Ошибка ввода

Что вы знаете о жизни? Что вы знаете о жизни завтра? Для вас – это философские вопросы. Для нас – профессиональная деятельность! Выгодные вклады, кредиты под минимальные проценты. Мы выслушаем каждого. Мы поможем каждому. Мы всегда рядом. «Сбербанк».

-Ребят, это отлично! – Антон выдохнул. – Анечка, спасибо, вы свободны. Сань, ты выключил камеру?
-Нет, блин, записываю весь твой бред на память.
-Уволю! Всех уволю, оборванцы!
Антон хохотал. Он был чертовски талантливым руководителем, идейным вдохновителем и просто хорошим человеком. Мы познакомились на заочке испанского… только мне тогда было 20, я вынужден был туда перейти учиться – много работал. А ему было 28 и просто по работе  понадобилось полнить список знаемых языков. Тогда мы и подружились. Именно он заставил меня закончить институт с отличием, следом пройти курсы менеджмента, юриспруденции,  а затем взял меня к себе на работу. К тому времени его рекламная деятельность приняла масштабный характер. Он работал с крупнейшими компаниями, международными банками и людьми с самыми разными должностями. Быть его компаньоном было непросто, однако мне нравилось. Кипы бумаг, постоянные переговоры, отчеты, обсуждения, конференции – я выдерживал. И Антон видел это. Сейчас мы – небольшая команда пиар-разработчиков с десятками подчиненных, наше здание в центре Москвы, наша работа востребована и высокооплачиваема. «В России на рекламе держится все» - любимая цитата из любимой книги Антона.

-Марк Андреевич, подпишите здесь. Антон Ильич передал вам  папки с делами новых клиентов, велел изучить их. Вечером у вас с ним встреча, ожидайте его звонка.
Секретарша скрылась за дверью. Ее полноватая задница, даже при наличии длинных ног, не вызывала у меня симпатии. Я открыл первую папку и стал читать, когда зазвонил телефон.
-Здорово, мужик.
Звонил Леха, второй мой хороший друг. Коллега по всем тусовкам и залетам, сейчас он был неплохим юристом в городе, что несложно было предугадать ранее: когда мы были подростками, он всегда мастерски качал права у милиционеров, которые хотели принять нас за пьянство и курение.
-Привет, стервочка. Какими судьбами?
-Хочу заехать к тебе в офис попозже, проконсультироваться по одной ерунде.
-Может лучше завтра? Я сегодня не очень свободен.
-Давай завтра. Кстати, про Лолку знаешь?
-Чего? Нет, не знаю.
-Отца похоронила позавчера.
-Да ладно?!
-Угу. Сердце. Не проснулся утром. Лола сразу после похорон маму к родственникам в Кисловодск отправила, сама в городе осталась. Я звонил ей, вообще мертвая. Навещу ее на выходных.
-Бедная девка. Надо тоже приехать к ней, поддержать.
-Давай. Так, а я к тебе приеду завтра, после обеда. Помойся там, ножки побрей.

Часа через два объявился Антон. Встречаемся в восемь. Опять работа нон-стоп. Скорее бы  выходные.
Около шести раздался новый звонок. Я равнодушно ответил.
-Марк, это Лола, привет.
-Лоола, здравствуй. Я сегодня узнал. Мои соболезнования.
-Спасибо, Марк. Слушай, я по делу к тебе. С велосипеда упала неделю назад. Ехала с пикника, мама позвонила и сказала... Я не справилась одной рукой с управлением и упала, задним колесом на угол бордюра. У меня несколько спиц сломано и обод погнут. Ты не посмотришь, если у тебя время есть?
-Конечно, посмотрю. Я могу сегодня заехать, минут через сорок.
-Заезжай.

С Лолой мы были знакомы лет пять, и приятельствовали так хорошо, что даже не трахались. Часто в одной компании отмечали праздники, реже - созванивались. В общем, она была моей давнишней знакомой, которой я очень дружески симпатизировал, и это было взаимно.

