветет себе, радует глаз.
  Мне нравится, что в нашем городе все больше и больше этих цветов. В некоторых дворах их целые плантации, они вытесняют помаленьку заросли бурьяна и чертополоха, которые только и росли в Рубцовске.
               
               
 




                О  КУЛЬТУРЕ


                О  ПОЭЗИИ

  Казалось бы, что еще можно сказать в поэзии после Пушкина, Лермонтова, Фета, Блока, Есенина, Маяковского? Все, жанр исчерпан. Лучше, чем они, уже не скажешь, а хуже и не стоит. Время поэзии высокой пробы безвозвратно ушло.
  Я долго так считал, да и стихи поэтов-современников укрепляли меня в этом убеждении.
  И вдруг Николай Гумилев:               
                Далеко-далеко
                У озера Чад
                Изысканный бродит жираф …

  Тот самый жираф, который укрывается в мраморном гроте, со шкурой которого может сравниться               
                лишь только Луна
                Дробясь и качаясь
                Во влаге широких озер …

  И вдруг Анна Ахматова: 
                Мы стали злыми и покорными
                Нам не пройти
                Уже развел руками черными
                ВИКЖЕЛЬ* пути   

  Ну, думаю, ладно, это отголоски галантного XIX-го века. А уж в наш-то гадкий и кровавый ХХ век писать стало возможно только как Демьян Бедный, Степан Щипачев, Павло Тычина, Сулейман Стальский, Джамбул Джабаев и прочие холуи тоталитарного режима, чье творчество умерло раньше его создателей.
  И вдруг Булат Окуджава:
                Последний троллейбус
                Кружит по Москве               
                Москва, как река, затухает
                И боль, что скворчонком
                Стучала в виске
                Стихает, стихает …               
               
    * ВИКЖЕЛЬ – оппозиционный большевикам Всероссийский исполнительный комитет железнодорожников.

 И вдруг Владимир Высоцкий:               
                Так случилось, мужчины ушли
                Побросали посевы до срока
                Вот уже их не видно из окон
                Затерялись в дорожной пыли
                Вытекают из колоса зерна
                Эти слезы несжатых полей
                И холодные ветры проворно               
                Потекли из щелей
                Потеряла и свежесть и прелесть
                Белизна ненадетых рубах
                Да и старые песни приелись
                И навязли в зубах …   

  Какое щемящее душу чувство в каждой строчке! Какой чистый русский язык!
Вот она, настоящая поэзия – нет, не умерла она, и время ее не прошло. И никогда не пройдет, пока жив человек.
  Сравниваю поэзию с шахматами. На шахматной доске, состоящей из 64 клеток, стоят 32 фигуры. Многие сотни лет люди играют в шахматы, при этом из миллионов (скорее - миллиардов) партий не было двух одинаковых. И никогда не будет. Да, есть какие-то общеизвестные комбинации, но не более того.
  И уж коли 64 клетки и 32 фигуры дают столь бесчисленное количество вариантов, то что же говорить о поэзии, в арсенале у которой человеческий язык с сотнями тысяч слов?
  Как это радостно сознавать – поэзия вечна, она переживет и египетские пирамиды!


                «КРУЖИЛИХА»

  Этот роман Веры Пановой вышел в 1947 г. и был удостоен сталинской премии. С детских лет (мне было тогда 10 годков) застряло у меня в голове это название. Дело в том, что мои родители, и отец и мать, его читали и вообще вокруг него тогда было много шуму.
  И вот сходил в библиотеку, взял. Прямо там посидел, полистал -  показалось, что я уже читал его, но ничего из этой книги, кроме названия, не запомнилось. Да там и запоминаться нечему – обычный безликий советский роман о неправдашней жизни. Таких «производственных» романов было – пруд пруди, а сталинскую премию он получил, я думаю, единственно потому, что автор – женщина. Определенный процент женщин советская власть строго выдерживала во всем.               
  Особенно бросилось мне в глаза начало романа. Как и роман А.М.Горького «Мать», он начинается с заводского гудка, под звуки которого рабочие идут к проходной. Но какая разница в описании! У Горького все мрачно – и природа, и люди, и сама фабрика, этот монстр, пожирающий силы, здоровье, да и сами жизни людей. А у Пановой все светло и радостно, люди идут на работу, как на праздник.
  А что, собственно, изменилось для рабочих за 40 лет («Мать» была издана в 1907 г)?  Да, конечно, изменения в положении рабочего за эти годы произошли, да вот только в какую сторону? Платить ему стали намного меньше, он стал хуже питаться, одеваться и обуваться. Прожить на те копейки, которые платила ему советская власть он не мог, почему и вынужден был обзаводиться земельным участком, «мичуринским» огородом. Простояв смену у станка, он бегом бежал на огород, где вкалывал до 10-11 часов вечера, там же проводил и выходные дни. Это в «Матери», привожу дословно: «По праздникам спали часов до десяти, потом … одевались в свое лучшее платье и шли слушать обедню … Из церкви возвращались домой, ели пироги и снова ложились спать до вечера».
  И вот советская власть «освободила» рабочих от такой тяжелой жизни сделала рабочий день равным, с учетом огорода, 14 часам и одновременно лишила их выходных дней и отпусков.
  Горьковский слесарь Михаил Власов называл фабричное начальство и полицию не иначе как «сволочь», и никто его пальцем не тронул, хотя повод для этого он постоянно давал – по праздникам пил и буянил, Попробовал бы кто-нибудь вести себя подобным образом в 1947 году. Я уж не говорю о стачках и других формах борьбы рабочих за свои права, которыми они широко пользовались в 1907 г. и о которых помыслить не могли в 1947 г.
  И что, Панова всего этого не видела? Видела, конечно. Но вот только писать об этом в «свободном и счастливом» Советском Союзе так, как писал в «тюрьме народов», «деспотической» царской России Максим Горький ни она, ни кто другой не могли. А те, кто пытался, оказывались не на острове Капри, как Алексей Максимович, а в подвалах Лубянки, на лесоповалах или колымских золотых приисках. Это при Сталине. Или в психушках, как стало после него.
  Вера Панова умерла в 1973 г., т.е. при ней произошел расстрел рабочих в Новочеркасске, при ней утопили в крови попытки бороться за свои права рабочих Венгрии и Чехословакии.
  Конечно же бесследно все это для нее не прошло, был у нее душевный разлад. Об этом говорит ее посмертное желание быть отпетой в храме и похороненной по христианскому обычаю. Этим она как бы выразила свой протест, показала, что не была до конца сломлена, и, прославляя советскую власть, «держала фигу в кармане».
  Этот ее посмертный акт был ой как не в нос партноменклатуре! Это был для них с ее стороны «удар под дых» - еще бы, такая до мозга костей партийная и советская писательница отпевается в церкви! И похоронена не под красной звездой, а под крестом! Да это что же такое!
  Естественно, ее с этого времени «замолчали» - не было такой. Она, конечно же, знала о такой реакции власти и сознательно шла на нее. Поскольку хорошо понимала, что все ее так называемое «творчество» для потомков так или иначе будет равно нулю, никто его читать не будет. И уж коли жизнь прожита впустую, то хотя бы смертью бросить вызов ненавистному режиму и тем самым хоть чуточку приобщиться к тем благородным сынам народа, которые не согнулись и предпочли ГУЛАГ рабскому конформистскому прозябанию.
  Вот тем видно, а не романом «Кружилиха», она и вписала свое имя в историю.


                ВИТАЛИЙ  БИАНКИ

  Более 60-ти лет это певучее имя жило в моем сознании, как музыка детства. В учебнике «Родная речь» для 4-го класса был какой-то его охотничий рассказ, запавший мне в душу, вот с тех пор я и полюбил его.
  Под воздействием этих детских впечатлений взял в библиотеке его книгу «Удивительные тайны», изданную Алтайским книжным издательством в 1984 г. Бианки жил какое-то время в Бийске, у него много написано о Горном Алтае, поэтому в нашем крае к нему особое, родственное отношение.
  Прочитал и … охладел. Поскольку увидел в нем не внимательного, влюбленного в природу натуралиста, каковым его всегда считал, а хладнокровного и беспощадного охотника – убийцу. Нет у него утонченного чувства природы, как у Паустовского и Юрия Казакова, нет любви ко всему живому, как у Пришвина.
  Почему же в детстве у меня было совсем иное восприятие его творчества? Скорее всего потому, что во мне в том возрасте, как и во всех моих сверстниках, был очень силен охотничий азарт. Тем более что в Ново-Михайловке, где прошло мое детство, с ее близостью дикой природы, была для этого благодатная почва. Помню, как меня пьянил и волновал один вид ружья, запах пороха от него или от найденной на берегу озера гильзы. И само озеро с горящим на утреннем солнце туманом, запахом соли, со стонами чаек, плачем чибисов, звоном куликов, квохтаньем, плеском и гоготом уток – какой это был захватывающий, для нас, мальчишек мир! Как я завидовал Вовке Лисицыну, поймавшему проволочной петлей крупного селезня! Как был счастлив, когда сам отбил у беркута такого же селезня! Как радостно билось сердце, когда видел в своем капкане добычу – кулика или чибиса! Как радовался каждому пойманному суслику или тушкану! С каким азартом ловил зимой чечеток!
  Теперь отношение к живой природе у меня совсем иное – она уже не кажется мне такой неистощимой, какой казалась тогда. Потому я так и не стал настоящим охотником и больше душой с теми, кто выступает в защиту животных. И Бианки читать мне не хочется.



                ПОЧЕМУ  ПЕРЕСТАЛИ  СТАВИТЬ  «РАЗЛОМ»?

  Об этой революционной пьесе Бориса Лавренева, написанной по заказу партии к 10-летию Октября и об одноименном фильме, поставленном в начале 50 годов прошлого столетия я уже писал в статье «О борьбе с космополитизмом» (см. «Размышления» ч.II).   
  Ну прошла эта пьеса на сценах столичных театров в те далекие 20-е годы и заглохла, поскольку ничего выдающегося собой не представляла – так, серенький середнячок с шаблонными ситуациями и обычными для соцреализма ходульными схематичными героями. 
  Умер Сталин, кончилась борьба с безродными космополитами, руководство КПСС снова заговорило об интернационализме, и о «Разломе» забыли. Даже к годовщинам Октября его ни разу больше не поставили. «Броненосец Потемкин», «Оптимистическую трагедию» гнали, а «Разлома» будто никогда и не было.
  Почему же такая немилость к столь революционному фильму? Только ли из-за его квасного патриотизма и ксенофобии?
  Думаю, что не только. Есть там вот такая сцена:

  Штубе.   Мы всегда служили России и государю вернее, чем многие русские.
 
 Берсенев.  Это как поглядеть. За русский рубль да за русскую десятину вы,
                пожалуй, крепко держались, потому что и рубль вашей марки
                повесче, и десятина вашего гектара пожирней.

  Так вот, когда, благодаря «мудрому» руководству компартии, за одну марку  ФРГ нужно стало отдавать 30 «весомых» советских рублей, а «жирная» советская десятина стала давать урожай в десять раз меньший, чем тощий немецкий гектар, это высказывание патриота Берсенева ничего, кроме смеха у зрителей не могло вызвать.      
  Вот потому, видимо, «Разлом»  и положили на полку. Так ему там теперь и лежать.



                О  ПЬЕСЕ  М. ГОРЬКОГО  «ДАЧНИКИ».

  Однажды ее показали по телевидению (с Евстигнеевым в роли инженера Суслова), и с тех пор она запала мне в душу. Жалею, что ее больше не показывают, и время от времени перечитываю. Ставлю ее выше всех известных мне драматургических произведений, даже чеховской «Чайки».
  Почему – долго не задумывался. Но вот задумался и понял: причины две. Первая, это праздность показанной там публики. Еще когда был пацаном, учился в Углах в школе, иногда видел праздношатающимися директора РДК Полозова и его зама, худрука, фамилию которого не запомнил – маленький такой, хромой мужичонка. Вот как пишу я об этом в своей книге «Углы».
  «Эти двое мужчин были, наверное, самыми свободными в районе и выделялись своей праздностью даже на фоне угловской, более культурной и чистой, чем в других деревнях, публики. В легких светлых рубашках и брюках, без головных уборов – а так тогда никто не ходил – они прохлаждались в центре, вокруг РДК, частенько в легком поддатии, и никогда никуда не спешили. Подходили к пищепромовскому ларьку, пили морс, сами при этом сыпали шутками-прибаутками, анекдотами. Мне было почему-то приятно видеть этих не издерганных, не изнуренных работой людей, которые сами себе хозяева».
  А когда учился в университете, узнал о высказывании Фридриха Энгельса, что высочайший уровень культуры, науки и искусства в Древних Греции и Риме был достигнут благодаря рабству. Благодаря тому, что какая-то часть общества не работала, была свободна от заботы о хлебе насущном, она могла заниматься наукой и творчеством.
  Убеждаюсь в этом и на собственном опыте – с тех пор, как ушел на пенсию, стал свободен хотя бы зимой (все лето отнимает огород), переживаю всплеск творческой активности. Из всего, что мне удалось написать, львиная доля приходится  именно на этот период. Таким людям как я, праздность полезна – мы не слоняемся в тоске, не зная, куда себя деть, не играем в «козла» или лото, не сидим бесцельно на лавочках у подъезда, а или что-то познаем, или что-то создаем.
  Именно так ведут себя и герои пьесы «Дачники». Не смотря на кажущуюся праздность, они живут напряженной духовной жизнью, там много споров, откровений, нам интересно следить за столкновением характеров героев, их мировоззрений. Ничего подобного не было бы, если бы это были не дачники, а, скажем, токари или пекари, передовики производства, ударники коммунистического труда. 
    И вторая причина – в этой пьесе широко представлено то, в чем я всю жизнь нуждаюсь – это общение с близкими по духу и уровню развития людьми. Мало того, что там постоянно общаются три семьи соседей-дачников, так еще к Сусловым приезжает дядя Семен Семенович Двоеточие, довольно интересный, содержательный старик, а к Басовым – писатель Шалимов. Кроме того с ними в постоянном контакте семья Марии Львовны, поклонник Веры Михайловны Басовой Рюмин, помощник Басова Замыслов, поклонник Сони студент Зимин. Плюс ко всему этому – любители драматического искусства, поскольку рядом с дачей Басова находится сцена любительского театра. Плюс к этому по лесу мимо дачи то и дело проходит группа гимназистов или студентов с мандолиной, и тихо звучит мелодия песни «мой костер в тумане светит».               
  Всего этого мне так не хватает – грущу по тому времени и завидую тем людям.




    
                О  КАРТИНЕ  ЯБЛОНСКОЙ  «ХЛЕБ»
 
   Те, кто видел эту картину в цвете, знают, что она будто излучает радость и счастье. Центр картины занимает хлебный ворох, и он у Яблонской прямо-таки золотой. И колхозницы такие ядреные, с такими цветущими лицами, такие веселые, как будто питаются не постной колхозной затерухой, а шашлыками и поросенком с хреном. И в таких они ослепительно белых платочках и кофточках, как будто не работают на колхозном току, а прохлаждаются где-то на курортном пляже.   
 Что ж, картина выполнена в точном соответствии с требованиями соцреализма - она совершенно не отражает реальную жизнь. За что художница и была обласкана властями. Поверить в то, что и как на ней изображено, могут только те, кто сам никогда не работал на току.
  А я в юности работал, и не мало. И знаю, какая это тяжелая, изнурительная и пыльная работа, как она выматывает все силы, особенно в ночную смену. И ни один дурак не одевается, идя на ток, в белое. И хлеба золотого, как у Яблонской, я  на току не видел. Он серо-зеленый до, и светло-серый после обработки.  И лица у людей тоже серые от пыли и усталости. Особой радости я на них тоже что-то не замечал.
  Да, согласен, радовался крестьянин хлебу при единоличном хозяйстве, поскольку это был свой хлеб, он принадлежал ему. А казенному, который государство все равно под метелочку выгребет, с чего бы он радовался? Наоборот, чем его больше, тем больше колхознику горбатиться, а жить-то все равно за счет своего огородика и коровенки.
  Единственное, в чем не погрешила художница перед правдой, это то, что у нее на току одни бабенки. Так оно и было – в 1949 г. мужиков в деревне, кроме стариков и калек, не было. На большую их часть эти женщины получили похоронки, а остальных Сталин держал под ружьем, готовя 3-ю мировую войну. И это обстоятельство тоже не придавало радости несчастным вдовам и одиночкам.
  Вот как я описываю колхозный ток того времени в своем рассказе «Песня» - он короткий, поэтому привожу его полностью.
 «Осень 1949 г. Черная, непроглядная ночь. Деревня спит. Не знаю, почему не спал я и почему пошел на огонек к току.
  Небольшой пятачок освещенный тусклым светом фонаря «летучая мышь», на нем веялка. Две девки крутят ее рукоятку, одна засыпает плицей в ковш неочищенное зерно, другая, сидя на земле, отгребает деревянной лопатой очищенное. Пыль и мякина летят из хвоста веялки и мягким слоем ложатся на ток. Девчата поют:
               
                Я бедная девчоночка
                Родилася на свет
                Судьба меня обидела
                Мне друга в жизни нет

  Песня будто специально сочинена для этой ночи – столько в ней безысходной тоски и печали.

                Горит лампадка тусклая
                Кругом ночная тьма
                Все люди преспокойно спят
                Лишь я не сплю одна
   
Настроение песни передается мне, вливается в душу, наполняет ее.

                Не сплю, не сплю, все думаю
                Как мне на свете жить
                Еще о том я думаю
                Как милого забыть …

  Мрачная, беспросветная ночь, которую не в силах победить слабый керосиновый фонарь. Монотонно гудит и чакает веялка. Тоскует, жалуется, рвет душу девичья песня.
  Мне вдруг так захотелось, чтобы в конце деревни раздался, поддержал песню и двинулся ей навстречу низкий мужской голос. Как встрепенулись, окрепли, зазвенели бы девичьи голоса, как совсем по-другому зазвучала бы эта песня.
  Но он не раздался. Так и ушел я, и долго не мог уснуть, все слышал песню и хотелось плакать. Кажется, впервые в жизни на душу навалилась тоска, такая же огромная и бесконечная, как эта ночь».

  Вот такие, совершенно по разному настроенные девушки на картине Яблонской и в моем рассказе. Мои девушки не ликуют, они убиты, удручены сознанием того, что их ждет. А ждет их, сегодняшних подруг, дикая взаимная  ненависть, когда домой начнут возвращаться уцелевшие мужики, один на десятерых, и они станут соперницами. Потом случайная, ворованная любовь с чужими мужьями, сопровождаемая общественным осуждением и несмываемым клеймом потаскухи – ведь в деревне ничего не утаишь. Скандалы и драки с их женами, таскание друг друга за волосы, битье окон.  Последнее особенно тяжко.  Во-первых, это позор на всю деревнею. Во-вторых, каково остаться без стекол, особенно зимой, в лютые морозы, да еще если в семье есть немощные старики или больные дети? И стекло-то не так просто было в те годы достать. Все это еще усугублялось ханжеской моралью подлого государства, отнявшего их любимых и предписывавшего им в цвете лет, когда желание любить свыше всех человеческих сил, хранить целомудрие и верность погибшим.
   Потом рождение внебрачного ребенка, так называемого «сураза» - еще один позор и моральная травма, теперь уже на всю жизнь. Потому что когда этот «сураз» подрастет и бросит ей в лицо: «Ты меня нагуляла!» эта травма начнет кровоточить еще сильнее.
  Отзвуки этого огромного горя, этой великой русской трагедии и звучат в моей «Песне». Но не ищите и намека на них в картине Яблонской – на ней люди живут в соответствии с утверждением, высказанным на весь мир в начале перестройки одной советской дурой: «В нашей стране нет секса!».   
   Нет отзвуков этого горя и в кинофильме «Кубанские казаки» - таком же лубке, как и картина «Хлеб». Нет его во всем послевоенном советском искусстве. Оно было только в жизни – большое, тяжелое и неизбывное.    

