Моё второе рождение

---------------------

На огонь своих пулеметов
 
…Ребёнком я пережил войну. Мне не пришлось, как нашим отцам и их товарищам ходить в атаку, в том числе на вражеские танки, с винтовкой наперевес. Ведь не зря же, в своём стихотворении, поэт Феликс Чуев, написал:

И профессор неловкий,
С золотой головой,
Шёл на танки с винтовкой
 Под осеннею Мгой.
 
Не довелось, по моему возрасту – поздно родился, а вот с лыжами наперевес, на свои танки, уже после войны однажды пришлось…
 
Зимой 1958 года, когда наступила пора «выправлять» паспорт, я отправился в Солнечногорск. Самая короткая, лесная дорога к городу пролегала через танковое стрельбище Рединского полигона.
 
На развилке дорог, которые вели в Путятино и Булково, военные выставляли пост, чтобы исключить попадание граждан в зону обстрела. Там был установлен «грибок» и у этого грибка дежурили солдаты. Летом – это был кавалерист с большой саблей, на коне, под седлом, а зимой коня впрягали в сани, и в таком виде осуществлялось дежурство.

Нами было подмечено, что посты частенько там стояли, но стрельбы не проводились. Предполагая, что стрелять не будут, тем более что день уже клонился к вечеру, я прихватил из дома лыжи, на случай, если часовой окажется на своём посту и отправился в путь. До поста от нас было около шести километров, и, пройдя это этот участок дороги, я подошел на расстояние видимости часового. Обнаружив часового у «грибка», я решил обойти его по лесу и успешно выполнил задуманное.

Миновав около двух километров, среди крупного, смешанного леса и молодой поросли, преимущественно этих же пород деревьев, дорога пошла под уклон, среди мелкого кустарника, ровно подрезанных, как ножницами и посеченного пулями, крупнокалиберных пулеметов. Я шел, разглядывая эти изуродованные и пораненные кусты и, незаметно оказался на открытой местности.

То, что довелось мне увидеть – не представлялось даже в страшном сне. Сначала я оторопел, увидев прямо перед собой танки, приблизительно в километре от меня. Их было около пяти штук, и стояли они с направленными в мою сторону, пушками и пулеметами.

Замешательство сменилось надеждой, что стрелять они пока не начнут, но нужно, как можно быстрее миновать этот опасный участок дороги и выйти из зоны обстрела.
 
Обстановка осложнялась тем, что наступали сумерки и видимость ухудшилась, а траншеи, по которым двигались мишени, находились передо мной метрах в ста, по курсу следования. Дорога, упираясь в траншеи, огибала их и уходила вправо, извиваясь между такого же, подрезанного пулями кустарника.
 
Я уже почти успокоился, уверовав в то, что стрелять они не начнут, когда вдруг раздалась первая пулеметная очередь. Рухнув в снег, я огляделся. Дорога, едва просматриваясь между кустов, извиваясь, шла назад в гору и, полностью простреливалась - свидетелями этого были «подстриженные» пулями кусты. Единственная возможность уцелеть, как мне тогда показалось – это добежать и спрятаться в траншее, по которой двигались мишени.

Дождавшись паузы в стрельбе, я поднялся и с лыжами наперевес, побежал в сторону моего предполагаемого убежища. Но успел сделать только несколько шагов, как прозвучала очередная пулемётная очередь, и мне пришлось опять искать спасения в снегу.
 
Пули с легким, коротким шелестом зарывались в пушистом снегу, и только те пули, которые рикошетили от металлических держателей мишеней, затягивали заунывные, нудные звуки, улетая в сторону, от заданного пулемётным стволом, маршрута.
 
Теперь я с уверенностью могу сказать, что пули «свистят у виска» только в кино и в песнях. В кино - потому, что не все авторы и режиссеры под огнём пулеметов с настоящими пулями, находились, а в песнях – ведь надо как-то обозначить полет пуль и, легче всего, назвать это свистом.
 
Конечно, с помощью современной специальной аппаратуры можно довести не только полет пули, но и вибрацию крыльев обычного комара, до уровня максимальной амплитуды звукового сигнала, приравненного к рёву моторов взлетающего большегрузного, транспортного самолета. Но сейчас речь идёт не о возможных спецэффектах, а о способности обычного, человеческого уха…

В следующий интервал между выстрелами, сделав очередной рывок и лёжа в снегу, я вдруг обнаружил, что опасность быть пораженным свинцом отошла на второй план, хотя пули продолжали зарываться в снег поблизости от меня и также, с воем отлетать в сторону.
 
