Лесная быль

Книга для детей и юношества


Николай Котов



ЛЕСНАЯ БЫЛЬ

Повесть








Самара, 2012 г.






От издательства.
Удивительный по красоте и разнообразию мир живой природы предстает перед юным читателем в книгах писателя Николая Котова. Из повестей «Лесная быль», «Жизнь и приключения лиса», а также «Повести о волчьей стае», «Медвежьими тропами»» молодой человек узнает многое о лесе и  его обитателях, о повадках птиц и зверей.
Книги интересны для всех любителей природы.




ЛЕСНАЯ БЫЛЬ
Повесть

Глава 1

Девчонки, запыхавшись, прибежали из леса. Втроем они ходили за малиной: Маша, Лена и Аня. А вернулись только две. Аня потерялась, когда в малиннике их испугал медведь. В густых костромских лесах, что плотно обступают деревню, обитают разные звери, в том числе и медведи. Но чтобы нападать на людей – такое случалось редко.
Брат Ани Витек (ему исполнилось четырнадцать) тут же засобирался в лес искать сестру. Сосед, дед Анисим, сидя на завалинке у своего дома, засомневался в случившемся.
– Ты, мил человек, не слухай их. Девки могли и пень за медведя принять. Они дюже страшливы.
– Но ведь испугались, и Анюта могла заблудиться.
– Испугались – то это да. И поискать как есть надо.
Витек не стал долго слушать рассуждения деда. Он вбежал в избу. Обедать не стал, а схватил рюкзачок, кинул в него нож (в лесу без него никак), спички на всякий случай, фляжку наполнил квасом, отрезал краюху хлеба. А для Ани взял два пирога (проголодалась, небось), завернул их в газету и в целлофановый пакет. Компас брать не стал. Он хорошо знал ближний лес, да и Аня где-нибудь неподалеку.
На улице дед Анисим начал снова приставать.
– Иди до околицы, увидишь по леву руку березу с надломленным верхом. От той березы по стежке дойдешь до старого хвойника на увале, иди наскрозь аж до холмища, оттель до горелой ветлы. И от нее по правую руку будет балка в заростках. Девки, видно, там брали малину. Не сумлевайся, найдешь свою Аньку.
– Ладно, дед. Скажи моим, что Витька в лес за Аней побег. А за совет спасибо, – сдерживаясь, сказал Витек. Он считал себя знатоком леса и в наставлениях не нуждался.
Стоял прекрасный июльский день. С раннего утра по лазурному небу плыли, подсвеченные кротким румянцем, пуховички облаков. Легкий ветерок не давал разгуляться летнему зною. Даже в полдень дышалось свободно и легко. Витек торопливо шел к лесу, прикидывая, откуда начать поиск.
«Надо осмотреть ближний лес и подходы к Трошкину болоту, – думал мальчишка. – Далеко она уйти не могла. Сидит где-нибудь на пне, слезы льет. Девчонки! Не знают толком леса, а туда же!»
 Несмотря на то, что Виктор был на полтора года младше Ани, он опекал сестру. Но Аня снисходительно относилась к его заботам и очень редко слушала советы брата.
Опушка леса встретила паренька яркими лучами солнца, ослепительной белизной берез, смолистым запахом хвойных деревьев. Где-то в ветвях ворковала горлица, будто провожая его в долгий путь. Войдя под своды высоких сосен, Виктор услышал голоса птиц. Правда, в июле хор лесных певцов немного обеднел. Смолкли соловьи, зяблики, дрозды. Они сейчас в семейных заботах. Редко кукует кукушка. Но еще поют славки, малиновки, зеленушки. Оглашают лес флейтовые переливы желто-зеленой иволги. Ее ни с кем не спутаешь. И почти всегда слышна неутомимая песенка пеночки-теньковки. Вначале суховатое «тр-тр-тр» слышно только вблизи. Затем птичка исполняет свое почти постоянное «тень-тинь-тень-тюнь». Пеночка-теньковка – самый неутомимый певец леса. Не поет она только ночью.
Витек любил лес. Да и все, что обитало в нем. Душа его радовалась, когда он видел белочку на сосне или бурундучка, вынырнувшего из-под коряги. Он открыл для себя красоту березовых рощ и лесных полян рано, еще лет семи, когда ходил с дедом Василием за грибами или с друзьями за вороньими яйцами. Вот и сейчас, войдя под сень раскидистых деревьев, мальчишка невольно улыбнулся. Но, как бы спохватившись, зачем он здесь, сделался серьезным и, оглядевшись вокруг, позвал сестренку:
– Аня! Анюта..а! Где ты!
Затем остановился, послушал лес. Но только эхо откликнулось ему в зеленых далях.
Между деревьями тихо порхали повзрослевшие птенцы, птицы негромко перекликались между собой.
Вдруг Витя увидел между кустов слетка дрозда. Желторотый, с коротким хвостом, птенец пищал и смотрел на мальчишку янтарно-желтыми глазами, боязливо крутя головой. Совсем недавно он, голенастый, сидел в гнезде высоко на дереве и раскрывал большой рот, в который родители то и дело совали мотыльков, гусениц, различных букашек. Теперь он оперился, но летать хорошо еще не умел.
Первое желание Вити было поднять потерявшегося птенца, погладить. Но он вспомнил слова дедушки Василия: «Пернатые не любят всяких поглаживаний. Они не котята. Ласки неприятны и даже вредны им. А слетки, где бы они ни были, вовсе не потерянные птенцы».
И будто в подтверждение слов деда Витек увидел, как взрослый дрозд подлетел к птенцу, который трепыхал крылышками, выпрашивая еду, сунул ему в рот мотылька и улетел. А на его месте появился другой дрозд и тоже покормил слетка. Оказывается, родители знали, где находится их неразумное дитя, и продолжали заботиться о нем.
Паренек отправился дальше и вышел на просеку. Здесь тоже покричал, позвал Аню. Но голоса сестренки опять не услышал. Однако заметил ежика. Зверек деловито бежал куда-то. Заметив человека, ежик остановился, поводил носом в сторону Вити. А когда тот подошел ближе, свернулся в клубок и затукал.
– Не бойся, я тебя не обижу, – сказал Витя.
Он легонько прикоснулся к колючкам на спине ежика, но сердитый зверек недовольно фыркнул и поддал иглами вверх. Витек еле успел отдернуть руку.
– Не хочешь знакомиться, ну иди своей дорогой, – улыбнулся он.
Отойдя за дерево, мальчишка подождал, пока ежик развернется и побежит. Но хитроватый зверек только чуть высунул черный нос и стал принюхиваться. Он хотел узнать, миновала опасность или нет. Виктору некогда было долго наблюдать за лесным отшельником.
– Аня! Аня! – крикнул он несколько раз. И постоял, чтобы услышать голос сестренки. Лес притих после его крика, насторожился ненадолго. Затем вновь наполнился голосами птиц.
– Все равно найду, никуда ты не денешься, – сказал сам себе Витек и настойчиво зашагал вперед.
Вдруг на соседней сосне он услышал странное потрескивание, а подняв глаза, увидел белку. Держа в лапках сосновую шишку, она сидела у широкого дупла, на сучке. Когда паренек подошел близко к дереву, белка пронзительно свистнула, бросила шишку и спряталась в дупло. Однако любопытство взяло верх, и зверек выглянул из своего терема. Витя снял с плеча рюкзак, развязал его и достал хлеб. Он отломил от краюшки кусочек.
«Интересно, ест она хлеб?» – подумал Витя и, встав на цыпочки, протянул белке гостинец.
Пушистая красавица вылезла из дупла и осторожно спустилась по стволу ниже. Но стоило пареньку шевельнуться, как белка стремительно взлетела вверх по сосне и снова спряталась в дупло. Сколько ни звал ее Витя, зверек больше не показался.
«Ну ладно», – огорчился мальчишка. Он положил хлеб на бугорок под деревом.
Скоро Витек дошел до того самого увала с пологими склонами, о котором говорил дед Анисим. Здесь на песчаной гриве рос спелый сосновый лес, поражающий какой-то особой мощью. Стройные могучие стволы гордо вздымали исполинские вершины. Они величаво покачивались и шумели, хотя внизу почти не было ветра. Сквозь кроны деревьев на замшелую лесную подстилку дымчатыми столбами падали солнечные лучи, упираясь в редкую зелень подлеска. Пели щеглы, звонко тенькали синицы; планируя на голубоватых крыльях, от дерева к дереву перелетали сойки. В нагретом воздухе пахло смолой и хвоей. Витек шагал бодро. Он даже подумал: как можно заблудиться в лесу, если знаешь, откуда ты пришел и куда направляешься.

Глава 2

Тропинка вывела паренька к горелой ветле и там разошлась. Левая стежка направилась к березовой рощице, за которой в низине начинался малинник. Скоро Виктор добрался до него и был удивлен: перед ним сплошной стеной возвышалась крапива. Она словно оберегала малинник от разграбления. Витя на миг представил себе, как девчонки и его сестра Аня пробирались через эти жгучие заросли. Расталкивая рюкзаком стебли обжигающих  растений, он пролез вглубь к кустам малины: глаза разбежались от обилия крупных сочных ягод. Витек срывал и клал в рот ароматные крупные ягоды.
Но не для того пришел он сюда, чтоб объедаться малиной. Мальчишка вылез из малинника и пошел краем зарослей. Там он наткнулся на след босой ноги, четко отпечатавшийся на мягком суглинке. Пальцы ноги были вооружены длинными серповидно изогнутыми когтями.
– Да это же след медведя! И тут его след, и тут.
Парень осматривался вокруг. Местами трава была не только примята, но и раздавлена тяжелыми лапами медведя. Пожелтевшие отметины его следов тянулись к густому ельнику. Вероятно, оттуда пришел косолапый. Видны были и следы кормежки зверя: дорожки помятых и поломанных кустов. Клочья грубой темно-бурой шерсти кое-где висели на кустах. Медведь, видно, приходил сюда часто и считал малинник своей собственностью. Так вот почему он прогнал девчонок.
«Но в какую сторону убежала Анюта? Почему не спасалась вместе с другими девчонками? – недоумевал Витя. – Может, была далеко от них».
В малиннике легко можно было заблудиться, как в лабиринте, тем более что кусты поднимались выше головы. Всюду виднелись следы недавнего пребывания медведя. Паренек оглядывался, прислушивался. Он знал: медведь в ягоднике всегда ведет себя шумно: ломает кусты, смачно чавкает, кряхтит от усердия. Ничего такого сейчас он не слышал. В ветвях деревьев щебетали птицы, где-то сердито каркала ворона. Скоро Витя натолкнулся на развороченный медведем муравейник, рядом были совсем свежие следы зверя. Все говорило о том, что косолапый был неподалеку и, возможно, затаился.
Витек умел ходить в лесу бесшумно. Не то что непривычный к лесу человек, который шуршит кустами, наступает на сухие сучья, путается ногами в траве. Перед умелым ходоком ветки как бы сами расступаются. Но здесь, в малиннике, мальчишка стал стучать палкой, которую поднял на всякий случай. Он кричал, звал Аню, хотя знал наверняка: ее здесь уже давно нет. Стук, крики нужны были, чтобы зверь ушел, если неподалеку.
В лесных деревнях все, даже дети, знают, что надо шумно вести себя в лесу, где обитают медведи. Бурый мишка не отличается храбростью. Он, скорее, простоват и боязлив, боится человека. Опасен медведь, когда разъярен: ранен или защищает свою добычу.
Скоро Витек выбрался из кустарников, забрался на пригорок. Впереди и вокруг расстилался лес. Сидя на ветке молоденького деревца, повторяла коротенькую песню овсянка: «тютютю-рю, тютютю-рю», понижая звук на последнем слоге. Рядом пел неумолчный зяблик. Но мальчишке сейчас было не до них. В какую сторону идти, где искать сестру?
Скоро лес поредел. То тут, то там проступали поляны. На одной из полянок Виктор заметил розовое пятно. Что это могло быть? Какова же была радость парня, когда он узнал косынку сестренки. Следов медведя не было видно. Значит, жива Анечка и где-то неподалеку!
– Аня! Анюта..а! – подобрав косынку, снова и снова звал он сестру.
Но она не откликалась. И все-таки надо искать в этом направлении, твердо решил парень.
Долго еще ходил Витек по лесу. Захотелось есть, и в животе начало урчать. Он поискал глазами пенек или поваленную лесину. Затем повалился в траву. Сел удобнее, снял рюкзак, достал фляжку с квасом, отхлебнул несколько глотков. Разломив краюшку хлеба, одну часть положил обратно в рюкзак. Вторую стал жевать и задумался: «Где же все-таки Аня?» По косынке видно: сюда бежала. Но ни в светлых сосняках, ни в молодом ельнике ее нет.
Витек запил квасом хлеб и опять задумался: «А быть может, на Трошкино болото забежала и сидит там. В лес вернуться страшно. Медведя боится».

