Голубые глаза ностальгии

1.
Только что закончившийся XXII съезд КПСС провозласил: нынешнее поколение советских людейбудет жить при коммунизме. Рядовой Бендельман красивым почерком переписал и вывесил на самом видном месте в Ленинской комнате «Моральный кодекс строителя коммунизма». Майор Антонов на политзанятиях читал курс новой Программы партии «Коммунизм — это бесклассовый строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным социальным равенством всех членов общества».
А низко над землей несколько раз на день с ревом проносились западногерманские «Миражи», в Берлине началось возведение кошмарной стены. Со страниц советских газет смотрели улыбчивые Юрий Гагарин, Владимир Первнцкий, Валентина Гаганова.
...Начало 1962 года. После окончания учебного подразделения рядовой Егор Таршилов, уже с отросшими волосами и в ушитых галифе прибыл в авиационный полк. Группа советских войск в Германии как раз переживала трудное время. Кипел страстями Западный Берлин и по самой ГДР то тут, то там вспыхивали митинги. Никаких увольнений солдатам не полагалось, жили в постоянной боевой готовности.
Отличные знания, полученные в «учебке», быстро выдвинули Егора в число лучших младших специалистов подразделения. Его «коньком» было умение прекрасно разбираться в моторах уже рассекреченного к тому времени самолета МиГ-17. Недавний колхозный механизатор, он сумел быстро найти разницу,
отличающую дизели от реактивных двигателей, и определить то общее, что при желании можно найти в любых технических узлах. Трудясь на дивизионной ремонтной базе, постепенно постигал он и электронную начику самолета, и аэродинамику всего планера. И пока старательно нес службу, не подозревал, что в его аттестационном листке наряду с оценками но профессии возникали и другие записи. Например, подробно — об отце, участнике Великой Отечественной. Подробно — о братьях и даже приятелях с гражданки. Ибо исподволь уготавливалась рядовому Таршилову не совсем обычная судьба.
И значилось в том документе, что на родине солдата, в поселке Агеево, ждет его невеста Валентина Аристова, колхозница, дочь простых крестьян. И все остальные родственники — сплошь крестьянского племени. И следовало отсюда, что рядовой Таршилов — человек свой, из тех, что призваны утвердить на Земле Мир, Труд, Свободу, Равенство, Братство и Счастье всех народов.
Вечерами в Ленкомнате ловили московское радио. Еще не успокоившимся после боевых сводок голосом Юрий Левитан вновь читал сообщения, леденящие кровь: «Разум отказывает нынешним правителям Вашингтона. Но пусть знают господа ястребы, что советские люди не оставят в беде героический кубинский народ. Мы — интернационалисты и дело защиты Острова Свободы считаем своей кровной обязанностью».
Слушал Егор Левитана и не предполагал даже, что слова великого диктора могут как-то коснуться его судьбы. И уже по привычке вслед за хором из динамика подпевал:

"Слышишь чеканный шаг!
Это идут барбудос,
Солнце над нами, как огненный стяг
Слышишь чеканный шаг!"

Валентина писала из дома, что в нынешнем году на прополке из-за нехватки людей вышло на каждую свекловичницу по четыре гектара всходов, а мать сообщила, что в магазине стали отпускать лишь по две буханки хлеба. Да и тот вполовину из кукурузной муки.

«Нынешнее поколение советских людей будет жить при ком¬мунизме!» ,
Майор Антонов в качестве главного аргумента в пользу оказания помощи Кубе выдвигал постулат о том, что «Америка — дура!» Полагая, что этого достаточно для разжигания интернационального ража у слушателей, он тут же переходил на предупреждение о том, что связь с местным населением может привести к нежелательным последствиям в политическом плане и еще к венерическим болезням.
Самолеты взмывали вверх и заходили на посадку. Через каждые 100 часов работы реактивного двигателя Егор Таршилов разбирал сердце самолета и посредством ремонта вдыхал в него вторую жизнь.
Но стал замечать солдат, как день ото дня все интенсивнее проводились полеты наших самолетов, как все суровее выступало московское радио, а в один из дней на аэродроме призомлилась группа совершенно засекреченных самолетов МиГ-19. Казалось, сам воздух наполняется тревогой.
«Сынок, Егор, — писала мать с родины, — мы уж как-нибудь тут переживем, абы войны не было. А ты уж там постарайся,! слушайся командиров. Мы с отцом сдали в колхоз корову и слышали от верных людей, что скоро заберут туда и гусей...»

