Конфедерация. Часть 5

Конфедерация. Часть 5



                Глава 17.
               
                Какие тут споры?- «Бена вента», синьоры!


    -Поспешай, поспешай, приятель!- Конфедерат в надвинутой на уши да по самые брови фетровой, когда-то фасонистой шляпе с развевающимся на ветру, прочищенным снежком остатком плюмажа то и дело шпынял кишивиго, который, реабилитируясь, без того гнал чайку почем зря. Недовольная техника быструю езду уважала, но перенапрягалась давно уж за пределом заложенных конструкцией и перезаложенных эксплуатацией возможностей: швы вибрировали, заклепки вылетали пулями, пар даже на трубных гудках экономился. Казалось, вот-вот подобно вольному прототипу взовьется суденышко в низко нависшее, сереющее непогодой небо, падет камнем да растерзает безжалостно, точно зазевавшуюся килечку, пешехода, неосмотрительно из лесополосы нос высунувшего, сколь тот дрекольем ни отбивайся, ни отмахивайся.
   -Засветло поспеть надобно, а то вляпаемся в ночное житье большого города – по ступицы увязнем в трясине соблазнов прожигания жизни!
   -Тик сими ж бачили який пиригризь бив у чиик, що риссири пипивигнулись. Дибро ище, чи тик вискичили из тий кучи. Оть, кляти имки, я ж гутирил, шиб биз пиригризя...
   -Самому надо загрузку контролировать или ифрийтира приставить - все при деле был бы хлопец, а то вон глядит за борт, тоскует.
   -Ти винь по умынки свиий гиринитьси - привирижиля хлоптя, а зи ний глиз ди глиз питрибин: тимпириминт жгючий - ни ти, чтиб вищипнуть, ни притринишьси – ибижжит ик плиминим.
   -Да, среди умынок встречаются темпераментные особы, но, по личным наблюдениям, реже, чем среди хитповушек.
   -Рижя-рижя, тя клятя умынка, ик ни свибидю вирвится – ню усих парубкив, кинипитяя, пугити. Як пугнить, тик у хлоптя нидилю думок об прикрисним пили нима ничутички.
   -Ниту? Неделю? Седьмицу значитца, эка, это даже для меня чересчур...
   Да чего ты мне баки забиваешь?! Что за рессоры у чайки? Куда повыгнулись?! Неужели это пассажирская модель повышенной комфортности?!
   -Дик коли билы, тик, дилжно, пивигнулися...
   -Конфедератская техника не выгибается! Погоняй, давай! Эй, ифрийтир, нечего плевать за борт, поддай пару - еле тащимся!
   Вздохнув украдкой, влюбленный парубок, дабы отвлечься от грустных дум, ну турбинную топку раскочегаривать, невзирая, что перегретая техника выла по-честному, предупреждающе, чтоб, от греха подальше, лучше не трогали. А стыдливый пейзаж, интересный одному лишь тоскующему ифрийтеру, воспользовавшись бесконтрольностью случая, постарался скрыться с глаз долой за упорно из-за руин выползающими сумерками, которые умело драпировали неприглядность окружающего пространства полной вдобавок непроглядностью.
   Пускай турбина выла, что за себя не ручается, однако чайка на воздух не взлетела, перенапрягшееся загребные колеса не сорвались укатиться прочь, а ответственно на последнем моменте сумерек лихо подкатили к аляповато в цвета лазоревые разукрашенным, приведенным в относительный порядок по случаю, видать, встречи гостей, каменным нагромождениям.
   -Кажись, прикатили по адресу - не верь после этого картам.- Сверился на всякий перестраховочный случай конфедерат с распакованным все ж таки компасом да со схемкой метрополитена, оттиснутой на обратной стороне календарика десятилетней давности.- Тепереча, с моими-то навыками в ориентировании, прямиком геофак заочно измором бери, коль не спасует при решительном штурме.
   -Ни-ни, ни яких гиив факив! Що цо мия чийкя тильки ни винисля, но тиго тично уж ни снисе. Сримитищя, тьфу.
   -Да, пожалуй, сейчас не до учебы. Покончим с хренархией – вот тогда засядем... за учебники.
   Группа! К десантированию-у товсь!
   Но разномастная группка в голову особо никого не брала - безо всяких команд приступила к выгрузке.
   -Ух, ты! «Фра-ер-на-я»! Кто б вчера сказал, что в такую глухомань занесет - не поверил бы!- юный конфедерат прочел плакатную надпись, венчающую каменные груды и, полный энтузиазма, изготовился восхититься нахлынувшими впечатлениями.
   -Название провинции могли бы не указывать,- пренебрежительно отметила хищная дамочка из администрации, обозрев с выражением неодобрения на лице броские, в стиле имкиного коназюшки Плесени, буквы. Под надписью столпилась разряженная в пух и прах, то ли усиленно под олухов косящая, то ли, действительно, питающая надежды на прикатившую халяву местная общественность. Пялились на вновь прибывших, точно на диво дивное, увы, нынче редко заезжее, вытаращенными «лупоглазками», не забывая в процессе пошире раззявить «варежки».
   -Да, судя по реакции, чаек последней модели не видывали. Эх, отсталость сельповая.- Снисходительно отнесшись к ротозеям, проворно сиганул с крутого борта в глубокие снега атаман, потом из сугроба, по внезапно накатившему наитию припомнив вдруг забытую в налетах хитрую штуковину, светские манеры, протянул чего-то, казалось, дожидавшейся дамочке руку, более все ж походящую на медвежью лапищу, чем на орудийный казенник. Но дамочка деликатно предпочла не обращать внимания на подобные физические особенности и, как само собой разумеющимся, предложенной услугой воспользовалась.
   Подручник атаманов, вытаращившись на новоявленного кавалера, чуть багор с топоришком не обронил на головы выгружающихся. А ведь стойкий боец, единственный, кого не отбраковал конфедерат из ватаги ушкуйников ради устрашающей, злобной физиономии с нестриженным, гуще бороды прущим из носа и ушей диким волосом.
   Трепещущий от негодования юный конфедерат, второй и последний из команды, придавший джентльменскому жесту атамана какое-либо значение, в порыве ревности отчаянно сиганул за борт, чуть было не оседлав Сюзи.
   Спецагентка, сообразуясь заданию, старалась ничего и никого «не упускать из виду», тем более, ни в чем, ни от кого не отставать. Поэтому проворно, будто в пятидесятиметровом бассейне при полной выкладке сдавала тест на выживаемость, разгребала на пути сугробы, прозорливо понимая, что от цивилизации, тратящей на подобные занятия целый сезон в году, можно ожидать любого подвоха, какой угодно непредсказуемости, и не ошиблась. Реакция не подвела - агентша проворно увернулась от возможных осложнений, связанных с травмой позвоночника, а незадачливый, отчисленный кадет попал прямиком в руки влюбленной и покинутой, а потому разъяренной до крайности экс-наложницы, поспешающей, как думалось, за прыткой конкуренткой, стервозой той еще.
   -Ах, пострел окаянный, порешить меня удумал?!- Вцепилась давненько не выплескивающая излишки темперамента дама в опрометчиво выскочивший из-под сбившейся набекрень ушанки русый чуб юноши - паренек взвыл не только от болевых ощущений. Одолевала обида: на скорую руку не получалось сообразить, какой из разученных контприемов применяется в столь постыдной ситуации. Нежданно, но объективно вполне оправданно, растерявшегося юношу выручил споро кряхтящий вслед наложнице замшелый имка, поперву охолодив из домостроя вырвавшуюся бабу арапником, а после науськав на охальницу прищуренного гетманюгу на поводке. А тут из любопытства подоспевшие на вопли полуфиопы помогли юноше, кроме ущерба для прически, почти без видимых потерь выбраться из заварушки. Походя же, отзывчиво пришли на помощь ученому имке. Тот по-хозяйски никак не желал расставаться со вновь приобретенным околонаучным багажом: увяз в снегу, но от увесистого сидора не отодрать.
   -С таким сумка какой оперативность?- справедливо заметил уцелевший в предыдущей заварушке полуфиоп, буксуя в снегу под тяжестью тюка со снаряжением.
   -Ничего, запас... м-м… никогда лишним не бывает,- несколько смягчил для слуха, по чумазистости видать, иноземца присказку интеллигентный имка.
   -Пампас - веща хороший: синегу много мало меньше.- Полуфиоп перебинтованный оказал первую неотложную помощь, натерев снежком лицо пострадавшему. Уверившись в безопасности для окружающих пылкого юноши, с опаской, глубоко увязая, по окружности обогнул пыхтящую как паровозный котел, негодующую экс-наложницу, теребившую оглушенного, но упорно не разжимающего бульдожьей хватки, выдрессированного-таки гетмана.
   -Вот прилип, песье племя! Сколь можно повторять: не люб ты мне боле, постылый?- Раскрепостившаяся экс-наложница безуспешно пыталась стряхнуть приставалу с подола, но пыхтела дальше, обреченно волоча за собой докучливую обузу, как тягостное напоминание о небезгрешном прошлом.- Проходу нет от поклонников - то на голову сигают, то цепляются... У, паскудина зубатая! Но что мне в них, коль пребываю в разлуке, а-ах, с суженным...
   -Прекратить разговорчики! А ну-ка всем - построение!- Конфедерат в виду глазеющей фраерной публики попытался привнести дисциплину, придать более-менее регулярный вид разномастному воинству, торившему путь сквозь снежные наносы к небольшой, утоптанной средь каменных огрызков площадке, единственному пока свидетельству какой-либо осмысленной человеческой окрест деятельности.
   -Разобрали-ись. Рвняйсь! Смирна!- оптимистично скомандовал и, лихо развернувшись, бодренько протопал, печатая шаг в хрустящий наст, к одному из любопытствующих зевак.- Вашество! Так что, сводный отряд отборных спецсил для встречи с высоким гостем построен!
   -С высо-оким? Это кто ж такой?- недоумевал кругленький из себя предводитель олухов.
   -С вы-со-ким, вашество, гостем!- упрямо гнул свою линию, не изменял терминологии конфедерат, только усы подкрутил для пущего молодечества, а для вящей убедительности, тряхнув реденьким плюмажем - не дать, не взять, Казанова, из канавы венецианской выплывший - заученный пароль выпалил:
   -Тольяно балермо, Ла-скала брависсимо!
   Щелочки глаз кругленького предводителя, при всем к себе уважении, никак не рассчитывавшему на звание «высокого», начали сужаться в подозрительной недоверчивости, но миг спустя, к облегчению присутствующих, вдруг широко раскрылись - заиграли двумя скачущими зайчонками, символизируя воскрешение в памяти чего-то ностальгически-доброжелательного, дружеского, доверительного, а потому до архаичности древнего.
   -Да, да, «высокий гость», э-ге-ге, бывало, че таиться-то, вояжировал – ни одна псина про вид на жительство не тявкала.- Растрогался, даже соплей захлюпал в ностальгической рассеянности предводитель, глянул на конфедерата этак душевно, признав лицо, то ли за охрану в вояжах отвечающее, то ли за столование…
   «О! Франческа!»- С распростертыми объятьями двинулся к замершему по стойке «смирна», а потому не смевшему, уберегаясь привычек хозяина, драпануть конфедерату. Трогательно обняв педанта-служаку, на совесть «обсусалив», изготовился пуститься в согревающие душу воспоминания о былых парадных подвигах.- Эх, кабы знать чуток поранее, что именно тебя встречаю - я бы своих охламонов вышколил, как следует. А, ничего, сейчас тоже караул построю!- Кивнул предводитель на раззевавшихся олухов, бойко толпящихся под вывеской «Фраерная», будто штучно бубликами или семечками на развес, а то чем иным торговлишку завести изготавливались.
   -Да что ты, Дружок сердешный. И так вижу - не бойцы...
   -Не бойцы-ы?..
   -Просто звери натуральные!- ради старой дружбы покривил душой конфедерат и, подведя таки местного предводителя к построившемуся воинству, отрекомедовал:
   -Дружбан, кунак мой давешний, Дружок из рода Сусалиных. Корешовали, значится, в загранкомандировках. Спохозастольную знает от и до, что свои пять пальцев - проверено. Проводником подряжается.
   Дружок, слыша хвалебные речи, припустил сусалить всех подряд бойцов, кто не успевал увернуться, особо перепало разрумянившейся на морозе, ядрено выглядевшей, по расторопности затесавшейся в первые ряды спецагентке, от непривычки к радушию возомнившей: ни вновь ли к ней женихаются? От сюзиной расправы уберегло Сусалина, что даже на приглянувшейся персоне тот конкретно не зациклился. Предприняв попытку приступа к каждому из сборного коллектива, не очень-то расстраиваясь, когда засосное чмоканье приходилось в пустоту ли, в не предназначенные под поцелуи участки лиц или просто тел, никого не обделил вниманием, не убоявшись даже волосатого, зверообразного ушкуйника. Покончив привечать, Сусалин широко, вновь аккурат перед Сюзи, развел руками - жест заставил ученую уж агентшу ловко уклониться в сторону - да рек хлебосольно:
   -Гости дорогие, как говорится, в ногах правды нет, семеро с ложкой – один с поварешкой, мирком-пивком да за свадебку!..
   «Свадебка?»- уловив производное слово из усвоенного на собственном опыте ворликского обряда, Сюзи поняла, что опасалась не напрасно. Неужели опять предстоит брачная катавасия? Похоже, у туземных главарей мания - лишь завидят путешествующих женщин, непременно тащат под венец? Непонятно, если в сей глуши столь чтим ритуал создания семьи и не наблюдается недостатка скво, то почему вымирает ворликская нация, а нарождающиеся детишки сплошь беспризорные? Вон сколько набежало чумазиков...
   Толпу олухов проредили симпатевые, вопреки тяготам быта натурального хозяйста, девахи и любопытствующая ребятня мал мала меньше, смолящая вонючие чинарики.
   -Милости прошу к нашему хорошу!- А что бы даже на международном уровне стало понятно: речь идет о банкете, рек Сусалин по-образованному:
   -«Вилкам», серы с ледями!
   «Серы», в лице полуфиопов, подтянулись, чтоб наречению соответствовать, впору по моноклю каждому в глаз вставлять, ибо, именно глядя на них, Дружок про серов-то брякнул.
   -Не серый мы - просто загорелый от дедушка,- устал уже объяснять любопытствующим полуфиоп перебинтованный персональные цветовые особенности. В то время как его собрат за рукав теребил дамочку, робко интересуясь, уж не их ли персонально Сусалин, обманчиво казавшийся вполне миролюбивым, вилкой тыкать собирается?..

   Славно потыкали вилками. Хлебосольный хозяин на радостях, что хоть кто-то вспомнил о позаброшенной его персоналии, бочку пенной браги выкатил для веселья простонародного да бочонок сертифицированного, с узаконенными акцизами, перегнанного зелена вина, гремящего некогда брендом «Кристалла» выставил застольникам. К тому ж харч квашен, солен да копчен, для хранения и производства которого условий лучше, чем подземелья при костровом-то отопительном сезоне захочешь - изобрести не придумаешь.
   Угощения пошли на ура, как у гостей, проголодавшихся от схлестывания с противником да от полевых маневрирований, так и у местных обитателей, говевших от юбилея к празднику. Но конфедерат, подвыпив да капусткой чередой с хрустящими, пупырчатыми нежинскими подзакусив, памятуя про белковые необходимости организма, однако осторожничая, не очень-то налегал на мясное.
   -Слышь, Дружок. Ты уж по старому дружбанству признался бы (секрет сохраню – аппетиты не испорчу) как на счет мышек-крысок, не докучают ли?
   -По заготовительным вопросам - вот моя правая рука, на молодца как на себя полагаюсь, об чем ни разу жалеть не случалось. В компьютерах не силен, но снабженец примерный. - Похлопал хлебосольный хозяин по крутому плечу монолитом представшего, фундаментально восседавшего помощника.
   -Попалась бы какая – далеко не ушла, на то служба котяр охотничьих выдрессирована. Мы же поставлены интерес народен блюсти, обеспечивать продуктовую корзину потребителя, сосиски-сардельки жуть как уважающего, а соя в подвальном климате произрастать отказывается!- «Монолит» резанул глазами, точно стеклорезными алмазами.- Так что не обессудь: за скудным промыслом приходится крольчатиной разговляться, да на горячее козу забьют, коли дурищу окаянную, по руинам, что скалолаз, скачущую, охочие людишки таки добудут.
   -А-а,- в гастрономическом сознании конфедерата поданные блюда расположились, будто под графами меню,- то-то гляжу, у мяска душок специфический.
   -Во-от, что я тебе говорил? За сим спецом, будто за сносимой, потому как несущей, стеной себя чувствую, есть на кого опереться! А как юбилеи города обставлять умеет... м-мчму, картинка - залюбуешься. Заранее знать - к визиту праздничек подогнали бы. Землекопы находок нараскопали… у-у. На пару сотен юбилеев предостаточно, каждый новый древнее предыдущего,- не я - углеродистый анализ соврать не даст. Уж притомился, устал, не хочешь, а отмечаешься! Куда деться-то от почитания исторической памяти предков? Ну-ка, Шанец, распорядись, чтобы из последнего иль грядущего юбилейного концерта номер изобразили с флагами, лентами, радостными лицами, а то поголовная обжираловка – про духовную пищу запамятовали!
   Пока безукоризненно исправный в исполнениях начальственных причуд Шанец старательно пыхтел-распоряжался, Дружок задушевно чокнулся стаканами с конфедератом.
   -Вишь, ведут покамест стези в Спохозастольную, не проскочить мимо торных путей ни воздушно, ни посуху, не транзитом задекларироваться, не-е!- Загреб хрустящей со ледком капустки на закусь, тогда как конфедерат, отважившись да распробовав, приналег на пахучую крольчатину.
   -Помнят, уважают...- явно блаженствуя, затянул хлебосол заздравную по персональному адресу, попеременно чокаясь с гостями да норовя рассусалить всякого зазевавшегося,- …и не за зря: вона кругом удобства обустроены.- Широко, щедро махнул руками в стороны, имея, должно быть, ввиду отсыревшие, прокрытые плесенью, в особо же парадных местах - слизью стены с добросовестно прокопченными потолочными сводами. С последних то и дело норовило усердно налегающим на закусь застольникам капнуть за шиворот природными, на основе сажи чернилами.
   -Раньше-то обстановочка в паутине пребыла, в мусоре - запустение, а нынче... вымели. Отсюда я ужо никуда, ни табором, ни другим стойбищем, а то уж отовсюду выжили, выжиги проглотные - не шагу более!- гордо и смело обнадежил Сусалин главным образом самого себя.
   -Ничего, Дружок, утрясется. Не хуже моего ведаешь, что в Ворликии худое от двух зол происходит - видать, опять дурачье чего с дорогами напортачило...
   -Э-эх, кабы так… На сей раз дело серьезнее: повинны в бедственном положении,- переменившимся взором, наполненным горечью, оглядел Дружок обступающие со всех сторон неприглядности,- грамотеи и география!- В искреннем негодовании потряс вилкой с квашеным овощем, выявленных виновников запустения, казалось, разметывая.
   -Шибко много умников развелось, до самой докопались, до картографии или, того пуще, до... как его матерь... курвиметра, что ли...
   -Да разве ж это беды? Наоборот совсем, по моему-то разумению, просвещение!
   -Ага, вот ты, человек образованный,- попытался рассусалить весьма кстатейно, как Дружку представилось, задумавшегося конфедерата, но тот не сплоховал - увернулся,- должон соображать, от чего кому вред, а то и польза происходит?
   -Многообразие окружающей действительности относительно, уровень образовательный тоже… этого самого…- попытался припомнить из таки с грехом пополам превзойденных университетов что-либо философское, приличествующее случаю конфедерат, но за большее благо почел налить по чарке. 
   -Но потому как ты человек, вопреки образованности, порядочен, то не суешь нос в клятую географию. А они, вражьи души, первооткрыватели топографические (сдал бы грамотеев инквизиции на истопку по описи!) умничают: подсмотрели по планшеткам, небось подметным, что гнать нефтянку мазучую да газище, смердючей не сыщется, по трубопроводам-то, минуя Спохозастольную, не просто в тыщи верст короче, но на миллиардии безоткатней станется!
   Вот те грамотеи, вот те география - наэкономили: вдесятеро ближе! Вона, что нынче на дворе-то делается, выйдь, поглянь!
   В послезакусочной истоме упустивший нить разговора конфедерат взбодрился и, убедившись, что Дружок по-прежнему именно с ним задушевно разговаривает, пошарил взглядом по тускло освещенному родовыми костерками помещению, ухватил было факел с треножника, чтоб по темнеющим сторонам потыкать в поисках искомого обзора, но Дружок остановил по-дружески:
   -Не суетись: то я брякнул, не подумавши. Для панорамного обозрения морской перископ имеется, конверсионный, от гильотинки насилу уберег - в благодарность оптическая техника верой и правдой служить готова, да только осматривать окрестные безобразия нету ни малейшей охоты - настроение портится.
   -Ну, краски ты несколько сгустил. Бывали, должно, времена более лютые. Профессора знающие сказывали: потоп, мор, а то - метеорит...
   -Про последний ничего не знаю: не случалось на моей памяти, но первые два - плюнуть да растереть по сравнению с грамотеями, что на нашу голову прикинули рентабельность строительства домов, пущай даже олдаванами с айджиками на пару с дурками стяпанными-сляпанными... - самим же строить западло!
   -Вам же? Да западлее не бывает: раствор месить иль сопроматы просчитывать, не доставало еще...
   -Вот видишь, а грамотеи прикинули да сравнили с хапказским проектом... Тот, гадина, оказался выгодней, и знаешь во сколько? Во сто крат рентабельней! На дворе же, как-никак, рыночные отношения. А-а на базаре да за такие бабки… Кодынку - под сурдинку, Нойку - в помойку, Тиверскую - в ливерскую, один Гарбат уцелел и не рад… Не рад, потому что убереженное от динамитчиков, ох,- горько вздохнул Дружок,- за ни понюх табаку прикончил неистовый Нодар Прикончелия, чья архитектурка оказалась с истекающим сроком годности, точно у прокисших мандарин с Хапказких гор. Э-э-эх... оправдал фамилию.
   -Не кручинься, Дружок, нельзя же предаваться сплошь негативными мыслям, должно же сыскаться в нынешних незавидных реалиях что-нибудь положительное... аль нет?
   -Вот-вот, нет худа без добра - зато теперь первые места брали бы по этой, как ее матерь?.. Ну?
   -Гм, инсоляции,- пришел на выручку подоспевший, с виду не сказать, чтоб энциклопедист, Шанец.
   -Инсоляциям! Слыхал? Потому как одни семиэтажки времен пережитков культа личности устояли - уж больно много взрывчатки потребляют - нерентабельные. Брали бы места и призы (коль дают, чего отказываться?), но стоит комиссии по этим самым соляциям заявиться... Нашим обалдуям разве что объяснишь? Перетерпи, казалось, два-три денька, соблюди лицо муниципальное! Так нет, то обогреваться приспичит, то пожрать охота, да не абы чего – горяченького подавай, копоть костровую разведут... кхе-кхе, ни одна комиссия дольше получаса не выдерживает. Потому поклепы напраслинные возводят, как прокашляются по легочно-лечебным санаториям: загазованность, мол. Сами же носы платочками прикрывали да в воротники прятали - как за платочком почуять: внюхаешь загазованность иль всего-то дымок от стерьвья тухлого, санитарно сжигаемого?! Что смыслить могут в «дымах отечества» выдры очкастые на пару с хорями пижонистыми?!- Не понятый комиссиями Дружок обижено насупился, но ненадолго: хозяйственная энергия так и подергивала, словно шибала несильным электричеством.
   -Слышь, конфедератушка, я гляжу, в ворот ты не кутаешься, под кашне носярник не прячешь, стал быть, без предубеждений к загазованностям. Так ответь, как в вашинском хозяйстве обстоят делишки с инвестициями в шатко-валкое строительство под хапказскую сопроматику, а то в заказной адресный подрыв, чтоб долго не чикаться с выделением площадей паевому кидалову?- на ушко допытывался Дружок Сусалин о капиталовложениях…
   -Никак? Тогда хоть со вспоможением подмогни?
   -Оп чем речь, корешок?! Про то душа пущай не болит, не сомневайся.- Многообещающе похлопал себя по отнюдь не оттопыренному карману расщедрившийся с крольчатинки гостюшка.- С авансами порядок полный, командировочные, ночлежные, постельные... А ну, где представитель администрации бражничает? Пора бы бумажной натуре делами заняться. Да вон разгульничает без оглядки.
   -Ух ты, какая! Без ушанки, так вообще...- не один Дружок во «Фраерной» восхищался заезжими женщинами.
   -А твоя где, опять ускакала?
   -Беспокойная - только и поспевай жеребцов сменять. А в табун свой как все тя-ане-ет… без оглядки,- я ведь хозяйственную выбирал.
   -Администраторша, как раз наоборот, зануда и формалистка, навязали на мою голову, ну да сейчас убедишься, что за место маркитантки форменную педантку подсунули…
   И убедились: не прошло нескольких минут, как увлеченный, довольно губешками хлюпающий  Дружок уселся с дамочкой особнячком да ну в упоении шелестеть солидными с виду бумагами с вензелями, печатями, лохмотьями свисающих купонов, разукрашенными яркими то ли жар-птицами, то ли петухами гербовыми… только и слышалось:
   -А какие гарантии по проводке?
   -Зуб дам! Ну-у, хошь, два?
   -А по отмыванию?
   -Падлой буду...
   Сие дейстсво не могло укрыться от выпученных в уважительном трепете глаз обитателей «Фраерной». Затрапезные стольники, прикидываясь прожженными хитрованами, принялись многозначительно перемигиваться, пытаясь придать простоватым лицам выражение нарочитой важности. А окрест кучкующиеся простонародные олухи, те перешептывались-перешептывались да организовали нечто вроде очереди по записи с номерами на замусоленных, прокопченных ладошках, чуток оттертых от копоти по случаю ответственейшего в жизни выбора.

