Вахта

    Вы думаете, что геология это романтика? Зря. Геология это намного хуже. Это труд, труд и конечно любовь к земле, к камню, к лесам и болотам, к комарам и грязи, холоду и жаре.
Весна 1985 года выдалась в Восточном Казахстане холодной и дождливой, грязной и тяжелой. Мы тогда стояли на берегу реки Бухтармы, а работы велись между селами Греховка и Богатырево. Нашей буровой бригаде, было дано задание провести оконтуривание найденного месторождения полиметаллической руды, а свинца, меди, цинка и сопутствующих металлов страна ждала.
Буровая стояла недалеко от русла этой горной реки, бравшей начало на отрогах Алтайских гор, в излучине границ России, Казахстана и Китая. Склоны невысоких гор, спускавшиеся к реке, поросли смешанным лесом, но на нашем участке работ склоны были лысы, только кое-где их покрывал не высокий шиповник и ежевика. Пожухлая, прошлогодняя трава была полна несобранной, чуточку раскисшей но ароматной горной клубники.
На вахту мы заехали с моим помощником бурильщика Семой и второй сменой, с которой должны меняться после суток работы. Сема представляет особый интерес. Ростиком под два метра, сероглазый блондин с наивным  пухлогубым лицом и телом  как у Аполлона. Женщины были от него без ума, и это доставало ему множество хлопот в его молодой жизни. Вторая смена – Саша с помощником Федором, ребята были опытные, поэтому на нашу вахту и сделал ставку наш Фадеич, что бы пройти самые «не удобные» метры скважины.
 Передвижная буровая была смонтирована на самодельных санях, изготовленных на базе геологоразведочной экспедиции, из труб большого диаметра, а тепляк (избушка) деревянный, видавший виды каркас из облезлых щитов. Нас «обрадовали», сказав, что работать будем в отрыве от остальных бригад, на отшибе и вместо нормального электричества, у нас будет стоять старенький дизель двадцатилетней «выдержки». Может быть, для коньяка  это было бы и хорошо, но для дизеля это была старость. Мы с Семой были «рады» до слез.
Мастер, старый Фадеич, осмотрел чудо техники, улыбнулся и сказал: «Пахать можно», - и мы кинулись в работу. Работа была привычная, грязная, тяжелая и шумная. Дизель грохотал так, что закладывало уши. От такой естественной печки в тепляке было тепло и вонько. Дело в том, что после ремонта, из всех мыслимых и немысленных сопряжений капала солярка, что добавляло особый «аромат» в наши романтические будни.
Нужно приступать к работе и я, подойдя к привезенному забурнику, попытался его подтащить к буровой, но какое там,  я не только не смог подтащить, оторвать его от земли оказалось проблематичным. Сеня, легонько отстранив меня, поднял его и без каких либо видимых усилий отнес к трапу буровой. Работа началась.
Отбарабанив сутки, мы с Семой пошли на реку порыбачить, а рыба, я вам скажу, здесь была знатная. На перекатах реки Бухтармы можно было поймать таймешку, килограмм на десять- двадцать. По раскисшей дороге мы с Семой дошли до деревни Багатырево и завернули, как на грех, в магазин. Была небольшая очередь, и мы с Семой пристроились ей в хвост. В очереди стояли одни женщины, возрастом от совсем молодого до ягодного. Ягодный возраст начинается у женщин около сорокапяти лет- сорок пять баба ягодка опять. На Сему, женщины, стали оглядываться и строить ему глазки. Сема исправно отводил глаза, и пытался делать вид, что не видит, но одна девушка лет под тридцать, уронила на пол кошелек и Семе волей- неволей пришлось его поднять и отдать хозяйке. Слово за слово, и мой Сема потек. Он уже забыл, куда мы с ним собирались, и собрался, было уже помочь девушке донести до дома ее тяжелую авоську. Пришлось, вступится мне, и, отстояв «девственность» своего помощника, рассказав при этом, где мы стоим со своей буровой, мы отправились на Бухтарму. Из язычка ботинка, быстро соорудили «мышку», натерли ее барсучьим жиром, который всегда лежал в нашей походной аптечке - против обморожения, мы разделились и пошли искать перекат с ямами. Поднявшись, выше по течению километров на пять, нашли искомое место. Я искал, а