Не защитит...

Написала я эти два слова и что... что дальше ?
Описывать всю глубину смятения от дрогнувшего бесконечного доверия к ещё секунду назад такому сильному и умному папе...
 Говорить о рождении неясного предчувствия горечи от ещё несостоявшегося поражения в «битве»  за место под солнцем в самом прекрасном из миров, который только – только  приоткрывается в робком « моё»,» мне», « для меня»...
Рассказать о внезапном пронзительном одиночестве в толпе, окружившей, сжавшей тело до размеров задыхающегося отчаяния...
Как передать мне с точностью до движения чувства то, что происходит сейчас, когда растёт ожог от сигаретного пепла на её плече , где узкая полоска летнего сарафана уже обугливается, а кожа покраснела и уже... да, уже лопнула. Больно !
- Папа! – он рядом, он слышит  этот голос, он видит взрыв кожи от ожога на плече дочки, он видит и того – с сигаретой в зубах и пустыми глазами, в которых отражаются шимпанзе.
Это на них он смотрит , это на них и они пришли посмотреть в летний каникулярный день.
Это шимпанзе  собрали толпу, которая сжала её и папу, и в этой толпе он – с сигаретой, которая...
- Папа! – папа заискивающе смотрит в пустые глаза , которые возвышаются над ним вместе с тем телом, что в другой истории я назвала бы богатырским.
- Папа ! – папа стрягивает с плеча дочки – подростка пепел, всё с тем же заискивающим, но уже и извиняющимся взглядом  в лицо курящего.
Шимпанзе спрятались в домик, их клетка опустела .
Толпа поредела, потеряла плотность, превратилась в одинокие фигуры людей, которые двигались по зоопарку,  объединяясь на мгновения в группы и группочки, которые были похожи на исчезнувшую толпу  людей численностью , но явно отличались от неё той плотностью, которая заставляет говорить о  человеческой массе.
- Не защитит, - словно тинитус  звенело в ушах у девочки.
Нет, она не произнесла эти слова, никто не услышал в них упрёка или укора папе.
Вот  и он   , прихрамывая и волоча правую ногу, идёт рядом с ней от зверя к зверю, от птицы к птице и молчит... Молчит...
- Не защитит, - девочке уже хотелось избавиться от этих назойливых слов, которые  начинали взывать к какой-то  внутренней точке , где  могла бы родиться  слезливая  обида и жалость к себе...
Видите, девочка внезапно остановилась, замерла на короткое мгновение глубокого вдоха...
Папа успел сделать два шага,  и она видит его – всю папину фигуру, которая...
- Я сама могу защитить его, Сама. Я смогу, - слышите, как прошептала это девочка.
... Из моего сегодня я могла бы спросить  её :
-Почему его, а не себя ? Почему ?
Не спрошу. Не нужен этот вопрос. Я знаю ответ .
Она знает. Вы тоже знаете.