Глава 3

К болоту не было ни дорог, ни натоптанных стежек. Витек нашел лишь зарастающую тропу через глубокий овраг, по ней и отправился. Шел, огибая кусты, всматриваясь в густые заросли. Тропа пошла на бугор, лес поредел, дохнуло болотной сыростью.
Мальчишка поднялся на холм. Отсюда хорошо просматривалась широкая заболоченная низина с рыжеватой растительностью. В низине росли чахлые березки и низкорослые сосны. Дальше простиралось болото с озерцами и протоками. За ними в синеватом мареве угадывался сосновый лес.
Витек приставил ладони к губам и несколько раз позвал Аню. Звук его голоса утонул в болотных далях. Но ответа не последовало, и парень топтался в нерешительности: идти или не идти в низину.
Лазить по болоту не хотелось. «Если не пойду – потом корить себя буду», – подумал он и через кусты стал спускаться вниз. Вначале шел прямо, держа направление на дальние озера и обходя сырые места. Попадались мертвые сосны с облетевшей корой. Кора кучками лежала у сухих стволов. Торчали березовые пни с воротниками бересты и трухлявой древесиной внутри.
Витя пошел влево через зеленый островок и вдруг почувствовал, как земля прогибается под ним, а между кочек проступает коричневая жижа. Он, кажется, угодил в трясину. И в подтверждение этого в глубине хляби что-то забулькало, завздыхало. То пыхтел и вздыхал болотный газ, ворочаясь в торфяных жидких недрах. Мальчишка отпрянул назад и кое-как выбрался на твердое место. Только сейчас он вспомнил важное правило: по болоту надо ходить с длинной палкой или шестом. Они помогут выбраться, если окажешься в трясине.
Но возвращаться не хотелось. Тем более, что Витек увидел хорошо набитую лосиную тропу. Она вела на водопой, к открытой воде, и парнишка обрадовался: лось в трясину не полезет.
Он пошел по тропе. Было глухо и пустынно вокруг, пахло болотными испарениями.
Трошкино болото пользовалось дурной славой в их деревне. Однажды женщины брали на болоте клюкву. Одна из них полезла за ядреной ягодой на топкое место и провалилась в трясину. Другие, как ни пытались, не смогли ей помочь.
И сосед, что живет через дорогу, рассказывал. Охотился он весной за этим болотом на рябчиков. И не заметил, как стемнело. А забрался далече. Дай, думает, пройду болотом, так много ближе. Ну и пошел. Залез в такую хлябь, что чуть не утонул. Длинный шест выручил, но страху натерпелся. С того раза дал себе зарок: не ходить на болото.
Витек упорно шел дальше, надеясь: лосиная тропа не подведет. Ему хотелось подойти ближе к озерам. Весной на протоках обычно стоит шум и гам. Утки, кулики, чибисы, крачки непрерывно носятся над камышом и осокой, строят гнезда, готовятся выводить потомство.
А сейчас здесь затишье. Примолкла болотная живность, хотя скрытая от посторонних глаз жизнь не прекращается ни на минуту. Вот из-за зеленого островка показалась кряковая утка, да не одна, а с выводком. Утята уже большие, держатся независимо. В заводи другая мамаша, тоже с утятами. По мелководью ходят кулики, тычат клювами в мутноватую жижу. У плавучего островка, среди ряски, выводок лысухи. Внезапно на тихой глади озерка появилась рябь, и у самого берега из воды показалась чья-то тупоносая мордочка с длинными усами. Ондатра – а это была она – вылезла на бугорок, отряхнулась и принялась вылизывать длинную шерстку.
От сырой блеклой растительности и мочажин поднимались теплые болотные испарения. Идти среди кочек было непросто. Ноги то и дело скользили по мху, местами хлюпала вода.
Вдруг желтенькая птичка, болотная овсянка, попискивая, села впереди на тростинку. И сколько ни шел дальше Витек, она садилась на очередную былинку и всегда оказывалась впереди. Вероятно, птаха оповещала болотное население о вторжении чужака.
Потом Витя увидел впереди между кочек куличка. Тот таился в невысокой рыжей траве. Витек замедлил шаг и стал осторожно подходить к куличку. А тот пока спокойно смотрел на него, склонив голову на бок. Когда до кочки оставалось несколько шагов, куличок взлетел. За ним поднялся еще один, не замеченный ранее. Витек проследил их неровный полет.
Скоро над его головой показалась большая птица. Это был кроншнеп. Он принялся тревожно кричать и описывать большие круги. Его поддержал другой кроншнеп. Птицы носились на гнутых крыльях так близко, что Вите хорошо были видны их длинные, слегка изогнутые носы, раскрытые в тревожном крике. Потом птицы так же внезапно улетели, как и появились. Но с кочек поднялась пара чибисов.
Мальчишка понимал, что он стал причиной тревоги пернатых, но выхода не было. И он стал громко звать Аню. Однако что тут началось: в камышах суматошно заметались утки, в воздух взмывали бекасы, дупеля, замахал крыльями журавль; нещадно горланя, над водным пространством носились крачки. Скоро все пернатое население низины уже кружило в воздухе. Дальше идти не было смысла, и Витек повернул обратно. Он отправился той же лосиной тропой, что привела его к озерам.
День клонился к вечеру, но Витя, кажется, не собирался возвращаться домой. Он решил искать сестренку в сосновых посадках, потом в ельниках. И даже заночевать в лесу, если не встретит Анюту.
«Разведу большой костер, – думал мальчишка. – Ночью огонь далеко виден. Может, Анюта заметит свет в лесу и выйдет на огонь костра».
Несколько раз с дедушкой Василием Витек уже ночевал в лесу. Это было весной, когда ходил с дедом на тетеревиное токовище. Затем летом, в шалаше на делянах, где заготавливали дрова. Теперь одному придется провести ночь в лесу. Родители, конечно, будут  беспокоиться еще и за него.
Низкое солнце светило прямо в лицо парню. И чтобы не попасть в очередную мочажину, приходилось рукой прикрывать глаза и внимательно смотреть под ноги. Наконец Витек преодолел трудный участок болота и, взобравшись по откосу, оказался в высокоствольном лесу, насыщенном предвечерним светом. Как тут было хорошо, совсем не похоже на то, что он видел на болоте.
 Пройдя светлый лес, а затем заросли ив и густых кустарников, Виктор оказался в молодых посадках сосны. Сосенки росли густо и походили одна на другую. Он легко мог определить их возраст. Если посчитать все мутовки – места, откуда пучком растут ветки – и прибавить к ним еще два года, то узнаешь, сколько лет деревцу. Под молодыми деревцами всегда мало опавшей хвои. Это потому, что хвоя живет на дереве не один год, как, скажем, листья на березе, а целых три и опадает только тогда, когда нарастает новая хвоя. Вот и получается, что сосна, как и ель, – вечнозеленые растения.
Витек снова стал аукать и долго потом слушал затихший после его крика лес.
 
Глава 4

Оставалось поискать Анюту в еловом лесу. Почти одинаково высокие ели росли ровными шеренгами. На мохнатых крестообразных макушках, освещенных лучами вечернего солнца, горели рубинами гроздья шишек. От еловой ли тесноты или по другой причине, но Витин голос звучал здесь не так звонко.
Устав от собственного крика, мальчишка остановился у разлапистой ели и огляделся. Вдруг он увидел под нижними ветками гриб с нежно-каштановой шляпкой на толстой ножке. Витя удивился: рано еще белым грибам. А потом узнал гриб. Да это же еловик. В молодых ельниках он появляется уже в июле.
 Парень не удержался, срезал гриб ножом и положил в рюкзак. Поискал глазами и увидел толстую ножку еще одного еловика. Она валялась на земле. А где же шляпка? И он поднял еще две совсем не червивые ножки. Какой-то чудак брал только шляпки.
Витя прошел вперед и скоро увидел белку. Она соскочила с сосны, что росла неподалеку, нашла и повалила большой гриб, зубами отгрызла шляпку и с ней взлетела на сосну. Затем нанизала гриб на сучок, а сама по ветвям поскакала дальше. Смышленый зверек заготавливал грибы на зиму, развешивая их на деревьях для просушки. Волокнистые ножки труднее нанизывались на сучки, потому и оставались на земле.
Помахав белке рукой, Витек отправился дальше, но скоро остановился. Он достал из рюкзака срезанный гриб, вернулся к сосне и положил его под деревом. Белке гриб нужнее.
Ярко-оранжевое солнце еще освещало кроны высоких деревьев. Но лес местами уже хмурился. В низкие места упали глубокие тени. Следовало быстрее найти сухое место для ночлега и собрать больше хворосту и палок для костра.
Мальчишка пересек сильно заросший кустарником овраг и скоро оказался на опушке лиственного леса с такой свежей и сочной травой, что ему даже жалко стало топтать ее. В высокоствольных березах, щедро освещенных лучами солнца, еще порхали и пели лесные птахи, и Витя невольно улыбнулся их веселью. Затем он вышел на большую травянистую поляну и вздрогнул от неожиданности. На противоположной стороне, как изваяние, стоял лось, вернее, лосиха с маленьким лосенком. Они бесшумно вышли из леса и, увидев его, застыли на месте. Возможно, звери уходили от опасности, но, заметив человека, теперь не знали, как поступить. Чутко прядя ушами, лосиха стояла в нерешительности. Возле нее на тонких дрожащих ножках топтался лосенок.
Витек стал помехой на пути лесных животных, и он поспешил скрыться в кустарниках. Лосиха ходко помчалась через поляну, то и дело оглядываясь на лосенка. А он старательно бежал за ней, высоко поднимая тонкие ножки. Малыш иногда спотыкался и даже останавливался, не в силах сразу преодолеть большое расстояние. Тогда мать-лосиха замирала и взглядом звала его за собой. Наконец лосенок преодолел поляну. Мать пропустила его вперед, оглянулась на то место, где таился мальчишка. И лоси скрылись в зарослях.
Витек подумал: «Здесь вполне можно развести костер и заночевать. Только надо осмотреть местность: нет ли поблизости звериных троп или зарослей камыша, куда ночью могут придти дикие кабаны». И он отправился обследовать окрестности.
Из ближних кустов вылетела сорока. Сев на дерево, она покружилась на месте. А когда мальчишка приблизился, вспорхнула и улетела. В кустах, откуда вылетела белобокая, виднелось много мышиных норок: сорока охотилась на грызунов. Витя остановился на небольшой полянке среди берез и решительно сбросил рюкзачок. Теперь следовало расчистить место для костра, чтобы огонь по траве не пробрался к деревьям.
Быстротечен закат в лесу. Парнишка торопливо собирал хворост: сухие ветки, сучья, палки разной длины. Дрова раскладывал по кучкам. Потом набрал бересты и сухой травы для растопки. Когда солнце уже утонуло за лесом, умолкли дневные птицы и начало темнеть, мальчишка принялся разжигать костер.
Витек положил на расчищенный от травы круг несколько коротких палок одна на другую, на них сухую траву и бересту, затем мелкий хворост и только потом крупные сучья. Костер немного подымил светлым дымом, потом как-то сразу взялся языками огня, и пламя осветило уже сгустившиеся сумерки.
Витек устало дотянулся до рюкзака. Очень хотелось есть. Пришлось доесть весь хлеб и допить оставшийся квас. Затем он сидел молча, подкладывая в костер ветки и сучья.
Вечерняя темень незаметно переходила в ночь. В меркнущем небе то тут, то там загорались звезды. Сильнее проступали запахи трав и деревьев. А лесная тишина наполнилась шорохами. Мальчишке, конечно, было страшновато в ночном лесу. Но парень заставлял себя не трусить при внезапном крике ночной птицы или шорохе в кустах.
Беспокоился Витек, пожалуй, не за себя, и даже не за родителей, тревожился он больше за сестру. Если она не вернулась домой, как переживет ночь в лесу без теплой одежды, без спичек и без еды. Да кроме того, она трусиха. Любой лесной зверь может испугать ее.
 Когда парнишка бросал в костер порцию хвороста, огонь вспыхивал ярче, освещая близкие деревья, дремлющие листья на березе, кусты, травы, и дальше – быстро сгущающийся сумрак леса. В тишине ночи каждый звук становился слышней: вскрикивала ли ночная птица, шуршали ли мыши в траве или поскрипывало старое дерево. Над костром дважды пролетела сова и скрылась между темных деревьев. Витек отошел от костра к куче хвороста, чтобы подбросить дополнительную порцию в огонь. От кучи в темноту шарахнулись две тени. «Куропатки, наверное, – подумал мальчишка. – Они нередко ночью подходят к огню».

