Багира - 2

НИКОЛАЙ БРЕДИХИН

БАГИРА

Роман


ГЛАВА 2

Оставшись один, Вадим вздохнул с облегчением. "Змея! Натуральнейшая змея!". Хотя, признаться, он ожидал худшего. Нет, нет, конечно, он ни в малой мере не обольщался данными его "соперницей" обещаниями, что она больше никогда ему не позвонит, что она предоставляет право ему самому решать, продолжится ли их контакт или нет. Женщины вообще очень легко дают обещания, которые совсем не собираются впоследствии выполнять, а уж по этой стервозине было видно невооружённым взглядом, что она, как дятел, будет бить и бить в одну точку, пока не добьётся своего. Просто разговор проходил достаточно сдержанно, корректно, и на том спасибо.
Скорочкин повертел в руках визитку. Не угадал: ни учительница, ни чиновница, типичная бизнес-леди. Топ-менеджер и даже, действительно, "лицо" какой-то фирмы по производству пластиковых окон.
Раздражение продолжало бушевать в нём. "Была бы рада услышать звонок от вас". Ага! Держи карман шире! Нашла дурака! Знаем мы вас! Стоит только пойти на поводу у такой крокодилицы, и она вмиг сожрёт с потрохами не только его самого, но и с таким трудом выстроенное им счастье. "Нет, не дождёшься, с чем пришла, с тем и уберёшься из моей жизни". Чем-то эта "Ирина Алексеевна" напоминала Вадиму его бывшую жену. Такая же железная хватка и омерзительнейший эгоизм.
Он посмотрел на файл с компьютерной распечаткой, переснятой на ксероксе. "Информация к размышлению!". Если разорвать её сейчас и развеять клочки по ветру, уничтожит ли он проблему в зародыше или, наоборот, доведёт дело до того, что она разрастётся до немыслимых размеров и станет в какой-то определённый момент совершенно неразрешимой? Господи, до чего же он всё-таки слабохарактерный человек! И как она быстро раскусила его, эта змея-искусительница, ядовитейшая змея!
Прошлое, перед ним лежало сейчас прошлое. Которого он так боялся, которое так старательно от себя отодвигал. Но оно всё равно его настигло, и, быть может, настал момент не убегать от него без оглядки, а остановиться, повернуться к нему лицом? Прошлое… Настолько ли сильны его чувства, чтобы противостоять тому, чтобы оно могло повлиять на его настоящее и даже разрушить будущее?
"Ладно, не будем принимать скоропалительных решений".
Сначала Вадим хотел засунуть файл в бардачок, затем, вспомнив предостережение Ирины, свернул его в трубочку и отправил во внутренний карман пиджака. В конце концов остановился на папке со служебными документами. Уж там-то точно на него никто не наткнётся.