Подъезд как подъезд. Сквозняк от открытой двери и окон. Кое-где надписи нецензурные, на полу пара агитационных листовок с фотографиями депутатов, с отпечатками ботинок на лице. Я поднялся на пятый этаж, нажал на серый звонок.
Лола открыла не сразу. Войдя в квартиру, я даже не узнал ее. Растрепанные каштановые волосы до плеч, желтоватые глаза и жуткие синяки под глазами. Она очень похудела. Стали костлявыми запястья. Никогда не думал, что девушки так переживают. Хотя, запястья запястьями, а формы изменились не сильно – это я заметил, когда она повернулась ко мне боком, забирая куртку. На ней была майка на толстых бретелях голубоватого цвета, мягкие спортивные штаны. В квартире пахло сигаретами. Еще и курить начала.
-Я вытащила велосипед в спальню.
-Ты сколько часов уже не спала?
-49.
-Зря.
Спальня как спальня. Кровать большая, коврик мягкий. На столе и полках множество рамок с фотографиями разных людей. Первое фото, которое я увидел, было с ее родителями. Второе – с подружками. Третье было без фото, с парой трещин в стекле рамки. В уголке было неаккуратно написано синим маркером «детка я люблю тебя». Детка. Господи, неужели кого-то еще привлекает это обращение.
Я осмотрел коня.
-Спицы заменить. Я куплю новые, поставлю, «восьмерку» выправлю в следующий раз, тут еще ключ нужен. Не переживай, тут ничего страшного.
-Что бы я без тебя делала. Пойдем чаем тебя со сладостями напою-накормлю.

Примерно через час я  уже стоял в коридоре.
-Ты дивно готовишь. Спасибо за ужин. Я полетел, завтра позвоню, заеду, думаю,  послезавтра. Держись тут, и ляг поспи наконец.
Я снял куртку с вешалки.
-Марк…
Она стояла напротив меня, потирала длинными ладонями плечи. Ее руки покрылись мурашками – она была босая.
-Оу?
-Посиди со мной еще немного.
-Лол, не сегодня. Прости. Не могу.
-Понимаю. Извини.
Я вышел на улицу. Перед глазами стояла она, несчастная и беспомощная, потирающая слабые плечи. Почему не могу? Я набрал номер Антона.
-Чувак, давай завтра. Сегодня неотложные дела появились.
-Опять бабы… - выдохнул телефон. – Завтра в девять чтобы был как штык в офисе.
-Ок, босс! Я тебя люблю!
-Баб люби, а меня уважать надо, гомик пучеглазый.
Я заржал, посмотрелся  в зеркало и завел мотор,  держа курс на ближайший магазин.

Дверь открыли не сразу.
-Принимай гостинцы, - я улыбнулся и протянул ей два пакета с продуктами.
На воспаленных глазах Лолы выступили слезинки радости, она старалась вытереть их, но ничего не выходило, она бросила пакеты и посмотрела на меня. Она бы подскочила, подбежала, но сил не было вовсе, поэтому она устало подошла и обняла меня. Обняла крепко и искренне, я ответил тем же. Плакать она не переставала, я не любил сопливые сцены, поэтому погладил ее по голове, отставил в сторону, разулся и отнес пакеты в кухню. На стол были поставлены апельсиновый и яблочный соки, маленькая бутылка коньяка, копченый карбонат, сыр, шоколад, сигареты, виноград,  упаковка хорошего успокоительного и женские шерстяные гольфы.
-А это что? – Лола взяла тонкую вытянутую коробку.
-А, это я фильм купил добрый. Будешь засыпать под него.
-Сок вон тот можешь забрать себе потом, у меня аллергия на апельсины.
-О, не знал. Ладно.

