Про камни под ногами и Лену из Краматорска

               

                ***


- Ну, что тебе еще рассказать? – подруга затянулась сигаретой. Дым  узкой струйкой перевалил через перила балкона и попытался догнать трамвай, круто сворачивавший вниз по улице.
- Да, большое неудобство, что здесь целый день трамваи тарахтят. Но с другой стороны улицы – видишь, большой парк, всегда есть где отдохнуть телом. Или хотя бы глазом. Из окна. Кислород, опять же, борется с выхлопными газами. Нет, ничего райончик, жить можно.
  Я когда уже этот район выбрала, только тогда узнала, что до войны он был еврейским. То есть, гены потянули. А помнишь, ты спросила по поводу тех блестящих плиточек под ногами, что мы видели возле вокзала? Я тогда не ответила. Собака нас отвлекла. Вернее, тебя, я их не праздную. У меня муж заменяет всех: и кошку, и собаку. Тоже любит, чтобы его кормили, чесали за ушком и выгуливали.
- А в марте?
- Да у него круглый год март! Ты ж знаешь, у него только русаки в роду, причем (затяжка, и полоса дыма, теперь за велосипедистом) не лучшего качества и к тому же полные атеисты. Правда, с тех пор, как он, охраняя синагогу, пристрастился слушать ребе Когана, его повернуло в иудаизм! Приходит домой после какого-то праздника (я ж за ними не слежу, теперь он у нас эксперт по еврейским датам, знакомые ему звонят, спрашивают), приносит продукты и говорит: «Христианский Бог меня никогда не кормил. А еврейский кормит! Значит, он меня любит.»  Потом ходил-ходил и выдает: « Слушай, а может, мне принять иудаизм?» Тут меня хохот разобрал. «Ты что, говорю, и гиюр примешь?» А он:  «И что, приму!» «Нет, - говорю, - дорогой, потом тебе две недели ходить, как боцману, враскоряку, да еще и любимым делом не заняться!» Так у нас разговоры эти утихли, но на лекции к ребе он продолжает ходить исправно.
   Так вот, мы опять отвлеклись. Я про плиточки эти. Один немецкий то ли художник, то ли скульптор, Гюнтер Демниг его зовут, озадачился проблемой национальной совести перед евреями. Ты знаешь, здесь вообще боятся повторения нацизма, поэтому со школы культивируют в детях ответственность за все, что происходит и произошло, в том числе и в истории, и в политике. Да, говорят, Гитлер виноват. Но кто его привел к власти? Немецкий народ. Значит, народ - то есть, и вы, нынешние дети, тоже - разделяет ответственность за все происшедшее. И вот этого Гюнтера Демнига тоже правильно воспитали. Он стал собирать материал. Копался в архивах, благо в Германии это не проблема, было бы время. Составил списки: кто, когда, откуда, в какой лагерь вывезен.
   И первые блестящие плиточки, где имена этих несчастных и последний маршрут - ну, в какой лагерь отправили, -  он положил за свой счет. Причем плиточки лежат в том районе, из которого людей вывозили. Его начинание подхватили, начали собирать на это деньги. А между прочим, знаешь, сколько стоит один такой булыжник с латунной, по-моему, табличкой? 95 Евро! И люди дают деньги, причем большинство просто отдает, не адресно. Да и кто ж сейчас конкретные имена закажет! Вывозили ведь семьями, никого не оставляли... Да и времени сколько прошло... И вот теперь во многих городах можно увидеть под ногами такие вот «камни преткновения». Как мы с тобой прочли? Буковцер? Три женщины, да, одной фамилии. И судя по годам рождения, какие-нибудь мать с дочерью и, может, сестра мужа той, которая мать. Депортированы в 42-м на Ибицу… Вот так немцы чувствуют свою вину…
   Помолчали. Снизу поднимался трамвай.
- Ой, мы ж с тобой тикет Лене не занесли! Спасибо, что дала, мы хоть покатались, а то на этот транспорт, если без проездного, не напасешься. А ты, кстати, знаешь, Лена ведь из Краматорска!
   Ой, Краматорск, три года моей жизни, отработка после университета! Хороший коллектив, любимые ученики.
- Передавай привет Лене. Скажи, четвертая школа, на горе, я там работала.
- Сама передашь, вечером сходим. А ты знаешь, какая с Леной здесь приключилась история? Я к  вопросу о земляках. Случилось это, когда Лена только приехала в Германию, еще, по-моему, в общежитии жила. Возвращалась она с курсов. Стоит на остановке, ждет автобус. На мужиков глазеет, все еще внове. Тут вообще – заметила? - мужики интересные. Высокие, породистые такие. Ну не как у нас, есть на кого посмотреть. Но вот что мужику хорошо, то бабе смерть. Ты видела интересных немок? Да, только старушки! Они застали еще то время, когда местные женщины за собой ухаживали. На более молодых без слез не посмотришь. Как у них еще детопроизводство не кончилось? Хотя привычка – великое дело. Мы-то поначалу думали, что немцы на наших женщин бросаться будут. А нет! Внимание, может, и обратят, а не подойдут! Мы для них экзотика. А живут они с теми, с кем привычно.
   Так вот, стоит Лена на остановке. И крутится возле нее какой-то старичок, невысокий, щупленький, и явно хочет пообщаться. Поймал ее взгляд, подскочил с каким-то вопросом. Типа, сколько еще ждать транспорт. Это на конечной автобуса, где всегда время на табло показывают! То есть,  ему точно хотелось поболтать. Лена ему что-то ответила. Немец понял, что девушка не местная, давай спрашивать, откуда приехала. Лена и отвечает, что с Украины. Старичок оживился: «А откуда с Украины, какой город?» Лена так плечами пожала – что ему даст название города?
   А вот – опять прервусь - когда ты рассказывала про музей мельниц, куда вы с Токами ездили, что там в украинской мельнице возле портрета Шевченко сказал ребенку немецкий папа? «Смотри, сынок, это Иван Грозный»? Да, Грозным назвал? А ты сама Бисмарка от Круппа отличишь? Ну, разве что по форме, Бисмарка всегда в форме изображают. Вот и немцы не обязаны отличать Шевченко от Грозного! Пусть хоть Лениным назовут. Не обязаны.
   А этот старикашка живо так интересуется названием украинского города! Ну, Лена называет: «Краматорск». И тут немец просто свечкой подпрыгивает на месте, бросается ее обнимать со словами: «Я в 43-м был комендантом Краматорска!»
   Ну? Он к ней с объятиями, а еврейка Лена стоит, как вкопанная, и не знает, как ей реагировать. Ну скажи, стоило было ехать в Германию, чтобы встретить тут немецкого коменданта Краматорска! Ну, сюр какой-то...