Глава 5

Витя лежал на сухой траве у костра, заложив руки за голову. Он смотрел в небо. Звезды кучками и поодиночке мерцали в бездонной выси. И можно было без конца любоваться теплой июльской ночью, звездным небом. Но вот с дальнего болота послышались странные звуки: «бу-бу», «трум-бу-бу», будто заблудившийся бык надсадно ревел, оставшись один. Но Витек знал: так кричит выпь, или водяной бык, крупная рыже-бурая цапля с длинным вытянутым клювом. Если подуть в горлышко бутылки, то звук будет похож на ее голос. Днем она прячется в камышах, а заметив опасность, затаивается, вытянув вверх клюв и раскачиваясь в такт с камышом.
– Аня  может испугаться, если услышит этот жутковатый звук, – подумал мальчишка.
Когда недалеко в кустах возникал непонятный шорох, Витек приподнимался на локтях и прислушивался, как бы спрашивая: ну кто еще там? По правде сказать, он не очень опасался диких зверей, был уверен: не пойдут они к огню.
– В лесу опасные звери, конечно, есть, как не быть, – говаривал ему дедушка Василий. – Но зверь постоянно настороже. Он сам боится тебя, больше, чем ты его. Любой хищник обойдет дальней стороной даже одинокого путника. Людской запах, а боле того, огонь костра отпугнет его обязательно. Но ты должен понимать, от какого зверя, когда и чего можно ждать, и не лезть к нему на рожон, – предупреждал дед. – Вот медведь, например. Если тебя угораздило оказаться поблизости от его спрятанной добычи, туши кабана или лося, тогда беги с того места, и чем дале, тем лучше. Сильно страшен зверь, когда стережет свою добычу. Волки опасны зимой, особо в феврале и начале марта – время волчьих свадеб. Лоси – с конца августа – время гона. А кабан – только при встрече нос к носу, али когда защищает полосатиков. Встретишься с ними в это время – забирайся на крепкое дерево повыше.
Дедушка Василий полжизни провел в лесу. Был лесником и егерем. Водил разные экспедиции по лесам.
– Конечно, доверяться лесу, как своему дому, особливо ночью, нельзя, – наставлял он. – Но и бояться надо разумно. Шишки падают, деревья скрипят – зачем же всего пужаться. Не след выдумывать страхи и сразу лезть на сосну. Животные надеются на быстрые ноги, рога длинные, острые зубы и когти. У человека этого ничего нет. Так разумом надо спасаться. Костер – вот самое правильное дело. А ежели есть оружие, оно рядом должно быть, для самоуспокоения.
Взошла луна. Деревья откинули легкие тени. Заблестели листочки травы и кустарников. Витек для себя решил: надо поспать. Нельзя пренебрегать отдыхом в лесу. Только хорошо отдохнувший человек может рассчитывать на продолжение пути. Он подбросил в огонь хворосту и улегся рядом с костром. Но сразу уснуть не мог: все прислушивался к разным шорохам.
Луна набрала силу и засеребрилась. Тени от деревьев сделались резче. Костер  вначале горел ярко, потом стал медленно затухать, и ночь на поляне окончательно вступила в свои права. Где-то гукала сова, кто-то шуршал в кустарниках. Но Витек уже не обращал на это внимания. Усталость сморила парня, и он незаметно провалился в сон.
Однако спал Витек чутко, без сновидений и как бы прислушиваясь. Луна то ярко освещала лес, то уходила в плотные тучи. Внезапно сквозь дрему ему почудился глухой звук, похожий на борьбу, схватку. Мальчишка вскочил на ноги. Вдруг раздался душераздирающий крик. И ему показалось, кричит его сестра Анюта. Она вышла на огонь, и кто-то напал на нее.
– Аня…а! – закричал он и бросился в темноту. Через густые заросли пробирался мальчишка в ту сторону, откуда, как ему показалось, раздался этот отчаянный зов. В кромешной темноте ничего не было видно. Витек метался в разные стороны, натыкался на хлесткие ветки, падал голыми руками в колючие заросли.
Между кустарников кто-то торопливо копошился. Витек бросился туда: из-за темного куста взметнулись большие крылья. Туча, наконец, освободила луну, и Витек увидел среди веток, травы и листьев что-то похожее на живое существо. Приглядевшись, он узнал в нем почти взрослого зайчонка. Истерзанный ночной птицей, совой или филином, он был еще жив.
Увидев человека, зверек заторопился, засучил ногами, стараясь убежать, но не мог даже подняться. Витек взял его на руки, почувствовав, как сильно трепещет сердечко зайчонка. Затем, вернувшись к костру, он положил зайчишку на траву, но зверек вытянулся и затих. Видно, острые когти хищника сильно поранили его. У мальчишки даже слезы навернулись на глаза.
Пришлось хоронить зайчонка. Витя отыскал небольшую ямку, углубил ее ножом и выслал травой. Он бережно уложил зверька, накрыл его широкими листьями и присыпал землей.
До утра было еще далеко. Но происшествие так взволновало мальчишку, что начисто прогнало сон. Да и становилось прохладнее. Поежившись, Витек подбросил в костер ветки сушняка, сучья покрупнее и стал смотреть на огонь. Пламя, перебегая по хворосту от сучка к сучку, перекидывалось на толстые ветки. Они пискляво выпускали струйки горячего пара, постреливали и загорались. Дым от костра струился вверх и, подгоняемый легким ветерком, поднимался выше деревьев.
Витек подставил спину огню – стало теплее, и он с беспокойством подумал о сестренке: «Как она без теплой одежки в ночном лесу?» Он знал от деда: если температура снижается градусов до шестнадцати, трудно согреться без костра.
Тревожная ночь уходила, словно таяла. Небо белело. Деревья постепенно проступали из мрака. Над лесом, все больше захватывая горизонт, разливалась молочная розоватость. Где-то начинала щебетать ранняя птичка, встречая утреннюю зарю.
Витек загасил костер и ждал, пока среди золы и пепла не останется ни одного горящего уголька. Утром на траву и на листья деревьев не выпало ни капли росы. Растения луговой чины, корзинки васильков, голубых колокольчиков уже с утра издавали сильный аромат, остро пахли цветы жимолости. Вороны с утра играли и каркали на лету. Все эти приметы говорили о перемене погоды, обещая днем дождь.

Глава 6

Почти сутки прошли с того времени, как Анюта заблудилась в лесу, испугавшись медведя. А началось все с того, что Маша, Лена и Аня, придя в малинник, спугнули зверя. Услыхав их шумные шаги, смех, голоса, косолапый поспешил убраться из ягодника. Но не ушел совсем.
Девчонки, не ведая о медведе, разбрелись по малиннику и с удовольствием ели ягоду. Потом принялись наполнять корзины. По своей неопытности они не заметили свежих медвежьих следов, видных повсюду. Медведь в это время таился неподалеку. Зверь по праву считал малинник своим. И гонял из него других медведей.
Косолапый долго топтался за елями, настораживал уши, поводил носом, вставал на задние лапы, нетерпеливо ожидая, когда уйдут люди. Но они не уходили. И, убедившись, что это не охотники с ружьями, он решил прогнать непрошеных гостей.
Услышав треск кустов, девчонки подумали: кто-то из деревенских рядом с ними берет малину. И вдруг увидели большого медведя. Зверь прыгал на задних лапах, сердито «уффкал» и делал в их сторону беспорядочные выпады. Шерсть на его загривке стояла дыбом. Увидев медведя первыми, Маша и Лена завизжали и,  побросав корзины, помчались из малинника. Аня тоже завизжала, но с испугу бросилась в другую сторону. Зверь зарычал еще громче, опустился на все четыре лапы, но не стал преследовать девушек. Хотя мог в два-три прыжка догнать любую. Конечно, это была лишь демонстрация нападения.
Машу и Лену как ветром выдуло из леса. Они нашли одна другую уже на опушке и даже не решились аукать, звать Аню. Скорее побежали в деревню рассказать о случившемся.
Аня в это время в страхе летела не зная куда. У нее растрепались волосы, потерялась косынка, а она все бежала и даже упала, сучком поранив руку. Но не обратила внимания на боль, а вскочила и мчалась до тех пор, пока не убедилась, что медведь не гонится за ней.
Девушка огляделась. Во все стороны, куда ни глянь, был одинаковый лес с почти одинаковыми деревьями. Вначале Аня только прислушивалась, надеясь, вероятно, услышать голоса подруг. Потом негромко покричала сама.
– Маша! Лена! Ау-у! Где вы?
Но в ответ лишь глухо ответило эхо, да зловеще прокаркала ворона. И девушка испугалась. Ей еще не приходилось одной бывать в лесу. Она то и дело оглядывалась на шорохи. И даже убедившись, что рядом никого нет, вновь слышала шорох за спиной. Аня боялась густых кустарников, чащи, темных коряг. Куст, качающийся от ветерка, принимала за зверя, от горелого пня пряталась за деревья.
Так, блуждая по страшному лесу, она случайно вышла на тропу. Ей даже показалось: тропа ведет к опушке леса и малиннику. Но там страшный медведь. И Аня предпочла с другой стороны выйти к деревне, обойти ягодники и медведя.
Долго еще шла девушка, пробираясь между деревьями и кустарниками. Но лес только становился все дремучей, все гуще.
«На пути домой не должно быть такого густого леса», – подумала девушка и, постояв немного, повернула в другую сторону.
В одном месте Аня набрела на лесной ручей. Ей давно хотелось пить. А кроме того, саднила и кровоточила ранка на ладони. Вода струилась между мшистых бережков, журчала на перекатах и отдавала запахом хвои. Боязливо оглядываясь, Аня набрала в пригоршню холодной воды и утолила давнюю жажду. Потом промыла ссадину на руке и приложила к ней листик травы.
Отправляясь дальше, Аня выбрала направление на солнце, снижающееся к макушкам деревьев, и начала спешить.
«Надо до ночи выбраться из леса и вернуться домой», – думала девушка.
Скоро на ее пути встретился сыроватый овраг с густыми зарослями ольхи и лещины. Пробираясь через жидкие прутья ольховых зарослей, она вдруг наткнулась на кусты черной смородины. Аня попробовала сочные, сладкие ягоды, но долго задерживаться здесь не стала. Только подумала: следует запомнить это место и вернуться с подругами за смородиной.
Теперь она старалась идти только прямо, никуда не сворачивая, с опаской поглядывая на предвечернее солнце, неумолимо клонившееся к закату. Каково же было ее удивление и растерянность, когда через час-полтора Аня оказалась опять в ольшаниках у оврага, у кустов той же смородины. Вначале она не поверила глазам. Но кусты были те самые, с которых она рвала ягоды, а рядом ее следы.
Заблудилась! Это страшное слово повергло девушку в ужас. Она беспомощно смотрела вверх на темнеющее небо, на мрачные высокие деревья и совершенно не знала, куда ей теперь идти. Девушка кинулась в одну сторону, в другую, надеясь отыскать случайную дорогу или хотя бы тропу, но вокруг был только лес и лес. Скоро она оказалась в буреломных завалах. Всюду, куда ни глянь, лежали огромные лесины, вывороченные с корнем и упавшие одна на другую. Между ними уже поднялся густой подрост из берез, осин и колючего кустарника. Пытаясь пролезть через бурелом, она выбилась из сил и присела у кряжистой сосны. Ноги дрожали от усталости, слезы навертывались на глаза. Она даже приблизительно не могла определить, в какой стороне может быть ее дом.
И Аня вспомнила рассказы деревенских женщин о том, что где-то в лесной чаще есть черный каменный столб. Вблизи него останавливаются часы, начинает неверно показывать компас. Кто увидит этот столб – будет плутать по лесу несколько дней. Но если попросить его как-то по-особенному, он может показать правильное направление домой мерцающими огоньками. Правда, точного расположения столба никто не знает: в каждое полнолуние он перебирается на новое место и появляется неожиданно.
Аня смотрела на страшные завалы деревьев и густые кустарники и думала: возможно, и она случайно прошла у этого столба, а теперь будет блуждать в лесу несколько дней. В ветвях сосны сидела маленькая желтоголовая птичка – королек. Тоненьким голоском она выводила: «сюитити-сюитити-сию-ти-ти-сигр», как бы запинаясь на последнем слоге. Птичка была у себя дома, и Аня позавидовала ей.

