Любовь с лепестками жасмина

- Отец, когда я умру, прикажи отнести моё тело в пустыню…
 С вопросом в глазах отец смотрел на сына.
- Я давно не видел солнца…, - сухой шкрябающий кашель не дал договорить наследному принцу. – Я устал от темноты…, язвы…, они изъели меня…. Я хочу к солнцу…, – обессилив, принц замолчал.
- Не волнуйся, я передам твою просьбу рабам…, – дрожащим голосом ответил падишах. –  А сейчас, моему войску предстоит сразиться в решающей битве. Если мы проиграем эту битву, твой верный раб убьёт тебя.  Надеюсь…, ты умрёшь достойной смертью, я тоже...
 
События, рассказанные в этой сказке, писались под музыку Баха.  Да и слушать о них надо под ту же музыку: музыку, извлекаемую из широких клавиш клавесина, тонких струн скрипки, ещё, пожалуй, под звуки гениального изобретения человека, органа; музыку, способную наиболее точно передать как основные тона, так и оттенки той части человеческой сущности, которую мы называем душою; эта музыка, невольно порождает образы далёкой эпохи, когда кавалеры ради одного взгляда прекрасной дамы, участвовали в дуэлях не на жизнь, а на смерть: сражаясь с соперником, они  раздували при этом, самовлюблённо, свою гордыню, желая доказать, что они лучше, сильнее, достойнее, ну, чем не животные, бросающиеся в бой ради внимания самки. Времена, когда в королевских дворцах проживали прекрасные дамы, являвшиеся  не только фрейлинами королевы, но и одновременно и обязательно любовницами короля. В те времена, когда большинство людей, включая королей и их придворную свиту - были рабами: одни – рабами людей; другие - рабами страстей; третьи – находились в рабской зависимости, как от людей, так и от пороков. В ту далёкую эпоху, верность, вызывала нарекание, а слово любовь означала только плотские утехи. От безделья и самодурства, короли повелевали одним придворным бездельникам быть ответственными за поднесение платка Его Величеству, другим – присутствовать при опорожнении кишечника Его Величества, при этом, придворные развлекали короля весёлыми историями, вдыхая, испускаемые ароматы из утробы Его Величества;  и ещё, бог весть чего им подавали, отдавали…. Эти события происходили тогда, когда человеческая жизнь, будь то короля или его подданных, измерялась монетами.  Впрочем, как и в наше время – человеческая сущность остаётся неизменной, возможно, потому, что тело, наше тело, которое мы то любим, то ненавидим – оно смертно и стремиться ухватить, от того отрезка жизни, что ему достаётся, как можно больше и сразу и его можно понять - оно лишено той вечности, которая дарована душе.
Веселье и разгул витали в королевских замках, до тех пор, пока королям не отрубали головы. Но спустя несколько дней траура, веселье в замках и дворцах, вновь возобновлялось. Конечно, веселье могла приостановить война, но только приостановить, так же, как и правление королей - она носила временный характер.
Дворцы и замки различных Высочеств, Величеств - строились, как в городах, являвшимися центральными в государстве, так и в отдалённых местах, с красивыми ландшафтами, дабы красотами природы ласкать взор их Высочеств и Величеств.
События, происходившие в нашей сказке, разворачивались в замке, который король, приказал выстроить в отдалённом от городских стен месте, подальше от черни, чтоб не развращать свой взор уродством бедноты.
Пресытившись жестокими неразумными военными вылазками в соседние королевства, дабы расширить границы своего, на склоне лет, король, один из героев нашего рассказа, решил пожить мирною жизнью. Он  предпочёл войне - уединение с прекрасными дамами и кавалерами в окружении величественных лесов, что позволяло пресытившейся дворни и Его Высочеству, не только любоваться красотами тёмно-зелёных холмов, но и в любую минуту, удовлетворять животный инстинкт – убивать ради забавы, охотясь на зверя.
Именно к этому замку, через королевские охотничьи угодья, по пыльной дороге пересекавшей поле, идёт нищенка. Её лицо, обезображенное шрамами, почернело от времени, солнца и ветра. Она одета в лохмотья. Седые растрёпанные волосы, давно не видавшие, как гребня, так и воды, выбиваются из-под чёрного платка, туго завязанного на затылке. Жажда иссушила её губы, долгий, далёкий путь, голод  изнурили, измучили её тело. Но она, прихрамывая, с потускневшим взглядом идёт своей дорогой.  Это её путь. И ей любой ценой, чего бы это ни стоило, нужно пройти его до конца.
Для этой поры года, не по времени, стоит знойный день. До леса ещё далеко. Кругом зелёная, по-весеннему сочная трава, да полевые цветы - стоят не шелохнувшись. Старуха знает, что впереди, в стороне от дороги, будет стоять старый вековой  дуб. Под дубом лежит огромный каменный валун, присев на который, она сможет отдохнуть, наслаждаясь прохладой в тени раскидистых ветвей. Дойдя до стража времён, она зашла в его тень и с облегчением, вздохнула. Присев на камень, облокотившись спиной о ствол дуба, стала наслаждаться, пусть незначительной, но всё же прохладой. Закрыв глаза, перебирая в уме воспоминания, она заснула.
Дуб, прожил ни один век, повидал не одно сражение, слышал и видел не одну историю о любви; переживая с истинными участниками, как далёких, так и не очень событий, не одну любовную историю, происходившую под его кроной, он навеял женщине удивительную историю о любви шута и королевы.

Нищенка видит замок: вокруг замка цветут великолепные сады, природа дышит весной.  На ярко-голубом небе плывут белоснежные облака, манящие за собой вдаль к чужим землям – туда, куда, возможно, вы никогда не попадёте, не потому, что не хотите, а просто не имеете возможности оставить никому не ненужные дела и отправиться в путь. Цветы, после зимней стужи, стараются друг перед другом блеснуть своей красотой,  соревнуясь красочными нарядами и опьяняющими ароматами соцветий. В садках веселятся, резвятся и размножаются белые кролики. В псарне разливается радостный лай собак ожидающих сытного обеда. Фазаны различных видов, красуясь, под яркими лучами солнца, своими пёстрыми нарядами, медленно, важно ходят между кустами, разгребают лапами молодую зелень, в поисках пищи.  Неумолкающее пение птиц, жужжание насекомых, заполнило не только великолепные сады, окружавшие королевский замок, но и ворвалось в покои замка, в его залы, через открытые окна.
Из сада доносятся смех, весёлый говор, музыка – там весело проводят время именитые гости: герцоги и герцогини, бароны и баронессы, сеньоры и….. Дамы одеты в превосходные наряды, сшитые из тонкого шёлка, украшенного вышивкой, сделанной золотой и серебряной нитями. Большой вырез платья максимально обнажил их маленькие упругие груди, давая возможность кавалерам рассмотреть и оценить прелести молодости. Туго стянутый лиф помогал придать округлую форму груди. У дам, весело кружившихся в танце, нежный шелк, свободно спадающий от лифа до щиколоток, развевался, - создавая ощущение воздушности и лёгкости тел. Украшения с массивными драгоценными камнями, мастерски выполненные самыми лучшими ювелирами королевства, переливались в лучах солнца радужными бликами, возбуждая беззаботное веселье у молодых и красивых придворных, которыми окружил себя король.
  Кавалеры не уступают дамам ни в нарядах, ни в умении танцевать. Их атласные камзолы, так же расшиты золотой и серебряной, нитями. Белоснежные шёлковые рубашки, с длинными кружевными воротниками и манжетами, плетёнными из тончайших нитей, нарочито выглядывали из-под камзола. Кавалеры держались галантно и учтиво.
 Ах, как превосходна эта пора года, когда тепло солнечных лучей ласково согревает, как тело, так и душу, а слабый ветерок нежно ласкает, оголившуюся кожу на руках и шее, возбуждая страсть к жизни и беззаботному веселью.
Замок опустел. Лишь немногие из лакеев,  разодетые в зелёные ливреи, стоят у дверей в покоях и залах короля, оберегая их тишину. Ещё - королева. Эта молодая дама сидит в роскошном зале, где мягкая мебель обтянута ярко-голубым бархатом, а стены тёмно-синим  бархатом.  Белый потолок и колонны расписаны позолотой. На стенах, в деревянных резных рамах покрытых сусальным золотом, висят портреты династии королей её супруга. В проёмах окон, в позолоченных рамах, висят зеркала. В одном из зеркал, рассматривает своё отражение, королева. Зеркало, отражая действительность, отражает печаль, и боль в глазах молодой женщины, по щекам которой текут слёзы. Её глаза пронизаны болью, а в приподнятых бровях читается вопрос: «Почему это происходит со мною? ведь я человек, я хочу жить, любить и быть любимой». Никакие наряды не смогут сделать её привлекательной для мужа и тем более… для него. Слегка полноватое маленькое тело, которое ей досталось по наследству от бабки, по материнской линии, вызывало отвращение у неё самой:
 «Ах, эти безобразные округлые покатые плечи, - думала она, глядя как на белом платье стали образовываться тёмные пятна от слёз. – Как ужасно иметь такие плечи, с которых постоянно спадают тонкие плечики платья, ставя меня в нелепое положение. Эти широкие бёдра, как корма корабля, нелепо выпирают под тонкими полупрозрачными тканями платья, - все эти ужасные недостатки в фигуре - делают меня уродливой, на фоне, стройных придворных дам, которыми любит окружать себя король».
 Её расстраивало новое веяние в моде: причёска, изуродовавшая, и без того, непривлекательные для короля, черты лица: приглаженные, разделённые пробором, скрученные в тугой канат волосы, сзади, сплетались в замысловатый узел; несомненно, такая причёска выделяла, подчёркивала красоту прекрасных тонких линий на лице новой фаворитки короля, но для широкого лица королевы,  такая укладка волос не подходила. Непослушные, волнистые волосы норовили вырваться на свободу, из-за чего приходилось смазывать их маслом, что придавало им жирный блеск. И без того, её большие глаза, казались ещё больше; нелепо торчал острый нос, маленький рот с полными губами, смотрелся как маленькая вишенка, совсем не добавляя красоты к её облику.  И ничего в своей внешности она не может изменить. Её желания и вкусы никого не интересовали в замке. Во что ей одеваться и как причёсываться зависело от пожеланий короля, а они в свою очередь, зависели от вкусов и взглядов фрейлины являвшейся в данный момент фавориткой, следовательно, и законодательницей моды. 
«Как жестоко поступил отец! Почему он не отдал меня в монастырь? Лучше жить в заточении монастырских стен, чем каждый день подвергаться унижению и знать, что никто никогда меня не полюбит.  Имея такую внешностью, мне не суждено испытать любовь мужчины,  да и нет мужчины, способного встать на пути короля. Любовь должна быть взаимной, иначе…., иначе…, на иное - я не согласна!» – Такие мысли посетили сейчас королеву, и посещали её всякий раз, когда она разглядывала в зеркале своё отражение.