Сема то и дело, закидывал палку с привязанной к ней леской и «мышкой» и обуживал найденные ямы. Рыбалка не заладилась, и мы немного приуныли. Сема сел под куст и стал разминать челюсти колбаской, а я со психу, со всей силы долбанул по поверхности воды «мышкой». Из глубины ямины, метнулась тень и наша «мышка» исчезла. Сема, который глазами следил за моим психом, и естественно за экзотической наживкой, в прыжке распластался в воздухе и поймал самый кончик импровизированного удилища. Тут уж и я ему пришел на помощь. Вываживали из воды, мы это чудовище, около часу, все боялись, что-либо тройник мышки разогнется, либо порвется леска. Упарившись, потихоньку, почувствовав, что и рыба стала уставать, мы начали отступать от кромки воды. Из воды показалась огромная голова царь-рыбы. Сема, отдав мне удилище, сам зашел в ледяную реку и со всей силы ударил по голове окатышем- валуном. От такого удара, моя голова, разлетелась бы на  мелкие осколки, а таймень со всей силы долбанул Сему, сбил его с ног и продолжал выписывать в воде кренделя похлеще плясунов украинского ансамбля пляски. Сема, этот тихоня, в азарте прыгнул на тайменя, обхватил его своими ручищами и, прижав со всей силы к себе, на карачках выбрался на берег. Глядя на его счастливую физиономию, я не удержался от смеха.
Сообразив, что дорога лежащая где-то рядом, ведет к деревне, мы с Семой через подлесок, направились на буровую. Нести пришлось ее вдвоем. Рыба, привязанная к жерди, порядком оттянула наши руки, и до буровой мы дошли уже, еле переставляя ноги. Грохот дизеля и буровой установки мы восприняли, как что-то родное, и зайдя в тепляк, разделись, просушились и здесь же на лавках уснули под акомпонимент дребезжания механизмов.
Ребята,  к нашему пробуждению, приготовили тройную уху с ведром отборного мяса тайменя. Одежда Семы высохла, и мы стали очищать ее от рыбьей шелухи и помазней. Надо признать, запашок от нее шел одуряющий. Плотно позавтракав, оставшимся от ухи густющим и запашистым холодцом, и крупными кусками царь-рыбы, мы решили на базу партии не ходить, тем более что до нее нужно было идти по расквашенной вдрызг, скользкой дороге. Немного отдохнув, по рации связались с диспетчером партии, доложили о пройденных метрах скважины и принялись готовить буровой снаряд к работе по породе. Скважина стояла в русле реки и потому, первые двести метров шли сплошные валуно-галечные отложения, которые потом нужно было обсадить и начать уже «добывать» керн - столбики породы, по которым геологи судят о строении верхних слоев коры земли и содержанию в ней полезных ископаемых.
Отстояв вторые сутки, мы на глиновозке - машине Зил-157, оправились отдыхать на базу партии. База партии стояла от буровой на расстоянии около семи километров, на берегу живописной реки Бухтармы. Брусчатое общежитие, с сушилкой для одежды, односпальные кровати в комнатах рассчитанных на две смены. Рядом располагалась столовая, к которой шли мостки, петлявшие между кустами черемухи и шиповника.
Сегодня на смене, в столовой, работала разбитная Ксюша, которая уже давно имела виды на моего Сеню. Подошли к раздаче и Ксюша взяв вместо тарелки, огромную миску налила Сене наваристых щей, с огромным кусмищем мяса. Во вторую миску, от щедрот положила гречку с котлетой. Старшая смены по столовой, покачала головой, улыбнулась Семе и поставила закорючку, означавшую лишь одну порцию. Сеня, сев и оглядев такое изобилие, неторопясь, умял щи, и принялся за второе. Под грудой гречки, он обнаружил еще одну котлету, которая тоже исчезла в его бездонной утробе. Когда мы принялись за компот, к нам подсела Ксюша и, подперев щеку кулачком, преданными и полными любви глазами начала смотреть на Сеню.
-Сень, а Сень, ты пойдешь в общежитие, -начал вопрошать я, но, поймав жалобный взгляд Ксюши, заткнулся и, вздохнув, отправился один.
Мой помощник, появился в комнате общежития только к утру. Его право было не узнать. Вымытый, отглаженый, побритый и самое главное довольный, он растолкал меня, и мы начали собираться на смену.
