Даже если ты знаешь

               
     Даже если ты знаешь, который час, быстрее не доедешь.

     Левицкий позвонил мне в понедельник, прямо в восемь часов утра. Я как раз стояла под справой, в очереди на аудиенцию:

     - Ты мое письмо получила? – закричал он, как мальчишка, -  Все-таки «Литературная газета», все-таки Поляков, все-таки сто тысяч тираж!!
     - Допустим, - сказала я без энтузиазма, мороз на дворе минус 12-ть, восемь утра, я стою под справой, в очереди на аудиенцию:
    
     - Ира, - строже сказал Сережа, вспомнил, что он председатель Союза русскоязычных писателей в Чешской Республике, - Нам дают целый разворот, под рубрикой «Всемирное русское слово», первыми! Мы не должны ударить в грязь лицом! Я так думаю, что из прозаиков надо тебя выдвигать, больше некого, да и Марк Блюменталь говорит то же, он к тебе очень тепло относится.
     - Что от меня нужно? – сдалась я, воочию вообразив себе Марка, метра отечественной поэзии, моего Державина.
     - Нормально оформленной заявки: фотография, биография, отрывок из произведения.
     - Какого произведения? – уточнила я.
     - Пришли мне два-три отрывка, я сначала посмотрю. Все-таки читатель «Литературной газеты», тем более подписчик, это тебе не хухры-мухры!

     - Беспалова! – донеслось из справы, и стражник в черном,  приоткрыл передо мной двери.

     - Ладно, вечером я этим займусь, - быстро проговорила я. И еще быстрее юркнула в справу.

     - У тебя есть срок до пятнадцатого февраля! – прокричал Левицкий  уже с того света.



     2

     Легко сказать «займусь».
     У меня этих произведений, как собак нерезаных. И все, как одно, неизвестны читателю «Литературной газеты», тем более подписчику.
     Я же когда-то сама была подписчиком «Литературной газеты», но это была  другая «Литературка»,  имевшая миллионные тиражи. Что сейчас?! 
     Легко сказать «займусь», когда заплатила восемьсот крон за «рог», а заработала триста.
      Легко сказать «займусь», когда сводит ноги и скулы от холода после восьмичасового стояния в ледяной воде, да еще приправленной солью, в общем, я не долго думала, я стремилась в ванну, я нашла 6 главу «Галерейки», и со словами «посылаю Вам первый отрывок », отправила текст и в ванну рухнула.

     Левицкий позвонил мне во вторник, слава богу, уже после десяти, утром:

     - Ты что, с ума сошла, такие длинные отрывки присылать?! Хоть и никого, кроме тебя, нет, нас десять человек! Двести пятьдесят страниц на всех, это по две с половины страницы на каждого!! Давай что-нибудь покороче!!!
     - Вечером, - сказала я.

Не буду распространяться про ледяную воду, но вечером я успела найти только коротенький отрывок из «Праздников», начинающийся словами «Они прокувыркались до половины шестого утра», отправила текст Левицкому со словами «Вот, отправляю», и рухнула в объятия Али.

   
     3


     Левицкий позвонил мне в среду уже после трех, мы как раз пообедали:

     - Ира, отрывок замечательный, прямо вкусный, но к Чехии никакого отношения не имеет, а мы все-таки репрезентуем Чехию. Плюс, как ты можешь репрезентовать себя, никому неизвестного писателя из Чехии, читателю, а тем более подписчику «Литературной газеты» словами «Они прокувыркались до половины шестого утра»?! Это же речь идет о сексе!
     - Ну и что?
     - Это как бы речь шла о водке!!!

     - Хорошо, - сказала я, вспомнив, - замените  водку молоком.

     Я прямо-таки разозлилась. Если бы не объятия Али, я бы эту галиматью бросила. Он сказал,  - обещала, сделай. Я встала и сделала. Я выбрала отрывок из «Маков», прямо с зачина «Маки алыми брызгами прибивали пыль у обочин», отправила текст Левицкому со словами «Сережа, третья попытка», и опять упала в объятия Али.  Ах, если бы не эти объятия!

     На следующий день, вечером, уже после работы, мы сидели с Али в «Архе», оттаивали, позвонил Левицкий. Я выскочила, в изморочную стынь:

     - Ира, - завопил он, - Я тут за три дня все твои произведения перелопатил, я теперь самый главный спец. по твоему творчеству!!!  Ох, ты же и понаписала!!! Этот третий отрывок хорош, но там «чехизмов» тьма, это же беда, что такое, для читателя, а, тем более, подписчика «Литературной газеты», слово, например, «Млекарня»?!

     - Ну, не «Молоко» же, - сказала я в сердцах.

     - Я тут у тебя нашел отрывок о «Третьем Международном Литературном фестивале», хорош же.
     - Да, но там упоминается Ваше имя, а Вы мне сказали – никаких Левицких!

     - Ладно, ты думай о своем, а я еще о своем подумаю.

    4


     Я не просто разозлилась, я сказала «все».
      Но объятия Али сделали свое дело.

     Я встала и нашла отрывок из «Маков» же, только из Эпилога. Совсем коротенький.
До в «космы, в сперму, в говно, в блевотину» не дошла, остановилась на «не будет мне счастья, пока умирают кубики»,  мстительно подумала «хватит с него», отослала текст и опять вернулась, к  Али.


     Левицкий пришел ко мне на станек в пятницу, около двенадцати. В полдень.
      На дворе стояло четырнадцатое февраля:

     - Ох, и задала ты мне работку, Ира! – сказал, притворно отдуваясь, - есть у Вас здесь, где освежиться?!

     Я повела его в «Гавелку», я сказала, что у нас тут все по-домашнему, а пан Семивол надыбал где-то фернет шестилетней выдержки, его выдерживают в дубовых бочках, и он ничем не уступает коньяку.


      - Отрывок обалдеть, Ира, - сказал Левицкий, с удовольствием пригубив волшебный напиток, - только для России неактуальный. У нас педофилов сажают на пару лет, но они и двух месяцев не проживают на зоне, их сами же зеки «мочат», потому что это последнее, что у нас осталось – дети.
    
     Мы заказали еще по одной:
     - Пойдет тот отрывок, который ты присылала третьим. Завтра. В редакции Маришки. Это ведь она расшифровала слово «Млекарня»!
 
    -   Это же просто, как три рубля!!
     «Рюмочная»!!!