Стигийские псы

 Делать было откровенно нечего. Кто-то предложил выпить пива. Выпили. Пиво ситуацию не прояснило, да и с пришедшей ему на смену водочки не развиднелось. Посидели во дворе еще, громогласно гыгыкая непонятно над чем. В конце концов, какая-то особо ретивая бабка высунулась в окно и пообещала вызвать милицию. Бабка была освистана, но с милицией никому связываться не хотелось, поэтому всей ватагой вывалились на улицу. Редкие в такое время суток прохожие, завидев эту компанию, стремительно переходили улицу.
 Откуда она появилась, никто не заметил. Аккуратно отодвинув в сторону пацана, преграждавшего ей путь, она побрела дальше, тщательно, как умеют ходить только смертельно пьяные люди, переставляя ноги в высоких розовых кедах и чуть ли не по земле волоча за лямки дамскую сумочку.
 Решение пришло моментально. Смертельно опасной маленькой шакальей стаей они пошли за ней, держась пока что шагах в пяти за спиной. То, что она бормотала себе под нос, с такого расстояния было слышно только частично: "Бу… Все животные… Мешать коньяк с пивом - безыдейно… Ненавижу человечество…"
 Резко ускорившись, ее нагнали и окружили. Она остановилась, подняла взгляд и, тщательно фокусируясь на каждой фигуре, осмотрела возникшее препятствие. Что-то было не так, но что именно - в своем состоянии эта компания не могла уловить. Если  количество выпитого было хотя бы чуть меньше, то кто-нибудь сумел бы сообразить, что в этом взгляде не было ни капли страха, а было нечто такое, от чего лучше бежать подальше и побыстрее. Но спиртное уменьшило сообразительность и практически полностью отключило чувство самосохранения. Поэтому никто не побежал, а самый то ли храбрый, то ли глупый схватил ее за плечо и глумливо произнес:
- Эй, не спеши так! Нам тут скучно, и мы решили, что ты нам поможешь развлечься.
 В ответ на это совершенно трезвый, странно модулированный голос с едва заметной хрипотцой произнес:
- Скучно? Да, скучно… Поразвлечься - это хорошая идея…

 Аид и Персефона сидели на своих золотых тронах и играли в покемонов. Падая на столик, карты оживали, и маленькие монстрики начинали жизнерадостно мутузить друг друга. Рядом с важным видом стоял Радамант: Аид позвал его следить за тем, чтобы Персефона не мухлевала. Вокруг столика толпились Керы и с кровожадным интересом следили за разворачивающимся на нем микроскопическим побоищем, мешая играющим дурацкими советами.
 На ступенях слева от тронов сидел Гипнос. Он невесть в какой раз пересматривал альбом репродукций Франциско Гойи с одной-единственной целью - в очередной раз процитировать всем присутствующим в зале название картины, которая в свое время произвела на него неизгладимое впечатление: "Сон разума порождает чудовищ".
 С другой стороны ступеней расположились Танатос и Кербер. Кербер, лежа на спине и задрав лапы в воздух, спал всеми тремя головами сразу. Танатос развлекался тем, что выдернутым из своего крыла пером щекотал Керберу ноздри то на одной, то на другой, то на третьей голове. Пес не просыпался и только время от времени лениво клацал челюстями одной из голов в сторону Танатоса, причем все время не той, которую в этот момент щекотали, что очень Танатоса веселило.
 В углу тронного зала сидел Дедал. Некоторое время тому назад Минос решил провести полную инвентаризацию душ в царстве Аида и сделать для этих целей базу данных. Еще при жизни привыкнув во всех технических вопросах полагаться на Великого Инженера, Минос первым делом нашел душу Дедала и усадил его за ноутбук, который для него где-то спер Гермес. И теперь Дедал увлеченно елозил мышкой: Великий Инженер играл в "The Incredible Machine". Сам Минос где-то шлялся.
 Откуда она появилась, никто не заметил. Первым ее присутствие обнаружил Гипнос - переворачивая очередную страницу альбома, он на мгновение приподнял взгляд и увидел медленно приближающиеся по базальтовым плитам пола высокие розовые кеды. Тихий всхлип, который издал бог сна, разбудил Кербера. Приоткрыв глаз на левой голове, пес огляделся и, заметив волочащуюся по полу дамскую сумочку, с огромной скоростью ретировался за трон Аида, чуть не сбив по дороге одну из Кер. Та повернулась сообщить, что она сделает с этой тупой трехголовой тварью, но почти мгновенно подавилась своей фразой.
 Тишина распространялась по залу как цепная реакция. Вскоре единственное, что ее нарушало, это были звуки шагов фигуры в розовых кедах и тихонькая-тихонькая колыбельная на ирландском языке, которую напевал сидящий на столике пушистый комочек своему противнику - странному созданию, напоминающему морского конька, но почему-то с конусовидным хоботком вместо носа.
 Подойдя ближе, она обратилась к Танатосу своим странно модулированным голосом с едва заметной хрипотцой:
- Там есть для тебя работа, Чернокрылый. Займись.
 Танатос резко встал со ступеней и расправил затекшие крылья. Наплевав на все правила вежливости, он ответил, не подымая взгляда:
- Да, конечно. Я все сделаю как надо.

 Патанатом витиевато выматерился и залпом опрокинул в себя стакан почти чистого спирта. Пять зверски изуродованных, местами разодранных на мелкие клочки трупов. И вот отчет кинологов: порода с таким прикусом им неизвестна! Хотя недовольство отчетом было сугубо вторично: он считал себя хорошим специалистом, но совершенно не мог справиться с подсознательным ощущением, что все пятеро умерли еще ДО того, как их стали рвать на куски неизвестные собаки. Умерли от испуга…

 Лишь когда она повернулась и пошла к выходу, Танатос рискнул ненадолго оторвать взгляд от розовых кедов и поднять глаза выше, мысленно молясь неизвестно кому, чтобы она не обернулась и не посмотрела ему в глаза. Богу смерти очень не хотелось узнать, кто придет срезать прядь волос У НЕГО. Подумав об этом, он вздрогнул, резко опустил голову и повторил:
- Я все сделаю как надо. Можешь рассчитывать на меня, Геката.