Наша бригада, меня очень поражала. Люди собрались порядочные, трудолюбивые, но очень и очень оригинальные. Сашка, мой сменщик, был заядлым книгоманом, он читал все, что попадалось ему на глаза. Его помощник Федюня, щупленький, маленького роста человечек, но настырный- трудоголик. Он мог сутками не спать, ковыряться, смазывать снаряд,  что бы работа двигалась. Однажды был такой случай. Заканчивалась солярка, мы ее конечно по рации заказали, но тут выяснилось, что буровые алмазные коронки, которые привез мастер не подходят к нашей породе. Саша доложил на базу о проблемах, подкинул угля в буржуйку и завалился на лавку читать. Федя исчез. Тишина, и Саня незаметно для себя уснул. Под утро приоткрывается дверь, заходит Федя, на плече у которого целая фляга с соляркой.
-Уф, еле-еле донес- с гордостью сообщил Федя и довольный повалился на вторую лавку.
-Федя, ты что чокнулся? По грязи, ночью, переть на себе целую флягу солярки за семь километров? Коронок, все равно нет, да утром и привезут, я же заказал.
-А что, сидеть сиднем, комаров гонять? Я хоть какую никакую пользу сделаю.
После этого случая, за Федей прочно закрепилась слава трудоголика.
Перед выходом я зашел к диспетчеру и, узнав, что все в порядке мы с Сеней потопали на буровую. Моросил дождь. Дорога, представляла собой море грязи. Вся долина, покрытая густым, толстым слоем чернозема, расквашенного после продолжительных дождей, была протоптана колеями от тракторов, перетаскивавших буровые, и подвозившие к ним оборудование. Когда колея дорог достигала полуметра, рядом прокладывалась новая дорога, но и она скоро превращалась в труднопроходимое болото. Так мы с Сеней и пошли, чавкая кирзачами, подскальзывая на особо разбитых, жидких участках дороги.
Не буду описывать наше дальнейшее плавание по дороге, но до буровой мы все же дошли, и зареклись больше ходить на базу отдыхать. Больше вымотались. Саша, сменщик меня обрадовал, сказав, что недавно на связь выходил Фадеич, и обещал привезти вагончик для отдыха. Мы, с Сеней прокричав, троекратное ура, приступили к работе. Саша с Федюней принялись готовить площадку для вагончика, убирали разбросанный буровой снаряд и ровняли лопатами буераки, оставленные трактором, который привозил глинистый раствор. Часа через три послышался натужный рев трактора Т-100, а вскоре показался и он сам. Все кроме меня, стоявшего за буровым станком, высыпали на улицу и принялись командовать процессом  установки вагончика. Наконец все было закончено, и ребята с веселым гомоном ввалились в буровую.
-Серега, представляешь, вагончик пусть и не новый, но в нем 3 отсека. Два кубрика для жилья, а в среднем печка, -радостно поведал мне Саня.
-Давайте сделаем так, вы с Семеном пойдете на Бухтарму, наловите рыбки, я постою за станком, а Федюня пойдет в вагончик и все там основательно вымоет? Так на том и порешили. Несмотря на то, что смена была наша с Сеней, мы отправились рыбачить. На этот раз заходить в деревню не стали, а сразу пошли вниз по течению, взяв с собой удочки, нашу уловистую «мышку» и набор «мушек» на хариуса. Намотав на ноги не один килограмм грязи, мы с Сеней добрались до берега и опять разделившись, двинулись вниз по течению. Я шел впереди и на перекатах и ямах закидывал снасть для тайменя, а Сеня, отстав от меня, приблизительно метров на пятьдесят, закидывал мушку и, проведя ею, резко подсекал после поклевок. Дело шло, я поймал одного таймешка, килограмма на 4, а у Сени, судя по его восклицаниям, неплохо шел клев на мушку. Вдруг я оступился на голой, мокрой гальке и чуть не упал, при этом согнувшись в трипогибели к самой воде. Буквально в полуметре от меня, из воды, торчал кусок арматуры с намотанным большим мотком проволоки, но из этого мотка торчали голые, раздувшиеся и синие ступни маленьких ног. Я от неожиданности так и застыл на месте, а потом потихоньку, как будто меня кто-то мог услышать, шепотом позвал Сеню. Ответа естественно не последовало, расстояние между мной и Сеней было приличное. Заорав, во всю глотку, я кинулся к помощнику, машинально заметив, где нашел свою страшную находку.