Мы в заключительный раз вкусно поужинали и отправились в комнату, где был большой телевизор и маленький уютный диванчик.
Под конец вечера  Лола чувствовала себя совсем неважно. Ее мучали головные боли, она хуже видела, ходила, покачиваясь, медленно соображала. Фильм был отложен до лучших времен. Я дал ей успокоительного и уложил спать. Отыскал у нее на полках старенький томик Ремарка, взял его и сел у изголовья кровати. Засыпая, Лола придвинулась ко мне и положила голову мне на колени.

Будильник растормошил меня ровно в восемь двадцать. Я тихо встал, умылся, прихватил упаковку апельсинового сока и ушел, захлопнув за собой дверь.  В машине, сделав пару глотков, я записал в ежедневник:
1. Купить спицы 26
2. Взять спицевой ключ
3. Дочитать дела клиентов (2 шт)
4. Леха, консультация
5. Не звонить Лоле
Она будет спать сегодня весь день, не буду тревожить. В офисе наверняка уже ждет турбопунктуальный Антон с новыми заданиями. Я глотнул еще сока и поехал на работу. Самочувствие было прекрасным.

Вечер следующего дня нам пришлось провести с помощником  владельца сети магазинов инвалидных колясок.
-Вот, собственно, и все. Да, и еще нужно  чтоб после речи инвалида в ролике появился здоровый ребенок и протянул ему руку. На этом все. Плюс, конечно, отдельные кадры для рекламных щитов, витрин и т.д. Назовите срок и цену.
Скуластая брюнетка с пингвиньим носом и острыми маленькими губами сине-сиреневого цвета выжидающе смотрела на нас с Антоном. Он вырвал из блокнота  листочек и торопливо написал там пару предложений, затем сунул собеседнице. Она вложила его в папку.
-Там цена, детали, срок, наши номера и задания вам.
-Нам?! – брюнетка наморщила нос и теперь была похожа на попугаиху.
-Именно. Или вы предлагаете моему компаньону инвалида играть, а мне – мальчика-красавчика?
-Скорее, наоборот. – Она подмигнула мне. Антон усмехнулся. Он давно привык к повышенному женскому вниманию в мой адрес.
-Вы не подбросите меня до дома? – под столом она тронула мою ногу своей.
 Меня затошнило. В эту роковую минуту у меня спасительно защебетал телефон.
-Я без тебя уснуть не могу.
-Выезжаю.
Я победно посмотрел на орлиху.
-Извините, не думаю, что нам по пути.
-Вы даже не спросили, куда мне нужно.
-Это не важно.
Я вытащил из кошелька пятидесятирублевую купюру, положил рядом с ней.
-На маршрутку. Сдачу оставьте себе. Пока, пупсик, - я похлопал слегка шокированного Антона по плечу, - в субботу-воскресенье в офисе не появлюсь, прости.

Дверь открыли не сразу. Лола встретила меня в светлой футболке, коротких шортах и в знакомых шерстяных гольфах. Я улыбнулся ей, она потерла плечо.
-Сколько часов ты проспала?
-26.
-Нехило. Велосипед в комнате? Пошел лечить.

Я выправлял обод. Она молчала.  На тумбочке осторожно тикали часы, у соседей работал телевизор.
-Марк.
-Да?
-Спасибо.
-За что?
-Просто спасибо.
Я посмотрел на нее. Она свернулась калачиком в кресле и смотрела в пол. Девушка, оставшаяся без родителя. Я не знал, о чем она думает. Я не знал, что она чувствует. Ее апатия не передавалась мне, не передавалась ее тоска и боль. Я не мог ее понять, моя семья жила в другом городе в добром здравии. Я не мог понять, да и не пытался – не важно, что с человек сейчас, важно, что с ним будет дальше – через минуту, через день, через год. Я всегда был против обсуждений того, что произошло и чего нельзя изменить. Смерть не подлежит обсуждениям и воспоминаниям, они отравлены и губительны так же, как и она сама.
-Иди сюда.
Лола подошла и села рядом. Я оставил велосипед и обнял ее. Мы сидели на полу. Она облокотилась на меня, я – на стенку. В комнате горел свет. У соседей работал телевизор. Лола тихонько плакала.