Отец, после смерти её матери, женился на другой женщине - сварливой, завистливой, жадной, раздражительной, готовой на всё,  ради своего любимого дитя, и, при этом, способной уничтожить, с остервенением, прикрытым лестью – другого, в  общем, самой обычной женщине, которая,  когда-то очень давно родилась, а её прототип, продолжает нарождаться на божий свет, и по сей день.
 Принцесса, до появления в замке мачехи, росла в любви беззаботно; она была весела, открыта в проявлении чувств, добра к миру и необыкновенно романтична; в любую историю, какую бы ей ни рассказали её мать или отец, она погружалась полностью, порождая в своей маленькой головке новых героев, вплетая в историю новые сюжеты; и всё-то у неё было сказочно волшебно и, обязательно, история заканчивалась необыкновенно прекрасно, так как она считала, что все люди достойны добра и любви.  Счастливые годы оборвались со смертью мамы. Со временем, её отлучили от подруг, которые «дурно» на неё влияли, отлучили от двора, удалив в провинцию к двоюродной бабке по материнской линии, старой добродушной герцогине, которую считали выжившей из ума, по причине её миролюбивого и доверчивого отношения к жизни; каждый, кто обладал хамским, льстивым, жадным нравом - обворовывал, обманывал, используя в своих корыстных целях старую герцогиню. Именно она, старая дева, которая переживала любовные драмы лишь в грёзах, продолжила формировать мировоззрение принцессы. Возможно, о существовании принцессы, со временем, смогли бы позабыть, но после рождения наследника, у её отца и мачехи, возникли трудности с разделом королевства. Поэтому, после известия о рождении брата, живя в отдалении от двора, юную принцессу начали посещать тревожные предчувствия, которые в ближайшем будущем оправдались.
Будучи ещё маленькой, когда она жила в замке у своего отца, мачеха обычно причитала: «Как же нам выдать тебя замуж? С такой внешностью, никого не прельстишь, разве, только, выгодными  условиями для жениха, подписав союз между королевствами на невыгодных для нас условиях». Но принцессе вовсе не хотелось выходить замуж на выгодных или не выгодных условиях. Она, как и каждая молодая девушка, мечтает о любви – искренней и чистой. Где-то, очень глубоко в душе, она верит, что прекрасна и её избранник так же сможет это увидеть. Однажды, принцессу вызвали  во дворец и во время обеденной церемонии, отец сказал, что после зимних холодов, когда свободно можно будет передвигаться по дорогам, в их королевство приедет посол из очень могущественного королевства, а возможно и сам король, свататься, - необходимо приложить все усилия, чтоб ему понравиться.
Принцесса, с надеждой дарующей необыкновенное чувство волнения, перед переменами в жизни, с нетерпением стала ожидать прибытия в родительский замок жениха. Её немного пугала разлука с отцом, расставание с заботливой бабушкой, перемена места, встречи с новыми людьми, но всё это она готова с лёгкостью перенести - эти переживания ничто по сравнению с прекрасным чувством, которое ей сулит брак - это любовь.  С трепетным чувством ожидала встречи юная принцесса с суженым, по-разному представляя его облик: то, в своих грёзах, она видела его златовласым, с резкими чертами лица, сильного и обязательно страстного в любовных утехах, да к тому же чувственного; то суженный выглядел словно Иисус - глядя на неё мягким нежным взглядом; то…, - разные образы рождались в её юной головке. Она  желала ему понравиться. Накануне его приезда, от волнения, охватившего её тело дрожью, она не смогла заснуть, представляя, как пройдёт встреча, что они скажут друг другу. Её молодость, а ей было шестнадцать лет, позволяла, не сомкнув в течение ночи глаз, утром выглядеть необыкновенно свежей, прекрасной, словно бутон розы, украшенный алмазами предрассветной росы.
 
При встрече короля-жениха и принцессы-невесты стало ясно – между ними не может возникнуть любовь. Он грузный, высокий, широкоплечий, с грубыми широкими чертами лица, уже далеко не молодой мужчина, высокомерно смотрел на свою избранницу - бедный род её предков давал ему право с презрением относиться как к ней, так и к её родителям. Ему, прожжённому в любовных делах, была не по нраву – скромная, стеснительная принцесса, не обладающая умением увлекать, соблазнять своими прелестями партнёра, к тому же, она не соответствовала его понятию о женской красоте: он предпочитал высоких тощих дам, с узкими бёдрами, не высоким лбом и тонкими губами.  Поэтому, брак, между пожилым королём и юной принцессой, стал только выгодным союзом, затрагивающим интересы двух государств - в торговле и войне, при этом, абсолютно не затрагивая необходимое в браке чувство любви.
 Земли маленького королевства её родителей являлись пограничными с землями необузданных диких племён, григов, которые своими внезапными набегами, творили ужасные бесчинства, причиняя большой урон посевам зерновых; они жгли селения, грабили города - разоряя казну не одного государства. Поэтому король богатого, с обширными землями королевства, подписал договор с маленьким, которое обещало не пропускать варваров  через свои границы, стойко отражая нападение диких войск, взамен на возможность свободно вести торговлю с соседними государствами. 
   Короли составили договор, подписав его  и скрепив печатями с гербами.
               
Получив от отца, довольно таки скудное приданое, прибыв в замок супруга, молодая королева осталась одна – без подруг, родительской опеки, без любви, не защищённая и униженная. Так проходили день за днём, год за годом. Вечером, она боялась балов, так как не могла на них блистать. Стесняясь своей внешности, предпочитала находиться в полумраке, подальше от толпы. Ночью, боялась ложиться спать, одна, в огромной кровати, мучимая сладострастными видениями – тело то молодое. Её высмеивали, как придворные, так и лакеи по причине её неумения флиртовать и соблазнять. Засыпая в одиночестве, без мужа, без любовника - она выглядела белой вороной в замке. Прислуга и та посмеивалась над нею. При этом, каждый из насмешников осознавал, что с её внешними данными и характером - ей не добиться успеха в искусстве соблазна, как супруга, так и приобретения любовника. Впрочем,  король не позволит своей жене завести любовника. Он обладал огромным чувство собственности – он никогда ни с кем ничем не делился.  А утром, королева не хотела просыпаться, понимая, что в течение дня, ей предстоит прожить в полном душевном одиночестве со своими мыслями, желаниями, потребностями, среди толпы лицемерных интриганов.