Объяснив Сене, что нашел труп, я попросил его сходить к деревне и из сельсовета вызвать милицию, а сам уселся на берегу и закурил. Сеня, забрав с собой всю пойманную рыбу, бегом направился в деревню, а я все сидел и курил, сидел и курил. Мысли мои метались, как пойманная птица в клетке. Кто? Почему? Зачем? Ведь ступни, несмотря на их раздутость, принадлежали ребенку. Начинало темнеть, а ни милиции, ни Сени не было. Спустя 4 часа, показался светящийся свет фар, и к берегу подъехал Газик. Из него вышли два человека в форме и два в штатском.
-Ну, показывай, что ты тут нашел? – спросил один из приехавших, в форме капитана, а второй в штатском подошел ко мне и попросил дыхнуть. Убедившись, что я трезв, мы все, гуськом, направились к срезу воды. Зажглись фонарики и тут уже приехавшие увидели эти страшные, частично объеденные рыбой торчащие ступни детских ног. В штатском, рыжеватый мужчина, снял с меня показания, при каких обстоятельствах я нашел свою находку и попросил быть понятым при извлечении тела. Закончив описание, они вернулись к машине и, выпив для храбрости грамм по сто водки, принялись извлекать тело, замотанное проволокой, из воды и нанесенной гальки, а меня отправили домой на буровую. Совершенно раздавленный я поплелся обратно.
Подошел к буровой, я в совершенной темноте. Из вагончика лился теплый свет, видно ребята уже подключили вагончик к генератору дизеля. Буровая грохотала на полную катушку. Меня встречали все. Прибыл даже наш мастер Фадеич. Расспросив меня, что да как, они усадили меня за стол, Фадеич налил полстакана водки, пододвинул полную миску рыбы и приказал - пей.
-Это, сынок, от стрессов самое, что ни на есть лучшее - пользительное  лекарство. По себе, Сирож, знаю.  Купили мы как-то с мужиками, на базаре, в пивнушке по паре пива, да пузирок водки, для закваски и спустились к каналу, что бы это, значит, разговеться после праздника, а там мужик- утопленник. Ну, мы это, выпили значит пива под водочку, зенки вылупили, а там как я уже говорил утопленник. Мы значится, еще выпили, а потом отправили самого тверезого к мельтонам. А они сами-то не хотят лезть в канал, ну и это значится, нам велят, а мы ни в какую. Но, потом сговорились. Ишо выпили. Достали, и им отдали. Скока потом выпили, я уже и не помню, но вся стресса как рукой снялась.
Первые полстакана водки пошли у меня туго, но, добравшись до голодного желудка, водка расцвела там теплом и полетела по телу, по жилам горячей струей. Сразу бросило в жар и захотелось курить. Видя, что я достаю свой беломор, Фадеич достал свою трубку, кисет с доморощенным табаком и, набив ее душистым и крепким самосадом, зажег спичку.
Фадеич, закурил, затянулся, а сам опять налил мне и себе по полстакана водки, -Давай, Сирожа, помянем загубленную душу.
Скоро к нам присоединился и Сашка с Сеней, оставив у станка одного Федю. Оказывается, сообщив по рации на базу партии о происшествии, примчался Фадеич, и сразу отправил Сему в дальнюю деревню за водкой, пояснив при этом, что лучше брать водку в дальней деревне, что бы не было потом разговоров.  За столом, начались строиться всевозможные версии о гибели ребенка, а я, почувствовав, что меня развозит, ушел во вторую половинку вагончика и, сняв только сапоги, завалился на кровать.
Проснулся я оттого, что изменился шум работы буровой. Грохот станка прекратился, слышен был только равномерный звук работы нашего старенького дизеля. Заглянув в первую половину вагончика, нашел там спящего мастера Фадеича и Сашку с Сеней. Значит, мне нужно идти в Феде, запас хода снаряда закончился, и Федя сам не сможет дальше продолжить бурение. Ну что ж смена то моя, нужно и совесть знать.