Я стоял в коридоре и снимал с вешалки куртку. Домой ехать не хотелось. Впереди ждали выходные, а я не знал, что делать - тусоваться устал, а тупо проспать два дня не в моем репертуаре.
-Лол, ты что завтра делаешь?
-Ничего. У меня полуторанедельный больничный.
-Тогда сиди дома и никуда не выходи.
Я поспешно напялил куртку и выскользнул в подъезд.

-Мааарк, что ты задумал?! – она улыбалась впервые за несколько дней.
-Уйди с дороги, женщина.
Я поставил свой велосипед вплотную к ее, рядом бросил сумку с некоторыми вещами.
-Завтра мы отправляемся на велопрогулку! Можешь обнять меня.
Лола повиновалась.

Я открыл глаза. В комнате было светло и свежо. Перед балконной дверью в кресле сидела Лола и смотрела в окна, пылающие утренними лучами солнца.
-Ты чего это?
-Я давно проснулась. Не спится.
-Это плохо, потому что тебе следует быть полной энергии. Пойдем завтракать.

Мы отправились в старый парк у пруда в спальном районе города. В Москве дремала теплая осень, поэтому вооружиться нам пришлось лишь термосом и кое-чем из еды. Лола каталась уверенно, даже периодически составляя мне достойную конкуренцию гонщика. Ехали мы то очень быстро, то медленно, совсем рядом, бывало, касались друг друга, перемигивались и шутили. Солнце заботливо подсвечивало наши  спины, а не назойливо слепило глаза. Мы говорили глупости, говорили о глупостях. В парке было не так людно. Мы «припарковали» велосипеды и повалились на газон. Я не хотел ни о чем говорить с ней, мне никогда не нравилось разговаривать с женщинами. Гораздо приятнее было послушать, как ровно дышит ее грудь, понаблюдать за тем, как она поправляет шнурок на кроссовке, подумать о том, что ей сейчас легче. Я просил рассказывать ее обо всем. К вечеру ее голова устанет от избытка информации и Лола выспится уже нормально. Она часто улыбалась и наклоняла голову то вправо, то влево, она говорила о чем-то увлеченно, периодически гримасничая и жестикулируя. У нее очень женственные руки, но голос грубоват. Я попросил ее бросить начинать курить.
Пикник наш длился недолго, потому что в какой-то момент небо стремительно начало затягиваться тучами и вскоре покапал дождь. Сидя под деревом, мы не спеша доели бутерброды, допили яблочный сок и тронулись в обратный совсем не короткий путь.


-Завтра помоем. Сейчас в коридоре оставим. Так, кто первый в душ?
Лола снял повязку с головы, тяжело вдохнула и выдохнула.
-Давай ты. Только недолго. Я пойду чего-нибудь поужинать создам.
Я достал из своей сумки полотенце, зубную щетку и отправился в ванную. Щётку поставил в стаканчик рядом с ее, включил воду. Господи, как хорошо. Прохладная струя обдавала разгоряченное тело, постепенно приводя его в нормальное состояние, расслабляя мышцы, снимая усталость. Я взял немного шампуня, отвернулся к стенке, закрыл глаза и начал намыливать голову, напевая хрипловатым голосом:
-Paris is beautiful during the summertime, I hear… Here is so dull and grey after the April snow has cleared.  I keep New York in mind,
-  rain on the streets this time  - допел кто-то в унисон со мной.
Я в ужасе резко обернулся, чуть не споткнувшись об собственные ноги, и обнаружил Лолу, абсолютно голую, стоящую спиной ко мне и спокойно намыливающую голову.
-Лола, ептвоюмать, что ты делаешь?!
-Я мылюсь шампунем, а что? Ты уже 20 минут здесь, мне тоже хочется.
Она повернулась ко мне передом. Я немного опешил. Неделю назад подумав, что ее формы не изменились, я  не ошибся. В свою очередь,  Лола оценивающе осмотрела меня (сверху вниз), ее взгляд остался где-то в районе нижней части живота. Я удовлетворенно улыбнулся и спросил:
-Ты что там, кубики считаешь?
Она подняла глаза и коварно улыбнулась:
-Шарики, мля.
 Я рассмеялся. Внезапно она возмутилась:
-Что ты смотришь на меня? Отвернись! И вообще, иди давай, мне места мало.
 Хотите шутку? Я ушел. Ну не люблю в ванной, не люблю.