Сейчас, оставшись одна, без наблюдателей, она может вылить горечь обид и душевную боль хотя бы зеркалам. Слушая весёлый смех, доносившийся из открытых окон, она ещё сильнее ощущала отвращение к своему слегка полноватому телу, неправильным чертам лица,  маленькому рту, с пухлыми губами, непослушным волнистым волосам - не поддающимся укладке: как бы их туго не стягивали, обязательно несколько локонов, выбьются из аккуратно уложенных прядей, предательски завиваясь на висках. Так, ненавидя себя, королева проживала день за днём. Тем временем, веселье в саду затихло, и в залы дворца донеслись чарующие звуки мелодии из песни, мастерски исполняемой музыкантами. После проигрыша, с еле заметным акцентом свойственным людям востока, зазвучал пленительный, завораживающий голос королевского шута. И полилась песнь в его исполнении над слушателями, клумбами, засаженными буйно цветущими тюльпанами, над розовыми кустами, над  садами - рождая образы далёких времён с их героями и, конечно, образы несчастных влюблённых, которых разделила война.  Он пел проникновенно, очаровывая слушателей своим голосом.  Каждый, кто слышал песни в его исполнении, ощущал тоску и страсть - всем телом, всей душой. В песнях рассказывалось о любви то счастливой, то несчастной, но обязательно, о любви страстной и прекрасной. Король любил среди веселья и разгула немного отдохнуть под пение баллад в исполнении шута.
Услышав впервые пение королевского шута, королева влюбилась в его низкий сильный голос, с еле заметным акцентом, способный улавливать её настроение то веселыми, то печальными песнями. Но, со временем, как это бывает со всеми неудовлетворёнными молодыми, и, не очень, особами - она полюбила и самого исполнителя: его прекрасные тёмные кудри, спадавшие до плеч; очень тёмную, не свойственную жителям её земель, бархатистую кожу; немного с горбинкой нос, придававший его лицу орлиный вид, создающий его облику демонический образ; огромные, тёмно-серые глаза, прикрытые длинными ресницами, которые смотрели, пронизывая насквозь, будто хотели познать то, что сам от себя человек стремиться скрыть. И тело - его молодое упругое мускулистое тело, готовое в любую минуту ринуться в бой на поле боя, или же в покоях неприступной дамы - оно  вызывало зависть у мужчин и вожделенные желания у женщин. Как много раз, оказавшись рядом с шутом, королева сдерживала желание дотронуться до его прекрасных сильных рук. Как ей хотелось, чтоб они обхватили и сжали её в своих объятиях, чтоб его горячая ладонь прикоснулась к её волосам.
Его история жизни была окутана тайной, которую он тщательно скрывал - не разглашая её при дворе. Возможно, она столь же печальна, как и баллады, которые он исполняет с вдохновением и грустью. Кто он, каков? Пыталась понять шута королева, и чем больше она стремилась его познать, тем больше пленилась его красотой и обаянием.

Шут пленил не только юную, не избалованную ласками королеву.
Выходя из покоев короля, усластив его низменные желания, фаворитка, втайне от него, сразу прыгала в постель шута, что забавляло молодых любовников; покидая покои шута, в знак благодарности, фрейлина, за предоставленные услуги дарила ему свой платок, которым тот щеголял на следующий день.  Королева, рассматривая новый платок, «кружившийся» в руках шута, догадывалась о его новых любовных увлечениях; она выискивала в толпе придворных, ту даму, которая смогла насладиться его поцелуями, что давало ей новый повод для сравнения внешних данных её, со своими и, конечно, она проигрывала в этом сравнении, что добавляло ей боли и страдания. Пожалуй, о ночных шалостях шута знал весь двор.  Возможно, король тоже об этом знал, его извращённый ум мог наслаждаться сознанием безудержности, любвеобилием молодого тела, но делал вид, что ничего не замечает. А королева… - ей достаются только его песни.
Королева, сидя в глубоком кресле, на самом его краю, слушая балладу о любви, забыла о своей печали – её сердце, наполняясь любовью, даровало душе надежду на чудо, она, как и в далёкие годы беззаботного детства, погрузилась в историю любви, проживая жизни героев баллады.
Песнь окончена. Голос шута утонул в возобновившейся карусели музыки, смеха и голосов.

Проходя через залы, в свои покои, с веткой жасмина, шут увидел королеву. Она сидела всё ещё опьяненная его пением. В восхитительно голубых глазах отражались витавшие в воздухе ароматы любви и ещё, проступавшие из глубины души, - тоска, нежность и влюблённость.
Увидев перед собой шута, пристально смотревшего в её глаза, не успев стряхнуть грёзы о прекрасной любви, смутившись, королева встала, чтоб удалиться из залы, но шут в поклоне её остановил.
- На вашем лице я вижу печаль, а в глазах мечту, что явилось причиной в столь разных чувствах, поселившихся в прекрасном сердце, Ваше Высочество?
- Ваша баллада, – смущаясь, проговорила королева, – герои…
 Она желала сказать еще, о чём нибудь, но никак не могла придумать спасительную фразу. Наступило тяжёлое молчание. Шут, опустив в поклоне голову, сощурив глаза, продолжал внимательно рассматривать королеву из-под длинных чёрных ресниц. Не решаясь посмотреть в холодные глаза шута, королева перевела взор на серьгу, висевшую в правом ухе шута, с большим алмазом, имеющим 12 карат. Она знала, что это подарок от сестры короля, иногда посещавшей их замок. Тёмно-красные, сшитые из бархата, жилет и камзол (подарок короля) были расстёгнуты. На груди висела большая золотая цепь с медальоном – звезда с нарождающимся месяцем. Откуда он мог появиться у шута - королева не знала. 
- Если вам понравилась песнь, в исполнении столь незначительного шута, то он смог бы  её вам повторить, только прикажите! – прервав размышления королевы, подняв голову, шут лукаво, но в то же время с вызовом, посмотрел в её глаза.
- Мне вполне хватает того, что вы исполняете для короля, – развернувшись вполоборота, стараясь придать равнодушный тон дрожавшему голосу, ответила она. Опустив взгляд, только сейчас, королева заметила в руках у шута ветку жасмина; неосознанно вдыхая пьянящий аромат всей грудью, найдя повод для продления разговора, еле слышно, вымолвила:
- Как восхитительно пахнут цветы, – ей хотелось хоть ненадолго задержать его внимание на себе.
Шут, с усмешкой, еле заметной в уголках губ, протянул сломанную ветвь жасмина.
- Возьмите, в саду, у короля, много растёт жасминовых кустов, - уколов самолюбие госпожи, он протянул ветку, делая глубокий реверанс. Он, в глубине души смеялся над робостью королевы. – Я ещё сорву…
Что-то дрогнуло, затрепетало в душе королевы, возможно гнев, вызванный наглым поведением шута, а может и страсть – нерастраченная, накопившаяся в огромном количестве. Неуверенно протянув руку, она случайно дотронулась до его кисти, вздрогнув, взяла ветвь, усыпанную благоухающими белыми цветами.
Видя робость королевы, широко улыбнувшись, шут напомнил:
- Когда, всё же захотите послушать пение в моём исполнении – верните её мне.
Ничего не ответив, королева удалилась, считая, что своей неловкостью, она выдала так тщательно скрываемые чувства.

«Как он посмел со мною вольно разговаривать?! Я не одна из его дам, с которыми он привык флиртовать! – нарочито возмущаясь, она лгала сама себе. - Это они могут быть лоскутками ткани, о которые, вытерев руки – забываешь!» – возмущаясь вольными манерами шута, королева вошла в свои покои. Но взглянув на ветвь, сменила гнев. Нежно проведя ладонью по цветам, вдохнула их аромат, поцеловав лепестки. Боль, сдавила сердце, перекрыв доступ к воздуху, с трудом дыша, в отчаянии, она упала на кровать и тихо заплакала.

Шли дни, недели: жасмин отцвёл, его кусты остригли, лепестки тюльпанов осыпались, отцвели и яблони в саду - наступила летняя пора, дав возможность распустить свои соцветия летним цветам.
Но, вот,  замок зажужжал как улей: король со своей свитой отправляется на охоту, на молодых оленей, в северные владения королевства.
Для королевы, это тоже радостное событие: супруг, предпочитающий развлекаться без жены, окружив себя дворцовыми бездельниками, умчался, давая ей возможность свободно вздохнуть; теперь, королева может расслабиться – нет нужды претворяться – можно побыть собой.
Прогуливаясь по саду, она присела возле куста алой розы: она с нежностью гладила холодные бархатистые лепестки, наслаждаясь их ароматом, её восхищает красота этих цветов и сладковатый запах окутавший дорожку.
Вдали послышался топот копыт. Королева отошла от клумбы и присела в тени жасминовых кустов на кушетку, так, чтоб можно было смотреть на кусты роз и любоваться их красотой. К королеве подошла фрейлина, вынужденная находиться рядом с Её Высочеством.
- Что там за шум, в замке? – не отводя взгляда от цветов, равнодушно спросила королева.
- Это вернулся шут. Во время охоты, лошадь скинула его с седла, и он неудачно упав на землю, подвернул ногу, – в поклоне, ответила дама и с весёлыми огоньками, сияющими в глазах, еле сдерживая улыбку, проговорила. - Теперь и нам не придется скучать.
- В таком случае, можете сейчас же идти и наслаждаться его обществом, – с раздражением и злостью королева посмотрела на фрейлину, сказав холодным тоном: – Ступайте – я не хочу вас видеть в этом саду, по крайне мере сейчас.
Присев в поклоне, фрейлина удалилась, радуясь свободе и возвращению шута.
«Сейчас они набросятся на него, как свора собак на дичь, – всё больше злясь, думала королева о фрейлинах, навязанных ей королём. – Мало того, что спят с королём, ещё, и вешаются на шею шута. И чего я собственно злюсь? – пытаясь себя успокоить, она прикусила нижнюю губу. – Какое мне дело до них. Шут со мною согласится лечь в постель, только по приказу, или же, из любопытства,  чтоб потом рассказать, этим отвратительным фрейлинам, какая я неумеха и посмеяться надо мной. О чём это я…? Я не позволю себе опуститься до такой низости – лечь в постель, и с кем? Шутом? У меня есть гордость и я не такого воспитания…, и я не позволю себе так низко пасть. Нет! никогда! … и в горести и в радости…, я должна быть верной и покорной своей участи, судьбе. Человек не волен самостоятельно её выбирать…. Мы все рабы божьи и короля…, мы не вольны…. Как я его люблю, боже! ...Ой! Как же больно!» - вскрикнула она от боли.
Она не заметила, что прокусила губу, из которой тоненькой струйкой полилась кровь.
- Господи! – взмолилась она, упав на колени, – если ты всесилен – убей меня, или даруй любовь! – прокричала маленькая женщина и заплакала. Она боялась измены. Её воспитывали в строгости, прививая чувство страха, уважения и преданности к супругу. Но тело, душа, сердце - отказывались подчиняться разумным доводам верности и самосохранения – всё её существо желало любви – той, что дарует познание вечности, ощущение счастья и открывает тайну смысла жизни.