   Время окончания взаимных расчетов с туманными для большинства, а потому производящими впечатление солидности подсчетами совпало с окончанием трапезы, затягивать которую явилось бы преступным умыслом по отношению к выполнению поставленной перед сводным отрядом задачи. И так уж крепкие ушкуйные головы кружились, а хитпые, «хить и ни сиськали на столи сила», но кушаки все ж распустили. Зато кадровые члены опергруппы старались угощениями не злоупотреблять, пусть чуть ни на каждом тосту подвергаемы соблазнам:
   -За развитие спорта!- чокался с перебинтованным полуфиопом подозрительный тип в бутсах, то и дело шаркая шипами по подстольному битому гравию, и интересовался как бы ненароком:
   -А вот вы голову повредили случаем ни на футбольном матче? А то с лица очень уж походите на форварда нашей клубной команды. Если же «свободный агент», то контрактик составим - пальчики оближете!..
   Еще один дружков стольник, при усах да с рачьими глазами навыкате, провозглашающий тосты больше по культурной части, то и дело приговаривал полуфиопу с неподпорченной внешностью, что, мол, по тому кинопроба какая-то сохнет. Сам же полуфиоп, как есть, типичный герой окаянного времени, и что внезапно созрел предками заповеданный замысел, а потому срочно требуется сдернуть на натуру в Ругалию…
   -Зиму с широкой масленицей по талой весне доснимем!- Хлопнул «культурал» полуфиопа сперва по загривку, покровительственно, а потом гораздо ниже - для пробы, отчего тот огурец пупырчатый целиком заглотил, хорошо - при закусывании вилкой не пользовался.- Так что не сумневайси, голубок, готовься к «съемке»…!
   Но полуфиопы искусов избежали.
   Сложней дела обстояли с вольнонаемной женского пола парочкой. Обе дамы за иноземок сошли вполне успешно: одна таковой по незадачливой планиде являлась взаправду, а другая на полном обосновании после, почитай, помолвки с закордонным принцем мнила себя не здешнего поля ягодой. Когда стакашек приговаривала - оттопыривала мизинчик размером с сардиленцию, от огурцов простонародных с груздями отнекивалась, прочими мочениями брезговала, капустку, вот ту поедала с уважением, но в процессе обзывала квашенный деликатес на гурманный, загнипийский манер «ля саляткой»,- подпив же, устриц затребовала.
   Слизней насобирать не за труд почли - за развлечение, а вот с «ля селянкой» лишь к утрешнему времени поспеть обещались, когда со столов объедки в котел сметут.
   -Вустрицы свежачок, прямиком со щавелевой оранжерейки, где редисточку вырастить бьемся-пробуем, но зря пытаемся.
   -Вот спасибочки, хозяева, уважили!- С неподдельной искренностью обрадовалась поднесенному блюду экс-наложница – видать, крепко стосковалась по иноземному угощеньицу.
   -На, кикимора заморская, для тебя старалась - питайся, а то ишь как с наших-то грибочков скривило худобищу. Соленья трескать - это не чужих женишков под венцы заманивать! А то обрадовалась – думала, я зазевалась да суженного прошляпила! Ан нет, не на простуху каку напоролась.
   Жри, тебе говорят!
   Подсуетившиеся со слизняками да прочие зрители замерли вокруг в почтительном восхищении: вот-вот свершится невиданное, об чем люд знающий когда еще баял - да не верили на счет устриц-то. Скривились любопытствующие, предвкушая нюансы вкусовых ощущений доброволки подопытной.
   Сюзи вопросительно, но хладнокровно оглядела подношение - почти не выщербленное керамическое блюдо ручной лепки с примитивной росписью интимных сторон быта на ободке. Слизни не заинтересовали: у агентши и сложнейшие формы жизни не вызывали жалости, разве что - сожаление, а чего уж говорить об простейших. А вот блюдо показалось, словно спертым из музея - слишком ценным, чтобы использовать для выяснения отношений, потому зачерпнула пригоршню слизняков (у наблюдающих зрителей дух захватило, отвисли варежки) да наложнице в рот, чтоб почем зря не разевала, угощение отправила. Пока та, забыв приличествующий иноземке этикет, отплевывалась, Сюзи вдогон наподдала раза-другого. Но противником выступал не изнеженный сам-воришка ли, какой другой похотливый мужичок, а закаленная женщина – поди, совладай в первом-то раунде.
   -Ага! Так-то ты «на доброту ответная»?!- Наложница ухватила чуть ни музейное блюдо да с дискобольного замаха запустила в супротивницу - та увернулась, но раритет спасти не удалось: об башку одного из любопытствующих зевак разбился вдребезги, разлетелся на черепки, весьма занимательные для лиц, интересующихся «пазловыми» головоломками.
   «Возможно, скупщиков музейный экспонат заинтересует и в склеенном варианте, только сдать удастся уже за меньшие премиальные?»- Ох, не ко времени погрузилась поборница исторического процесса в археолого-этнографические изыскания. Экс-наложнице рассуждений лишь подавай - как туча, нависшая на нежнейшей фиалочкой, накинулась на варяжскую гостью и ну таскать за порушенную прическу вроде как тоже приемчиком фирменным. У Сюзи от шампуней тути-фрутьевых с кондиционерными полосканиями да блондинистого травления волосы, хоть в достатке  присутствовали, были не канатной прочности. Когда же частично сократились, взвыла, как даже в школе агентской обучать не пробовали, добро бы лишь пребольно пинаться принялась, но и невоспитанно царапалась, подбираясь к ответственному участку тела - лицу супротивницы.
   Припустили «танцовщицы» на пару канкан отплясывать, что Шанцу с подручным по культуре не снился да к юбилеям не режиссировался, а оживи вдруг старина Тулуз-Лотрек, то непременно вдохновился бы на ренессанс «Мулен-ружного» творчества...
 
   Фух- удовлетворенно хмыкнул конфедерат в усы, встопорщившиеся от яств и развлечений.
   -Спасибочки, хозяин, за хлеб, за соль!- Поднялся из-за стола, отяжелелый, тоскливо глянул в донышко опустелого стакана.- Пора и честь знать, утро вечера... семеро одного... как говориться, делу время... стал быть «ауфидерзейн» - отправляемся в путь-дороженьку.
   -Что ты, другарь, почетный гостюшко, а концерту вашинскую доглядеть да мою следующей поставить?- Бумаги, полученные от дамочки в качестве авансовых платежей, с вензельками да жар-птицами на заглавных шапках приятно согревали душу, волновали напористо бьющееся под парадным, упрелым тулупчиком сердечко, вдохновляли на прямо-таки бесконечное хлебосольство.
   -Нет, нет, собираемся, радушный гостеприимец, пора. А концертов в дороге предостаточно насмотримся...- Помимо воли внимание конфедерата сфокусировалось на кем-то из доброхотов наполненном стакане.
   -А на посошок?!
   -Разве что по одной на дорожку - и в путь.
   -Бррр - конфедерат сперва занюхал, прежде чем закусить подозрительным корнеплодом.
   -Пора!- И присел…
 
   -Просто бред какой-то! Чего мы на «Фраерной» потеряли? Что здесь делаем? Чем занимаемся?- все-то допытывался юный конфедерат у сидевшего рядом за столом кишивиго.- Нам ведь совсем в другом направлении.- Хрустел недоучка-кадет под столом разложенной на коленях педантичной картой, которую, за недостатком салфеток да окладистых бород, соседи-сотрапезники исподтишка, стесняясь неподобающих манер, изрядно замарали.
   Кишивий с упорной многозначительностью отмалчивался, наблюдая то за конфедератом, то за атаманом, не пропускавшими ни одной здравицы и наливающих чарки до краев, выпукло, с бугорком - старался не отставать…
   -Ладно, девушки, хорош развлекать публику,- обратился конфедерат к спарингисткам, извозившим подруга подружку сначала по столу, а потом и вовсе по сущей антисанитарии.- Ничья!- Выхватил из блюда столовый прибор - здоровенную ложку с не облизанными сморчками, что прям напрашивалась какого неслуха по лубу треснуть, и затренькал на манер рефери по одной из редких не опорожненных по недосмотру бутылей, выставленных «не жмущимся» Дружком вослед за когда еще почившим бочонком. Сошло вместо гонга - боевитые женщины отступили на шаг и, переводя дыхание, насупившись, исподлобья уставились друг на друга.
   -Ну что... ух-ух…
   -«Хау... ху-ху…»
   -Получила?
   -«Таке»?
   -Еще хочешь?
   -«Вил вона?..»
   -Развоевались не ко времени - с эдакими агрессивными привычками экспедицию на распыл пустите! Уже позабыли, кто, в качестве представительниц иностранного пола и раскрепощенной ангарной общественности, добровольно вояжировать напрашивался - из чайки не выпереть - и какой теперь пример подаете? Стыдно... должно быть.
   Между прочим, на посошок выпиваем, а вы, вместо дела, чем занимаетесь?! Диверсией? Хотите, чтобы пути не было?! Налить драчуньям по штрафной с прицепом - будут знать, как надо хулиганствовать в общественном месте!
   Желающих попотчевать раскрепощенных иноземок набралось столько, что Сюзи с экс-наложницей стало не до противопоставления индивидуальных капризов насущным интересам общества - насилу отбились, пришлось-таки за стол усесться и долбануть за компашку по особо ударной дозе, хорошо хоть по одной, а то в партере под столом довелось бы бодаться…
   -«Ин тхиз территори вери дангероуз китчен, ням-ням, ферштейн?»- Оклемавшись да подправив остатки прически, Сюзи вдруг почувствовала себя ответственной за самочувствие соседки по застолью, дамочки из администрации, скрестила для наглядности руки под подбородком, закатила глаза и втянула щеки.- «Плеасе», пилюлья – «хелп» от «вэриос дангероузов», то, что «дактэр врайт». «Ван» пилюлья на «ван глаз вотер».
   -О-о! Чувствуется пэтэушно-колледжовое воспитание вместе с начатками  образования - вы конкуренток не только пинками да тумаками мутузите, а призываете на помощь науку-химию. Мерси, конечно. А это вот вам порошочек, очень, знаете ли, способствует пищеварению, избавлению от лишнего веса, немодного целлюлита да быстрейшему восстановлению волос!- освободившаяся от бумажной канители дамочка с удовольствием ответила предупредительностью на любезность.- Словом, гарантируется самочувствие, будто заново на свет родились.
   Сюзи с приветливой фальшью заулыбалась экс-наложницей по недосмотру не выставленными стоматологическими под жемчуг изысками и сымитировала безграничное доверие руке дающего, якобы проглотив порошок да браво запив водочкой. У дамочки столько мастерски проделать глотательные имитации не вышло: лицемерных школ не проходила. Потому попросту игриво чокнулась со страхолюдным атамановым подручником, при этом подмигнув со значением, отчего у привеченного ушкуйника даже ноздревые волосья торчмя встопорщились, а глазища более обычного выпучились. И пока подручник старался прибавить многообещающей внешности пущей завлекательности, без затей булькнула в стакан «галанту» дареную пилюлю, чтоб неповадно было в другой раз смущать эстетические чувства администрации неостриженной неопрятностью. Сама же, будто лекарство приняла, старательно до дна, под одобрение конфедератово выпила налитую бурду.
   Порошок, мастерски зажатый меж сюзиных пальчиков, тоже не пропал даром: зря отравы переводить агенты не обучены, к тому же как по заказу разрумянившийся по случаю приятного соседства ифрийтир вовсю принялся ухаживать, набив на умынке руку по общению с иноземками, занимал Сюзи светской беседой - назойливо докучал, в общем...
   -Их, милодо-зилино,- опрокинув посошок с прицепом сжалился над ломавшим голову в картографических изысканиях юношей кишивий,- ни всик примый пить киричи виходя. У ушиньских ти ужо пибивау? Пибивау,- смущение юноши, особо пока в боях не отличившегося, истолковали как стыдливое подтверждение непреложного факта.- Дилие що шибче - мистя гиблы. А тутички, пичитяй, биз сучки, биз зидиринки, шляхь никитани.
   -Да как же так,- за служебное дело кипятился подрастающий конфедерат,- ведь карта-то…- Решился, явил, наконец, из-под стола пред мерцающий свет огарков да потрескивающих факелов упрятанное от Дружка, нетерпящего географию, сокровище и смолк, в недоумении уставившись на нечто мятое, по краям заляпанное сальными оттисками.
   -Как же так? Ведь это карта...- удивился юноша объявившейся массе новых топографических объектов. Затем по очереди подозрительно оглядел соседей, как бы раздумывая, стоит ли приглашать в соучастники открытий кишивиго да замшелого имку, последний, к тому же, принял само собой разумеющийся вид, что походные картишки непременно должны быть засалены.
   -Ни кручиньси, хлопиць, бумягя, иня уси стирпить. Вить, пимниться, диды дурицкиму силтяню цидулю писили... Воть це бумягя бува, усимь бумягям бумягя! А цо що?- пренебрежительно ткнул кишивий пальцем, то ли вознося один из районов на холм, то ли топя в пруду: в неверном свете неотчетливо виделось, пятном какого оттенка удостоилась карта на сей раз.- Квидритули идни, тьфу, биз нихь доидимо…

   Пауза в действиях оперотряда, свято завязанная на посошке да прицепчике, продлилась, увы, недолго. Напрасно Шанец бил кулаком в грудь специалиста по культуре, а тот - Шанца, анонсируя зрелища: не смогли завлечь заезжих зрителей эпохальностью концерта, даже за границами не виданного по причине, что доморощенным продюсерам в иноземщине развернуться не позволили, испугавшись конкуренции.
   -На своем стоять надо было! Чересчур много значения придаете дозволениям… Вот я из кабаре «Латина» не вылезал вовсе - на шоу пялился, пока не выносили вдрабадан…- бурчал под нос лидер конфедератов, в сборах осматриваясь - не забыть чего в спешке.
   -Оу, спохозастейбловый «Кэтс», «уейес, тхис ис бютифул дангероус»,- Сюзи мимоходом проинформировала о личных вкусовых пристрастиях наряженный в шкуры сверстанный кордебалет заодно с отчаявшимися хоть чем иноземку удивить организаторами самодеятельности. С гораздо же большим интересом смотрелась в зеркальце, предложенное дамочкой - не много ли лишних «феников» заработано?- при этом кося глазом на новую «подружку» - ни бледнеет ли та с лица, ни ищет ли глазами какого общественного заведения?
   -«Сэкэнд» раз «лук – нон интересинг»,- зарубежной критикой аки дуплетом добила-таки привередливая эстетка навязчивого импресарио да концертного устроителя.
   -А вот это, девка, молодца, хоть происхождением иноземного сословия. Сразу видать: толк в службе понимаешь,- не осталось сюзино пренебрежение досужими развлечениями без внимания конфедерата.- Так что, задание сполнять требуется, потому не до концертов, не до праздных отвлечений!- Командир, напитанный быка бы свалившей выпивкой, чуть ни маниакально ведомый мало кому известным чувством долга, бодро тряхнул детворой вдобавок пощипанным плюмажем. Безуспешно попытался прочистить горло и гикнул, пустив на волю петуха:
   -Эскадрон, по коня-ям!
   Кишивий по команде встрепенулся.
   -Риспригийти, хлопти, кониу...- отозвался эхом.
   -На абордаж! Сарынь... отставить,- отдал команду атаман страхолюдному подручнику, который бодро зашевелил ноздревым волосом, развернул было сутулые плечи, но вдруг удивленно завращал вытаращенными глазами, затравлено осмотрелся по сторонам да принялся оглядываться. Кабы не состоял на примерном счету, заподозрил бы атаман, что гвардеец драпать собирается…
   -Айда, племяш, пока собак не навешали за подделку картографических принадлежностей.
   Племянник не возражал, так как, то и дело отлучаясь от застолья, изучил уж местные научные достопримечательности, но интересующих энциклопедических томов не обнаружил.
   -Ифрийтир, а чиго б тоби с чийкий ни возвирнутьси: отгинишь, хлоптив пизбириишь, диломаню пичинишь… пи ничильству диложишси,- последнее предложение кишивий произнес вкрадчиво, чуть ли ни заискивающе глядя на подчиненного.
   -Ни, батько, ни хочу.- Ретивей прежнего засобирался ифрийтир в дорогу, но, дернувшись, застыл на месте, прислушиваясь к нежданному, несвоевременному позыву кишечника.- Я лепш зи вси-ми...- на ущкуйников манер повращал по орбитам только что карими очами.
   -Ди пийми ти, бийня гиловя, мни биз ибъикту визврита нит: зибриють в списитили - ди пинсии из листь ди скифинрдя ни вилизю. А тоби ште? Спилняу прикиз, и тичкя - взитки глидки. И опиргрюппя з доглядим, и ти ни виду у ничильствя… блигидирнистив тоби пиобъивлие, ц-ц-ц, цильни кишиль.
   -Ни, я зи вси-ми-и...- Опять к чему-то, казалось, прислушался примерный службист, категорически не прельщенный перспективой рапорта начальству о провороненном объекте, о распыленной опергруппе да о бое вверенной техники,- не соблазнился даже посуленным кошелем, битком набитым, кишивиго «послухай», благодарностями.
   Кишивий посмурнел, покряхтел, почесал чубатую голову, но иные «прелестные» доводы против ифрийторовой тяги к боевому походу изобретать перестал, утешившись мыслью, что из подземелий «Фраерной» не скоро на нежелательный рапорт выберешься, а там, глядишь, другой кто-нибудь проштрафится, сам же он, почему бы нет, отличится доблестью.

   Тем временем взнузданные под снаряжение бойцы сводного отряда пестрой, нестройной цепочкой потянулись к зияющему в таинственном мраке, притягательному, точно разверстая пасть голодного удава для зачарованного корольчишки, тоннелю.
   -Родимые! Батюшки-кормильцы!- терпеливо дожидающаяся манны с прокопченных сводов очередь олухов со старательно выведенными порядковыми номерами на ладошках, отчаявшись соблюсти порядок, преобразовалась в толпу и выплеснула представительницу, отчаянно-боевитую, а потому уполномоченную. Та ну челом бить, в усердии поклоны отвешивать - заступила путь отряду, прочие очередники, видя безнаказанность народного волеизъявления, поспешили на поддержку:
   -Не велите выпороть, а соблаговолите вашей милостью в доле с грядущего прибытку поучаствова-а-ать!..- заголосили, подвывая представительнице. Вскорости пронумерованная общественность окончательно костьми полегла, преградив дорогу экспедиции.
   -Э-это что такое?! Чего они?..- Конфедерат, весело, знай себе, марширующий со Дружком Сусалиным да размышляющий воспоминаниями об былом да пережитом, чуть ни споткнулся о добровольно распластанное тело.- А ну, кыш с пути отрядного следования!
   -Не серчай,- добродушием постарался смягчить командирские замашки кореша Сусалин.- Даточные людишки,- кивнул на толпишку,- в долю просятся, акций сперинвесторских прикупить или чего другого... Уважь, откликнись на чаяния. Канитель недолгая: не много уж,- вздохнул Дружок ностальгически,- в долевое на паях участие искренне верующих осталось. Берегу доверчивых  уникумов в память о былом, о канувшем.- В другой раз вздохнул чуть ли ни удрученно.
   -Разве что, память - дело уважительное, когда склероз одолевает - ценить начинаешь по-настоящему, это мы завсегда...- Засуетился конфедерат, раздавая соответствующие распоряжения да потирая ладошки, дабы унять предательски мелькающий в глазах блеск азарта.
   Юноша с перебинтованным полуфиопом споро разобрали кое-что из багажа, а полуфиоп, пока невредимый, задирая то и дело нос бубликом, под пытливыми взорами ученого имки принялся настраивать оборудование, тыча невпопад отверткой, отчего попеременно то искрило, то постреливало, то пованивало дымком. Дамочка командовала сооружением из подручных средств и материалов некого подобия собачьей конуры с оконцем соответствующего размера. Даже конфедерат расстарался: намалевал над мигом сымпровизированным конторой фосфоресцирующей в полутьме краской броскую, призывно, словно мошку на огонь влекущую надпить - «Офисъ».
   Открытие финансового отдела не обмывали, поскольку долгое его существование не предусматривалось походным регламентом, но зато мигом, без волокиты, началось приемное время. Полуфиопу, при имкиной смекалистой помощи, удалось запустить агрегат, что застрекотал, будто пулеметной лентой, в качестве походного ксерокса выплевывая симпатевые, в добрую портянку размером бумаженции. Полуфиоп перебинтованный кромсал листы алмазонапыленным резаком, юноша курьерствовал, конфедерат отдавал распоряжения да с осознанием полноты ответственности, плюхал на печатную продукцию штампы, то и дело «хукая» на разномастные, разнообразной формы печати для наисолиднейшего оттиска. Дамочка же, отдуваясь за весь коллектив, во всю мочь усердствовала за конторкой на приеме клиентов...
   Сусалин довольно заулыбался, расположился рядышком и, не чураясь скромных подношений, принялся добросовестно страховать добровольные взносы. Обнадеженная толпа даточных людишек дисциплинированно в соответствующем порядке построилась, а нахалюг, что норовили прошмыгнуть без намаранного на ладошке номерка, дружно да с позором изгоняли в самый хвост очереди, обрекая на бесперспективное стояние да топтание на месте. Дело пошло: из-за пазух, шибающих затинными штофами, из залатанных чулочков извлекались не тусклее конфедератовых печаток размалеванные дензнаки, что бы тут же сквозным потоком обмениваться на примерно такого же качества бумагу, разве что меньшего объема и количества.
   Когда неэквивалентный обмен близился к концу, одна из подслеповатых старушек пытаясь хоть что-то вразумительное разобрать на разукрашенном листе акции, протиснувшись к конфедерату как на прием без предварительной записи, подергала зицпредседателя за локоток, сбив прицел у штампования.
   -Сыночек, а как ваша хфирма обзывается, чего-то не разгляжу?
   -Не мешай, бабка, ответственный процесс тормозишь. Ну, кому я теперь  косой документ втюхаю?- Придирчиво рассмотрев, остался недоволен скособоченным оттиском конфедерат, вознамерился было изорвать гарантию неизбежного получения дивидендов, но потянуло на благотворительность.
   -Вот, бабуля, бонус тебе! Привалило - радуйся! Оттяпала, стал быть, по компьютерному повелению, выигрыш!- Прервал «председатель» на короткий миг производственный процесс конторы, чтоб всем коллективом подняться и вручить от счастья души да в придачу остеохондрозов не чующей старушенции вышедшую неказистой, но призовую бумаженцию. Контора со прочими пайщиками заплодировали - расцвела бабулька, совсем уж от нечаянной радости запамятовала про закравшиеся сомнения, но, глянув в дареную бумажку, вновь попросила, чтобы растолковали иноземное речение.
   -Да неужто дело в названии? Главное - доходы прибыточные!
   -А все же, сынок...
   -Ну и клиент пошел, недоверчивый. Вот, чтобы ты, карга безверная, знала, торговый дом «Синьоры бабули сперли» прозывается, а то совсем уже прохода не дают всяческими подозрительностями.
   Шабаш, сворачивай агитацию! Пора, отчаливаем, по коням!- видя, что в кассу поступают уже сущие крохи, а исполнять служебный долг никто не почешется, скомандовал конфедерат.
   -Как же так, сыночек, неужто обманешь? А ведь, кажись, не из иродов клятых - не похож.
   -Что ты, мать, если б я хотел чего спереть, то разве фирму поименовал бы столь искренне? Словесами распивал бы завлекательными - вы с полседьмицы галлюцинировали бы от объегоривания. Ясно? Обманывать?! Какой резон, рассудите?- обратился конфедерат к насторожившимся вкладчикам.- Нету резона.
   Опытные даточные одобрительно загудели, а кое-кто решился прикупить бумаг на последние: подсмеиваясь над глупой бабкой, решительно расправлялись с семейными кубышками.
   Через чуток времени конфедерат, неприметно «отстегнув» Сусалину солидную пачку остатка неликвидных акций за аренду помещения, пусть без «крыши», зато со сводом над головой, бодренько перекинул через плечо туго набитый, опечатанный вещмешок и прикрыл лавочку.
   -Поработали - теперь должно прогуляться. Прощевайте, люди добрые!
   -Вы уж не пропадайте - возвертайтесь с прибытками!- напутствовала толпа на прощанье. Бабульки трогательно, то и дело промокая уголки глаз, замахали платочками, а мужички на «ротфронтовый» манер, демонстрируя солидарность, мужественно сжали кулаки.- Эх-ма, какие люди уходят, всех бы скопом да в Думу выдвинуть - жаль прикрыли лавочку для золотых, потому беспартийных голов-то.
   -А фасонистый-то, что за финансового директора, ничего мужчинка, даром, что плешив - выглядит молодцом. Жаль, не успели поспрашать на счет семейного положения?
   -Формарлизмы нам без разницы, по носу видать: не упустит ни своего, ни чужого.
   -Ох, бабоньки, какого кавалера проморгали…
   -Что мы ему? Видать, отстали от времени - не слишком ли скромны да застенчивы?
   -Эх ты, дожила до вставных челюстей, а того не понимаешь: если скакать впереди паровоза, то приличные кавалеры «Фраерную» за версту обходить станут – прибьется одно отребье. Не сомневайся: главное - мужчинку завлечь неприступностью. Заинтригованный, никуда не денется, покамест не разоблачишься-то – там уж хватай, чтоб не сбег подальше от ужаса.
   -А ты что, заинтриговала?
   -Не без того: в сутолоке локотком под реберки заехала да фиксой оскалилась - он аж вытаращился. Плохо - Дружок отвлек, а то б верняк, девки, наш был…

   Цепочка отряда, меж тем, споро вбурилась в тоннель. Конфедерат, столь счастливо избежавший пленения застоявшимися чаровницами, не ценя выпавшей фортуны, придирчиво то и дело к воздухам принюхивался.
   -Слышь, Дружок, что за запашки туннельные? Уж ни фабричка ли по производству дезодорантов из органических отходов жизнедеятельности?
   -Это трофей наш, «Пся крев», навалял со страху в подштанники, нюхом чую. От меня, скунсяра, под землей не скроешься - из любой норы вытащу!
   По-напрасному обвиненный гетманюга с алчно разгоревшимися от обнадеживающего запашка да от на халяву выхлебанной горилочки, но по-прежнему прищуренными зенками, натянул поводок – еще чуть и умчал бы замшелого имку в передовые, не по возрасту, разведчики.
   -Подмогни, племяш, а то терьер бесхвостатый в конец опсинел - впору намордник заказывать.
   -Со здешнего озону, видать, взбеленился.
   -А ежели, вправду, племяш, унюхал хлебушек, по водам упущенный?
   -Объективно судить - дело вполне возможное. Вот ведь обструкционисты со столь полезным в розыске служебным животным на чайку пускать не хотели, хоть октаэдром псине прикидывайся!- Вознамерился взгреть гетмана ученый имка, чтоб в запале преследования с поводка не срывался.
   -Не горячись, для начала погуманней надоть, а то и впрямь полезного нюхача лишимся.
   А ну, коль вызвался псиною – след бери!
   
