Regeneration of a black hole

Вокруг стояла темнота.
И веки в страхе перед ценностью утраты падали.
Моли Отца, испробуй Брата.
И жизнь не знала бы конца.

Сомкнулся круг.
И руку протянул в надежде тронуть бесконечность,
Свободный и знакомый путь.
Рука нащупала лишь стену.
За стеной не Судный день,но хуже.
Бесподобные страданья.

Послышался знакомый голос.
Призвал он в воду или в мрак,
Где таз оранжевого неба
Шесть рук простертых не сносил.
Где вихрь, ликами играя, печальной почты разносил
Чужие слезы и травматические грезы.

А голос тот знакомый и родной,
Ослабевая удалялся.
Он встал. Раскинул руки.
Где души карточных людей
На тот полет как с завистью смотрели.
Упал. Он там обрел покой и тишину.

В тот миг, как он ступил на глубину,
Там, в городе Победы дрожащими руками
Праздновали боль.
На смену прежнему рожден другой Король. (с) "Начало жизни" Вероника Солнцева Петербурженка http://www.stihi.ru/2011/10/03/8898



Мрак под веками кажется таким непроглядным, тягучим, как смола. Из-за того, что я слишком сильно сжимаю виски пальцами, голова налилась свинцовой тяжестью и весит больше моего совсем не богатырского тела. Меня клонит к полу, но я упрямо стараюсь держаться в вертикальном положении, впрочем, не сильно рассчитывая на свои силы. Я думаю о том, что если сейчас открою глаза, увижу что-то, чего видеть не хочу, поэтому так и сижу с плотно зажмуренными веками и опущенной головой. Мое внимание привлекает нарастающий гул, настойчивый, исходящий, будто из-под пола. Вокруг меня закрутился вихрь высоких звуков, мое сознание начинает затягивать в этот водоворот, но внезапно что-то с хлопком падает, и слышится довольно родной треск дерева. Свет становится слишком резким, и мои веки изнутри подкрашиваются розовым. Несколько томительных минут я борюсь с собой, пытаюсь оценить ситуацию и, наконец, решаюсь приоткрыть один глаз, приложив ладонь ко лбу на манер козырька кепки. Осторожно прищуриваюсь, пытаясь разглядеть сквозь ресницы окружающее пространство. Вижу множество гитарных грифов с туго натянутыми струнами, ошарашено распахиваю глаза, не обращая внимания на свет, который резанул зрачки. Удивленно оглядываясь, я замечаю детали, о которых даже не думал. Сижу на мраморном полу в небольшой комнате, стены которой образовывают круг. Весь пол, начиная от моих ног и заканчивая периметром комнаты, уставлен разноцветными гитарами. Дешевые, многосерийные, и дорогие, порой эксклюзивные, вперемешку заполняют собой все пространство комнаты. Некоторые стоят неуклюже с расколотыми корпусами, лопнувшими струнами, которые закручиваются в причудливые спирали. Я трогаю гриф ближайшего ко мне черного гибсона* и неожиданно для себя, зажмуриваю глаза от наслаждения, которое разливается упругими волнами по моим венам при мимолетном звуке струн. Пол снова оживает под моими ногами, и я опускаю взгляд вниз. К моим стопам тут же падает тронутый мной гибсон* и по его лакированному корпусу змеится трещина, напоминающая оскал беззубой акулы. Все успокаивается в один момент, так же, как началось. Мне нужно выбираться из этого места, пока дрожь не началась снова. В самом дальнем углу я вдруг замечаю красный блестящий мэнсон**, который переливается на свету, исходящем с незримого потолка. Бережно расчищаю себе путь к гитаре и поднимаю ее на руки, словно новорожденного сына, которого у меня никогда не было, я знаю. Ласково провожу пальцами по корпусу из красного дерева и приглаживаю рукой натянутые струны. Она идеальна, без преувеличения. Вешаю ее на плечо и, ступая босыми ногами по холодному мрамору, приближаюсь к едва приметной двери. Потянув на себя тонкую фанерную створку, я чувствую свежий ветер, гуляющий в коридоре, котором я очутился. Насыщенный зеленый цвет, словно все вокруг залито изумрудной медицинской зеленкой, приятно расслабляет мои глаза, и я вдруг чувствую себя готовым на большие подвиги. Гигантская сила появилась в моем теле, свободный дух желает воспарить над всеми проблемами, все кажется ничтожно мало в сравнении с этим желанием полета. Я вдруг раскидываю руки и бегу по этому зеленому коридору, освещенному лампами под низкими белыми абажурами. Я чувствую, как гитара предательски бьет меня под ребра, но бегу все дальше, стараясь подпрыгивать как можно выше, делать шаги шире, касаясь пальцами стен. Перед глазами качаются зеленые шестигранники, потолок внезапно обрушивается на меня и вновь воспаряет вверх. И когда я уже не могу сдерживать себя, открываю рот, чтобы закричать и… Внезапно весь мой порыв сдувает набежавшим ветром, и я останавливаюсь в нерешительности перед темной дверью из дерева, украшенной умело вырезанными виноградными лозами. Подхожу вплотную к ней и глубоко вздыхаю, на мгновение, задержав дыхание. Осторожно выдыхая, словно это кто-то мог услышать, я поворачиваю круглую металлическую ручку в виде яблока и выглядываю из-за косяка. Вижу плоскую крышу здания, примкнувшего буквально к порогу двери, где нахожусь я, решительно открываю дверь шире и спрыгиваю на теплый шифер, морщась при ударе пятками о жесткое покрытие.  Все окружающее пространство оказывается черно-белым, цвета лишь изредка переливаются оттенками серого и грязного белого, как талый снег в Лондоне. Ржавые прутья ограждения, наклоненные от ветра и времени антенны, пожухлая трава, выглядывающая из-под настила, облетевшие деревья. Ощущение старости во всем. Наверное, так выглядит настоящая одинокая старость. Теперь я понимаю, почему одинокие старики так ждут смерти. Словно избавления. Какое-то время я еще озираюсь вокруг, не в силах понять, что со мной происходит. Где я оказался, где мои друзья? Почему вокруг все выглядит таким безжизненным?