С появлением шута замок ожил. Дамы повеселели. Снова в залах замка, в саду - слышен смех, весёлое щебетание женских голосов. Несмотря на то, что шут, хромая, передвигался с трудом, его голос был слышен во всех залах замка, в каждом уголке сада: не привязанный к королю, он великолепно проводил время, ведь кроме растяжения в левой лодыжке,  остальные части его тела, были здоровы и полны энергии искавшей себе выход в плотских утехах. На второй день прибытия в замок, шут, зайдя в свои покои, увидел увядшую ветвь с засохшими цветами жасмина.

Когда шут пел для королевы - ему показалось, что перед ним сидит ангел, – настолько была чиста и прозрачна её кожа. Глаза полны нерастраченной любви, а губы… - они жаждут страсти.  Густые пепельного цвета волнистые волосы, были собраны сзади в широкую сеточку из серебряных нитей, усыпанных изумрудами, словно каплями росы. Вырвавшись из плена тугих переплетений, спереди, несколько длинных локонов, свободно спадали, обрамляя миловидное юное лицо. Для этой встречи, королева, надела платье, привезённое из дома, которое специально, по новой, только начинавшей завоевывать свои права моде, сшили из самых дорогих тканей, портнихи, к приезду жениха – мачеха расстаралась. Тогда она надеялась очаровать…, впрочем, сейчас тоже….  Это платье ей действительно шло. Изумрудный цвет лифа сочетался с небесно-голубыми глазами королевы. В нём плечики не спадали – они изначально были опущены. Глубокое декольте открывало покатые плечи, обнажая восхитительно гладкую нежно-розовую кожу. Стянутый в талии торс выделял округлую форму бёдер – подчёркивая женственность.
«Нет, она не уродлива, как любит повторять король – она прекрасна», - невольно восхищался красотой королевы шут.
Его песни слушало много дам и все они вздыхали, но они это делали иначе, – не так как королева – они играли с ним в чувственность. Исполняя для них песни, он знал, какая награда его ждёт. Король, ему без стеснения описывал в мельчайших подробностях их тела и души, а так же мастерство удовлетворять плоть.
О королеве он ничего не знал. Только упоминание о ней вызывало раздражение у короля. Королева оставалась тайной для шута. И вот она сидит перед ним – шутом, с обнажёнными чувствами, её глаза открывают тайны души. Как хочется прикоснуться к её губам, глазам – своими губами. Но он шут – она королева. Эту вольность он не может себе позволить. Много мыслей промелькнуло в его курчавой голове, пока он пел балладу о несчастной любви между дочерью лесника и принцем. Легко лилась песнь из уст королевского шута.
……………………………………
Она сидела и мечтала
У открытого окна.
Вся в лохмотьях и босая,
К ней цыганка подошла.

Подошла и просит руку,
Просит руку погадать:
- Всё, что есть, и, всё, что будет
Я готова рассказать…

У тебя на сердце камень,
У тебя на сердце грусть.
Ты влюблена….
«…я влюблена, я влюблена…», - королева глубоко вздохнула. - Как он прекрасен – он бог, а может дьявол, может он, его любовь, нет, моя любовь дана мне на погибель? Может бог проверяет меня на верность, а может дьявол…, какая разница, никто не может устоять перед его красотой, - думала королева, восхищаясь красотой певца.
Шут, в полупрозрачной белой шёлковой рубашке, в облегающем чёрном длинном жилете, застёгнутом на все серебряные пуговицы, и в чёрных панталонах пел, с грустью в голосе, облокотившись на белую колонну. Она любовалась его телом, считая, что он не смотрит на неё, любовалась демоническим орлиным профилем того, кто стал для неё желанным и в тоже время таким недосягаемым. Ещё раз, глубоко вздохнув, королева перевела взгляд на чёрный камзол вышитый серебряной нитью, который лежал на противоположном кресле от неё. «Как ему идёт этот камзол - чёрные… Интересно мысли у него тоже чёрные?» - тревожно подумала она и снова посмотрела на шута.
 Шут пел стоя в пол оборота, недалеко от плотно закрытого окна, и, незаметно для королевы, рассматривал её в зеркалах, отражавших её со всех сторон. Он видел, как внимательно его рассматривают, как меняется выражение на лице, обнажая чувства бесхитростной королевы.
………………………………………….
Он благородного сословья.
И ты ему не ровня……
«Да, он действительно мне не ровня. Мы не можем быть вместе…, - в такт песне печально подумала королева, - нам не суждено быть вместе, в этой жизни, только…, нет, никогда».
………………………………………….
Он любит девушек красивых
Он любит роскошь и вино
Он любит войны и охоту
Он любит битвы и дуэли
«Неужели, королева, так переживает из-за несчастной любви лесной девушки, или, она вздыхает о ком-то другом…?» – пристально рассматривая печальную госпожу, шут пытался разобраться в её чувствах, так обнажившихся в отсутствии соглядатаев.
………………………………………….
И много крови он пролил.

Оставь свои мечты пустые,
Твоя судьба с другим идти.
А над тобой он рассмеётся,
Когда откроешь ты ему,
О чувствах нежных и прекрасных,
Шут повернул голову и открыто посмотрел в глаза Её Высочества, как бы желая  вызвать на откровение. Королева  вздрогнула от неожиданного прямо устремлённого взгляда певца. Застигнутая  врасплох, она смущённо перевела взгляд на ковер, лежащий под её ногами.

………………………………………….

Цыганки след песок засыпал.
И милой девушки уж нет.
Её душа взлетела к небу,
А тело хладное земля хранит.

Возле могилы бледный рыцарь,
Убитый горем он лежит.
Землю чёрную целует,
И слёзно просит у неё.

Прости меня дитя лесное,
Прости за то, что твоё имя,
Бесцеремонно,  в грязь втоптал.
Ведь я не знал, что ты любила,
«Сейчас, он закончит петь, а я не успела насытиться его чарующим голосом, налюбоваться его пленительными глазами, телом…». – Робко, она попыталась поднять глаза на певца, но тут же их снова опустила. «Мне кажется, он специально так пристально смотрит на меня, может, догадался о моих чувствах к нему? Может, хочет надо мною посмеяться…?» - томимая неопределённостью королева, стала водить тупым носком туфельки по ковру то, поднимая на нём длинный ворс то, приглаживая.
Шут, поняв чувства, охватившие королеву, с трудом, стремясь как можно меньше наступать на больную ногу, подошёл к  креслу, присел, отодвинув камзол и, глядя нежно в её глаза, допел последний куплет баллады.
Рядом с часовней есть могилы
Они увитые плющом
Соединились словно….
При этих словах королева вздрогнула, словно увидела себя в одной из могил. Ужас и страх, в мгновение, пробежали дрожью по её телу, отразившись в голубых хрусталиках глаз. Прекрасные небесно-голубые глаза потемнели. Эти изменения заметил шут. Ему так же стало тревожно.
Закончив песнь, шут удалился, с молчаливого разрешения госпожи, не обмолвившись с нею и словом, плотно прикрыв за собой двери. Проходя пустынными залами, глядя на своё отражение в зеркалах, заметил, что идёт без камзола. Немного замявшись, размышляя, стоит ли прерывать уединенность Её Высочества, он всё же решил вернуться в синий зал. Сильным рывком, открыв двери, он увидел королеву, сидящую в той же позе, в какой он её оставил, с глазами полными слёз, проливавшимися тонкими струйками через ресничные преграды. Поняв, зачем он пришел, не скрывая слез, королева подошла к шуту и подала ему камзол.  В эти минуты она показалась шуту, словно первоцвет, способной устоять перед стихией природы, но слабый перед человеческой рукой. Словно лесной цветок она тянулась к солнцу, но пряталась от людей. Почему сравнение королевы, именно с лесным цветком пришло в голову - шут не знал, но то, что она прекрасна и нежна, словно цветок первоцвета, в этом, он смог сейчас убедиться. Спросив разрешение, шут взял забытый камзол и снова удалился. Он шёл с твёрдым намерением уединиться и разобраться в том, что видел, чувствовал, что пережил. И, чем больше прилагал усилий, стремясь разобраться в своих чувствах к королеве, тем сильнее запутывался в них, словно рыба в сетях рыбака.
В его сердце поселилась она: «Что может в ней привлекать? Почему она отличается от других женщин? Почему она сохранила жасминовую ветвь?» Вопросы калейдоскопом кружились в его голове, не находя ответов: «Может, она бросила ветку и забыла, а теперь, заскучав, вспомнила о ней. Или же, она её хранила в укромном месте и не решалась достать, а сейчас, когда нет короля…. Что будет сейчас?» Мысли о королеве не покидали шута.
 «А кто я, я шут, я раб своего господина. Имею ли я право…, но до этого же имел, я имел право на тех, кто приласкан только ради удовлетворения плоти, а она, она королева…. Кто я для неё – я только шут; возможно, не получая удовлетворение от супруга она стремится получить его от меня, но что потом – потом меня повесят как вора, король не позволит прикасаться к его собственности. – Шут, ощущая сильное биение сердца, дрожь во всём теле, понимал, что сейчас он может принять решение которое решит его судьбу. – Кто я? Я не помню своих родителей, не помню мать, отца, лишь смутные видения приходят ко мне. Я чётко помню только его широкое лицо, он мне даёт кров, пищу, я живу словно принц, хотя считаюсь шутом, я обласкан его милостью, я не могу его предать. Но она, она прекрасна и чиста, мне ещё не доводилось видеть столь нежных, чистых и искренних глаз. Она обворожительна. Почему только сегодня я заметил этот прекрасный первоцвет?» В этот вечер её образ, запах тела, ощущение от прикосновения её ладоней витали над ним неотступно. Но жизнь идёт по принятым однажды правилам, не изменяя условностям и привычкам. Шут не любил засыпать один, тем более, что сейчас, он имел право первому надкусить яблоко похоти и страсти. Ещё за ужином, одна из фрейлин, восхитительно для него улыбалась, обнажив грудь, чуть больше, чем положено. В полумраке зала, при лёгком потрескивании свечей, драгоценные камни, украшавшие её платье, переливались, отражая пламя огня, и восхитительно подсвечивали, слегка заметные соски её грудей. Умение женщины очаровывать мужчину – это такой же дар, как и способность художника, передать с помощью кисти, творение и волшебство красок природы. Фрейлина обладала в совершенстве искусством обольщения: кончиком языка она периодически облизывает губы, чтоб их увлажнить или слизать капельку вина, застывшую на губах; а какие разговоры она ведёт о красоте обнажённого тела, о талантливых художниках, способных точно передать каждый бугорок, каждую впадину на теле, и как она, позировала обнажённая в зале, как холод покрывал её тело.
От вина, сумрака освещённого пламенем свечей, полуобнажённых грудей, язычка слизывающего капельку вина с губ, разговоров об обнажённом теле – всё это вместе, вскружило голову шута и возбудило тело, вытеснив мысли о королеве на второй план - нет вообще вытеснив.
Королева видела, как шут пьянел от чар её фрейлины, но она не в состоянии ничего предпринять. Сама она не способна так очаровывать и абсолютно не владеет искусством соблазна. Как же сейчас разрывается от ревности сердце. Страдание исказило её лицо. Хорошо, что она сидит вдали от яркого свечения восковой свечи. Кусая губы, она пытается придумать, как можно остановить этот кошмар, но ничего не приходит в голову. Если она сейчас прикажет фрейлине удалиться,  то окружающие сразу догадаются о причине её гнева. Не будучи опытной, не только в искусстве соблазна, но и в интригах, ничего не придумав, королева решила удалиться сама, чтоб не терзать и без того измученную душу.

