Развлечения для весьма состоятельных леди Гл. 2

Выпив в столовке  грязноватого цвета жидкость,  именуемую «Кофя с молоком» – неизбывный атрибут наших отпусков в профсоюзных санаториях во все времена, независимо от того какой век на дворе, Дарина помчалась на остановку. Мимо нее со свистом пролетали маршрутки, но как назло остановился только автобус.

-Ну, будет теперь тащиться до вечера, бурчала девушка, - хорошо журнал в киоске прикупила. И она развернула цветное иллюстрированное издание.

-Это кто, Земфира, - спросил ее сосед-старичок, заглядывая через плечо.

Вот же ш, черт, придется еще и разговаривать. Я же его ни о чем ни  спрашиваю, почему он ко мне лезет? - закипало в дарьиной душе.
- Нет, - теперь уже вслух проговорила она. - Это вообще польский певец Михаль Вишневский из группы «Трое». Очень популярный певец, - как можно приветливее, сквозь сжатые губы, выдавила девушка.

–А как на Земфиру похож… Я вообще-то эти современные песни не понимаю,  - продолжал дедок, -не обращая внимания на ее неприветливый вид, - ну, там убили негра или араба, это  еще ладно, это  понятно…   А вот эта: «рула-рула прямо в голову надула…» И кто эти песни пишет?

Разъяренная неясностью с отрезанной головой и приставаниями дедка, Даша зачем-то начала объяснять, что, пишут эти песни очень умные люди, но, поскольку имеется в виду  подростковый менталитет, измученный половым созреванием, то его специально ориентируют на роль дурака, так легче взрослеть.

Старичок не сдавался:

-Выходит как  в анекдоте. Родились у мужика три сына - один бизнесмен, второй Иванушка, а третьему бог ум дал, но не сказал, как им пользоваться…

-Понимаете, - попыталась Даша объяснить попроще, подоступнее, - ведь все беды человечества от недостатка сексуальной удовлетворенности. Вот если бы все в мире были счастливы в сексе, на земле давно наступил бы рай. Это не я так думаю. Это ученые утверждают, - на всякий случай добавила она, не зная, как старичок переживет обрушившуюся на него информацию.

-А че тут не понимать? - вдруг обрадовался дед, - были и мы рысаками, и выпятил впалую грудь. Конечно, трудно было признать в этом видавшем виды рысаке, хоть какую-либо приличную лошадь, скорее он напоминал преждевременно состарившегося пони. Не хватало только цветной попоны с кистями. И голову он вздымал приблизительно так же, натягивая удила, как это делают маленькие лошадки – любимцы детворы, когда им предлагают пряник или плюшку.

Засмотревшись на дедка, Дарья не сразу заметила, что автобус уже прибыл на конечную остановку,  и в салоне остались только они вдвоем, а водитель с  нескрываемым интересом прислушивается к их разговору.

-Ну, я пойду, - засмущалась она. - До следующей встречи.

Дарья ругала себя последними словами: не маленькая ведь и прекрасно знала, что нельзя демонстрировать перед людьми свои знания в какой-либо отрасли. Ничто люди так не ценят в других, как умеренную глупость. И это самая правильная модель поведения – когда два умеренно-глупых собеседника рассуждают на очень умные темы. Это делает жизнь содержательнее и избавляет от ненависти к более образованной части населения страны.

Однако, как только, она увидела море, все ее неприятности мигом вылетели из головы. Сейчас быстренько разузнать,  кому тут отрезали голову, и отправляться на пляж. Ну, не портить же себе отпуск из-за такой ерунды!




Двадцать шестая капля ударилась и наступила тишина. Как вчера, как во все прошедшие дни. А потом раздался стон, неимоверно печальный и горестный. Он постепенно усиливался, обрастая вздохами и всхлипываниями. Человеческое существо не могло издавать такие отвратительные, такие глубокие стоны. Страх, вызванный этими звуками, зарождался возле копчика, поднимался вверх по ступенькам позвоночника, вздымая растительность на спине и густо рассыпая пупырышки гусиной кожи. От стонов начинало тошнить, и кровь от висков собиралась к глазам.

Повторялись эти вопли каждую ночь, сразу после двух часов и доводили Огаркова до исступления.  Он зажимал рот, стараясь остановить дикий вопль, готовый исторгнуться из его рта в ответ на стоны, утыкался в подушку и заталкивал в рот полотенце, с ужасом представляя, что подумают о нем соседи, если он даст себе волю. А что станут говорить – лучше и не думать. К соседям Огарков относился с должной почтительностью, как и принято у жителей небольших городов.  В таких населенных пунктах соседи и только они - хранители твоего положительного имиджа.

Нельзя сказать, что Огарков не пытался выяснить происхождение двадцати шести капель. Много раз он ходил вечером вокруг дома, прислушивался, принюхивался, заводил разговор с соседями, но, похоже, странные капли звучали исключительно в его квартире.