   Кто в Новейшей истории бьется с открытыми забралами? Нет, нынче львиная доля боевого действия - сплошная диверсия, поэтому у скрытно маневрирующей воинской единицы потери, зачастую, больше, чем у откровенно позевывающих в амбразуры, обленившихся фронтовых пехотинцев.
   Вот и звенья из отрядной цепочки начали выбиваться задолго до непосредственного соприкосновения с противником. Первым сломался страхолюдный ушкуйник, и напрасно атаман клял проверенного бандюгана, на чем свет стоит, чтоб не позорил вольное товарищество,- отстал бедолага к вящей славе холуевриканских провизоров.
   -От це яких слибикив нибрили, нить чтиб ниших опиритивних: нис хить гилушкими, хить вириникями триви, усе як гирих иб стиньку. Чи що, ифрийтир?- Не дождался кишивий от ретивого служаки подтверждения правоты заявления, ибо надежный помощник, сложившись пополам, да на подогнутых коленках, настежь открытым ртом жадно втягивая неприятный воздух, оттягивая сзади подальше от порчи бережно хранимые форменные шальвары, засеменил пингвином в потемки вослед да ушкуйником.
   -Дигиню, батько, дигиню-у-у,- вот, собственно, и все, к чему свелось обсуждение предложенной кишивим темы о галушках, варениках… о слабаках с деликатными желудками.
   -Ни дигинишь, тик примиким пидишь к ничильствю ни рипорть!- Погрозил в сердцах кишивий темноте, сокрывшей ифрийтира.- Що зи хлипци пишли? Усеж вмисти  идимо и пиимо?- Попытался перед конфедератом оправдаться за граничащее с дезертирством поведение подчиненного.- Маю димку, те ни биз умынки якой дило ибишлось,- командирское чутье разгадало ход очередной вражьей пакости, но что из того?
   Вонизмы, меж тем, возрастали опережающим этапом даже по отношению к соответствующему звуковому сопровождению в два «ствола» бомбивших туннельное пространство дезертиров. Первой жертвой дурных запахов пало галантное отношение к дамам конфедератского юноши: тот, надышавшись отравленных воздухов, не выдержал испытания - не нашел в себе достаточно мужества предложить дежурный респиратор чуть ли ни паникующей Сюзи, судорожно пытающейся соорудить из элементов гардероба нечто вроде фильтрующей маски, но явно проигрывая в неравной борьбе со всепроникающим смрадом.
   «Придурковатый адмирал! Для выполнении конспиративного задания не предусмотреть в снаряжении столь жизненно необходимую вещь как противогаз! Уж этого дуболому в лампасах никогда не прощу!»- С досады сплюнула Сюзи совсем неженственно, прежде чем чуть ни с головой утонуть в задранном вплоть до обрыва воротнике.
   Оба, и атаман, и кишивий, тоже плюнули во след то ли отставшим, то ли с концами выбывшим отрядным; особенно расстарался атаман, чье походное снаряжение, аналогично холуевриканскому, по легкомыслию не предусматривало респиратора.
   -Может, нагонят еще?- лишенным былой уверенности голосом постарался себя обнадежить, прикидывая, оставшись без подручного, не переоценил ли собственных недюжинных силенок - допрет ли в одиночку добычи на целую ватагу?
   -Ничиги, ни мийдани плиткою поучимо - всик жилудочно ристрийство повулитае як птушка-пирипеличка…
   Ко всяким, казалось, жизненным оборотам привычный конфедерат перекинул вещмешок с одного плеча на другое и, прежде чем решиться на карболочную фильтрацию, неодобрительно, в свою очередь, сплюнул во след невольным дезертирам.
   -Не бойцы,- резюмировал он.- На передовой, небось, редуты клозетами для деликатных организмов не обустроены.- Подозрительно глянул на Дружка - ни злоупотребил ли тот груздями вперемешку с капусткой?
   -Это первую версту спирает дыхалку-то, потом привыкаешь,- ободрил компанию неунывающий Сусалин, тоже, по ходу, до глаз обматываясь припасенным впрок шарфиком,- и для здоровья, говорят, полезно, вона как дух захватывает…
   -Тьфу – сплюнул в свою очередь.
   -Вот уж гиблые здешние места.- Щурился конфедерат в гнилостной шахте туннеля.- Как прикажешь верную дорогу определять в полной дезориентации?
   -Дык, по нему, родимому, по запаху…
   -Надо же, по моровому поветрию ориентироваться - молоток! Знал, что ты мастер своего дела, но что столь рисковый мужик, не ожидал. Веди далее, итак уж столь времени угрохали,- одно утешает - не зазря.- Весьма одобрительно похлопал конфедерат по плотно набитому мешочку.- А кому невмоготу - прямым ходом в тыл на дезинфекцию!
   Если в составе отряда имелись немогутные, то стойко не признались, а командованию выявлять слабых духом охоты не было.

   Путь проходил по зоне необитаемости, хотя чем, казалось бы, ни место укрываться отдельным вольнолюбивым ворликам от гнета хапказко-мульманского, а пуще - от самого безжалостного, господского? Повсеместно под ногами шмыгали оголодавшие крысеныши, принюхиваясь к нагло ареал обитания попирающей потенциальной добыче родителей. Со свода то и дело капало водицей за шиворот, а значит: никаких перебоев с водоснабжением. Пыром торчащего, заржавелого «чермета» - завались, пусть не легок хлеб по выкорчевыванию, но от сдачи металла сплошь прибыток и довольствие. Однако делишки не процветали: даже титаническому ворликскому духу невмоготу сталось длительно выносить здешние атмосферные особенности.
   -Без должного-то пригляду достояние порушили,- сетовал домовитый Сусалин.- Пути накатанные обустроены, не поверишь, железу чистого, а сколь арматуры вбухано - то не перечесть.
   -Э-эх! – То и дело сокрушено вздыхал крепкий хозяйственник, с искренней душевной болью вглядываясь в торчащие из гравийной почвы огрызки бетона. Шпалы перекрошило, словно зубищами питающегося булыгами ископаемого чудища. Печально и горестно обходил замысловато изогнутые в дикие конфигурации гигантские стружки, что могли представиться рельсами лишь в бредовом ужасе. В мерцающем свете походных фонарей, в играющих всполохах сымпровизированных факелов зрелище приобретало причудливые очертания фантастической чащи, вопреки воле, власть предержащей, не под корень порубленного, техногенного леса. Злобствующая чащоба, чтоб не казаться отвлеченной фантасмагорией, то и дело цепляла путников за гардероб, за неплотно подогнанную амуницию, препятствуя продвижению, но, вопреки чаяниям, способствуя сплочению выпутывающегося из тенет коллектива да творческому подбору выразительных словечек.
   -До «Сходняка» как-нибудь дотянем, а там уж порядками подземен флот заправляет,- сквозь несколько слоев шарфика, не защищающих от вони, зато мешающих издавать членораздельные звуки, не забывал обнадеживать спутников добросовестно справляющий службу проводника Сусалин.- Загогулинами не поцепляешься, не побалуешь - на флоте соблюдение ранжира, равнение…
   -Чур, чур меня,- вознамерился было поплевать через плечо конфедерат, но не рискнул хоть на миг расстаться с респиратором.- Век живи - век учись. Обо многих чудачествах человеческого творения слыхать доводилось, но об эдаком... Ладно, готов допустить существование подземного флота: до него от «конных матросов» один шаг, но чтоб во флоте - порядок... Это ты, брат, загнул.
   -Раз флот, значит, присутствует море, поэтому запах… на гниющие водоросли смахивает,- вполне резонно заметил юный конфедерат и галантно устремился на подмогу дамочке. Та опрометчиво пыталась преодолеть очередную преграду, торчащую раскидистыми крючьями арматуры, закрученную в спирали хрустящими от ржавчины стружками рельсов. Препятствие на манер затаившегося паучишки запутало попавшуюся жертву вплоть до беззащитной неподвижности.
   -Море? А цепляющиеся железки - раздевалки на нудистском пляже?!- Раздраженно отреагировала на навязчивую любезность администраторша, дав неуклюжему помощнику по рукам, что без злого умысла оказались, где не дозволено, и расстегивали пока незапутанные части гардероба.
   -Девалки?
   -Ляжут?- подобно заблудившемуся эху, наперекрест отозвалась парочка полуфиопов, выскользнув из темени дебрей, чтобы распутывать дамочку уже невесть во сколько пар рук.
   -Странствия с путешествиями, племяш, по рассуждению, не без пользы, особенно по молодости. Но на поверку-то страны, пущай и разные, ан, что наверху, иль здесь, в месте, вроде, заповедном, а все-то как в домашних условиях - руины да крошево. Но разе ж тутошний смрадище с духом еловым в сравнении? Нет, нету краше родимой сторонушки...
   -В Имках по подвалам дегустационной брагой пахнет, иль ингредиентами огненного зелья прочищает дыхание, а тут...- Оттянул ученый имка воротник тулупчика дабы принюхался, ради научного определения готовый пожертвовать здоровьем.- Не знаю, каким термином определяется. Озон - всего «О три» по классификации, но здешний за «О десять» зашкаливает. 
   -Ямищей выгребной смердит, вот что,- просветил замшелый имка племянничка.
   Остальным же упорно и молча сопящим членам поредевшего сводного отряда - не до анализов. Запахи миазмов вновь вызвали прежнее друг к другу недоверие. Однако, пусть не давнее, зато тесное, упроченное застольем знакомство преодолело завесу дурных запахов, и боевой коллектив, точно в канифоль расплавленную, погруженный в газовую атаку, упрочил спайку на совместном походе.







                Глава 18.

                Мечтаете об отдыхе? Пожалуйте - ассамблея на свежем воздухе.


   -Свой я, братцы, в самую, что ни на есть, доску рубаха-парень! В энтом деле выступаю с вашей шатьей-братьей заединщиком: тоже (а что ж себе думаете?) не отказался бы от прибыточного откатишка, к тому ж с людишками служивыми пора расчесться, а то задолжал неимоверно за исправную-то службишку,- шустренько да борзо, на свой лад толковал секретаришкину речь переводяга.- Поймите же, сердешные, будем заодно - сторицей добра загребем, а коли супротивником меня чаете, то в штабе холуевриканском «ситуэйшн» просекут – что тогда получим на выходе? «Насинг!»- последнее слово переводяга перевести не удосужился, а попросту для пущей наглядной убедительности плюнул в кукиш да холуйствущими придурками лишь чтимому собранию продемонстрировал.
   -Накося!- Торжественно-эмоционально поставил жирную риторическую точку.
   -А вдруг, в самом деле – свой. Как с бухты-барахты распознать?
   -Что?! Кто свой?! Скоро со всей округи шелудивых псарей да подлых конюхов скопом в свои зачислять приметесь!- Очередная взбучка в который уж раз не пошла в урок Хренезаде. Импульсивная, что высокочастотная амплитуда, соскочившая с осциллографа, напустилась на кого-то сомневающегося, оплевав оппонента слюнным ядищем, потыкала, обличая, когтистым пальцем почему-то именно в высунувшегося не ко времени, оробелого зеленого ментонера и, блюдя корыстен интерес, попыталась оседлать президиум, как от фурии ни отпихивались, из графина ни окатывали.
   -Ух, ты! Откудова только подноготную прознала, злыдня клятая?!- Завороженный ведьмищей, переквалифицированный берданку заряжающий вытаращился на неустанную воительницу. В застывшем взгляде самозвано воцарилась одна лишь паника.
   -Да, разведочка поставлена на высшем уровне,- уважительно рек ментонер со стажем и, приводя в чувства, тычком локтя взбодрил коллегу.- Держись, браток – супротв ихнего шпионства агентура имеется. Знаешь, к примеру, какие фортели кобрища со своими мужьями вытворяет? Нет? Ориентировку не получали? Оно к лучшему: рано тебя информировать про этакие непотребства. Жуть натуральная, если привлечь за дискриминацию по половому признаку – потянет на пожизненное отселение на выселки. Ведьмища же при делах, в стольном граде да на свободе - все потому, что неусыпно состоит при партстроительстве,- попробуй хоть пальцем тронь.
   Но видя, что приятель упорно остается в ступоре, решился ветеран нанести-таки удар по нравственности:
   -А, ладно, пока спорят да мутузятся, расскажу, чтоб знал: ни одному тебе на орехи перепало, другим по орехам достается...
   Оторопело заслушавшийся зеленый ментонер, по ходу дальнейшего повествования, принялся непроизвольно с ушей до кончика носа наливаться пунцовым цветом…

   Диспут в среде единомышленников, меж тем, продолжался:
   -Может, свой или чужой…- меланхолично рассуждал Хренох.- Чего ж воду на голову льете? Бесполезно: с Хренизады ж, как с гуся...- одним графином не прошибить. Лучше за шиворот - действенней. Во-во, вот так...
   Хренайз, если следовал советам уважаемого Хреноха, никогда потом не сожалел, поэтому не всегда следовал: осознание собственной неправоты представлялось досадней любого промаха. Но сейчас произошел тот самый редкий случай, когда прогорклая водица потекла в заданном подсказкой направлении. Хренизадка, позабыв прикрыть пасть после очередного скрежетания, казалось, прислушивается не к доводам оппонентов, а к нахлынувшим, конечно же, ощущениям, что на время выбили вопящую сирену из обоймы спорщиков.
   -Определенно, похож на своего.- Сморчковая плюгавость секретаришки безусловно импонировала хрениенковой воробьиной худосочности.
   -Со своих и спрос вдвойне,- мрачно рек Хренбулис, для придания пущего веса выданному на гора скупому афоризму, сунув руку под полу выездного балахона, судорожно нашаривая безотказный инструмент. Нащупав же, многообещающе, вплоть до хруста костяшек стиснул.
   -А ни самозваный ли заявился аферист? Проверить да выявить!
   От выкликнутой из зала чудовищной мысли, рушащей планы на непосредственно на местах мгновенное, халявное обогащение, лица многих собравшихся перекривило да перекосило отчаянием сверх дарованной природой мимики; порадовался же вовсе один лишь Хренбулис:
   -Самозваных быстренько гильотинизировать топ-п-пори-ишкою!
   -В том-то проблема и состоит, что не самозваный...- Озабочено вздохнул редко за всепоглощающей самоуверенностью предающийся сомнениям Хренайз, у которого вновь вода в графине кончилась - жди теперь хренизадовых фортелей.- Нельзя ли подать водички в президиум-с, чтоб похолоднее, но такую же протухлую?
   ...не самозваные они-с, тому имеются подтверждения очевидца. Эй, свидетель!
   -Фьють – присвистнул, словно песику.
   Престолонаследник липовый, вынуждено поморщившись, подняться с места.
   -Хоть и оригинал, но подлинник, уж в подделках я разбираюсь, да только никакого с иноземишки прибытка - совсем наоборот,- вывернул пострадавший очищенные на совесть карманы,- не прибыло обогащеньице, а отъехало. Я бы посоветовал рассмотреть предложение Хренбулиса - ну их, подачки Запада. А-а?- Сам-вор вновь поморщился и, прежде чем устроиться на далеко не почетном месте, предохранительно сложился телом.
   -Правильно... правильно, что пораженцев из президиумов вышвыривают!
   -Какая наглость – «ну их»! На отступника натравить Хренбулиса, а не на иностранишку! Во, чуете, взаправдашними попахивает доходцами - не спроста самозванишка ушинский обделался!
   Сам-воришка, точно, занервничал, что не скрылось от обоняния окружающих.
   -Простофиля! Ворона! Зевнул прибыток, а теперь низменночтимое собрание барышей лишить вознамерился!
   -Кто зевнул прибыток?
   -Да престолонаследник липовый, кто, кроме него? Позор приличного общества!
   -В картишки, должно, по обыкновению спустил капитал, вплоть до исподнего, а на парадную ассамблею в одолженных портках заявился,- с охламона станется.
   -Чего мы уши развесили, кому верим? Тоже мне, свидетель выискался, липовый!
   -Понимаю озвученные сомнения, более того, целиком разделяю. Но приходится учитывать заслуживающие доверия доносы: до «Бульгонской» пешедралом дочесали несколько бегунцов из Ушино - очевидцы в ужасном состоянии. Именно сейчас, сообразно процедуре, в допросной камере подтверждают вышесказанное.- Хренайз развел руками.- Показания совпадают тютелька в тютельку, как если бы вилку засунуть в розетку и молоточком - хрясь!- Сперва закатил, следом зажмурил глазки от удовольствия, будто в детстве на переменке втихую от приятелей давился за углом плюшками. Но прочувствовать, в полной мере насладиться, будто воочию представшим моментом не позволили: подсохшая  Хренизада вновь проявила активность, покушаясь непосредственно на колченогое кресло председательствующего. Пришлось прибегнуть к дежурным кромешникам, что, оторванные от ответственного дела закусывания, хрустя не прожеванным лучком, сволокли строптивицу в самый темный уголок президиума и там пожалели еще меньше прежнего.
   -В допросной, что хошь, подтвердят…- от раздающихся воплей очнулись наглые скептики в лице ироничного Хреноха.
   -Тем не менее, факт, что субъект приложения грядущего предпринимательства наделен полномочиями, сомнений у президиума не вызывает, другое дело: перепроверить не мешает, ни «казачок» ли в друзья набивается?
   -Про-тес-ти-ировать…
   Предложение многообещающе повисло в воздухе, собрание со вкусом принялось обмозговывать подкинутую председательствующим мыслишку, пропитываться, насыщать разнообразием исключительно на наживе зацикленное воображение. Близоруким отчетливо виделось, тугоухим вполне внятно слышалось, очевидным было даже туповатым: попахивает грядущими развлечениями - недаром в партере воцарилось нездоровое оживление. И то ведь, давненько предводители не баловали сборище общественно значимыми потехами типа расстрела из засады супротивников режима, попрания сапожищами протестующих да лупцеванием манифестантов дубинами. Скукотища вплоть до зевоты – разве что подбитого сам-воришку по полной программе за чуб оттаскать во искупление прежних мухлежей да авансом в счет будущих, или позабавиться оскоминой доставшим, заунывным воем Хренизады… но за обыденностью подобные потехи не радовали, представлялись докучливым времяпровождением.
   Отделавшись от навязчивой претендентки на теплое местечко председателя, Хренайз вздохнул с облегчением и, прочувствовав чаяния публики, вплотную занялся секретаришкой:
   -Стало быть, соискатель на хренаршество выискался? Что ж, по неверному адресочку припожаловали: без нашей нижайшей рекомендации ход в низменное сословие заказан даже иноземным выскочкам.
   -Предоставляя налаженные контакты и связи, протектор алчет лишь равноправия - рассчитывает на взаимоотдачу…
   -Дача, дача,- подтвердил секретаришка, в робкой надежде предположивший, что треволнения, наконец-таки, позади - тотчас его, тепленького, разместят в загородном особняке с джакузи и выгребной канализацией.
   -Если тестирование пройдет, Хренизаду в штаны запустим - вот уж отдачу заполучит!
   -Га-га-га!- развеселился да не один собственному рацпредложению Хренох.
   -Равноправия, несчастные идеалистишки, не случается даже при рождении, не говоря уж о последующей биографии! Пустыми мечтаниями заниматься не по нашей части, а если уж гореть в вечном огне, как вашим апостолом Иудой напророчено, так за вещи гораздо более приятные...
   -Ха-ха-ха!- Лицедействуя на манер демона, скрестил на подушковидной груди загребастые  ручонки да напустил надломленными бровями гротеску Хренайз.- Посему в повсеместном хождении безоглядный обирализм со всевозможными вытекающими вседозволенностями. Коль пропишитесь – пообвыкнете, а облом выйдет - за Хренбулисом не затупится, а за мной - не законтактится!
   Пока суть да дело, а на дворе стемнело, предлагаю в «найт клабе» ординарно пображничать, опрокинуть по маленькой за то, что бы вовек не испытывать нужды в промышленности и, вообще, в подлых, лишних людишках: мельтешат у ног, подачки выклянчивают.- Потянулся Хренайз мечтательно.- Всхрапнуть тоже не мешало бы. Тестирование - штука ответственная, подходить к процессу рекомендуется отдохнувшими… Да заткнет кто-нибудь эту гарпию, возомнившую себя валькирией, или дождемся, пока ни перекусает собрание собачьим бешенством?!
   Натурально покусанные кромешники утроили старания, но борьба пошла неравная, так как Хренизада, прослышав про «ординарную выпивку», удесятерила усилия. К тому же многие из присутствовавших по той же уважительной причине малость размякли: сколь магнатами себя ни обзывай, какими нечистоплотностями ни похваляйся, но ворликские привычки прилипли накрепко - не опохмелившись, не отмажешься. Ввиду предстоящего мероприятия, созрели простить скандальные вопли, скрежетания и оплевывания, а ради сплочения рядов пошли на стоическое примирение с отдельными бытовыми неудобствами - в умах воцарилась идея амнистии. Принялись наперегонки друг перед другом краснобайствовать да злодушествовать, лишь Хрениенко, настороженно, с оглядкой, возобновил наушничать Хренмашкину, безмятежно щелкающему отарской мордой, но, по мере доходящих соображений, настороженно задувшего то в один выбритый ус, то в другой:
   -Сборище придурков, что угодно, профукают...
   И если б кто посторонний прислушался, до него донеслось бы: «Ты «вхож»- тебе и картишки тасовать... В деле лидер нужен, личность, а не альбиносы зазнаистые...»
   -Так мне что, к бать-башке?..- Интенсивней прежнего защелкал Хренмашкин лицевыми мускулами.
   -Ну, наконец-то, доперло! К бать-башке, к бать-башке, милок, к кому ты еще подкатиться можешь, гений?
   -А банкет?..- чем другим поинтересоваться Хренмашкин умишком не докатывал.

   Бражничание ровным счетом ничегошеньки не приобрело и не потеряло от отсутствия ни то что безликого, а вообще никакого Хренмашкина, Хренмашкин тоже от отсутствия на ординарном бражничании лишился немногого, а вот кое-что приобрести рассчитывал не без оснований.
   Мероприятие протекало обыденно, блекло, хоть впрямь Хренизаду растреноживай да выпускай концертировать ножничками «танец с саблями». На закрытую корпоративную вечеринку не допустили даже лицензированных жиголо. Бесплатным же кавалерам томящиеся почем зря бабищи, телесами поднакопившие жиров для очередной пластической «релаксрезки», казались непривлекательны, а без достаточной заправки водовкой вообще на скалившихся к ушам подтянутыми оскалами гомункулов смахивали. Пришлось невостребованным «чаровницам» для мужского завлекания в очередь к столбищам выстраиваться. Шесты, бедолаги, треща предсмертными хрустами, давно бы уж по некондиционным сучкам треснули да раскололись от страстных зажимов смертельных тисканий, не будь происхождением из видавших виды оглобель, что из пихт умельцами выточены да конфискованы подымным налогообложением.
   Мужики, то и дело опасливо на жуткие выкрутасы поглядывая, держались в сторонке, укрываясь за столиками, сымпровизированными интерьерными дизайнерами из битком набитых, за не вывозом, мусорных бачков да пустопорожних, перевернутых ящиков из-под канцерогенных чипсов. Для прикрытия посасывали коньячишко подпольного качества, зато в бутылях, смахивающих на оригинальные. Выпивая, переживали, что на ассамблею тещам гимназического возраста вход воспрещен, поскольку мероприятие официальное, со строгими ограничениями по разгулу: без педо, гомо, содо изысков и прочих сексуальных усовершенствований.
   Как кто из упаренных, отыгравшихся на столбах «бабочек» за мусорный контейнер, припорхнув, подсаживался - тут же потчевали, чтоб жажду пробило, соленьями да выловленными со дна банок анчоусами. Распаленное их вожделение заливали паленым коньячишком «до уровня», чтоб поскорей, как пиявки насосавшиеся, отваливались и, желательно, куда подальше, с глаз долой сваливали.
   Верным поневоле подругам круг потенциальных знакомств представлялся весьма ограниченным. Принцев с виллами, бунгало, ранчо, а, пуще, со скважинами, сполна возмещающими отсутствие прочих достоинств, не прибывало. А без привлекательных кавалеров отдых не в охоту, развлечения пусты. На горизонте: не тебе круизной теснотищи, не ахриканской жарищи, не обслужливых зиатов – поутру вспомнить будет абсолютно нечего. Не с «конюхами» же, в самом деле, позориться? Лучше уж изголяться на столбищах: и не зазорно, и задищи мускулистей становятся - фиг прошибешь без взаимной заинтересованности. Но некоторых особо разбитных да компанейских матрон однообразие предмета приложения страсти явно тяготило.
   -Танцы! Танцы!- громогласно требовали, воображая, что походят на нескольких девиц, давших деру из «Шоу герлз» от бескормицы. Худющи, задержанные на выходе да, в назидание прочим, чтобы о побеге не мыслили, к потолочному своду в зарешеченной клетке подвешенные, до закуси не дотягиваясь, извивались по-всякому, прочим бабцам на зависть, клиентуре на удивление.
   Какой-то и без выявления личности явный психопат в жокейском наряде, запиливая пластинку, хвалился в микрофон заезженной музычкой: протемнял тусню меж пилением винила, какие нынче «стары» да почем, а после, что якобы в других клубах фиг сыщешь столь подходящих кавалеров и партнерш для углубленного времяпрожигания. Дабы внимала публичка, все-то себя, несравненного, нахваливал, мол, ординарная выпивка задалась, как никогда исключительно злодаря диджейской «квалификейшен», сам же бахвал нарасхват, ведь удостоен импортной «сертификейшн».
   Зажавшаяся публика в большинстве своем, нос воротила, похвальбу сопровождала свистом, улюлюканьем, еще менее звучными словестными выкриками. В отместку запиленный, растиражированный винил сменили гораздо более призывной музычкой - задудела-заджазила дудка холуевриканская. Теперь-то магнатишкам деваться стало некуда, за мусорными бачками не отсидеться, не захочешь, а пришлось выплясывать: повертеть-покрутить ожирениями, животинами поколыхать-потрясти, прислушиваясь к хитрым вывертам мелодии, чтоб мимо такта не промахнуться с вытекающими негативными последствиями.
   Из-под хозяйской-то дудки и гульба пошла напропалую.