В голову внезапно закралась свербящая, назойливая мысль, что заветное убежище, к которому я так рьяно стремлюсь – не спасёт меня от рикошетов пуль, даже в траншее; ведь они отлетают от препятствия не только вверх, но и вниз. Да и достаточная ли глубина этой траншеи, чтобы я смог в ней укрыться – не исключено, что она занесена снегом.
 
Но времени на размышление не оставалось и, я подумал, что нужно доводить до конца принятое ранее решение. Назад дороги, для меня не было!

Раза четыре мне пришлось вставать и падать, приближаясь к спасительной яме. А когда в очередной раз вскочил и пустился бежать в сторону траншеи, ожидая возобновления стрельбы и, удивляясь затянувшейся паузе между очередями, вдруг услышал слева от себя мужской голос: «Жив?!»

Бросив взгляд налево, я увидел бегущего ко мне солдата. Пробубнив: «А что мне будет?» - остановился, а затем неторопливо пошел ему навстречу, моментально сообразив, что я спасен и моё место теперь рядом с этим человеком, в солдатской форме. Мы подошли с ним к большому холму. Под ним, как выяснилось потом, находилась землянка, из которой производилось обслуживание и управление мишенями…

А в это время, со стороны строя танков отделился один из них и, вздымая клубы дыма и снежной круговерти, двинулся в нашу сторону. Подъехав к нам, машина развернулась на «пятачке» и остановилась. Из верхнего люка вылез танкист и потребовал, чтобы я забирался на броню.

Такая команда мне пришлась по душе – ведь появилась возможность прокатиться на настоящем, боевом танке, и я с удовольствием выполнил эту команду, предварительно подав лыжи танкисту. Машина взревела и, вздрогнув, рванулась в расположение своего прежнего строя, утопая в снежных россыпях.

Когда машина прибыла в расположение остальных танков, там собралась группа военных в белых полушубках. Но все они, почему-то молчали, почтительно поглядывая в сторону, оставляя без внимания моё появление. Я тоже посмотрел в туда и увидел двух военных, которые приближались к нам со стороны вышки.

Одеты они были, как и все в белые полушубки, а на голове одного из них была одета папаха. Тогда я ещё плохо разбирался в званиях; больших и маленьких звездочках и количестве или отсутствии просветов на погонах, поэтому определить звание не мог. Однако молчаливая, настороженная обстановка подсказывала мне, что тот военный, который в папахе – главный.
 
Когда они подошли совсем близко, то мне был задан первый вопрос, и задал его человек в папахе:
- Кто такой? – резко спросил он.
Мне пришлось подробно рассказывать ему, кто я и куда направляюсь. Как объехал выставленный на дороге пост и почему выбрал именно эту дорогу. Он знал, где находится наш хутор, ему, также, было известно кто там проживает, и упрекнул отца, что он опрометчиво отпустил меня в столь опасное путешествие.
 
Потом неожиданно весело хлопнул меня по плечу:
- Считай, парень, что ты второй раз н а свет родился! Нам страна поставляет новую технику, а мы обучаем своих людей, управлять этой техникой, для того, чтобы защищать свой народ, а не убивать. А ты сам, дурень, лезешь под пули, и тебя случайно чуть не убили. Смотри - больше так не делай!


Сознавая свою вину, я молча переминался с ноги на ногу, не зная, что ответить. Он, видимо, поняв моё состояние, ответа и не требовал. Кивнул в сторону стоящей поодаль автомашины с брезентовым верхом, строго сказал: «Садись в машину, тебя «подбросят» до города»
 
Уходя от группы офицеров, в сторону машины, я услышал за своей спиной: «Товарищ генерал! – разрешите продолжать учебные занятия?»
 
Военные помогли мне забраться с лыжами в кузов, и машина тронулась с места. Из кузова отъезжающей автомашины я вновь услышал пулеметные очереди. Стрельбы возобновились. На полигоне иногда учились стрелять не только днём, но и ночью.
 
Не знаю почему, но в полностью «забитом» офицерами кузове Газ-63, за всю дорогу, не было произнесено ни одного слова...

Потом, мне стало известно ФИО этого генерала: Людников И.И.

 -------------------------

Людников Иван Ильич, Герой Советского Союза,
генерал-полковник, начальник Высших офицерских курсов "Выстрел"