               
               ПОЧЕМУ  СОВЕТСКИЕ  ПРОДАВЦЫ  БЫЛИ  ЗЛЫЕ

  Те, кто читал или слышал по радио рассказ Василия Шукшина «Сапожки», помнят такой эпизод: «Продавщица молча, зло смотрела на него. «О, господи! - изумился Сергей – прямо ненавидит. За что?»               
  Продавщица все глядела на него; в глазах ее, когда Сергей повнимательнее посмотрел, действительно стояла белая ненависть. Сергей струсил …».
  Шукшин здесь ничего не придумал, не сгустил краски – с подобными ситуациями каждый советский покупатель сталкивался неоднократно. И оказавшись за рубежом, где нет госторговли а есть только частная, поражался, что там ничего подобного нет – хозяин лавки стелется перед тобой, даже если ты ничего у него не купишь, он благодарен тебе, уже за то, что ты к нему зашел.
  Почему же такая колоссальная разница?  Вовсе не в природном русском хамстве, как думают некоторые и думал когда-то я. Будучи в Египте, где Насер тоже строил социализм и была госторговля, я убедился – и там в государственных магазинах точно такое же хамство и равнодушие, как в наших. И там на покупателя смотрят в лучшем случае, как на пустое место, а в худшем – как на врага. Значит дело не в русской культуре или отсутствии таковой, а в чем-то другом?   
  В чем же? А именно в том, государственная это торговля или частная. Однажды я у нас в Рубцовске «нарывлся» на такую же злую продавщицу, как в рассказе Шукшина. Повздорил с ней и потребовал позвать заведующую. Та пришла, со скучным видом, без всякого интереса выслушала меня и потом сказала: «Знаете что, а вы лучше к нам не ходите». Вот так-то – в частном магазине тебя благодарят за визит, а здесь предлагают обходить их стороной! Думаю, она выразила пожелание всей советской торговли – это было бы для них идеально, если бы к ним никто не ходил, а они распределяли бы товары и продукты между собой, родней, знакомыми и «нужными» людьми.
  В самом деле, за что должен был любить меня советский продавец, что он от меня имел? На его окладе мой визит ну никак не отражался, мой приход для него – одни только хлопоты. Особенно если посетитель строптивый и острый на язык, как шукшинский герой. То она могла бы и дальше сидеть, читать книжку или болтать с подругой, а тут нате вам, явился не запылился. Ублажай его. На хрен бы ты был нужен со своим мятым рублем.   
  Но что особенно делало продавцов злыми, так это очередь. Бесконечная, загибающаяся за углом, гудящая, недовольная, а порой и дышащая перегаром. И так весь день, и каждый день. Как же ей, бедняжке, не обозлиться, не начать тихо ненавидеть покупателей? Комнат психологической разгрузки для них не было, спецмолоко и дополнительный отпуск за вредность не полагались, оклад мизерный. Да еще нет-нет кто-нибудь жалобную книгу потребует, чтобы лишить ее премии.
  Шукшинский герой не может понять, почему продавщица такая злая. «Больная наверное» - делает он для себя вывод.
  Да нет, не больная, а как раз нормальная. Посмотреть бы на тебя самого, постой ты с годик на ее месте.
  Не продавщица, а система была больная. Причем безнадежно и неизлечимо.


                О  РАССКАЗЕ  ЮРИЯ  КАЗАКОВА  «НЕСТОР И КИР»

  Он имеется у меня в двух изданиях. В сборнике «Долгие крики», опубликованном в журнале «Роман-газета» N 12 (826) за 1977 г. и в книге «Осень в дубовых лесах», изданной в Москве в 1983 г.
  Рассказ этот полюбился мне, во-первых той лиричностью, точностью слова, новизной, свежестью информации, которая вообще свойственна этому писателю, особенно в повествовании о Севере. Во-вторых, образом помора Нестора, который он в этом рассказе дал.
  Образ для советского времени необычный. Казаков не побоялся правдиво показать настоящего, крепкого, и в то же время не советского хозяина, чего уже давно не было ни в литературе, ни в кино, ни в каких других видах советского искусства. Оно преподносило подобные образы только в качестве антиподов, кулаков и стяжателей.
  Вот некоторые моменты, характеризующие героя рассказа:
  « … хозяин встретил меня неприветливо, слушал хмуро, спрашивал неохотно, и по всей видимости не расположен был пускать меня на квартиру. Но дом был так хорош, из таких был сложен гладких, огромных бревен, так просторен, чист, вымыт, выскоблен до блеска, такие большие в нем были окна, так он был весь разнообразен со своими комнатами, коридорами, чуланами, поветью, лесенками, резными перилами и так красиво стоял над морем, что я все-таки стерпел неприветливость и остался».
   «Дом у него крепок, бревна от старости стали как слоновая кость, есть корова, есть овцы, и вся одежда в семье добротна, прочна и чиста. Он не пьет, зарабатывает много, никому ни копейки не уступит, никого не подпускает к печуре, сам разведал, сам вызнал места, где можно легко ее брать. Привозит он ее с Киром, всегда ночью эти громадные серые плиты спрессованного песчаника, сам выбрал себе место возле амбаров и мостков, там у него мастерская, там он с Киром тюкает, крошит эти плиты и выкалывает из них удивительно круглые точила и жернова, сам следит, как грузят его продукцию на пришедший из Архангельска мотобот, сам все помнит, вечером надевает очки, обкладывается папками, где у него подшиты всевозможные накладные, квитанции, расписки капитанов с печатями и штампами … колхоз с ним ничего поделать не может, потому что как колхозник он тоже работает по нескольку месяцев в году – сидит, как и все, на тоне с сыном, ловит и сдает семгу – и там его не обманешь, не обвесишь, и там прекрасно разбирается он в планах, наценках, сортах … ».
  « - Славно у вас тут живут, - сказал я Нестору.
 Нестор глянул на меня, надвинул брови и тяжело усмехнулся.
  -  Это не жизнь, товаришш ты мой! – твердо сказал он. -  Тебе не понять, ты хорошего не видал, а вот раньше – так правда, жили не тужили … ».
  « - Так уж плохо и живешь? – поддразнил я его. -  Чем же жизнь плоха?
  -  А вот чем! – Нестор подумал и налил себе чаю. – Это ты все можешь писать, не боюсь, а сказать тебе, извини за выражение, скажу правду. Так? Вот не соврать в двадцать пятом годе разведали мы с батей этот камень, эту печуру, лежала она в горах, никому не нада была, а мы скумекали. Теперь гляди: стали мы помаленьку работать, запряглись, не хуже той лошади, батя да я да брат двоюродный, поработали мы год, видим печура идет, сбыт, значит свой находит. Вот батя и говорит: давай, говорит, воду приспособим, как вроде мельницы. Там в горах есть ручей, начали мы таскать каменья, запруду сделали, все честь по чести, колесо изготовили с лопастями. Не пивши, не евши – это тебе как? И завертелась это у нас механика. На месте все точили, на берег выкатывали по доскам, складали – это тебе и есть наша русская сметка! Как бот придет из Архангельска, мы сейчас карбас нагружаем – и на него! Понял? Такое дело начали, со всей России заказы пошли …Теперь вот за песнями едут, нет, ты мне с песнями не суйся, ты с делом суйся. Я – хозяин, я тут все знаю, я тут произрос – вот тебе и задача».
  «Погоди, не вякай, тут поумнее вас есть которые. Да! Вот, скажем, весной после зверобойки собираемся мы править в Норвегию. Сейчас глядим, сколько у нас всех добычи, какое, значит, судно нам требовается. Нанимаем шхуну, а мы все в команду входим, груз свой грузим, так? Вот приходим в Норвегию, скажем в Варде или в Трухольм, товар весь продаем, после этого норвежцы ладят с нами фрахт. Это чтобы наша шхуна назад пустая не бежала. Ладно, берем ихний товар, бежим обратно в Архангельск, там получаем окончательный расчет, так? После … после этого делим по паям.
  -  А паи ровные? – спрашиваю я.
  -  Погоди! Я знаю, куда клонишь. Я таких-то вас видал сознательных … Ровные! Ровного на земле отродясь не бывало. Капитану один пай, на то он и капитан. Опять же владельцу судна. И опять же сколько у кого добычи. Я сто тюленей на зверобойке добыл, а ты пятьдесят – какое такое тут может быть ровное?
  Теперь … Теперь получаю я свои деньги. Скажем так – скажем, три сотни. Сейчас думаю: батя чего-то наказал купить. Иду в гостиные ряды, беру всего, что надо: товару, муки там, веревок, снасти, всякое такое хозяйство. Шхуна наша на Двине стоит, нас дожидает, вот мы все это дело покупаем, везем на шхуну, и еще денег остается – скажем, сотня. Ее в карман. Ее в сундук, на самое донышко, над ней дрожишь, думаешь, куда ее пристроить в хозяйстве, чего тебе нужнее. Ну вот. После того по родне походишь, с друзьями свидишься, кофию попьешь в Соломбале, всякие такие новости узнаешь, где что почем, когда ярмарка будет и какие на ей цены ожидают.
  Понял, к чему я веду? А другой такой же, как я, рыбак, зверобойщик, сосед мой, - он, к примеру, получит, может, поболее моего, так? Получит, закатится в кабак, да по бабам, по этим самым шлюхам-паскудам, а? Я о доме думаю, о хозяйстве, а он на пробку наступат, он глаза свои винищем нальет. Он три дня гуляет, на четвертый на судно является. В ноги мне кланяется, двугривенный просит на опохмел. Это как же? …
  -  Это тебе как же? – заорал с ненавистью Нестор. – Лодырь, пьяница, таких в мешок да в воду, чтоб не смели на земле смердеть».      

  Вот так вот. Настоящий, не пьющий труженик до революции действительно жил - не тужил.  И в загранку ходил, и не нужно ему было для этого разрешения парткома и КГБ. И зарабатывал не плохо, и в государственной заботе не нуждался. Да и при советской власти, пока был НЭП, пока все не отобрали, мог свое дело иметь, «печуру точить» и для всей России заказы выполнять.
  Рассказ Казакова показывает нам – вот какого хозяина мы лишились. Вот кого советская власть ограничила, обрезала, а то и вовсе уничтожила. Потому и живем так, что можно согласиться с Нестором: «Это не жизнь, товаришш …».
   К подобному высказыванию Нестора могли присоединится и жители Алтая – по крайней мере я в детстве много слышал от взрослых, захвативших «ранешнюю» жизнь точно такие же слова. И не только Алтая – и  Северного Кавказа, и Дона, и Кубани, и Семиречья, и Прииртышья, и Забайкалья, и Приморья – всех тех краев, где жили вольные хлебопашцы и никогда  не было помещиков.
   Таким образом, большая часть народа стала при советской власти жить хуже, была ею недовольна, вот отсюда и репрессии. 
  А вот что в первом издании рассказа  цензура не пропустила, вырезала:

   «У нас бы тут на Кеге лесопильни стояли бы, холодильни, морозильни всякие по берегу, у нас бы тут дорога асвальтовая была бы, мы бы в Кеге-то, в реке-то бары расчистили б, дно углубили, тут порт был бы! Сколько лесу, рыбы, всяких ископаемых – я с экспедициями ходил, все тут знаю. … Справные поморы были у нас, и уж прошшай все, не вернется».
  « - Вот ты хотел знать про меня, вот я тебе скажу. Ты думаешь – кулак, и все тут! Кулак – как бы не так. Гляди, с другой стороны что получается. Деньги, какие у нас были, имущество, они что же – с неба упали? Али подарил кто? … Мы тут раньше знаешь как жили! Мы со всем светом торговлю вели. У нас тут было так: захотел в Норвегию, дуй в Норвегию, захотел в Англию, дуй в Англию. Ты думаешь я уж темный такой, да? А я, сказать тебе, в Норвегии два года жил до революции, делу обучался, так? Я все произошел, шхуны строил. А, к примеру, хошь – плыви на Шпицберген, на Новую Землю, на Колгуев остров, торгуй с ненцами …».
  «Я все своим горбом наживал, ты думаешь мне выпить было заказано али баб этих сладких я не хотел? А я мимо всего шел, нос отворачивал, об хозяйстве думал, деньгу берег. И все нажил, все у нас было. А впрок это кому пошло? Тут же все развеяли, как дым, коровы мои которые сами подохли, которых забили. А с домом что сделали, дураки! На дрова пожгли. Ему, лодырю, в лес некогда съездить, идет к дому, съезд ломает, после поветь, после и совсем весь!...
  - У нас сосед был, Хнык … Такая у него уличное прозвишше было – Хнык. Ах зараза, ах лодырь, я с батей на зверобойке, он дома, в карты играет, я в горах камень ломаю, он с Марфуткой нашей, со шлюхой водку лакает, последний хомут продает. У нас добыча, у него только го-го-го да га-га-га! Пойдет на охоту, сапоги последние собьет, рябка и того не принесет. У нас сено, а он свою корову соломой ячменной кормит … У, зараза! И кем же его сделали, ты думал? Завхозом он стал в колхозе. А как стал, так и совсем спился, все пропил, в Архангельск подался.
  А вот возьми колхоз, вот ты погляди сам. У одного хозяйство, у другого развалюха. Отчего это? А оттого, что один работящий, а другой так, глядит, как бы выпить. А тут еще из району – то, другое, пятое, десятое – так коси, там сей. Семга идет, народу надо на тонях сидеть, а тут – на сенокос ступайте. Это как? Всякие ученые, экспедиции, профессора, все науки превзошел, сейчас приедет, руки в брюки, очки, вот как ты, взденет – лови там-то и там-то. Да так не лови, да так не лови, да щупает эту самую семгу, в зад ей смотрит, какая она. А чего ей смотреть, когда она уж пятьсот лет смотрена-пересмотрена и мы все о ней знаем. И как ловить знаем, где тоням стоять, опять же знаем».
  Вот теперь рассказ еще более полный и содержательный. В который раз мы узнаем, на кого опиралась в деревне советская власть, кого брала в друзья и наделяла должностями, а кого грабила и уничтожала. И мнение настоящего хозяина и труженика о «мудром» партийном руководстве Казаков до нас донес.
  Почему же во второе издание цензура все это пропустила? Что изменилось?
  А изменился генсек. Место ограниченного и маразматичного Брежнева занял более интеллигентный и трезвомыслящий Андропов. Как это ни парадоксально, этот КГБшник, пытавшийся покончить с мафией в высшем эшелоне власти и хоть чуть-чуть подтянуть вконец разболтанную в стране дисциплину, для творческих людей гайки маленько приотпустил. Вот и удалось Казакову опубликовать свой рассказ в полном объеме, без купюр.       

 
                ОТ  АРКАДИЯ  РАЙКИНА  ДО  ВЕРКИ  СЕРДЮЧКИ

  Вот в такое глубокое пике ушел юмор на нашей эстраде за последние десятилетия. Провал, глубочайший провал. Насколько был утонченный, интеллектуальный, социально-значимый и остроумный юмор у Райкина, настолько же тупой, пошлый, однообразный, скучный у всей бесчисленной, как тараканы, рати, что тусуются вокруг Регины Дубовицкой в «Аншлаге» и вокруг Евгения Петросяна в «Кривом зеркале». А пределом падения, безвкусия, пошлости являются эти идиотские «новые русские бабки» и Верка Сердючка. Истинного имени изображающего ее артиста не знаю и знать не хочу.
  Ничего, кроме раздражения их кривляния и жалкие потуги на юмор у меня не вызывают. И я пока не встречал людей, которые бы относились к этому юмору иначе – все плюются и переключают канал. Тем более странным и неестественным выглядит гомерический хохот в зале – зрители прямо закатываются, за бока хватаются. Боже, да над чем там смеяться? Плакать впору от такого юмора, от сознания, как низко мы упали, до какой гадости докатились. Подозреваю, что зрителям в зале хорошо заплатили, вот они, по команде режиссера, и заливаются.
  А ведь живет же, кормится от сцены вся эта бездарь. И, судя по всему, неплохо кормится – у некоторых морды прямо-таки лоснятся, того и гляди лопнут.
  Не понимаю Владимира Винокура и Ефима Шифрина, последних представителей райкинской эпохи. Они-то чего затесались в этот театр пошлости? Уж кто-кто, а они-то понимают, куда скатился юмор и им должно быть стыдно находится в одной компании с этими скоморохами.
  В чем же дело, как понимать такое жалкое состояние нашей современной эстрады? Думаю, дело вовсе не в падении вкусов, как пытаются внушить нам коммунисты и прочие радетели социализма. Думаю, он у большинства населения и во времена Аркадия Райкина был таким же. И этот гений эстрады был понятен далеко не всем, а лишь тонкой прослойке интеллектуалов. Теперь же эстрада стала демократичнее и угождает вкусу большинства. Для него же идут бесконечные мыльные сериалы – мы в этом находимся на уровне слаборазвитых стран, да и являемся таковой. И при советской власти наша публика заглатывала индийские и мексиканские мелодрамы, что и свидетельствует о ее уровне.
  Конечно, при власти КПСС все эти «Аншлаги», «Поля чудес» и «Кривые зеркала» эфира бы не увидели. Хотя престарелые генсеки вообще уже плохо понимали, что там звучит с эстрады, но в идеологическом отделе сидели далеко не глупые люди с высоким вкусом. Они были заинтересованы в том, чтобы поддерживать высокую планку эстрады, пошлость на нее не допускали. Ибо эстрада тогда, в отличие от сегодняшней, была не сама по себе, а  как бы лицом культуры нации, А коли за все, в том числе и за культуру, была ответственна партия, то это было и ее лицо.
  Однако пусть не радуются коммунисты, прочитав эти мои слова. Я их огорчу – именно КПСС со своей монополией на все и вся и виновна в столь низком вкусе «совков». Если ребенку, боясь, что он набьет шишек, не разрешать учиться ходить, все время водить его на помочах, то он так самостоятельно ходить и не научится. Вот и нас водила партия на таких помочах – не мы, а интеллектуал заведующий отделом ЦК решал, что пустить в эфир, а что нет. Выпускалось только то, что было доступно пониманию небольшого процента населения, в основном интеллигенции, но это выдавалось за высокий вкус всего советского народа.
  Однако все было далеко не так, и теперь это «вылезло наружу». Вот сегодня мы имеем дело с истинным сформировавшимся при советской власти вкусом народа – именно он и определяет уровень эстрады. Если бы не жесткий контроль, если бы эстрада и в советское время была столь демократичной, народ уже давно бы не воспринимал всю эту гадость, она бы ему обрыдла. А так – хохочут.
               

