Н. В. Гоголь - националист?

  26 февраля 2012 г.   

        Недавно в интернете я наткнулся на любопытные рассуждения о Гоголе  (http://general-ivanov.livejornal.com/317714.html). Это были  рассуждения  иерея Александра Шумского, приведенные года два-три назад неким блогером  general_ivanov. Страничка   была озаглавлена  так: «Православный взгляд на Н.В. Гоголя и его творчество».  Главная мысль рассуждений: Гоголь не любит России! Гоголь – не русский писатель!
        Я привожу несколько отрывков из статьи А. Шумского:

        “Я считаю его гениальным писателем. Сейчас я пишу статью о нем, она будет называться "Великий нерусский писатель". Гоголь очень плохо понимал и плохо чувствовал Россию. Он не любил Петербург, потому что ему было в этом городе физически плохо. Он не любил север, где ему было холодно, неуютно, у него там болели уши. Зато он очень любил Италию, огромную часть своего времени он провел именно там. Я не могу верить в любовь к России того человека, который не хочет жить в ней”.
        «В своей публицистике он пишет о том, что надо полюбить Россию, надо проехаться по ней. Но русский человек так не скажет! Ему даже в голову не придет такое говорить, потому что Россия в нем! Гоголь  же не любил России, он все время принуждал себя полюбить ее».
        И немного дальше А. Шумской пишет о повести «Тарас Бульба»:
        «... это чудовищное произведение. Тарас Бульба – это совершенно не русский тип. В этом произведении речь, вроде бы,  идет о России, о русских. Но давайте вспомним о зверствах казаков, описанных в этом произведении. Казаки отрезали груди у женщин, кожу снимали с ног. Когда Тарас мстил за сына, он сжигал костелы и бросал в огонь невинных женщин... Восхваляют Тараса Бульбу, но это не тип православного воина...».
        Прочитать такое  было довольно неожиданно, хотя не могу сказать, что я был ... потрясен всем этим.  Похожие мысли,  не столь, правда, категоричные,   возникали и у меня, когда в произведениях Николая Васильевича я отмечал места, в которых проглядывала некоторая его неприязненность по отношению к России.
        Мое отношение к  Н.В. Гоголю двойственное. Он, безусловно,  очень талантлив, и я неоднократно перечитывал  и продолжаю перечитывать его прозу. Но как  человек он был мне скорее неприятен... Представление это составилось у меня, прежде всего, по запискам  С.Т.  Аксакова. Кроме того, его  личная переписка немало говорит о  его  характере. В его письмах к московским и питерским  друзьям я заметил некоторую неискренность и желание использовать их к себе расположение, когда  он пишет о своей  к ним признательности.
        В чем  я увидел ту самую - упомянутую мною неприязненность к России? В его произведениях, в основном, в произведениях ранних, сплошь и рядом натыкаешься на такое, к примеру:
        «... в одной русской корчме залез мне в левое ухо таракан. Проклятые кацапы, как я после узнал,  едят даже щи с тараканами» (рассказ «Иван Федорович Шпонька и его тетушка»).  Или: «... дурень мой отправился на всю ночь  с кумом под возы, чтобы москали на случай не подцепили чего» («Сорочинская ярмарка»).
        Конечно, это неправильно приписывать автору слова и позицию его персонажей, но и в письмах, и  в ранней  публицистике Гоголя,  сравнивает ли он национальный характер, природу,  песни  родной Малороссии и  России, - во всех сравнениях ощущается предвзятость автора в оценках.  Вот как, например, он пишет двух городах - о Петербурге и Киеве,  - в одной своей небольшой статье  1833 года:
        «...Среди ли этой кучи набросанных один на другой домов, гремящих улиц, кипящей меркантильности, - этой безобразной кучи мод, парадов, чиновников, диких северных ночей, блеска низкой бесцветности? В моем  ли прекрасном, древнем, обетованном Киеве, увенчанном многоплодными садами, опоясанном моим южным, прекрасным, чудным небом, упоительными ночами, где гора обсыпана кустарниками, с своими как бы гармоническими обрывами, и подмывающий ее мой чистый и быстрый, мой Днепр».
        Гоголь даже пытается «научно» обосновать и оправдать такое свое отношение к России, и привлекает для этого тезис о  влиянии природы, среды обитания на  национальный характер, на искусство. В своей статье  «Взгляд на составление Малороссии»  он пишет: «... от вида земли зависит образ жизни и даже характер народа». А природа   Малороссии, которая  «...протянула во всю длину  Днепр с ненасытными порогами, с величественными гористыми берегами и неизмеримыми лугами – и все это согрела умеренным дыханием юга», гораздо, в этом смысле, плодотворнее  «той части России,  где местоположение, однообразно гладкое и ровное,  везде почти болотистое, истыканное печальными елями и соснами, показывало не жизнь живую, исполненную движения, но какое-то прозябание, поражающее душу мыслящего».
        Такое отношение к России и русским я могу понять. Россия  неприветливо встретила 19-летнего Гоголя, впервые приехавшего из  теплой украинской провинции  в студеный Петербург.  Бытовая неустроенность,  рухнувшие надежды, связанные с его поэмой  «Ганс Кюхельгартен», которую он привез с собой, и которую  высмеяли рецензенты... Его неприязненность к Петербургу с его холодной зимой, дороговизной и чиновничьим бездушием  не могла не окрасить его отношения к России. 
        Однако отношение Н.В.  Гоголя к России сложнее, чем просто неприязненное. И, видимо, далеко не так однозначно унылы и безрадостны для него российские природа и формируемый ею характер народа. Или как иначе понять эти строки:
        «Открыто-пустынно и ровно все в тебе; как точки, как значки, неприметно торчат среди равнин невысокие твои города; ничто не обольстит и не очарует взора. Но какая же непостижимая тайная сила влечет к тебе? Почему слышится и раздается немолчно в ушах твоя тоскливая, несущаяся по всей длине и ширине твоей, от моря и до моря, песня? Что в ней, в этой песне? Что зовет, и рыдает, и хватает за сердце? Какие звуки болезненно лобзают и стремятся в душу и вьются  около моего сердца? Русь! Чего ж ты хочешь от меня? Какая непостижимая связь таится между нами?»
        Нет, российская природа, или  «география», как выражался сам Гоголь,  имеет для него непонятную ему самому притягательную силу. Мне кажется, что «география» России поражает  впечатлительную натуру писателя именно своими необъятными просторами.   
        Я представляю себе, как могут поразить воображение путешественника  бескрайние российские пространства. Эти впечатления совершенно иной природы, нежели впечатления от просторов, скажем,  пустыни Сахара или Антарктиды. В последнем случае это просто незаселенные территории планеты Земля. И совсем иное впечатление от российских просторов. Это впечатление организовано неосознаваемым представлением о прошлом народа, мужественные и предприимчивые представители которого осваивали эти громадные слабозаселенные  пространства в то еще время, когда иные народы  дремали, или не обрели еще государственности….
        «... и онемела мысль перед твоим пространством. Что пророчит сей необъятный простор?... И грозно объемлет меня  могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!..»
        Отношение Н.В.Гоголя к России со временем менялось. Он познакомился с А.С. Пушкиным, дружба и покровительство которого его очень поддержали... С помощью своих российских друзей Гоголю удалось  несколько наладить свои дела, - он пристроил своих невзрачных и необразованных сестер, забота о которых очень тяготила и утомляла его,  на, так называемое,  казенное содержание  в Питере; он   опубликовал свои «Вечера на хуторе...», благосклонно принятые рецензентами, и стал уже  зарабатывать на своих произведениях. Эти перемены несколько изменили его настроение, его отношение к России. 
        В более поздних произведениях, и в частности, в   грандиозном произведении «Мертвые души», я уже не замечаю той отстраненной неприязненности, которая присутствовала в ранних произведениях.  В  поэме Николай Васильевич пишет  пороки российского обывателя, но не как посторонний наблюдатель, а с болью за страну, пишет так, как  писал бы русский патриот. На меня очень сильное впечатление производит окончание одного из уцелевших отрывков из сожженного второго тома «Мертвых душ», где   генерал-губернатор, обращаясь в своей речи к чиновному сословию города,  призывает их спасти Россию от «коррупции»,- столько искренней озабоченности  судьбой России, столько правды, не утратившей и сегодня своей актуальности, звучит там:
        «... что гибнет уже земля наша не от нашествия двадцати иноплеменных языков, а от нас самих; что уже мимо законного управления образовалось другое правление, гораздо сильнейшее всякого законного. Установились свои условия, все оценено, и цены даже приведены во всеобщую известность. И никакой правитель, хотя бы он был мудрее всех законодателей и правителей, не в силах поправить зла, как ни ограничивай он в действиях дурных чиновников приставлением к ним  в надзиратели других чиновников. Все будет безуспешно, покуда не почувствует из нас всяк, что он так же, как в эпоху восстанья народов, вооружался против врагов, так должен восстать против неправды.  Как русский, как связанный с вами единокровным родством, одной и той же кровью, я теперь обращаюсь к вам. Я обращаюсь к тем из вас, кто имеет понятье какое-нибудь о том, что такое благородство мыслей. Я приглашаю вспомнить долг, который на всяком месте  предстоит человеку. Я приглашаю рассмотреть свой долг и обязанность ближе земной своей должности, потому что это уже нам всем темно представляется, и мы едва...» (на этом рукопись обрывается)