   Троица дачных соискателей, партнеров в призрачном предпринимательстве туманного бизнеса, в придачу с пренебреженным «конюхом», перебивалась без пристального дамского внимания. Выпивку непрезентабельной компании выставили, согласно провозглашенному мероприятию, самую, что есть, ординарную - водовку. На столь бесхитростное угощение шестовички клевали лишь в самом крайнем случае да критическом состоянии, и то, чтоб красноту лиц, вплоть до неприличных испарин, на ни в чем не повинный напиток, со присущим женщинам коварством, свалить.
   -О-о, кабаре «прогримм вери интирисинг»!- отойдя от банных процедур, несколько обнадеженный видами на будущее секретаришка попытался завести светскую беседу с одной из накачавшейся как на шесте, так и за столом леди. Та в ответ, хоть не трезвела, но соображала вполне рационально-мысляще: «Не хватало с тестированным путаться. Вдруг – инфицированный. Выбракуют - позорища не оберешься. Обвинят в низменности вкуса, в отсутствии стиля - несмываемое пятно на последующей репутации».
   -Ы-ы!- светская львица показала секретарику впечатляющих размеров язык и, в отместку за весьма сомнительную состоятельность ухажера, как под паровоз, бросилась на недостаточно для бесспорной солидности обрюзгшего, первого встречного господина; повисла на обреченном бедолаге, обвила мертвой хваткой и пустилась изливать девичьи тревоги да сомнения - не отцепишься. Избранный в жертву столько с досады коньячишка споил навязавшейся пассии, сколько сам выдул бы не менее чем за неделю и то в лучшие деньки здорового самочувствия.
   -Не огорчайся, патрон. Если к женщинам подходить с душой, в ответ к тебе развернуться совсем другими органом. Полюбуйся-ка…
   Мускулистость определенной части тела привередливой леди, без передыха дующей поддельный суррогат, выглядела весьма красноречиво, в дальнейших пояснениях не нуждалась.
   -Потому-то на баб - ноль внимания.- И точно, ветеран ментонерский в перерывах между чоканьем, больше времени уделял смотру строя бутылок, бряцанию стаканом да разлохмачиванию красноверхой папахи, чем мельтешащим перед глазами, оголтелым шестовичкам, на что танцовщицы не снисходили даже отвечать столь же презрительной взаимностью.
   -Много ты понимаешь! Светское общество, сливки. Надо пользоваться случаем, заводить партнерские знакомства, связи, если повезет. Отныне, почитай, это наш еженощный круг общения...
   Налейте побыстрее! Вон какая цаца изнывает по достойному обществу - после столба на всех подряд прощелыг без разбору таращатся. Подкачу, пока не поздно, во мне-то сходу признает записного щеголя!- Взглядом, переполненным самодовольства, осмотрел переводяга тщательно подобранный с банного пола «прикид». Подтянув верхние штаны да прихватив поспевшую выпивку, ринулся, пока «сокровище» не перехватили, налаживать связи.
   По дороге в предательски спустившихся штанинах запасных брюк запутался - растянулся, не дотянув до прелестницы каких-нибудь считанных аршин, зато с ног до головы окатив предмер вожделения подносимым напитком, последнее - к великому огорчению зеленого ментонерика, ради случая с заявленным знакомством, наполнившего стакан от души - без бугорка, но до краев.
   -Хам!- безошибочно классифицировав, смачно отвесила шестовичка не успевшему с колен подняться переводяге оплеуху, да такую, что чуть полбашки не снесло. От второй, не менее справедливой, но гораздо злобней сконцентрированной затрещины уберегло, что прочие «львицы» из светского прайда подозрительно принюхались: каким самогонным «туйлит вотером», а не принятыми в обществе китячими феромонами смердит подружкино декольте? А ведь та до сих пор не замечалась ни в чем безвкусном, а, стало быть, в предосудительном!
   Что оставалось распаленной женщине, раз в столь щекотливой ситуации вульгарными оплеухами не пожеманничаешь? Окаченная вхолостую переведенным «дезодорантом», лишь с напускным легкомыслием погрозилась переводяге пальчиком и скрылась отмывать репутацию в розовеющем квартале общественных уборных.
   -Видали? Вот это леди! Не из тех, что по предбанникам шастают, эта... э, эх,- проводить бы, да разве вас одних оставишь? Опять в неприятности вляпаетесь.
   -Молодец - стакан не разбил. Плесни-ка ему. Давайте по последней и на роздых: надо восстановиться силами, а то кто разберет хренаршью публику, какой подлянкой одарят по протрезвлению?..

   На излете ночи, пображничав по ворликским меркам скромно, без нездоровых излишеств, взаимопрезираемое хренаршество предалось недружному храпу. Лишь немногие из самых прислужливых, пошатываясь на предательски подкашивающихся ногах, коленцы под хозяйскую дудку да саксофоны выкаблучивая, лояльно продержались засветло.
   По утрянке, на несвежую голову, всем кагалом, за исключением позорно по-простонародному опохмелявшихся, снялись, как были, налегке - в шубах с тулупьем, в салопах под телогрейками - да ломанули наперегонки к пешедральному подъемнику, культурно, без матюгов, как порядочные, лишь локотком под ложечку норовя заехать соседушкам, чтоб местечки занять «випперсонистые», попредставительней.
   Опять же, сколь ни называйся хренархишки магнатами, от извечной ворликской тяги к развлечениям да зрелищам никуда не денешься, не укроешься даже в подземельях. Будто клеймо на лоб наложено, а вернее как в штаны при бомбежке, сколько ни бегай - нет спасения от напасти - тяга к показухам лишь невыносимей становится да наглядней проявляется. А тут халява - притягательные кровопролитием ристания, что не только хренархишек - империи завлекали на последующую погибель. Не устоишь, коль контрамарки как с куста, за одно лишь уважение к социальному статусу!
   -Говорят: заезжие звезды на ассамблею припожалуют, отцы-основатели, «Семидесятник рок-н-роллу», с сольником да инструментарием выступят.
   -Тьфу, полный отстой...
   -Нет, тех уже не эксгумировать даже за наличные, а вот «хард роковые» классики всенепременно объявятся. Как раз золотой юбилей направления - полтинник долбануло! До сих пор стариканы дергаются, будто шнурами от гитар к ударными привязаны, а из синтезатора током шандарахает!
   -Вот это фарт! Мы же выросли на «Блацк шабате» и глисту «Вайт снайковую» взасос облобызать готовы…
   Где запись на расцеловку? Кто за мероприятие безответственный?..
   -Помните, недаром, видать, распевалось: «Невозможное станет возможным – нам открыты иные миры!» Да только я, не будь дурак, не верил в светлое грядущее, партийцем лишь прикидывался по конспиративной необходимости. А ведь свершилось!
   -Факт.  Кто бы сороковник тому назад вякнул, что «стары» самолично в нашем отстое бренчать станут…- в партячейку непременно стуканул бы…
   Охота до зрелищ прямо-таки взашей вытолкала пуще деликатесных барсуков в подземельных закромах окормленных хренархишек на пропахший извечным дымом да витающими смрадностями морозец.
   Вовремя не уведомленное поле ристалищное предстало пред руководством в заповедной загажености. Более того, даже не старалось скрыть прочие гнусности, обыденные на ходящей под чучмекам площади, когда власть не занимает ту парадными мероприятиями. С показной пренебрежительностью фукали на простонародные запахи, кутали носы в воротники и, пользуясь случаем да массированной охраной кромешников, исподтишка жадно всасывали, полной грудью вдыхали хренархи на дармовщинку перепавший, колючий, чуть ли ни снежком хрустящий воздух. Открытое пространство трезвило, а потом по новой пьянило переизбытком, не смотря на хозяйственные запахи, кислорода.
   -Вона, красотища какая!- Со спертого, подвального-то духа вырвавшись, радовались, как детишки без разумишка , с любопытством и самодовольной гордостью взирая на дело личного подвижничества: руинные остовы некогда высоток, фасады упорно держащих оборону, во времена тоталитарного ужаса отстроенных восьми да семиэтажек с заколоченными глазницами окон, утыканых щетиной коптящих жестяных труб.
   -Эва, жива Спохазастольная! Мы уж и так, и сяк - а она стоит! Ничто граду не делается!- подбадриваясь да вдохновляясь на дальнейшие подрывные подвижничества, обменивались хренархишки впечатлениями.- Почаще надобно выходить на люди, а то народишко зажирел без присмотра: чистой дровяной щепой, небось, хоромы отапливает,- а морозец не так чтобы силен.- Прятали злыдни посиневшие, отвислые носы в некогда лохматых, но за трудами обогатительными да лакейской нерадивостью вытертых, замусоленных воротниках, кутали отяжелелые загривки с колыхающимися подбородками в засаленных шарфах.
   -А деньгу-то отопительную по коммунальным платежам крохи ведь за истоп собираем! А налогов-то подымных нам, сирым, отстегнуть… Ан нет, ни ефимка, ни полушки, ни грошика. Куда только Дума смотрит?! Отстает законодательная база-то!- стенали жалобами кровожадины, чтобы погодя с еще большим остервенением наброситься на опрометчиво обогревающийся народишко.
   -Эх, доведет нас доброта… дообиральничаемся до паперти,- недружно сетуя, зыркали окрест жадненькими глазенками, как бы где, чего, с кого урвать, хоть лоскутик, хоть шматок, хоть клочочек... Скаредничали не из ослепления жадностью, а дабы ценили пигмеи неблагодарные заботы неусыпные, свободы, без конца крайние, да возможность предоставленную кутаться в лохмотьишки, пока не содранные заодно со шкурой бесповоротно и окончательно.

   Хренайз, памятуя, что наиболее мудрых правителей народ не замечает, выездную ассамблею посещением не удостоил. Хренох тоже побрезговал панорамным спохозастольным любованием и не почтил действо самоличным присутствием. Поручили организовать репортаж с места событий на две персоны, под заразговорный коньячишко, прямиком в бункер с «кондишеном» да побитыми изголодавшейся молью коверишками, благо, не всех лихих репортеров извели нескончаемые «горячие точки» в сговоре с редакционными интригами. Хренизаду же попросту не допустили на ответственное тестирование, чтобы сохранить чистоту эксперимента, благозвучие эфира и неприкосновенность противоборствующих сторон. Опрометчиво амнистированная оппозиционерка, взъерепенилась и, забывшись, оголтело кинулась выяснить отношения в партийных прениях, но Хренох с Хренайзом собственноручно мараться побрезговали, а вернее, не отважились. Занялись неуемной егозой на этот раз вплотную, засучив рукава и прочие одежды, натасканные кромешники, стремясь поквитаться за ядовитые, а то просто бешеные покусы да за изодранные униформы. Поквитавшись, заточили в стриптизную клеть, одну, вместо скопа «шоу герлсных» худющ. Тех, стоило лишь Хренизадке многообещающе в улыбке оскалиться, только и видели,- как сквозь прутья просочились беглянки неблагодарные.
   За банкетной да выездной суматохами никто ни малейшего внимания не обратил на отлынивание от обязанностей Хренмашкина, чье персональное наличие редко когда оставалось замеченным, отсутствие – тем более. К тому же Хрениенко постарался прикрыть приятеля ужимочками, стыдливыми улыбочками,- да разве уследишь за всеми хренами…

   Всласть надышавшись морозцем со смрадным отопительным привкусом, вдосталь настроив очередных пирамидально-меркантильных планов по объегориванию окружающего пространства, коему не подфартило обратить на скромную персоналию внимание воинствующих хапуг, хренархишки со магнатишками порешили, не без препирательств, приступить к предписанному тестированию.
   -Быть по сему…- просипел сорванным на морозе голосом Хренбулис.
   Переводяга с ментонером в выделенном углу условно означенного ринга обмахивали пока не взопревшего, а даже совсем наоборот, секретаришку стянутой из баньки, не первой свежести, но почти просохшей портяночкой; ментонер зеленый то и дело интересовался у зевак, который есть час со секундами?..- хлопотали по прописанным секундантам должностным обязанностям. Гнусный секретаришка зачем-то пару раз присел и неожиданно для себя, на манер заявленного к поединку бойца, сымитировал несколько выпадов, хоть спроси его - никому харю чистить непосредственно своими собственными пакостными ручонками не собирался. Но такова уж атмосфера ристалища: не захочешь, а взыграет петушиное.
   -Ты, батюшка-протектор, не побрезгуй - обувку, пускай смердящую, но первым делом сдери: хитер народишко норовит в онучу аль в лапоток заныкать заначку-то, бывает - цельный алтын, аль другу каку денежку.
   -Прежде за пазухой пошуруй, досмотри - не скарбишко, не кистень, но каменюка для глушения уж точно прозапас имеется. Обезоружить поперву требуется - потом бери голыми руками!- вставил деловое предложение в напутственное переводягино слово ветеран ментонерский, с чем - с чем, а с подлыми повадками досконально на практике ознакомленный.
   -Который час со секундами, не подскажете?!- ухватив за котомку, зеленый, разоблаченный Хренизадой в принадлежности к конюхам ментонер ошарашил бредовым вопросом очередного зазевавшегося ворлика. Тот, самосохраняясь, поспешил от сумасброда вырваться да, по инерции отмахиваясь, с матюгом на устах прочь в толпе затерялся.
   -Что за народ, без понятий о пунктуальностях,- посетовал ретивый секундант.- Как станешь исполнять обязанности?
   А-а,- осенило,- пущай патрон отарином прикинется, что по мелочевке баскачествует.
   -Каким отарином, голова дурья? Разве супротивника заарканит - держи карман шире!? Ни навыков, ни сноровки - не потянет патрон на отарина, раскусят, крестом пометят да устроят травлю арфоломеевскую.
   -Совсем оба сбрендили. Какой из протектора ордынец, он же ни слова ни по-нашему, ни по-ихнему не толмачит? Подлог распознают - хорошо, если просто покалечат, а начнет жвачку жевать холуевриканскую да пищать как кошка мартовская – самого, тьфу-тьфу, обчистят вплоть до исподнего. А-а...- Махнул рукой на бестолковое ментонерье переводяга и ну вновь портянкой воздуха нагнетать на совсем уж закоченевшего протектора.
   -Я ведь об том же: патрону хоть по-простому экзаменишку спихнуть - не до театров нынче с переодеванием,- невпопад, совсем непоследовательно оправдывался зеленый ментонер.
   -Вона голубчик, стоит себе, в ус не дует.- Пристально глянул ветеран на утвержденного хренарховой комиссией оборванца.- По виду – ротозей-обыватель. Я б такому сразу: «Паспорт?! Документы?! Прописку-регистрацию?!» Бац - по шапке, запазушность вывернуть, в онучи глянуть, и дело в папахе.
   -Ты-то, конечно, а протектор иной конституции - не может с наскока да по-хамски. Ух. Ну, пусть хоть попробует.
   Так что не запродай, батюшка-надежа, не жалей охламона этого...

   Во всенародной, обывательской обрыдлости появление магнато-хренарховой процессии да под усиленной охраной вызвало праздничное оживление общества. Лишь разумное ничтожное меньшинство, ученое уж не чуждым опытом, попряталось от греха, чтоб ни с фонарем не сыскать, не собаками вынюхать. Зато сторицей доставало наивных оптимистов, слепо верящих, что терять, мол, уже нечего, по сему радостному поводу во весь оскал дефектные зубы скалящих да в охотку ротозействующих. Со смаком да любопытствами примечались богато отороченные замызганными мехами наряды франтов, величаво выступающих павлиньей поступью. Обсуждали личину каждого, от безбрачных связишек на стороне до подарков десятым на счету, двадцатым без счета невестам, до откупных позаброшенным женам с детенышами. Крепко жалели, чуть ни кручинились об отсутствии эпатажной Хренизады, Хранайза же не поминали вовсе, из суеверий опасаясь накликать неприятности…
   Встречались средь зевак запропало-забубенные, а то окончательно дурью зачумленные головушки, в недоумье примитивно мыслящие - за хренарший-то счет поживы чающие,- ни вершина ли общественного недомыслия и деградации?!
   К каковой же категории принадлежал на конкурсной основе отобранный судейской коллегией субъект - с кондачка не определить.
   Противник стоял скромненько так, потупившись, шапчонку, донельзя драную, то и дело заламывая, гнусавил под нос, должно, выпрашивая подаяние, а в промежутках, необходимых для проглатывания набежавшей, голодной слюнки, призывно потряхивал измятой жестянкой с робко, но явно фальшиво позвякивающими грошиками.
   Наглец форменный: рассчитывать на милостыню в зипунишке не добротном, конечно, но почти залатанном, в обувочке дырявой, но не насквозь же,- какого… еще подавай паразитине? Чего не достает для полноценного вовлечения в активную общественную жизнь в качестве сторожа ли, разбойничка? Недаром, видать, на столь срамного бесстыдника пал выбор хренарствующий.
   -Ну-с.- Вальяжный магнат, внешностью из себя - квадратный куркуль доперестрелочный, в шубейке домиком, ухватившийся за должность рефери, многообещающе вытащил из-под полы нечто вроде блюда серебристого металла, на которое у прочих наблюдающих наметанные глазенки мигом блеснули неутолимой алчностью.- Приступим! Раунд «ван»!
   Одна из вездесущих хренарховых обслужниц, ощущающая себя длинноногой молодкой, потому как то ли шейпингом, то ли шопингом - чтоб не сказать срамного - вплотную интересовалась, споро и привычно скинула ватные штаны. Гордо задрав полы измазюканной, клочковатой шубейки да курносое личико, кокетливо поскрипывая галошными валеночками, прошлась по втоптанным сугробам перед толпой доморощенных нуворишей, исхитряясь, для полной сложности манипуляций, махать куском картона, размалеванным иноземной цифирью «ван».
   -Рефери, полюбовавшись красотулей, со вкусом, заодно со многими ценителями прекрасного, почмокал губешками, но про дело не позабыл - снял лопоухую шапченцию и долбанул в блюдо самым твердым, что оказалось под рукой - башкой стриженной, монолитной, как и ее носитель.
   На призывное «бам!» импровизированного гонга секретаришка, отважно вытолкнутый ментонерами с переводягиной помощью, заскользил по утоптанной обледенелости прямиком в заданном направлении. Нищенствующий субъект насторожился, тревожное чутье изгоя, особо обострившееся на хренаршей тусовке, послало сигнал в противящийся мыслительным процессам, задурманенный, чем ни возбраняется, прополоснутый питейными ядищами мозг, что жестянка для подаяний в складывающейся ситуации вряд ли понадобится.
   Секретаришка выступал молодцом - наскоком на добычу ринулся, коршуном когтистым распотрошил «запазуху» просящего, завладел кирпичным огрызком, каковой, искомый, с торжественностью не замедлил болеющим секундантам продемонстрировать.
   -Вот молодца! Не за зря этакого хвата секундируешь: на лету соображает, приемчики усваивает! Я - тоже ничего, правильно предупреждал. Давай, дави! Довершай начатое! Не посрами-и!- Переводяга замер, не зная, верить ли победному предвкушению, аж дух захватило - поперхнулся кликом приветствия.
   За него расстарался ментонер конюшенный:
   -И-и-го-го!...- не мог да не пытался подавить выплеск накатившего упоения.
   А восторгаться было чем. Секретаришка расстарался на славу: не смотря на действенный отпор противника то кулаками сучащего, то лапающего по непотребным местам, стащил-таки с момента имущественного краха не мытой, а посему не фиалками пахнущей ступни лапоть с онучею. Победно потряс очередным трофеем в воздухах, моментом приобретших пораженческие запахи. Но преждевременная демонстрация успехов пришлась на руку сопернику. Тот, что обутый, что разутый, нетвердо ощущающий себя на ногах, злокозненно перевел борьбу в партер - возиться в снегу, но более в смерзшемся продукте, сопутствующем лишенной санузлов цивилизации.
   Несмотря на козни да на отчаянное противление, и со второй онучей совладал секретаришка, изрядно при сем подвиге запыхался, чуть ни до головокружения дойдя от напряженности. Но за геройством последовало вознаграждение: посрамленный неприятель бежал прочь с ристалища, позорно волоча за собой расхристанные обноски. Победитель же, гордый одержанной викторией, не взирая на учащенный пульс и дыхание, с переполняющим чувством собственного достоинства сунул под нос очумевшему от внезапной концентрации дурного запаху рефери онучи да нищенскую обувку, не обнаружив посуленных переводягой сокровищ, зато козырнув поверх тряпья кирпичным огрызком.
   -Убери! Убери с глаз долой сию мерзость! И подальше от органов дыхательных... Уф, ну и смердища!- Стойкого к послеобеденным газовым атакам, далеко не деликатной конституции магната прошибло, проняло терпким духом до едва не состоявшегося обморока.
   -Оформим как гуманитарку и раздадим нуждающимся... в лизинг...
   -Нда-а!- отойдя чуток да отсморкавшись, но воротя носярник по-прежнему, вынес рефери вердикт, критически, по ходу, оглядев секретаришку:
   -Обмен явно неэквивалентен.
   Боевой запал поугас, секретаришка, жалко понурив лишенную шапчонки голову, переминался с ноги на ногу, а потупленный взгляд недоуменно застыл на кальсонах с цветастыми тесемочками. Даже по-прежнему сжимаемые в опущенных руках, убийственные запахом трофеи солидности фигуре не придавали: гардеробу явно недоставало штанов.
   -Неэквивалентен!- повторил полюбившееся словцо магнат под дистанционные попытки кромешников вырвать из секретариковой хватки вонючую добычу и под одобрительное кивание голов соседей по уютным апартаментам в «Бульгонской», нынешних коллег по выездному судейскому корпусу.
   -Эх-ма!- Вдарил раздосадованный осечкой «берданку заряжающий» шапкой оземь.- Первый раунд вчистую продули!
   В это же время ветеран выяснял отношения с переводягой:
   -Онучи, портяночки, лапотки?! Ты что же, вражина, патрона не надоумил печься прежде о собственном имуществе?!
   -Да кто ж басурмана протекторного разберет? Это ж, вроде, само собой разумеется, на счет имуществ-то... к тому ж иноземец хватким представлялся...
   Но, тем не менее, секунданты заботливо отряхнули да обтерли незадавшегося грабителя от мерзости, что непременно прилипнет, стоит малость расслабиться да утерять бдительность. Переводяга, осознав, но не повинившись в промахе, по-товарищески поделился с протектором предусмотрительно, как оказалось, в несколько слоев напяленными штанами. А ментонер зеленый готов был пожертвовать ради дела поединочного шапку, да ветеран не допустил:
   -Коль человек к аккуратности не приучен, то нечего на него ушанки переводить!- Делом не расходясь со словами, напялил на расстроенную секретарикову голову папаху с призывно алеющим верхом, а себе из секундантской портянки соорудил на манер чалмы «бандану», отчего приобрел наполовину контрактный, на другую половину янычарский вид, а потому готов, казалось, как в уставе прописывается, за мизерное жалованье - на предприятия, сопряженные с непредвиденными рисками.
   -Раунд «тво»!- торжественно возгласил магнат, вытаскивая блюдо. На этот раз уже другая обслужница, отважно скинув не только штанцы на вате, но и байковые до колен трузера, грациозно завертихвостила бикини пред жирком заплывшими хренарховыми зыркалами, задрав шубейку так, чтоб обеими ручонками еще и цифирку «тво» над головой демонстрировать,- будто прочей показухи недоставало.
  - Бум!
   Объект приложения грядущих усилий приковылял сам, добровольно. В почти не греющих ни то чтоб тело, но и душу обносках, изодранный да обшарпанный, опираясь на сымпровизированные, сучковатые клюки, пренебрежительно волоча мешающую передвижению, отбитую ногу, упорно продвигался к месту исполнения жизненного предназначения. Охочий как и всяк исправный спохозастолец до городских празденств не устоял перед искусом, откликнулся на призывный гул народишка. Набат гонга окончательно оглушил уже изрядно отколошмаченного в нежалостливых меж обитателями руин разборках доходягу.
   -Вона!- Ткнул в калеку перстом указующим с нанизанной золотой болванкой магнат и, разохотившись, повторно долбанул башкой  в звонкоголосое блюдо.
   -Костыли отымай - он и завалится. Потом этими же деревяхами противника отделаешь, разукрасишь, что Бог черепаху.- За просто так расставшемуся с одними из штанов, это после первого же профуканного раунда, переводяге стало не до сантиментов.- Подсечку - р-раз и готово...