Неожиданно вдалеке я замечаю две неподвижные фигуры и с радостью узнаю в них своих друзей. Вновь быстро бегу, оскальзываясь на влажном шифере, сердце выдает учащенный ритм, как перед выходом на сцену. Откуда я это знаю? Откуда во мне такая дикая уверенность, что я занимался этим не раз и такие эмоции, вполне обыденное для меня явление?! Поток мыслей прерывает увиденное. Это не люди. Это лишь картонные образы. Плоские и безжизненные. С застывшими улыбками на бумажных лицах, с подтеками краски от дождя. Во мне разгорается нечеловеческая ярость, это последняя нить, которая связывала меня с миром нормальности. С миром, где все просто и предельно ясно. С миром, где я чувствовал себя живым. В порыве ярости я скидываю фигуры с крыши и долго наблюдаю, как они планируют по воздуху, широко раскинув картонные руки. Мне видно буквально несколько этажей, все остальное скрывает густой туман, который разливается вокруг, словно сметана. Вскоре фигуры скрываются в нем, и я медленно отступаю от края крыши. В небе пролетает светлая птица и, приглядевшись, я вижу, что это ворона. Что это за место, где даже вороны оказались белыми? Город для изгнанных? Для тех, кто не такой, как все? Я всегда был таким, всю жизнь терпел непонимающие взгляды, скрытое отвращение к себе, немые вопросы. Даже для себя я никогда не отвечал на них, просто не хотел. Но если я не говорю, это не значит, что я не знаю.
Из размышлений меня выводит крик вороны, которая испуганно рванулась в противоположную от меня сторону. Я слежу за ней взглядом и, когда она скрывается в бесцветном небе, на другом краю крыши замечаю огромное антикварное трюмо с потрескавшимся зеркалом. Смутно разглядываю свой силуэт и решаю подойти ближе. Светлые льняные широкие брюки, держащиеся на выступающих косточках бедер, бледная кожа, впалый живот, худые руки с длинными пальцами, острые косточки ключицы, напоминающих силуэт распахнутых крыльев. Взлохмаченные волосы, выкрашенные в синий цвет и в тон им большие синие глаза под длинными ресницами. Резко очерченные скулы, нос, который кажется нелепым на этом маленьком лице и острый подбородок. Щетина нескольких дней делает меня явно старше, чем я есть на самом деле. Странно, но я кажусь цветным, в отличие от всего окружающего.

Отвернувшись от зеркала, поправляю гитару, которая все еще оттягивает мое плечо и, не до конца понимая, что делаю, решительно разбежавшись, прыгаю вниз. Падение кажется сильно замедленным, ну а как еще может быть во сне? В том, что это просто дурной сон, из которого мне нужно выбираться, я уже не сомневаюсь. Нелепые декорации, отсутствие какой-либо логики происходящего, взращивают во мне уверенность, что мне нужно просто идти вперед и попытаться не потерять себя. А еще мне нужно ждать. Время – это сильный наркотик, оно может продлить любую, даже самую жестокую пытку. Но и закончить боль в одно мгновение ему тоже по силам. Как раз с временем у меня проблем нет. Я успеваю разглядеть крышу соседнего амбара, что располагается ниже на пару этажей. Туман словно поглощает меня, и я тону в его густой пене. Призраки прошлого, или еще какие-то монстры моего полоумного сознания, не терзают меня. Я вижу обычные барашки морской пены, пузырьки шампанского, если хотите. Поэтому просто закрываю глаза и пролетаю метр за метром. Ничуть не удивляюсь, приземлившись на обе ноги. Слишком необычно все в этом городе. Мелькает странная мысль, что он подходит моему нестандартному воображению. В детстве я мечтал оказаться в подобном месте, чтобы забыть о семейных проблемах, своей неуверенности, о том, что не могу общаться на равных с людьми. Они всегда были для меня низшим разумом. Себя же я считаю проводником. От слабых к сильнейшим. Но кто они, ответить не могу. Но если не говорю, это не значит, что не знаю. С другой стороны, возможно, это расплата за грехи? Буйная молодость, потраченная впустую юность, натянутые отношения с близкими людьми и враждебность к окружающему миру. Кто-то решил проучить меня. Непризнанный гений. Но мне всего двадцать, впереди вся жизнь. Значит нужно выбираться отсюда.

