Мечты и разочарования

Мечты и разочарования.
    
     Его окружала тишина. Тишина, не пробиваемая ни единым звуком, потому, что их просто не существовало. Все они просто исчезли, испарились, растаяли, поглощенные тишиной. Все до единого.
      Его окружала тишина. Тишина тяжелая, как данность. Тишина  беспросветная и серая, в смысле грязно бесцветная. Тишина холодная, как обреченность.
      А за окном царило лето. А за окном  шумела жизнь. Миллионы голосов  сливаются в единый хор, поющий   во славу цивилизации и  её достижений. Хор, слагающих радостные кантаты жизни, под аккомпанемент  Города, и лишь иногда вспоминающий о тех, других, которые оказались за гранью этого творчества. О тех, кто не хотел жить по законам и правилам, о тех, кто признавался в любви ветру, солнцу, дождю…
     Он сидел, смотрел в окно и силился вспомнить, что такое  - звук. Какой он на вкус, на цвет, на запах.…  Силился и не мог вспомнить. Память уничтожила многое и многих, просто вычеркнув  из  головы, просто выбросив  на улицу без выходного пособия.
     Сейчас он был маленьким новорожденным ребенком, открывающим  новый ему мир. Вернее, почти маленьким  новорожденным.… У новорожденных нет такого чувства тоски, боли, горечи и обреченности, давно уже слившихся в нечто единое, не имеющие название и определения. Нечто, съедающие изнутри.
      Сколько он сидел, не знал сам. Часы, давно не заводимые,  остановились. Но это было не важно.  Сейчас он был вне времени и вне пространств. Он был миром, дорога в  который надежно охранялась и мало кто (а может и не кто) смог бы туда пройти.
       Рядом что-то беззвучно вопил магнитофон, крутилась пленка, мигали  светодиоды индикатора громкости. А перед глазами небрежно открытый альбом с  некогда цветными  фотографиями, теперь ставшими черно - белыми. Он пытался узнать людей на фотографиях, пытался вспомнить хоть что-то, связанное с ними. Но память отзывалась пустотой и холодом.  И среди всего этого теплилось еще чувство  уверенности. Уверенности в том, что он вспомнит, поймет и выйдет из замкнутого круга тишины в нормальный мир, в мир, в котором есть звуки (кажется, он их раньше любил). Но стоило телу сделать хоть шажок вперед, как на пути становилась огромная холодная ледяная глыба: устало – вялое «А зачем?». И снова тишина, пустота, холод… 


     Утро растекалось по городу. Легкое яркое, оно ненавязчиво касалось всего и вся, и предметы преображались. То, что ночью порождало страх, казалось инородным и непонятным, теперь легко узнавалось с первого взгляда и касания. Утро приводило все в порядок: гребенкой ветра без страха  причесывало зеленые волосы деревьев; мягко, но неумолимо нагревало круши домов и будило птиц и зверей, заставляя  их стряхнуть ночное оцепенение.  А в месте  с ними пробуждались люди.
     В этот день он проснулся рано, просто необычно рано. Солнце едва –едва выглянуло из-за большой громады высотных панельных домов. Он проснулся и улыбнулся утру.  «Здравствуй!». И утро в ответ окатило его  теплом и радостью. Вот уже почти месяц у него был повод радоваться. Ни смотря, ни на что. Ни смотря, ни на сердитые слова родителей, ни смотря на ехидство  знакомых: «Хороша! Или сама уйдет или отобьют. Не по тебе». Кстати, нашлась все же добрая душа и среди них: «Она мне не нравится, но по моему, вы друг другу подходите».
       Вот и сегодня, как и много раз до этого, он проснулся в ожидании. Быстро оделся и поспешил на работу. Что такое несколько часов перед долгожданной встречей? Всего лишь преграда и довольно маленькая. Что такое несколько секунд перед минутами блаженства? Да ничего.
- Ты у нас как птица -  всё время летаешь, - шутили в отделе, - вечный альтруист.
- А разве это плохо? -  изумлялся он
- Да нет, хорошо.
      Каждое утро он спешил на работу, что бы после  неё спешить к ней. Спешил, что бы просто бродить по улицам, говорить обо всем на свете, подшучивать над прохожими, да и просто - быть вместе.
       Конечно, в этом мире возможно все, и он  прекрасно понимал, что она может уйти и оставить одного. Но эта мысль казалась настолько дикой и не  реальной, что сознание просто не хотело даже допускать такое. Лишь иногда, в страшных  снах он видел, как она  уходит с другим, всегда одним и тем же: красивым и высоким брюнетом в строгой тройке и цилиндре. Они уходили и звучала музыка. Нет, не похоронная, просто музыка. Протяжная и монотонная, выматывающая душу  синонимами слова «одиночество». Но это было лишь во сне, и он был благодарен миру за это.
       У снов есть странная способность – сбываться. Кажется, ну не может такого быть, ну не реально это. Ан нет. Не соблюдая последовательности событий, упуская отдельные факты, но они сбывались. Сбывались, что бы принести радость и счастье или боль и одиночество. Ему не повезло. Его кошмар сбылся. Не сразу, но все же…

    Она ушла. Не к другому, а просто ушла. Он осознал это только на следующий день, когда рука автоматически потянулась к трубке телефона: (Как дела? Как жизнь? Целую,  любимая!). Когда разум одернул её (руку) строгим «Нельзя!» и заставил вернуться в исходное положение. Тогда он осознал, что произошло…
      Его окружила тишина. Тишина, не пробиваемая ни единым звуком, потому, что их просто не существовало. Все они просто исчезли, испарились, растаяли, поглощенные тишиной. Все до единого…