-Куплю обои со звездами и наклею на потолок.
Мы лежали на кровати, в метре друг от друга, чистые, сытые, усталые. Она романтизировала, я думал о ее грудях. Мой инструмент пребывал в полной боевой готовности, я время от времени поддакивал и вставлял универсальные фразочки типа «ну все относительно» , «да, интересные мысли» , «нет, я не сплю».
-Марк.
-Что?
-Кому ты доверяешь?
-Себе.
-Во что ты веришь?
-В себя.
-Кого ты любишь?
-Себя.
-У тебя везде ты. Везде «я». Почему ты одинок?
-Я не одинок – мое «я» многолико. А вообще, не люблю это местоимение. Оно резкое и холодное, в то же время глупое. Слово «Я» – это не эгоизм, это недальновидность. Потому что на тебе все заканчивается, то есть за тобой решение, вывод,  однако начинается все с людей. Они – общество, большинство. С позиции циника – масса, которую следует качественно наебать и сделать деньги. Если повезет – счастье. Но это реже.
-Говоришь, не любишь «я»?
-Говорю.
-Давай сделаем так, чтобы стало «мы».
-Тогда начнем с физических смыслов. – Я оживился.
Вот она, женщина. Пропустила все самое важное, самое разумное и может, даже, сокровенное, сказанное мной, заметив только мое воображаемое одиночество и свою влюбленность. Впрочем, это меня не сильно огорчает.
Если девушка тебе доверяет, ты можешь сделать с ней все.
Я подтянул ее к себе, чтобы создать «мы».

Кто-то поцеловал меня в глаза и разбудил этим. Лола лежала рядом в ситцевой сорочке и улыбалась. Если на утро девушка в хорошем настроении, значит, ночью хорош был ты. Я захапал ее в объятия и прохрипел деланым голосом тролля:
-Ктоо меняя утром разбудит – тот мой злейший враг! Аррррр брбрбрбрбр!
Она звонко смеялась. Боже, какой же у нее красивый смех. Я расцеловал ее шею.

-Ты знаешь, какой сегодня день?
-Ой, как я не люблю такие вопросы! – я принялся разглядывать новые спицы велосипеда Лолы.
-Да нет, ничего серьезного, сегодня воскресенье. Просто завтра мы выходим на работу. Ты как, у меня остаешься?
Я подошел к ней и поцеловал.
-Что, почему-то я не как все парни не сбегаю пораньше с утреца?
Она больно ущипнула меня за попу, я победно расхохотался.