* * *

        Н.В. Гоголь, несомненно,  украинец. Украинец  по национальности. И, безусловно, ощущает и считает себя украинцем. В письмах  к М.А. Максимовичу, обращаясь к нему не иначе, как «любезнейший земляк»,  он писал в 1833 году: « ...туда, туда! В Киев! В древний, в  прекрасный Киев! Он наш, он не их, неправда?».
        Гоголь  с гордостью  пишет о возникновении и несомненной принадлежности казачества к народу Малороссии:
        «... в ней мог образоваться только народ воинственный, сильный своим соединением, народ отчаянный, которого вся жизнь была бы повита и взлелеяна войною».  И далее: «Эта толпа, разросшись и увеличившись, составила целый народ, набросивший свой характер и, можно сказать, колорит на всю Украину, сделавши чудо – превративший мирные славянские поколения в воинственные, известный под именем казаков народ...»
        Но писатель он, думаю, и украинский, и русский  в равной мере.
        Что касается повести «Тараса Бульба» ...  Я затрудняюсь определить, что  за  национальный характер представлен в образах запорожских казаков. Это, действительно, не русский типаж, - тут  А. Шумской прав. Но, пожалуй,  это и не украинский национальный тип. Возможно,  что и существовала в то время особая этническая группа – запорожское   казачество, сложившееся, как утверждает Гоголь, в конце  XIII  – в начале  XIV  веков, и зверства, которые творил Тарас Бульба со своим полком на польской земле, были для них характерны ... Но скорее всего, это - обычный литературный прием, когда автор, следуя предполагаемому желанию будущего читателя, старается  сильнее выразить справедливое возмездие, настигшее обидчика.