Шут с трудом дождался прихода фрейлины: его тело дрожало, возбуждение подошло к тому пределу, когда не возможно себя сдерживать.
- Как долго ты шла ко мне, – говоря с волнением эти слова, он влажными от возбуждения руками ласкает голые плечи и грудь фрейлины. – Какой восхитительный запах исходит от твоего тела.
Раздеваясь, они продолжили утолять свою страсть поцелуями.  Присев на кровать, перед обнажённым, с гладкой нежной кожей телом дамы,  целуя её живот, шут, начал ощущать, как страсть, куда-то уходит. Он решил, что это из-за слишком затянувшейся прелюдии. Уложив фрейлину на кровать и пронзив её тело своим, энергичными движениями, он начал утолять страсть. С каждым движением, желание владеть молодым, красивым, похотливым телом, с извращённым умом - утихала, всё больше и больше. «Как же так. Почему это со мною происходит? – удивился шут. – Почему это восхитительное тело меня не возбуждает? Ведь я так её желал?»
Уже поменяли положение, а кроме разочарования никаких чувств не возникает. Хорошо, что тело молодое. Он без особых усилий закончил удовлетворять плоть партнёрши. На её вопрос, почему он не желает получить полное удовлетворение, отговорился, что резкая боль в ноге не даёт в полной мере насладиться восхитительным телом прелестной соблазнительницы.
Фрейлина, получила то, чего желала, поэтому не стала больше ни о чём спрашивать, а поцеловав шута в губы долгим страстным поцелуем, удалилась, оставив его в одиночестве.
Шут остался один со своими мыслями. С ним никогда такого не происходило. Если женщина ему не нравилась - он ей отказывал в интимной близости, но если, как сегодня, будучи на пике возбуждения, он обязательно получал полное, как физическое, так и моральное удовлетворение от тела. Ведь он любил рассматривать плавные изгибы женских форм, прикасаться к обнажённым женским телам, ласкать их, вдыхать аромат возбуждённых страстью тел. Кто или что сыграло сейчас с ним такую шутку?
 Шут не смог заснуть. Его мысли вновь вернулись к королеве. Он стал сравнивать двух женщин, поразивших его за одни сутки, рождая противоречивые чувства в его душе: ту, что покинула его несколько часов назад, от превосходного тела которой ещё тёплая постель и ту, которая с восхитительными глазами и трепетной душой, спит сейчас в объятиях Морфея.
Но он ошибался - королева так же не сомкнула глаз в эту ночь - её мучила, терзала обида. Мысль о том, что сейчас её фрейлина, зайдя в покои шута, будет ласкать его тело, такое желанное и любимое для неё, королевы, не давала заснуть. Любая попытка изменить ход мыслей была неудачной. Мысли королевы возвращались в покои шута, представляя, как он ласкает фрейлину. Тело королевы не избалованное лаской короля, сгорало от страсти. Она мучилась то плача, то целуя воображаемое тело возлюбленного.
Истерзанные, ночными мыслями и переживаниями, королева и шут, встретились в саду, возле клумб с розами, где ещё вчера, королева просила бога даровать ей любовь или смерть.
Шут первым пришёл в сад и сидел спиной к тропинке, загороженной подстриженными кустами жасмина. Королева заметила шута, только поравнявшись с ним.
- Как ваша нога? – холодно поинтересовалась она.
От неожиданности, шут, перепрыгнув через кушетку,  резко прыгнул на землю, забыв о больной ноге, но тут же присел от резкой боли, пронзившей всё его тело. Увидев, какую боль она причинила возлюбленному, сердце королевы сжалось. Она его ненавидела за вчерашнюю боль растревожившую душу, но мстить и тем более причинять ему боль - не желала. Забыв о своём высоком положении, королева присела перед шутом.
- Я причинила тебе боль? – с состраданием она дотронулась до его больной ноги.
Видя прекрасные глаза, полные сочувствия и переживания, шут понял, что ветка жасмина ему отдана вместе с любовью королевы. Взяв её ладони в свои,  он прижал их к своим губам, не в силах сдержать чувства, охватившие его - он поцеловал их нежно, слегка прикасаясь к белоснежной коже. Это была не только плотская страсть – нет! - он знал это чувство и не раз его испытывал. Сейчас с ним происходило нечто другое, что именно, он не мог объяснить. Здесь смешались разные чувства: нежность, восхищение, очарование, ощущение безграничного счастья, трепет души. Королева смотрела снизу вверх, ощущая тепло его губ, мягкость рук, его дыхание. Ради этой минуты она готова отказаться от всего света лишь бы её продлить, как можно дольше.
 Звук приближающихся шагов и голос смеющихся фрейлин вернул в реальность влюблённых. Шут понимал, что фрейлины, увидев их вдвоём, уединившимися в саду, начнут ненужные пересуды. Превозмогая боль, он встал и, опираясь на трость, вышел навстречу к шедшим по тропинке двум фрейлинам, одна из которых, была вчерашней соблазнительницей. Шут, прихрамывая, подошёл к дамам, сменив их направление. Они втроём направились в сторону сада засаженного яблоневыми деревьями.
Королева осталась одна. Как беспечно она поступила. Если бы их увидели вдвоём, им обоим пришлось бы поплатиться своими жизнями. Фрейлины могут простить измены шута с придворными дамами, но только не с нею – с королевой. В этом дворе - она оказалась белой вороной. И в тоже время, благодаря опрометчивому поступку, ей удалось к нему прикоснуться. Эти минуты блаженства – стоили минуты страха за свою честь, а возможно и жизнь.
Весь день шута неотступно окружали фрейлины, и ему с трудом удалось их убедить, что он утомлён и плохо себя чувствует. Он с нетерпением желал остаться один и разобраться в своих чувствах.
В покои шута зашёл лакей и передал наказ Её Высочества явиться в синий зал – снова вернуться туда, где однажды, он отдал королеве благоухающую ветвь жасмина. Значит, она желает услышать ещё одну песнь о любви.