   -Черепаха-то здесь вовсе не причем, но завалить молодца, кровь из носу, надо. На, передай патрону.- Протянул ветеран заботливо прибереженный огрызок кирпича, только и оставшийся в трофей от «обобранного» нищего.- Пускай подбежит да со средней дистанции зафинделит в лобешник - глядишь, оглушит. А иначе...- произнес почти провидчески вослед отважно, но с оглядкой удаляющемуся секретаришке,- ...иначе с тертым калачом не совладать.
   -Ну!- возмутились в один голос прочие секунданты.- С калекой-то?!..
   «Кирбуль» просвистел мимо головы, чей мозг давно уж существовал в основном рефлексами, а потому, зло-трезвый по утрянке, реагировал на внешние раздражители с особой обостренностью. Правда, избегая тесного контакта с метательным снарядом, объект неприкрытой агрессии заскользил на единственной опорной ноге и с хрипом да кряком растянулся во всю дистрофическую худосочность организма на обледенелой заснеженности, однако костылей из судорожного захвата не выпустил. Попытался секретаришка, целя из-под то и дело сползающей на нос папахи, примерно попинать распростертого противника, но в ножном бое не очень-то преуспел. Телесная костлявость ни в какую не желала поддаваться, тем более проминаться под ударами, а лишь переваливалась бренчащей грудой, злобно огрызаясь палочными уколами, в отличие от пинков секретаришки, точными и весьма болезненными. Понимая, что столь малоубедительными ударными аргументами очков не наберешь, секретаришка, изловчившись, вцепился в один из костылей хваткой, какой случалось цепляться в шантажируемых простаков - не оторвать, да принялся за дубье дергать под одобрительные клики пары секундантов, под предупредительное ментонерово: «Осторожно, с правой!»
   Увы, распростертому на скользкой почве доходяге уберегать имущество было куда сподручней, чем супостату чужыми пожитками завладеть. Как ни пыжился секретарик, но вырвать хоть сантиметр древка из цепких рук поверженного не удавалось. То и дело поскальзываясь, дергал, вырывал из последних сил за ускользающее дреколье, но в результате лишь перетаскивал упакованный в лохмотья набор костей с места на место.
   Секретаришка тянул к себе костылину с неизменным отсутствием результата. Перевел дыхание да, собравшись с силами, пригнул корпус для резкого, мощного, решительного рывка, расконцентрировав внимание лишь на миг, на провалившееся в осознании мгновение - и тут же пропустил реверсивный боковой с правой.
   Перекантованный убогий ловко перехватил свободную от захвата суковатку, на оттяжке замахнувшись, чуть ни со свистом описал сымпровизированной дубиной крутую дугу. Не будь ментонерова папаха кудлатой да просторной - секретариковы проблемы разрешились бы самым радикальным образом, раз и навсегда, вчистую уже во втором раунде, с наименьшим ущербом для потенциальных жертв финансовых махинаций в частности, для чистоты окружающей среды вообще.
   -Раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три...- отсчитывал рефери нокаут то ли секретаришке, то ли роскошным временам, когда на вечеринках имели хождение бальные танцы.- Аут!
   Если не шикарные времена, то секретаришка уж точно представал безнадежно утраченным для общества. По случаю столь очевидного нокаута судействующий магнат не избежал соблазна вновь в гонг долбануть. На звон тут же выпорхнула очередная обслужница и давай заголяться - еле прекратили преждевременные безобразия да назад в толпишку загнали отбрыкивающуюся несуразицу этакую, абсолютно в спорте ничего не соображающую.
   -Нет! Нет! Никакой это не аут!- запротестовали, как должности положено, не понятно на что рассчитывающие секунданты.- Мы портянку не выбрасывали!- Подняв, удерживали на весу «плывущего» на ватных ногах протеже. Более того, пинками исхитрились довершить дело, на корню загубленное секретаришкой: терпеливо снося тычки дреколья, изгнали-таки не ко времени развоевавшегося, сущего хромоногого Тамерланища - по крайней мере, хоть с ринга ристалищного выпихнули столь неуживчивого упрямца.
   -Наш боец, орел, на своих двоих держится! А противник совсем никакой, уползает с поля сражения,- попытались апеллировать, оспорить решение рефери.
   Наиболее громко в пользу секретаришки подавал голос ветеранский ментонер, опытно сочетавший слова с делом: отправил пинком вслед за калекой (тот счел за благо улепетнуть, так как удовольствий на текущий день заполучил вдосталь) злополучный, общими усилиями все ж таки из клешни выдранный костыль.
   -Место битвы за нами, а значит - победа!
   -Так и быть, где только ваша ни пропадала!- свеликодушничал блюдечный магнат, обрекая, тем самым, иноземную особу на третий круг тестирования.- Доставим публике потеху для удовольствия!
   Подозвав дюжих кромешников, повелел собрать с народишка, рты раззявившего, тарифную деньгу за просмотр представления:
   -Бесплатные концерты кончились. За нескончаемой благотворительностью в разор впасть долго ли?!
   Наступила пауза, вызванная вовсе не сложностями со сбором средств. Заглотившие наживку ворлики за досмотр ристалищного действа не жалели ни давно растраченного собственного достояния, ни чужого последнего, за свое почитаемого. Сложнее дело обстояло с разгоном толпы желающих попасть на кастинг участника третьего раунда. Напрасно оголтелому люду втолковывали, что подойдут лишь несовершеннолетние, юные дарования - перли все подряд, особо напирали слабополые, чуть ни сминая на пути к популярности даже жуткое, кромешное оцепление.
   -Опять малолеток подавай мордам извратительным!
   -А мне, дяденька, четырнадцать только в позапрошлом году исполнится!- Прорвала-таки мужичка гренадерского росту цепь кромешную, чтоб бухнуться в ноги поигрывающему гонгом магнатишке, тем самым аккурат сравняться с рефери росточком.
   Магнат, предовольный всеобщим почитанием, доходной должностью и поголовным раболепством широких масс общественности, с выбором не торопился, тем более, по редкостному недомыслию ни одной из сторон не подкупленный, подыскивал примерно равного секретаришке по бойцовым качествам соперника. Выставлять же прорвавшуюся гренадерину можно было, разве что, против секундантской команды скопом и то с набором пополнения, если бы желающие в камикадзе вызвались. Кромешники, лишь навалившись полной силой да разрядив пару аккумуляторов на удары электрошоками, еле-еле выперли недовольную соискательницу прозябать в безвестности. Захлестнуло мужичку омутом конкурирующей толпы, изгалявшейся над незадачливой соискательницей славы, не утомляясь по ходу напропалую «балалаить»:
   -Гуляй, народ, радуйся!
   -Конкурсы кастинговые - «Ищут таланты» обзываются!
   -Налетай, торопись, покупай – не скупись!
   -Неужто сподобились?! На нашей улице «новые песни» об одном и том же!
   -Факт! Гони прослушку!
   -Это любо-о-овь! Это любо-о-овь...- заголосил прыщавый претендент на признание со стороны недоразвившихся субъектов общества – запереживала расчувствовавшаяся публика…, но на беду нарвался на критикана, пускающего сопли, как оказалось, не розовые.
   -Сколько же можно про любовь голосить?! Никакого разнообразия! Вот, слушайте - новация, внемлите - трагичность: «Это нелюбовь! Это нелюбовь, нелюбовь...»
-Правильно!- подхватило тематику очередное, на сей раз девичье дарование.- Смотрите, как я умею: «Ля-ля-ля-ля, ты не любишь меня-а-а-а-а,- не люблю я тебя, ля-ля-ля, ля-ля-ля-а...»
   -Не слушайте клушу фальшивящую  - у меня лучше выходит: «Ей-ей-ей-ей, ты ей больше не верь, молотком е прибей, ей-ей-ей-ей...»
   -Дура бесталанная!
   -От дурищи слышу!
   -Нет, про погоду петь надо: «Лето-зима, лето-зима. «Зима, холода». Лето, жара. Жара-холода, осень, дожди, меня завтра не жди...»
   -Не забивай слушателям головы интеллектуальным репертуаром! Самое на аудио рынке востребованное – лирика: «Осень-весна, осень-весна, слякоть-капель,- ты мне больше не верь,- пшла вон за дверь. Вновь я одна, потому и грустна!»
   -А-а-а, плагиат! Контрафакция! Все свидетели! Почему правительство тормозит с карательными законами?!..
   Как ни пытались ухватить за петушиный хвост недостижимое сольфеджио соискательницы со претендентами на звездность, но хилые голосочки, лишенные ударной технической поддержки, пищали неубедительно, пусть даже исполняли популярнейшие хиты из начала десятки второй половины недели. Тут уж не захочешь, но для привлечения к собственным персонам внимания, придется скатываться на скандалы.
   -Кончай тянуть волынку! Скоро уж день - пора прятаться в тень, ля-ля-ля...- Поневоле заразился песенным жанром мрачно созерцающий представление, сносящий дозволенную гульбу до поры-до времени Хренбулис. Сделал заодно замечание и рефери, но старался пока не очень-то постреливать из подбровных амбразур водянистыми глазками, чтобы тот не запаниковал раньше времени и не смылся вместе с гонгом, столь притягательным для расчленения с последующей сдачей в скупку цветного металла.
   -Мальчика подавайте! Мальчик нужен!- привередничал, чуток струхнувший, но более польщенный начальственным вниманием магнатишко.
   -Да-а!? Пристрастия продюсеров известные, само...
   -...собой, потому-то мы не приглянулись.
   -Пойдем, подруженька, споем - может «папика» найдем...
   -Только, что бы не нахал...
   -...и нефтянкой торговал!
   - Эх, только где нынче найти не извраще-е-е-енца?- пропищали писклявые претендентки, вылетая из кастинга.
   Парочка, сопливеньких да прыщавеньких соискательниц, пытались ерепениться, пища, что де мальчики, но их валом накрыло да смыло последующими талантами.
   -На-кась тебе мальчика, если отличишь его от девочки!- Выдвинула общественность очередное звездное дарование.
   Дарование встряхнуло жиденькими патлами и пропищало фальцетом, не дотягивающим до полутенора:
   -Ты пришла-а-а-а-а, я пришел ол-ол-ол-ол, ничего не нашел ол-ол-ол-ол,- ничего не нашла-а-а-а-а,- так пошла ты пошла-а-а-а-а...
   -Как это пошла?! Ах ты, пошляк негодяйский!
   -Значит, искать нечего было!
   -В шею пошляка!- возопил глас женского народа, а потом, как заведено, всякий смог обидеть артиста, пользуясь случаем.
   -Вот он, вот, принимайте!- восторженно завопили в толпишке юные почитательницы.- Сам въехал с фамилией по бабкиной матери.
   -На ком въехал?
   -На бабуле въехал!
   -Йех,- затянул, было, очередной претендент песню, но прежде не забыл представиться, чтоб наперед заткнуть пасти привередничающим критикам,- я - Вьеха!
   -Отлично, паренек, теперь знаем, к какой бабуле тебя послать в провальном случае!
   -Гуляй - не хочу!- Въехал Вьеха по гитарным струнам, что без электрической подачи брякнули пустой сковородкой.- Ой-ой-ой-ой, мир наполнен тоско-о-ой! Мы растались с тобо-о-ой! И теперь сам не свой, этой жуткой зимой, ой-ой-ой-ой...
   -Ой-ой-ой,- заойкала толпа обожателей, поеживаясь не столько от мороза, сколь от эстетического ужаса.
   -Заткните ему пасть и поджопниками - к бабуле,- пускай по заднице ремнем выпорет!- Лопнуло терпение магнатишки.
   «А был ли мальчик?»- недолго задавались в толпе вопросом, нагнав в ответ целую стайку на этот раз не переростков, а наоборот, выходцев из промыслового, цехового народца.
   -Другой коленкор.- Принялся сквозь вислые лоскутиками лохмотья прощупывать худосочности претендентов рефери, но вовсе без задних мыслишек, а чисто на предмет профессиональной пригодности, чтоб не сразу секретаришку в аут отправить, а продлить прелести состязания. Видать, выходцем происходил из болельщиков, не даром гонг в подкидного упорно сам-вору не просаживал, сохраняя для пущего спортивного азарта.
   -Раунд «сри»!- завершил придирчивый выбор и возвестил столь привычную для ворликского произношения цифирь, свершив, наконец, долгожданное движение головой.
   -Бум-м!
   Под гонг первой на ринг выскочила та самая оголтелая обслужница, скинувшая по случаю презентации даже шубу с поддевкой, вплоть до символического, не свежего, но ажурного до оторопи бельишка, кружевного, точно взбитая пенка на желанном лакомстве. Но красоваться довелось недолго: попорхав чуток, как снежинка заиндевелая, зашлась-таки на морозе пигалица, лишь чирикнула замерзшей на лету синичкой, прежде чем спикировать в руки раздразненных хренархишек, пикантно прикрывшись при этом картонкой, размалеванной не совсем уместным в нынешнем случае призывом.

   -Этому щелкуну, палец в рот не клади - лучше отвесить подзатыльника,- глядишь, подавится. Потом - по хребтине, пока ни отрыгнет проглоченное,- изложил тактические соображения ветеран ментонерский, окинув настороженным взором ребятенка, даже по весьма заниженным ворликским меркам не вышедшего росточком, щуплого под лохматостью обносков, оборванных настолько, что, казалось, насквозь пронизывается ветерочком.
   Пацаненок безо всякой задней мыслишки лупоглазенького пялился на суетящихся вокруг взрослых дяденек.
   -Прежде поначалу попинать с дистанции, для верности,- опасливо предложил ментонер зеленый,- вона какой, щекастый.
   -Хватит, в прошлый раз уж допинались,- переводяга тоже не отставал напутствовать подопечного, но, в отличии от прочих секундирующих, наполненными оптимизма, боевыми рекомендациями. К тому располагал внешний вид оправившегося секретаришки - вполне боевитый, решительный. Шишка от хука костылем раздалась настолько, что папаха аккурат пришлась по размеру - не наезжала на нос, а грозно топорщилась на месте удивленно вздернутого, набухающего надбровья, придававшего взгляду орлиное выражение.
   -Отвесь, значит, протектор, подзатыльник... Тьфу ты, как это по-вашему?..- Вознамерился на молодом ментонере продемонстрировать действие, подпадающее под определение, да не на того нарвался. Получив прицельную, ответную оплеуху, переводяга, ничуть не смутившись, не отвлекаясь от пояснений, деловито добавил:
   -Примерно так должно выглядеть - под-за-тыль-ник, «андерстанд»? Пацану станет не до сладостей – подавится.- Заботливо поправил на протекторе папаху, для придания большей зверовидности.- Тут ты, батюшка, хвать добытое - и в карман, пока прочие лакомки не налетели.- Опасливым жестом указал советчик на оборванную, изголодавшуюся ребятню, жадными глазенками следившую, как один из дюжих кромешников наделяет сластями избранного Фортуной счастливчика.
   -Бум-м!- вдарился магнатишко в гонг повторно, а потом еще раз для пущего звона в ушах и мелодичности.
   -Ну, не подведи, протектор-батюшка, а то за самозванство на исконные хренаршьи привилегии суд нынче скор, да расправа уж больно жуткая.- Кивнул переводяга в сторону осанисто-квадратных в тулупье шубейном магнатишк, на иже с ними бугаистых кромешников.
   Благодаря пропущенному костыльному ударищу, вопреки основательным, несколько противоречивым напутствиям секретаришка пребывал в состоянии отрешенности от неприглядной действительности.
   «Где я? Зачем я? Кто это меня? Во имя чего?!»- Спохозастольная, на манер влияния заштатной Океании на мировосприятие хренпузского постимпрессиониста, не преминула разлагающе подействовать на сознание, принудив задаться чуть ли ни философскими вопросами, граничащими с пораженческими настроениями.- «Что делаю на Богом обиженной, промерзшей до корней происхождения территории? Зачем набрасываюсь на жалких людишек, с кого поживиться-то нечем? Отчего горлопанящие придурки принуждают меня заниматься опасной для жизни бесполезностью, на кой это нужно?»- Каруселью, роем по кругу проносился в голове секретарика сонм вопросов. Но натренированное гнусностями, закаленное пинками судьбы и зуботычинами биографии духовное неестество не капитулировало в тупиковых ситуациях, а приспосабливаясь, совало нос в малейшие спасительные лазейки. Два-три мига сомнений пронеслись мимо - секретаришка выглядел не рассеянно, а наоборот, казался расчетливым, решительно-собранным, предельно осмотрительным.
   На сей раз поостерегся оголтело ринуться в атаку, а затеял кружить вокруг пацаненка, подобно опытному бойцу выискивая слабые места противника, выжидая удобный момент для решительного броска, смертельного захвата. Но юный оппонент, соображая, что дело здесь нечисто, опытно пренебрег карманами, тем более что необорванных да недырявых в гардеробе не наблюдалось. На глазах у честной публики уверено и нагло запихнув в необъятные, как оказалось, объемы ротовой полости внезапно свалившиеся сокровища, пострел тоже избрал выжидательную тактику, позволяющую безмятежно наслаждаться недоступными до сель, лишь едва знакомыми по отдаленным отголоскам памяти вкусовыми ощущениями.
   -Быстрее! Смелее!- подбадривал противников рефери.- А то за пассивное ведение борьбы обоих сниму с дистанции!
   Секретаришка мало что понял, но уяснил: пора, отринув прочь сомнения, действовать. Одно не заладились – подзатыльники: ни то чтобы смущала кажущаяся беззащитность противника (не водилось за секретаришки позорной привычки не обижать детишек, тем более  хиленьких) однако рост противника уж слишком неподходящий - подзатыльники проскакивали поверху над то и дело подныривающей макушкой. Но тот же росточек сладкоежки  аккурат пришелся впору, чтобы боднуть распалившегося, на миг позабывшего об осмотрительности дяденьку под ложечку. Не однократно битый по молодости в сомнительных компаниях подлыми завистниками да в зрелые годы - за всплывающее временами шулерство гнусный секретаришка даже с нарушенной дыхалкой, с застилающим взгляд сиреневым туманом, крепясь, перешел к контактным действиям. Изловчившись, ухватил пацаненка за шиворот да попробовал вытрясти искомое, но безуспешно. По недолгим размышлениям шиворот сменили ноги - секретаришка перевернул ничего, казалось, против не имеющего дитенка вниз головой и принялся трясти, как за стойкой бара творят бурду, взбивая головоломные коктейли – действие, вызвавшее бурное оживление в среде завистливой ребятни: оказывается, не одни лишь сласти перепали счастливчику – вдобавок еще карусельные развлечения!
   Однако изобретательные усилия развоевавшегося агрессора оставались безрезультатны. Тогда, вновь ухватив упрямца за шиворот, не мудрствуя, бесцеремонно попробовал разжать смертельно захлопнутые челюсти противника - как ни странно, попытка увенчалась успехом.
   -Давай, добивай!- возликовали переводяга с зеленым ментонером.
   -Не лезь! Руки береги. Пальцы не суй!..- попытался предупредить внезапно назревшую катастрофу ментонерский ветеран...- но поздно.
   Непродуманность поступков, опрометчивая торопливость исполнения, конечно же, не в секретариковом стиле, но избежать соблазна не удалось: чересчур уж настойчиво поманила лицемерная самозванка, посетившая ристалище да прикинувшаяся по весьма подходящему случаю Викторией,- сунул-таки длинные, по-воровски ловкие персты, куда не след. Челюсти сомкнулись с жутким хрустом и не разомкнулись даже от застывшего на пронзающей ноте визга проигравшего.
   Неподатливые челюсти не смогли разжать даже все секунданты скопом. Не удалось из них ничегошеньки вырвать и торжествующим болельщикам, неимоверно довольным победой выходца из низов супротив хренархового ставленника, возжелавшим незамедлительно качать героя с последующим командированием на чемпионат «К-1» в «петушиной» весовой категории.
   Ровно как большинству «суперстаров» слава не пошла пацаненку на пользу -  характера не улучшила. Возомнив невесть что, поддавшись мании величия, порешила свежеиспеченная знаменитость: весь мир ополчился - покушается на недососанную собственность.
   Сопел с натугой сквозь носовые мокроты, но разжимать хватку не думал, даже наоборот….
   Наконец, в среде коромешников нашелся один, не сердобольный, разумеется, а просто не болельщик, кому волынка с состязаниями надоела, дальше некуда. Просунул меж рядов гниловатых, но цепких до крайности резцов с клыками вороненый рычаг именного рубильника, только стальным инструментом удалось вызволить не потерянные, может быть, окончательно пальцы легкомысленной, безбашенной, по ворликским оценочным критериям, ни к чему путному, как оказалось, непригодной иноземной личности.
   -Знает кто, батюшка наш на фортепианах ранее ни музицировал?
   -С него станется: от сего фрукта только и жди неприятностей. Э-эх, я же командовал, а он куда?.. Форму лишь позорить горазд - без папахи обойдешься!- Возвернул негодующий ветеран в собственность макакозадый головной убор, но все же повязал бестолковую, на морозе стынущую голову подопечного лоскутьями портянки, оставшимися после оказания неотложной помощи.- В гипс бы да принять чего для дизентерии от обеззараживания… от дезинфекции для заражения…
   -Может, нальют? После ординарного бражничания чего-то оставалось...- Сам понимал, сколь маловероятен столь призрачный вариант переводяга.- А пальцы ничего, глядишь, прирастут, надо к дощечке привязать, чтоб не потерялись...
   -В конский бы навоз - вмиг затянуло...
   -Вот-вот, в навозе разэтакому патрону самое место.
   -А чего, если смилуются, то местечко завалящее чай найдется… при конях. Это, вам доложу, как ментонерство, почти как при бандюганах состоять, тоже глаз да глаз требователен, понятливое обращение...
   В простодушевном народе, меж тем, назревало гуляние: парнишку, от посторонних предметов в зубах освобожденного, качали, подбрасывали, вознося вверх над толпой обывателей, все, кроме тех, кому боевитый подросток в патлы сумел вцепиться и кого успел тяпнуть за руки. По подписным листам собирались пожертвования на дальнейшие сласти, и поговаривали о направлении героического пацаненка в раздетский корпус или, того почетнее, в дюнкерское училище для дальнейшего обучения избранной специальности - универсальному бою.
   -Труба дело. Сейчас руку сопляка подымут - и кранты...
   -Раз так, то давайте, пока не поздно, смоемся, а? Я лошадок бесприглядных присмотрю…
   -Куда скакать-то, к кому? Вроде именно здесь квартирует последняя инстанция, хотя...- Ментонер чуть ни затравленно, исподлобья огляделся, решился, было, на проверочный шаг в сторону и... наступил на ногу кромешнику.- Опоздали. Раньше соображать надо было.
   -Да что вы, в самом деле, паникуете? Чего стряслось, собственно? Протектор - не гладиатор, а финансист ого-гошного полета. Тутошние воротилы должны понимать столь очевидное положение вещей,- я же понимаю.
   -В том-то и дело, что мы - не они. Если бы хренархи кумекали простонародным сознанием, то сейчас не в шубах с тулупами выступали барами, а за гроши поденничали, за хряксы поночничали. Что им в мозжечек втемяшится, какая очередная афера взбредет в головы, об том останется лишь догадываться да и то когда без штанов - при самом благоприятном вердикте - в исподнем пустят по миру.
   -Слышь, а как по-ихнему беззаконию, если из одних штанов вытряхивают, другие остаются в собственности?..
   -Так что же, сдаваться?- Зеленый ментонер без году неделя как из камуфляжа вылез, приодевшись по-человечески, жизнь прочувствовал и, в отличие от переводяги, морально не созрел капитулировать.
   -В любом случае портянку на ринг не выбросим - можно попробовать свалить поражение на предвзятое судейство, на наличие допинга, превышение нормы глюкозы в крови противника...
   -Наш ведь тоже вроде как выпивал...
   Но подвести неутешительные для секретариковой команды итоги состязания прямо на месте, по горячим следам с произведением соответствующей расправы магнаты со хренархами к огорчению своему и к вящему неудовольствию «обилеченной» публики не поспевали.
   Увы, зрелище поучительного возмездия над подлого сословия самозванцами не просто откладывалось, а переносилось в уютно-альковные подземные помещения. Повинно в сем промедлении планетарное явление - наступал день, как назло, не пасмурный. За кастинговыми да спортивными развлечениями прояснилось да просветлело настолько, что магнатишки заметно занервничали, почувствовали себя в атмосферной прозрачности неуютно, неуверенно, не как хозяева. Мнилось, будто робким, низко висящим солнышком просвечивались подпольные счета с информацией к получению спертых денежек - потянуло хренерхишек в уют сумрачных подземных хранилищ, поближе к нахапанному.
   Эвакуация в подземелья станции «Бульгонской» проводилась в экстренном порядке, но завуалированная чинным ходом да зычными хвалебствованиями в адрес капитал предержащим - ритуал необходимый, дабы не зародились в народишке крамольные мыслишки о слабости властно-финансовой структуры.
   В силу пэррезидентского повеления беззаветно верящие в неотвратимость наказания наглецов, осмелившихся дурить им головы, хренархишки во перву очередь повелели отконвоировать по этапу незадачливый квартет. В тыл, почитай, приговоренным бдительно пристроился Хренбулис, буравя взглядом обреченные затылки, отчего переводягу трясло мелкой дрожью, ментонеру зеленому живот свело - точно перед атакой опорожниться приспичило, ветеран же лишь кулаки сжимал, прикидывая, кому из вражьего окружения сподручней бы засветить напоследок. Но чинное шествие вскоре сменилось подталкиванием, окриками, торопливостью, смахивающими на панику - стало не до личных переживаний и уж, конечно, не до поноса.
   Выход на арену солнышка да наступление ясного денька возымело на народную толпу совершенно противоположное действие - ударились людишки в гульбище, без указующей-то руки неорганизованное, а потому широкое, искреннее, с непредсказуемо вытекающими последствиями.
   Крик, свист, гогот покрыли пространство поля ристалищного - хренархишки морщились, зябко кутаясь, ускоряли ход к убежищу, переходя со спортивного шага на якобы полезную, рекомендованную холуевриканскими гуру семенящую трусцу.
   Скорей-скорей в подземелья бульгонские - не зря ведь говорено: «Денежки любят тишину», а окрест разгул с некультурными воплями.
   Отрыв верхов от народа, неприятие людских чаяний - извечная беда Ворликии. Чем же подпитываются столь печальные общественные традиции, ведь никто на личности хренаршьи не покусился? Конечно, чего скрывать, лезли оголтелые почитательницы за автографами, упрашивали вместе сфотографироваться, перед самым кадром выпячивая прелести и тискаясь с кумирами, но не компромата же ради - для похвальбы перед подружками.
   Без сувениров на память тоже не обошлось, но ведь событие из ряда вон выходящее: кто поверит о самоличной, прямо на улице встрече со столь значимыми особями, если не отщипнуть на память клок шубейки, не оборвать ухо, другое от ушанки базарных идолов.
   Правда, встречались средь простонародья чересчур навязчивые идеалисты. Докучливые наглецы не давали прохода, лезли с наказами, пожеланиями, с садами для детишек, будто те - яблоньки, с яслями, будто – некормленые травоядные. Предъявляли претензии к скромным, по их мнению, окладам училок и прочих бюджетных очкариков. Вопиющих наглецов лупцевали кромешники, но разве со всеми желающими управишься?
   Эвакуация пошла гораздо шибче, когда в толпе замелькали иссиня-небритые лица хапказской принадлежности, что давно уж смотрели на оживление и радость ворликов, как на личное оскорбление, на удар по клановому достоинству,- в лазе, ведущем в «Бульгонскую», назрела ничем не прикрытая паника:
   -Куда прете, дезертиры позорные? Вы назначены блюсти интерес касты хренарховой, а не пихаться...
   -Пум!- заработал локтем в область носа «правдолюб», не ко времени возмутившийся поведением кромешников. Оглушенный, не приученный пертурбациями «держать удар» не выдюжил скорости потока, в силу чего неестественным отбором жестко оттертый в сторону, безжалостно отброшен на обочину жизни. С хлюпика-правдоискателя, чутьем пронюхав «слабое звено», с первого содрала шубу толпа, разохотившаяся до сувениров; хапказцы тоже не обделили вниманием: в сторонку отволокли, чтоб прозондировать на предмет дальнейшего использования.
   Кромешниками, памятовавшими о кастовой исключительности, а потому драпанувшими в передовых рядах, недовольны остались многие, но заполучить в нос прочих желающих не выискалось, локотками лишь заработали с тройным усердием. Теперь уж если удавалось толпе заполучить очередного кумира на растерзание, то не из-за нерадения индивидов, а чисто по воле случая. Жертвы сами повинны, что народились под несчастливой звездой со слабосильными гороскопами, поэтому вчерашние подельники, чтоб не подхватить вирус неудачника, усиленно не узнавая, от вляпавшихся в неприятности приятелей отворачивались.
   В целом, выездная ассамблея закончилась полным триумфом: хренархишки, отделавшиеся легким испугом, вели себя геройски, о чем поведала внимающей общественности журналюгская братия. А что десятки шубного тулупья отстегнули, дабы в спасительный лаз протиснуться, да сотни поклонников, деля добычу, перегрызлись меж собой к вящему прибытку клыкастых хапказцев, то - свидетельство мастерства маневрирования, насаждения в простонародье духа инициативы и предпринимательства.