Глава 7

Солнце медленно катилось к закату. Но кроны высоких деревьев еще освещались его лучами. Птицы перепархивали на освещенных ветках и не прекращали петь, словно прощались с дневным светилом до завтрашнего утра. А Ане хотелось, чтобы светлый день не весь ушел за горизонт, чтобы хоть маленький кусочек остался с ней. Но вокруг уже разливалась тонкая вечерняя синева.
Девушка продолжала сидеть у дерева, опустив голову. Потом подняла взгляд и заметила какое-то движение между лежащих на земле стволов. Большая желто-рыжая кошка с пушистыми бакенбардами, куцым хвостом и кисточками на ушах, распластавшись среди кустов, медленно подкрадывалась к зайчишке. А тот прыгал у ствола осины, смешно подбрасывая зад, и грыз кору.
Когда зайчишка переставал жевать и прислушивался, хищница замирала. Потом снова ползла к зайцу. Но вот она приготовилась к прыжку, и заяц заметил опасность. Он стремительно бросился наутек. Но рысь быстрыми мощными скачками догнала его. Затем, высоко подняв голову, понесла добычу в зубах и скоро скрылась за деревьями.
Аня буквально обомлела. Рысь - опасный хищник. Были случаи, когда, затаившись в ветвях, она бросалась на охотника. Следовало быстрее убираться из этих мест, тем более что солнце село и угрюмые сумерки опускались на лес. С большим трудом Ане удалось выбраться из буреломов. Скоро она оказалась в березовом лесу, где за деревьями догорал закат. Вокруг был ажурный лес в нежно-лиловой дымке. Но эта красота природы совсем не радовали девушку. Совсем скоро травы и деревья погрузились в сумрак. Аня сидела в полумраке, чутко прислушиваясь ко всему, что окружало ее. Было страшно, но теперь к боязни темноты и ночного леса примешивалось еще и беспокойство за родителей. Мама сильно переживает. И Аня подумала: «Надо не трусить и обязательно вернуться домой». Но не трусить пока не получалось.
Гнетущий мрак, темные провалы между деревьями, немота стволов и таинственные шорохи в дополнение к одиночеству в незнакомом лесу могли привести в трепет даже неробкого человека, тем более девушку. Однажды Ане померещилось: за сосной стоит кто-то. Она долго всматривалась: и этот кто-то зашевелился. Аня уже готова была закричать, но вдруг поняла: это куст можжевельника притулился к дереву и покачивается от ветерка. Куст она видела и при свете дня.
Не ведала девушка, как ей дожить до утра. В тревожной тишине ночи каждый звук, каждый шорох настораживал, заставлял оглядываться. Случайно она посмотрела на маленькую березку, стоящую рядом. Березка уходила в ночь смело, не боясь темноты и весело шелестя листочками. Наверное, надеялась вырасти в большое стройное дерево. Странно, но эта простенькая мысль заставила Аню немного успокоиться. Рядом с собой она разглядела ромашку и лесную лилию. Они уже сложили лепестки и тоже приготовились спокойно проспать в ночи. Аня придвинулась к березке и даже  закрыла глаза, решив: будь, что будет. Легкий ночной ветерок ласково тронул ее лицо, волосы, словно пообещав теплую летнюю ночь, и Аня вздохнула с облегчение м.
Но спокойствие длилась недолго. Вдруг кто-то жутко, истерично захохотал в лесу. Девушка обмерла от страха. Вспомнились рассказы бабушки о леших и другой лесной нечисти.
А неподалеку кто-то продолжал стонать, визжать, мяукать по-кошачьи. Аня стиснула зубы и закрыла ладонями глаза. А когда открыла их, увидела, как над самой головой пронеслась большая черная тень. Что это было, девушка не знала. Но страх поднял ее на ноги, и она устремилась вперед, не разбирая дороги. Ветви били по голове, царапали лицо, колючие лапы елей задерживали движение. Ане казалось: чьи-то длинные черные руки пытаются ее схватить. Она вырывалась из этих рук и бежала дальше, пока не споткнулась на узловатый корень и не упала в траву. Когда девушка очнулась, лес на время затих, и злой дух, или леший, оставили ее. Она огляделась: так же высоко в небе мерцали первые звезды, вокруг стояли высокие деревья.
Раздался чуть слышный шорох, и на фоне подсвеченного звездами неба Аня заметила пушистую белку. Белка спустилась по стволу сосны и, вероятно, рассматривала девушку. Увидев знакомого зверька, Аня поднялась, и ей будто полегчало. Ушло оцепенение, хотя ноги были еще как ватные. Белка стремительно унеслась вверх, и оттуда продолжала интересоваться человеком.
Аня немного успокоилась. Она даже вспомнила рассказы односельчан о хищной птице филине, который днем скрывается в непроходимых чащах, а по ночам жутко кричит на разные голоса. Суеверные люди принимают его за лешего. Но для человека он не опасен. Хотя для птиц и мелких зверушек филин – хищник, царь ночного леса, разбойник и живодер. Его боятся и ненавидят многие обитатели леса.
Один старый охотник рассказывал, как его собака днем выгнала из-под кучи хвороста большого ушастого филина с кошачьими глазами. Он неохотно взлетел и уселся на сучок сосны. На верхушке сосны сидела ворона. Увидев злодея, она закаркала по-особенному. Ее услышали другие вороны. Они тут же стали собираться к сосне, на которой сидел филин, и принялись пикировать на хищника.
Услыхав шум и карканье ворон, к сосне стали слетаться другие птицы: сойки, пеночки, малиновки, иволги, трясогузки. Все вместе они пронзительно кричали и смело пикировали на филина. И каждая птаха стремилась клюнуть врага в голову. Филин не успевал увертываться, получая один удар за другим. А со всех сторон прибывали все новые птицы.
Скоро пернатых стало так много, и они так больно били своего заклятого врага, что филин не выдержал напора и взлетел. Стая ворон, каркая, устремилась  вдогонку. Следом, крича, полетели другие птицы. Что было дальше, охотник не видел, но, вероятно, птицам удалось проучить страшного хищника и выдворить его из леса.
Вспомнив этот рассказ, Аня еще больше успокоилась. И хотя филин временами снова начинал визжать и ухать, девушка почти перестала бояться жутковатого концерта. Она села под деревом, на котором жила белочка, и, заметив ее, почувствовала облегчение. Когда рядом есть еще кто-то, даже в ночном лесу становится не так страшно.
В высокой траве пробирался ежик. Как только Аня узнала ежика, она слабо улыбнулась. Вот и еще один знакомый пришел ее поддержать.
Глава 8

Надрывные вопли ночного разбойника прекратились. Но жизнь леса от этого не стала менее таинственной: мыши сновали в лесной подстилке, где-то у своей норы тявкала лисица, на дальнем болотце похрюкивали дикие кабаны, вышедшие кормиться.
Вдруг рядом с Аней, на сосне, застрекотала сорока. Птицу кто-то обеспокоил. Змея ли взобралась на дерево, сова ли присела рядом на ветку. А может быть, ночной зверь шел тропою. Как бы то ни было, но вслед за сорокой резко вскрикнула сойка. Тоже очень беспокойная птица. И сразу чуть в сторонке послышался шорох. Кто-то раздвигал кусты, шелестел листвою. Аня, повернув голову, с ужасом смотрела в темноту. Первое желание было – метнуться прочь и спрятаться за любым деревом.
Но из кустов вышел косуленок. Аня еле разглядела его в темноте. Он был совсем еще маленький и с трудом переставлял ножки. Малыш почувствовал Аню, неуверенно приблизился к девушке и мокрым носом ткнулся в ее еще дрожащие от страха ладони.
– Господи! Как же ты напугал меня, – сказала Аня косуленку. А сама подумала: «Откуда же он взялся? Потерял мать, вероятно, и ищет ее?»
Скорее всего, так это и было. Мать-косуля после рождения детеныша обычно прячет малыша где-нибудь в густых зарослях. А заметив опасность, всячески хитрит: убегает в сторону и начинает отвлекать врага или кружит у пустого места, будто там и находится ее новорожденный. А в это время детеныш затаивается, да так, что можно пройти рядом и не заметить. Но, возможно, случилось что-то необычное: косуленок не дождался матери и, пренебрегая опасностью, отправился искать ее.
Аня хотела погладить малыша, но он вздрогнул и не дал себя приласкать, хотя тянул к ней острую мордочку, обнюхивал и даже пытался лизнуть. Потом потоптался немного и вдруг, согнув передние ножки, улегся рядом.
– Вот тебе на! – вырвалось у Ани. – Что же мне делать с тобой?
А он только настораживал уши на звук ее голоса, но, конечно, не понимал ни слова.
Яркая луна вышла из-за тучи, и все вокруг преобразилось. Померкли звезды на небе. От деревьев потянулись длинные тени. И лес при свете луны показался Ане другим: высокие деревья сливались в причудливые дворцы, кроны их казались облаками, густые заросли кустарников превратились в изгороди.
Рядом, свернувшись калачиком, посапывало маленькое доверчивое существо. Хотя и сейчас Аня слышала ночные звуки: шепот и вздохи леса, шуршание и шелест листвы, перекличку ночных птиц, но прежние страхи и боязнь немного отступили. С душевным трепетом, тепло девушка думала о брате, который, наверное, ищет ее, о своих родителях. Возможно, и они видят сейчас это небо и луну, беспокоятся за дочку и надеются: все обойдется и доченька благополучно вернется домой.
Долгие страхи и усталость настолько подкосили силы девушки, что она сама не заметила, как забылась в чутком сне.
Проснулась Аня, когда кто-то настойчиво подталкивал ее в бок. Она увидела косуленка. При свете побелевшего неба он оказался светло-рыженьким с белыми пятнышками по всему телу, с черными блестящими глазами и большими, как у модницы, черными ресницами. Он уже стоял на ножках и просил есть.
– Борька! – вдруг ни с того ни с сего сказала Аня, – какой же ты красивый, да маленький, а покормить тебя нечем.
Недолгая летняя ночь прошла, и занималось утро. Розоватый свет пробивался сквозь ветви деревьев. В лесу было тихо, лишь изредка слышалось попискивание какой-то птахи.
На дальней осине проснулся глухарь. Развернув веером хвост, он массивными лапами топтался на толстом суку. Еще в темноте Аня слышала, как косач с шумным хлопаньем крыльев усаживался на дерево. Вытягивая длинную шею с бородатой головой, большой петух принялся склевывать мягкие листочки на осине. Аня смотрела на него зачарованно. Солнечные лучи переливались в его сизо-черных перьях, а изумрудно-черная грудь блестела на солнце. Она видела глухарей, что приносил с охоты ее отец, но живого встретила впервые. Что-то сказочное было в облике этой птицы.
Борька настойчиво требовал еды, а Аня не знала, чем его можно покормить. Таких малышей, оставшихся без матери, обычно приучают пить коровье молоко из бутылочки с соской. Но Аня не могла раздобыть в лесу ни молока, ни бутылочки. Она сорвала листочки дикого клевера и пыталась покормить косуленка. Но Борька мотал головой и не брал клевер. Тем временем глухарь, спугнутый Аней, взлетел с шумным хлопаньем крыльев. Девушка проводила его полет восхищенным взглядом.
Тем временем немного похолодало, воздух отсырел, в низинах между деревьями наслаивался туман. Аня попыталась, пока не пройдет туман, поискать вокруг деревьев и кустарников съедобные ягоды. Она тоже была голодна.
Пройдя несколько шагов, девушка наткнулась на невысокий куст с сочными ярко-красными ягодами. Они кучками лепились прямо на коре голых веточек. Аня обрадовалась. А когда рассмотрела эти чуть продолговатые ягоды, даже отшатнулась от них. Она узнала волчьи ягоды. Они смертельны для человека. Все части этого растения содержат ядовитый сок. Даже от прикосновения к коре растения на руках могут появиться пузыри. Кусается этот кустик, как волк.
Вслед за Аней к кусту подошел и потянулся за красными ягодами Борька. Но девушка отстранила его мордашку и прогнала от куста. Вместе они прошли на небольшую лужайку. В цветущей траве, еще не нагретой июльским солнцем, Аня заметила кустики земляники. Это была явная удача.
Земляника – самая вкусная лесная ягода. Она обычно первая поспевает еще в июне. Затем в лесах зреет малина, смородина, черника, брусника. К сожалению, на этой полянке только кое-где после повторного цветения краснели поникшие капли зрелых ягод.
Затем неразлучная пара, Аня и косуленок, вошли в сосновый лес. Здесь среди можжевеловых кустов обнаружился черничник с примесью брусники. Брусника еще не поспела, зато спелой черники оказалось много. Ешь, сколько хочешь. Крупные черные бусинки с восковым налетом кучками лежали среди белесоватого мха. Скоро пальцы Ани почернели от ягод.
Глава 9