И шут запел, и полились его напевы. Так он пел впервые, потому что сейчас - пела его душа познавшая любовь. Королева и шут смотрели друг другу в глаза. Им не нужны слова – пели их души переплетавшиеся на небесах, тонкой паутиной; создавая кружевной узор, сплетала их любовь, она не видна, но, прикоснувшись к ней, ощущаешь тепло влюблённых сердец и начинаешь видеть красоту сплетений не подвластных человеческому разуму. Сплетение душ мужчины и женщины не возможны без сплетений их тел. Королева слышала пение его души даже тогда, когда закончилась песнь о любви. Они не знали, как им поступить и что сказать друг другу. Находясь вдвоём в просторном зале, они молча разглядывали свои отражения в зеркалах.
- Когда утихнут звуки в замке - я зайду в Ваши покои, – нарушил молчание шут.
Королева молчала. Она не может сказать «да» - ей долг велит хранить верность королю и супругу, но любовь не даёт сил сказать «нет».
В зал зашли лакеи, они зажгли свечи. Необходимо разойтись. Опасно надолго уединяться.
Весь ужин королева хранила молчание, не дождавшись окончания трапезы, сдержанно распрощавшись, удалилась в свои покои. Такое поведение королевы никого не удивило – да ни кому из оставшихся придворных не было до неё дела, их вниманием завладел шут.
В этот вечер приготовления ко сну были более тщательными, чем обычно.
Она боялась прихода шута и с замиранием в сердце ждала его, испытывая необъяснимое незнакомое для неё чувство трепета во всём теле, рождаемое страстью и страхом перед изменой…
Король редко заходил в её половину замка и тем более в её покои. То, что происходило между супругами, нельзя назвать ни любовными утехами, ни даже удовлетворением плоти. Так – удовлетворение долговых обязанностей, данных перед богом и людьми, для продолжения королевской династии. Поэтому не только её душа не знала любви, но и тело не знало ласки, тем более страсти - эти чувства она переживала во снах и грезах, но никак не в реальной жизни.
Ожидание показалось бесконечно долгим, чтоб не нарушать тишину замка, королева тихо приоткрыла ставни окна. В комнату ворвалась тёплая летняя ночь со своими запахами наполнившими воздух из садов и полей сладостными ароматами цветов и разнотравья; со звуками ночных животных, жужжанием насекомых. Она с блаженством вдыхает запахи ночи, любуясь ночным пейзажем, освещённым, полным месяцем. Глядя на него, она вспомнила сказку рассказанную бабушкой о  том, что в далёкие времена, когда боги  создали вселенную, они заселили её различными отвратительными существами, дабы те смогли их веселить, развевая скуку в вечности времён. Бог Велдас, который считался мужественным и сильным, предложил создать прекрасных существ, которые смогут не только смешить, но и вдохновлять к стремлению создавать совершенство, рождать в их душах необыкновенное чувство любви. Другие боги над ним только посмеялись: «Для чего нам создавать совершенство? Мы и есть совершенство! Для чего нам нужно рождение любви? Мы счастливы без неё! А если ты создашь нечто прекрасное, то заберёшь из вселенной много энергии, от чего наше творение просуществует очень мало. Мы – не согласны». На что Велдас им ответил: «Я не возьму энергии у вселенной, ради прекрасной мечты – я готов отдать свою энергию». Сказав это, Велдас, приступил к созданию прекрасного существа. Так появился человек. Создав человека, бог пытался его поселить в разных уголках вселенной. Хоть и прекрасное, но все, же хрупкое тело человека, не смогло нигде приспособиться – человек сразу погибал. Боги смеялись над Велдасом и его творением: «Что, нет во вселенной места для твоего прекрасного любвеобильного создания?»
«Нет – оно есть!» Сказав это - он разорвал себя на части. Его огромное сердце разрослось от любви к человеку, на протяжении веков оно начало согревать и освещать его жизнь – став Солнцем; на теле Велдаса,  названном Земля - человек живет, рожает детей, кормится и, умирая, уходит в телесную глубь. Голова Велдаса стала месяцем, освещая ночью дорогу для влюблённых, чтоб они смогли проявить свои чувства в любви. А ноги и руки Велдаса – это планеты, которые охраняют землю от разрушительных огромных камней, которые кидают в неё страшные существа: красота и стремление к совершенству человека, вызывают зависть у монстров, поэтому они стремятся его уничтожить.
Глядя на месяц, королева подумала, что сегодня для неё, Велдас, освещает дорожку, чтоб её возлюбленный, блуждая в потёмках замка, не заблудился в ночи.
 Вот она слышит неуверенные шаги, сердце её дрогнуло, в дверь вошла тень – это он. Шут подошёл к королеве, которая освещённая сиянием месяца, была похожа на богиню ночи. В больших глазах, отражался холодный свет ночи, лёгкий ветерок развевал распущенные волосы, белое ночное платье, просвечиваясь, давало возможность, рассмотреть в слабом сиянии месяца прекрасные женственные линии юного тела.
 Он прикоснулся к её протянутой руке.
- Мой милый, – задыхаясь от волнения, она шёпотом попыталась объяснить свои чувства: – Давай присядем…, - королева плавной походкой, словно лебёдка, скользя по воде, подошла к ложу. За нею, неуверенной походкой, подошёл шут. - Сядь со мною рядом. - Шут, повинуясь, сел рядом. - Я знаю, скольких женщин ты ласкал, и я знаю, как ты их ласкал. – Чувствуя, что он хочет ей возразить, королева положила свою нежную ладонь на его губы. – В мечтах я тоже была рядом с тобой…. Я любила тебя ночью и ненавидела днём. Завидовала тем дамам, глаза которых светились от счастья после ночи любви с тобой. – Немного помолчав, чтоб собраться с мыслями, продолжила: – Я не столь искусна в любовных утехах, но поверь - моя душа полна любви и страсти к тебе. У меня есть одно преимущество перед другими женщинами – это преданность. Когда-то я желала быть преданной супругу, но… ему она нужна только, чтоб не пострадало его самолюбие. Я для него…, - мысли королевы путались. Она с трудом подбирала нужные слова. - У меня нет чувства любви к нему. Зато, я в этом уверенна, - люблю тебя - только тебя одного. И только тебе одному, к твоей любви, буду верна всю жизнь. Подожди, – боясь потерять ход мыслей, она снова удержала его от ответа. – Даже если эта ночь будет единственной в нашей жизни, знай, - я благодарна небесам и тебе за это счастье – быть в твоих объятиях.
Королева встала с постели, сняла ночную рубашку и обнажённая, встав перед возлюбленным, помогла ему раздеться. Под ногами лежали, сшитые вместе, шкуры зверька привезённого из северных земель – песца.
Встав, на меховой ковёр, на колени, перед любимым, королева начала покрывать поцелуями его ноги, поднимаясь выше. Как ей приятен запах тела возлюбленного. Какое блаженство ощущать его прерывистое дыхание, пульсирующее сердце – сильное биение которого слышно в ночной тишине. Прикосновение красивых сильных рук рождает во всём теле возбуждение, переходящее в волны мелкой дрожи. Об этом она слишком долго мечтала. Испытывая наслаждение от  прикосновений к его телу, она постепенно поднялась к его губам.
Теперь его губы ласкали её тело,  покрывая поцелуями превосходную гладкую нежную кожу. Он, так же как и она, упивался телом, запахом возлюбленной. Какое блаженство ласкать любимую женщину. Шут познал любовь многих женщин, но не одна не смогла ему доставить такого наслаждения как королева. Как восхитительно ласкают её волнистые волосы живот и грудь. Шут положил королеву на спину. От напряжения возбуждённое тело королевы вздрагивало, и она с трудом сдерживала стон блаженства. Её дыхание то учащалось, то замирало. Руки гладили волосы возлюбленного, направляя голову к наиболее чувственным местам на её теле.
Лаская друг друга - они напитывались любовью, как корни растений, напитываются влагой после долгой засухи. Когда соединялись их тела - вино любви разлилось с переполненных бокалов - заключённых в юные тела; вино разливалось то, нежно и плавно, то сменялось бурным потоком страстей. Испив последний глоток, заключивший в себе наивысшее чувство блаженства в плотской любви – из глаз прекрасной королевы потекли слёзы. Только сейчас она поняла, зачем сплетаются тела влюблённых - ради этого стоит жить, любить, страдать. Она на многое пойдет, лишь бы повторить вновь и вновь это чувство блаженства. Если до этого часа, она страдала без любви, то сейчас, обретя её, она согласна пройти муки ада, лишь бы только видеть его, гладить жёсткие курчавые волосы, посыпать поцелуями его смуглое упругое тело и вновь испытать неописуемое блаженство - заключённое в несколько секунд.
 Первые лучи солнца вернули влюблённых с небес любви на землю, в замок, в покои королевы.
Расставание мучительно, но это необходимость. От этого зависит не только их любовь, но и жизни. После этой ночи, их тела, сердца, души - принадлежат друг другу, поэтому их нужно беречь.
Как невыносимо для них обоих прошёл день. Фрейлины неотступно следовали за шутом, не давая ему возможности насладиться воспоминаниями сладостной ночи. Королева с болью в груди, наблюдала за стаей придворных дам, следовавших за её возлюбленным.
 «Как же несправедливо, – думала она, – эти дамы, испытывая только похотливые желания к нему, могут следовать за ним по пятам, разговаривать, кокетничать. Я – способная душу дьяволу продать ради его любви - должна страдать, наблюдая за ними на расстоянии».
Сидя в своём излюбленном уголке, в саду, глядя на кусты роз, королева многократно прокручивала в венценосной голове сцены любви, рождая вновь ощущение ночного блаженства. А когда выходила из своих грёз, мучила себя, наблюдая за сценами, разворачивающимися в саду.
За клумбой засаженной розами, в яблоневом саду, шут находился в окружении стаи поклонниц, которые кокетливо красовались перед ним.
 Он  зашёл специально в этот сад с надеждой, хотябы издали видеть ту, ради взгляда которой сейчас дышит.
Шут не знал о страданиях возлюбленной. Для него эти фрейлины как назойливые мухи, от которых невозможно избавиться. Они для него стали невидимы. Издали он не мог разглядеть выражение лица королевы, но он видел, что она сидит среди кустов жасмина и смотрит в его сторону.