Он долго бесцельно гонял по городу, попусту сжигая бензин, но "дом, милый дом", куда от него было деться?
Его терпеливо ждали с ужином. Было уютно, размеренно, всё, как обычно.
-  Ты извини, я немного задержался.
Короткий, но не формальный, а наполненный чувством, поцелуй в губы. И плевать – есть ли кто-нибудь рядом или они наедине. Традиция.
-  Да ничего, просто я уже опаздываю на работу. Сегодня надо быть пораньше. Не мешало бы кое-что дополнительно отшлифовать. Кстати, ты что, не поедешь со мной? Или, может, ты забыл? Мы же столько времени этого ждали! У нас сегодня тракт - последний прогон.
Вадим смутился.
-  Нет-нет, я помню, конечно. Наша мечта, давно жду, с нетерпением. Но потерплю до пятницы, до премьеры. Иначе будет не так интересно, да и всё может растянуться надолго, а мне, как ты знаешь, утром рано вставать. Если опоздаю, эта стерва Гордеева сразу меня продаст.
-  Слушай,  а чего она, собственно, к тебе прицепилась? Мымра из мымр. Может, не ровно дышит?
-  Ровно, не ровно – мне от этого не легче.
В другое время этот бесхитростный разговор доставил бы Скорочкину истинное наслаждение – всё дело было как раз не в содержании, а в полутонах, но сейчас он никак не мог сконцентрироваться. Впервые он оказался перед необходимостью что-то скрывать, даже лгать любимому, очень дорогому ему, человеку. Ну что ж, Марина так Марина, главное – не молчать.
-  Конечно, не ровно. Причём, что интересно, эта дура до наших с тобой отношений на меня и внимания не обращала, наверное, привыкла достаточно самокритично относиться к своей внешности, а тут как с цепи сорвалась. Видимо, по её мнению, с некоторых пор я тоже не бог весть какой товар, как раз её ценовой категории. Вот тут и началась вакханалия. Причём, не исключено, что она и в самом деле искренне влюблена в меня, желает добра. А на деле такой дурдом получается. Сам знаешь, я ведь и без того на фирме на волоске вишу. Дружба дружбой, а ведь и Неволин может презреть память о школьных годах, и тогда работе – каюк.
Александра помолчала немного, нервно кусая губы, затем пробормотала со вздохом:
-  Прости, Вадим, но тебе не кажется, что мы выбрали не очень подходящий момент, чтобы говорить о какой-то чепухе? Зачем мы делаем это? Опять пытаемся уйти от неожиданно возникшей между нами скользкой темы? Мы с тобой уже столько времени вместе, и впервые я вижу, как ты не веришь в… не мой, а именно наш успех. Может ты вообще разуверился в моих способностях? Или тоже считаешь, как тут поговаривают некоторые, что мы "слишком высоко замахнулись"?
Ну вот, прорвался нарыв, а он совершенно не в форме, выбит из колеи. Вадим не знал, что ответить на неожиданный крик души любимого человека. Одно дело – любовь, и другое – мечта, на которую они всё, что у них было за душой, поставили. Нужные слова уже две недели как не находились, откуда им вдруг сейчас, в две минуты, придти?
-  Саша, ты можешь сколько и как угодно оскорблять меня в столь ответственный для наших отношений момент, я всё равно не обижусь. Беда только в том, что ситуация от этого не изменится ни на грош. Разговор, на который ты столь настойчиво пытаешься меня сейчас вызвать, явно не ко времени, а оттого совершенно бессмысленнен. Тем более, что твои упрёки абсолютно беспочвенны. Я ни в чём не разуверился: ни в тебе, ни в нашей мечте, ни, уж тем более, в нашем успехе. Вот только путь здесь не столь короток и прост, как тебе хотелось бы его видеть, и мы лишь в самом его начале. Мы ведь уже говорили на эту тему с тобой: ты сейчас в ослеплении, но после премьеры сама всё поймёшь. Ладно, тебе действительно пора. И ждать я тебя сегодня не буду, хотя уверен, что после тракта появится много моментов, которые нам совсем не лишне было бы обсудить, но давай начистоту, ты ведь не станешь отрицать - когда ты вернёшься домой, я уже давно буду на работе.