Витек тем временем сложил небогатые пожитки в рюкзак, оглянулся еще раз на то место, где провел ночь, и отправился снова искать Анюту.
– Где же она? – думал мальчишка. – Возможно, перепутала направление к дому и пошла совсем в другую сторону. С женщинами это бывает. Вон как-то соседка с дочерью ходили за клюквой на ближнее болото. Всего-то километра два, не больше. А набрав ягоды,  закружились и вместо дома пошли в противоположную сторону. Только на третий день нашли их.
Витек постоял на косогоре, где светлые березки шелестели листочками на утреннем ветерке, послушал лесные отголоски, сориентировался по солнцу и отправился в сторону дальнего леса. Конечно, там не «край непуганых птиц и зверей», но места довольно глухие, далекие от обжитых мест.
Вначале парень шел по зарастающей лесной тропе, которая то и дело куда-то исчезала, а потом пропала совсем. Пришлось пробираться напролом через чащи, подниматься на лесные увалы, спускаться в низины, заглядывать в густо заросшие кустарники. И везде Витек звал Аню, прикладывая ладони к губам.
Его поражал огромный, нескончаемый и величественный лес. И странным казалось ему, что этот лес был большим и тогда, когда его, Витьки, еще не было на свете. И даже тогда, когда не было на свете его отца и дедушки. Возможно, лес этот видел полчища татаро-монголов, которые шли разорять русские города. Интересно, как они находили дорогу в густых лесах и чем питались – грибами, что ли.
Витек очнулся от дум, услыхав песню зяблика. Птичка, не больше воробья, сидела на маковке высокой ели и распевала свои звонкие, задорные песенки. Зяблик – очень красивая птичка. Кто видел зяблика вблизи, не мог не залюбоваться им. У него рыжевато-бурая головка с голубовато-пепельной шапочкой и черным лобиком, красновато-бурые перья сверху переходят в желтовато-зеленые тона, грудка багрово-красная. На зеленоватых с черным крылышках – две белые поперечные полоски.
Песней зяблика можно заслушаться. Она начинается тонким посвистыванием, переходит на трель и заканчивается красивым росчерком. Этих птичек очень много в лесу. Возможно, и Аня слышит сейчас какого-нибудь зяблика.
И когда зяблик снялся с вершинки дерева и юркнул между стволами деревьев, Витек приложил ладони к губам и прокричал громко:
– Аня! Ты меня слышишь?
Потом опять долго прислушивался к звукам и шорохам вокруг. Но в затихшем на время лесу опять не услышал ответного голоса.
В одном месте мальчишке встретился глубокий овраг с обрывистыми краями, и он не поленился забраться в него. Следовало осмотреть густые заросли и завалы. Кто знает, а вдруг Аня в темноте случайно набрела на этот овраг и упала в него. Может, подвернула ногу и не может выбраться.
Хватаясь за кусты, парень спустился на дно и попал в невероятное переплетение жухлой травы и кустов. Ноги цеплялись за спутанные стебли и колючие прутья. Мальчишка падал, но упорно пробирался вперед. В одном месте он заметил гадюку, уползающую от него. Подождал, пока змея скроется в траве, и только потом пошел дальше.
– Анюта! Анечка! Откликнись, – повторял он то и дело, обследуя овраг вдоль и поперек.
– Все равно найду, – повторял мальчишка.
Было жарко и душно. В небе клубились кучевые облака, собираясь в тучи. Ужасно хотелось пить. У куста шиповника Витек пожевал и проглотил несколько ягод. Но они не утолили жажды.
Однажды ему послышался еле обозначившийся далекий крик. Витек прислушался. Но повторно голоса не услышал. «Наверное, показалось», – подумал он. Но надежда, что он непременно найдет сестру, окрепла в нем.
Скоро Витек вышел на старую, сильно захламленную лесосеку. Всюду лежали брошенные хлысты, навалы замшелого хвороста. Вырубка встретила парня настороженной тишиной. Витек успел заметить, как кто-то торопливо шмыгнул между стволами деревьев. Дальше пройти, казалось, невозможно. Пни и спиленные деревья уже проросли кустами лещины, жимолости, крушины. Ани здесь не было.
Витек устало сел на пень. Рядом штабелями лежали несколько старых стволов. В них уже завелись насекомые. По стволам, совсем не боясь человека, бегали две трясогузки – небольшие птички в бело-черном наряде и длинным, постоянно балансирующим хвостиком. Они склевывали букашек и их личинок. Клюнет жучка и еще больше заколышет хвостиком.
Посидев самую малость и вытерев жаркий пот со лба, Витек отправился дальше. Под корягой ему попалась нора. Мальчишка внимательно осмотрел ее: похоже на нору горностая. Зверек ночной, вспомнил Витя,  днем должен спать в своей норке. Но, сделав лишь пару шагов, услышал шорох за спиной и оглянулся: из норы выбрался рыжеватый зверек с белой грудкой. Черными глазками-бусинками он с любопытством смотрел на человека. Витек решил подойти поближе. Горностай был, вероятно, еще очень молодым, и потому подпустил его близко. Мальчишка присел на корточки и тихонько, без резких движений, протянул к нему руку. Но зверек быстро исчез в норе.
Только успел Витя отойти, как горностай опять показался, но на этот раз в глазах его было не только любопытство, но и страх. «Вот так-то, – сказал ему Витек, – нельзя в лесу доверять кому попало».
Солнце поднималось, и  воздух нагревался все сильнее. Даже в тени деревьев скапливалась паркая духота. Витю по-прежнему мучила жажда.
Велика была радость, когда он набрел на неглубокую балку. На дне у куста ивы виднелся родничок, и протекал, журча по камушкам, ручей. Спустившись на дно балки, Витек осмотрел небольшую ямку, своеобразный бочажок, в котором как бы кипела прозрачная вода, поднимая со дна крупные и мелкие пузырьки. Он достал пустую фляжку, набрал в нее воды и, прежде всего, досыта напился. Вода придала ему новые силы. Потом освежил лицо, поплескался руками в холодной воде и присел на кочку.
Внезапно в ручей упал листок с ивы, а на нем муравьишка. Листок закрутился в струях ручья, цепляясь черенком за склонившиеся травинки. А муравей суетился, бегал с одного края листка на другой. Но вода омывала обе его стороны. «Утонет, бедняжка», – подумал Витек. Он подхватил пальцами листок и положил его на берег. Муравей тут же  скрылся в траве.
Бурлящая вода родника завораживала. Хотелось остаться здесь на часок, прилечь и отдохнуть. Но мальчишка пересилил неуместное желание. Он набрал воды про запас, выбрался из балки и снова отправился в путь.

Глава 10

Рядом с балкой рос густой еловый лес. Он манил тенистой прохладой, и Витя направился к нему. Птиц в ельнике было меньше, чем в березовом или сосновом лесу. Но, подходя ближе, он услышал знакомое «кей-кей». Это две кукши гонялись друг за другом. Голос у них громкий, далеко слышен. Пройдя немного, Виктор увидел и самих птиц: крупнее дрозда, с ярко-рыжим хвостом и черной шапочкой на голове. Непоседливостью они напоминали синиц. Кукши подпустили мальчишку совсем близко. А когда он остановился и стал рассматривать их,  птицы  улетели.
Лесные нехоженые места всегда полны неожиданностей. Витек долго шел по ельнику. Но хвойный лес не кончался, а все густел, наливался силой, темнел. Наконец превратился в настоящие дебри. Парень уже хотел повернуть назад, но поразмыслив, упрямо пошел вперед. Все в нем: воля, стремления, силы – были подчинены одному: сегодня во что бы то ни стало найти сестренку.
Ноги тонули в сыроватых мхах. То и дело встречались разлапистые ели с бахромой из бородатого лишайника на стволах. Еловые заросли переплетались с кустами можжевельника. На некоторых кустах попадались крупные сизо-черные ягоды. Витек попробовал их. Можжевеловые ягоды вначале показались сладкими, даже очень. Но затем он ощутил горьковатый привкус. Особенно горчили семена со смоляными желваками. Пришлось отказаться от угощения и двинуться дальше.
Он сворачивал влево, искал удобные проходы справа, а лес становился все непроходимей. Деревья стояли так плотно, что даже трава не росла под их кронами. Лишь шишки и коричневая хвоя хрустели под подошвами. Витя еще никогда не попадал в такие чащобы.
Скоро он зашел в такую нехоженую глушь, что оторопь взяла: «Где это я?» Видны были только белесое небо да верхушки деревьев. Витек покрутился на месте, всматриваясь в лесные дебри, надеясь найти хоть какой-нибудь просвет. Но со всех сторон был одинаково густой темный лес и деревья, похожие одно на другое. «Неужели заблудился?» – впервые подумал он.
На всякий случай он покричал, позвал Аню. Но ответа, как и прежде,  не последовало, только эхо, откликнувшись там и сям, затихло вдали. И странное дело: по громкости эха и его отдаленности парню удалось определить: с правой стороны лесной массив меньше, чем с левой. Витек достал из рюкзака куртку, надел ее, чтобы не ободрать руки и плечи, и напористо пошел вправо, пошел напролом, одним плечом вперед, раздвигая упругие преграды.
И действительно, скоро он вышел из густого ельника, но не слишком обрадовался. Перед ним расстилалась старая гарь. По сторонам теснились засохшие до срока ели с обсыпавшейся хвоей, подпаленные когда-то пожаром. Под ногами путалась жухлая трава, будто истоптанная тяжелыми копытами животных. Всюду торчали обгорелые пни и истлевшие сучья. И над всем этим почти безжизненным пространством высилось серое небо в густых облаках.
Витек впервые за время странствий осознал, что не знает, куда идти. Больше того: не имеет понятия, в какую сторону возвращаться. Пошел он к северу от своей деревни. Но так долго кружил в лесу, меняя направление, что теперь с трудом понимал, где находится и как выйти к дому.
– Только не паниковать, – сказал сам себе мальчишка. – Ничего страшного еще не случилось.
Он был уверен: самое глупое, что можно сейчас сделать, – это начать метаться из стороны в сторону в тщетной надежде отыскать хоть какую-нибудь дорогу.
– Ну и что из того, что заблудился, – с каким-то даже ожесточением сказал Витек сам себе. – Отыщу Аню, тогда по разным приметам найду направление домой.
Вдруг Витек услышал голоса птиц. Он поднял голову: на макушках обгоревших деревьев сидели две маленькие овсянки. Они пели громко, самозабвенно. Общительные птахи будто не хотели оставить без песен его, одинокого, попавшего в затруднительное положение.
Это порадовало парнишку, и он прошел туда, где последствия пожара, бушевавшего здесь, чувствовались меньше. На глаза попала одинокая сосна с низко растущими сучьями. Витек снял рюкзак, дотянулся до нижнего сучка и влез на дерево. Затем по сучьям, как по ступенькам, поднялся выше и осмотрелся: насколько хватало глаз, во все стороны расстилался густой лес.
«Не может быть, чтобы сюда забрела Анюта», – засомневался он. 
Но Витек знал: страх может завести заблудившегося человека куда угодно. Потому, спускаясь с дерева, решил поискать сестренку и в этих местах. Приставив ладони к губам, он громко и настойчиво  прокричал несколько раз в разные стороны. Но только лес отозвался эхом, да умолкли веселые овсянки.
Витя поднялся на невысокий холм, поросший хвойным лесом, и около старой ели увидел большой муравейник, сложенный из хвоинок и лесного мусора. Его красновато-бурый конус поднимался метра на полтора над землей. Во все стороны от него расходились дорожки и целые улочки, хорошо заметные на земле. Вокруг кучи и на ней царило деловое оживление. Всюду сновали муравьи. Одни бежали по дорожкам, неся перед собой соринки, кусочки коры, мелких букашек. Другие пятились задом и тащили за собой крупных насекомых. Но большинство торопливо спешили в лес за добычей.
На одной из дорожек столпилось десятка два муравьев. Они боролись с большой зеленой гусеницей, пытаясь утащить ее в муравейник. Но гусеница упиралась. Она изворачивалась, цеплялась за травинки и землю. На помощь собратьям спешили все новые муравьи.
Витек решил помочь трудолюбивым мурашам. Он палочкой поднял с земли гусеницу вместе с муравьями и перенес ее на вершину муравейника. Теперь злостному вредителю леса уже не удастся уйти от возмездия.