Заменив шарошку и нарастив снаряд, я отпустил Федю спать, а сам стал подсчитывать пройденный метраж скважины. Подсчитал, заполнил буровой журнал, начал уборку буровой. Подмел полы, заправил соляркой дизель и вышел на трап покурить. Станок громыхает, дела в основном все поделаны и решил идти будить нашу компанию, но из вагончика показались сначала усы, а потом и сам Фадеич.
Надо сказать, что Фадеич был мастером старой закваски. Образование закончил восемью классами и прошел школу бурения от верхового рабочего до мастера. Коренастого телосложения, с крупными чертами лица, усатого на манер Семена Буденного, Фадеич чем-то мне напоминал старого казака Запорожской сечи. Когда два года назад, вышел приказ по министерству, что мастера должны иметь специальное образование, Фадеича с еще такими же, как он  мастерами -самоучками отправили на курсы, что бы они могли доработать до пенсии. Опохмелив его и отправив в город на попутном транспорте, мы продолжили свою вахту.
В предпоследние сутки нашей с Сеней вахты, мы уже собрались сдавать смену, как смотрю, Сеня что-то забегал, засуетился, как бы ища место, где спрятаться, а потом подлетает ко мне и просит: -Сереж, я сейчас за вагончик спрячусь, а ты уж скажи, что меня нет, а?
-А что случилось? Ты что забегал?
-Да, тут понимаешь какое дело, помнишь ту бабу из Богатырево, что все зазывала меня в гости? Ну, так я к ней сходил, а теперь не знаю, как и отвязаться.
Тут меня разобрал смех.
-Ага, тебе смешно, а она вон едет на бричке к нам.
Я выглядываю в окошко, и точно, едет в сторону буровой какая-то женщина на телеге, запряженной лошадью.
-Ладно, -говорю, -скажу, а ты беги, за вагончик, и носа не показывай. Вышел на трап и жду, чем это представление закончится. Через некоторое время к буровой подкатывает молодуха на телеге и лихо, соскочив с облучка, направляется прямиком ко мне.
-Здорово начальник.
-Привет, с чем пожаловала? Никак моего помощника ищешь? Так нет его, отправил в город за запчастями, сегодня не вернется.
-Ой, ли? Он, поди, от меня спрятался, как увидал, что я еду?
-Ну не веришь, так иди в вагончик, там еще два мужика спят, может, кому и приглянешься…
-Вот дурень, да мне окромя Сени никого на дух не надо. Сеня, он такой, такой… - и закатила глаза под лоб.
-Я же говорю, нет его. Когда приедет, скажу, что ты приезжала. Тебя как звать?
-Анной, Анютой еще кличут. Так ты смотри, обязательно скажи, хорошо?
-Скажу, скажу, ишь как тебя Сеня пронял. И улыбаюсь.
-Дурак, ты! Что ты в любви понимаешь? И сев на облучок телеги, погнала лошадь обратной дорогой.
-Выходи, герой-любовник. Уехала твоя краля. Сеня, покраснев до ушей, шмыгнул в буровую и начал готовится к сдаче смены.
Последняя смена нашей вахты выпала Сашке с Федей, но мы с Сеней по заведенному правилу, остались встречать наших сменщиков из другой вахты. Сашка с Федей выдраили полы в буровой, отмыли от глинистого раствора, вытерли ветошью установку и дизель с генератором и сели передохнуть. Я с утра пораньше в котелке заварганил, кулеш знатный и позвал всех завтракать.
-Серега, а что ты молчишь? Ведь у тебя сегодня день рождения.
-Да что говорить, дома никого нет, жена с сыном уехала к теще, только выпить и смогу поставить, а закусь? Надоела уже эта самодеятельность. Да и не люблю я свой день рождения, не привык его отмечать. Тут все загалдели. Замять хочешь? Не выйдет!
-Так, я же знаю, что ты сейчас холостякуешь, так я перед отъездом жене наказал, что бы к нашему приезду стол накрыла, водки купила.
-Саш, а удобно будет? Что она подумает?
-Все, все решено, вот придет вахтовка и ко мне домой.

Добрались мы до города на 2 часа раньше времени, шла попутная машина и мы, попросившись в попутчики, уже через три часа были на месте. Идти на свой день рождения грязным, да еще и в гости, было неудобно и мы с Сашкой зашли в городскую баню. На удивление, очереди почти не было и мы, купив билеты, устремились в мужское отделение.
