Почти по Лавкрафту

 Этот последний в октябре вечер радовал сухой и на удивление теплой погодой. Город, несмотря на поздний час, был полон гуляющим людом, стремящимся не упустить ни минуты подобного времяпровождения перед зимними слякотью и пронзительным ветром.
 Старый, полузаброшенный парк недалеко от центра также не был обделен вниманием. По аллеям, усыпанным опавшей листвой, бродили влюбленные парочки. Листва что-то шуршала им, пытаясь подсказать если не смысл, то хотя бы интонацию, но влюбленные не прислушивались. Иногда они останавливались для поцелуя, и листва замолкала, чтобы не мешать. На невесть каким чудом уцелевших, замаскировавшихся в кустах не хуже любого ниндзя скамейках собирались компании посерьезней. Были эти компании спокойны и неговорливы, и уже можно было думать, что скамейки принимают у них зачет по ниндзюцу, но тут все портили случайный звяк стекла, звук переливающейся из ёмкости в ёмкость жидкости и шустрая тень, направляющаяся к ближайшему магазину за добавкой.
 Но один из уголков парка был обойден вниманием как влюбленных, так и пьющих. Центром этой "зоны отчуждения" был невесть откуда взявшийся в парке кусок гранита: здоровенная каменюка размером со стиральную машину и с гладкой, почти что отполированной верхней гранью. Вокруг этого камня собрался тот самый народец, что в просторечии именуется готами. Горел довольно большой костер, в который время от времени подбрасывались дрова или пакетики с чем-то, от чего костер начинал сыпать цветными искрами или дым приобретал странный, тяжелый запах.
 Практически все эти одетые и накрашенные в черный цвет подростки водили хоровод, время от времени тихо и заунывно подвывая: "Йа-а-а, йа-а-а, Шаб-Ниггурат!". Лишь их вожак молча стоял возле камня и что-то тщательно вырисовывал по его поверхности. Время от времени один из танцующих отделялся от хоровода и подходил к камню. Тогда вожак брал в руки лежащее тут же на камне странное, отблескивающее в свете костра мрачным стеклянным блеском лезвие, надрезал подошедшему запястье и стекающей из раны кровью добавлял к своей работе еще один символ.
 Если бы было кому присмотреться, то этот кто-то смог бы заметить, что этот вожак на самом деле сильно отличается от окружающих его подростков: он был значительно старше, одет в одежду весьма дорогих брендов и раскрашен профессиональным визажистом. И ждал он от происходящего тоже совсем другого, но этого не смог бы заметить уже никто. Лезвие, которым он делал надрезы – это был настоящий обсидиановый нож ацтекских жрецов, в свое время скорее всего испивший уже немало жертвенной крови. Он был куплен на Интернет-аукционе черных археологов за весьма немалые деньги и контрабандой привезен в страну. И именно этот нож, как надеялся его владелец, поможет ему в этот раз достичь цели. ЕГО цели, а не исполнения маленьких, глупеньких желаний пришедших с ним детишек. Они будут лишь пищей для Внешнего, которого он призовет. Для Нъярлототепа, Ползучего Хаоса, Посланца Азатота. И это будет совсем скоро: ведь в заклинании призыва осталась ненаписанной лишь одна руна…

 В маленьком, неприметном кафе в центре города сидели двое. Первый из них наверняка должен был нравиться женщинам: высокий, коротко стриженный, крепко сложенный брюнет с едва намечающейся грузностью в фигуре. Взгляд его темных глаз был практически непроницаем, и лишь изредка в них проскальзывала искра затаенного веселья. Второй, из-под расстегнутой куртки которого виднелась футболка с забавным козлом и надписью по-испански, был совершенно неприметен, пока взгляд не натыкался на его глаза - бешеные, горящие абсолютным безумием.
 Стол перед ними был заставлен пустыми графинчиками, лишь в одном из которых на донышке плескались остатки водки, и огромным количеством пивных бутылок. Легким диссонансом в этом натюрморте смотрелась тарелка с сиротливым ломтиком селедочного филе, украшенного парочкой перьев зеленого лука.
 Время от времени брюнет подымал пивной бокал и издавал из себя некий невнятный звук, что-то вроде «Пыщь…», на что второй отзывался «Пыщь-пыщь…», после чего они отпивали по глотку.
 И тут в эту тихую, пьяную идиллию ворвался звонок мобильного. Брюнет недовольно достал телефон:
– Да. Что, прямо сейчас? Да пошли они на фиг, не хочу. Что, ОЧЕНЬ надо? Ладно, но это в первый и в последний раз. На очень долгий период времени.
 Второй лениво отозвался:
– Что – вызывают?
– Да. Говорят ОЧЕНЬ надо. Вот почему всегда ссылаются на тебя, а вызывают – меня? Ладно, я быстро, не засни тут.
 Второй на это только ухмыльнулся.

 Вот она, последняя руна! Девчонка, давшая свою кровь для нее, смотрела на выписанное кровью заклинание с еле-еле приглушенным с помощью алкоголя страхом. Смотри, смотри – это последнее, что ты видишь… И тут девчонка ойкнула с уже нескрываемым ужасом. Он недовольно оглянулся – и замер, пораженный. Сделанная им надпись медленно наливалась мрачным, багряным сиянием. Вот он, миг столь желанный! Он пришел, Посланец Азатота, он услышал! Уже даже можно почувствовать, как странная, леденяще-обжигающая сила вливается в его мозг…
 Глядя на разгорающееся сияние рун, девчонка лишь только тихо ойкала. Но когда стоящий рядом с ней, тот, кого она считала учителем, вдруг неестественно, как падают только неживые предметы, рухнул на землю – парк огласился воплем, которому позавидовала бы любая сирена ГО.

 Патанатом, несмотря на окружающую обстановку, с аппетитом жевал. Следователь из прокуратуры поморщился – как они только умудряются есть в любой ситуации…
– Ну что, что скажешь?
 "Доктор для мертвых" забросил в рот последний кусочек бутерброда, тщательно его прожевал и только после этого ответил:
– Никакой уголовщины. Состава преступления нет. Парень погиб от вполне естественной, хотя и странной причины. У него опухоль мозга. Очень странная, очень быстро выросшая, но это все равно просто форма рака. Словно что-то съело его мозг буквально за пять минут. Представляет интерес только для онкологов.
 И достал из пакета следующий бутерброд.

 Маленькое кафе в центре города. В него зашел высокий брюнет, подсел за столик к своему приятелю, отпил пива и проворчал:
– Ничего интересного, все совершенно как всегда. И зачем ТАМ решили, что мне нужно обязательно присутствовать? – еще раз отпил пива и уже довольно весело продолжил. – Да, кстати, ты же вроде ножи коллекционируешь? Прихватил вот по случаю. Держи, Шаб.
 И брюнет выложил на стол обсидиановый нож ацтекских жрецов.