                ОБ  ИСТОРИИ               
               



        О  ВЫСТУПЛЕНИИ  Н. И. РЫЖКОВА  ПО  КРАЕВОМУ  РАДИО

  Долгое время бывший премьер СССР Николай Иванович Рыжков производил на меня впечатление высококультурного, интеллигентного, воспитанного человека. Благородная внешность, простая манера держаться, сдержанность – все это выгодно отличало его от таких одиозных фигур, как Лигачев, Язов, Павлов и т. д. Вроде как не плохо проявил он себя во время ликвидации последствий землетрясения в Армении.
  И вдруг, во время предвыборной поездки, в выступлении по краевому радио 7 октября 1995 г. слышу из его уст: «Гайдар хвалится, что он накормил народ. Если он кого и накормил, то это себя, Вы посмотрите, какую морду он наел, разожрался, смотреть неприлично …». и т.д. в том же духе.
  Вот и вылезли ослиные уши – такой же хам, как и вся советская элита, просто лучше других умел маскироваться под интеллигента.
   Лично мне Гайдар очень симпатичен – умница, высокообразованный, культурный человек. Что же касается его «морды», то вовсе не наедал он ее – такая у них порода. И его дед Аркадий, в адрес которого Рыжков не посмел бы так сказать, тоже был круглолицый и гладкий. Про своего приемника Валентина Павлова Рыжков молчит - а уж то был настоящий боров.
  Нет, ненависть распирает коммунистов именно по отношении к Егору Гайдару, твердому, при всей внешней мягкости, и последовательному прогрессивному реформатору. И вот эта ненависть у Рыжкова прорвалась – и куда подевались его лоск и благородство.
  Потом Павел Бунич в одном из своих интервью подтвердил: «Рыжков далеко не такой, каким его воспринимают. Он злой».
  Иным, видно, и не было места в Политбюро ЦК КПСС.         
 

                О  ДВУХ  ИСТОРИЧЕСКИХ  ИСТОЧНИКАХ

  Когда я, студент томского госуниверситета, писал контрольную по обороне Порт-Артура, то использовал, в основном, два исторических источника – «Историю русско-японской войны», изданную в 1907 г. С-Петербурге под редакцией М.Е.Бархатова и В.В.Функе, и «Русско-японская война 1904-1905 г.г.» адмирала А.И.Сорокина, Воениздат, М., 1956 г.
  Меня поразила огромная разница между двумя этими изданиями, посвященными одной и той же теме.
  Повествование Бархатова и Функе спокойное, объективное, можно подумать, что оно написано не подданными России, а представителями какой-то третьей, нейтральной страны. Дается краткий обзор истории Японии, подробное описание и фотографии быта японского народа, его одежды, обычаев, религии. «Глубоко развитое чувство патриотизма составляет главную, основную черту народа, созданного для великой будущности, и это чувство в Японии всеобщее. С уверенностью можно сказать, что патриотизм – религиозный культ Японии».
«В отношении патриотизма вся страна думает, как один человек, и ни один японец не задумается перед выбором между смертью и изменой родине».
  «Хотя бы самое краткое знакомство с историческим прошлым Японии и ее постепенным политическим развитием уже поможет пониманию непонятного явления – победы крошечной и, по-видимому крайне слабой страны над громадной и мощной Россией».
  Дается также объективный анализ предыстории конфликта. «Вопрос отношений назрел и обострился настолько, что решение его оружием висело на волоске. Кто-нибудь из соперников должен был пойти на уступки. Япония не пошла на них потому, что тут заключался ее жизненный интерес, причем, тщательно подготовляя себя к войне в течение 10 лет, она сознавала свою силу и надеялась на успех. Таким образом, война казалась очевидно возможной, а при нашем непонятном упорстве и неизбежной».
 «Увлекаясь нашими легкими победами и захватами в Азии вообще и на Дальнем Востоке в частности, мы приписывали их нашему могуществу, которого в действительности не было, и наше положение на Дальнем Востоке в сущности было всегда крайне слабым …».
  « … постройка великого сибирского железнодорожного пути заставила Японию насторожиться и заподозрить нас в намерении расширить наше влияние на Дальнем Востоке, в сферу которого рано или поздно должна была войти и Манчжурия, а последовавшая затем постройка нами китайско-восточной магистрали окончательно убедила ее в этом».
  «Под предлогом интересов России и частных людей, как например лесопромышленное товарищество на р. Ялу, контр-адмирал Абаза умышленно тянет переговоры … Вот политика, которую навязали нам не перед кем не ответственные деятели, случайно завладевшие доверием Государя. Отрицая компетентность министров иностранного и военного дела, Абаза самоуверенно докладывает Государю прекратить переговоры с Японией … воевать-де японцы не станут, ибо они отлично сознают, что конечный результат войны поставит на карту самое существование Японии».
  «Деятельность Наместника на Дальнем Востоке перед войной не улучшала, если не ухудшала дело.  … он, как главный начальник всех вооруженных сил обширного края, оказался совершенно не подготовленным в момент разрыва ни к какому полезному действию, и предоставил своему флоту дать себя застигнуть врасплох, а как дипломат, во время переговоров, он обнаружил то понимание чести и достоинства России, какое вообще свойственно военно-морскому бюрократу; он признавал только высокомерный тон, пренебрегал чужим правом и интересом, был всегда готов к резкому отказу даже самых справедливых требований  и признавал решительным средством угрозу применения силы».
  Трезвый, самокритичный анализ, уравновешенный тон, ни намека на ура-патриотические истерии, уважительное отношение к противнику и его интересам. А ведь, коли книга издана в 1907 г., то писалась она непосредственно по следам только что с позором проигранной войны, когда еще кровоточили раны этой трагедии, когда народ был полон горечи и негодования.
  Но вот прошло более полувека, страсти улеглись, горе притупилось, ушло в прошлое. Советский Союз в результате молниеносной войны в августе 1945 г. малой кровью вернул себе все, что Россия потеряла в 1905 г., да еще и прихватил Южно- Курильскую гряду островов, которые никогда нам не принадлежали.
  Казалось бы, зло отомщено и наказано, справедливость восторжествовала, тон повествования в отношении к поверженному противнику, да еще по поводу столь далеких событий, должен быть более спокойным и мирным.
  Но не тут-то было! Исторический труд адмирала Сорокина насквозь пропитан ядом ненависти. Ни одного уважительного слова в адрес нашего восточного соседа, маленького ростом, занимающего малую территорию, но великого духом. Куда там – только оскорбительные, только злобные слова. Куда-то исчезла и тупая, неумная политика царизма на Дальнем Востоке, приведшая к этой несчастной войне. Вся ответственность за нее возлагается на алчную, хищную, агрессивную политику Японии. Как будто у России она в то время была иной. Исчез и патриотизм японского народа, а присутствует только самурайский национализм.
  В чем дело, что случилось с добродушным русским народом, которому вовсе не свойственна злопамятность и глумление над побежденным?
  А то, что он стал не русским, а советским и война для него в 1945 г. не кончилась. Она кончится только при полной и окончательной победе социализма на всем земном шаре. А это значит, что ему надо ненавидеть своих врагов, своих будущих противников в предстоящих сражениях. И будет очень хорошо, если эта ненависть будет питаться корнями, уходящими далеко в глубь истории. Либерализма (гнилого, разумеется – иным он не бывает) в освещении истории советскими авторами не должно быть. 



               

               

                О  ПОЛИТИКЕ
            

                О  НОСИТЕЛЯХ  «КЛАССОВОЙ»  НЕНАВИСТИ

  Всякий раз, когда читаешь об ужасах сталинских репрессий, возникает вопрос – откуда набралось столько злых, ненавистных, кровожадных людей? Всех этих палачей собственного народа, которые отличались от фашистов только тем, что носили на рукаве звезду, а не свастику?
  И вот к какому выводу я пришел - Октябрьская революция и Гражданская война всколыхнули, подняли со дна общества, возвысили и наделили бесконтрольной властью все темное, мрачное, низменное и жестокое, что было в русском народе. Попробую обосновать такое заключение ссылками на классиков.
  Из огромного количества литературы, посвященной событиям того времени, я читаю только два романа: «Разгром» Александра Фадеева и «Тихий Дон», как мы считали Михаила Шолохова, а на самом деле Федора Крюкова. Поскольку только они, каким-то чудом дошедшие до нас с той стороны 1937 года, более-менее правдиво отражают события тех дней.
  Вот несколько выдержек из этих произведений.
 
  «Недели три тому назад, шагая из города с путевкой в сапоге и револьвером в кармане, Мечик очень смутно представлял себе, что его ожидает. Он бодро насвистывал веселый городской мотивчик, - в каждой жилке играла шумная кровь, хотелось борьбы и движения.
  Люди в сопках (знакомые только по газетам) вставали перед глазами, как живые – в одежде из порохового дыма и подвигов …
  У самой Крыловки выскочило из кустов несколько человек с берданами наперевес.
  -  Кто такой? – спросил остролицый парень в матросской фуражке.
  -  Да вот … послан из города..
  -  Документы
  Пришлось разуться и достать путевку.
  -  При-морской  о-бластной комитет … социалистов-ре-во-лю-ци-о-не-ров – читал матрос по слогам, изредка взбрасывая на Мечика колючие, как будяки, глаза.
  -  Та - ак – протянул он неопределенно. И вдруг, налившись кровью, схватил Мечика за отвороты пиджака и закричал натуженным, визгливым голосом:
  -  Как же ты, паскуда …
   Через несколько минут Мечик, избитый и обезоруженный, стоял перед человеком в островерхой барсучьей папахе с черными глазами, прожигающими до пяток.
  -  А ну, дай бумагу.
   Под его взглядом скомканная бумажка как будто дымилась. Потом он перевел глаза на матроса.
  -  Дурак …-  сказал он сурово – не видишь – «максималистов» …
  -  Выходит, зря били – разочарованно сказал матрос – Чудеса!»
  «В тот же день Мечик стал равноправным членом отряда. Окружающие люди нисколько не походили на созданных его пылким воображением. Эти были грязнее, вшивей, жестче и непосредственней. Они крали друг у друга патроны, ругались раздраженным матом из-за каждого пустяка, и дрались в кровь из-за куска сала. Они издевались над Мечиком по всякому поводу – над его городским пиджаком, правильной речью … даже над тем, что он съедает меньше фунта хлеба за обедом». 
  Вот такие они были, красные партизаны, овеянные легендами и воспетые в песнях. Практически каждый из них был заранее заряжен злом и ненавистью к себе подобным, годился в палачи и «вертухаи».
  А вот как в «Тихом Доне» описано вступление Красной Армии в хутор Сетраков:
«  - А вы кто такие будете – хмуро допытывался казак.
   -  Мы-то? Красногвардейцы. Второй Социалистической армии.
  Остальные, спешившись шли к крыльцу, лошадей вели в поводу, привязали их к перилам. Один верзила … цепляясь ногами за шашку, пошел в овечий баз. Он по-хозяйски распахнул ворота, нырнул, пригибаясь под переруб сарая, вывел оттуда, держа за рога, большого, с тяжелым курдюком, барана-валуха.
  К нему рысью подбежал солдатик в куцей австрийской шинели. Хозяин-казак гладил бороду, оглядываясь, словно на чужом базу. Он ничего не говорил, и только тогда, крякнув, пошел на крыльцо, когда валух, с перерезанным шашкой горлом, засучил тонкими ногами»
  Далее идет описание, как один из красных, старший в этой группе, пытался изнасиловать хозяйку.
  Вот такая социалистическая армия. Пришла, осчастливила народ.
  А вот как воевал красноармеец Мишка Кошевой:
« Голубыми, холодными как лед глазами смотрел на станичника, спрашивал: «Поборолся с советской властью?» - и, не дождавшись ответа, не глядя на мертвеющее лицо пленного, рубил. Рубил безжалостно! И не только рубил, но и «красного кочета» пускал под крыши куреней в брошенных повстанцами хуторах. А когда, ломая плетни горящих базов, на проулки с ревом выбегали обезумевшие от страха быки и коровы, Мишка в упор расстреливал их из винтовки».
  Приехав на свой родной хутор, он застрелил старого деда Гришаку Коршунова, сжег их дом и все надворные постройки.
  Эти подвиги красноармейца Кошевого – рубка безоружных пленных, поджоги, расстрелы быков и коров, а так же беззащитных, немощных стариков, не остались незамеченными советской властью – он был назначен председателем хуторского ревкома. Представляю, как он пригодился в 1937 г. сталинскому режиму, скольких односельчан отправил на тот свет и в ГУЛАГ.
  Можно еще привести то место из поэмы «Двенадцать» Александра Блока, где красногвардеец Петька убивает свою девушку за то, что она ему изменила с солдатом Ванькой.
               
                Лихач – и с Ванькой – наутек …
                Еще разок! Взводи курок!
                …………………………….
                Утек, подлец! Ужо постой,
                Расправлюсь завтра я с тобой!
                А Катька где? – мертва, мертва!
                Прострелянная голова!
                Что, Катька, рада? – Ни гу-гу ..
                Лежи ты, падаль, на снегу!
                Революционный держите шаг!
                Неугомонный не дремлет враг!

  Можно вспомнить повесть Бориса Лавренева «Ветер», где революционный матросский депутат от флотского экипажа Василий Гулявин зарезал финкой своего офицера Трабенберга только за то, что тот снился ему по ночам в виде таракана.      
   Вся эта сволота, ненавидящая и готовая резать всех, кто не такой грязный и вшивый, как они, кто чистит по утрам зубы, кто не  ругается матом не ворует и не дерется в кровь из-за куска сала или глотка спиртного, была очень востребована советской властью. И не только при Сталине, отнюдь. Они никуда не делись и после него – именно они с перекошенными злобой лицами шли под командованием генерала Мокашова на штурм Московской мэрии и Останкино осенью 1993 г.               
  Много их и в нашем пролетарском полууголовном Рубцовске. Это они живут в тех покосившихся, утопающих в грязи и собственных помоях халупах, что «высятся» на всех окраинах города. Это они, в том числе и женщины, пьют всякую гадость, ругаются отборным матом при собственных детях. Которые тоже вырастут такими же, поскольку уже сейчас стоят на учете в милиции, курят «травку», колятся, нюхают клей и бензин.
  Это они присвоили чистому и культурному поселку плановой застройки название «Кулацкий». Поскольку для них такой же, стоящий за соседним станком рабочий – кулак, если только он не пропивает получку и скопил деньги на дом.
  И они, как Мишка Кошевой, не задумываясь пойдут на этот поселок громить и крушить, пускать под крыши домов «красного кочета», как только для этого создастся благоприятная обстановка. Что в истории России было уже не раз. Ну и что будет ими двигать – классовая ненависть? Да, внешне это будет выглядеть именно так – голытьба снова идет на богачей, на «кулаков».
  Но нет, не классовая эта ненависть. Просто есть люди от Бога, а есть слуги Дьявола. Вражда между ними вечна, она всегда была, есть и будет, покуда жив род человеческий. 
  И горе тому народу, который допустит, чтобы Зло на какое-то время одержало верх над Добром, как это случилось в России в 1917 г. Умоется такой народ кровавыми слезами.               
               
 
                О ДНД

  Однажды во время Ленинского Коммунистического субботника , когда мы вычищали из здания ПФР (Тракторная 9) остатки обанкротившегося ДСК, мне попался в руки вот этот документ и я прибрал его, сохранил для истории.
  Так вот, оказывается, как все должно было быть! Эти бедные бабенки из контор и отделов, составлявшие 80% ДНД, которых начальство силком выгоняло на дежурства, должны были вот таким путем приниматься в дружину? Это моя Валя, на которую, как выразился один из персонажей Аркадия Райкина: «если взглянуть как следует, она на всю жизнь заикой останется», должна была давать такое торжественное обещание?
  Боже мой, оказывается не каждый человек имел право ходить на эту принудиловку, а только тот, кому коллектив это доверил, дал рекомендацию. А я то, когда был главным идеологом АТЗ и вызывал «на ковер» начальников цехов за низкую явку на дежурство, и не знал об этом. Те, кто придумал весь этот маразм, всерьез полагали, что от желающих стать членами ДНД не будет отбоя, они будут выстраиваться на прием в длинную очередь, будут волноваться, переживать – а вдруг коллектив не даст рекомендацию? Что тогда делать, как дальше жить на свете?
  Поистине кретинизму дубоголовой партноменклатуры не было предела. Вот он, материал, достойный пера Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Ярослава Гашека! И они бы высмеяли весь этот идиотизм, доживи до наших дней. Хотя, конечно же, никто при социализме  им бы этого не позволил.
  Создание добровольных народных дружин было идеологически хорошо обосновано. Коли мы семимильными шагами идем к коммунизму, коли до него уже – рукой подать, а при коммунизме все государственные органы, в том числе и правоохранительные, должны быть заменены общественными, то вот вам и ростки этих организаций – ДНД, товарищеские суды, домовые и уличные комитеты.
  Однако все это было очередной порцией лапши на уши – истинная причина создания ДНД совсем другая.
  Дело в том, что преступность, особенно хулиганство, в стране, успешно строящей коммунизм, не только не снижалась, а год от года росла. Расходы же на борьбу с ней дырявая советская казна увеличивать не могла – все соки, все ресурсы малоэффективной полуфеодальной экономики пожирала гонка вооружений.
  В то же время обстановка становилась нетерпимой – на улицах, в общественном транспорте, в парках культуры и других общественных заведениях, особенно питейных, житья не стало от хулиганов. На танцплощадках редкий вечер проходил без драки с поножовщиной, молодежные общежития вообще превратились в рассадники криминала.
  Надо было что-то делать. Если не усилить борьбу с хулиганством, то хотя бы сделать вид, что она усиливается.
  И руководство страны нашло, что самый эффективный способ для этого – создание ДНД. И затрат никаких, и шуму много. К тому же убивается сразу два зайца – демонстрируется непримиримая борьба с хулиганством, и исподволь, намеками и экивоками «стрелки» за состояние общественного порядка переводятся с государства на сам народ. В том, мол, что на улицах у нас не спокойно, мы же сами и виноваты. На дежурство ходим не все и неохотно, дежурим формально, шаляй-валяй, лишь бы отбыть время – так что же мы хотим? Вот если бы все, как один, да дружно, да самоотверженно, вот тогда бы другое дело. А так -  нечего и рот разевать.
   Лидеры КПСС и их многоопытный аппарат хорошо знали психологию совка, которую сами десятилетиями формировали – большинство именно так и начало рассуждать. Что и требовалось.
  Привлечение к борьбе с преступностью невооруженных, необученных и неготовых к этому людей – это само по себе преступление, нарушение прав человека, о чем, в связи с созданием ДНД, громко заявляли правозащитники на Западе. Столкновение простого гражданина, вооруженного только нарукавной повязкой, с матерым головорезом не могло обходиться без жертв. И они были, хотя это тщательно скрывалось. Но где и когда человеческие жертвы останавливали советских вождей? Возмущение же западных правозащитников они называли «злобным воем врагов социализма».
  Вот так и возникла эта принудиловка, этот очередной советский уродец с громким названием – дружина. Прямо-таки конная княжеская дружина, в кольчугах и латах, с пиками наперевес устремилась на шпану. Комедия.
  Между тем вся «работа» по организации ДНД сводилась к достижению одного показателя – количеству выведенных на дежурство. Этот показатель контролировался на самом высшем уровне – горком за нее «шкуру спускал» с парткомов и секретарей партбюро, а те в свою очередь – с цеховых и отделовских парторгов. То, что выведенные на дежурство с великими потугами, как я уже говорил, в основном бабенки, походив час – полтора по освещенным местам центральных улиц, сдавали повязки старшему группы и расходились по домам, получая за такое «дежурство» полноценные отгулы, никого не волновало. Выход зафиксирован в журнале, т.е. главная цель существования ДНД достигнута, а там – хоть трава не расти.
  Абсурдность такой борьбы с преступностью была очевидна всякому разумному человеку, особенно рьяно выступал против нее директор АТЗ А.И.Дубовик. Он предлагал горкому – чем нести такую обузу, ведь предоставляемые дружинникам отгулы выливались для завода в приличные затраты – не лучше ли предприятиям отдавать эти деньги милиции, а она, за их счет, увеличит штат своих сотрудников?
  Однако эти здравые предложения отметались с порога, что и подтверждает мою мысль – руководству страны нужна была не реальная борьба с преступностью, для чего, конечно, лучше подходят профессионалы, а ее видимость. А для этого лучше ДНД ничего нельзя было придумать.