Глава 11

Продолжая идти по лесу, Витя увидел еще два муравейника. Но что это? Они были грубо разворочены. Осмотрев порушенные жилища муравьев, он понял: это проказы медведя. Косолапый лакомился муравьями. А рядом на островке сырого суглинка виднелись следы хозяина леса: огромные когтистые отпечатки лап. И Вите еще тревожнее становилось за сестренку.
– Аня! Анюта! – как можно громче звал он, но ответа опять не было.
Вдруг впереди застрекотала сорока, следом послышался треск ломаемых сучьев, буханье копыт о гулкую землю. Мальчишка спрятался за кряжистое дерево. А на лесной прогал, рассекая могучей грудью хлесткий кустарник, выскочил огромный горбоносый лось. Рогач резко остановился, но продолжал бухать отяжелевшими копытами.
Бока его вздымались и опадали, с губ стекала желтая пена, из ноздрей с шумом вырывалось тяжелое дыхание. На боку зияла большая рана. Возможно, лесного великана пытался завалить медведь, но только поранил его. Продолжая бить копытом, лось постоял еще секунду-другую, оглядываясь и прядя ушами. Затем резко бросился в лес, круша кустарник. Удаляющийся треск постепенно затих вдали.
«Здоровяк, видать, этот медведь, – подумал Витек – Не побоялся напасть на сохатого».
Оставаться в этом месте было опасно, тем более что у крупной сосны и дальше трава была сильно помята лапами медведя. Наверное, здесь проходила его тропа. И Витек тут же припомнил все, что дедушка Василий рассказывал ему о медведях. Дед всегда убеждал: не надо трусить при встрече с косолапым.  Даже здоровенные самцы обходят человека, и даже его следы. Но зверюга непременно нападет, если ранен или когда лежит у добычи.
Витек стал громко разговаривать сам с собой, чтобы в густой чаще случайно не напороться на медведя, кричал, звал Аню, даже пытался петь. Но только голос почему-то срывался.
Так  он вышел на участок смешанного леса. Тут росли хвойные деревья: сосны и ели. Попадались и березы. Спор березок с соснами и елями за солнечный свет заставлял их тянуться к небу, выбрасывая высоко вверх свои не очень ветвистые макушки. Но чем дальше шел паренек, тем меньше попадалось березок. Сильно пахло смолой. Земля была покрыта хвоей и густыми мхами. В сомкнутых насаждениях царил зеленый полумрак.
«Как в настоящей тайге», – подумал Виктор. А спустившись в низинку, очень обрадовался: кроме шелковистого мха и кустов папоротника он увидел заросли черники. Спелой ягоды было много, буквально некуда ступить. Он рвал горстями с восковым налетом черные ягоды и засыпал их в рот.
В лесу было тихо и сумрачно.  И вдруг Витек почувствовал: здесь он не один. Чьи-то глаза настойчиво наблюдают за ним. Хотя ему знакомо было это чувство. В лесу всегда кто-нибудь за тобой наблюдает: птица или зверек. Но сейчас ему стало неуютно. Мальчишка ощутил в этом присутствии и этом взгляде явную опасность. Осторожно, не торопясь, он приподнялся и медленно, почти не поворачивая головы, одними глазами осмотрелся по сторонам. Но нигде никого.  Не двигаясь с места, он всматривался в ближние и дальние кусты и ели. И заметил густую тень за елкой. Тень стояла неподвижно. Потом она шевельнулась, и Витек увидел голову большого медведя. Его глаза осторожно и внимательно следили за ним. Вышло, не он застал зверя врасплох. Причем в самом неподходящем месте. Убежать нельзя: расстояние до зверя не больше пятнадцати метров, и залезть на дерево невозможно: рядом лишь голые стволы без нижних сучков. Оставалось – стоять и ждать, что с тобой соизволит сделать медведь.
 Поняв, вероятно, что человек его заметил, большой бурый медведь не стал больше таиться. Он встал на задние лапы, вытянул вперед морду с отвисшей губой и задвигал носом. Хотел узнать, кто перед ним, и оценить степень опасности для себя. Даже сделал несколько шагов в сторону Вити. Душа ушла в пятки у мальчишки. Был момент, когда он почувствовал страх и даже попятился назад, готовый кинуться со всех ног от медведя.
Но в этот момент вспомнил наставление деда Василия. «Назад ни шагу, – говорил дед. – Показать пятки тоже не пытайся. Догонит в три маха. На четырех лапах он мчит, что твой конь. Ежели зверь идет на тебя: упади в самый последний момент, хоть и дюже страшно. Лежи, раскинув ноги, али свернись клубком. Закрывай голову руками, защищай лицо и шею. А когда медведь захочет перевернуть тебя на спину, противься ему, оставаясь лицом вниз. Не дергайся и не кричи – это хуже. Лучше замри. Скорее всего, медведь уйдет. 
Но Витек падать пока не собирался. Он стоял на месте, лишь изредка поглядывая на медведя. И случилось непредвиденное: бурый повернулся и скрылся в ельнике. От радости парнишка не знал, что делать. Бежать? А вдруг медведь увидит и погонится. Стоять на месте тоже бессмысленно. И Витя стал медленно удаляться от ельника.

Глава 12

Но не прошел и десяти шагов, как совсем недалеко послышался хруст сучьев под ногами медведя, затем треск и переламывание деревьев. Это буйствовал хозяин леса. Он валил сухостойные стволы, ломал и крошил их. Но Витек снова проявил взрослое мужество. Он не побежал, сломя голову, а лишь еще дальше отошел от ельника и на всякий случай подобрал толстую палку. Скоро из кустарников показался медведь, большой, страшный. Разевая большую клыкастую пасть, пуская изо рта и носа клубы коричневой пены, он опять поднялся на дыбы. Виктор вначале замер. Все его тело было напряжено. Стараясь не делать резких движений и не поворачиваться к медведю спиной, он попятился немного назад. А зверь рычал и фыркал, глядел исподлобья и даже делал порывистые движения вперед, однако не нападал.
Тогда Витек медленно снял из-за спины рюкзак, надел его на палку и поднял над головой. Это возымело действие. Медведь перестал рычать и стал боязливо посматривать на вдруг подросшего человека. Когда же Витек поднялся еще и на поваленное дерево, держа рюкзак над головой, медведь и вовсе отбежал на несколько метров.
Витя продолжал стоять на стволе. А медведь продолжал уходить, но так, чтобы видеть человека и в случае опасности перейти к обороне. Потом косолапый счел за благо спрятаться в гущине леса.
Так по сути одной смелостью мальчишка сумел победить зверя. А помогли ему советы дедушки. Но что это стоило Вите. Только теперь он по-настоящему осознал, что подвергся смертельной опасности, и как ему было страшно.
Вероятно, страшно было и дедушке, когда однажды на него напал медведь. А случилось это лет десять тому назад. Приехал к ним в деревню из столицы молодой охотник Сомов с новеньким дорогим карабином и лицензией на отстрел медведя. Сразу было видно: человек он неопытный в охотничьих делах. Но уж больно хотелось ему прослыть охотником-медвежатником, чтобы там, в столице, хвастаться перед друзьями. Тем более что Сомов очень надеялся на свой безотказный карабин.
Пообщался он с Василием Никитичем, порасспрашивал, где быстрее отыскать медведя, и отправился в лес. Даже проводника с собой не взял.
– Сам, – говорит, – справлюсь. – А ты, Никитич, не волнуйся.
«Не волноваться, так не волноваться», – подумал дедушка. А про себя решил: горяч больно мужик, как бы не обжегся.
Три дня ходил в лес охотник. Отдавал предпочтение старым хвойным лесам, глухим буреломам и гарям, где медведя чаще можно встретить. Но косолапые на глаза не попадались. Сами-то они, может, и видели охотника, да умело таились.
На четвертый день застал Сомов крупного самца на старой вырубке. Расстояние велико, стрелять несподручно. Залег он на краю лесосеки, у пенька, под развесистой березой, наблюдать стал. Медведь его не видит, ворочает лежалые колодины, сдирает с них кору, личинками жуков лакомится. Потом покатался на спине, почесал бока о большой пень и пошел с вырубки. Идет прямо на охотника, не чует опасности. Видно, ветер дул от него, а не к нему. Заторопился Сомов, поймал медведя на мушку и стрельнул. Да пуля только задела медведя. Взревел косолапый, увидел человека и огромными прыжками понесся к нему. И как обычно бывает с любителями пострелять, растерялся мужик, не выстрелил еще раз, а бросил карабин и ну влезать на дерево. А медведь уж тут как тут. Когтищами за ногу зацепил, сапог и штанину тянет. Брюки так и снял с мужика и ногу поранил. Но Сомов в одних трусах успел выше на дерево залезть.
Долго бесновался зверь. Новенький дорогой карабин нашел и разбил вдребезги. Хотел достать обидчика. Всю березу метра на два от комля ободрал и изгрыз. Но не смог залезть по стволу – тяжел больно.
Весь остаток дня, вечер и всю ночь сидел медведь под березой или ходил вокруг, зло поглядывая на охотника. Иногда начинал крушить дерево, срывая на нем свою злость. Сомов, ни жив ни мертв, весь зад отсидел на сучке в обнимку со стволом. Ноги затекли, руки онемели. Маму вспоминал. Думал, настал конец его жизни. Даже плакал, бедняга.
Под утро медведь, порычав сердито, ушел. Но Сомов еще долго сидел на березе. Только к полудню решился спуститься на землю. Ноги будто не свои, одна нога поранена. Вначале ползком, затем на четвереньках удалился от березы. Отдышался и, опираясь на подобранную палку, добрался до деревни. Рану ему, как смогли, залечили и отправили восвояси.
А медведь тот стал ходить вокруг деревни, обидчика искал. Других не трогал. Зверь затаивался в чаще, а когда кто-нибудь шел на рыбалку или за грибами, крался сзади, нюхал следы и воздух.
Однажды Василий Никитич, заядлый рыбак и охотник, с утра отправился на дальнее озеро порыбачить. Он шел по тропе, прислушиваясь и приглядываясь к густым ельникам. Тропа повернула в очередную еловую гущу, и тут в трех шагах впереди перед ним оказался большой медведь, похожий на того самого великана, о котором рассказывал Сомов. Мурашки побежали по спине старика. А медведь с рыком поднялся на задние лапы, уши прижаты, на голове и холке шерсть дыбом стоит. На губах и в пасти клочья пены. Вертит головой, вытянув нос и губы в сторону рыбака. Шагнул к нему, еще ближе. Смотрит прямо в лицо. В глазах злость и страх. Еще больше отвисает нижняя челюсть, обнажая желтозубую зловонную пасть с мощными клыками. Почти с человеческим интересом рассматривает и обнюхивает.
У Никитича был с собой нож, но он даже не вспомнил о нем, не потерял самообладания и не побежал от зверя. Знал: человек, побежавший от медведя, обречен. А бухнулся перед косолапым на живот, прикрыл голову сомкнутыми на затылке пальцами и замер.
Несколько минут медведь стоял в нерешительности, двигал носом, видно, продолжал изучать человека. Наконец поняв: не этот человек стрелял в него, вздохнул утробно, потоптался на месте, развернулся и ушел.
Василий Никитич полежал еще некоторое время без движения, послушал удаляющиеся шумные шаги зверя и только потом приподнял голову, чтобы окончательно убедиться, что медведь ушел. Потом встал, постоял на тропе, не зная, как поступить: продолжить путь или вернуться, не искушая судьбу. Все-таки вернулся, чтобы рассказать о нападении медведя и предупредить деревенских. Злопамятным бывает косолапый.