После обеда мой телефон взволновано затрепетал. На дисплее горел «Антоха».
-Привет, если ты по поводу вечера сегодняшнего, то я заня…
-Так, мужик, заткнись и слушай меня. Пока ты пропивал очередные выходные, я нашел клиента, которого клиентом назвать сложно… Это просто чертов клад, Маркуша! Агентство страховки недвижимости, автомобилей «Инсур». Этот мужик, который владелец, сейчас закончил строительство очередного филиала в Киеве, который нуждается в оперативном «распиаривании».  Мы завтра впятером вылетаем в Крым, на два месяца полной занятости – от разработки рекламы до контроля ее исполнения. Здесь сейчас все равно работы нет, те калясочники от нас отказались благодаря тебе, думаю, объяснять не надо, почему. А сидеть без денег я не намерен – отвык уже.
-Эй, Антон, постой, постой… Слушай, может, вы как-нибудь без меня, а? Слушай, дружище, - я вышел на балкон и закрыл дверь, - я тут девушку нашел классную, не хочу покидать ее надолго, понима…
-Марк, перед смертью не натрахаешься! Собирай манатки, завтра в десять утра в офисе. Самолет в два. Все, ничего не хочу слушать. Без тебя проект провалится, очнись, эй.  До завтра, не опаздывай.
-Черт. Лола, у меня тут новости…
-Спасибо, что хоть телкой не назвал.
-А. Ну раз слышала разговор, то объяснять не нужно многого…
-Засранец твой начальник. Собирай вещи и марш отсюда с глаз моих.
Я  собирался обидеться, когда подлетела ко мне и буквально впилась в меня губами.
-Шутка. У нас еще весь день, - произнесла вполголоса Лола и повалила меня на кровать.

Утром будить ее не стал. В девять утра, обуваясь, я обнаружил записку на комоде: «Возьми вторые ключи на всякий случай. Целую»

-Я не намерен оставаться здесь больше ни дня! И так уже мы сидим здесь больше двух месяцев! Меня не волнует, что работа строителей затянулась и мы не можем приступить к оформлению витрины, это не на-ши про-бле-мы!
Антон орал и брызгал слюной. У меня болела голова. У трех наших коллег, по всей видимости, тоже.
-**** я этих хохлов. – Он сплюнул, допил мое пиво и скрылся за дверью гостиничного номера. 

Деньги мы получили только через два с половиной месяца. Московскую симку я потерял в отеле после двух недель пребывания, когда менял ее с украинской, чтобы позвонить Лоле. Все было отвратительно. Заплатили меньше, чем обещали, еще и задержали в городе. Возвращались домой мы в смешанных чувствах.
В самолете  я рассказывал парням про Лолу, про велосипед, про душ, вспоминал, ее утренние поцелуи, строил планы на будущее. Антон одобрил мой выбор и пожелал удачи.

После аэропорта парни поехали в ресторан отмечать прибытие и почти успешную сделку, а я отказался – поехал домой. Искупался, оставил вещи, взял машину. По дороге к Лоле я заехал с цветочный и купил огромный букет белых роз. Я скучал о ней.