Светло серые, двухуровневые шкафчики встретили нас с распростертыми объятиями раскрытых дверок. Пока раздевались, я поведал Сашке свои мысли, что нужно Сеню как-то  оградить от любвеобильных женщин, а то, как бы не развратили парня. Ведь разбаловавшись, потом будет на нормальных девок смотреть как ущербных, появится мысль о своей исключительности, а это уже худо. Сашка меня в этом поддержал, но уточнил при этом, что с женщинами нужно быть несколько другим, таким как отец, наставник, в общем, несколько строже.
Раздевшись до гола, мы, с Сашкой подхватив по тазику, направились в моечное отделение. Рядом с дверью стояло огромное зеркало с тумбочкой, наверно для того, что бы мужики покрасовались. Заглянув в него, я не увидел ничего примечательного. Атлетической фигурой я похвастаться не мог, так же как и рельефными, красивыми мышцами. Обычное худое лицо с отросшими темными волосами, ничем ни примечательная фигура с чуть более развитыми ногами вот и все чем я мог похвалиться. Моя бабушка, как-то выдала сентенцию, что мужчина должен быть чуть-чуть красивее обезьяны, и я с ней в этом полностью был согласен. Мойка представляла собой длинное помещение с темными бетонными полами и лавками, на которых разместилось несколько мужиков. Двое из моющихся переговаривались между собой, но из-за прекрасной акустики их разговор был слышен всему залу. В углу располагалась душевая на три отсека. Сашка, сразу же позвал меня в парную. Да, парную я любил. Мне нравилось сидеть и млеть от горячего обжигающего пара, который врывался в легкие, въедался в каждую клеточку кожи, заставлял потеть и очищать все поры от накопившейся грязи. Увы, все прекрасное быстро кончается. Закончилась и наша помывка, и мы направились к Саше домой. Если честно мне было неудобно, идти на свой день рождения к кому либо в гости. У нас в семье вообще было не принято отмечать такие дни.
Звонок в дверь и на пороге нас встретила молодая женщина лет 20-22. Русые волосы ее спадали на плечи и чуточку курчавились. Аккуратный нос и немного полноватые губы очень шли ей. Выделялись на белом лице только большие темно-серые глаза с длиннющими черными ресницами. Строго одетая и причесанная на старорусский манер, на прямой пробор, она выглядела Аленушкой из сказки. Одета жена Саши была тоже очень скромно, в светлый легкий сарафан с открытыми руками и плечами.
Сашка, улыбнулся ей и представил:
-Наташа, это мой друг Сергей, я тебе о нем уже рассказывал. Перед отъездом обещал с ним зайти к нам, у него сегодня день рождения. Его жена с сыном уехали к матери, и он пока холостякует.
Наташа улыбнулась, и слегка окая, сказала, что ждала нас и пропустила в квартиру. Пока я мыл руки после автобуса, Сашка прошел в зал и что-то раздраженно стал выговаривать жене.
Выйдя к хозяевам, я обратил внимание, что Наташа чем-то обескуражена и виновато смотрит на мужа. Саша уже разошелся и выговаривал:
-Я кому сказал, становись в угол. Просил же, Наташа, что бы к нашему приезду все было готово. Приезжаю, а у тебя не у шубы рукав. Кому говорю, вставай. Не могла сделать, как я сказал, значит теперь позорничай перед человеком. И потом уже мне:
-Да ты садись на диван, Серега, я мигом, - и ушел.
Наташа с навернувшимися на глаза слезами, повернулась и встала в угол. Я был ошарашен, был убит.
-Наташ, что за глупость, выходи. Ты что? Он же пошутил.
-Ага, пошутил. А он зайдет и увидит, что я не в углу.
-Ну и что? Подумаешь…
-Нет. Он требовательный, строгий. Он может и ремнем надавать. Знаешь как обидно будет?  Уж лучше я постою.
Тут уж я вовсе онемел, не знал, что и сказать.
Вскоре пришел Санька, принес две бутылки водки, выпустил из угла Наташу, и они вдвоем, быстро накрыв на стол, позвали меня.
Надо признаться выпили, выпили крепко, но осадок в душе остался. Так и закончилась у меня обыденная геологическая вахта.