«Все во имя человека, все на благо человека».

Никита Сергеевич Хрущев разделил обкомы на промышленные и сельскохозяйственные. Новый слой бюрократов вызревал еще и в недрах Совнархозов. Перестройка шестидесятых годов буксовала всеми своими колесами. Совсем заклинило у нее мост международной политики. И тогда вместо рычага были применены ракеты стратегического назначения.

2

До полной разборки самолетов дела пока не доходили. А тут — приказ: целый полк МиГ-17 разобрать и уложить в контейнеры! Работа велась двое суток без перерыва. В порту Росток эти ящики с надписью «Минморфлот» были бережно установлены на палубы трех серых транспортных кораблей, а в трюмы ,спущены солдаты всех служб обеспечения. Без гудков и сигналов корабли отошли от причалов и окунулись в круговерть Бискайского залива. Трюмы сухогрузов не были приспособлены для перевозки людей, ребят тошнило и рвало, вповалку они лежали на наспех собранных подвесных кроватях. Но Бискайи были лишь началом многотрудного девятидневного пути. Всю дорогу море штормило. И где-то через неделю Егор потерял счет дням. Он не видел и не знал, как караван советских судов у Богамских островов напролом прошел через заслон американских сторожевых кораблей, и лишь только слышал почти не умолкавший рев самолетов.
...Порт Сантьяго-де-Куба. Пламенный, горячий, живой министр национальной промышленности республики Эрнесто Че Гевара темпераментно приветствовал очередную партию советских грузов. На советских же грузовиках поднялись в горы, долго петляли в невиданном доселе тропическом лесу и выехали, наконец к плохонькому нолевому аэродрому.
Что знал до этого о Кубе Таршилов? Радео, сафра, Плайя Хирон... Да, еще — барбудос... А тут — горы Сьерра Маэстра во всей красе. Скалы, пальмы,и плантации тросника. И комары. Громадные, кровожадные, они будто почувствовали свежую кровь, впивались в русских парней, будто и впрямь отличали их от кубинцев. Впрочем: сделать это было непросто, ведь и наших парней переодели. Выдали пятнистую форму и плоские береты.

«Слышишь, чеканный шаг, Это идут барбудос».

Сообразительный механик Мигель все подхватывал на лету. С первой разборки он запоминал любой узел с фотографической точностью. Через неделю такой «копировки» кубинец уже сам отлично справлялся с работой.
Да, именно обучением кубинских парней-авиамехаников и занимался на Острове Свободы Егор Таршилов. В условиях тропиков самолеты вели себя капризно, иногда двигатели портились, не отработав положенных часов. И тогда приходилось становиться к стенду и в полночь. Лишь бы не сорвать патрулирование.
А оно велось с полной боевой «выкладкой». Красноголовые ракеты "воздух-воздух" подвешивались под крыльями самолетов, делая этих стремительных птиц зловеще неуклюжими на вид и дьявольски опасными даже на земле. Нередко пилот перед стартом откидывал колпак фонаря и устраивал разнос обслуге:
— Какой негодяй курит у самолета?! Его ж удержать невозможно на полосе!
И действительно, реагируя на тепло сигареты, боеголовка чуть ли не разворачивала всю машину. Это было «хитростью» ракеты: попадая в теплую струю отработанных газов самолета противника она уже ни за что не сбивалась с цели и могла точно поразить ее.
Жили в прорезиненных палатках, спасавших от дождей, но не от зноя и комаров. Эти вездесущие насекомые стали бичем
авиаторов. Уж и мазали кожу всякой дрянью, и ветками разгоняли вампиров — все напрасно. А Мигель только смеялся: его кожа никак но реагировала на болезненные укусы.
Вперемежку с нашими МиГами в небе ходили их «Фантомы». На всякий случай приходилось прятаться при всяком низком гуле: нередко свинцовый град стучал прямо по бетонной полосе и прошивал насквозь палатки.
На войне как на войне.
Вместе с Анастасом Ивановичем Микояном побывал у летчиков лидер революции неистовый Фидель. Тридцатишестилетний Кастро выглядел гигантом по сравнению с тщедушным армянином, говорил раскатисто и убедительно, хотя и непонятно.
В ближайшем селении к русским парням относились доброжелательно. Бывало, в знак расположения даже сахарную водку предлагали. А уж угостить экзотическими плодами, почитали за счастье.
Но за напряженной работой все яственнее проступала у Егора тоска по Родине. А однажды вечером чуть не заплакал, когда из офицерской палатки замечательным тенором старшего лейтенанта Левады приплыла к нему песня:

"На заре ты ее не буди,
На заре она сладко так спит"...

И не было во всем подлунном мире для солдата дороже этой мелодии. И враз поблекли в сознании экзотические краски острова, постоянная опасность и великая цель, ради которой он оказался на Кубе. И нужен-то был солдату в этот момент всего лишь его хутор на другой стороне земного шара или хотя бы письмо, выведенное знакомым девичьим почерком.
Но писем не было. Не знал рядовой Таршилов, что еще в начале его «одиссеи» из части ушло на родину письмо, где родным сообщали, что «рядовой Егор Дмитриевич Таршилов убыл в длительную командировку» и просили не беспокоиться.
Но Валентина Аристова все-равно писала, и письма ее растущей стопкой складывались на подоконнике ротной канцелярии войсковой части в ГДР.
...Однако вернемся на Кубу. В один из влажных дней американский самолет «уронил» в предгорьях Сьерра Маэстры боевую ракету, еще неизвестную нашим.Часть подняли по тревоге, и «барбудос» жидкой цепью пошли прочесывать каньоны. Страшную находку обнаружили быстро приборами и с особой предосторожностью погрузили на военный корабль. Сюда же были водружены и обломки рухнувшего недавно неведомого еще нашим конструктором вертолета ,а в качестве технического персонала в сопровождающие этот груз были выделены лучшие авиамеханики. В их числе и Егор Таршилов.
«Пасти» их начали сразу от порта побережья. С американской военной базы на кубинской земле, Гуантанамо, к ним цепко «приклеились» боевые вертолеты. У островов Канкос дорогу прочно перекрыли сторожевики и авианосец Но командир русского корабля, безвестный Егору капитан второго ранга даже не сбавил скорости. Словно мелкая рыбешка вдоль тела кита, прошли у громадного авианосца, «подвинули» в сторону крупный крейсер... И лишь сутки спустя понял солдат, откуда такая смелость у капитана. В открытом океане в семи местах враз вспоротая поверхность явила взору авиамехаников невидимые ранее краснозвездные подводные лодки. Охрана была серьезной. Как и груз, доверенный ей.
...Так закончилось четырехмесячное пребывание солдата на Кубе. Уже в Ростоке военный грузовик увез американскую ракету, обломки вертолета доставили на знакомую уже Егору рембазу. Здесь разобраться в конструктивных особенностях незнакомого геликоптера специалистам уже не составило труда.
И не знал теперь уже старший сс;ржант Таршилов, за что получил он краткосрочный отпуск на Родину: за Кубу ли, за вертолет ли... Уже в поезде читал он письма Валентины и с обидой думал о том, что рассказывать о своей «командировке» ему строго-настрого заказано.
3
Егор Дмитриевич Таршилов не изменял своему призванию. Почитай, сорок лет не расстается он с моторами. Но теперь уже — с тракторными. Работал слесарем-наладчиком в ремонтном предприятии.
Он умер недавно. Скромная могилка без всякого упоминания о военном подвиге солдата. Одна среди множества на городском кладбище, где почти каждое мужское имя - как строка из боевого послужного списка грозного и нелепого ХХ века...