Глава 13

Витя ускорил шаги, пытаясь быстрее убраться из мест обитания медведя. А оказавшись далеко,  ощутил такую усталость, что, не выбирая места, упал в траву. Он снял рюкзачок и лег на спину, закрыв глаза. Почувствовав чуть заметное шевеление в высокой траве, он открыл глаза, приподнялся на локти и увидел рыжую лисицу. Она беспокойно сидела метрах в пятнадцати от него.
– Тебе-то что от меня надо? – удивленно спросил он.
Лиса вздрогнула от его негромких слов, потопталась на месте, затем тявкнула и побежала прочь. Витек снова лег на траву, думая, что рыжая оказалась рядом с ним случайно.
Не прошло и трех минут, как он увидел ту же лисицу, сидящую уже ближе. И снова она призывно тявкнула и побежала в том же направлении.
«Зовет, что ли?» – подумал мальчишка.
Он встал и последовал за лисицей. Она бежала в десятке метрах впереди и постоянно оглядывалась.
«Чудная какая-то», – снова подумал парень.
Лиса привела его к неглубокой яме, заросшей травою. В яме лежал лисенок. Малыш, вероятно, давно запутался лапами в капроновой сетке, брошенной кем-то в лесу, и уже изнемог, пытаясь освободиться.
– Ах, вот в чем дело! – сказал Витя лисице-матери, которая, отбежав в сторону, металась неподалеку.
Он прикрыл лисенка рюкзаком, чтобы несмышленыш не кусался, и освободил вначале одну, потом другую его лапку. А когда поднял рюкзак – опешил. Лисенок лежал без движения, совсем как мертвый.
Но не успел Витек подняться, как лисенок вскочил на ноги и скрылся в кустах. Тут же исчезла и лисица.
– Маленький, а уже хитрец, – удивился спаситель.
Происшествие позабавило мальчишку, и он вспомнил недавний случай, когда дикое животное приходило за помощью к человеку. Однажды в их деревню зашла молодая лосиха. Она сильно хромала, и потому никак не хотела уходить от людей. Труда большого не составило поймать ее и связать. Лосиха почти не сопротивлялась. В ее ноге обнаружили острый осколок стекла, врезавшийся в копыто. Местный фельдшер щипцами выдернул ужасную занозу и обработал рану. А жители угостили лосиху хлебом с солью. Лоси очень любят соль. И необычная гостья снова отправилась в родной лес.
И этот день быстро клонился к вечеру. Вдруг над лесом появилась большая сизая туча. Она как-то сразу неожиданно выползла из-за макушек высоких сосен. Где-то за горизонтом грохотнул гром, хотя над остальной частью неба белели лишь легкие облачка. Туча быстро надвигалась. Птицы умолкли. В лесу воцарилась выжидательная тишина.
А туча росла, расползалась, наливалась чернотой. В ее чреве неспокойно ворочались темные сгустки. Внезапно налетел порыв ветра, и тучу расколола ослепительно белая молния. Оглушительный треск потряс небо. Гул отголоском пошел по лесу. Скоро должен был начаться дождь.
Витек срочно искал убежище. Благо среди росших вокруг деревьев была возможность укрыться. На полянке стояла раскидистая береза с густой кроной. Она словно приглашала под свои надежные ветки с обильной листвою. Но Витя помнил: одиноко стоящие высокие деревья очень опасны в грозу. В них часто попадает молния. Следовало добежать до ельника и спрятаться под опахалами некрупной ели, но Витек замешкался.
Вверху еще раз сверкнуло, да так, что осветилась вся синяя туча, и с раскатом загремел гром, гулким эхом отозвавшись вдали. И тут же небо опрокинуло на землю потоки воды. Витек бросился в лесную чащу, но все равно промок до нитки. Он сразу вспомнил об Аннушке.
– Господи! Помоги ей, – совсем по-взрослому сказал он теми же словами, какими в трудную минуту говорила его мать.
Ливень гудел. Даль затянуло пеленой дождя. По траве, стекая в низины, устремились ручьи. Откуда-то выбирались лягушки. Они прыгали повсюду. В низких местах заблестели лужицы.
Но вот последний раз отчаянно громыхнул гром. И хотя лужи еще пузырились, стало ясно: гроза кончилась так же внезапно, как и началась, а ливень превратился в летний дождик. Он шумел теперь в лесу спокойно и тихо. Только с лесного взгорка все еще текла вспененная вода.
Витя стоял под елкой, зачарованный. Он слушал затихший лес, стук капель, падающих с ветки на ветку. Потом и дождь кончился. А он все еще стоял под лапником ели,  чувствуя какой-то душевный подъем и озорное блаженство. Ему впервые в жизни удалось увидеть настоящий дождь в лесу, да еще с грозою. Витек вдыхал влажный запах прошедшего ливня, наслаждаясь  лесным посвежевшим воздухом.
Но вот солнце вышло из-за тучи. На листьях заблестели бисеринки дождя. Цветы, поникшие было при ливне, выпрямились. Запели, запорхали птицы. А на фоне уходящей в даль тучи, красиво и ярко нарисовалась семицветная радуга.
Паренек вышел на небольшую полянку. Куртка, штаны, рубашка – все промокло. В кедах хлюпала вода. Надо было срочно разводить костер и сушиться, тем более что солнце уже клонилось к закату. Витек разулся, снял с себя рюкзак и куртку. И вспомнил о спичках. А вдруг намокли? Он торопливо развязал рюкзак и порадовался: спички вместе с пирогами для Ани не промокли, только немного отсырели. Очень хотелось есть. Но мальчишка достал только спички, а пироги завернул и положил обратно.
Теперь требовалось отыскать подходящее место для костра. Костер нельзя было разжигать в старой траве или у ельника. Тут и там легко пустить пал и вызвать лесной пожар. Оглядевшись, Витек увидел упавшее деревце. От выворота корней образовалась неглубокая суглинистая ямка. Место, конечно, сырое, но вполне подходящее для разведения костра.
Отыскать сухие дрова в промокшем после ливня лесу для многих показалось бы задачей невыполнимой. Но только не для Вити. Он то знал: даже в сырую погоду для костра можно использовать нижние засохшие ветки ели. Они в любой дождь остаются сухими. Надо набрать достаточно мелких веточек, поджечь их, а когда они загорятся, подкладывать сухие палочки сначала толщиной с карандаш, затем те, что потолще, – и костер разгорится быстро.
Для растопки подойдет и береста. Она не впитывает воду. Поджечь ее легко, даже если по ней только что стекала вода. Горит береста долго и жарко. Но если поблизости нет березы, а только хвойные деревья, тогда для растопки подойдет кора ели, взятая от края старой раны на стволе. В этом месте обычно выделяется много смолы, которая комком застывает на коре. Смола не боится воды и загорается очень быстро.

Глава 14

Дождь в лесу – это двойной дождь. С ветвей мальчишку осыпали холодные капли. Но тому, кто промок  под ливнем, брызги не страшны. Витек набрал вначале большую охапку сухих еловых веток и сложил их на дне костровой ямки. Затем принялся собирать на дрова палки, сучья, обломки сухостойных деревьев. Он обходил стороной молодые деревца, берег их. Витек не понимал, как это городские жители, обычно грамотные, любящие справедливость, приезжая в лес, рубят живые деревья для костра, захламляют поляны, оставляя после себя битое стекло, консервные банки, изуродованные деревья. А иногда поджигают муравейники. Сколько раз он видел такое в лесу.
Собирая валежник на дрова, парень пытался найти больше сосновых веток и сучьев. Сосновые дрова – самые лучшие. Они ярко горят и практически не оставляют после себя углей, а только пепел. А это очень важно: не оставить после себя в лесу даже искры.
Уложив растопку и дрова шалашиком, Витек оставил между веточками и сучьями зазоры для доступа воздуха.  Потом достал спички. Они немного отсырели, но должны были загораться. Однако первая же спичка истерлась и не загорелась. Не зажглась и вторая, и третья. Витек почесал затылок и вспомнил способ, который использовал дедушка Василий. Когда отсыревшая спичка не воспламенялась, он тер ее о шерсть полушубка зимой или о шерстяную тряпицу. Ни того, ни другого у Вити не было. Зато была неплохая шевелюра на голове. Он достал из коробка спичку – она, как ему показалось, была самая сухая – быстрым движением потер ее себе о голову, выбрав место, где шевелюра оставалась сухой, потом осторожно чиркнул спичку о коробок и… о чудо! Она загорелась. Загорелась и растопка, потом дрова. Витек подкладывал их осторожно.
Солнце опустилось за лес, но лучи его все еще освещали красновато-золотистым светом высокие макушки деревьев. Но вот и последний луч угас. Сразу потемнело. Дохнуло вечерней прохладой и сыростью. Но костер уже горел, бросая отсветы на ближние кусты и деревья. В огне иногда выстреливал какой-нибудь прут или сучок, разбрасывая искры. Витек развесил на колья вокруг костра мокрую одежду. Она быстро нагрелась и запарила. Труднее просушить кеды, но парень нашелся: тоже насадил их на колья и придвинул ближе к огню. Костер пылал жарко.
Теперь следовало подумать об ужине. Собирая в ельнике валежник и сухие дрова, Витек наткнулся на грибы. Набрал два десятка молоденьких маслят и несколько сыроежек. Он любил грибы. Особенно жареные на подсолнечном масле с лучком. Отваренные в подсоленной воде, они могут выручить человека, заблудившегося в лесу.
Но у мальчишки, конечно, не было ни кастрюли, ни котелка, и воды осталось совсем мало. Тогда он решил грибы испечь. Очистив их от мусора и хвоинок, Витек плотно насадил шляпки грибов на тонкий прут и вначале держал его над пламенем. Грибы шипели, сжимались, с них капала кипящая жидкость. А когда шляпки хорошо провяли, он положил их на угольки и испек. Без масла и без соли грибы оказались не так вкусны, но утолили голод. И повысили парню настроение.
Тем временем костер прогорел. Последние искорки соскальзывали с затухающих головешек. Вокруг сгущался сумрак. Витек встал и подбросил в костер охапку елового лапника. И сразу пламя побежало по веткам. Каждая хвоинка, издавая тонкий писк, выпускала струйку дыма, затем вспыхивала, извиваясь золотыми кружевами, и быстро сгорала, покрывая землю и траву у костра белым налетом пепла. Разящее пламя и искры ключом взвивались вверх.
На свет костра из темноты, как и в прошлую ночь, летели белые мотыльки и желтокрылые бабочки. Они мельтешили перед костром, поднимались над ним и, попав в горячие испарения, вяли и опадали в огонь. Они гибли как-то уж слишком легко и беззаботно. Иные из мотыльков, опалив крылья, падали сбоку от костра, но тут же торопливо ползли в него. Взяв ветку, Витя попытался отгонять их от костра. Но неведомая сила огня звала насекомых обратно. И ничто не могло их остановить.
Витек натянул просохшие штаны, обулся, надел футболку, куртку и устало прилег на сухой лапник.
Интересно было смотреть на ночное небо. Звезды заполнили все темное пространство. Их невозможно было сосчитать. Вон дорожкой тянется Млечный Путь. А это Большая Медведица с Полярной звездой. Узнал Витек и знакомый сгусток звезд – Сириус, или Стожары. Все это он помнил из уроков астрономии. Вдруг в глубине неба загорелась яркая звездочка. Она вспыхнула ярко и стремительно понеслась вниз. Но, прочертив лишь небольшой огненный след, погасла. И сразу темень будто сомкнулась над головой.
В наступившей тишине ночи слышались слабые шорохи. Кто-то тихо копошился в кустах, гукал и стонал филин, стонал громко, протяжно, и Витек вспомнил слова дедушки Василия: «Лес без филина – все равно что детство без сказок».
Костер потускнел, пламя слабо освещало лес и все вокруг. Мальчишка встал, подкинул в костер охапку веток и несколько крупных сушин сосняка. Огонь опять разгорелся, осветив ближние кусты, травы, ельник. Дальше простиралась темнота. И вдруг будто что-то толкнуло мальчишку. Витек посмотрел в темное пространство и увидел два светящихся глаза. Приглядевшись, понял – это медведь. У густого ельника метрах в пятидесяти, как привидение, сидел огромный бурый зверь. Он восседал спокойно, широко расставив передние лапы, чутко поводил носом и шевелил головой. По всему было видно, что он считает себя хозяином этих лесов и только удивляется, кто посмел без его ведома расположиться тут.
Холодок пробежал по спине мальчишки. Он растерялся. Что делать? Тот это медведь или другой? Как поведет себя зверь? Огня косолапый не боится. Витек знал это. А ружья, чтобы отпугнуть, нет. Только и остается надеяться, что этот медведь не слишком обижен на людей и не станет мстить ему, Витьке, за чье-нибудь безрассудство. На голодного зверь тоже не похож. Вокруг полно хорошей медвежьей травы, ягод, грибы пошли. Но что у зверя на уме, кто знает?
Медведь не приближался и не выказывал агрессии. И Витек решил попробовать прогнать бурого. Он схватил за холодный конец горящую головню и, пробежав метров десять, бросил дымное полено в сторону зверя. Медведь, кажется, не очень испугался, но все-таки, утробно рявкнув, нехотя поднялся и, переваливая из стороны в сторону мясистый засиженный зад, отправился вглубь леса. Повторная встреча с медведем усилила беспокойство мальчишки за сестру. А что если и Ане встретится медведь. Сумеет ли она быть разумной и не побежать.