                Глава 19.

                Что за приключение без кораблекрушения?


    Просочившись сквозь лес покореженных шпал с замысловато наструганными рельсовыми спиралями, сквозь прочие заостренно под всевозможными углами торчащие дорожные неприятности, отряд вырвался на оперативный простор.
   -Уф!- Утер обширно распространенную залысину Сусалин выбившимся из сымпровизированной маски концом провонявшего шарфа и подвел итог этапу неустанной «продвижнической» деятельности:
   -Кажись до «Сходен» довел в целости, глядишь, и дальше, как по накатанному… поплывем...- Заверение прозвучало бы вполне обнадеживающе, если бы в тоне уверяющего ни угадывались потаенные нотки сомнения, даже нерешительности,- и не мудрено...
   Общему экспедиционному взору предстало зрелище противу материалистического мировосприятия воистину демоническое: зловеще переливаясь кровавыми бликами, мерцал испускаемый струйными факелами зыбкий, красноватый пламень горящего метана. Огни неверным светом освещали огромных размеров грот, художественно оформленный некогда истекающими по сводам, ныне застывшими явно неестественного происхождения отложениями в виде сплетенных, точно вены агонизирующего организма, жгутов, обрамляющих кроваво-переливчатыми судорогами спазмы трепещущего пространства.
   Несколько вполне человеческих, в своей ничтожности, привнесений, как то традиционно ветхие, по укоренившимся вкусам облупленные, подобно недоочищенным пасхальным яйцам, хижины, уползающий вдаль, будто спьяну покосившийся пирс, двойка кривобоких ладей, недвижно дремлющих на глади канала, который зловонной Венеции в бредовом кошмаре не привидится бы – вполне мирные детали в меру скромных сил несколько смягчили первоначальное впечатление, производимое жуткой фантасмагорией.
   У пирса на «баночке» в немой многозначительности присел, не дать - не взять, то ли сам хозяин - местный демон, то ли всего-навсего доморощенный Фауст. В черных одеждах, в развесистом, подобно парусу, головном уборе, застыл монолитом в позе, изваянной Роденом, размышляя, по меньшей мере, об обреченности мироздания. И если бы экспедиция хоть чуточку догадывалась, о сколь глобальных стратегиях проистекали мыслительные процессы под парусообразным головным убором, то не тревожила бы никчемностью, не отвлекала незнакомца от грандиозных помыслов.
   -Как у Данте...- отметил завороженный потусторонностью подземного пленэра глава экспедиции,- ...Алигьери.
   -А ты без респиратора попробуй! Эффект, доложу, дух захватывает - закачаешься,- нахваливал Дружок подорожные достопримечательности.- Маринжуть - одним словом обзывается.
   -Жуть, точно на берегу Стикса,- блеснул эрудицией начального образования в основном перед дамочкой юноша и, пока атаман не опередил проявлением галантности, ревностно поддержал под руку: в неверных всполохах света показалось, что отвлекшаяся на зловещее зрелище представительница администрации имела неосторожность покачнуться. Но та, зачарованная воплощенной в явь безусловной метафизикой, чувства реальности происходящего вовсе не утратила.
   -А значит, Цербер поблизости выгуливается. Надеюсь, на недоучек псина набросится в первую очередь.- Отринула предложенные услуги навязчивого переростка.
   -Данти? Данти… дантиста?- обратился насторожившийся полуфиоп за разъяснениями мудреных сравнений конфедерата к перебинтованному собрату, опасливо держась за челюсти.
   -Не дантиста,- снизошел земляк с начитанного высока до уровня отсутствия элементарных познаний,- Дантис - тот, кто меткий стреляться.
   Полуфиоп, пока не пораненный, оробел дальше некуда. Ведь когда еще конфедератом было подмечено да на вид подчиненным поставлено, что, согласно статистике, неприятности с подчиненными происходят строго по очереди. Завистливо поглядывая на перебинтованную голову товарища, кляня непререкаемо грозящую науку-статистику, понурив голову, обреченно направился чумазик навстречу неизбежному. Подойдя к чернеющей складками плаща демонической личности, полуфиоп нарочито расхрабрился, пытаясь скрыть предательски выпирающую из трепещущего существа нерешительность.
   -Мой тоже уметь хорош стрелять.- Но под мало что выражающим взором таинственного незнакомца поспешил поправиться:
   -Луком стреляться, в Ахрика. Тута лука совсем нета.- Для отчета продемонстрировал раскрытые, до румянистости стертые на уборках ладошки.
   -Куда, чертушка, наперед батьки в пекл... ах, да, пардон, мсье...- Вовремя притормозил носитель шляпы с выщипанным плюмажем, поистертой епанчи да бутафорской шпажки на боку - останков парадной конфедератской формы, прикинув: мало ли как в здешней потусторонности отнесутся к определенной терминологии.- Нам бы со старшим переговорить, гм, словцом перемолвиться.
   Таинственная личность в черном величественно промолчала, лишь перевела маловыразительный взгляд в мглистую даль мерцающего ядовитыми оттенками нечистот канала.
   -Да наши это, свои! Меня-то хоть признаешь?- Вовремя, чтобы не дать зловещей фигуре с концами, как бултыхнуться, погрузиться в омут бездонного глубокомыслия, вмешался Сусалин.
   Демонический образ, по счастью не успевший окончательно кануть в прострацию, встрепенулся, обретая отдельные черты человечности.
   -А-а, тебя опознаю. Пущенный под воду ракетный крейсер «Спохозастольницкий», как же помню, помню... кажется,- потревоженный то ли витающий в творчестве Данте, то ли, к полуфиоповой робости, разыскивающий в кого бы пульнуть заезжий Дантес понемногу возвращался к осмыслению окружающего пространства.
   -Да ладно, крейсер, подумаешь, двумя-тремя больше, двадцатью меньше,- чего проворова… провороненное поминать-то? Сегодняшним днем существовать надоть. Вот как раз морская оказия: добрых людей переправить чуть ни до «Баррикад Заплесненских». А? Как на сей счет стратегически соображаешь?
   -Тебе что тут паром законопаченный? Хочешь флот опозорить штатским перевозками?
   -Нет, ни паром, ни цивильные тут не причем - дело намного серьезнее, секретное, можно сказать, предприятие. Кого попадя, протежировать не стал бы. Ратных людей переправить надобно, ну, как миссионеров, чтоб тебе понятней было. Задание выполняют, миссию. Ясно?
   -А-а, так бы и рапортовал!- Многозначительно, словно передвигая мыслительные глыбищи, кивнула фуражкой, что опахалом, докучливых шмелей отгоняющим, черная личность.- Десантную операцию провести, значит? Та-ак... Ага... Точно...- Поколыхалась фуражка, развеяв смрады прежде, чем застыть в решительности.- Для чего ж флот как не для службы на довольствие поставлен?! А ты путать меня начинаешь, плешь сухопутная.- Без малейшего почтения обошлась личность с Сусалиным. Встала, распрямив плечи, скинула беспроглядную плащ-накидку, явившись заробевшим экспедиционерам - особенно дамам - в серебряном позументе величественно-строгого адмиральского мундира.
   -Действовать, не медля ни мгновения!- Воинственно поиграл разоблаченный адмирал цепочкой боцманской дудки, до кучи прочих регалий навешенной на выю.- Победить, чтоб никому не навредить! Сами должны понимать: нынешняя политика, м-м-м, определяет стратегию. Так что подавайте заявление в Ценробанк для выделения финансирования - это раз, два - в Минфин, три - челобитную в администрацию пэррезидентстующего флотского покровителя - авось об нас, сирых, вспомнит-позаботится. Четыре... э-э, должен, помнится, еще кто-то, что-то, где-то быть? А-а, точно!- Приподнял фуражку, будто с женским полом здоровкаясь, а на деле, чтобы по лбу прихлопнуть, адмирал, сыскавшийся на отрядные головы.- Дозволение а-атовского флота соиспросить не мешало бы, а то ведь за немилую душеньку на дно спровадят, озорники таранного типа, даже как звать, не поинтересуются.
   -Вот что, гофмаршал, соизволение а-атовское - вещь, конечно, для вашего брата наипервейшая, да только оперативному отряду за ненадобностью, потому как десантируемся на самофинансировании!- Гордо похлопал конфедерат по плотно набитому заплечному мешочку.- Уяснил?
   -Ага.- Быстро засоображалось, когда речь зашла о наличности.- Только если потопят - чур, я не причем... чтобы потом не всплыло… ответственность, понимаете ли…
   -Да за что и когда ты отвечал, припомнить-то можешь?
   Адмиралу четко, ясно как наяву во внезапно нахлынувшей образности представилась разбитая на кухне миска, хорошо хоть с уже выкушанными макаронами по-флотски и гневное выражение на лице жены, причем столь натуральное - аж голова, избегая черпака, рефлекторно вжалась в опогоненные плечи.
   -Не такая уж у командующего флотом безответственная служба, как может показаться со стороны, или как рассуждают некоторые сухопутные...
   -Ладно, дуди - нечего терять время попусту.
   Адмирал увлеченно залился трелью боцманской дудки, выдувая рулады, да какие, хоть в Гнесинке новый класс обучения открывай.
   -Ишь, музыкант. Разбазариваемся, да что там, разбрасываемся талантами, сколько раз об том говорено, докладных настрочено... Слышь, служивый, а ни отчалить ли тебе прямым курсом солистом на кларнете в джаз-банд? Я пристрою. Задудишь в полное удовольствие - все безвредней, чем флот продувать.
   Зря адмирал оставил предложение без внимания, но на призывную трель из-за покосившихся, облупленных избенок бодро вымаршировал пухленький, не столь высокого звания адмирал, и другой замаячил, покачиваясь в дверном проеме, для остойчивости корпуса то одним бортом, то другим опытно к косяку пришвартовываясь.
   -Адмиралитет флота в полном составе готов держать секретный морской совет!- с явной неохотой перестав дудеть, отрапортовал адмирал спонсору. Тот же по столь парадному случаю приосанился, даже респиратор отважился отбросить за спину, но лишь на минутку.
   -Торпедомейстер Ужратов!- Представил «дудец» отважно от косяка отлепившегося адмирала, словно в шторм на манер морского волка удерживающего равновесие на широко расставленных ногах.
   -Вице-флотамейстер, адмирал Потопов!- Полненький флотоводец, блеснув безупречной выправкой, браво козырнул по представлению.
   -Флотамейстер, адмирал Утопедов!- Щелкнул каблуками дудочник да пуще прежнего опахнул нечаявших заказчиков аэродромным веером головного убора, всего лишь рьяно боднув головой, отчего нагнанный прибрежный бриз усилил вонизм до невозможности, а спонсорская команда, будто смущенная флотской представительностью, прямо на глазах сконфузившись, укрылась за респираторами.- К вашим услугам. Пока при должностях да на постах держимся, предлагаю приступить к совету.
   -Четверть.- Приступил конфедерат, скинув с плеча пухлый мешочек.
   -Нужды флота взыскуют...- половину.
   -С пониманием отношусь ко флотским чаяниям - треть.- Конфедерат принялся щедрой рукой доставать пухлые пачки, так что противной совещательной стороне крыть стало нечем…
   -Недобор юнг во флоте.- Моментом погрузившись в тягостные размышления, вновь взгрустнул после пересчета купюр и покивал фуражкой Утопедов, рассчитывая, видно, даже под респиратором достать конфедерата и подвигнуть на дополнительные спонсорские вливания, но не того опахивал.
   -Вот вы, юноша, юнгой ненароком ни служили на корвет-мишени «Максимке»?- обратился на этот раз к по-прежнему робевшему полуфиопу, пристально вглядываясь в лицо, будто припоминая нечто былое, смутно затерявшееся в фарватере памяти.
   -Нет, в Ахрика флота расиста заниматься, а как тот заманделил - флот нет совсем,- пришел на выручку растерявшемуся товарищу полуфиоп перебинтованный, а потому, в силу конфедератовой статистики, отважный донельзя.
   -Значит, перепутал.- Вновь собрался погрустнеть адмирал, в преддверии приступа меланхолии предупредительно закачав фуражкой.
   -Ничего,- не допустив погружения в прострацию, вовремя обнадежил конфедерат Утопедова решением кадровой проблемы, категорично мотнув в ответ плюмажными останками, словно обратно отгоняя потоки дурного воздуха.- Не служили - послужат! Живо разманделю лодырей - приставлю безо всяких скидок на расизмы к флотской выучке!- Потряс ретивый в службе командир на морской, как понимал, манер стиснутым кулаком перед носами представленных юнг.- А что, адмирал,- продолжил со вспыхнувшей надеждой в голосе,- не имеется ли во флоте Подхимовых или Глушаковых в ассортименте? Вот бы кому экипаж отдать в обучение! Ну, хотя бы Слинявиных?..
   -Как не бывать, числились в плавсоставе да состояли на довольствии!- бодро пришел на выручку запамятовавшему начальству адмирал Потопов.- Да уж в больно велик разор вводили флотское хозяйство. Расхода одной парусины - штанов с тысячу пошить можно, а уж огненного припасу... у-у - фейерверков праздничных с пару тыщ устроить - запросто. Пришлось списать на берег: не из своего же кармана рейды, походы, причуды с пальбой оплачивать. Далеко ли до банкротства флоту, ведомому пиротехническими маньяками?
   -Печально, жаль, что сим морским соколам служить довелось в нынешнее лихолетье, когда забесплатно с линкоров лишь чихать дозволяется, а пальбу из пушек по снарядному лизингу оплачивать...
   Что суда, не утлы? А то бойцы рвутся в бой - врагу спасу нет - не хотелось бы охладить пыл прежде времени.
   -Тьфу-тьфу-тьфу- поплевал символически конфедерат через положенное левое плечо, но не далее респиратора, с опаской осматривая немногочисленные ладьи, будто предоставлялся выбор.
   -Ишь, привереда, да на все-ем побережье надежней бортов не сы-й-искать,- периодически икая, кося залитыми сверх уровня глазами, верно подметил сложившуюся корабельную ситуацию адмирал Ужратов, вразвалочку добравшийся, наконец, до десанта, столь примерно для прочих вооруженных формирований перешедшего на самофинансирование.- А для безбоязненной, и-ик...- подмигнул по-свойски, с пониманием,- ... навигации торпедку на борт эсминца выставлю. Отлажена донельзя, работает как часи-ик-ики, гм... даже тикала, пока ни того, ни выкрутили механизм на профилактику.- Поиграл торпедомейстер набрюшным, цилиндрическим хронометром.- Вот так ти-ик-икала.- Щедро предоставил любопытствующим имкам возможность послушать четкий ход механизма.- Сейчас модернизирована, снабжена запальным шнуром, что придает надежности-и не в ущерб мощности подрыва. Заодно и-испытания плановые проведете. Ик...
   -Не сомневайтесь: лично мной в научно-изыскательских трудах не раз уж доказано,- выудил из обмедаленного кителя листки, исчерканные чернильными планами да расчетами Утопедов,- с опровержением, заметьте, выявленных оппонентов: во флоте важно, не на чем плавать...
   -Гм- деликатно подкашлянул командованию Потопов, тогда как Ужратов просто, но красноречиво сплюнул «за борт», накренившись как от отдачи главного калибра – под критическим градусом.
   -...ходить, конечно же. Именно ходить! Главное - не на чем, гм, а почем, что весьма натурально отразилось в достижении морского паритета.
   -Вижу, куда заплыли-зашли с хвалеными авторитетами.- Заявление Утопедова вкупе с научными выкладками не произвело на конфедерата должного впечатления. В нагрузку к скепсису добавлялось гнилое подземелье, зловещий грот с явно прошибающей фильтра метановой опасностью, прочий дурной запашок, прущий из затопленного тоннеля, адмираллитет с утлыми лайбами на приколе, зато с аэродромами вместо головных уборов…
   Слаженный боевой коллектив проявил солидарность в выказанном пессимизме. Обыденные, казалось бы, флотские дела упорно не клеились, не складывались в малейшей проблеск энтузиазма по поводу предстоящего плавания по канал-океану. Разве что атаман не утерпел, осмотрел, какого типа предлагаются струги: каторги ли, ушкулы? Опробовал на прочность, остойчивость, многоопытно покачал патлатой головой. Да имки, об чем-то научном перешептываясь, приноравливались к выкаченной таки Ужратовым торпеде. Трофейный же гетманюга, пусть на надежном поводке как на привязи, но все-то норовил секреты подслушивать для какой-нибудь возможной диверсии.
   Остальным деваться некуда - пошла суета с комплектацией экипажей, с корабельным оснащением.
   После осмотра огненного «наряда», единственные, пожалуй, из десантуры довольные имки, найдя общий язык со взаимными интересами, потихоньку удалились с Ужратовым в одну из хибарок, и кабы не суматошная беготня на погрузке, до пирса непременно донеслось бы призывное позвякивание стаканов, бульканье… последующий утяжеленный багаж имок тоже непременно привлек бы внимание. Но не до того…
   По настоянию конфедерата, с одобрения довольного дармовой контрактацией Утопедова дуэт полуфиопов разлучили: определили юнгами на разные суда, чтоб по справедливости равномерно распределить меж экипажами угрозы и риски предстоящему плаванию. Ребята не унывали, а быстро проникнувшись флотской гордостью, наперебой похвалялись достоинствами именно своего корабля, тогда как прочие «борты» иначе как жестянками, дуршлагами да корытами, согласно неписаного устава, не именовали:
   -Твой консервный банка восемь дырка, моя линкора только один - твой больше черпать того, что здесь вода.
   -Эта восемь дырка на мой крейсера специальный, что б за место вода за борта стекать, а твоя будет ведер таскать как на старой работа...
   Зачарованные посеребренным позументом барышни все-то донимали Утопедова по поводу надежности корабликов. Хоть каждая перед самим морской владыкой Посейдоном, бородатым, вооруженным трезубцем, не спасовала бы, но педантично и обстоятельно выспрашивался год постройки, дюймы главного калибра, уточнялся курс... Разнюханные сведенья тщательно стенографировались Сюзи в специально для шпионства предназначенный блокнотец то и дело дающей якобы сбои ручкой. Лишенная женишка экс-наложница, не только для пущего успокоения, но чтоб не огорчить суженного печальными известиями, интересовалась прежде всего тоннажным водоизмещением:
   -Прямо скажи, вертихвост лукавящий, под какую весовую категорию корытца предназначены, выдюжат ли временно в круизы вдарившуюся представительницу модельного бизнеса?..
   -Прежде, чем отправиться в плавание, ознакомьте нас с условиями страхования, и вообще подозревают ли сэр Ллойд с Ингосстрахом хотя бы о существовании подземной флотилии, если о скрытой эскадре даже в администрации ровным счетом ничегошеньки не известно?
   -Поймите, народ во флоте ни разу не грамотный,- адмирал, защищая флотское достоинство, грустить позабыл,- вдумайтесь, ну с чего линкорам тонуть: ведь на вооружение нет ни ракет, ни снарядов, ни даже патронов - мы застрахованы от случайно отданного приказом выстрела! Экипаж вербуется из надежнейших, допущенных к каботажному плаванию кандидатов - тонуть абсолютно не с чего! Что по возвращению в порт приписки всенепременно найдет отражение в научной работе, посвященной проблемам экономии и усилению безопасности при перевооружении...
   -«Тел ми, эдмирэл»,- щелкнув в соответствующем направлении ручкой, пустила в ход обаяние Сюзи, коварно воспользовавшись утопедовскими зачатками знаний одного из загнипийских языков,- какова «реалити павер» - мощь непотопляемого флота, сколь сильна угроза всеобъемлющим интересам и военно-морским силам Холуеврики?- Щелкнула, прицельно прищурившись, пару разиков расшалившейся самопиской, но уже по направлению к утлым лайбам.
   -«Реалити»- не то слово, мадам. Необходимо-достаточная мощь, научно обоснованная лично мной, одобрена даже там.- С многозначительной миной указал адмирал пальцем на уходящий в непроглядную тьму свод грота, имея в виду, должно быть, разгулявшиеся на просторах Спохозастольной разноэтнические банды да вверх лапами приклеившихся ушастых летучих мышей.
   -«Оу, хау интересинг!»- восхитилась Сюзи комментарием выутюженного, при тугом галстуке адмирала, упорно не обращающего внимания на попытки экс-наложницы и дамочки встрять в разговор на не представляющем интереса, простонародном ворликском наречии. Не до пустячных отвлечений флотамейстеру, до самозабвения погруженному в военно-морские изыски.
   -Чего далеко ходить, тем более плутать вокруг да около: именно ваш покорный слуга - разработчик новейших тактических стратегий не за горами грядущих флотских побед!- «поскромничал» адмирал и опахал дам, не столь подтверждая правоту сказанного, а дабы не посмели усомниться, фуражкой, что у авианесущего крейсера палуба.-  Вот подумайте и выскажите сугубо гражданское мнение: чего флот должен опасаться превыше всего?
   «А разве флот обязан бояться?»- задались было вопросом женщины, но под навеваемой газовой завесой не рискнули озвучить недоумение, а лишь носы зажимали и фукали.
   -Правильно - потопления. Решение оказалось просто, как и все гениальное - достаточно флота не иметь, и тогда ни один корабль никто ни в каких водах не потопит... Флотамейстер, разумеется, пожнет заслуженные лавры. Вдумайтесь только: «Непобедим на море!»- сколь бравурное звучание, музыка, словно прощание ворликиянки! Но, увы, с претворением передовых научных мыслей случаются досадные проволочки. Уцелевшие по недосмотру, по исполнительскому головотяпству суда потребовалось упрятать со всяческим тщанием, дабы враг - хоть он и друг - не проведал о непобедимости флота, тем более - о существовании. Для соблюдения столь секретного служебного режима требуется, чтобы кораблей оставалась научно мной обоснованная, разумная достаточность, то есть как можно меньше, да чтоб экипаж состоял из членов проверенных, профессионалов - из адмиралов, к примеру. Между прочим, получается солидная экономия средств, если не на жаловании, то на обслуживании, эксплуатации и, конечно же, на вооружении. Что поощрительно отметили там же!- Вновь ткнул адмирал в направлении ничуть не потревоженных, вверх тормашками дрыхнувших летучих тварей.
   -Оу! «Гениалити!»- не уставала восхищаться Сюзи.- «Эдмирэл» непременно должен читать лекции в «университи»! Из подобных, одаренных новым мышлением экономистов, получаются наиболее высокооплачиваемые лекторы!
   Воодушевленные глаза адмирала блеснули, но, вновь погрустнев, безнадежно погасли
   -Мадам, я флот ни на что не променяю...- сглотнул на трагичной ноте,- даже на лекции.- Для пущей убедительности непоколебимой позиции произнес на не лишенном патетики ворликском:
   -Флот не продаем!
   -Плавали - знаем,- авторитетно подтвердила весьма спорную аксиому многоопытная экс-наложница, дабы отвлечь флотское командование от разбалтывания секретов.- Авианосишки в забугорье задарма, что ли, переправляете? Крейсеры в бардаки переоборудуют, адмиралишки, вроде тебя, тоже в галунах при лампасах, на входах двери распахивают.
   -Наветы! Вражьи инсинуации и клевета!- налился Утопедов гневом праведным.- Кто распространяет позорящие флот слухи?! Вам, девушкам, негоже внимать провокаторам, доверять, тем паче, злостным инсинуациям! Нужно охватывать молодежь патриотическим воспитанием на примерах… э-э, из прошлого.
   -Чему не верить? Эка невидаль - сутенерствующий адмирал!
   -Хорош трепаться!- По-серьезному отнеслась к флотским делам представительница администрации и подозрительно, будто впервые встретившись, оглядела Сюзи.- Интересно, имеется ли у иностранки аккредитация, чтоб задавать провокационные вопросы разоблачительного содержания? А вы, адмирал-либерал, еще бы в открытом эфире по стервизору выступили с тайными доктринами.
   -А я интервью давал неоднократно... Ну, знаете ли, политику открытости, в конце концов, никто официально не отменял - рот не затыкайте, пожалуйста.
   -Нет, в экипаже этого остолопа я не поплыву,- в полный голос якобы шепнула дамочка экс-наложнице.
   Но та, утвердившись в патриотических чувствах, еще громче, прямо-таки горячо «зашептала» в ответ:
   -Ты что, их же ни на секунд нельзя наедине оставить: вертихвост, шибко грамотный, иноземной стервозе морские таинства, как есть, выболтает. С видными мужиками вечно одно и тож: главное, чтоб в рот гляделками зыркали да поддакивали. По сей рецептуре - все б мои были!- Гордо приосанилась экс-наложница.- Да только я не така, как эта выдра выволочная.
   Дамочка, колеблясь и раздумывая, покачала головой: стоит ли соблюдение секретов утопедовского флота столь сомнительной компании? Но сомнения развеялись мигом в виду категоричного отказа, выраженного в непреклонной форме адмиралом Потоповым:
   -Баб пущать на борт?! Да ни в жизть! Ох, и неминучая это дурная примета, доложу вам, столетиями проверенная, собственным хребтом подтвержденная.- Похлопал в качестве вещественного доказательства себя же по плотно наетому загривку.