Утором Огарков, как всегда злой, готовый кусаться и царапать трехдневной щетиной, вышел из парадного с намерением отправиться на работу.  Достав из кармана сигареты и зажигалку, удобно устроил в губах средство получения кратковременного удовольствия. Затем чиркнул зажигалкой, но желанный огонек не возник. Сотрясение нехитрого прибора, вновь не привело к появлению огня. Раздосадованный очередной неудачей, Огарков стал щелкать с особым усердием, сожалея о том, что он не первобытный человек, и не умеет добывать огонь трением. Еще немного пощелкав,  чертыхнулся и уже собрался вслух рассказать, что думает обо всей этой жизни, как желанный язычок появился перед глазами.

От рубинового огонька зажигалки Огарков повел взгляд по светло-бежевому в рябушку рукаву пиджака, из-под которого выглядывал воротник черной рубашки. Шея как шея, скорее тонкая, чем толстая, и над ней продолговатое лицо с чистыми волосами. Нормальные розовые губы приветливо улыбнулись и незнакомец, подождав пока сосед опомнится и прикурит, пошел вниз по ступенькам.

Огарков зажал сигарету и пожевал зубами. Да, конечно, этот парень просто спустился с верхнего этажа. У него мягкие туфли, да и дверь вверху хлопнула, теперь  точно вспомнил. Он просто уже сходит с ума от этих ночных стонов, надо немедленно шагать в больницу. Стоп! Ведь хлопнула та самая дверь, жильца которой он до сих пор ни разу не видел. Пытаясь обнаружить источник странных звуков, Огарков уже на слух определял, которая из дверей открывалась, а которая закрывалась. Это был незнакомый звук. И Огарков пошел за молодым человеком.

Дойдя до перекрестка, незнакомец купил мороженое, и, одарив продавщицу счастливой улыбкой, шагнул на мостовую. В это же время автофургон, отъезжавший от гастронома, зацепился за металлическую ограду. Водитель газовал и газовал, наполняя перекресток удушливым дымом. Незнакомец уже дошел до середины улицы. Сизая поземка дыма закрыло его, а колесо фургона бксовало по асфальту, свирепея с каждой минутой. Наконец, машина оторвалась от штыря ограды и вырвалась на проезжую часть, смяв металлическим телом незнакомца. Остервенело завизжали тормоза. Из приоткрытой дверцы автомобиля показался водитель. Он сидел на своем месте боком, а его руки, сложенные молитвенной лодочкой дрожали так крупно, что было заметно даже на другой стороне улицы. Широко открытые глаза восхищенно сияли.

Огарков отступил, уткнувшись лопатками в стекло витрины,  пальцами сжал ее обод и зажмурил глаза. Впрочем, в этом не было необходимости. Любопытные прохожие быстро заполнили перекресток, и ему не пришлось увидеть окровавленное тело.

На работе он сразу потащился в буфет. Несмотря на реальную угрозу закрытия всего Научно-исследовательского института, это подразделение исправно исполняло свои функции. Все-таки живые люди пока еще здесь работают. Плотнолицая Маша в белой кружевной наколке на волосах, ни о чем не спрашивая, налила в кофейную чашечку «Столичной». Опрокинув напиток в рот, подставил посудинку еще. Во второй раз она плеснула немного и, демонстративно закрутив бутылку пробкой, убрала под стойку.

Дома Огарков сидел перед часами и ждал, когда стрелки остановятся в позиции: большая на 12, маленькая на 2. Сегодня стонов не будет, не будет всхлипываний и подвываний. Неземному голосу пришел конец. В этом он был абсолютно уверен, и все же, как жаль, что незнакомец унес свою тайну. И почему он, Огарков, человек, умудренный жизненным опытом, не попытался пробраться в квартиру загадочного соседа. Подозревал же! Теперь сожаление о несделанном не даст ему спокойно спать. А может еще не поздно? Если сейчас подняться и нажать на дверь покрепче? А вдруг там лежит покойник? Есть же обычай  - оставлять тело умершего человека ночью, перед похоронами, там, где он жил. Просто пойти и позвонить? У него, наверное, есть родственники. Авось они знают причину стонов. Неужели это тот молодой человек так стонал, бедолага. А с виду совсем здоровый. Или это муки совести  его так доставали? Похоже, он крепко насолил водителю грузовика.

В этот момент его размышления прервал тяжелый стук капли… Потом второй, третьей, четвертой... Все двадцать шесть отстучали, а Огарков стоял перед часами, которые показывали восемь минут третьего. А потом возник стон. И он не выдержал. Во всю силу легких, отчаянно, откровенно завыл в унисон со стонами, летящими сверху. Он изливал в открытое окно тоску немолодого, одинокого человека, на неудачную жизнь, на жену, бросившую его, и детей, вспоминавших о папаше только тогда, когда нужны были деньги. И тогда он брался за халтуру, работал как ишак, лишь бы угодить, лишь бы в следующий раз они опять обратились к нему. Выл заливисто, временами всхлипывая и постанывая и было ему в тот момент абсолютно безразлично, что могут услышать и неправильно понять. И не единый сводный хор шизофреников или психов ненормальных не смог бы прозвучать ярче и убедительней.