Витамин от старости

 Постановка проблемы

Есть у поэта Валентина Берестова удивительные строки:

Если человеку дышать не дадут,
Проживет он несколько минут.

Если человеку не давать питья -
Несколько дней житья.

Если человеку не давать еды -
Несколько недель до последней беды.

Если ж человеку не давать чего-то
(А чего - для всех для нас секрет),

То, согласно статистическим отчетам,
Проживет он в среднем семь десятков лет.

В заключительном четверостишии, являя образец великолепного научного мышления, В.Берестов ставит проблему:

Что же нужно нам как воздух,
Как вода и как еда,
Чтобы сделались веками
Наши краткие года?

Предлагается вариант ответа на этот вопрос, опираясь на, так скажем, почти подлинные материалы.

  Из автобиографии профессора М.Жилевича 

Непорядки с возрастом начались у меня еще в школьные годы, но воспринимать их как неприятности я стал лишь в студенческие. Не слишком еще всерьез: тогда я увлекся одной очаровательной дамой -- по имени Композиция Шахматная. Это она вдохновила меня вступить в заочное соревнование с тогдашними мэтрами -- Чепижным и Лошинским. Мои задачи тогда только-только начали печатать.

И вот, когда я проводил время с Композицией, а мой университетский диплом горел синим пламенем, к нам из России приехали давнишние друзья моих родителей. Уселись за стол, как водится, разговариваем. Тут дядя Федя, прораб на стройке, возьми да спроси:
-- Ну а ты, Мишка, небось, скоро школу заканчиваешь? В каком ты классе?

Я-то ладно, но за гостя неудобно, вроде как пальцем в небо не сумел попасть. Диплом мой тогда, конечно, не сгорел. Филфак я окончил, а потом и аспирантуру при Академии, доцентом стал. Зачем, скажите, филологу математика? А я ею с чего-то увлекся. Как-то пришел принимать экзамен пораньше -- чтобы интересную задачку порешать, которую сам же и придумал. Тут вваливается в аудиторию небритая личность:

-- Слышь, парень, лингвисты тут сдают?
-- Да, -- отвечаю.
-- А ты с Жилевичем дело имел?
-- Приходилось, -- отвечаю в полном соответствии с истиной.
-- Как он вообще?
-- Суров, но справедлив. А почему это тебя интересует?
-- Да мне в этом семестре не до учебы было. Обстоятельства, понимаешь? Ну вот. Может, к нему как-то подъехать можно?
-- Что ты! -- говорю. - Совершенно исключено!
-- Просто не знаю как выкручиваться. Может, чего присоветуешь?

И вот, когда мы так со студиозусом разговариваем, дверь приотворяется и заглядывает Марина-отличница:
-- Михаил Федорович, уже можно заходить?

Я встаю из-за парты, где сидел, и занимаю место за преподавательским столом. И, глядя на ошарашенную физиономию прогульщика, ощущаю в себе постыдное злорадство. Все-таки своих преподавателей, как героев, надо знать в лицо.

Тот оболтус, кстати, потом вполне выправился, и сейчас он мой старший -- по виду -- коллега по кафедре. В хорошей компании мы с удовольствием вспоминаем тот эпизод.

Сравнительное языкознание -- вот что еще больше усугубило мои проблемы с возрастом, сделало их уж совсем неприличными. Уж очень это дело оказалось увлекательным. Я сначала славянскими языками увлекся, а потом на романские перешел, и в дополнение к семи освоенным, благодаря ускоренной методике, еще десяток добавил. Мне захотелось что-то противопоставить знаменитой методике «Intellect», которая, по-моему, не более чем облагороженная зубрежка. Которая, чтобы привлечь лентяев, проводится во сне. На угро-финских языках моя методика забуксовала, пришлось ее совершенствовать. Все это не прошло даром: у меня началось жуткое обновление организма. Еще бы, столько возможностей для общения открылось! И я их вовсю использовал -- когда сам за рубеж ездил, когда к нам в университет оттуда приезжали. И вот однажды...

Прогуливаюсь я со своей супругой Ольгой. А мы потому и прогуливаемся, что малолетних внуков удалось надежно пристроить. А тут, как нарочно, навстречу коллега Оли по политеху:
-- Ой, Ольга Григорьевна, а я и не знала, что у вас такой взрослый сын!

Профессора и завкафедрами тоже бывают чьими-то сыновьями, но не своих же жен. И я тогда решил тогда: баста, больше я своей супруге подобных неприятностей не доставлю. В общем, я стал систематически спиваться и вообще опускаться. Брился два раза в неделю, за одеждой перестал следить. Продолжалось это до тех пор, пока в троллейбусе от одной пожилой женщины (моложе меня, естественно) не получил замечания:
-- Как вам не стыдно! Молодой человек, а так опускаетесь!

И я с удовольствием вышел из того состояния. Тем более что тогда я стал жутко ощущать свою музыкальную необразованность. Мне захотелось превратить в песни те стихи, что я в юности написал, так что я стал осваивать пианино и скрипку. И вот уже несколько лет хожу во дворец культуры -- в эстрадно-симфоническом оркестре поиграть. У меня там -- партия скрипки. Вам не приходилось слышать оркестровое исполнение своей песни, своей от слов до музыки, да еще и второй скрипкой в этой музыке участвовать? Тогда вы не знаете, что такое счастье.

Подобное трудно пережить. Сами понимаете, у меня начались проблемы с сердцем -- в прямом смысле слова. Пришлось даже кафедру своему ученику передать. Надо, думаю, что-то для своей реанимации сделать. Для начала решил определить, на сколько лет тянет моя молодость по виду. И ужаснулся: оказывается, мой биологический возраст ближе к семидесяти, хотя мне только что 60 исполнилось. В общем, «молодой на вид, но трухлявый на здоровье». Нет, думаю, дудки, негоже свои позиции сдавать.

Я уже к своей как-бы-молодости привык, и когда долго недоразумений не возникает (вроде: «Молодой человек, уступили бы место старшему»), кажется, что чего-то не хватает. В общем, я открыл для себя еще одно поле приложения своих умственных сил и стал его вспахивать. Мне захотелось научиться мыслить физиологически и медицински, чтобы не бездумно чужим рекомендациям следовать, а самому их разрабатывать. Тут труды профессора Аринского мне здорово помогли. Стало понятно, как возвратить кровеносным сосудам гибкость, а мышцам -- «периферическим сердцам» -- упругость.

Увы, два года назад Ольги не стало. Она слишком полагалась на традиционные средства, притом только тогда, когда «припрет». И теперь все идет к тому, что я создам новую семью -- со своей бывшей аспиранткой. Она, правда, свой первый юбилей уже отпраздновала, но нам обоим по виду -- слегка за 40. Так что ничего, подходящая пара. А самое главное, конечно, что наши чувства временем проверены. Особенно ее. Ну, а поскольку она выдумщица, творческий человек, то, надеюсь, что ехидствующим она повода не даст зубоскалить, что муж для нее слишком молод. Мы договорились, что будем стареть не более полутора лет за пятилетку.