                О  СУТИ  СОЦИАЛИЗМА

  Почему Сталин был столь благосклонен к монархам? Это проявилось не только в награждении короля Румынии Михая высшей военной наградой СССР – орденом «Победа». Именно он спас от международного суда и неминуемой смерти императора Японии Хирохито. Он и плененного в 1945 г. в Манчжурии последнего китайского императора не тронул, хотя тот был марионеткой Японии. Просто подержал его какое-то время в почетном плену и выдал китайским коммунистам, которые сохранили ему жизнь. 
  Или вот еще пример – в то время, когда под расстрел шли сотни тысяч ни в чем неповинных коммунистов, ярый враг советской власти, один из основателей белой армии монархист В.В.Шульгин отсидел в тюрьме всего 11 лет а потом спокойно доживал во Владимире. Прожил, как и Хирохито, почти сто лет. За что такая милость к монархистам? 
  Некоторые историки делают из этого вывод, с которым я полностью согласен – все дело в том, что Сталин сам был монархом. Да еще каким – таких белый свет не видел со времен египетских фараонов.
  Как же так, марксист N 1 на всей планете, революционер, посвятивший свою жизнь свержению монархии ….
  Вот тут-то и подтверждается правота Ф.Энгельса – «бытие определяет сознание». Ни клятвы и заверения, ни лозунги и убеждения, а именно бытие. А оно у Сталина было такое, какое ни одному монарху во сне не снилось. Что же касается грубой лести, изливаемой в его адрес, то тут он перекрыл всех восточных деспотов.
  Поскольку бытие у Сталина было махрово монархическим, и жил он в нем без малого 30 лет, это не могло не сказаться на его психике, сознании – он действительно уверовал, как те египетские фараоны, что является богом на земле.
  Тогда возникает новый вопрос – как же так, во главе социалистического государства, строящего коммунизм – и вдруг монарх, царь-батюшка?
  Да, именно так, хотя и назывался он по-новому и скромно – генсек.
  Этот вопрос отпадает сам собой, все становится на свои места, если согласиться с определением существовавшего у нас строя, данным Александром Николаевичем Яковлевым: «ведомственный феодализм с элементами рабовладения». И сроду никакой не социализм.
  Неразвитость товаро-денежных отношений, преобладание внеэкономического принуждения к труду, большой процент сельского населения, ведомственное жилье, институт ведомственной прописки – все это элементы феодализма. А элементы рабовладения – это лишенные паспортов и работающие почти бесплатно колхозники, широкое использование дешевого труда заключенных, солдат, горожан, школьников и студентов, направляемых на сельхозработы и другой подневольный и почти неоплачиваемый труд.
  То, что использование подневольного (читай - рабского) труда было составной частью социалистической экономики, бесспорно, она не могла без него существовать. Когда в Рубцовске появился ЛТП, за его пациентов каждое утро шла битва между директорами заводов, алкашей распределял между ними сам  секретарь горкома Киселев. Так что СССР войдет в историю, как единственное  государство, в котором рабский труд использовался почти до конца ХХ века. 
  То, что подневольный труд никогда не может быть более производительным и качественным, чем труд свободный, было известно еще 2 тыс. лет назад, когда наступил кризис рабовладения и последовавший за ним крах Римской империи.
  Советские феодалы и рабовладельцы, люди в основе своей невежественные, интересовавшиеся больше рыбалкой, охотой, саунами, выпивкой, девочками и сальными анекдотами, ничему у истории не научились, поскольку плохо ее знали. Они свято верили, что все вопросы можно решать административным путем – приказом, окриком, ударом кулака по столу. А экономика с ее законами – это придумка очкариков-евреев, плевать мы на нее хотели. В результате тот же крах, что и у Рима.
   Однако экономические законы – это дело скрытное, до поры до времени невидимое. А были ли какие-то внешние, видимые проявления того, в какой социально-экономической формации мы на самом деле жили?
  Да, были. И их не мало.

1   Возьмем хотя бы слово «вождь» - откуда оно? В цивилизованном мире, да и в дореволюционной России такого титула не было, оно осталось в глубокой древности. Сегодня оно в ходу только в племенах дикарей. Но это слово гораздо полнее соответствует фактическому положению вещей, чем непонятное «генсек». Как вождь племени наделен всей полнотой экономической законодательной, исполнительной и военной власти, как он волен повелевать судьбами своих подданных, как он никому и ничему не подотчетен и неподсуден, точно так же и советские вожди - генсеки.
2   Далее – мавзолеи. Нигде в мире больше такой дикости нет – коммунисты возродили практику египетских фараонов, вождей майя и ацтеков. Случайно ли это? Думаю, что нет – и в этом проявилось родство социально-экономических моделей.
3   Начал Сталин помаленьку отрабатывать назад и в других делах. В армию были возвращены погоны и звание «офицер». В Красной Армии пагон не было, были петлицы. И офицеров не было, были командиры и начальники. Чапаев был начдив, Котовский – комкор, Уборевич – командарм, Фабрициус – комбриг. Это были и должность и звание одновременно. Отсутствие погон и офицеров было призвано подчеркивать особость Красной армии, ее отличие от всех остальных армий мира. И вот тебе откат на прежние позиции, а у генералов даже широкие лампасы на галифе появились, как было при царе. К чему бы это?
4   Это произошло в 1943 году. А в 1946 г. Совнарком был переименован в Совет Министров, а народные комиссары стали министрами. В чем дело, кому помешали прежние наименования, почему опять это ненавистное слово «министр»? А все потому же – внешняя атрибутика приводилась в соответствие с реальностью. На народного комиссара само звание накладывало обязанность думать об интересах народа. Министр же призван думать только об интересах государства, даже если оно антинародное, как было в СССР.
5   Династическая форма правления. Хотя до этого в полной мере дошли только два коммунистических режима – на Кубе и в Северной Корее, но вполне возможно, что он состоялся бы и у нас, не будь дети наших генсеков столь неблагополучны.
6   Отсутствие институтов защиты прав трудящихся. В демократических обществах, основанных на частной собственности и рыночных отношениях, такие институты выработаны, интересы наемного работника там защищены, чего не было при феодализме. Это признавал и Ленин – в своих работах он постоянно указывал, что рабочий класс России страдает не столько от капитализма, сколько от недостатка капитализма и связанных с ним свобод и гарантий.  При социализме, когда отсутствуют все политические свободы, когда все задушено, схвачено и находится в руках государства, когда профсоюзы являются фикцией, частью государства, все полностью соответствует тому же, что было при абсолютной монархии. Да еще и хуже – при самых жестоких российских режимах императоров Павла и Николая I не было ГУЛАГА, а писатели и поэты могли подавать голос в защиту угнетенного народа.

  Таким образом, и внешние признаки подтверждают, что не было у нас никакого социализма,  а был худший из всех возможных видов феодализма.
  Как же так, хотели построить социализм – светлую мечту человечества, а построили такое, что и сравнить-то не с чем, кроме фашистской Германии.
  Мало ли кто чего хотел – существуют железные законы развития человеческого общества, игнорировать которые никому не дано. Какие бы гении, с какими бы благими намерениями не вылазили, общество будет развиваться по этим законам, и остановить или повернуть вспять это развитие никому не дано. Задержать – да, искривить путь движения – да. Но не более того.
  История еще раз продемонстрировала, на этот раз в мировом масштабе, утопичность социализма. Пусть Россия, Китай, Вьетнам, Корея, а тем более Монголия для этого «не созрели» - но мы видим, что дал социализм в Германии и других странах восточной Европы. Там откат был еще более заметен – ведь они миновали стадию феодализма гораздо раньше нас. Они уже пожили в капитализме, вдохнули воздух свободы, несколько поколений сформировалось в нем. Поэтому и ненавидели вновь навязанный им строй, от которого давно ушли, да еще в этот раз и сопровождаемый тоталитаризмом. Потому и бунтовали против него – мы только тем и занимались, что усмиряли их.
  Первые большевики заблуждались искренне, они верили в возможность построения коммунизма, видели его, как идеальное общество. Ради него шли на любые жертвы и даже преступления, считая что и они – во благо счастливого будущего. Надо отдать должное Ленину – он первым понял тщетность этих попыток и набрался мужества отработать назад. Переход к НЭПу был фактически поражением большевизма и подтверждением правоты меньшевиков и лидеров II Интернационала. Правда, это поражение было закомуфлированно заклинаниями, что отступление  временное, тактическое. Однако это слова – Ленин и деньги называл делом временным, и золото собирался пустить на строительство сортиров. Скорее всего НЭП так бы и остался, и не пришлось бы Горбачеву через 70 лет пытаться вводить его еще раз.
  Однако Ленин вскоре умер, а сформировавшийся после него под руководством Сталина новый эксплуататорский класс – номенклатура – уже не хотел терять своих позиций. Социализм  пришелся им очень по душе, они начали его всячески укреплять, для чего пришлось ликвидировать НЭП. То, что народу от этого стало хуже, начался товарный голод, который будет мучить страну до конца их правления, их не волновало. Они-то все имели, и в самом лучшем виде. В отличие от ленинских большевиков эти в построение коммунизма уже не верили, были в своем кругу по отношении к нему большими циниками, зажрались, привыкли к прислуге, барским привилегиям, легкой жизни и роскоши, чем еще раз подтвердили свою паразитическую феодальную сущность.


               
                ОБ  ОДНОЙ  БЕССПОРНОЙ  ИСТИНЕ

  Вот какой расчет я сделал в 1985 г. В городе в то время проживало 52 тыс. семей. Из них 13050 – в частных домовладениях с огородами. 11293 семьи имели «мичуринские» огороды. Итого, 24343, или 46% семей, обеспечивали себя «огородной» продукцией сами. Если учесть, что с одного огорода кормилась, как правило, не одна семья, то этот процент будет еще выше. Возьмем для ровного счета 1,5 семьи и получим почти 70% тех, кто находился на самообеспечении.
  И лишь чуть более 30% остаются не обеспеченными. Вот их и должны были кормить зеленью, овощами, ягодами и фруктами пять пригородных совхозов:

                Рубцовский               
                Никольский
                Зеленый клин
                Лучистый   
                Совхоз-техникум         
   
   Оснащение частника – лопата, тяпка, грабли и вилы. Почти никто из них не имеет агрономического образования, удобрения покупает по рыночной цене, воду добывают, за малым исключением, из-под земли кто как может. Работой частника не руководит никто, он предоставлен сам себе. К этому еще можно добавить, что под «мичуринские» огороды выделялись самые плохие, бросовые земли.
   Оснащение совхозов – самая современная и мощная техника, в каждом по нескольку агрономов с высшим образованием, удобрения государство давало в неограниченном количестве и за бесценок, все они подключены к Алейской оросительной системе. Земли у них, в отличие от «мичуринцев» и частников – не меряно, могли отводить под овощи сколько угодно. В людях тоже ограничений не было – город направлял по их заявкам столько, сколько попросят. Работой в совхозе руководили дирекция, партийный, комсомольский и профсоюзные комитеты, райком и райисполком, краййсельхозуправление, крайком и крайисполком, и, в конечном счете – Москва. 
  Несмотря на все это совхозы были не в состоянии обеспечить овощами оставшуюся треть населения города, она была вынуждена приобретать их на рынке, все у тех же частников.  Почему и цены на базаре не только не снижались, а неуклонно росли.
  Я назвал эти расчеты информацией к размышлению.
  А поразмышлять тут есть о чем. С одной стороны мы имеем частный способ производства, с другой – социалистический. Ну и какой из них эффективнее?
  Когда началась перестройка, благодаря гласности стали известны и данные по стране. Оказалось, что частник, располагая всего 2%  (опять таки не лучшей) земли, дает 50% всех продуктов питания, исключая зерно, которое государство тоже покупало у частника, только американского.
  Казалось бы, все ясно. Как можно на фоне этих цифр продолжать настаивать на преимуществах колхозно-совхозного сельского хозяйства. Как можно списывать его провалы на суровый климат, когда всячески зажатый частник при том же климате дает на своих жалких огородиках половину продовольствия страны?
 Однако коммунисты упорно стоят на том, что социалистическое сельское хозяйство – самая эффективная форма работы на земле. И сдадутся они не скоро, поскольку это люди особой, ослиной породы.   
    Сама жизнь вопиет о том, что не может казенное хозяйство на земле быть эффективным, а тем более не может оно конкурировать с частным. Такие неопровержимые и глобальные тому доказательства:

1   Россия до коллективизации всегда была самым крупным экспортером хлеба, а после коллективизации стала его самым крупным импортером.
2   Китай в два года решил продовольственную проблему, распустив коммуны и раздав землю крестьянам. Все годы, пока были коммуны, страна голодала и Советский Союз был вынужден ее подкармливать. Теперь они не знают, куда девать продукты питания, готовы завалить ими нас, и завалили бы, если бы не наши охранные пошлины.
3   Финляндия, где по нашим понятиям нет земли, пригодной для сельхозпроизводства и находящаяся в зоне гораздо более сурового климата, на полном продовольственном самообеспечении. Просила в аренду Кольский полуостров, где у нас совсем нет сельхозпроизводства, сушеный картофель туда завозим, и обещала завалить нас получаемыми там овощами.
4   Саудовская Аравия, где нет ни одной реки, а из тех речушек, что обозначены на карте, ни одна не дотекает до моря, где люди наверняка не знают, что такое чернозем, предлагала поставлять нам пшеницу. Нам, располагавшим 80% мировых запасов чернозема!
5   У нас доярки, надоившие от коровы 4 тонны молока в год, становились героинями, а в ФРГ при надое ниже 5 т. корова выбраковывается на мясо.

  Но и эти в факты для нынешних коммунистов, что горох о стену. Однако здесь, похоже, уже патология.
  Все сказанное распространяется только на социалистическую, т.е. административно-командную экономику. В рыночной экономике и коллективные формы работы на земле становятся эффективными – об этом говорит опыт израильских кибуц. Об этом же говорит опыт некоторых сохранившихся колхозов и в нашей стране, вполне вписавшихся в рынок. Это те хозяйства, во главе которых оказался умный, толковый руководитель, которому удалось справиться с главными бичами социалистического наследия – пьянством и воровством. Как только не стало райкомов, как только этим хозяйствам перестали доводить планы, как только у них не стали выгребать за бесценок всю произведенную продукцию, так и они преобразились, стали совсем не тем, чем были при социализме.
  Таким образом дело не столько в том, какая существует форма собственности на землю (как и на любые другие средства производства), а в рамках какой социально-экономической системы она действует. При капитализме все формы хороши, в том числе и коллективная (она, правда, называется несколько иначе – «корпоративная»). А при социализме все плохи, кроме частной. Поскольку частная форма ведения хозяйства и в рамках этого строя живет по законам рынка.
 


                ОТКУДА  БЕРУТСЯ  ГОСПОДА

  Осенью 1955 г. нас, только что ставших студентами Рубцовского техникума механизации и электрификации сельского хозяйства, направили на уборку в Третьяковский район. Там мы работали на току посменно, неделю в день, неделю в ночь. Старший группы преподаватель электротехники Рафкат Ибрагимович Буляков почему-то не догадался назначить бригадиров смен, поэтому мы были первое время все на равных.
  Однако необходимость в бригадире вскоре появилась, работа этого требовала. То и дело надо было принимать какие-то решения, кого куда поставить, как разумнее организовать труд, чтобы делать дело с наименьшими затратами сил. Тем более, что мы имели дело с тяжелой зерноочистительной техникой, которую надо было периодически передислоцировать, передвигать от вороха к вороху. А тут без умного подхода, без рациональной расстановки людей можно кишки надорвать, и дела не сделать.
  И вот как-то само собой получилось, что нами начал командовать Колька Иванов. Поначалу не все беспрекословно ему подчинялись, некоторые, наиболее строптивые, спорили, пытались гнуть по своему, однако быстро убедились, что лучше все-таки делать, как он говорит. Он же придумал ходить на работу и с работы с песнями, причем был запевалой. Чаще всего мы пели кубанскую строевую «ой да вспомним братцы вы кубанцы двадцать перво сентября» - под нее легко шагать. Ток далеко за деревней, идти просто так скучно, а тут и задорно, и настроение подымается. Деревня тоже была довольна такой самодеятельностью – ведь там в основном хохлы, песня им близкая, да и пели мы хорошо, со свистом.
  Вскоре Рафкат Ибрагимович признал Иванова за бригадира и уже с ним, а не всей группой решал организационные вопросы, давал задания. Может быть и хорошо, что он не назначил бригадира сразу – мог бы и не угадать.
  Потом, в течение всей учебы в техникуме, Иванов был в лидерах, активным членом комсомольского бюро. И вообще находился в близких отношениях с администрацией и преподавателями, с ним считались. Поэтому после окончания учебы его оставили работать в техникуме. Потом он закончил институт и круто пошел в гору – был главным инженером одного из автохозяйств города, потом главным инженером треста «Алтайавтотранс», начальником управления кадров треста «Алтайпромстрой». Пост довольно высокий – ведь Алтай, это целое государство, равное двум Монголиям.
  Вот так стихийно, сами собой, я думаю, и возникали у всех народов «господа». Если в какие-то критические минуты, когда народу грозило бедствие и даже гибель, находился такой человек, который сумел всех сплотить и организовать, который умелыми, решительными действиями отводил беду, ему естественно были все благодарны и доверяли решать их судьбу и дальше. Мало того, просили об этом, стоя на коленях умоляли.
  А потом заметили, что не только этот конкретный человек, но весь его род таков, все они отличаются смелостью, умом и благородством. Так и появились у нас на Руси знатные, родовитые фамилии – Шуйские, Долгорукие, Шуваловы, Басмановы, Воронцовы, Милославские, Суворовы, Кутузовы, Демидовы, Гагарины, Дашковы, Пушкины, Толстые – цвет и гордость нации, ее надежда.
  Однако путь в эту элиту не был закрыт и для простолюдинов – если человек обладал какими-то незаурядными способностями, то «выходил в люди» из любого сословия.
  Коммунистическая пропаганда это скрывала, поскольку это не соответствовало ее догмам. Одного только Ломоносова она не могла скрыть, слишком уж он был велик. А вот о том, что из «низов» вышли выдающийся социолог ХХ века Питирим Сорокин, генерал Деникин, художник Суриков старались лишний раз не упоминать.
  Конечно, нет правил без исключения, появлялись и среди знати самодуры, изверги и мракобесы. Тот же царь Иван Грозный был явный садист и психопат. Все это хорошо отражено в русской классической литературе. Но лживая коммунистическая пропаганда изображала дело так, что все господа – звери, наподобие Салтычихи. Тот факт, что Салтычиха была как раз редким исключением, что она была осуждена Екатериной II за свое изуверство на пожизненное заключение и кончила дни в монастырской тюрьме, от народа тщательно скрывали.    
  Ученые подсчитали – все, что создано выдающегося за всю историю человечества, все изобретения, открытия в науке, достижения в искусстве – все сделано двумя процентами населения планеты. Лишь 2 человека из 100 способны на какой-либо вид творчества, а остальные 98 – нет. И существует объективная необходимость, чтобы этими 98-ю управлял кто-то из этих двух. Для их же блага.
  Эти 98 неоднородны как по социальному составу, по образовательному и культурному уровню, так и по отношении к власти. Кто-то относится к начальству спокойно и уважительно. Кто-то равнодушно. А кто-то ненавидит и готов убить. Как правило, это люди нерадивые, у которых или мозги набекрень, или руки не оттуда выросли, и в то же время озлобленные и завистливые. Вот на эту категорию и опирались большевики, совершая революцию. Их ненависть к тем, кто умнее и способнее их, кто лучше живет, они выдавали за классовую, хотя она не исчезла и при социализме.
  Так вот, там, где два способных управляют 98-ю посредственными, все благополучно, эти страны процветают, А там, где к власти прорвались, по образному выражению Е.Т.Гайдара «кухарки с пистолетом», т.е. самонадеянная и амбициозная посредственность, неизбежны всевозможные катаклизмы, и, в конечном счете, застой и тупик. Слава Богу, что мы все это уже как будто миновали.