Если в первую ночь любви они ещё только изучали тела друг друга, то во вторую ночь лавина чувств неслась бушующим потоком, сметая стыд, неловкость, неуверенность на своём пути. Преграды стирались как горы от вековых ветров - в пыль. Между влюблёнными остались только их тела, только чувства, страсть и любовь.
Понять ощущения влюблённых может лишь тот, кто сам сумел насладиться вином страсти, разбавленным нектаром любви. Каждая ночь для королевы и шута была как последняя. Они оба знали о скором возвращении короля. С его возвращением увеличиться свита наблюдателей и их встречи станут невозможными.

Возвращение короля оборвало встречи влюблённых. Теперь, по ночам, их отделяли разгул, веселье придворных, блуждавших по замку до рассвета. Днём, их разделяли розы. Королева по обыкновению сидела среди кустов жасмина – шут в окружении дам, в яблоневом саду.
«Как мало нас отделяет, – думала королева, глядя в сторону яблоневого сада, – всего лишь лепестки роз». Теперь, она не восхищалась красотой бутонов соцветий – они ей казались кустами усыпанными шипами, залитыми кровью. Как же терзалась её душа.

Дни становились короче, вечера холоднее. Королева начала увядать, так же как и цветы, приносившие ей, когда-то радость. Чтоб хоть, как-то поддержать в себе силы для жизни, королева спросила разрешение у супруга навестить родственницу, престарелую герцогиню, дабы поправить здоровье. Она действительно выглядела больной и ослабленной. Король разрешил ей навестить родственницу в провинции.
В этот период, приближённой фрейлиной у королевы, была новая фаворитка короля, которая смогла разжечь костёр страстей в его перенасыщенной плотскими утехами душе. Он согласился отпустить сопровождать жену, придворного шута. Сейчас короля пленили напевы страсти, поэтому он не нуждался в шутовских песнях, но не только поэтому король отправил подальше от стен замка певца, он побоялся, что фрейлина прельстится молодостью и обаянием шута.
Ощущая себя в родовом замке, под наблюдением снисходительной старухи, более свободно, влюблённые с новой силой, слились в объятиях….  В этих ласках слились любовь и страсть, боль и обида, горе и отчаяние. Их жизнь и тела не принадлежали им обоим – они принадлежали королю. Они зависели от короля, как раб зависит от хозяина. У них нет выбора. Всё что они могут – это ждать – ждать возможности быть рядом. И они ждали.
А старая герцогиня, понимая, что происходит с её внучкой, лишь молилась за спасение души этой прекрасной девочки; она не желала останавливать её от безумства, которое должно закончиться трагедией - она знала, насколько бессмысленна жизнь без любви.
Окончилась зима. Пришла весна – вселявшая радость  и надежды. И снова та же картина – королева вновь сидит одна, в обитой синим бархатом зале с  расписанными позолотой потолком и колоннами, с зеркалами и портретами в позолоченных рамах, но теперь, она не одинока. Глядя в зеркала – она видит отражение прекрасной дамы. Да, да именно прекрасной, любовь  - это волшебство и каждый, кто способен её понять и впустить в себя, своё сердце – преображается и становится прекрасным не только душой, но и телом.
Глядя в зеркала, королева видит себя и своего возлюбленного, чувствует его дыхание и запах тела, ощущает прикосновение его горячих губ и ласки нежных рук, сейчас для неё каждый миг наполнен его любовью. Как год назад в открытое окно полилась песнь о любви из уст шута.
Король не мог наслушаться балладами о любви, которые лились из сердца шута; его голос, как источник ручья, нежно напитывая влагой любви, души тех, кто его слушал, проникал в самые потаённые уголки сердец, чтоб наполнить их до краёв прекрасной любовью. Сердце короля было разбито. Его молодая прелестная фаворитка охладела к нему, часто отказываясь посещать его покои, поэтому песни о несчастной любви теребили и мучили сердце уже немолодого любовника. Теперь, он придавал особое значение каждому слову, вырвавшемуся из уст певца.
Придворные дамы, так же, заметили новые нотки в знакомых песнях, а, так же, от их взора, не ускользнуло изменение в поведении шута – он стал отказывать им в близости, перестал плениться их чарами. Теперь он не приглашал их в свои покои, чтоб разделить ложе, отдавшись плотским страстям. Самолюбие фрейлин было задето. Слыша, с каким чувством поёт шут, понимали - невозможно петь о любви так проникновенно, не имея источник для вдохновения – его нужно найти и уничтожить. Они более пристально стали присматриваться друг к дружке.

Шут с веткой жасмина зашёл в синий зал и протянул её королеве. Королева поняла, что это означает. Ещё зимой, пребывая  в родовом замке престарелой герцогини, они договорились о встречах возле кустов жасмина, растущих за яблоневым садом. Кусты давно перестали обрезать, поэтому они разрослись густой щетиной, за которой влюблённых невозможно увидеть. А если кто и решится пройти сквозь эту преграду, то ему доведётся изрядно пошуметь, ломая ветки, что будет являться предупреждением для влюблённой пары.
С веткой жасмина королева вошла в свои покои. Она легла на кровать и, положив ветвь рядом, с любовью погладила лепестки цветов, как будто это возлюбленный лежал рядом с нею. Постучавшись, не дожидаясь ответа, вошла фрейлина последняя фаворитка короля. Она заметила смущение королевы и лежавшую рядом с нею ветвь жасмина. Фрейлина знала, что королева в течение дня не покидала стены замка, и тем более, не выходила в сад. А эту ветку она видела в руках у шута, когда тот заходил в замок. В миг, она догадалась, почему королева стала так прекрасна – она влюблена.
Теперь понятно поведение шута по отношению к ней самой. Никто не смеет ей отказывать во внимании, тем более, шут. Но для того чтоб их наказать нужны доказательства.
Сделав вид, что она ничего не заметила, поговорив о пустяках, фрейлина покинула покои королевы с твёрдым намерением отомстить шуту и королеве.
Это была последняя ночь их любви. Как будто предчувствуя беду, они дарили ласку и поцелуи так нежно и страстно одновременно, словно прощались навеки.

Не сумев заснуть, с первыми лучами солнца, королеву охватило  непонятное чувство страха и тоски – ей невыносимо захотелось плакать.
Она себя успокаивала мыслью, что они всё продумали и правильно сделали. Для побега осталось несколько дней. Только бы дождаться посыльного. Но, что это за чувство, почему душа сжимается, причиняя боль в груди, сильно бьётся сердце, дёргая каждую жилку, каждый нерв.  Сильное чувство тревоги… – неужели посыльного перехватили? Она взяла ветку жасмина, ещё пахнущую свежестью ночной прохлады, вдохнула её аромат. И, так как больше не смогла заснуть, подошла к окну, и раскрыла его, чтоб впустить в комнату прохладную свежесть весеннего утра. Вдохнув свежий воздух, королева решила, что охватившее чувство страха, следствие переживаний связанных с побегом. У неё с любимым получится сказка со счастливым концом. «Как-то слишком тихо, даже природа застыла в предутренней мгле в ожидании восхода солнца», - подумала она.
В залах, ведущих в её покои, послышались громкие шаги нескольких людей. Не успев опомниться, в дверях покоев, - своих покоев, она увидела короля и палача держащего окровавленный мешок, с которого капали на белый мраморный пол тёмно-красные капли. Глядя на падающие капли крови – королева видела маленькие камешки граната, которые при прикосновении с белым мрамором рассыпались на маленькие кусочки, рассыпавшись, они вновь соединялись в алые лепестки роз.
Голос короля вернул королеву к реальности.
- Шута я не любил, но любил слушать его баллады! Теперь, ты можешь свободно осыпать его голову поцелуями. – Когда палач, по указу господина, перевернул мешок, король прокричал: – Вот голова его – держи! Да! Вначале хотел его повесить, – усмехнувшись, смотря в упор на королеву тяжёлым взглядом, спокойно сказал, – но вспомнил, что высокородных - не вешают, – проведя по воздуху рукой, усмехнувшись, сказал, - им отрубают голову!
Король удалился. Он ещё не придумал, как отомстить изменнице. Ему не хотелось её смерти. Сейчас она сама об этом мечтает. Нет, он придумает другую месть. Она должна жить долго, для того, чтоб мучиться все эти годы и ненавидеть себя за слабость измены - отдавшись сластолюбию.
Когда закрылась дверь за королём, королева с трудом, решилась взглянуть на то, что лежало у её ног – это лежала голова шута. Она опустилась на пол, слабость охватила всё её тело. Да – это он! Слёзы не давали его разглядеть  - эти милые закрытые глаза, этот приоткрытый рот. Она дотронулась до его окровавленных локонов волос. Боль вырвалась наружу. Она кричала, плакала, умоляла забрать её жизнь – но мир был глух к её горю.