   Меж тем суетные, но не продолжительные сборы близились к завершению. К вящему удивлению конфедерата, за компанию с кишивим мнящего себя знатоком морского дела, да ушкуйного атамана, таковым являющимся на самом деле, ладьи оснастили парусами.
   -Не сомневайсь, братва, в шхере задувает по первому разряду! Шторм не обещаю, но балов, этак, пяток гарантирую,- раза в четыре приврал торпедомейстер Ужратов, после поправки здоровья шатучий пуще прежнего. Однако даже столь авторитетное, безапелляционное заявление доверия у скептиков не вызвало.
   Тут уж адмирал Утопедов, которого, точно «кампас» магнитом, прямо-таки притягивало к раскрытию секретов да, будто нескончаемыми цунами, подмывало на рассекречивание тайн, с многообещающей значительностью поплевал на указательный палец правой руки и с загадочным видом повертел оплеванным перстом в присутствовавшей вместо воздуха субстанции.
   -Шриптограмму серии «газовая атака» Газсмраду отправили?
   -Не поступало распоряжений.
   -Хорошо, сам займусь, потому столь важное дело поручить некому!
   С хлопком, вызвавшим в спертой атмосфере ассоциацию определенного направления, вытащил флотамейстер из раструба уходящей с пирса и тонущей в фекалиях трубы плотно пригнанную пробку. Затем пристально глянул в разверзшийся зев, осмотром остался недоволен, но, не взирая на непорядок, дунул внутрь трубопровода, затем внимательно прислушался, пока оттуда ни пукнуло в ответ.
   -Связь в порядке,- уведомил окружающих, в том числе опешившую от столь иезуитски тайной, ворликской изощренности в средствах сообщения Сюзи.
   «Уес», подобную «топ сикритную» связь никакой электроникой не прошибить – мерзким котикам необходимо ввинтиться в трубу, а подслушивающий шланг вывести в осольство…»- мысленно набрасывала спецагент текст донесения проворачиваемой в уме комбинации-операции - как к потаенной коммуникации подключиться, да скольким аквалангистам, изъеденным реактивными нечистотами, изодранным корявым металлом да покусанным мутировавшей живностью, навсегда придется распроститься со здоровьем.
   -Але, але!- заорал в трубу коварный, на поверку, «эдмирэл».
   Раструб выплюнул в ответ нечто нечленораздельное.
   -Качество связи отличное!- Утерся весьма довольный Утопедов.- А вы чего стоите, руками лампасы поддерживаете? Живо за рекламой! Во флоте немыслимо пренебрегать исполнением основных служебных обязанностей!
   Адмиралы аж с лица побледнели от как нарыв назревающей напасти - сыпанули прочь к хибаркам с прытью от «лампасни» совсем неожиданной.
   -Але! Газсмрад? На трубе флотамейстер Утопедов. Докладываю: метаносодержащая концентрация достигла указанной в договоре консистенции! Але! Достигла кон-си-стен-си-ци-фи-фу-и!- Утопедов чуть ли ни ухом приложился к раструбу, откуда через некоторое время донеслись одобрительные плевки и хрюканье – премного довольный адмирал снова утерся.
   -Порядок, через пару минут задует попутный зюйд-вест – пассат из розы ветров наиблагоприятнейший для хода под парусом.
   -Как?! Вы скрываете от мировой общественности негативные воздействия законспирированного флота на атмосферные явления! Не связана ли деятельность подпольной эскадры с участившимися тайфунами над Охламоной и Восточной Нищелиной, с обострившимися торнадо в Хренинадо? Неужели подобные действия сообразуются с декларируемой политикой открытости?!- Сунула Сюзи диктофон универсальной пишущей ручки прямо под нос Утопедову, рассчитывая поживиться дополнительной информацией стратегического характера.
   -Действия флота носят исключительно подземный, а не подпольный, как вы выразились, характер и оказывают ничтожное влияние на атмосферные процессы, а вот на подвижки земной коры с последующими тектоническими изломами...
   «Наиценнейшая «информейшн»!- Глазки агентши жадно блеснули, пред мысленным взором серебристыми, точно бока сардин, переливами заблистал залив с целиком от долгов, словно от пожара, погашенной яхтой, зазолотился пляж с дочерна загорелыми массажистами, на подобии хрустящей банкноты разминающими прилипчивыми пальцами настрадавшееся сюзино тело... Но прискакали прочие адмиралы с рекламными тряпками, и Утопедов от разглашения тайн переключился на исполнение прочих обязанностей.
   -И-и раз-два-три!- Взмахнул будто сразу двумя стибренными у дирижеров палочками - адмиралитет затянул осипшими голосами вполне слаженного хора:
   -Газсмрад, Газсмрад - нету для тебя преград!- После бравого выкрика хвалебного слогана кинулись надевать расписные футболочки с изображением то ли примуса, то ли керосинки на оторопевших полуфиопов, поздравляя тех юнгами; Утопедов для вручения рекламной одежки облюбовал юного конфедерата, которого в ходе торжественного процесса неоднократно поименовал гардемарином.
   -Газсмрад, Газсмрад - тебе каждый ворлик рад!- внове проскандировали  речевку адмиралы. Но словно не дешевой агитацией по ушам оттарабанили, а выкликнули взаправдашнее, заповедное метеорологическое заклинание старых морских волков - потянуло свежим, насколько в подземельях возможно, бризом, обвисшие паруса заполоскались,- настала пора отчаливать.
   -Вот какова космогония: попутным сквознячком, действительно, как исправным пассатом, погонит аж до «Баррикад Заплесненских», где квартирует газсмрадовская засосная станция - ГЗС,- прозаичным голосом разъяснил механику парусного хода Потопов.- Так что галсами особо не попрактикуемся.
   -А в пути следования сквознячки или засасывания противоположного направления не намечаются?- размещаясь рядом с адмиралом, отдав предпочтение незатейливому кораблику, а не флагману под весьма сомнительным утопедовским началом, поинтересовался конфедерат.
   -Не должны. Однако, конечно, хватает охотничков присосаться к метанозаборнику - врезку ввинтить. Но у Газсмрада с этим делом строго: конкурирующие фирмы – оверштаг и на дно; потом банкротов на аукционах хоть пачками скупай - не хочу. Так что, зубы пообломают, пока засасывать докопаются...
   -Вот и отлично. Ну их, эти засасывания, хотя понимаю: по полгода в автономках, но по мне - срамотища.- Несколько успокоился конфедерат, тем не менее поплотнее запахнулся в походную епанчу, не от сквозняка, а так, на всякий случай да от сырости.
   -Отдать концы!- взяв под козырек, лихо скомандовал Утопедов, окончательно успокоив конфедерата на счет ориентации и пристрастий флотоводцев.
   Ужратов, остающийся старшим на рейде, зарядил патефон заезженной пластинкой, и пока хрипело-шуршало ностальгическое прощание, ногами в непромокаемых бахилах ладьи прочь, как ни путайся, ни цепляйся те швартовами, отпихивал. Завизжал прощальный гудок - то адмирал, за повальной распродажей рынд, крепкой, но нетвердой рукой придушил остатки воздуха в метеозонде, чтоб не замышлял улететь в гости к лопоухим «бэтмэнам».
   Крепчал обещанный пассат, в том смысле, что подземельные атмосферы приобрели почти нормальные для дыхания параметры, а возведенные в ранг движителей латанные, чуть ни тряпичные паруса, важничая, раздулись грязными подушками. Забортная субстанция забурлила за кормой кильватерной струей, забулькала разноцветными, лопающимися пузырями, пытаясь злопыхать дурным запахом, но экспедицию подобной мелочью не остановить,- эскадренная флотилия устремилась вперед, не зная страха и сомнений.
   -Ого-го-го!- прокричала парочка провожающих фигурок, повадкой встревоженных гусиков выскочив из туннельной тьмы на причал, маша одной рукой каждая, а другой, недостающий для полноценного размахивания, то штаны, то сползающие шальвары поддерживая.- Подождите - пичикийти! А мы как же - як жи?!
  -Мирш ни чийкю - в ватагу!- на прощание в два зычных голоса, неприветливо ответствовала флотилия, а особо услужливое в подземельях эхо даже против ветерка домчало столь неутешительный вердикт до незадачливых бедолаг.
   Растрогавшись под прощальный марш, Ужратов шмыгал отвислым носом, но службу блюсти не забывал.
   -Нюх-нюх-нюх - подозрительно принюхался к возможным дезертирующим элементам и поморщился от недвусмысленно смердящего даже в зловонной гавани запаха.
   -Старшинский состав,- ввела торпедомейстера в заблуждение зауставная по ширине ифрийтерова лычка,- а в гальюнах прописались! Позор флота! Пораженчество! Непорядок, согласно устава, подлежит искоренению! Живо схватить по зубной щетке в руки и шагом а-арш, штрафники, чистоту надраивать! Отхожих мест как раз достанет до возвращения флотилии! А там разберемся...

   -Уф - носом затянул атаман литров пять воздуха.
   -Раздолья вдохнуть на ширь полную!
   -И мислать висля нипотрибно.- Вынул из уключины безо всякой на то команды кишивий загребной инструмент. Атаман не прочь поразмять затекшие в безделье члены, но праздность – дело заразительное,- ничего не оставалось, как последовать дурному примеру.
   Адмирал Потопов, не страдающий склочным характером, вовсе не пенял филонящим гребцам: сквознячком задувало - чего экипаж нагружать ради лишнего узла хода. Тихо-мирно уселся на капитанскую «баночку» и обстоятельно принялся обучать юнгу премудростям парусной канители, пока тот в вантах ни запутался и ни повис, стреноженный, меж единственной реей и палубой, что лишь улучшило без того приподнятое в походе настроение вице-флотамейстера.
   Ничто столь не привлекает людей, не видавших виды, как путешествия. На вершину же всевозможных туров уверенно взгромоздились морские плавания. Именно в круизах любителей острых ощущений, вояжеров, набившихся как безголовые кильки в тесную жестянку, поджидают впечатляющие приключения: на риф ли наткнется посудина, на форштевень ли безответственного контейнеровоза, на айсберг, или попросту будет захвачена пиратами… Как человека с опытом за плечами, конфедерата подобные фортели со сменой обстановки не устраивали:
   -Помнится, один из видных флотоводцев сказывал: «На флагмане командованию не хаживать!», но и на старуху бывает... В общем, из-за расхождения, как водится, слов с делом, выпали адмиралу, чтоб помягче в морском походе выразиться, крупнейшие неприятности. Флагман, чтоб не накаркать, булькнулся...- брякнулось в балласт судна грузило из бездонного кладезя жизненных познаний настороженного конфедерата.- А случилось то в первую жапанскую,- с тех пор, вроде, ученей стали, лишь во флоте - без перемен.
   -Что за флагман без командования… На лидере тоннаж – будь здоров, в парусе прорех меньше да штурвал…- Вздохнул по корабельному атрибуту Потопов, глянул с тоской на кормило, у которого по неизгладимой привычке рулить, по-домашнему расположился Дружок Сусалин.- Потому ход не чета нашему, комфорт…- не на штопанной же галоше вымпел держать флотамейстеру?
   -Ничего, адмирал,- обжился на судне Дружок,- кораблик не шаток, не валок, зато крепенький, надежно склепанный. Ты, главное, не забывай командовать, куда курс держать, а мы уж вырулим, не сомневайся.

   На флагмане, меж тем, пофилонить не удалось ни гардемарину, ни трофейному гетману: первый - стараниями адмирала, второй - пожилого, замшелого имки столь усердно налегали на весла, что залатанному парусу делать стало просто нечего. Но дамы, с максимально возможным комфортом расположившиеся на «шканцах» потому, что «юта» с каютами не обнаружили, категорично потребовали прекратить безобразие, ибо от взбаламученной забортной жидкости выходило возмущение атмосферы, беспокоящее внезапно проснувшееся обоняние. Утопедов, почитая гребной ход наиболее надежным и, главное, безопасным, все же смилостивился над галерниками.
   -Так держать!- отдавал команды возгордившийся пред пассажирками флотамейстер юнге. Рулевой от переполнявшей ответственности выпучив без того глазенки навыкате, потными в волнении ладошками сжимал, что есть силы, штурвал, в волнении едва ли осознавая, куда и чем правит.

   Увы, потоповский юнга не мог похвастать столь безоглядным доверием начальства, однако, стоило атаману сердобольно выпутать незадачливого салагу из снасти, тут же решил сойти за опытного морехода:
   -Дедушка рассказывать: в Ахрика тоже большой море иметь - Сиси-кака обзываться!- Гордо воздел перебинтованную голову к корабельному вымпелу, словно бороздил тропическое море на фрегате из наломанного тростника и чистейшей воды папируса.
   -Неужто в Ахрика? Я, может статься, чего запамятовал, да только мнится: поименованное безобразие то ли чуток западнее, то ли намного восточней находится.
   -А я оп чем! Картознатцы, наглые рожи, вожжи в руки загребли - что в башки дырявые взбрендит, то и вытворят. Ладно бы ординарная перегонка сырья с востока на запад, традиционно, по устоявшемуся торному пути… ан нет, так и норовят прошмыгуть мимо кассы…- сволотня!- Дружок, не скрывая вновь вспыхнувшее негодование, продолжил бы бичевать да крыть в выражениях столь не полюбившихся, насоливших географов-топографов, но юнга, припомнив информационные детали, решительно отбросил не приличествующие моряку сомнения, став на защиту поруганных и оскорбленных:
   -Ахрика! Ахрика - мой сам стервизора не сволотня - аборигенцев видеть.
   -Не знаю, какая по стервизору «сиси», не говоря уж об прочем, но до этого,- конфедерат решительно сдернул респиратор, но лишь для того, чтоб пренебрежительно сплюнуть за борт,- далековато будет. От куль столь добрища поднавалило?
   Потопов, тревожно вглядываясь в горизонт вослед удаляющемуся кормовому огоньку флагмана, не удосужился обстоятельным ответом:
   -Напрудили за столько-то лет. Клоака, одним словом.- И, не суетясь, велел ушкуйнику с хитпым, чтоб совсем уж про службу не забывали, подтянуть парусок под самый туннельный свод, где, по морскому разумению, сквознячок «понаддувестей».
   -Клоака,- Сусалин с охотой пояснил корешу,- конечный продукт властной безответственности всеудемосаукратов. Обиралы позорные как ни подряжались фортели вытворить, сколь изощренные бы рецептуры ни назначали, на какие бы вопиюще-грабительские кредиты-займы ни подписывались, ничего иного, на поверку-то, произвести не способны,- не выходит у них. Зато Газсмраду раздолье, ведь к чему удемосаукраты ни прикоснутся – любой продукт именно в смрад обращается. Так что за бортом имеем плоды пребывания на вершинах власти обиральных политиков.- Ткнул Дружок «перстом указующим» сперва в мерзко булькающую жидкость, а затем - в темнеющий непонятными каверзами свод туннеля, тоже не преминув сплюнуть за борт.
   -Тьху на них. Но к испражнениям на головы обществу со временем привыкаешь, вроде даже почитаешь за должное. Я вон без чуда противогазного обхожусь, и ничегошеньки, даже польза: запашок нос прочищает, излишние сопли вышибает, да флоту, худо-бедно, акватория – плавает, что по накака… накатанному фарватеру.
   -Ох, сухопутье на руле. Надо бы вахту сменить от греха: во флоте ходят!- не сдержал-таки бравый адмирал негодования.
   -Картина «Приплыли» называется. Ежели всякой в верха пролезшей швали дозволять испражнения себе на головы вываливать, то останется лишь по клоакам ходить-бродить аки диггеры…- пришел конфедерат к нехитрому умозаключению.- Эка, до чего ж довели «второго союзника»!
   На, Дружок, отдышись очищенным от идеологической заразы, подрывающей общественные устои, воздухом,- жертвенно напялил на приятеля респиратор,- может, пересмотришь взгляды на «пользу» да на навязанные привычки…
   Но тут прочие экипажные, потравленные, видать, дурными запахами, чуть ли ни в стан соглашателей припустили переметываться:
   -Не, все ничего...
   -Фикт, вильны плищуть...
   -Ахрика тоже слона когда туалета ходить - у-у... респиратора не спасай...
   -...но простору не хватает,- вот бы вырваться на волюшку. Э-эх, махануть на Олгу-матушку...
   -...коли б в ридну ниньку, ди ни пи клятий клиаки, а пи Днипрю, тик плил би и плил соби.
   -...жирафа со слоны отдельно сиси-какать - люди не мешай...- Вроде осознали, отставили, под конфедератовым строгим взором, поддаваться разлагающему духу пораженчества.
   Так бы шли себе или плыли степенно, благостно, как в старину, гонимые не первой свежести, попутным, однако, ветерком по аммиачной, без малого, глади. Миновали бы зловещие гроты, лишь призывно аукая для эхолокации да сдирая стойкой мачтой гниль с нависшего свода в особо глубоких омутах, где туннель, казалось, просел под тяжестью путеводной ответственности. Но не таков увлеченно к делу флотскому относящийся Потопов, чтоб предаться умиротворяющему настроению пасторального плавания.
   -Удвоить бдительность! Впередсмотрящий, что виднеется на линии горизонта?!
   -Зонта не взять – думать: только синега падать!- браво отрапортовал юнга и вновь впялился в чернеющую привычной тропической ночью темень.- Линий - кто такая?- Не успел, как следует, поломать Потопову голову над не представленной незнакомкой, потому что, хоть никто не расслабился, а, наоборот, подтянулись, но напасть приключилась неожиданно:
   -Жух!- Полыхнуло огненным «светом в конце тоннеля», будто шахтеров, любителей посмалить косячок, «порадовало» внеплановым метановым выбросом.
   -Ложись-ись!- в один голос проорали Потопов с конфедератом. Скомандовали мигом, но с опозданием: из прогнившей туннельной дырищи так долбануло грохотом, что те, кто стоял на палубе, повалились, а кто лежал, от навалившейся тяжести поморщились. Хорошо, пусть драный да латанный, но преданный корабельной службе парус не соблазнился попользоваться дезертирским случаем - не сорвался, а, словно оберегая от напасти, обернулся вокруг грота, обратив мачту в голоиудскую по виду мумию, «сдернувшую» из растиражированного ужасника.
   -Держаться, ребята! Сейчас его величество девятый вал припожалует,- немногие, кому не заложило слуховые органы, услышали представление Потопова.
   -А где же предыдущие семь?- Даже обстоятельному Дружку стало не до точного подсчета и прочей арифметики.
   -Не переживай, одного девятого за глаза достанет.
   -Не надо за глаза, пускай за палец кусай - мой потерпеть... Не хотеть знакомить никакой Линия...
   Но о наличии или об отсутствии желаний никого не спрашивали. Воцарилась зловещая тишь, за которой, словно прикрываясь видимой безмятежностью, к прыжку изготавливалась затаенная напасть.
   Подземная цунами даже не хлынула, а накатила столь неудержимым напором, что кораблик подкинуло бы как скорлупку, расплющило о свод запросто, к грязям прилепило бы - не отодрать, если бы ни прочность выдюжившей, геройской мачты, которую при подскоке суденышка добросовестно заклинило в коррозийной расщелине. Вал прокатил, накрыв мощной вонючестью вцепившийся в палубу, добросовестно попытавшийся укрыться в заведомо отсутствующем убежище экипаж.
   Но «морская косточка» моментально среагировал на происходящее. Стоило нечистотам еще не полностью, но схлынуть - Потопов, не отсморкался, не прочистился, а уже командовал:
   -Вахтерные - на весла! Подвахтерные - воду, или как ее, вычерпывать! Остальным – рассчитаться, нет ли человека за бортом?!
   Первый-второй, первый-второй…- принялись от непривычки к миазмовым ваннам пересчитываться Дружок с конфедератом, а прочие - грести да вычерпывать, но шнява ни с места - мачту как заклинило, так на волюшку не отпускало.
   -Рубить концы, что ли?
   -Еще вздумайте! Не столь ужасное положение вещей, чтобы заниматься членовредительством. А ну-ка, дружно подпрыгнули, и раз, и два...
   -Пум!- Шнява плюхнулась, выскользнув из ловушки, лишь верхушка мачты облупилась, да конфедерат по инерции считать не переставал, что задало гребле темп почти на олимпийском уровне.
   -...и раз, и... уж ни имки ли без пригляда худо учинили? И еще раз... и-и… как мыслишь, атаман?
   У загребающего за добрую распашную двойку и на ответ силушки набралось на выдохе:
   -По почерку - запросто, а вот по мощи - слабовато, и-и, уф!
   -Все равно, вот доберусь… Нашли, где баловать – во взрывоопасных, замкнутых морских условиях!
   -По лоциям видать: опять октябрята расшалились.
   -Неужто озорует детская подпольная организация?
   -Нет, действуют легально, в соответствии с гласностью,  публично,- разве не слышно? Вполне официальные выкормыши, подрастающая, так сказать, смена правящей партии, так что роток не разевай. Пока в стесненной обстановке обретаются, пробавляются по мелочишке налетами, ждут, когда в верха призовут. Неймется настырному поколению - уж и засосную Газсмрад руинами обезопасил, но от пролазящих вместе за раздолбанными завалами не убережешься. Куда не хочешь, проскользнут. Оно понятно: школа соответственная, воспитание, в партократы готовятся, на вакансии, глупыши, рассчитывают.
   -А флотамейстер, адмирал хренов, куда глядел-пялился? Почему ни провести предупредительную артподготовку, а если орудия спилены да кинцам по обыкновению запроданы - высадку десанта, наконец? Ведь на флагмане лучшие представители доблестной десантуры, есть даже из администрации, эти в плен брать не станут - на месте пролаз опортфелят вплоть до полной невменяемости... к народным чаяниям.
   И хоть за Потопова - как он есть благороден офицер - сор из избы денщик выносил, а сам адмирал берег чистоту мундира, но тут, оглядевшись на повсеместную, в том числе форменную, от цунами загаженность, махнул рукой и, скрипя сердцем, пробубнил под нос:
   -Флотамейстер в научных трудах пребывает, позабыл уж с какого конца лоцию читать надобно, с акваторией знаком понаслышке - заштурвалил, небось, куда не следует,- и, чтобы затушевать смущение, рыкнул во весь голос:
   -Полный вперед! Мощней загребай! Юнга с подвахтерным - расправить парус!- заодно решил погонять конфедерата, дабы отвадить от неуместного критиканства.
   Дюжие вахтерные гребцы и без команды старались, загребали, точно сивучи в заплыве за килечкой, Дружок, передоверивший Потопову ради ответственности момента кормило, совком выгребал добровольно не схлынувшие неприятности.
   -Вот так всегда,- резюмировал стоически,- дилетантишки напрудят, а я разгребай да вычерпывай?
   Размотанный, благодаря стараниям конфедерата, не допустившего юнгу в снастях запутаться, парус не просто провис, не поспевая за весельным ходом, а даже наоборот, выдулся пузырем в противоположном направлении.
   -Тяги не стало, когда теперь воздуходув наладиться? А ну на подвахте, надуть паруса!
   Запыхавшись, принялась, было, на последнем дыхании выполнять приказ, но конфедерат, не отваживаясь набрать полные легкие зловонного воздуха, невольно призадумался.
   -Ха! Вот уж морские штучки…- Погрозился пальцем довольно ухмыляющемуся сквозь грязевую маску, какая самым требовательным посетительницам косметических салонов в мечтах лишь привидится, Потопову.- Даже когда от флота один спиленный якорь останется, все-то будете подначивать салаг точить «лапы» рашпилем.- Лишь головой покачал, опамятовавшись, и поощрительно похлопал по плечу юнгу, у которого глаза от натуги чуть на загаженную палубу не повыпрыгивали, старайся, мол, сынок, о прочем за тебя начальство позаботится.
   Благодаря героическому духу, в том числе, может статься, полуфиопа, кораблик пошел на подмогу столь экстренной скоростью, что любая крейсерская обзавидовалась бы, авианосцы же, под бордели списанные, фонарями соответственными обвешанные, вообще покраснели бы окончательно.