                ТУПИК

  Сравним две газеты одной и той же партии, разделенные временем в 93 года. В обеих речь идет об одном и том же – необходимости сплочения рабочего класса для борьбы за свои права. Но, как говорится в современной рекламе, «почувствуйте разницу». У «Правды» за 1912 г. совершенно нормальный, спокойный тон, хотя только что произошла страшная трагедия – ленский расстрел рабочих. Во всей статье ни одного ругательства, ни одного оскорбления.
  И что мы видим в современном «Коммунистическом призыве»? В такой короткой статье пять раз повторяется слово «подлецы», три раза «сволочи», два раза «стая» ну и, кроме того «воры» и «грабь-партия». На три коротеньких столбика – 12 оскорблений.
  Вот так сегодня выглядят коммунистические издания, какое ни возьми. Всюду одно и то же – каждая строчка пропитана ядом звериной, патологической ненависти. В чем дело? Почему? Рабочий класс в 1912 г. эксплуатировался не так жестоко, как сегодня? Тогда почему случилась революция. Буржуазия была лучше сегодняшней, ей не подходили определения «подлецы» и «сволочи»? Тогда почему же большевики, придя к власти, ее перестреляли.
  Да нет, не в этом дело.
  Я начал статью словами « …одной и той же партии …». Да нет же, не одной и той же, а совершенно разных партий.
  Та партия, которая начала в 1912 г. издавать «Правду», в своем подавляющем большинстве состояла из честных, благородных людей. Они пришли в нее по зову сердца и совести с чистыми намерениями облегчить судьбу трудового народа. Они и предположить не могли, что эти их мечты оборвутся вместе с их жизнями всего через четверть века, в 1937 г.
  В этом году кончилась ленинская партия и власть окончательно взяла сталинская – малограмотная, тупая, боготворящая своего вождя и готовая выполнить любой его приказ. Партия, способная пустить реки крови собственного народа, породившая, впервые после Малюты Скуратова, таких извергов, как Ягода, Ежов, Берия, Абакумов и т. д.
  Потом при Хрущеве эту мразь маленько подразогнали, обстановка в партии несколько оздоровилась, в нее снова потянулись порядочные люди и автор этих строк в том числе. Однако за хрущевской оттепелью последовала гораздо более длительная брежневская эпоха, эпоха застоя и разложения, когда партия превратилась в поросшее ряской болото. В нее снова косяком поперли ни во что не верившие циники, движимые единственным желанием - непременно устроиться поближе к кормушке. Стоящие одной ногой в могиле Андропов и Черненко практически не повлияли на обстановку в партии, слишком коротким был срок их правления.
  Так что Горбачеву партия досталась в ее брежневском варианте – двуличная, лживая, не способная влиять на идущие в стране процессы, расплодившая блат, воровство и коррупцию, утопившая страну в пьянстве, доведшая ее до пустых полок в магазинах и двух рыбных дней в общепите, до всеобщего дефицита и «колбасных электричек», к почти поголовному диссидентству, влезшей в подлую, бесперспективную и кровавую афганскую авантюру. 
  Михаил Сергеевич попытался снова, как Хрущев, оздоровить партию и начал с основательной чистки и обновления Центрального Комитета. Партия ответила ему на это Форосом. Сталинской партии реформаторы Хрущев и Горбачев были не нужны, и она их с гневом отринула. Ей больше по душе была брежневская спячка и жизнь по принципу «ты мне – я тебе».
  Вот тут и произошло в партии великое размежевание. Все чистое и честное ушло из нее, а вся мразь сплотилась в КПРФ. Самая махровая красно-коричневая черносотенная реакция составляет теперь ее ядро. От тех идей, которыми жили коммунисты сто лет назад, в ней практически ничего не осталось. Они уже не помышляют о всемирной пролетарской революции, о построении коммунизма и т. д. Вернуться к власти – вот предел их мечтаний. А там уж не учи, что делать – как закручивать гайки они еще не забыли.
  Однако надежд на это с каждыми новыми выборами у них все меньше и меньше. Происходит нечто, по их понятиям, необъяснимое – народ живет, если их послушать, все хуже и хуже, а количество голосов, поданных за них, борцов за народное счастье, все меньше и меньше. В брошюре «КПРФ против «обманитизации» льготников», изданной в Барнауле в 2005 г. под редакцией депутата Госдумы Заполева на стр. 80 приводятся такие данные: в конце 2004 г. социологи провели опрос населения по вопросам:
1  Одобряете ли вы деятельность Президента Путина – 70%  ответили «да».
2,  За какую бы вы партию проголосовали на ближайших выборах? КПРФ – 9%
  Ну и что вам еще надо? Ну признайте вы наконец свой крах и заткнитесь, замолчите. Молчите в тряпочку, согласитесь что идеи социализма обанкротились во всем мире. Но нет, не та это партия, чтобы согласиться с железной логикой жизни. Переть против логики, бороться с жизнью, ломать ее под свои понятия – вот ее удел.
  И она делает в той же брошюре сногсшибательный вывод: «Все в нашей стране происходит по воле народа: что люди выбирают, то и имеют. Желать себе одно, а выбирать совсем другое – не лучший показатель разумности».
  Слава Богу, наконец-то признали, что народ сегодня сам определяет свою судьбу. А то ведь все кричали, что его, как стадо баранов, ведут не в ту строну продажные политики по указке своих заокеанских хозяев.
  Итак, КПРФ усомнилась в разумности российского народа. Обычная аргументация всех политических банкротов: они то - самые хорошие, а вот народ глупый, не понимает своего резона и не хочет за них голосовать.
  Причем, надо заметить, что чем лучше он живет, тем становится глупее. Самые многочисленные коммунистические партии – в самых бедных и отсталых государствах (Китай я не считаю, там сейчас от компартии осталось одно название). Чем богаче страна, чем выше жизненный уровень народа, тем меньше в ней коммунистов. Говорят, в Люксембурге, насчитывающем 358 тыс. жителей, всего один коммунист.
  Вторым по глупости после Люксембурга, как считают коммунисты, идет народ США. Там при населении в 216,8 млн. чел. всего 25 тыс. коммунистов, что составляет 0,01%. Вот уж действительно идиоты! Общество любителей кошек и то там более многочисленное. 
  Какая уж тут пролетарская революция. А ведь по Марксу именно в этой стране должен был в первую очередь победить социализм.
  Ну и как все это объясняют коммунисты? Очень просто – раз жизнь не идет по пути, указанному ей Марксом, значит она не правильная. А она не правильная, потому, что народ глупый. Значит надо с помощью булыжника и винтовки (см. подчеркнутое в «Коммунистическом призыве») брать власть в свои руки, как это сделали в 1917 г. большевики, а затем с помощью НКВД и ГУЛАГА вправлять народу мозги.
   Да, ничего другого им не остается.
  Недавно сестра привезла мне из деревни сразу два радостных известия. Первое – мой друг детства Вовка Иванов вышел из КПРФ. Наконец то! А уж какой ярый и активный был коммунист, такого в Углах теперь ни одного не осталось. И второе – в довольно крупном селе Лаптев Лог всего 4 коммуниста, и все четверо в стадии маразма после инсультов. Ни читать, ни писать не могут, себя плохо помнят, ничего не соображают. Слава тебе Господи, приехали! И это в деревне, которую коммунисты все еще считают своим оплотом.
  Уже получают коммунисты от «глупого» народа стихийный отпор. Однажды в троллейбусе один из них развыступался в защиту коммунистов, а какой-то парень, по виду - простой рабочий, оборвал его:
  - Да пошел ты на х… Везде, где у власти коммунисты – голод.
   А недавно на пяточке, где мы ждем автобус на огород, я слышал такой разговор. Одна женщина говорит, как хорошо стало с продуктами питания. Все есть, и ходить далеко не надо – магазины на каждом шагу. Другая ей возражает:
  -  Зато мы теперь не знаем, что едим. А ведь при советской власти все продукты были качественные, потому что был государственный контроль.
  В разговор вмешался стоявший рядом пожилой мужчина:
  -  Да контролировать то не хрена было – пустые полки.
  И поборница социализма не нашла, что ему ответить.
  Тут же все обратили внимание на валявшегося на земле пьяного. Другой, чуть потрезвее, и едва стоящий на ногах, высказался:
  -  Скоро Путин доведет, все будем вот так валяться.
  И тут же получил ответ из толпы:
  -  А то вы при Брежневе меньше валялись
  И алкаш-патриот социализма заткнулся.
  Вот так-то, жизнь берет помаленьку свое, даже в таком неблагополучном городе, как Рубцовск. Даже здесь комунякам становится невпртык.
  Когда читаешь коммунистическую прессу или слышишь вопли о погибающей России с очередного их митинга, хочется крикнуть:
  -  Да оглянитесь же вы вокруг себя – где вы видите голодающую и вымирающую Россию? Посмотрите хотя бы на себя, во что вы одеты и обуты. Расскажите, как обставлены ваши квартиры, какой бытовой техникой вы пользуетесь, на каких машинах ездят ваши дети. Вспомните, когда в последний раз вы доставали дефицит с черного хода. Когда в последний раз давились в очереди за водкой и ели ливерную колбасу. И поимейте совесть, перестаньте кликушничать!
  Напрасно, они этих слов не услышат. И хорошо одетых, румяных людей они вокруг себя не замечают, видят только тех, кто роется в мусорных контейнерах. Тех, которые и при их власти точно так же рылись. И при любой власти будут рыться,
  Я долго не мог понять коммунистов, зачем они так сгущают краски, зачем рисуют такую мрачную картину сегодняшней жизни, зачем так злобствуют и лютуют? Ведь большинство народа так не думает и вовсе не так настроено. Зачем же они собственными руками роют непреодолимую пропасть между собой и большинством населения?   
  А потом понял – их большинство и не интересует, поскольку оно для них безвозвратно утеряно. Сытые, прилично одетые и обутые люди с мобильниками в руках на баррикады не пойдут. Потому коммунисты делают сегодня ставку на меньшинство, на ту самую нищету и голь перекатную, на так называемые «неблагополучные семьи», которых во множестве расплодила советская власть. На тех, кто, за неделю пропив пенсию или получку, остальное время перебивается на хлебе и картошке, которую выкопал на чужом огороде.
  Вот они и есть тот взрывной материал, который в любой момент готов идти крушить, жечь, грабить, убивать – нашлись бы вожди и была бы команда. Тут прав Маркс – им терять нечего, кроме … тут я немного подправлю классика .. кроме пустых бутылок. Другого имущества у них нет – не нажили его ни в советское, ни в послесоветское время.
  Да, их немного. А много и не надо – разве много было большевиков и им сочувствующих в 1917 г.?  Но ведь сделали дело, почему бы еще раз не попробовать?
  Вот на языке этих люмпенов и плебеев, этих шариковых, заговорила сегодня коммунистическая пресса. Поскольку другого языка они не поймут. Если так пойдет, то не удивлюсь, если скоро увижу в «Коммунистическом призыве» откровенный мат. До этого недалеко осталось.
  Итак, марксизм начался в России с интеллигентных революционеров-профессионалов, романтиков, мечтателей, решивших воплотить в жизнь идеи Платона, Фурье и Томмазо Кампанеллы, несколько переработанные и приземленные Марксом и Энгельсом. А заканчивается таким убожеством, такой умственной деградацией и мракобесием, что будь жив Булгаков, написал бы продолжение «Собачьего сердца» - персонажей для этого предостаточно.
  Вот рядом две фотографии – вверху то, с чего начиналась компартия и внизу то, чем она закончилась. Да, я считаю что КПСС закончилась именно в августе 1991г. – то, что есть сейчас, это уже агония, затянувшееся на двадцать лет умирание смертельно раненного монстра.
  Какие открытые, одухотворенные, благородные лица вверху, и какие хамские рожи внизу! Не вошли в кадр Язов с Павловым, а то бы картина была еще более впечатлительная.
  Когда Горбачев вернулся из форосского плена, один из встречающих, кажется это был киноартист Евстигнеев, спросил: «Михаил Сергеевич, как вы могли доверяться такому окружению ведь у них у каждого на лбу написано, что он мерзавец!»
  Какая спокойная уверенность у группы членов «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», хотя они только что вышли из царской тюрьмы и сейчас поедут в сибирскую ссылку. Оно и понятно – страдают за народное дело, а это и возвышает и окрыляет.
  И какие напряженные, испуганные члены ГКЧП, хотя еще и не знают, что их ждут камеры «Матросской тишины». И это тоже понятно – открыто пошли против народа, против собственной Конституции. Потому и руки у Янаева тряслись, как у мелкого пакостного воришки.




               













               
                Г.В. Плеханов                Г.А. Зюганов

         С него начинался российский               А на нем он закончился.   
                марксизм 

  Как говорится, комментарии излишни. Один – мыслитель, аристократ. Другой – дубоголовый партфункционер, плебей. Один – воплощение всего светлого, благородного и возвышенного, что есть в русском человеке. Другой – всего темного, низменного и подлого. Один считал надеждой и спасителем народа либеральную интеллигенцию, другой считает таким спасителем кровавого маньяка Сталина.
  Почему я считаю Зюганова могильщиком российского марксизма? Да потому, что в идеологии возглавляемой им КПРФ от него не осталось и следа. Голимый, откровенный, выдаваемый за патриотизм, черносотенный великорусский национализм.
  Но объективно Зюганов играет прогрессивную роль –  как баран на бойне, ведет стадо коммунистов к неминуемому краху. Если бы он хотел спасти партию, то настоял бы на возвращении ей первоначального названия РСДРП, на возвращении ее на прежние идеологические позиции. Настоял бы на отказе от оголтелого, злобного неприятия идущих в стране перемен, на изменении тона исходящей на яд коммунистической прессы. Но на это нет и намека, партия тупо и упрямо (что вполне соответствует внешнему облику ее лидера) идет к своей гибели. Идет на все больший и больший отрыв от основной массы народа, далеко не разделяющей ее кликушеств и завываний, стенаний и заклинаний. Народ мудрее и выдержаннее коммунистов, он уже не воспринимает коммунистическую пропаганду – хватит, насытился ею за 74 года. Он уже не видит в коммунистах добросовестных политиков, которым можно доверить свою судьбу, что наглядно, уже на протяжении 20 лет, подтверждается результатами выборов.   



                ГЛАВНЫЙ  АРГУМЕНТ

  Главным аргументом, который приводят коммунисты в подтверждение своих воплей о вымирании России, является неуклонное снижение численности населения страны. И хотя проблема эта не новая и не только российская, спасители отечества типа Юрченко видят в ней ни много ни мало, как геноцид. То есть сознательное и планомерное уничтожение русского народа действующим по указке Запада продажным правящим режимом. Даже утку пустили, и ее часто можно слышать из уст коммунистов – мол, Буш сказал, что 150 млн. для России много, достаточно будет 50–ти.
  На самом же деле сокращение население происходит не из-за высокой смертности – она по сравнению с советским периодом не увеличилась – а из-за низкой рождаемости. Как правило, сегодня в семье один ребенок, гораздо реже – два, и уж совсем редко больше двух. Это – большая демографическая проблема всех более-менее развитых стран. Всем давно известна парадоксальная ситуация с рождаемостью – чем выше уровень жизни, тем она ниже, и наоборот. Особенно тревожная обстановка в таких благополучных странах, как Норвегия, Дания, Швеция, Финляндия, где население из-за низкой рождаемости быстро стареет. Зато в какой-нибудь нищей и голодной Замбии или Уганде в каждой семье по 10 и более детей.
  Это – обычная картина для всего мира. Возможно, в этом проявляется защитный инстинкт – коли живут впроголодь в антисанитарии и почти полном отсутствии медицины, то чтобы сохранить свой род, надо побольше рожать – кто-нибудь да выживет. Так было еще недавно и в России – в семье моих родителей было 6 детей, пятеро из которых выжили. А у бабушки с дедушкой 10, из которых выжило 7.
   Когда я в 1981 г. учился в Новосибирске на курсах ВПШ, читавший нам лекцию по проблемам демографии профессор Сибирского отделения Академии наук СССР уже бил тревогу – в России, на Украине, Белоруссии и в Прибалтике рождаемость катастрофически падает, на  одну семью в среднем приходится 1,3 ребенка. Зато на Кавказе и в республиках Средней Азии она очень высокая, по 8 -10 детей в семье. Советский Союз стремительно превращается в исламское государство, в армии уже каждый третий – мусульманин. Предрекали - к 2000 -му году это будет каждый второй и некому будет охранять границу. Поскольку эти азиаты никуда, кроме как  на охрану зеков, не годятся. К границе их нельзя подпускать на пушечный выстрел, они за деньги пропустят через нее кого угодно и с чем угодно.
  Вот аж когда начался процесс «вымирания» России – тогда коммунисты почему-то об этом не вопили и на тревожные прогнозы науки никак не реагировали. А надо бы ту демографическую программу, те материнские капиталы, что появились сегодня, ввести в действие еще тогда, может быть и не оказалась бы Россия в столь плачевном положении.
  Почему коммунисты не называли геноцидом процесс сокращения населения России в то время? Ах, они тогда находились у власти, а значит все было хорошо. То, что советский  инженер с окладом 120 р. и его жена с окладом100 р. не могли позволить себе более одного ребенка, было нормально. А вот то, что точно такая же картина и сегодня – караул, геноцид!
  На какой же уровень, на какое быдло рассчитана эта истерика Юрченко и ему подобных? А ведь и в самом деле на быдло, на тот самый электорат, который за них голосует. Это у которых 3 класса образования и 3 извилины в голове. Да и те от перепоя выпрямились, Но именно такой уровень и нужен коммунистам, ведь это – идеальные бойцы будущих «классовых» боев.
  Между тем я вижу сегодня в проблеме демографии существенные позитивные изменения. Я не располагаю необходимыми статданными, но визуально отмечаю настоящий всплеск рождаемости. Идешь по улице, а тебе навстречу без конца то мама с младенцем в коляске, то папа с ним же на руках. Особенно это заметно на площади Ленина – там каждый вечер целые эскадроны детских колясок. Давно я не видел ничего подобного. А двор моего дома, в котором на протяжении многих десятилетий была унылая тишина и пустота, лишь скучно сидели на лавочках у подъездов (в ожидании известно чего) старики и старушки, теперь оглашается детскими криками, и малышни там, как в муравейнике. А у моего младшего сына (он с 1968 г.) не было во дворе ни одного друга – не с кем было дружить.
  Не думаю, что все это - результат появления того самого «материнского капитала». Скорее всего все дело в том, что жизнь помаленьку налаживается. А это значит, что «главный аргумент» скоро будет выбит из-под ног у коммунистов.