Ну вот, старый добрый подъезд. Знакомые надписи на стенах, знакомо скрипнула дверь на первом этаже. Лифт послушно прибыл и отвез меня на пятый этаж, я вышел. Медленно открывая входную дверь, я чувствовал теплый трепет, голова легонько закружилась, когда щелкнул последний оборот в замке.
Я зашел в коридор, включил свет. В квартире не было никого. На работе, наверное… Я разулся, взял вазу из коридора, прошел в ванную, чтобы набрать воды. Что-то привлекло мое внимание, когда я включил кран. Вода непринужденно шипела. Зубные щетки. Их было две. И вторая – не моя.
Я вышел из ванной и шагнул на кухню. Цветы держал в руках. На столе две кружки с недопитым «Каркаде», наполовину полная вазочка конфет. На столе записка, почерк не ее.
«Детка, буду поздно, приготовь апельсиновый пудинг к ужину». 
Детка, блять. Блять. Детка…
Я положил цветы на стол, взял лежащий на подоконнике черный фломастер и дописал: «У нее аллергия на цитрус, дебил». Стало легче. Я достал сигареты и закурил. Легче не стало. Бычок с большим количеством пепла я затушил об эту же записку и оставил его на ней. Немного подумав, я взял букет и как можно глубже засунул в мусорное ведро. Еще немного подумав, достал ключи от ее квартиры и бросил в одну из кружек. Вроде, все. Я вышел из квартиры и захлопнул дверь. Было промозгло и больно.
Погода располагала к романтичным прогулкам. Было свежо и безветренно, сумерки брезгливо ступали на шуршащие улицы. Я сел в машину и завел мотор. Душа в тот момент переживала страшную диарею после ядреного коктейля эмоций разочарования, страха, ненависти и любви, и вот-вот ожидалось извержение  сильнейшего в истории моей жизни истерического метеоризма. Что вы знаете о жизни? Что вы знаете о жизни завтра? Я – ничего.
Магнитола изрыгала сексуальные вопли Карины Раунд, как раз в тему. Бас гитара и правильные ритмы ударных подталкивали напиться.  Я сделал пару глотков из любимой фляжки и тронулся с места.
Высотки и магазины проносились мимо меня все быстрее и быстрее, сердцебиение учащалось, костяшки на руках белели. Я гнал. Фары освещали указатели и знаки.
Внутри потеплело, я сбавил скорость. Решил остановиться в ближайшем дворе и перекурить. Заглушив мотор, я обнаружил милую парочку у подъезда, которая страстно целовалась. Я стал наблюдать. Лет по двадцать с копейками, за руки держат друг друга, не отпуская, в глаза друг другу смотрят, смеются, обнимаются. Очарование. Но вот, видимо, девочке пора домой, мальчик целует ее на прощание и уходит. Девочка долго что-то ищет в сумочке. Я завожу мотор и подъезжаю к ней, опускаю стекло.
-Добрый вечер, прекрасная принцесса!
Она отшатнулась от машины, но убегать не спешила.
-Вы маньяк, да? Я с вами никуда не поеду!
Я благосклонно улыбнулся. Мои слегка прищуренные голубые глаза, темные волосы и белоснежная улыбка еще никогда не подводили. Девочка окинула оценивающим взглядом мою «бэху» и меня. Я продолжил:
-В этот потрясающий вечер так не хочется проводить драгоценные часы дома у компьютера.. Если бы я был без машины,  я бы все равно позвал прогуляться. Насиловать мне вас нет смысла, вы будете сопротивляться и кричать, никакого удовольствия. Да и маньяки не зарабатывают таких денег. Я давно хочу посетить один европейский ресторан в центре, да все не нахожу времени. Прекрасная принцесса, снизойдите с небес, составьте мне компанию! Это все похоже на абсурд, но ничто так не смахивает на абсурд, как чистая правда! Да и ключи вы, кажется, забыли дома. Я не задержу вас надолго. Ну же.
Она рассмеялась, покачала головой и прыгнула ко мне в машину. Я не спеша поехал по двору  и в конце квартала увидел спину ее молодого человека. Я расспрашивал ее о том и о сем, она много улыбалась и кокетничала. Через минуту мы ехали в трех метрах от парня, чего она, конечно же, не заметила, разглядывая меня и только меня – ее нового лжевоздыхателя.
Я нажал на газ, обогнал парня и подрезал его. Он резко остановился и что-то крикнул мне. Девушка защебетала какую-то ерунду. Я открыл ее окно. Парень в ужасе заглянул внутрь. Я спокойно произнес, не глядя на него:
-Забирай свою ****у и впредь провожай до квартиры. Герой.
-Наташа, кто этот х…
Моя шокированная спутница поспешно открыла дверь и вывалилась из машины.
Я поехал прочь. ****ство, кругом одно ****ство.
Внутри было по-прежнему ранено, грязно и вязко, но как-то спокойно. Душевный пердеж закончен, осталось болезненное урчание. Теперь я уже не гнал, а устало возвращался домой.
На улице главенствовала ночь, на рекламных щитах нарисованными губами наигранно улыбались недалекие девушки. На одном из плакатов слова торжественно гласили:
«Мы выслушаем каждого. Мы поможем каждому. Мы всегда рядом. «Сбербанк»