Потёмкинский хутор

ЖИВЁТ В ПАМЯТИ НАРОДНОЙ

Наш рассказ – о хуторе Потёмкинском. История его особая. Фактически его не стало в середине 70-х прошлого века, когда хутор перешагнул за порог своего шестидесятилетия. И вот уже сорок с лишним лет память о нём живёт в сердцах бывших жителей. У многих в паспорте в графе «Место рождения» стоит запись: х. Потёмкинский.

ЗАСЕЛЕНИЕ
Казаки из станицы Потёмкинской, что находилась в Первом Донском округе (между станицами Цимлянской и Константиновской) облюбовали себе место недалеко от Орловской. Это было большое открытое пространство, защищённое с северо-западной стороны балкой со многими родниками, рядом с трактом на Новосёловку, где добывали манычскую соль. Вслед за первопроходцами потянулись длинные обозы со скарбом. За телегами шёл скот. Везли не только предметы быта, но и строительные материалы: брёвна, разобранную кровлю старых хат. На новом месте разжиться этим добром было негде – всюду необъятные степи, ни деревца вокруг.
Вдоль дороги отвели местину под кладбище. Его и сейчас можно увидеть, проезжая в сторону Кундрюченского.
Сам хутор Потёмкинский представлял собой правильную геометрическую фигуру: ровно нарезанные улицы и переулки разбивали его на кварталы. На каждом из них селились четыре хозяина с таким расчётом, чтобы они могли в дальнейшем выделять усадьбы своим детям. Площадь квартала была 4 десятины (4,4 га). По данным алфавитного списка населённых мест Области Войска Донского за 1915-й год, в Потёмкинском насчитывалось 68 дворов, проживало 300 мужчин и 220 женщин.
Самыми первыми поселенцами были семьи казаков Ретевовых, Гуляевых, Сарычевых, Астаховых, Захаровых, Медведевых, Пименовых, Небыковых, Одининских, Коломейцевых, Чулковых, Мягковых, Анисимовых, Рычковых.
Дома строились основательно. Использовали и привезённые с собою материалы, и глину из балки. Из неё делали саман. Крыши делали из камыша и обмазывали всё той же глиной.
Вокруг усадеб появились рвы. Для скота построили загаты – базы с толстыми саманными стенами. Вырыли колодцы: повсюду высаживались саженцы привезённых с собой деревьев и кустарников.

ТЯГА К ЗНАНИЯМ
Как и в других соседних хуторах, потёмкинцы тянулись к знаниям. Построили сообща школу для детей, а учителей не было. Нашлись грамотные казаки, они-то и стали первыми учителями.
Вскоре стали подселяться к потёмкинцам жители хуторка одиннадцатого, расположенного неподалёку – там, где сейчас пруд Вербочки. Это были хохлы – выходцы из Малороссии.  Так казачье население разбавилось пришлыми людьми, среди которых были тоже грамотные – могли читать по-старославянски и кое-как писать.
Здание школы слепили из самана, в нём располагались четыре класса. Все потёмкинские детишки получали здесь начальное образование. Вплоть до 50-х годов здание простояло неизменным, потом его снесли и построили красивую кирпичную школу. Преподавала там довольно длительное время Мария Ивановна Грицина (Дупленко), в последние годы существования школы – Нина Ивановна Селиванова и Екатерина Михайловна Иванова (Лукьянченко).

ГОЛОДНЫЕ ДВАДЦАТЫЕ
Они стали тяжёлым испытанием для хуторян. Страшный неурожай привёл людей к голоду. По воспоминаниям старожилов, люди умирали семьями, есть было абсолютно нечего. Питались всем, что лишь изредка напоминало еду: травой, мелкими грызунами, даже падалью.
Люди, пережившие голод 1921-1922 годов, рассказывали, что тогда им вкусной казалась вываренная подошва сапог, которая была сделана из кожи. В одних семьях не осталось в живых детей, в других – родителей.
В семье П.Е. Коломейцевой было восемь детей, после голода осталась одна дочь.
В Потёмкинский заходило в ту пору много беженцев, которые за пропитание пытались найти работу. Жители делились с ними последними крохами.
В середине 20-х годов голод загнал казаков-единоличников в коммуну. Постоянные хлебосдачи ставили жизнь коммунаров на грань вымирания, но люди выстояли. Были и те, кто до конца противился коллективизации. В Сибирь власти сослали семьи Захаровых, Медведевых, Пименовых, Оденинских, Небыковых. Дома раскулаченных пошли на слом, их материалами отстроили несколько зданий в станице Орловской.

ГОДЫ ПОДЪЁМА
Благодаря закалке, полученной в сложной борьбе за выживание в двадцатые годы, жизнь в хуторе, хоть и не сразу, стала восстанавливаться в следующем десятилетии. И если в начале тридцатых налогом обложили каждый двор, а это ни много ни мало 390 литров молока с одной коровы, 300 яиц и шкура зарезанной скотины, то к сороковым годам стало чуть проще. Благодаря близости Орловской хуторские хозяйки были частыми продавцами на станичном рынке, куда везли вёдра с молоком и мешки со снедью. На вырученные деньги покупали мануфактуру — для шитья одежды — и лакомства ребятне. (Не напоминает ли это нынешнюю жизнь сельских женщин?) Хорошим подспорьем всегда оставались свои сады и огороды, в которых выращивались фрукты и овощи. Конечно, всё это требовало огромных физических усилий. Но люди в Потёмкинском были трудолюбивы и терпеливы.

УДАР
Пережив трудные годы коллективизации, становления народного хозяйства, войну, Потёмкинский не смог устоять перед реформированием – укрупнением колхозов. В начале 70-х годов было принято решение о создании крупных агрокомплексов. Хутор не вписался в политику партии. Оказавшись на пути этих процессов, лишившись тракторной бригады, овцекомплекса, МТФ, хуторяне остались без работы. Закрытая школа, сгоревший клуб, опустевший магазин – всё это сыграло решающую роль, и потёмкинцы, продав свои дома колхозу, разъехались по ближайшим хуторам и в станицу. Последними покинули родные места семьи Роякиных и Гуляевых. Хутор ушёл в небытие.

ПАМЯТЬ ЛЮДСКАЯ
Однако… о Потёмкинском помнят. О нём рассказывают старшие своим детям и внукам. Его любят! Многие жители хутора осели в Луганском. В их семейных альбомах хранятся старые фотографии дедов и прадедов. Стали традиционными встречи потёмкинцев на территории, бывшей их хутором. Сохранились традиции в семьях, когда за большим столом с казачьими пышками и узварами поются песни предков. Жизнь идёт, а память людская остаётся хранительницей прошлого.

СВЕТЛАНА РОЯКИНА
6 декабря 2011