                О  ДЕМОКРАТИИ

    Как известно, первое название ленинской партии было РСДРП – Российская социал-демократическая рабочая партия. И вся советская история представляла дело так, что именно эта партия унаследовала и развила те ростки демократии, носителями которых были в свое время Радищев, декабристы, Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Герцен, Добролюбов, Чернышевский, Белинский и т.д. Все годы жесточайшего тоталитарного режима, какого Россия не знала за всю свою историю, когда все свободы были задушены, когда против власти никто пикнуть не смел, коммунисты выдавали за невиданный расцвет демократии. И кичились перед всем миром: у нас доярка Нюрка – депутат Верховного Совета, высшего властного органа страны! У нас в нем вот столько-то конюхов, столько чабанов, столько трактористов и комбайнеров, токарей, слесарей, кузнецов и сталеваров! Назовите хоть один парламент мира, в котором был так представлен трудовой народ!
  О том, что не только доярка Нюрка, но и Председатель Верховного Совета СССР Калинин (Ворошилов, Подгорный и т.д.) – пустое место, знал весь мир, и мы в том числе.
  О том, что такое демократия, большинство советских людей понятия не имели. Доходили до нас слухи, что в Америке можно смело критиковать президента и правительство, но мы воспринимали это как пропаганду, рекламу западного образа жизни. Правда, отстранение президента США Никсона по уотергейтскому делу показало, что никакая это не реклама, а именно демократия в действии, но для нас, «совков», это оказалось за пределами понимания.
  Поскольку так, поскольку 90% населения Советского Союза смутно представляло, что такое демократия и с чем ее едят, то когда она пришла на нашу землю, то была воспринята большинством населения, как явление отрицательное, некий беспредел. Люди с рабской психологии, те самые «совки», что привыкли к палке и «твердой руке», вообще ее испугались.
  Механизм этого страха таков: раз я лодырь, пакостник, вор, прогульщик, алкаш  и разгильдяй, которому ни в коем случае нельзя давать свободу, которого надо держать в ежовых рукавицах, а то я Бог знает чего натворю, то и все такие. Нельзя нам давать свободу, все пропьем и разворуем!
  Вот такова позиция плебса, опоры нынешних коммунистов в отношении демократии – он ненавидит ее в прямом смысле, и начхать ему на Радищева и декабристов.
  Однако коммунисты столь откровенными быть не могут, хотя внутренне стоят на той же позиции. Но им приходится юлить, маскироваться и они воюют якобы не c демократами, а с «так называемыми демократами», c «псевдодемократами».
  При этом возникает вопрос – а кто же тогда настоящие демократы? Уж не они ли, душители всякого инакомыслия, устроители ГУЛАГа? Да поимейте же совесть, вы по отношении к демократии гораздо ближе к фашистам, которые при упоминании о ней хватались за пистолет.
  Как же так, горячие поборники свободы и демократии, свершившие ради их торжества революцию, вдруг оказались в одном стане с ярыми извергами и мракобесами?
  На первый взгляд – парадокс. Но на самом деле никакого парадокса нет – к этому привела их сама логика жизни. Коли они боролись за социализм, а он в коммунистическом трактовании по самой своей сути реакционен и антинароден, то им, при его насаждении, с неизбежностью пришлось воевать со своим народом. Конечно, когда все только начиналось, они и мысли об этом не допускали, мечтали об устроении свободного, счастливого и демократического общества. Однако жизнь скоро опрокинула эти мечты и уничтожила их носителей, а партия в 30-е годы прошлого столетия переродилась из революционной в махрово контрреволюционную. Конечно, наметки этого перерождения появились еще при Ленине, когда он диаметрально разошелся с европейской социал-демократией, но довел все до логического конца его верный ученик Сталин.
  Таким образом современные Шариковы, опора КПРФ, в своей ненависти к демократии гораздо честнее мозгоблудов-коммунистов. Они, по простоте душевной, называют вещи своими именами – ненавидят именно демократию, без всяких там лукавых приставок и эпитетов. И готовы хоть сейчас идти убивать именно демократов – Радищевых, Пушкиных, Некрасовых, Толстых и т.д., которые есть и сегодня, только под другими фамилиями.   


                О  МИТИНГАХ
 
  Люди моего поколения помнят кинофильмы о революции – трилогию о Максиме, «Ленин в Октябре», «Человек с ружьем», «Депутат Балтики» и т. д., где было много митингов и демонстраций. С экрана без конца неслись мелодии «Варшавянки», «Марсельезы», «Интернационала» и других революционных маршей и гимнов, под звуки которых сплоченные ряды пролетариата с красными знаменами и транспарантами шли на митинги. А там пламенные ораторы-большевики своими гневными речами вдохновляли их на борьбу с хозяевами-кровопийцами.
 Так что в моем сознании сформировалось твердое убеждение – митинги, это очень хорошее дело, очень действенное средство в борьбе трудового народа за свои права.               
  Но вот во времена горбачевской перестройки, когда рабочие поняли, что больше их расстреливать, как в Новочеркасске не будут, и начали по всей стране бастовать и митинговать, коммунистическая пресса вдруг заговорила о митингах совсем другое. Оказалось, что митинги – это очень плохо, на них невозможно ни до чего договориться и ничего решить. Появились выражения «митинговщина», «митинговые страсти», «инстинкт толпы» и т. д.
  В чем же дело, почему коммунистов будто подменили, почему они стеной стали против митингов?
  Их и в самом деле подменили. Тех, которые действительно были борцами за народное дело, кто мог выступать на митингах и зажигать толпу, Сталин перестрелял. А новая формация партийных чиновников, выдвигаемая, как правило из «крепких хозяйственников» и не способная двух слов сказать без бумажки, оказалась к митингам не готова. И возненавидела Горбачева уже за то, что при нем митинги стали возможны. Да и сам Горбачев, прекрасный оратор-мозгоблуд, испугался их размаха. Поэтому номенклатура стала выходить к рабочим с призывами пройти в зал, занять там места, спокойно все обсудить и прийти к какому-то «консенсусу» - появилось в словаре партократов такое модное словечко. В зале действительно митинговые страсти несколько утихали, закрытое помещение имеет сильное психологическое воздействие. Кто его знает, не стоят ли там на выходах товарищи в штатском, которые предложат тебе пройти «куда надо». И начальство, сидя в президиуме, чувствовало себя увереннее, чем на улице, им это было более привычно.
  Прошли годы. Косноязычные партийные деятели прежней формации сошли с политической сцены. Им на смену пришли те краснобаи и демагоги, которые сделали свое имя на митингах и кроме как выступать на них ничего больше не умеют. И коммунистическая идеология снова реабелитировала митинги – оказывается, они опять стали хорошим делом. Сегодня лидеры КПРФ почему-то не зовут митингующих в расположенный рядом ДК, чтобы там чинно и спокойно обсудить все острые проблемы. Поскольку задача у них теперь другая – не усмирять митинговые страсти, а разжигать и накалять их, подливать масло в огонь.
  Итак, на протяжении жизни одного поколения, отношение коммунистов к митингам трижды поменялось на диаметрально противоположное. И что, после этого их можно называть добросовестными политиками? Шулеры они и политические шарлатаны, бессовестные конъюнктурщики, а не серьезные политики.               



                ПО  ПОВОДУ  ОДНОЙ  СТАТЬИ

  Это – выреза из статьи «Что бы вы хотели вернуть из СССР?», помещенной в газете «Достоинство» N 35 за 2005 г. Хочу высказаться по ее поводу.
  Мне вообще странна сама постановка вопроса, я считаю ее абсурдной. А ведь часто можно слышать от пожилых людей, в том числе и довольно образованных: «Зачем надо было все разрушать, ведь было же много и хорошего. Почему было это хорошее не сохранить?». Обычно в спорах на эту тему я привожу такой контраргумент: у самолета ПО -2 (кукурузник) было хорошее качество – он делался из простых, дешевых и доступных материалов, дерева, фанеры и перкаля (пропитанная клеем парусина).
Почему бы это его качество не использовать при изготовлении современных сверхзвуковых самолетов? Почему бы их не делать из того же самого?
  Что за чепуха – пытаться в новую социально-экономическую формацию за уши притащить что-то из старой.
  И еще – почему большевики, захватив власть, не сохранили то хорошее, что было в дореволюционной России – многопартийность, например, свободную прессу, свободу вероисповедания, свободу выезда за границу, свободу стачек? Нет, они выжгли все это каленым железом, а теперь убиваются, что новый строй не перенял то хорошее, что было при их власти. Так не бывает.
  А теперь прокомментирую пожелания Г.А.Копыловой по пунктам.
 
1 Уважение молодого поколения к старшему. Демагогия чистой воды. Что, оно было в Советском Союзе, а теперь его не стало? Да сколько его было тогда, столько есть и сейчас. Наоборот, при советской власти даже в адрес ветеранов войны летели оскорбления: «Да когда вы все передохните!», поскольку они обслуживались в магазинах вне очереди.  Сегодня очередей нет, нет и подобных выкриков.
 
2 … за деньги любого дурака могут принять в институт. В советском Союзе а азиатских республиках и на Кавказе такая практика расцветала пышным цветом, только коммунисты все это скрывали. Работал на АТЗ, насколько я помню в МСК-4 такой абхазец Абаза. Он приехал в Рубцовск с единственной целью – окончить институт. Спрашиваю, что у вас там нет институтов? Есть, но чтобы приняли, надо заплатить такие деньги, каких он не имеет, поскольку у него большая семья
             И мы знаем, какие кадры выпускали национальные ВУЗы – пеньки 
           пеньками. А зачем ему глубокие знания, высокий пост, опять таки за
          хорошие деньги, ему и так обеспечен. А работать будет его русский
          заместитель, вот он и пусть учится, как следует.
              Да, сегодня коррупция поразила и высшую школу России. Но никто не
           собирается с этим мириться, меры уже принимаются. Так что эта беда,   
           я думаю, для России временная. А вот в Советском Союзе она была   
           вечная и неискоренимая.
  3     Заботу о детях … Опять демагогия. Откуда видно, что ее стало меньше?
          Наоборот, у нас в Рубцовске именно после падения советской власти были
        открыты современный роддом, детский тубдиспансер, детская
         стоматология. 
         Я живу рядом с детским парком – так вот, в нем стало даже больше всяких
        аттракционов. А во дворе у меня открылась детская академия. И кукольный
        театр как работал, так и работает, даже облагородил свой фасад и
         прилегающую территорию, пирамидальные тополя понасадил.
         И в ДК АТЗ детские творческие коллективы работают, и на
        стадионе детские спортивные секции, и в картинной галерее детская
        изостудия. Дети сегодня гораздо лучше одеты и обуты, у моих внучатых
        племянниц такое изобилие игрушек, и они такого качества, какие моим
        детям и не снились. Хотя я был большим начальником, а их отец простой
         сварщик. 

3 Заботу о пенсионерах. Боже мой, при советской власти ее было больше,
чем сейчас? Какую надо иметь совесть, чтобы утверждать такое! Это моя
       бабушка, вытянувшая все жилы на колхозной работе, бывшая в войну
        председателем колхоза и получавшая пенсию в размере 8 рублей, была
        охвачена этой заботой?
          А была ли при советской власти служба социальных работников? Был ли
        для стариков «День пожилого человека»? Была ли у старшего поколения
        своя газета? («Достоинство» издается с марта 1994 г.)
          Моему свату Николаю Васильевичу собес выделил 10 тыс. руб. для
         ремонта  квартиры (приватизированной квартиры!). Выделяла ли советская
        власть хоть копейку для ремонта казенных квартир, в которых мы жили?
        Смешно об  этом подумать. И материалы для ремонта каждый доставал, кто 
        как мог.      

5 Достойную пенсию и зарплату …Тьфу на тебя, если ты считаешь пенсию   моей бабушки в 8 руб. достойной. Если ты считаешь персональную пенсию моего отца, всю жизнь отдавшего сельскому хозяйству, в 60 руб. достойной. Если ты считаешь оклад советского инженера в 110 руб. достойным. Если ты считаешь оклад директора школы в 145 руб. достойным. Я уже не говорю о техничках, санитарках, нянях и т.д., получавших 60 руб.  Да это еще много – в деревне женщины, работавшие в огородной бригаде, весь день внаклонку на жаре и ветру, радовались, если заработали 30 руб. Да и на эти-то жалкие копейки невозможно было нигде ничего купить, если не было знакомого продавца или грузчика магазина. И после этого язык поворачивается говорить о достоинстве? Это, что ли, этот позор и унижение ты хотела бы вернуть из Советского Союза?
 
6     Человек человеку друг … Опять коммунистическая демагогия. Это Чикотило был другом тех 54 женщин, которых он изнасиловал и зверски убил? Это синие от наколок уголовники, которых в Советском Союзе было многократно больше, чем в дореволюционной России – друзья Копыловой? О чем она говорит? И что в этом отношении изменилось? Порядочные люди как были при советской власти, так и остались порядочными, открытыми для добрых дел. А подонки и негодяи какими были, такими и остались. И всегда такими будут, при любой власти и любом строе. Даже при коммунизме, если бы только он был возможен.

7  Жизнь без решеток на окнах и железных дверей. Не знаю кому как, а лично мне живется сегодня на много спокойнее за железной дверью, чем жилось за филенчатой при советской власти. Я бы поставил ее и тогда, если бы была такая возможность – ведь сколько раз при шуме в подъезде душа замирала от мысли, что вот сейчас хилая деревянная дверь затрещит и в квартиру вломится какой-нибудь громила с ножом или финкой. А сколько семей было в советское время убито, вырезано вместе с детьми только потому, что дверь можно было вышибить плечом, а на окнах не было решеток? Копылова это хочет вернуть из Советского Союза? Это ее дело. А я не хочу.
 
8  Культуру, науку, бесплатную медицинскую помощь, бесплатное образование.  Не знаю, что она имеет в виду под культурой – может быть, что Алла Пугачева пела при советской власти в длинных мешках-балахонах, а теперь задрала подол и выставила на обозрение свои безобразные жирные ляжки – тут я, пожалуй, с Копыловой соглашусь. Про науку судить не берусь, поскольку далек от этой темы, но только знаю, что при советской власти в Рубцовске был один ВУЗ, да и тот филиал от Алтайского политеха, а сегодня три. Про все бесплатное – туфта, не было ничего бесплатного. Все оплачивало государство, удерживая для этого 90% нашего фактического заработка. И пользовалась этим «бесплатным» наравне с добросовестным работником всякая шваль и пьянь, которая в создание этого «бесплатного» ничего не вложила. Это и была социалистическая справедливость.

9 Добрые наши, хорошие фильмы без бандитизма и убийств. Да, уж в советских фильмах все было прекрасно. Но вот только в жизни иначе.
 
10   Спокойную жизнь без криминала, страха … с уверенностью в завтрашнем дне. Это в Советском Союзе жизнь была без криминала? А кем же были забиты тюрьмы, иностранцами что ли? Только в Рубцовске построили при власти коммунистов четыре колонии, и все забиты под завязку. Она жила без страха, когда только и слышишь, там убили, там зарезали. Лично я без страха ходил ночью только по улицам Каира, когда был в загранкомандировке – вот там действительно криминала почти нет. А в своей родной стране такие прогулки были небезопасны, каждый шаг с оглядкой, в постоянном напряжении.
Уж молчала бы про уверенность в завтрашнем дне при балансировании на грани ядерной войны, которая могла случиться в любой момент. Я в те годы жил в постоянном страхе – что, если такая война разразиться? Ведь мы же абсолютно беззащитны, в городе нет ни единого бомбоубежища. Посмотришь на детей – куда с ними бежать, куда деваться – и аж жутко становится. А Копыловой было хорошо. Зато сегодня, когда такой угрозы нет, она ушла в прошлое вместе с КПСС, ей стало плохо. У меня камень с души свалился, появилась уверенность в будущем своих детей и внуков, а Копылова именно сегодня такую уверенность утратила.
 
 До чего привыкли брехать коммунисты (а Копылова если не член КПРФ, то  голосует за них). 74 года брехали, и никак не могут остановиться. Ну хватит бы, ну не проходит сегодня ваша брехня – нет, по другому они не могут. Что ни слова, то ложь, ложь и ложь – да чтоб вам поперхнуться ею.
  В пожеланиях Копыловой недостает еще одного пункта – «Жизнь без секса». Ведь как заявила на весь мир одна такая же дура в телемосте «Познер – Донахью»: «В нашей стране нет секса!». Из этого следовало, что люди в СССР рождались от непорочного зачатия, как основоположники христианства Иоанн Предтеча и Иисус Христос. А что, ведь не зря советская пропаганда трубила, что мы не такие, как все, что мы – особые. Видимо это и имелось в виду.
  Впрочем, вполне возможно, что у Копыловой был такой пункт, только редакция «Достоинства» не решилась его печатать и снова смешить белый свет. Довольно, и так уже насмешили.
 

 

          ОБ  ОДНОМ  ВЫСКАЗЫВАНИИ  ГЕННАДИЯ  ЗЮГАНОВА

  Накануне 1-го Мая 2006 г. телеведущий 1-го канала Сергей Брилев взял интервью у лидера (так и просится написать «фюрера») КПРФ Геннадия Зюганова. Он спросил у коммуниста N 1, что послужило причиной краха КПСС.
  И стоя на фоне легендарного крейсера «Аврора» современный Ленин изрек:
  -  Монополия на власть, монополия на собственность, монополия на истину, монополия на все. А монополия неизбежно ведет к загниванию и разложению.
  Вот так! Слово в слово, как Горбачев в начале перестройки. И коли Михаила Сергеевича современные большевики называют не иначе, как предателем, то как они должны были расценить подобное высказывание своего вождя?
  Конечно, наиболее «левые», в том числе Илья Пустынников, хотя он не относит себя к таковым, уже давно причислили Зюганова к предателям и оппортунистам. Он-де прикормлен нынешней властью, только делает видимость, что находится в оппозиции, а на самом деле верно служит антинародному режиму Путина – Медведева.
  Однако таких меньшинство. Большинство же продолжают считать Геннадия Андреевича правоверным коммунистом. Да и не от хорошей это жизни – нет сегодня в КПРФ другого лидера.
  Думаю, первомайское высказывание главного в XXI в. теоретика марксизма-ленинизма внесло очередной раскол и брожение в стройные ряды борцов за народное счастье. Ведь оно фактически реабилитирует горбачевскую перестройку, признает ее закономерность и неизбежность. Признает, что никакое это было не предательство, а попытка вытащить партию из того болота, в которое она сама себя загнала.
  Не все, далеко не все с этим согласятся. Такие, как наша Игнатьева – ни за что на свете. Да и сам Юрченко- тоже. Ведь они зовут рубцовчан к бунту, к булыжнику и винтовкам (наверное где-то припасли их), а Зюганов против этого. Он – за мирные, парламентские методы борьбы. А это значит, что никакой он не большевик, а форменный меньшевик.    