Лишь оставшись один, Вадим смог расслабиться и не спеша переварить недавно полученную информацию.
С чего начать? С того, что его совесть чиста, он противился до последнего встрече с "прекрасной незнакомкой". 
Кстати, ничего в ней нет прекрасного, и что только Сашу в своё время в ней привлекло? Ведь не могли же они просто так соединиться, должно было, по крайней мере, хотя бы поначалу, присутствовать какое-то чувство?
Неистощимая стервозность, мужское начало во всём: от манеры одеваться до стремления всё на свете подмять под свой каблук. И ещё самовлюблённость, уверенность в своей правоте, доходящая порой до патологии.
"Боже, вот это реснички!". Одними ресничками здесь не обойтись. "Лицо фирмы!" Господи! Какое "лицо"? Разница между тем, что было изображено на визитке, и тем, чем он только что своими глазами имел честь "любоваться", была слишком велика. Просто компьютерщики высококлассные попались, а так… "оконная харя", иначе и не назовёшь! Не нос, а рубильник, волосы жёсткие, прямые, такие не просто в порядок привести. Да и вообще всё не в меру: слишком тонкие губы, выдающиеся скулы, непропорционально маленький подбородок, не ушки, а уш-ши, да ещё оттопыренные. Остаётся ещё добавить сюда безвкусно наложенный макияж.
Если спуститься ниже: короткая шея, грудей вообще нет – в принципе, очень удобно, можно даже не пользоваться лифчиком, никакой классической "гитары" в фигуре, да ещё явно обозначившийся животик, в таком-то возрасте!
А эта манера общения? Да ну её к чёрту, сколько можно ещё о ней говорить? Что называется, ни кожи ни рожи. Кстати, кожа, отдельная тема - совсем неухоженная. Кожа-беспризорница, кожа-гаврош. Наверное, всю жизнь водой из-под крана умывается, верит россказням о безвредности хлора.
Не говоря о характере – вообще полный улёт! Что называется, боже упаси! Саше памятник за ее долготерпение нужно поставить. Столько издёвки, язвительности ухитриться запихнуть в крошечный в общем-то по времени разговор с абсолютно незнакомым до того человеком – талант надо иметь, да ещё какой!
"Самой понять", "сыну объяснить". Самой не понять, для этого нужно взглянуть на себя объективно, как бы со стороны, а сыну объяснять бесполезно: после такой мамаши он от женщин за версту всю жизнь потом будет шарахаться.
"Предпочитаете мужчин", та же напраслина – всё из той же оперы.
"Печальный опыт неудавшегося супружества". В прошлом, в прошлом "печальный опыт", вот только никак Вадим не мог себе вообразить раньше - сколько в мире завистников, с какой ненавистью люди воспринимают чужое счастье, сколько усилий готовы приложить, чтобы не просто его разрушить, а растоптать, обгадить, в клочья разнести.
Марина Гордеева, никто ведь на работе не знал о его необычном браке, именно она и только она всё раскопала и растрезвонила. Теперь добавилась ещё вот эта стерва! Впрочем, если бы добавилась… Фактор здесь не количественный, а именно качественный, с появлением "топ-менеджерши" и в самом деле всё усложнялось в разы. Марина! Эх, кабы Марина! Марина – котёнок в сравнении с ней! Тут враг пострашнее: он уже не снаружи, а внутри. Преодолел все препятствия: рвы, стены. И готов теперь крушить всё подряд, до основанья.
Да и вообще, как его быстро распотрошили! Неужели он и в самом деле так выглядит со стороны: сквалыгой, бездарью, жалким безликим типом… мягким, аморфным, не умеющим за себя постоять? То есть, полнейшим ничтожеством. Однако, опять же, не в этом было самое страшное, а в том, что на какой-то момент он поддался, сам в ответ стал насмехаться, язвить. Некрасиво. И совершенно на него не похоже.
Вадим попытался отвлечься, включил телевизор, но в голову ничего не лезло, пролетало мимо ушей. Ладно, надо признать - он сдался, его размазали по стене, что там ещё было?
Слава богу, присутствовали и положительные моменты. Например, предостережения насчёт суррогатной матери. Надо бы потщательнее продумать этот вопрос.
Что ещё? Упрёки в том, что он не знает и не желает знать Сашино прошлое? Пожалуй, здесь самое важное. Действительно, не знает. Вот только с "не желает", пожалуй, следует распрощаться.
Как он прежде считал (и, казалось, навсегда твёрдо усвоил себе)? Это прошлое (в любом его варианте) чрезвычайно опасно, оно может  не только разрушить в их и так весьма непростых отношениях настоящее, но даже и лишить их будущего. Так что лучше всего ничего не знать о нём. Хорошая формула, но в какой-то момент она перестала действовать. Почему сегодня он не рассказал Саше о своей встрече с её бывшей женой? Почему не вынес на обсуждение содержание их разговора? Почему в конце концов не показал файл, которые ему "подарила" Ирина? Господи, да всё очень просто: было бы некрасиво, глупо, бестактно портить человеку настроение перед выступлением. Да ещё в такой ответственный вечер.
Ой ли? Расскажет ли он обо всём этом завтра? Вряд ли. Червь сомнения. Вадим боялся признаться себе, но в чём-то он даже обрадовался появлению Ирины. Перст судьбы. Она не могла появиться сама по себе.
Почему так получается в жизни, в любви, что столько, даже чересчур, много в ней хрупкого, ненадёжного?
Почему так быстро миновал безоблачный период в их отношениях с Сашей?
Почему любимый человек в последнее время стал вдруг так часто замыкаться в себе, всё больше отдаляться от него? Причём именно сейчас, когда в их совместной жизни наконец-то постепенно стало всё нормализовываться? Сколько им пришлось вместе вытерпеть насмешек, осуждения, неприятия! С каким трудом он удержался тогда на работе!
И мечта о ребёнке, самая невероятная их мечта, как никогда близкая сейчас к осуществлению.
Почему бы им наконец-то не выбрать время и спокойно на эту тему не поговорить? Время догадок прошло, материала теперь имеется более чем достаточно.
Если только… проблемы действительно пришли из прошлого. Хуже, если из настоящего. Другой мужчина, например. Что может быть хуже? Особенно, если учесть тот нелицеприятный разбор его личности, который учинила ему сегодня Ирина.
Вадим со вздохом достал из кейса файл со злополучными ксерокопиями, примостился на диване с ногами, как он любил, и углубился в чтение.