Король заставил фрейлин неотступно следовать за королевой, следить и охранять её жизнь, больше, чем свою. Фрейлины знали, если с королевой случится несчастье, их жизни оборвутся, так же, как и жизнь шута. 
Теперь, после смерти любимого, королеве незачем скрывать свои чувства – её освободили на земле от любви. У неё сейчас одна цель - дождаться смерти, чтоб встретиться с любимым на небесах. Никакой король, никакой топор,  не властны над вечными небесами и тем, что там заключается. Как тяжело жить!
Спустя несколько месяцев, королю доложили о беременности королевы. Вот, то, чего он ждал. Теперь, с нетерпением, он будет ждать, когда королева разродиться.
Шли месяцы. Значительно осунувшаяся и постаревшая королева сидит у могилы любимого усыпанной лепестками роз,  цветущими в зимнем саду, а рядом с нею, эскорт неотступно следующий, где бы она ни находилась, состоящий из фрейлин.
У королевы и шута родился сын – красивый здоровый младенец. Его сразу забрали. Не показывая, матери, унесли. Как только королева оправилась после родов – в покои зашёл король.
- Ты его убьёшь? – с ужасом смотрела она в глаза короля.
- Нет, я поступлю по-другому. Воспитаю его так, что сам дьявол содрогнётся при встрече с ним. И чтоб у тебя не возникло желания наложить на себя руки, запомни, он будет жить до тех пор, пока ты жива. Ты, конечно, покинешь мой замок  - я не желаю тебя видеть здесь, но учти, за тобой всегда будут следить мои люди. Не забывай – жизнь твоего и шута, сына, – в моих руках. А сейчас, над твоей внешностью, слегка поработают. Мне не нужно, чтоб говорили, будто я выгнал жену и принудил её нищенствовать. Да! – король рассмеялся, - для всех, – ты скончалась при родах.
С этими словами он скрылся за дверью.

Нищенка очнулась от топота копыт и лая собак. Когда она открыла глаза, то уже была окружена сворой собак, злобно рычащих и лающих на неё, в ожидании команды – «фас».
Следом за собаками её окружила весёлая толпа улюлюкающих  и смеющихся молодых всадников. Из этой толпы выделялся красивый темнокожий юноша, с тёмными вьющимися волосами, одетый по-королевски. Он с хищным взором разглядывал старуху.
Женщину охватил ужас.
Юноша не оборачиваясь, сдерживая за узды норовистого коня, обратился к попутчикам:
- Повеселимся? Посмотрим, как её раздирают псы?
- Да что там раздирать? Мой пёс одним укусом перегрызёт её глотку – отозвался один из его спутников.
- Ладно, живи. Только не смей ещё раз показаться мне на глаза, – грозно произнёс юноша, – своим видом ты оскорбляешь меня. - Ударив её плетью, он удалился прочь, а за ним и его свита с ватагой псов.

Когда ночная прохлада покрыла листья на деревьях и траве, усыпав их росой – нищенка пришла в чувства и продолжила свой путь. Путь её закончится возле могилы, о существовании которой можно определить лишь по незначительному возвышению над землёй.
- Здравствуй милый. Как видишь – я ещё жива. Недавно видела нашего сына. Следы его любви запеклись в моих волосах. Король исполнил своё обещание. Наш сын похож на дикого хищного зверя жаждущего крови. Смилуйся надо мной - я слишком долго плачу за нашу любовь. Я устала.
 Её тело затряслось. Из глаз уже не лились слёзы – они давно высохли.
Спустя неделю, вернувшись после весенней охоты, пребывая в превосходном настроении, юноша рассказал королю обо всех приключениях, произошедших с ним на охоте и, упомянул о встрече с нищенкой на их землях.
Король спросил:
- А хочешь узнать, кем является эта нищенка тебе и куда она идёт?
- Ты её знаешь? – удивился принц.
- Конечно – это когда-то была моя супруга – королева и твоя мать. И шла она к могиле шута своего любовника и твоего отца, её тело и сейчас там лежит. Можешь гордиться своим происхождением - шут тоже родился принцем…. Когда-то, ещё, будучи молодым, я рассорился с одним падишахом, который поднял налог для моих торговых караванов, которые доставляли в моё королевство пряности, шелка, золото и другой товар из моих колоний. Я лично, пронзил мечом сердце падишаха, захваченного в плен. А вот, когда ко мне доставили его больного сына, тело которого было усыпано язвами, решил спасти мальчишку – мне с королевской властью были открыты секреты излечения больных. Вылечив этого презренного щенка, ненавистного для меня падишаха, сделал его своим шутом. До какого-то времени он был предан мне, пока в моём замке не появилась молодая толстая жена, ставшая его любовницей. Они наивно полагали, что могут скрыться от меня…. Его сразу казнили, а она продолжала жить… -  прося милостыню в городе.  Один раз в год, нищенке было разрешено подходить к могиле шута. – Король рассмеялся, увидев обескураженное выражение на лице юноши. – Я вот думаю, сделать тебя тоже шутом? Или нет – не стоит подвергать свою жизнь опасности, да и стар я уже. Вот что я сделаю с тобой – прикажу повесить, ведь ты сын шута; или всё-таки отрубить голову, твой родитель когда-то был наследным принцем. Я снова оказался в затруднительном положении. Стража…
Договорить король не успел: не контролируя себя, юноша набросился на короля и одним ударом меча пронзил его сердце.
Стража застыла на месте: «Король умер – да здравствует король!»


 Выбежав из замка, пробравшись сквозь заросли жасминовых кустов, принц подошёл к могиле шута усыпанной белыми благоухающими лепестками, падающими на землю, словно снежные хлопья, от резких порывов ветра. Рядом с могилой лежало бездыханное тело нищенки-королевы. В сказке, она прожила один мимолётный год, а расплачивалась за неё бесконечные двадцать лет.

Вернувшись во дворец, юноша попросил своего шута сочинить балладу о любви его матери и отца. Только песня о любви способна пройти сквозь века, сохранив историю о любви шута и королевы.
Юноше многое нужно было понять: почему возникла любовь между его родителями, и почему она именно так закончилась; был ли у них путь к спасению или нет. Не загорись огонь любви между шутом и королевой, кто знает, может, прожили бы они до глубокой старости в покое и безмятежности. Стоит ли это призрачное счастье погубленной жизни? На это можно ответить, лишь прожив жизнь, и испытав чувство, под названием – любовь.
Так закончилась эта сказка.

Баллада, в которой рассказывается о любви шута и королевы.

В одном из замков короля
С его прекрасной королевой
Жил молодой весёлый шут
Король любил его напевы.

Но, вот, королева говорит:
- Исполни шут мне серенаду,
А коль затронешь ты меня -
Дам поцелуй тебе в награду.

И шут запел, и шут запел,
И полились шута напевы.
И этой ночью шут узнал,
Как сладки губы королевы.

А рано утром, с палачом,
Король ворвался в страшном гневе.
Он что-то прятал под плащом,
И тихо молвил королеве.

Шута я вовсе не любил,
Но обожал его напевы.
Вот голова его – держи.
Ты любишь шута королева!

И покатилась голова
К ногам прекрасной королевы.
И покатилась слеза
Из глаз прекрасной королевы.

В одном из замков короля
С его прекрасными садами -
Стоит могила там одна,
И вся усыпана цветами.

И каждый день туда идут
Мать королева и сынишка.
Сынишка песенки поёт,
А мать рыдает как малышка.


После прочтения сказки у Вас может возникнуть вопрос – где же чудо? Оно в любви.
Каждый из влюблённых – и шут, и королева – знали, чем закончится история их любви, но всё же… - они отдались ей.
Я считаю, что именно в этом и заключается волшебство присущее сказке. Возможно, я стала прагматичной, поэтому, живя в своём мире, называю его реальностью – без чудес, без сказочных преобразований, как внешних, так и внутренних. Но зато, с какой выгодой!
Тогда зачем написана эта сказка? Потому что, таких как я немного. Рядом со мною живёт удивительная женщина, которая прекрасна как королева и верит в волшебство, которое может произойти с нею. Почему она в него верит? Возможно, потому что оно уже произошло с нею и продолжает происходить. В юности, а может ещё в детстве, она решила, что без взаимной любви не при каких обстоятельствах не сблизится с мужчиной - уж лучше уйти в монастырь. Над нею смеялись. И напрасно. Она встретила его, единственного, для которого, она стала королевой на протяжении всей его жизни. Я смотрю на их дочь, и вижу огромную любовь,  в которой она родилась. Только искренняя чистая любовь способна создать красивого, умного, весёлого, уверенного в своей неординарности, своей нужности родителям и миру – ребёнка.
Желаю Вам, чтоб ваши дети, рождались только от взаимной любви.


- Что это за свет? Ты кто?
-  Не бойся любимая, ты рядом со мною – мы дома, в раю.
- Где я? Ах, мой милый! Как долго я шла к тебе…, но ты рядом! Благодарю тебя боже за эту вечную любовь!
- Я хочу закружить тебя в танце любви, протяни свою ладонь, любимая, – наша любовь вечна.