   
                ГЛАССНОСТЬ,  РОДИМОЕ  ПЯТНО  И ЧЕРНОБЫЛЬ
 
    Есть такой интеллектуальный анекдот о реализме в искусстве: в некотором царстве, некотором государстве, жил царь, у которого не было левого глаза, левой руки и левой ноги. Призвал он к себе художника и велел нарисовать его портрет в полный рост. Тот так и нарисовал – без глаза, без руки и без ноги. Царь велел отрубить ему голову – так погиб критический реализм.
  Призывает царь другого художника и дает то же задание. Художник, памятуя о судьбе предшественника, рисует его с обеими глазами, руками и ногами. И этого художника постигла та же участь – так погиб романтизм.
  И третьему художнику было то же задание. Он нарисовал его в профиль справа, где есть у него все отсутствующие с левой стороны органы. Царь щедро наградил его. Так восторжествовал социалистический реализм.
  Когда Горбачев шумно объявил о наступлении эпохи гласности и намерении партии впредь говорить народу, как завещал В.И.Ленин: «ни четверть правды, ни осьмушку правды, а всю правду», я стал с нетерпением ждать появления в книжных магазинах портретов Генерального секретаря ЦК КПСС. Будет на нем родимое пятно или нет? Если будет, то я поверю, что гласность действительно наступила и на смену лукавому соцреализму пришел критический реализм. А если нет – извините, я вам не мальчик, которого можно дурить до бесконечности.
  И вот, наконец-то портреты появились. Без пятна, конечно – так, легонькая тень в виде ретуши. Ну что ж, значит гласность снова только в лозунгах и призывах.
  Когда грянул Чернобыль и руководство страны долго скрывало от народа масштабы этой катастрофы, даже первомайскую демонстрацию в Киеве не отменило, люди шли на ней легко и открыто, по летнему одетые, удивляясь, почему начальство на трибуне стоит в наглухо застегнутых плащах, я понял, что мои худшие прогнозы подтвердились. Гласность оказалась таким же коммунистическим трепом, как построение коммунизма к 1980 году. Слаба кишка оказалась у КПСС, чтобы хоть раз в жизни, хоть при угрозе массового радиоактивного облучения, выполнить ленинскую установку и сказать народу правду.

 


                СОЦИАЛИЗМ  В ЮНОСТИ  И  В  СТАРОСТИ

   Когда я учился в Угловской средней школе, то каждую субботу ходил пешком через бор домой, в Завет. Обычно с братьями Устиновыми, Иваном и Колькой. Но однажды, уж не помню почему, моей попутчицей оказалась пожилая женщина из нашей деревни, фамилии которой я тоже не помню. И вот идем мы, и я говорю:   
 - Сейчас приду, мамка баню натопила, эх и напарюсь!
 -  А я не парюсь – сказала моя попутчица – просто моюсь.
 -  А почему вы не паритесь?
 -  В молодости комсомолкой была, нам не разрешали, говорили, что это вредно.               
    Ну а раз смолоду не привыкла, то потом уже как-то и не надо.
  Вот оно что! Надо же, я и не знал, хотя и отец и мать у меня того же возраста и тоже были комсомольцам, но без парной не могут – да что это за баня без парной, особенно зимой, тем более у нас в Сибири?
 О том, что большевики отменили рукопожатия, мне было известно. Тоже в гигиенических целях – мол, через руки передается зараза. О том, что празднование Нового года было под запретом тоже слышал – мол, буржуазный праздник. Праздновать разрешалось только 1 Мая и 7 ноября. Ну, может быть еще День Парижской коммуны. О том, что выпивка была под запретом, за это исключали из партии и комсомола, тоже знал. А вот о бане впервые слышал – надо же, и до нее большевики добрались!
  Конечно, уж революция, так революция – «отречемся от старого мира!». Долой иконы, долой кресты и колокола с церквей, откроем в них клубы, или отдадим  под склады для дуста и прочих химикатов! Всю жизнь переделаем по новому – долой венчания и свадьбы, о том, что комсомолец Иван Хананов женился на комсомолке Марии Дрофе объявим вечером в клубе, и достаточно! Долой замшелую мудрость стариков – «молодые капитаны поведут наш караван!». Как писал певец революции Владимир Маяковский:

                Здравствуй
                и прощай, седая бабушка!
                Уходи с пути!   
                скорее!
                ну-ка!
                Умирай, старуха,
                спекулянтка,
                набожка.
                Мы идем –
                ватага юных внуков!
               
         



  Или еще лучше, как писал другой революционный поэт Александр Блок:

                Товарищ, винтовку держи не трусь!            
                Пальнем-ка пулей в святую Русь –
                В кондовую
                В избяную
                В толстозадую!

  Долой погоны! Долой офицеров! Долой министров! Долой воскресенья – переходим на непрерывную семидневку!
Ух, какие были широкие – «нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики!»  Даже Ленина хотели со временем воскресить. А уж большевистскими урожаями и надоями собирались удивить весь мир.

  Прошли годы. У некогда молодых, голодных и поджарых большевиков округлились животики, появились крутые загривки и тройные подбородки. Мозги тоже подзаплыли жирком, дури в них стало поменьше. И все вернулось – и бани, и рукопожатия, и свадьбы, и воскресенья, и Новый год, и погоны, и офицеры, и министры. И пить стали не только на маевках и во время революционных праздников, но и прямо-таки на отчетно-выборных партийных конференциях. А со временем даже церкви пришлось вернуть верующим. А уж урожаями и надоями действительно мир удивили – они у большевиков оказались на уровне слаборазвитых стран Африки.
  Вот так-то. Жизнь берет свое. Пошумели, покуражились, помаялись дурью, да к тому же и вернулись. И Ленина что-то никто воскрешать не собирается, а все больше склоняются к тому, чтобы придать его земле. Это, пожалуй, и будет последняя точка на том угаре, которым он одурманил и без того маленько дурноватую Россию. И заживем, как жили наши бабушки и дедушки – степенно и достойно. 


                ОБ  ОДНОМ  ПРИЗНАНИИ  Н.С. ХРУЩЕВА

  Советник Н.С.Хрущева Федор Бурлацкий в своей книге «Вожди и советники», изданной в Москве (Издательство политической литературы) в 1990 г. пишет:
  «Впоследствии, рассказывая о жизненном уровне рабочих в Юзовке, и сравнивая  его с положением при советской власти, Хрущев ссылался как раз на собственный опыт:
  -  Я женился в 1914 г. двадцати лет от роду. Поскольку у меня была очень хорошая профессия (слесарь!), я смог сразу же снять квартиру. В моей квартире была гостиная, кухня, спальня, столовая. Прошли годы после революции, мне больно думать, что я, рабочий, жил при капитализме в гораздо лучших условиях, чем живут рабочие при советской власти.
  … Как слесарь в Донбассе до революции я зарабатывал 40-50 рублей в месяц. Черный хлеб стоил 2 коп. фунт, а белый 5 коп. Сало шло по 22 коп. за фунт, яйцо – копейка за штуку. Сапоги хорошего качества, вот такие, как на мне сейчас, стоили 6, от силы 7 рублей … ». (стр. 63).
  На приведенной фотографии рабочие Путиловского завода все в кожаных сапогах, полушубках и меховых шапках. И, тем не менее, они недовольны жизнью, бастуют. Бастуйте, бастуйте, добастуетесь – обуют вас большевики в кирзу и оденут в фуфайки.
  Перевожу на килограммы. 1 фунт равен 410 г. Получается, что 1 кг. сала стоил 54 коп., черного хлеба 5 коп., белого 12 коп. ( в переводе на булки черный 3 коп., белый 7,2 коп.)
  В советское время сало стоило 15 р/кг., т.е. в 28 раз дороже, чем при царе.
  Слесарь Хрущев мог за месячную зарплату купить 42 : 6,5 = 6,5 пар кожаных сапог. Инженер Хананов – одну пару за 1,5 месячных оклада. Выходит, в переводе на сапоги, слесарь при капитализме был в 10 раз богаче инженера при развитом социализме.
  Слесарь Хрущев сразу после женитьбы снял квартиру, в которой столовая и кухня, гостиная и спальня были отдельно. Инженер Хананов 9 лет с женой и ребенком мыкался по частным квартирам, в которых все было в одной комнате. Жил в коммуналке на 3 хозяина с общей кухней и санузлом, и наконец-то получил 2-х комнатную квартиру в «хрущевке», где в малогабаритной кухне была и столовая, а в гостиной (по советскому – в «зале») спальня для взрослых.
  Вот такие «выдающиеся завоевания» социализма. В гробу бы я их видел вместе с революционером Хрущевым и его «хрущебами». Но у этого коммуниста хоть под конец жизни заговорила совесть, и он стал называть вещи своими именами. Как пишет Бурлацкий, он в последние годы вообще разочаровался в социализме, понял, что никакой это не передовой строй, а заблуждение, тупик, и что экономическое соревнование с капитализмом он никогда не выиграет.
  А нынешние долбанутые коммунисты и на это оказались не способными, продолжают драть задницу за социализм.



                О  ТРАВОПОЛЬЕ  И  КОРНЕПЛОДАХ

  Мой отец, став председателем колхоза «Завет Ильича» Угловского района, вывел его в передовые за счет трав. Сам куда-то ездил, находит и привозил семена и развел-таки сеяные травы, о которых раньше здесь и не слыхали – чумизу, суданку, экспорцет. Решив таким образом проблему с кормами – вечную проблему Угловского района -  он поднял животноводство, стал получать высокие надои, за что и был награжден орденом Трудового Красного Знамени и медалью ВДНХ.
  Поэтому, когда Хрущев начал искоренять травы, доказывая их невыгодность по сравнению с корнеплодами, отец принял это близко к сердцу и еще сильнее невзлюбил Никиту.
  Я тоже был воспитан на любви к травам, поскольку каждое лето работал на покосе. Даже тему дипломной работы в техникуме выбрал «Комплексная механизация уборки сеяных трав».
   Кроме того и в школе, и в техникуме изучал травопольный севооборот, как непременное условие сохранения плодородия почвы. Академик Вильямс был для меня в этом плане научным светилом и непреклонным авторитетом. Поэтому мне было непонятно и неприятно начавшееся в советской прессе глумление над этим выдающимся ученым и его последователями.
  Тем не менее, я, как активный комсомолец, был на стороне Хрущева во всех его начинаниях и горячо спорил с отцом, отстаивая его правоту. Так однажды я взял газету «Правда» с очередной большой речью Хрущева на каком-то совещании по сельскому хозяйству и начал зачитывать отцу те места, где Никита Сергеевич приводит расчеты, сколько кормовых единиц содержится в сене, и сколько в репе, брюкве, свекле, турнепсе и картошке. С учетом того, сколько центнеров сена и сколько тонн корнеплодов можно получить на одном гектаре земли, колоссальный перевес в пересчете на кормовые единицы был за корнеплодами. Особенно выигрышно при этом выглядела картошка. К тому же, занимая под корнеплоды меньше земли, освободившиеся от трав значительные посевные площади можно будет использовать для производства зерна. Сплошная выгода.
 Зачитав все это, я думал, что припер отца к стене – ведь дело человек говорит, ведь факт, что в одном центнере картошки кормовых единиц на много больше, чем в центнере сена, уж не говоря о том, сколько сена и сколько картошки можно взять с одного гектара.
  - Да, конечно – согласился отец – черти бы ее ни копали, эту картошку.
  И на меня будто просветление сошло – а ведь и правда! Одно дело скосить сено, и совсем другое – выкопать картошку. Уж если производство ее в небольших количествах для людей, для общественного питания, вырастает в такую мороку, в такую головную боль, то что же будет, если и скотину перевести на нее? А хранение – сено, если оно хорошо застоговано, сохраняется годами. А вот картошку с нашими казенными хранилищами мы едва дотягиваем до марта. Это еще при условии, если ее за зиму несколько раз вручную перебрали.
  Надо же,  все так просто и понятно, как же я сам до этого не додумался? Как попался на удочку Хрущеву?  Да ладно я, пацан, что с меня взять. А вот он-то, умудренный жизнью человек, глава государства, как мог с серьезным видом нести такую ахинею? Да если бы дело этим кончилось, потрепал языком, и ладно. Так нет же, он все, какая бы моча ему в голову ни ударила, непременно внедрял в жизнь. Травополье искоренили, плодородие почвы угробили. Одновременно подорвали кормовую базу животноводства и погнали из городов ИТР на заготовку камыша и «веточного корма», клены в лесополосах рубить. Вот такие корнеплоды.




         ОБ  ОТСТАЛОЙ  РОССИИ  И МОГУЧЕМ  СОВЕТСКОМ  СОЮЗЕ               
 
  Все годы советской власти мощная идеологическая машина работала на то, чтобы внушить нам -  дореволюционная Россия была отсталой аграрной страной, пахала землю деревянной сохой и сидела в курных избах при лучине. И лишь с приходом к власти большевиков началось ее бурное промышленное развитие, в короткий срок превратившее страну в могучую индустриальную державу. 
  Советская пропаганда немало преуспела в своих стараниях, большинство было уверено в ее правоте. Не сомневался до поры до времени в этом и я.
  Но вот когда узнал, что 80% железных дорог Советского Союза были построены до революции, сомнения все-таки появились. Они еще более усилились, когда мне стало известно о том, что ветку от Новониколаевска до Семипалатинска с прекрасными мостами, вокзалами, локомотивными депо, водонапорными башнями и множеством других инженерных сооружений Россия вымахнула с 1913 по 1915, т.е. за два года, один из которых пришелся на   войну. Насколько мне известно, во время Великой Отечественной войны Советский Союз дороги вообще не строил. Все это как-то не вязалось с убеждением об отсталости России. Особенно на фоне продолжавшегося 5 лет строительства в шесть раз более короткой дороги Малиновое Озеро – Локоть без единого моста и с единственной железнодорожной станцией Ново-Угловская.
  Но окончательно разуверился я в отсталости и убожестве России, когда узнал подробности о строительстве Транссибирской железнодорожной магистрали.
  Самая длинная в мире железная дорога с прекрасными мостами через великие сибирские реки, которые служат и сегодня, была построена «отсталой Россией» с 1891 по 1916 г.г., т. е. за 25 лет, два из которых опять-таки пришлись на мировую войну. Ежегодно прокладывалось по 500 – 600 километров путей – такого темпа еще не знала история.
  И каким жалким на ее фоне выглядит втрое более короткий БАМ, о котором было столько шуму и звону, и который строился, как мне кажется, лет 30. К тому же еще оказалось, что он не очень то и нужен.   
  Совершенно несравнимо и то, как выглядела Россия в 1-й, и как во 2-й мировой войне. Если в 1-й она воевала, в основном, на чужой территории, Петроград не был блокирован, как Ленинград, хотя и являлся в то время столицей государства, то во 2-й все выглядело гораздо ужаснее. Это надо же, до Волги и Кавказа врага допустили, чего не было за всю историю со времен Батыя. Если в могучем Советском Союзе карточная система на продовольствие была введена уже осенью 1941 г., то в отсталой царской России первые перебои с хлебом возникли только в феврале 1917 г., почему и случилась Февральская революция. Да и перебои-то эти были не из-за нехватки хлеба, а из-за несвоевременного его подвоза, вызванного спровоцированной большевиками забастовкой железнодорожников.
  Большое впечатление произвел на меня тяжелый русский бомбардировщик «Илья Муромец» - самый большой самолет того времени. Не могло отсталое государство строить такие машины. Пусть какая-нибудь Уганда или Монголия постоит такой бомбардировщик сегодня. Да еще чтобы он летал.
  Нет, не отсталым государством была Россия после отмены крепостного права, а очень динамично развивающимся. Входила в десятку, а то и в пятерку наиболее развитых государств мира, и не устрой большевики свой идиотский социализм, который обернулся возвратом к феодализму, была бы сегодня нормальной, цивилизованной европейским страной.   


                ЗА  ЧТО  ВОЕВАЛИ  ПАРТИЗАНЫ  АЛТАЯ?
               
  Оба мои деда, и Степан Дрофа, и Алексей Хананов, воевали в партизанской армии Ефима Мамонтова, поэтому мне эта тема близка и интересна. И вот когда слышал рассказы матери (отец говорил об этом реже) и бабушки, а так же других пожилых людей, как жил народ тут у нас на Алтае до революции, невольно возникал вопрос – ну и чего им было надо? Все было, ни в чем не нуждались, продукты не знали куда девать, хорошо одевались и обувались – какого хрена взялись за оружие?
  Повсюду, где была вольная земля, где не знали помещиков, народ до революции жил хорошо. Но если Дон и Кубань стали оплотом белого движения, поскольку, в отличие от голодраной «Расеи» не захотели расставаться с землей и отдавать ее в коммуну, то Сибирь  почему-то пошла за большевиков. Почему – ответа на этот вопрос я нигде не нашел. Даже курсовую работу по Истории СССР взял, когда учился в университете, «О партизанской войне в Сибири», в надежде понять столь странное поведение своих дедов.
  И вот к какому выводу пришел. Во-первых то, что борьба эта велась под руководством большевиков – обычная советская туфта. Да, было их тут небольшое количество, были и сочувствующие им среди вернувшихся домой фронтовиков, хорошо обработанных большевиками в окопах 1-й мировой войны (в том числе и мой дед Степан Дрофа). Но влияние их было мизерное, партизанское движение разгоралось не по их инициативе, а стихийно. Восставшие против Клчака крестьяне были далеки от революционных идей большевизма и руководствовались совсем иными мотивами. Какими? Вижу два основных.
  Первый – суровость колчаковского режима. Опять-таки в отличие от поротой много веков «Расеи», здесь к поркам не привыкли. Да и в жилах сибиряков текла кровь дедов и прадедов, именно от порок, от жестокого помещичьего гнета убежавших в Сибирь. И вдруг публичные порки за любую провинность, да еще шомполами. Моя мать рассказывала, как у нас в Пигачево принародно пороли одну женщину за самогоноварение. Невиданное в Сибири дело! Ошибся Колчак, нельзя было так поступать с вольным сибирским народом.
  И уж совсем не мог смириться народ с жестокостью карателей атамана Анненкова  и чехов, пришедших усмирять взбунтовавшиеся алтайские села, отказавшиеся поставлять в белую армию новобранцев. Когда в одном из сел Рубцовской волости каратели живьем закопали в землю семью Чепуштановых, подозреваемых в связях с партизанами, весть об этом с быстротою молнии облетела округу и почти все взрослые мужчины, оседлав лошадей, ускакали в бор. То же самое происходило, когда каратели жгли села – что еще оставалось делать, как не уходить к партизанам? Причем уходили мужчины не только сожженных сел, но и соседних – чего было ждать?   
  И второй, главный мотив – нежелание идти в белую армию. Пока не было принудительной мобилизации, алтайский крестьянин был в Гражданской войне нейтрален. «Красны да белы дерутся, а нам какое дело» - вот была его позиция. Но когда началась мобилизация, началось и массовое от нее уклонение. Уж лучше отсидеться в бору, глядишь и пронесет. Даже если придется повоевать, так рядом с домом, а не где-то за Уралом. Тут иногда ночью, тайком можно и до родни доехать, попроведовать, попариться в бане, запастись продуктами. Если даже убьют, так тут будешь похоронен на своем деревенском кладбище, рядом с могилами родственников, а не в безвестной братской могиле на чужбине.
  Ну а коли народ на конях и при оружии собрался в бору, то вот тебе и готовый партизанский отряд. Можно и набеги делать на те села и железнодорожные станции, где у белых слабые гарнизоны, чтобы запастись оружием и патронами.
  Так вот и стали алтайские партизаны союзниками красных.
  Я почти уверен -  если бы на Алтае были красные, а на них от Урала наступали белые, то все было бы  наоборот. Поскольку и красные с начала 1918 г. ввели принудительную мобилизацию, и они не жаловали дезертиров, а расстреливали их, а порой и их семьи, взятые в заложники (кстати, белые заложников не брали). То есть в таком случае народ бы скрывался в бору не от белых, а от красных, а белых ждал бы, как избавителей от красной тирании.   
  Этот мой вывод подтверждается дальнейшим развитием событий на Алтае и во всей Сибири. Как только большевики ввели продразверстку и начали отбирать у крестьян хлеб, вчерашние партизаны повернули оружие против них. Размах сопротивления был такой, что его пришлось подавлять регулярными войсками. Но поскольку Белая Армия к тому времени была частично разбита, а частично ушла в Китай, партизаны оказались с Красной Армией один на один и вскоре были подавлены.
 




