Облако

Сухая земля утекала сквозь пальцы.
«Интересно, это земля или пыль? Когда машина идет, то пыль. А если вчера вот
дождик побрызгал, то земля. Что ли земля – это пыль?»
- Смотри, Танька! Смотри, какое солнце!
Какое? Теплое! Вон, прогрело старенькое ситцевое платьишко до спины, даже
косточкам жарко.
Подружка, Люда, - вот надоеда! – не отставала:
- Танька! Да смотри ты скорее! Такое большущее!
Последние слова, а главное, тон – восхищенный, оказались решающими. Девочка
поднялась с земли, отряхнула коленки и трусики, развернулась туда, куда
указывала Люда, и застыла в изумлении.
Зрелище было необыкновенным! Она никогда-никогда, за все свои пять лет, не
видела такого солнца. Большущее – не то слово. Это собака может быть большущей,
или вот еще про Таньку бабушка так говорит, когда долго не приезжает - не
приезжает, а потом вдруг приедет: «какая ты, внучка, стала большущая!»
А солнце было даже не большущим. Оно было просто громадным! Величиной с ужасно
большой дом.
Солнце стояло прямо над дяди Васиным домом, и было его в тысячу раз больше! Или
в сто. Ну, в общем, если поставить на дяди Васин дом еще один дяди Васин дом, и
еще один сверху, да еще с каждой стороны столько же, то как раз и солнце
получится.
Думаете дяди Васин дом маленький? А вот и нет. Он, знаете, какой большой? Ого!
Девочка долго бы еще смотрела на солнце, очарованная его величием, да подружка
окликнула:
- Тань, ну давай играть, а-то мамка скоро позовёт…
Тень от дяди Васиного дома растянулась по земле длинной змеей и достигла
Танюшкиных сандаликов. Пришла Людина мама и забрала девочек с собой. Танюшка
очень старалась поспевать за тетей Нюрой, так старалась, что даже коленку
разбила, споткнувшись о какую-то корягу. Хотела дать привычно рёву, да забыла,
увидев вдруг, что солнышко на горизонте стало маленьким. Оттого, что оно сначала
побольшело, а потом снова поменьшело, на душе у девочки стало немножко тревожно,
однако мамины клёцки тревогу быстро развеяли.

***
Назавтра в садике только и разговору было, что про необычное облако. Толком
никто не мог описать его, но все – и дети, и взрослые, спрашивали друг у друга -
взрослые у взрослых, а дети, в подражание взрослым, у детей:
- Вы видели облако?
- Вы видели?…
- Видели?…
Оля Павлова знала о нём больше всех в садике. Она гордо рассказывала желающим
послушать, что вместе с папой и мамой была на пляже, когда прилетело это облако.
Там, на пляже, еще были люди. Только, жаль, мало. Облако было не такое, и его
все заметили. И плыло оно совсем низко над головами. А потом исчезло.
И все завидовали Оле. И всем представлялось, что это они были там, на пляже.

***
После тех событий прошел год, а может, и побольше, - кто считает годы, когда
ходит в детский сад? Танюшка их точно не считала.
Однажды за ужином детям раздали шоколадные конфеты. Конечно, все обрадовались!
Это тебе не каша какая-нибудь, и даже не пончики!
На красивых голубых фантиках был нарисован пароход. Танюшка видела такие конфеты
в магазине, и знала, что они называются «Балтика». Только никогда прежде не
пробовала. Мама покупала обычно «Премьеру» или «Орион» – подушечки. Девочка уже
развернула заветную обертку, когда услышала:
- Ребята! Вы помните Олю Павлову?
Все закричали:
- Да!
Воспитательница споткнулась на полуслове, помолчала, потом опять начала
говорить:
- Ребята, Оля Павлова умерла. Эти конфеты принесла ее мама, чтобы вы их скушали
и вспомнили Олю… И никогда не забывали свою подружку.
«Балтика» отправилась в рот по частям. Сначала - шоколад с боков, потом
серединка. Конфета оказалась незнакомого, волшебного вкуса, потому быстро
закончилась. Вторую Танюша решила отнести сестренке. Когда детей выпустили из-за
стола, девочка крепко зажала подарок в руке, чтобы никто не отнял…
Всех уже забрали домой. Таня слонялась вдоль забора, выглядывая сестру.
Воспитательница с нянечкой шушукались у ворот.
Сегодня дети, и Таня тоже, услышали новое слово – «белокровие». Это
воспитательница рассказывала всем родителям по Олю Павлову, и про белокровие. И
еще - про облако. Про то облако.
Когда за Танюшкой пришла Галя, уже начинало темнеть. «Балтика» в ладошке совсем
растаяла. Девочки съели ее пополам. Олю Павлову было жалко, а конфетка всё равно
была вкусная, хоть и сплющилась вся.

***
Еще через год Таня пошла в школу…
…Однажды мама вернулась домой позднее обычного, и не стала возиться на кухне с
кастрюлями, как это бывало всегда. Они с Таниным папой ушли во двор.
Секретничают, значит.
Ну и что? Весной окошки уже тоненькие, все слышно. Вот девочка и услыхала, что
умерли все, кто попал под то облако. Все, кто был тогда на пляже. Сегодня
хоронили Надежду Петровну, последнюю.

***
Пельмени, приготовленные, как положено – свинина пополам с говядиной, - и только
что сваренные, дымились на тарелке. Сверху – ложка густой сметаны.
Танюшка уплетала их за обе щеки: проголодалась в дороге. Остались в прошлом
рассказы о челябинской родне, и о том, как удивились они, увидев выросшую и
похорошевшую Танюшку, и всё не верили, что ей уже пятнадцать: «Ты же ещё вчера
была маленькой!»
На очередном пельмене Таня вспомнила о мальчишке из поезда.
- Мам, оказывается, в Кыштыме был взрыв.
- Когда?
- Давно. Там цех взорвался.
- Откуда ты знаешь?
- Со мной пацан один ехал, из Кыштыма. Его мать была в этом цехе во время
взрыва. Она много лет болеет. Белокровием. А лекарства нет. Тот мальчишка ездит
за ним в Свердловск. Говорит, если вовремя не приедет – она умрет.
- Он так и говорил, что у мамы белокровие из-за взрыва?
- Ну да.
- Что же это за цех такой?
- Не знаю, не сказал.

***
- Майя Ивановна! Гляньте, какую мы сегодня карту получили. Смотрите-ка, из двух
зон экологической катастрофы в области одна – наша. И если о нижнетагильской
написано: «частично уничтожен генофонд животного и растительного мира», то о
нашей – те же слова уже без «частично».
Почти слепые глаза старой учительницы внимательно и жадно вглядывались в карту
поверх толстых очков.
- Видите этот «язык», Майя Ивановна? Это след от аварии на «Маяке». Вот в «языке»
- Каменск-Уральский, Богданович, а вот и наш Камышлов.
Майя Ивановна какое-то время молчала, потом выдавила из себя:
- Так ведь, Татьяна Васильевна, ничего удивительного. Велик ли у нас двор:
восемь человек. Из них шесть – раковые больные.
- А у нас велик ли двор? Два человека. И оба…