Эпилог

Заперт, замкнут и подавлен. Лежу, раздавлен собственными мыслями. Без наручников, но со связанными руками. Без повязки на глазах, но ничего не вижу. Это моё пятое время года. Лицом дотрагиваться к грязному полу, окунуться в этот пол, как в лужу, по которым так любил бегать в детстве, а сейчас лежу. Мою депрессию зовут – Питер. Моя депрессия зовёт меня в Питер. В Питере живёт человек, по имени Питер, он ходит по питерским улицам, как-то по питерски задумчив, с сигаретой во рту, купленной в одном из табачных магазинов Питера. Везде Питер. Всюду Питер. Сказочный и туманный. Когда депрессия слишком часто заходит в гости, лучший повод поскорее выпроводит её за дверь, это начать мечтать, о чём желанном, таком как мой Питер. Но и самый верный способ заставить депрессию задержаться у тебя в гостях, это мечтать, мечтать и мечтать, а потом осознать то, что мечта ведь недосягаема. До Питера ведь целая вечность. До него не купить билет без денег. Депрессия ревниво проверяет мои карманы, опустошает, грабит меня, запирает, замыкает, подавляет.
Вечный холод надежд. Кто согреет? Кто поймёт? Кто утешит? Если жить, то в Питере. Если влюбляться, то только в Питер, и в только в Питере. Если грустить, то в Питере. Если умирать, то тоже только в нём же. В нём есть всё, чего мне не хватает. Питеру не хватает меня. Словно влюблённые, живущие на разных сторонах земли, не видевшие друг друга со времён своих прошлых жизней. Мою любовь зовут – Питер. Мой величественный, дождливый, туманный возлюбленный, от тебя совсем не нужно прятать слёз. Питер – это слёзы моей грусти, моей тоски, моего одиночества. И ходил бы по нему до изнеможения. И курил бы и думал, шёптал тебе свои стихи. В Питере все поэты и эти поэты, проводят экскурсии, туристам, по питерским крышам, с которых каждый день падает реальность, совершая ритуальное самоубийство.
Моя жизнь похожа на прочерк, такой пустой, ничего не говорящий, не объясняющий, в него не вложено никакого скрытого смысла, ничего, только прочерк. И точку не поставить. И слово не написать, ни единого, ни одного, даже в голову не приходит. Мечтать о каком-то загадочном человеке, по имени Питер, который якобы осуществил всё то, что не получилось у меня. Мечтать о человеке, который живёт в городе, где хотел бы жить я. Мечтать о человеке, которого и вовсе может не быть. Не все мечты существуют. Не все мысли могут быть услышаны. Не все чувства бывают приятны. Но всё имеет своё завершение. И моя жизнь вне Питера тоже скоро завершится, или просто завершится жизнь. В мечтах, которые изо дня в день не сбываются, тоже можно утонуть.
Я тонул в бездонном океане отчаяния. Молил о помощи иллюзорную справедливость. Она скинула мне  спасательный круг, состоящий из сотен тысяч дымящихся сигарет. Я был польщён. Да что уж там, на какую-то долю секунды, я даже почувствовал себя счастливым утопающим. Мои обессиленные руки, невольно, потянулись к этому спасательному кругу, но не для того чтобы спастись, а для того, чтобы ещё сильнее увязнуть, утонуть, погибнуть во всём этом, но уже с такой желанной сигаретой.
Дым оказался сладким на вкус.
Смерть предвещала быть ещё слаще.
Питер махал мне рукой на прощание.
Мою смерть звали – Питер.