По дороге к себе отрывок

«Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой. Сделай ее полезной».

Как закалялась сталь

 

Олеся, резко дернув правой рукой дверь, вошла в вагон электрички.  Автоматические двери еще не успели закрыться, поэтому холодный ноябрьский ветер, быстро преодолев тамбур, влетел вслед за ней.

            Пожилая женщина, сидевшая ближе всего к выходу, нервно поежилась и неодобрительно взглянула на девушку. Та, еле улыбнувшись ей, закрыла за собой дверь.

            - Спасибо… - примирительно пробормотала женщина.

            Олеся кивнула и прошла в середину вагона.

            Проблем со свободными местами не оказалось – в выходной день, точнее, уже в выходной вечер ехать можно было лежа. Девушка смело заняла свободное купе и достала из сумки книжку.

            Электричка тронулась.

 

Страницы, мелькая перед глазами, быстро оседали в памяти. Время, постукивая колесами по рельсам, неумолимо несло Олесю по направлению к Белорусскому вокзалу. Книга очень быстро захватила девушку, окунув ее с головой в водоворот событий субботы 2004 года, но было что-то такое, что мешало полностью раствориться в субботнем Лондоне того времени.

Олеся отложила книгу и уставилась в окно. Но происходящее там, за пределами этого вагона, как, впрочем, и в самом вагоне, сейчас ее мало волновало – она была слишком далеко отсюда. В стране своих воспоминаний, в мире собственных эмоций, на берегу некогда разбитых надежд.

Разбитых несколько раз подряд. В дребезги. На куски. Безвозвратно.

Осколки разлетелись на тысячи миль.

Она помотала головой, пытаясь вернуться к реальности.

Вернулась и тут же пожалела об этом – в ее настоящем не было слез, обещаний, бессонных ночей и… мужчин.

Теперь не было ничего, что могло вызвать в ней по-настоящему искреннюю улыбку.

Она перестала чувствовать?

Нет. К сожалению для себя, не перестала.

Надев призрачную мантию равнодушности, Олеся так и не смогла подогнать ее под себя: где-то мантия волочилась по полу, зацепляясь за все подряд, тем самым, мешая свободно передвигаться и дышать; где-то – будто слетев, нарочно открывала руку по самый локоть, оголяя напряженную кисть, выдающую борьбу внутреннего мира с самим собой, где-то – в самый неподходящий момент, дождавшись нужного порыва ветра, спадала капюшоном на плечи, открывая на всеобщее обозрение два карих зеркала души, не готовых пока столкнуться с прямыми вопросами про нее «другую».

Она до сих пор чувствовала, до сих пор еще жила не своей жизнью, до сих пор слишком отчетливо все помнила.

Но было и что-то новое, жившее теперь бок о бок с этим «до сих пор».

Наконец, смирившись с тем, что сразу несколько людей одновременно покинули тихую гавань ее жизни (кто-то – потеряв к ней всякий интерес, кто-то – сбежав, поджимая хвост, кто-то – ехидно рассмеявшись в лицо, а кто-то – просто перестав воспринимать ее как Друга), она перестала ждать. Ждать, что кто-нибудь тихонько постучится в еле прикрытую дверь ее души – она закрыла ее на мощный деревянный засов, купив его в одном из магазинов «Все для дома» и тогда же подумав про себя: «Как жаль, что не придумали еще магазин «Все для души».

Она перестала обращать внимание на людей вокруг себя – ее вряд ли могли заинтересовать как новые знакомства, так и старые знакомые. Но вот чудеса! Теперь откуда ни возьмись, на нее снегопадом посыпались приглашения погулять, выпить вместе кофе, поболтать о жизни – она только успевала отменять ненужные ей встречи. Непонятным образом в ее поле зрения появились бывшие молодые люди и давно знакомые поклонники, но они не могли удержать ее взгляд на себе дольше пяти секунд – ее теперь не интересовали конфеты, букеты, признания в любви и мягкие игрушки. Ей не нужны были ночные смс – они мешали спать; звонки по утрам – она не любила просыпаться, зная заранее, что не знала, ради чего; длинные письма – она не дочитывала их до конца, еле осиливая половину; алые розы – она забывала менять им воду; и надписи на асфальте – она не выглядывала по утрам в окно.

Ей нужны были книги, которые она теперь просто глотала, родители, которых с нетерпением ждала домой, те четыре человека, которых после всех перипетий она смело могла назвать Друзьями. Ей нужны были горячий шоколад  и песни по радио по утрам, ванильный чай в обеденный перерыв и несколько новых афоризмов в цитатник по вечерам. Все остальное и все остальные не имели принципиального значения. Все эти остальные просто были… Нет. Все остальные просто не были…

 

Электричка резко затормозила на конечной станции, и оставшиеся пассажиры потянулись к выходу.

Олеся, убрав книгу и вытащив из сумки перчатки, встала. Через несколько секунд она уже была на улице. Вдохнув морозный воздух, направилась к мосту через железнодорожные пути. Пройдя по нему, она начала спускаться по ступенькам к турникетам, как вдруг в нос ударил характерный запах вокзала.

«Дорогой пахнет!» - промелькнула мысль.

Пахло углем и железнодорожной смазкой дальних поездов. А еще путешествиями, задушевными разговорами со случайным знакомым, ожиданием перемен и сном под стук колес.

Но не только.

Весь воздух был напоен воспоминаниями. Разными. Чужими и своими. Счастливыми и печальными. Запомнившимися надолго и почти забытыми. Весенними и предновогодними. Жаркими и багряно-золотыми.

Олеся остановилась на одной из ступенек и вгляделась вдаль – туда, где рельсы должны были сходиться у горизонта, но холодный вечер, окутав все непроглядной мглой, не позволил зрению в который раз обмануться.