                «ЛАМПОЧКА  ИЛЬИЧА»

  Меня всегда не то чтобы возмущало, но как то коробило сочетание этих двух слов. Электрический свет залил не только весь цивилизованный мир, но и отсталые страны, лампочки висят уже в хижинах папуасов – ну и при чем тут Ильич? Они там про этого Ильича сном-духом не ведают. Что же касается США, родины создателя электрической лампочки гениального изобретателя Томаса Эдисона, то еще Владимир Маяковский писал: «Я в долгу перед Бродвейской лампионией …»  - даже слово новое придумал, чтобы передать тот восторг, который вызвал у него сияющий электричеством Бродвей. Интересно, если бы Маяковский выполнил свой долг перед этой «лампионией» и написал о ней стих или даже поэму, называл бы он сияющие на Бродвее лампочки «лампочками Ильича»?
  Может быть лампочка так называется потому, что в России до Ильича не было электрического света? Да нет же, был он во всех городах и на железнодорожных станциях. И в села его провели бы непременно, и возможно гораздо раньше, чем это сделала советская власть. В моей деревне, электричество появилось только в 1954 г., - колхоз купил электростанцию. Наверняка это произошло  одновременно с деревнями Индии и Индонезии, а возможно  и позже их. Так что десятилетку я заканчивал в основном при керосиновой лампе. То же было и по всему Алтайскому краю. Что же касается Горного Алтая, то там и поныне есть деревни, до которых электричество так и не дошло. Не уверен, что подобные населенные пункты сохранились еще где-нибудь – разве что в экваториальной Африке и в джунглях Южной Америки. Поэтому пора бы успокоиться, не тарахтеть про лампочку Ильича – уже тошно об этом слышать.   
  Но нет, коммунисты с ослиным упрямством продолжают утверждать, что электрическая лампочка пришла в крестьянскую хату благодаря революции, благодаря Ильичу и его плану ГОЭРЛО. Будто бы без этого русский крестьянин и сегодня сидел бы с керосиновой лампой. Пусть они назовут мне хоть один населенный пункт в США или Европе, где не было ни революции, ни плана ГОЭРЛО, и которые поэтому остались там без электрического света.

   
                КТО  ИДЕТ ПОД  КРАСНЫМИИ ЗНАМЕНАМИ
               
  Даже в эпоху тотального оболванивания народа, когда человека, начиная с детского сада, пичкали коммунистической пропагандой, когда говорить правду можно было только в узком кругу, «на кухне», думать и сомневаться было можно, поскольку никакой режим не может это запретить. А тем, кто думал, становилось все более и более ясно, что наш, так называемый «развитой социализм» - вовсе никакой не социализм, а самая изощренная за всю историю человечества система эксплуатации.
  Многие приходили к такому выводу, и автор этих строк в том числе, задолго до перестройки и последовавших за нею событий. А когда случились эти события, когда мы узнали о «социализме» и КПСС много такого, о чем раньше могли только догадываться, все в моем сознании окончательно прояснилось и стало на свои места. 
  Но такое произошло не со всеми. Многие, в том числе из числа моих бывших «товарищей по партии» сохраняют верность коммунистическим догмам и не принимают происходящие в стране демократические преобразования. Иные готовы идти на баррикады, на революцию и гражданскую войну, чтобы вернуть страну в тот «самый справедливый» строй, из которого мы с таким трудом выбираемся.
  Почему? Почему страна снова, как в 1917 году раскололась на два враждебных лагеря, готовых вцепиться друг другу в горло? Почему люди, живущие в одном государстве, говорящие на одном языке, так по разному воспринимают одни и те же события? Почему антиконституционный путч 1991 г. был для меня мрачным и тяжелым событием, а у Лисенкова и многих других глаза горели, они воспрянули духом? И наоборот, когда путч провалился, я ликовал, а Борис Иванович и иже с ним ходили с похоронным видом?
  Что пролегло между нами, что разделило нас? Ведь еще совсем недавно мы были близки, почти едины духом, прекрасно друг друга понимали и практически одинаково мыслили.
  Сначала я думал, что все противники демократии заблуждаются, находятся в плену прежних иллюзий. Но теперь понял, что все гораздо сложнее, серьезнее и страшнее.
  Да, какая-то часть людей приходит под красные знамена, испытывая ностальгию по прошлой жизни, в которой прошли их лучшие годы – юность, молодость, период наибольшей творческой активности. Люди вообще трудно расстаются с тем, что стало родным и привычным. К недостаткам прежней жизни привыкли, как-то смирились с ними, приспособились, стали считать их нормой. Тем более что иной жизни не знали и сравнить было не с чем. То поколение, что помнило дореволюционную жизнь, давно ушло, за границу выпускали в ограниченном количестве, и в основном в страны «третьего мира», чтобы сравнение их и нашей жизни было в нашу пользу.   
  У прежней жизни было одно очень важное преимущество – стабильность и предсказуемость. И хотя многие сравнивают эту стабильность со стабильностью тюрьмы, народ к ней привык и тяжело переживает ее утрату. Если ни оклады, ни цены не менялись на протяжении десятков лет, то при любой зарплате можно было помаленьку экономить и накапливать на какие-то покупки. Даже на машину.
  Конечно, угнетала вечная нехватка всего, всеобщий дефицит, необходимость не просто покупать, а «доставать». Но и к этому постепенно приспособились – хватали впрок, заводили знакомства с работниками торговли и т. д. У нас в Рубцовске была еще одна отдушина – соседний Казахстан, где обеспечение всем и вся было на много лучше. Приедешь в субботу или в воскресенье в Жаскент, Ново-Покровку, Борадулиху, не говоря уже о самом Семипалатинске, глянешь – возле магазинов сплошь машины с алтайскими номерами.
  Стали воспринимать, как должное даже то, что фактический рабочий день у нас не 8 часов, как во всем цивилизованном мире, а, с учетом огорода, 14-15.
  Эти люди, тоскующие по прошлому и трудно воспринимающие перемены, неоднородны по своему составу. Большинство среди них – вполне порядочные, уравновешенные, их недовольство не пойдет дальше разговоров. Они могут, конечно, пройти под красными знаменами на 1 Мая или 7 ноября вместе с такими же ветеранами, своими друзьями и знакомыми. Но на баррикады, на открытое выступление против демократических преобразований они не пойдут. А с годами, с налаживанием жизни, все большее и большее их число будет позитивно воспринимать перемены. Эти лет через 10 если и останутся под красными знаменами, то формально, в силу привычки. Их верность красному знамени можно будет оценивать, как дань своей молодости.
    Другая часть идущих под красными знаменами, это те, кто в силу разных причин не «преуспел» в сегодняшней непростой жизни и действительно попал в трудное материальное положение – а такие есть, и их не мало. Они с радостью встретили демократию, но откачнулись от нее в связи тем бедственным и безысходным положением, в котором оказались. Россия – это не Польша и не Чехия, где этап социально-экономических преобразований был хоть и тоже трудным, но коротким. У нас все тянется уже два десятка лет и конца пока что не видно. Но и эта категория  - не надежные союзники для экстремистов. Как бы то ни было, жизнь, хоть и медленно, меняется к лучшему. Остались в прошлом многомесячные невыплаты денег врачам и учителям, голодовки и забастовки, пикеты, «рельсовые войны». И чем лучше будет становиться жизнь, чем больше будут разрешаться насущные проблемы (безработица молодежи, невозможность приобрести жилье и т. д.), тем меньше будет этих, сегодня несчастных и обездоленных людей, рядом с коммунистами.
  Так что и люди этой категории, хотя и голосуют сегодня за коммунистов, особой опасности для демократии не представляют. О революции и гражданской войне они не помышляют, больше склонны бороться за свои права мирным путем.
  Опасность для демократии представляет советский эксплуататорский класс, захвативший власть в октябре 1917 г. и окончательно сложившийся и окрепший в 30-е годы прошлого столетия, когда была уничтожена ленинская партия и ее заменила сталинская. В отличие от всех известных истории классов, он состоит из двух частей, занимающих диаметрально противоположные положения в обществе. Одна его часть – номенклатура -  занимает высший эшелон, другая, люмпены и плебеи – низший. И те, и другие сидели на шее у народа, пили его соки, только по разному. Номенклатура – присваивая себе в виде льгот и привилегий львиную долю прибавочной стоимости, создаваемой эксплуатируемым народом. Люмпены – пользуясь наравне с добросовестными работниками всем тем бесплатным или очень дешевым, что было при социализме, и в создании чего они мало принимали участия. И второй путь их безбедного проживания за счет народа, это хищения государственной (читай - общенародной) собственности, на которые номенклатура смотрела сквозь пальцы. Делала вид, что борется с ними, но даже к ворам их не причисляла – придумала специальный термин «несун». Несли помаленьку, конечно, все, поскольку иначе негде было взять, в магазинах ничего не было. Но несли для себя. А эта категория – для пропоя. Особенно в ходу была краска, ее тащили через забор флягами.
  Этот класс очень много потерял. Что касается номенклатуры, ее представители никакими способностями, кроме как делать карьеру, не обладали, и, будучи вышвырнутыми из своих кресел оказались, в большинстве своем, ни на что не способны. Лишь единицы быстро сориентировались и, урвав во время приватизации хороший кусок госсобственности, стали успешными олигархами – таких можно пересчитать по пальцам. Остальные, оставшиеся не у дел, прозябают. Понимая, что в новых социально-экономических условиях они никогда не достигнут прежнего положения, они никогда не смирятся с происшедшими переменами и никогда с ними не согласятся. Они люто ненавидят демократию и ее носителей, выплескивают на них через коммунистические СМИ всю свою злобу и яд, готовы физически уничтожать своих политических противников.
  Однако делать это сами они не способны – слишком они изнежены, баре, господа. И просто не привыкли хоть что-нибудь делать своими руками. Уж на что невеликими были начальниками наши рубцовские номенклатурные функционеры, и то большую часть своих хозяйственных забот перекладывали на личных шоферов.
   Поэтому на баррикады они не пойдут – для этого и существует низший эшелон этого класса. Для этого они его и ростили-пестовали все годы советской власти, берегли и лелеяли, поскольку знали – когда-нибудь он да пригодится.
  А этот эшелон готов идти и сражаться за прежнюю жизнь в любую минуту – терять ему нечего, все, что можно, он уже потерял. Это порожденное социализмом, синее от наколок и беспробудного пьянства быдло, с тремя классами образования и тремя извилинами в голове, совершенно не пригодно к нормальной жизни в условиях нормальной экономики. Ничего дешевого, а тем более бесплатного для него теперь нет, за все надо платить, и хорошо платить. То есть надо иметь деньги. А для этого надо, во-первых, их не пропивать. А во-вторых зарабатывать. То есть для этого надо работать. И не шаляй-валяй, как они привыкли, а хорошо и качественно. А они так не умеют. Их, с утра пьяных, перевоспитывать и разбирать на профсоюзных собраниях теперь никто не будет, а просто никуда не возьмут на работу, А если и возьмут, то при первом же запое выговор объявлять не будут а просто выгонят. И украсть теперь не так-то просто – у всего появился хозяин, ничто, как при милом их душе социализме, без присмотра не валяется. Да и если поймают, то назовут не несуном, а вором. И судить будут не ласковым товарищеским судом, в котором все свои, а суровым настоящим.
  Вот эта часть, это озлобленное стадо, наиболее страшно и опасно – оно готово на все, был бы клич и был бы вождь. Правда, на горе коммунистам, значительную часть этого стада оттянул под свои знамена всероссийский шут и клоун Жириновский, но и под красными знаменами их еще не мало.
   Тут я перехожу к рассмотрению самой малочисленной, но тоже опасной, непредсказуемой части идущих под красными знаменами, которая и может дать вождя. Это – фанатики, больные, неадекватные люди. В отличие от люмпенов, они не пьют, прилично выглядят, как правило имеют неплохое образование. В этом и состоит их опасность – люмпена-то по наколкам и по роже за километр видно и известно, что от него ждать, а эти, пока молчат, вполне могут сойти за нормальных людей. Они не относятся к советскому эксплуататорскому классу и ничего в результате демократических преобразований не потеряли. Если посмотреть спокойно и непредвзято, то скорее обрели. Но в их искаженном сознании, где черное, это белое и наоборот, крушение социализма явилось их личным крахом. Послушать их, то все, что было «тогда» - прекрасно, лучезарно, а то, что сейчас – отвратительно и гадко. Спорить с ними, переубеждать их бесполезно  - их надо лечить. Вот они и составляют сегодня актив КПРФ, работают на эту обанкротившуюся и вымирающую партию честно и бескорыстно, готовы последнее отдать для ее пользы.
  И, наконец, последняя категория – это бессовестные политические дельцы и проходимцы, возглавившие местные, региональные и центральные органы КПРФ. Все они неплохо устроились, при хороших деньгах и должностях. Ловко манипулируя ностальгией одних, тяжелым положением других, озлобленностью третьих и фанатизмом четвертых, они помаленьку мутят воду и ловят рыбу в этой мутной воде. Они прекрасно понимают, что парламентским путем к власти никогда не придут, да и не стремятся к этому – а зачем, их вполне устраивает существующее положение. Это же так легко, все критиковать и ни за что не отвечать.   
  Вот такая разношерстная публика собирается сегодня под красными знаменами. Лично я, на всякий случай, обхожу ее стороной.


                ОБ  УСТОЙЧИВОСТИ  ЭКОНОМИКИ

  Прочитал у Константина Паустовского о его жизни в Киеве во время Гражданской войны и поразился вот чему: власть там без конца менялась, а жизнь как шла так и продолжала идти. Сначала был гетман Скоропадский и немцы (а до них – эсеровская Центральная Социалистическая Рада). Потом город взяли петлюровцы. Их вышиб из Киева красный Богунский полк. Красных прогнали деникинцы в союзе с петлюровцами, которых, впрочем, они вскоре разоружили. Потом снова пришли красные.
  И вот при всей этой чехарде в городе ходят трамваи, выпускаются газеты, работают театры, горит электрический свет, действует водопровод и даже продается мороженое.
  Вспомнилось мне и то удивление, которое я испытал, читая о подобном же благополучии  в романе В.Богомолова «Момент истины». Там действие происходит в Западной Белоруссии, где тоже сначала была власть Польши, потом на короткий срок советская, за ней последовала немецкая оккупационная власть и вот снова советская. А горбун Свирид как жил себе, так и живет – убирает хлеб, пашет землю, держит лошадей, коров и овец. И вовсе не голодает, как голодает весь остальной народ  Советского Союза, как бывший под оккупацией, так и не бывший под ней.
   Задумался – почему же такая разница? Почему там, где советская власть существовала долго, в подобных ситуациях совсем другая картина? Почему мы, семья директора МТС в глубоком тылу жили гораздо хуже этого Свирида? (Подробнее об этом у меня рассказано в статье «О романе В.Богомолова «Момент истины»).
  И пришел такому выводу  – экономика, основанная на частной собственности и свободных рыночных отношениях гораздо устойчивее во всех катаклизмах и передрягах, чем административно-командная казенная экономика.
  Вот слепая сестра Паустовского делает венки из бумажных цветов Раз в неделю к ней приходит оптовая покупательница, забирает их и продает потом возле кладбища. Ну и какая им разница, чья в городе власть? Люди умирают при любой власти, и при любой власти их хоронят. И не зависимо от того, кто в городе хозяин, родственникам хочется украсить могилу усопшего. Ну и меняйтесь вы там, наверху, хоть каждый день – родственники платят торговке, а та слепой мастерице той валютой, которая сегодня в ходу. Если даже не будет никакой валюты, они перейдут на прямой продуктовый или товарный обмен – так обычно и бывает во время войн и прочих катаклизмов.
  Совсем иначе все будет выглядеть, если эта сестра будет делать то же самое в советской ритуальной конторе и получать зарплату от государства. Деньги от продажи венков тоже будут поступать в государственный банк. Пришла другая власть, банк прихлопнула, чиновников прежней власти частично уничтожила, частично они разбежались, и все остановилось. 
  То же и в случае со Свиридом – пока советская власть не отобрала у него землю, инвентарь и скотину, пока он свободный хозяин, власти меняются, а урожайность его земли и надои коров остаются прежними – а именно от этого, а не от того, какая сегодня власть, зависит его благополучие. Совсем иначе, если он колхозник и гол, как сокол – не стало колхоза и жизнь замерла. Ни пахать, ни сеять, ни косить он не может, поскольку у него нет ни семян, ни орудий, ни тягла. Жди, когда государство расчухается и все восстановит – а война продолжается, ему не до этого – «все для фронта, все для победы». Под этим лозунгом оно у тебя последнюю курочку отберет, которую немцы не успели отобрать, а ты ешь лебеду и древесную кору. Или подыхай – твое дело.  Вот и ели траву, и пухли с голоду и умирали на истинно советских территориях. А там, где советская власть не успела укрепиться и все у народа отнять, там жили и в войну, и после нее довольно сытно и безбедно. Таким образом голод и лишения приходят в случае катаклизмов только при полной и окончательной победе советской власти, приносящей азиатский способ производства, когда все принадлежит государству, а у народа нет ничего, кроме своих заплатанных штанов. Да и те могут снять за неуплату налога. Такая экономика очень зыбка и не устойчива – как только кончилась власть, так кончилась и экономика.