Who I am not

- Спокойной ночи, - она поцеловала меня в щёку с той стороны, с которой сидела, и скрылась в темноте комнаты.

Ей очень шёл синий цвет - или же, он просто нравился мне - равно как и эта её непосредственность, даже отрешённость, с которой она смотрела сериал и листала чей-то жж, пока я рядом зашивал свою куртку. Только совсем недавно я заметил, что на лейбле с внутренней её стороны была почему-то эта фраза, авторство за которой я - вероятно, ошибочно - привык приписывать Курту Кобейну: "I'd rather be hated for who I am, than loved for who I am not". Несколько дней назад был его День Рождения, ему бы исполнилось сорок пять лет.
На столе стоял маленький засохший фикус с обрезанными листьями в чайной кружке вместо горшка. Я посидел ещё немного, дождавшись, пока она заснёт, и пошёл на кухню за сигаретами.
С розетки под самым потолком суицидально свисал мой телефон на зарядке, а на диване, рядом с тарелкой фруктов, мирно спал программист-балерин Стас со сросшимися бровями и волосатой грудью, приходивший сегодня помочь с ноутбуком. Перед сном мы немного поболтали о компьютерных играх, и он оказался нормальным парнем, но я потерял интерес, когда он упомянул, что хочет стать психологом. Я чертыхнулся в темноте, споткнувшись о табуретку, бросил последний взгляд на эту композиционную идиллию и, прихватив сигареты, на цыпочках пробрался за дверь.
В этих новых районах совсем тихо по ночам, никто не распевает ДДТ и Шнура во дворе, не дерётся - не слышно даже проезжающих машин, и потому редкие пешеходы особенно опасаются друг друга, случайно встретившись на этих пустынных, ещё не обжитых улицах. Я курил, разглядывая сонными глазами строительные краны на той стороне улицы, и ходил туда-сюда по балкону. Она снимала здесь квартиру с друзьями, и с месяц назад впервые пригласила меня заехать в гости, сказав, что ребята уехали, а одной ей оставаться в пустой квартире страшно. Я приехал, и с тех пор мы вместе, но за два года титанической аскезы параноидально-депрессивные механизмы в моей голове настолько прочно там осели, что теперь я постоянно чувствовал себя не в своей тарелке, не находя видимых поводов для привычной мне меланхолии, и нелепо скучая по тем временам, когда на законных основаниях причислял себя к людям несчастным, пока в голове крутилось "Я выйду не в том городе, сяду не в тот троллейбус..."
Я вернулся в комнату. Она спала, закрывшись одеялом с головой, под люстрой, к которой на красной ниточке был привязан шарик глобуса. Я легонько крутанул его, залез в постель и стал смотреть на её лицо. Я помешан на мелочах, и всегда находил какие-то детали, вынуждавшие меня прервать отношения с девушкой - у одной, например, были очень маленькие, узкие ноздри, и, когда её лицо оказывалось рядом с моим, я начинал паниковать и думал о том, что сейчас она высосет весь воздух в радиусе досягаемости моего носа своими крошечными ноздрями, и я умру от кислородной недостаточности. В этом случае всё было иначе: у неё было очень красивое лицо вблизи, никакой пористой кожи, и идеальная маленькая родинка слева на подбородке. Она шевельнула ногой во сне.
Вдруг завибрировал её телефон, и я инстинктивно взял трубку, даже забыв посмотреть, кто звонит.
- Алло? - спросил я, присев и отвернувшись к стенке.
- Ты обречён - ответил знакомый голос на том конце провода.
Я отнял трубку от уха и озадаченно посмотрел на продолжавший вибрировать телефон. Будильник. Пора на работу.


- Смотри, что я нашла! - Кортни заглянула в гостиную. В розовых резиновых перчатках, ещё влажных после половой тряпки, она сжимала чёрный дробовик.
В прихожей шумел пылесос; Курт понял, что она сказала, только оглянувшись, и запоздало переспросил:
- Что?
- Лежал на антресоли, - она потянулась, чтобы выключить пылесос, и на мгновение исчезла за дверью - вот.
Курт откинул прядь со лба, поднял гитару и, делая жевательные движения челюстью, взял первые аккорды "Happy Birthday".