Глава 15

Но, к счастью, медведей в лесу Аня не встречала. Она сильно устала, страхов за ночь  натерпелась, была голодна и по-прежнему не представляла, как найти дорогу домой. Но была жива и здорова. Ей даже повезло до ливня наткнуться на лесную сторожку, построенную в лесу охотниками. Произошло это уже вечером. А утром того же дня девушка не знала, что делать с косуленком Борькой. Он ни на шаг не отставал от нее, тыкался мордочкой в бока, просил есть. Ягоды черники, которые собирала Аня, он выталкивал изо рта языком и жалобно мычал.
Несколько часов держался туман. Но вот на влажных листочках заиграли розовые лучи солнца, туман рассеялся. Но Борька никуда не хотел идти. Он улегся на траву, положил голову на задние ноги, тяжело вздохнул и закрыл свои большие глаза. Сколько Аня ни тормошила его, пытаясь поднять, все тщетно. Пришлось ждать, пока косуленок поспит немного. К счастью, Борька спал недолго. Он встал так же внезапно, как и улегся.
Скоро Аня с косуленком вышли из хвойного леса на просторную поляну с буйно разросшимися июльскими травами. Вокруг расстилался лиственный лес: березы, осины, липы. После скудной растительности соснового леса и сумрачного ельника бросилась в глаза живописность лугового разнотравья. Сколько здесь красивых и разных цветов. Среди серебристой лапчатки голубые незабудки, розетки гвоздики, розовые пестики раковой шейки. Но преобладал белый цвет. Буйно цвели крупный нивяник, ромашка и таволга. Между ними пробивались лиловые, желтые, красные цветы. А поодаль виднелись розовые заросли кипрея. И над всем этим великолепием – радостная толчея пчел, шмелей, бабочек.
Вот на освещенный солнцем цветок присела красивая бабочка-махаон. Но не вдруг принялась пить сладкий нектар, как делали то пчелы, шмели и осы. А вначале раскрыла расписные крылья с замысловатыми узорами и замерла в нежной истоме. Возможно, грелась на солнышке, ловя теплые лучи, а быть может, вдыхала нежный аромат цветка; и только вдоволь надышавшись, раскрутила свою спиральку-хоботок и начала пробовать нектар.
Косуленок нежным носом тыкался в траву. Инстинкт подсказывал ему: это тоже еда. Но он не догадывался взять мягкие травинки в рот и жевать их. Поднимая высоко ноги в густой траве, малыш иногда уходил в сторону, но лишь ненадолго и тут же возвращался. Однажды он испугался кого-то и, подбежав к Ане, прижался к ней. Девушка увидела в траве маленьких зайчат, они сидели плотной кучкой, затаившись в траве.
– Ой, сколько малышей!
Девушка взяла одного зайчонка и посадила себе на ладонь. Зверек испуганно таращил глазенки, тельце его дрожало.
– Не бойся, маленький, – сказала Аня.
Она гладила зайчонка по мягким и теплым ушам, затем опустила на землю. Зайчонок умчался за куст и там затаился. Остальные трое сидели в той же траве, прижавшись друг к другу.
– Что же мне с ними делать, – думала Аня. Ей казалось, что зайчиха-мама по какой-то причине бросила детишек и, возможно, ее самой уже нет в живых. Теперь и зайчата могут погибнуть. Но все обстояло совершенно иначе.
 Зайчата рождаются летом, уже зрячими, с курчавой шерсткой. С первых же дней они могут передвигаться. Пососав мать, живые серые комочки сидят тесной кучкой или расползаются кто куда. И очень ловко маскируются среди листьев и травы.
 Зайчиха кормит детей не часто. Она прибежит, покормит детишек и убегает, чтобы не привлечь к малышам хищников. Молоко у нее жирное, и зайчата три-четыре дня бывают сыты. Нередко мать заботится о своем потомстве до самой осени.
Интересно, что зайчиха не разделяет зайчат на своих и чужих, кормит любых, каких найдет. Это очень важно в трудной борьбе за выживание заячьего рода: погибла одна мать, детей покормит другая.
Аня правильно сделала, оставив зайчат в покое и уведя Борьку дальше, чтобы он не затоптал малышей. Зовя косуленка за собой, она долго шла по лугу. И вдруг там, где стайка березок выбежала на поляну, девушка заметила какое-то движение. Это был табунок косуль – пять-шесть взрослых животных и двое детенышей. Косули, нагнув головы, паслись в густой траве. А одна взрослая самка стерегла стадо. Резкий вскрик – и животные насторожились, заметив Аню с косуленком. Они нетерпеливо застыли плотной группой: маленькие головки, черные настороженные глаза. Секунда-другая, и все стадо сорвется в стремительном беге. Аня залюбовалась ими.
Но стоило ей сделать один-единственный шаг, как стадо рванулось с места.  Огромными грациозными прыжками косули неслись прочь. Но, отбежав  на середину поляны, вдруг резко остановились и опять уставились на странную парочку. Малыши жались к матерям. Девушка подталкивала Борьку вперед, надеясь, что взрослые животные увидят косуленка и захотят его принять. А быть может, в табунке окажется и его мать. Оставив Борьку в траве, Аня вначале спряталась за дерево, а потом убежала в лес, искренне надеясь: умные животные примут малыша.
Оставшись без косуленка, Аня снова ощутила себя одинокой и потерянной. А вокруг светлой поляны, этого островка лиственного леса, угадывался еще более густой и дремучий хвойный лес.
Теперь Аня шла осторожно, с опаской поглядывая на темные чащи и густые кустарники. Надеялась она теперь лишь на то, что ее уже ищут и в конце концов найдут. Главное, остаться живой и здоровой.
Лес начал редеть. К исходу дня Аня вышла на еле заметную тропинку и даже побежала по ней, в надежде поскорее выйти на лесную дорогу, которая обязательно приведет ее к дому. Но, поспешив, вдруг споткнулась о корень, торчащий из земли, и, кажется, подвернула ногу.
«Этого еще только не хватало», – с горечью подумала девушка.
Она тяжело опустилась на траву у куста можжевельника, сняла обувь с ноги и принялась растирать больное место. Солнце клонилось уже к закату. Превозмогая боль, Аня обулась, глазами поискала и нашла подходящую палку и, прихрамывая, двинулась вперед.
Скоро лес расступился, и на небольшой полянке девушка увидела избу – временное жилище охотников или старателей, собирающих живицу. Дверь лесного домика была привалена чурбаком и подперта толстой палкой. Аня поняла: в избушке никого нет.
С трудом отвалив толстый чурбак, девушка вошла в лесное жилище. На столе у крохотного оконца стоял закопченный чайник и две кружки. На полатях у стены лежал толстый матрац, набитый сеном. У небольшой печурки – охапка сухих дров и два коробка спичек. Но самое главное: вверху за кирпичной кладкой Аня нашла хорошо упакованную сумку, а в ней соль, сахар, сухари и даже записка с указанием: где брать воду. С такими припасами можно было прожить целую неделю. И Аня решила остаться здесь, уверенная в том, что тут ее обязательно найдут.

Глава 16

Медведь, скрывшись в густом ельнике, пока не появлялся. Но Витек все равно ходил недалеко от костра, наблюдая темную округу. Паренек понимал: сидя у огня, он будет виден всем в лесу, а сам, как слепой, не сможет ничего разглядеть в кромешной темноте. Свет от костра выхватывал из темноты кусты, группу деревьев, стену густого ельника. Мальчишка всматривался в темные провалы леса и вдруг увидел в слабых отсветах костра черный сгусток, похожий на  медведя. Не долго думая, Витек схватил горящую головешку. Какова же была радость мальчишки, когда он понял: темный сгусток вовсе не медведь, а бурей вывороченные корни ели. У страха глаза велики: сплетение корней он и принял за косолапого.
Витя вернулся к костру, когда из-за макушек деревьев поднялась луна. Белесо засветились травы, посветлели лесные провалы, и это порадовало паренька. Мерное потрескивание костра и сильная усталость клонили ко сну, но мальчишка крепился. Однако стоило прикрыть глаза, и Витя не заметил, как уснул. Даже сон приснился: он уже дома, и Аннушка рядом. Вся семья за столом, мама раскладывает по тарелкам пышные, вкусно пахнущие пироги. А ему так хочется скорее попробовать пирог с малиной…
Вдруг сквозь чуткую дремоту Витя услышал гортанный звук. Сон мгновенно улетучился: недалеко в густой траве дерзко и как бы насмешливо прогоготала куропатка. Эти птицы порой целыми выводками ночью подходят к костру и, зачарованные огнем, рассаживаются вокруг. Мальчишка встал, и стайка куропаток с громким хлопаньем крыльев сорвалась с места.
К счастью, близился рассвет. Сквозь кроны деревьев узкой полоской алела заря. Предрассветный ветерок шевелил травы. На макушке ели проснулась и запела маленькая птичка, славя раннее утро. Из сырого места в низине слоистыми полосами поднимался туман.
Парень принялся тушить костер. Мягкой земли в костровой яме оказалось достаточно, чтобы надежно забросать уже потухшие головни и угли. Затем Витек доел остатки ужина: несколько испеченных вчера маслят, запил их родниковой водой из фляжки и, закинув за спину рюкзачок, отправился в путь.
Несколько часов держался туман. Он курился в провалах между деревьями, млел на зеленых полянках, белой пеленой окутывал верхушки деревьев. Наконец солнце прорвало завесу тумана. Вокруг все преобразилось, светлей стало и в лесу.
Витя настойчиво шел вперед. Свернув в молодой осинник, он поднял выводок рыжеватых птиц с белыми пятнышками на перьях. Это были рябчики. С резким шумом они пролетели с десяток метров и расселись по деревьям. Когда мальчишка приближался, птицы перелетали с дерева на дерево, пока наконец не скрылись в глубине леса.
Идти становилось все труднее. Сказывались две почти бессонные ночи и скудность пищи. Он реже кричал, не лез в каждый овраг. Обходил труднопроходимые места с густыми травами и кустарниками. Уставшие ноги гудели, саднило искусанное комарами лицо. Мальчишка хмурил брови, сурово смотрел на лес. Он даже решил: ежели не найдет сестру сегодня, будет выбираться из леса и звать на помощь людей. А спустя еще час или полтора Витя уже искал направление к дому.
Лес, в который Витек отправился из дома, находился с северной стороны деревни. Значит, возвращаться домой надо, направляясь на юг. Но небо хмурилось, начинал накрапывать дождик. Пришлось искать юг не по солнцу, а по другим приметам. Их в лесу найти несложно. У отдельно стоящего дерева, например, сосны, в южную сторону всегда пышнее крона, ствол более светлый и кора тоньше, видны натеки и сгустки смолы на стволе. А если попадется в лесу муравейник, то еще проще: он располагается всегда с южной стороны от деревьев. Так, определившись по лесным приметам, мальчишка устало зашагал по направлению к деревне.
Скоро подул свежий ветерок, унося непогоду. Солнце начало припекать с новой силой. Мальчишка теперь шел по лесу с короткими остановками. Все время хотелось упасть на траву и полежать без движения. И еще очень хотелось есть. Витек все чаще садился на поваленное дерево или пень и оглядывался по сторонам: нет ли в траве чего-нибудь съедобного. Но места пошли мшистые, сырые. Даже съедобной травы: щавеля, сныти или клевера, нигде не было видно.
 Витя снял рюкзак, достал пакет, в котором совсем недавно лежала краюшка хлеба. Высыпал на ладонь, а затем и в рот оставшиеся крошки. Пожевал их с наслаждением. Два пирожка для Ани завернул крепче, чтобы не помять, и вновь положил в рюкзак. Возможно, он еще встретит сестренку.
Вдруг вверху на деревьях мальчишка услышал какие-то шорохи и поднял голову: белка торопливо скакала по веткам, перепрыгивая с дерева на дерево. За ней, почти настигая,  мчалась куница. Но вот белка заметалась: на близком расстоянии не оказалось деревьев. Тогда белка устремилась по стволу сосны и взлетела на самую макушку. Шатаясь на тонкой ветке, она не знала, как поступить.
А куница, предвкушая сытный обед, неумолимо приближалась. И тогда белка, распушив хвост и зависнув в длинном прыжке, бросилась с огромной высоты вниз. Она упала на подстилку из сосновых игл и осталась лежать без движения. Куница наблюдала за полетом белки и готова была спуститься к жертве. Но Витек выбежал из укрытия, и куница по стволам умчалась прочь. Мальчишка взял на руки белку. Приоткрыв глаза, пушистый зверек сразу заторопился, стал вырываться из рук. Витя отпустил его. Неуверенно прыгнув раз, прыгнув другой, белка исчезла в зарослях. Витек порадовался спасенному зверьку и отправился дальше.
Сделав еще порядочный переход глухим лесом с мшистыми пнями, Витя вдруг наткнулся на автомобильную колею. Она лишь угадывалась по отдельным вмятинам да по лужам, поблескивающим в глубоких колдобинах. Эта колея, однако, вывела его на старую лесовозную дорогу. Много лет назад по ней вывозили лес с дальней лесосеки.
Любая дорога в лесу – всегда удача для заблудившегося человека. Она всегда ведет к людям. Только бывает не понятно, в какую сторону идти. Пойдешь не в том направлении, можешь оказаться еще дальше от дома на давно заброшенной лесосеке.
Витек решил пойти вправо. Дорога, давно не видевшая колес, петляла по сосновым молоднякам, густым кустарникам и березнякам, ныряла в сырые распадки и поднималась на увалы. Мальчишка уже начал было сомневаться: в нужную ли сторону он идет? Но тут ему повезло. На одном из крутых поворотов он наткнулся на толстое бревно, когда-то упавшее с лесовоза на дорогу. Бревно лежало комлем в ту сторону, в которую он шел. И Витек обрадовался. Он знал: бревна на лесовоз грузят комлями к кабине. Значит, лесосека позади, и он идет в правильном направлении.
Откуда-то издалека послышался не то крик, не то громкий голос. Сердце мальчишки заколотилось. Даже, кажется, пропала усталость. Он бросился в одну сторону, в другую. Но куда следует податься, толком не знал. Решил остановиться и прислушаться. Звук по лесу разносится далеко. Разговор можно услышать метров за двести, а то и больше. А крик даже за полкилометра. Несомненно, где-то в лесу были люди. Но в какой стороне, он не знал. А нового голоса не последовало. И Витек ускорил шаг по лесовозной дороге.
Наконец впереди замаячил просвет. Мальчишка остановился у густой елки. А когда раздвинул ветви – увидел небольшую поляну, а на ней избушку и людей. Среди них узнал друга Сережку, одноклассников и взрослых мужиков. Оказывается, их с сестрой второй день искали.
Аня с палочкой сидела на пеньке возле избы. Раскинув руки, Витек подбежал к сестренке и бережно обнял ее. Румянец проступил на щеках Ани, влажные глаза заблестели, она улыбалась. Витек тоже силился улыбнуться, но только кривил губы, сдерживая волнение.