Вдруг услышав знакомый голос, я начинаю пробираться сквозь туман, руками расчищая себе путь от темного воздуха. Впереди меня внезапно вырастает стена, я натыкаюсь на нее и шарю по шероховатой поверхности ладонями. Сильный порыв заставляет меня повернуть направо и продолжать идти. Словно кто-то невидимый подталкивает меня в спину. Я боюсь заблудиться, боюсь, что здесь могу потерять не только себя, но и все, что по каким-то неведомым мне причинам стало так дорого для меня. Под пальцами неслышно шуршат мелкие камешки и осыпающийся от прикосновений бетон. Под ногами хлюпает грязь, протискиваясь меж голых пальцев, от чего меня начинает подташнивать. Борясь с головокружением и дрожащими пальцами, я шаг за шагом приближаюсь к обладателю звонкого мужского голоса, который настойчиво зовет меня по имени. Имя не мое, но почему-то от его звучания мне становится тепло. Я слушаю мелодию, которая звучит фоном, разливаясь в воздухе волнами, от которых у меня все качается перед глазами. Падаю на колени, утыкаюсь лбом в крепко сжатые кулаки и глубоко дышу, чувствуя, как по моему лицу катятся злые соленые слезы. От них щиплет глаза, и я вытираю грязным запястьем лицо, размазывая по нему мокрую землю. Силы покидают меня все быстрее, и я уже почти лежу на земле, все еще продолжая ползти вперед, отталкиваюсь локтями и подтягиваю свое измученное тело.

-Прекратите! Что вам нужно? Почему я так слаб? Чем я заслужил подобное?

Мои крики уносит ветер, бросающий мне в лицо капли холодного дождя и черной земли. На зубах хрустит песок, и я с отвращением сплевываю мутную жидкость. Мне кажется, что я если я проглочу хоть немного, ужас происходящего навсегда останется во мне и я никогда не вернусь к прежней жизни. Хотя в сознании бьется ужасная мысль, что мне не суждено вернуться. Она как бабочка, подхваченная ураганом, разбивает крылья о грани моего разума, сводя с ума и заставляя снова и снова бросаться вперед к неизведанному.

В правом боку что-то хрустнуло, и я кричу от боли, свернувшись зародышем в холодной луже. Голос все продолжает звать меня, и я пугаюсь, внезапно поняв, что он отдаляется. Если я сейчас не дойду до него, не доползу, навсегда останусь здесь, буду вынужден бродить в черно-белом мире. Собрав последние силы, со злостью закусив губу, я чувствую острую боль и кислый привкус меди во рту. Это заставляет меня вновь подняться на колени и продолжать делать неуверенные попытки приблизиться к обладателю такого родного голоса. Наконец, туман расступается, и я оказываюсь на краю отвесной скалы, камни с которой с легким свистом срываются в бездну, скрытую все тем же туманом, цвета топленого молока. Голос звучит с того невидимого дна, которое было скрыто от моих глаз. Перевалившись на спину, я пытаюсь восстановить дыхание, но из моего горла с хрипом вырываются низкие звуки, напоминающие рычание. Наконец устаю ждать, что кто-то сжалится надо мной и вернет мне мой мир, я придвигаюсь к обрыву и, оттолкнувшись пальцами ног, переваливаюсь через край. В последнюю секунду я успеваю схватить гриф гитары, ремешок которой свалился с моего плеча. Острые струны резанули пальцы, и я слегка вскрикнул от досады. Это было предательством. Хотя… Она всего лишь гитара. А вот кто я? Точного ответа на этот вопрос у меня нет. Затерянный путник. Человек, потерявшийся между двумя мирами. Пусть кто-то все решит за меня…

 От падения сердце ушло в пятки и, сделав круг по телу, вернулось на заветное место посредине груди. Уши заложило от свиста ветра, и я радостно закрываю глаза, наконец, почувствовав, что все закончилось, и я смог сделать то, чего от меня хотел голос.

///

Спустя пару мгновений в английском городе Глостер*** молоденькая девушка по имени Брианна взяла на руки своего новорожденного сына. На нее серьезно глянули глаза цвета льда, и она радостно рассмеялась своему счастью.

Через четверть века этого мальчика назвали одним из самых гениальных гитаристов современности, сказав, что он буквально «родился с гитарой в руке».

*Гибсон – электрогитара фирмы Gibson SG.
**Мэнсон – электрогитара фирмы Manson Guitars.
***Глостер - Глостер (Gloucester) — город, округ и административный центр графства Глостершир на юго-западе Англии. Глостер находится поблизости от границы с Уэльсом, приблизительно в 51 км к северо-востоку от Бристоля и 72 км к юго-западу от Бирмингема.