   Что авианосцы? Даже флотамейстер Утопедов, не практике, как следовало, лишь теории зело учен, сообразил, что не ко времени рассупонился с разговорчиками, во все уши выслушивая наводящие на выбалтывание морских секретов комплименты поднаторевшей в шпионстве Сюзи. Допетрил, что перед иностранной журналисткой да прочими дамами не столь словами, сколь удалью флотской щегольнуть требуется. Потому против устава к штурвалу приставленному юнге подавал ухарские команды: столь разухабистые кренделя с предельными кренами во встречных гротах выписывать, что фигуристам не исполнить, пусть даже на чисто-ледяной до стерильности поверхности.
   Очередной грот порадовал обитателями.
   -Оу, какие милые «вери наис» хобиты! А наша тупая разведка считает эти существа выдумкой ополоумевших островитян.- Защелкала авторучкой глазастая Сюзи. 
   -О, «уес, уес»,- не перечил иноземщине флотоводец.- «Дас ист» хобичи – аббревиатура  от  «хочу быть чиновником».
   Не устоял Утопедов перед соблазном пролаз-октябрят шугануть, как следует, что повадились в вотчины газсмрадовские озоровать на предмет молодежного долевого участия.
   -А ну, кыш из плавательного сектора, салажата, фарватер не соблюдающие!- гикнул на пригревшихся возле теплой клоаки бесприглядных чумазиков в коротковатых для переростков штанишках да в лапсердачках, не сходящихся на отъетых брюшках. Гиканье от прорезавшегося петушиного фальцета удалось на славу, аж в ушах зазвенело. Этот-то звон помешал адмиралу расслышать свист гнилой брюквы, прилетевшей в ответ точнехонько прямиком в натруженный размышлениями лобешник.
   -Пумш!- фуражка запарусила сама по себе, а Утопедов (чего морскому теоретику с одного попадания сделается?) устоял, только в румпель вцепился, чтоб не сбили с цели, одному ему, как всякому гению, видимой.
   Пока в не озвученном на сей раз негодовании, словно полудохлый карась, хватал адмирал ртом субстанцию, несущую самую малость восстанавливающего соображение кислорода, да тщетно пытался отдать разэтакую команду, чтоб поняли непочтительные октябрята, с кем, собственно, дело имеют да присмирели в робости. Те еще ребятки решили времени на согласование действий со старшими «товарищами» в напрасную не переводить - толку чуть, а добычей заставят поделиться - взамен совместного топтания на месте заорали слоганами:
   -Из октябрят - правителей ряд!
   -Не дашь портфели - посадим на мели!
   -Черный передел, раз мы не у дел!
   -Бей золотопогонную сволочь, бюджетных нахлебников!- вторили застрельщикам политически подкованные активисты, в переизбытке набежавшие на берег по случаю замаячившего промысла.
   -На абордаж!- Движимые вопиюще-скудной должностной бескормицей, вдохновившись лозунгами, спихнули хобичи в клоаку хаотичную конструкцию на подобие обширного плота, сляпанного из подручного мусора, для непотопляемости перемежаемого ржавыми канистрами да сморщенными пластиковыми емкостями из-под дешевого пивного сусла да винного бухла.
   -Э-э, «эдмирэл», а не является ли пещера хобитов законспирированным морским училищем? Уж ни достойную ли смену себе готовите?- подозрительно допытывалась у окончательно опешившего в виду предстоящего антинаучного абордажа Утопедова Сюзи, то и дело ловко увертываясь от долетавших с берега комьев мерзости – действие, напрочь не удающееся флотамейстеру.
   -Опять переростки! Что за поколение вымахало, начисто лишенное устоев нравственности! Уходить надо на всех парах-парусах - не хватало, чтобы какие-то сопляки взяли «груз и женщин» в качестве приза! Как отразить подобное безобразие в командировочном отчете?
   Гардемарину, с пребольшой охотой выполняющему, даже пытавшемуся  предвосхитить любые пожелания дамочки, да гетманюге расстаравшемуся, потому что с молодыми пролазами невмоготу конкурировать, удалось на веслах развернуть судно кормой к противнику, уменьшив, тем самым, сектор обстрела. Удалось, не смотря на противодействия юнги, тот зачаровано таращась на морскую невидаль, в штурвал вцепился бесповоротно, мертвой хваткой. От осуществленного под огнем противника маневра польза состояла в том, что экс-наложницу, обсыпающую гряземетчиков за подпорченную шубу отборнейшими матюгами, укрыло парусом, а прочих дам – несогбенно застывшим Утопедовым.
   Глядишь, ушли бы от подрастающих пролаз, да парус поник от непочтительного, мусорного к себе отношения,- сквознячок в отстойном гроте почти не присутствовал - в штиль попали. Имки же, вместо подмоги в гребле или в управлении судном, о чем-то, посторонних не посвятив в таинства, шушукались:
   -Вона какая солидная, недаром адмирал-батюшка нахваливал.- Содрав промасленный упаковочный брезент, оба замерли в восторге пред бомбообразной, пухлых объемов торпедой.
   -Помнится, Ужратов спытать оружье наказывал - туточки аккурат подходящая оказия приключается.
   -А-а торпедка, случаем, ни хапказская?- Опасения, граничащие с постыдной для всякого экспериментирующего имки осторожностью, не ко времени посетили ученого племяша - сквозь протертые по случаю постановки опыта очки силился разобрать выцарапанный на боку бомбочки текст:
   -«Маде ин Малокала». И подпись – «Джиргад» какой-то. Точней не разобрать. Ну?
   -У адмирала справимся: в торпедном деле уж они-то знающие…
   Флотамейстер, пусть от комьев грязевых не единыжды пострадавший и, главное, без опахала на голове в виде фуражки, охотно вошел в образ солидности, собираясь над вопросом поразмыслить, но решительность боевого командира взяла верх – отдал-таки приказ:
   -Нет, поймите меня правильно: я не правомочен взвалить на адмиральские погоны всю полноту ответственности. Это прерогатива командования рангом пониже, в соответствии с занимаемой должностью. Где Потопов?!
   А-а, как всегда, запаздывает. Вахтерный гардемарин, бросайте пустяковой греблей заниматься - срочно зафиксируйте в судовом журнале безобразнейшее положение вещей, отсутствие козла отпущения… вице-флотамейстера!
   -Если «Мало кала», то, возможно, кал уничтожает? В сложившейся обстановке подобное действие не помешало бы, даже наоборот, ведь весло в заводи не провернуть,- новопроизведенный гардемарин оперативно выдвинул спасительную версию, так как с докадетского отчисления писанину терпеть не мог - писанина отвечала взаимностью.
   -Ведь верно! Тогда «Джир гад» - «держи, гад» получается. Чего и требовалось расшифровать.- Замшелому имке столь невтерпеж испытать неведомый заряд - аж под ложечкой засосало, как перед приемом чарочки «деревского пользительного».- Не томи, племяш, подпаливай: дистанция больно подходящая - не промахнемся!
   Октябрята чуть ли ни доплюнуть могли до флагмана, но не совершали столь хамского действия по причине пущей сохранности грядущих трофеев.
   -Решено - эксперименту быть!- Поджег ученый имка фитиль, пытливо прислушался к исправному шипению и при помощи замшелого родственничка спихнул торпеду за корму.- Ступай-ка за борт Ойкумены!- трогательно сопроводил заряд напутствием.
   Аппарат, многообещающе булькнув, скрылся, на манер батискафа, от любопытствующих глаз в беспроглядной клоаке и, пузырясь из глубин, поставил в немыслимых воздухах едко-дымную завесу кислой пороховой зловонности. Хорошо, что противник к тому времени приблизился на расстояние колющего весла - рвануло так, что октябрятам тоже не поздоровилось. Сперва мертвая зыбь пошла по клоаке, потом вместе со страшным грохотом, вздыбившись, клоачный выброс разметал прочь все и всех, ненадежно принайтовленных.
   -Не спытаешь - как поймешь…- прокаркал на прощание пытливый исследователь, замшелый имка, улетая в темень во след за сорванным парусом. А за ним, точно гусик в кильватере стаи, ученый племяш с багажом в придачу решил прервать круизное путешествие.
   Пробитое судно непременно дало бы дифферент на корму, но выручили вышибленные переборки, а потому погружение проистекало плавно, без излишней акробатики.
   -Я говорил? Я говорил. Я предупреждал? Я предупреждал...- заклинило флотамейстера, которого, как за нактоуз ни цепляйся, вполне справедливо огрело гафелем.- Гардемарин, запись в журнале... вы сделали запись в журнале? Запись в журнале успели сделать?..
   Но расхристанные странички, словно обретшие свободу пташки, порхали в неуловимом отдалении, а юноша, избавленный писчей работы, осчастливленный донельзя, оказался в объятиях дамочки да не одной, так как из мужской составляющей экипажа только и подавал надежды на дееспособность. К расстройству дам прочие мужи рассеялась: имки поулетали, внезапно обретший сим обстоятельством свободу гетманюга одурел от радости и, вопя да обрывком поводка размахивая, скакал по останкам палубы, что вопреки  судовой роли явно не способствовало борьбе за плавучесть. Правда, полуфиоп да Утопедов подавали голоса. Первый - откуда-то из-за борта, где, барахтаясь, проверял на непотопляемость то обломок кормы, то сорванный штурвал, то испытания на плавучесть не выдержавшую, вверенную его попечению стервизионную рацию. Утопедов же, отбеливая честь заляпанного мундира, «закладывал» направо и налево должностных лиц, повинных в крушении флагмана, всячески выгораживая высшее командование, в чем требовал подтверждения у сторон во флотской карьере абсолютно не заинтересованных.
   -Вот же нечисть поганая!- Не вытерпела в момент испытания крайне патриотично настроенная экс-наложница форменного адмиральского пораженчества, даже гардемарина, чтобы немедля спасал «на водах», прекратила тискать.- А еще аковником прикидывался! Вона к кому за алибями обращайся!- одарила «словом прощальным» надеж не оправдавшего флотамейстера и-и пумш - спихнула без дальнейших околичностей да уважения к великим чинам за борт, к массе барахтающихся октябрят, что цеплялись за склизкие бочонки да гнилые бечевки, за бутылки-банки, которых и без Утопедова на всех не доставало.
   Прибавление в узкопартийных кругах постороннего элемента встретили без одобрения:
   -Куда? Почему к нам?! Спятил что ли, переросток?
   -А ну, плыви отсюда, какашка черноштанная - самим плавсредств не достает!
   -Ах, тебе еще алиби подавай? До чего же наглые эти старперы, ни малейшего проблеска совести перед молодым поколением! Со своим проблемами – да в наш садок!
   -Сдал бы флагман на привырезацию – заработал бы и алиби, и долевое участие на паях, да на митинг в поддержку правящей клики пригласили бы, а так - фиг тебе! А ну погреб отсюдова!- отказались наотрез поспособствовать заслуженному адмиралу доморощенные «хобичи», засучили ногами по клоаке, стараясь подальше отплыть от вопиющего об оправданиях наглеца да «зафонтанить», чтоб не баламутил чистоту партийных рядов издержками изжившей бюрократии. Настырный Утопедов не отставал - пришлось октябрятам вырожденчески не пытать счастья в «чуждых пределах», а позорно ретируясь, загребать к обжитому берегу.
   Но даже после обращения противника в плавучее бегство положеньице на флагмане, не смотря на наличие дееспособного гардемарина, представлялось аховым: раскореженная корма уверенно погрузилась во вспенившуюся жидкость, затопившую не только трюм, но булькающую уже под полубаком. Юноше не до переживания счастливого момента, а как бы дыхание сохранить в тисках объятий экс-наложницы, вернувшейся к исполнению обязанностей терпящей бедствие женщины.
   -Отставить обниматься!- на судорожном выдохе отдал команду новоиспеченный гардемарин. Женщины, почувствовав «твердую руку», перестали тискаться, долгожданно вверившись мужскому началу.
   К чести заложивших кораблик судостроителей, а не перезаложивших суденышко адмиралишек, флагман отличился остойчивостью: как ни швыряй, ни болтай клоачное волнение, идя ко дну, почти не кренился. Крепость мачты тоже не подкачала - уцелев при взрыве, выдержала даже нагрузку лучшей половины экипажа, что есть сил карабкавшейся вверх по вантам. Дамочка, чтоб дистанцироваться от подростковой навязчивости, взобралась выше всех, от нее опытно не отставала Сюзи, отложив выведывание как инфузории плодящихся адмиральских секретов до более подобающего утопедовского состояния. А экс-наложницу ванты невзлюбили: с противным треньканьем перетянутых струн принялись лопаться - пришлось вновь предпочесть юношу, чем доверяться весьма сомнительной крепости оснастки.
   -Нет уж, паренек, я с понятием, конечно, что невтерпеж меня по рукам-ногам повязать веревками да моментом попользоваться, только не така... тапереча стала.
   Но когда клоачность захлюпала-зачавкала непосредственно под ногами, сомнительными веревками не побрезговала.
   -Давай, Сузя, подымайте меня, подруженьки, под белы рученьки, а то молодец только щупать горазд, а на поверку-то сморчок сморчком оказался. Вот когда меня миленок, принц заграничный, похищал, честь честью на канатище до небес взметнули, аж дух захватило! Ох, умеют же, ироды заморские, страмотищи организовать да шиком обставлять...
   Нет, мой не из таковских - с серьезными намерениями, но все ж приятно...
   Мачта заскрипела, будто Гварнериусы со Страдивариусами с гондолы высадились и ну мореное дерево на скрипки с виолончелями распиливать, поддалась было, но даже сверхпроектный напор выдюжила, более того, не согбенно продолжала выдерживать запредельные нагрузки вплоть до подхода спасательной экспедиции.
   Несгибаемым флагштоком торчало из окружающей клоаки перекрестье грот-стеньги, где как перезрелые плоды болтались женщины, да как недозрелый стручок - допущенный в альковы юноша, вокруг бултыхались прочие претендующие на спасение кандидаты.

   -Ну вот, пригодился-таки спасательный кораблик, а то чуть ни за хрякс сторговали судно Хренаник утопший обсматривать,- теперь, глядишь, сделку отложат? Как думаете?
   -Даже если отсрочат - чудо свершится диковинное, прямо не уставай удивляться многообразию жизненных пертурбаций! Слыхал, Дружок, чтоб кораблик в забугорье не запродали - это же в скрижали исторических гордостей незамедлительно занести требуется!
   -Брось - в скрижа-али... В цене сойдутся, хрякс накинут - и адью, так ведь, адмирал?..
   Вот вцепилась-то! Да отпусти снасть, окаянная, а то вдогон и наш корабль потопишь.- Дружок для личной спасательной операции избрал кандидатку поосанистей, что висела пониже - привеченная же дурища в ответ раздумывала: пасть ли?
   -Администрация, прыгай - поймаю,- расхрабрился конфедерат спасательной операцией…
   -Чего в цене не сойтись? Начальству лишь бы успеть сбагрить, пока при должности. Но в иноземии публика привередлива - комфорт, видишь ли, подавай,- куда там. В деле бы нас видели - с руками оторвали…
   Отцепляйтесь пассажирки, тоже, вишь, капризули выискались. Тьфу, тьфу...- суеверно заплевался Потопов.- Куда деваться-то, придется брать на борт, но оформить в качестве груза пенькового, что ли?
   -Нет, нет, разрешите, я поймаю спасенную дамочку - пусть меня даже придавит!
   -Уважаемый конфедерат, уберите прочь распускающего руки подростка, вашего, между прочим, подчиненного. Командир несет ответственность за поведение и моральный облик...
   -Я - ответственность?! Ты что же, пострел, в очередные алименты вогнать меня собираешься?!- конфедерат к предостережению отнесся на полном серьезе - чуть ни закатил провинившемуся непедагогического подзатыльника, но вовремя вспомнил про другого, канувшего, увы, с концами подопечного.- Где полуфиоп, за связь ответственный, не видели?
   Атаман, приспособив к веслу багорный наконечник, обшаривал забортные акватории - лишь сор попадался в виде обломков и цепляющегося, кусачего гетмана.
   -Где чумаза в темени разглядишь-то? А имок, в самом деле, след простыл.- Свято помня о союзническом долге, потыкал поисковик в кучу плавучего мусора.
   -Ай! Моя кричать - твоя не слышать!
   Багор уперся во что-то податливое...
   -Ловите меня!- Не преминула воспользоваться услугами юноши не столь щепетильная в вопросах обнимания, решившаяся, наконец, на падение, экс-наложница, отчего, действительно, едва не протаранила палубу спасательного судна.- Я лечу-у!- доложилась из образовавшейся на месте мягкой посадки кучи малы.
   -…где чего услышишь, как разберешь в авральном-то кавардаке? А ты, случаем, не чужд ли воинский человек?- Подтащил багром зацепленного субъекта атаман.- Не хлюст ли, ворогом подосланный?- допрос справлялся по бескомпромиссной строгости антипиратской компании.  Даже перебинтованного юнгу, что по другому борту единственный спасал флотское начальство, отозвали на опознание, отчего сорвавшийся Утопедов вновь бултыхнулся в клоаку, а багром подтащенному подозрительному типу пришлось отвечать на каверзные вопросы:
   -За сколько авокад твой дедушка покупать мой бабушка страуса?
   -За фигника покупать и ежика вынимать для деликатеса из заезжий цирка.
   -Гм, откуда знать?- поделился сомнениями с атаманом перебинтованный полуфиоп.- Подозрительный это - мой бы утопить.
   Атаман исполнительно окунул забагренного. От процедуры память допрашиваемого обострилась, дальше некуда:
   -Помнить: твой проспорить десерта – персик, сливка, пять щелбан и не отдать?
   -Чужд хлюста! Мой сразу понимать, но сомневайся.
   -Так что, того?..   
   -Твоя проспорить или мой?- предоставил подозрительному типу шанс на спасение не по чину великодушный юнга.
   Атаман изготовился к погружению, но как в большинстве жизненных ситуаций ценность человеческой нравственности не выдержала торга с жаждой существования.
   -Моя проспорить - твоя щелбанить...- Понуро втащился опознанный полуфиоп на борт.
   Дамочка, меж тем, благополучно минуя юношу, приземлилась на пострадавшего при спасении экс-наложницы Дружка да на подмятого хитпого с не уберегшимся таки конфедератом. А вот со Сюзи возникли проблемы. Угорев от вдыхания миазмов, к тому же морально не подготовленная психобработчиками к низвержению в клоаку иноземка, как кошка одичалая, вцепилась в шток мачты, наотрез отказывалась выпустить когти из шпангоута и хоть на дюйм приблизиться к хлюпающей под ногами спасателей, засосавшей судно трясине - пришлось сдирать со снастями.
   -Та-ак, а этот мусор тоже на борт вытаскивать?- Неодобрительно глядя на барахтающегося флотамейстера да на повизгивающего гетмана, явно брезговал атаман.
   -Один из них - командующий флотом, как-никак,- словно оправдываясь за столь непопулярное в экипаже действо, обреченно вздохнув, дал добро Потопов.
   -Лучше бы имок поискали. На ладье теснотища, а тут лампасня забортная прется командовать!- Не в первую очередь, но представил недовольный атаман не по уставному прудящего лужи адмирала пред нестройной, хлебнувшей лиха командой и вновь зашарил багром по заборному мусору. Единственное, что выудил - флагманский штурвал, который вручил Потопову в надежде на санкцию продолжить спасательную операцию.
   Выуженный адмирал на переполненном кораблике заполнил нескромной персоной последнее свободное пространство. Большинство клоакоплавателей вплотную уже ознакомилось с местными купелями, но Утопедов, похоже, заплывал в места самые «клеевые» - извозился до такой степени, что при командирской поступи экипажные раздвигались да носы прочь воротили. Адмирал же впрямь набрался наглости отдавать команды:
   -Смирно! На гюйс равняйсь!- гикнул фальцетом, застукав Сюзи за непочтительным к флотским регалиям занятием. Та, угорелая, и не заметила, как с прочими снастями сцарапала корабельный вымпел, которым пыталась пользоваться не по назначению - оттереться от вонючих брызг, но не тут-то было.
   Экипаж, заткнув носы, расступился, а Утопедов, браво хлюпая ботинками, отчеканил шаг, отчего переполненная шнява чуть ни бортами клоачность зачерпала.
   -За подвиг по спасению флага досрочно произвожу вас в подмичманы и награждаю памятной медалью «За спасение утопающих»! Вот.- Защепил адмирал на груди спецагента медаль из личного обширного арсенала.
   -А туть тильки висле мислаишь - нить шоб хить в припирщики приизвили, тады я бь тижи, мабудь, спис кий-чиго...
   -Имки где-то бултыхаются - не ко времени парады устраивать.- В то время, как кишивий отошел от передряг и даже на карьерный рост настраивался, атаман хмурился да смурнел, ох, недобро поглядывая на Утопедова.
   -Ди, миже, втипли?
   -Дождешься от них. Эти спецы еще всех нас перетопят... и не по одному разу.- Помятый, но не до конца раздавленный свалившимся «подарочком» юноша отскоблился от палубы и даже позабыл искать глазами дамочку, настоль тяжело далось контактное общение со слабым полом.
   -Утопли или нет, спасать надо: без союзников, сами знаете, как без рук.- В голове у конфедерата зародилась, какая только могла возникнуть в нечистотах, несвежая мысль: «Может, в здешних акваториях дрессированная на поиск имок живность водится?»
   -Эгей, молодое поколение, у вас дельфинов нету ли?
   -А кто это?- поинтересовались совсем уж юные голоса, с темного берега тянущиеся к знаниям.
   -Нечего слушать маргинальную пропаганду! Уши заткнуть! А ну, огонь по противнику!
   В поределую эскадру вновь полетел мусор, на этот раз без былого энтузиазма, со статичными недолетами.
   -Враг бессилен перед немощью флота! Я давно доказал доктрину в набросках к профессорской диссертации на звание академика. А что?..- Обратил внимание Утопедов на скепсис в женских, с некоторых пор недоверчивых взглядах.- Главное - теоретическое обоснование подкреплено практикой. Уже сейчас, на первых порах, одержан верх, и сколь ошарашивающие победы грянут в будущем! Не представляете?- Озадаченный отсутствием в лицах вдохновенного энтузиазма Утопедов искренне удивился.
   -Неужто хлюст припадочный внове нас топить вознамерился?- поинтересовалась встревоженная экс-наложница у дамочки.- В случае чего только шепни - живо напасть спроважу за борт, а то куда подальше...
   Твой-то пострел так себе, костлявенький, не то что мой суженный, только с виду - шкилетинка, а гладок...
   -Предлагаю во ознаменование победы грянуть флотский марш!- все-то не угомониться Утопедову.- Внимание! Начинаем с си-бимоль мажора.- Выдул адмирал из булькающей дудки немузыкальную струю нечистот, а потому продолжил в вокале: 
   -Трум-пум-пум-пум! Трум...
   -А ну, заткнуться на струге!- не сообразуясь с уставом, обратился к вышестоящему по званию атаман да погрозил кулаком с зажатым багрищем.- Поднавались на весла! А кто без дела - хоть в парус надувай, но чтобы не шуметь! В дальней заводи, кажись, знакомые голоса перематюгиваются.
   И точно, пока весла не захлюпали, особо чуткие да ушастые расслышали познавательные комментарии о бомбах, запалах, припасе и прочей всячине:
   -Я тебе, племяш, сколько раз говорил, того-этого, чтоб запал хоть на полвершка да присутствовал, а здесь, этого-того…
   -Так, того-самого, запал-то присутствовал, но уж шибко запалистый, тудысь того-этого. Палец обжег, вона волдырь… за грязью не видать.
   -Этого-того, старшим все равно внимать надобно! Ведь кого слушать не к чему, те уж давно того... ничему не научат.
   -А я разве не слушаю – вон мешок с припасом при нас, хоть вы-то сами налегке улетели, а если бы не мешок, за что цепляться? - утопли бы.
   -Молодец, за припас не виню - не сдетонировал. У-у, того этого, а может, он тоже, неверно заминированный? А ну-к покажь, какие запалы, чай, неправильные?
   -Станем проверять - на дно пойдем.
   -По мне уж лучше сразу на дно, чем плыть с непроверенным припасом, я ж не адмирал какой, шибко грамотный...
 
   -Не понимаю, что вы собираетесь делать? Мест на борту нет, минного вооружения тоже... уже нет - зачем подбирать с судовой роли за борт списанных минеров?
   -Флота тоже больше не наблюдается, а лишь утлая лодия.- Забугрил атаман, как те на счет запалов ни спорь, имок, а начальство, наоборот, решил подвести под сокращение.- Так что одного адмирала за глаза достанет,- место бы освободилось, ходу прибавилось. Замаху не достает - как приноровишься к гребле-то?
   -Я, между прочим, на резервный эсминец перенес вымпельный стяг, что по морскому уставу означает именно место командного пребывания. На борту вообще может никого не быть, но флотамейстер присутствовать обязан! Э, э, э, это не по уставу хвататься за шиворот...
   -Отставить! Отставить вышвыривать за борт! Отпустить адмирала - каков ни есть, а подрядчик, нынче других не сыскать…
   Чего? Подумаешь, прока нет. Если по эдаким завышенным критериям да за борт - совсем без руководства останетесь…
   Ладно, ладно, пускай гребет за двоих - я не против. А ты, адмирал, чтоб уставными измышлениями десант не разлагал, а то мне самому с отрядом скоро и языков брать, и минные поля разведывать, и бомбометания проводить... заграждения прокусывать, окапываться...
   Вот и ладно, строчи потом рапорты… когда мозоли залечишь…
   Эй, имки, чего это удумали?! А ну отставить баловать взрывчаткой в тротиловом эквиваленте!..