Путь в рабство. Гл. 3

Путь в рабство.
Продолжение.

      В свободное время мы отдыхали все вместе. Мама и папа заранее предупреждали меня о предстоящей поездке или походе куда-либо. Мне нравилось все - театры, кино, концерты. Единственное условие взамен - отличная учеба и выполненные все домашние задания. Это касалось домашних заданий мамы и папы – это уборка в своей комнате, стирка и глажка личных вещей. Мне нравилось, как Эдуард Эмильевич ухаживал за мамой и проявлял настойчивость при утверждении своих правил. Папа часто говорил маме: «Стелла, почему ты этой помадой накрасила губы? Мне кажется - лучше будет этой», - при том он приносил маме другую помаду. Иногда мама вредничала: «Я сама знаю, как я должна выглядеть». Папа всегда задумчиво отвечал: «как знать». Очень часто, придя вечером домой, он делал маме замечание: «Стелла, почему ты в том же платье, что была перед работой. Переоденься». Мама переодевалась. Мама никогда не провожала и не встречала папу в одном и том же платье. Она тщательно готовилась к его приходу. Все содержимое наших чемоданов было размещено в четырех больших шкафах. Чего там только не было. Одних шляп у мамы было больше десятка. А туфель? Я иногда, когда мамы не было дома, наряжалась в туфли, и кривлялась перед зеркалом, за что часто получала от Таи мокрой тряпкой. Я на нее не обижалась. Она была тихая, добрая и никогда маме не сплетничала о моих проделках. Уберет, протрет пыль и аккуратно положит все на место, будто никто не трогал. 
      Как-то мама покрасила в новый цвет волосы, и папа сделал ей замечание. Точнее не замечание, а мягко сказал: «Стеллочка, мне кажется этот цвет не удачный. Было бы лучше иметь этот оттенок», и он показал ей пакет с краской. Мама, наверное, пребывая в плохом настроении, ответила: «Эдуард, я тебе не делаю замечания, когда ты допускаешь ошибку, упражняясь на скрипке». Папа промолчал, и, сказав, что опаздывает на занятия по бальным танцам, извинился, поцеловал ее, закрыл за собой дверь.
    Эдуард Эмильевич был одаренным человеком. Леонтина вспоминала: «Эдуард Эмильевич, вечерами, по определенному графику вел кружки: шахматной игры, бальных танцев, игры на скрипке и кружок рисования. Мне казалось, что папа может все. Его желание сделать что-то приятное, интересное может поразить любого человека. Иногда у нас собирались гости. Папа шутил, постоянно засыпая всех афоризмами и притчами. Иногда гости засиживались у нас за игрой в лото. Мы, мелкая часть общества, с удовольствием участвовали в этом. Нам было приятно копировать взрослых, раскладывать карточки, ставить бочечки, но самое неинтересное было вытягивание номерков. Особенно увлекательно было, когда взрослые одну, но и две партии играли на деньги. Мы стояли вокруг стола и завороженные следили и переживали за них. Мне было приятно, когда выигрывала мама или папа. Затем все пили чай и, извинившись за поздний уход, все прощались. Мы всегда провожали гостей до общественного транспорта.
      Самыми счастливыми минутами для меня были те, когда какую-либо из женщин провожал папа, а мама помогала Таисии убирать. Папа всегда поддерживал нашу гостью под локоть, веселил ее, а мне было приятно за этим наблюдать. Я часто думала: «Когда вырасту, я обязательно найду себе человека  похожего во всем на Эдуарда Эмильевича».
      Возвращаясь, домой, он предлагал, пока мама не видит, залезть ему на плечи. В такие минуты я была счастлива. С этой высоты, я казалась себе летчиком самолета или птицей. Я широко расставляла руки, а папа подпрыгивал и кричал: «Ветер, ветер мы сильнее тебя, мы летим, подними нас высоко». К сожалению, этот миг был недолгим. Папа спускал меня на землю и огорченно вздыхал: «Если мама это увидит - будет Хэлуин».               
      Кружки, которые вел папа, были созданы в заводском клубе для рабочих и они, не взирая на усталость, после работы с удовольствием посещали их. Однажды, когда  Эдуард Эмильевич заболел, рабочие пришли к нам домой и папа, лежа в постели, около часа слушал выполнение ими домашнего задания по музыке. Они играли на единственной скрипке, которая принадлежала папе с дореволюционного времени. Папа предлагал и мне посещать уроки, но моими интересами были уроки рисования, которые проводила со мной Тая, шитье и вязание. Я шила все. Платьица куклам, мешочки для кухни, вязала рукавички и береты. Однажды, порезав старое мамино платье на полоски, я училась у Таисии вязать крючком. Маленький коврик связала, но и получила большую пощечину от мамы за порезанное платье. Таисия была на грани увольнения и я, упав на колени, просила маму не выгонять ее. Домработница стояла, опустив голову, и плакала.
     В один из дней мама, улыбаясь, сказала:  «Леонтина у тебя скоро появится брат». Очень скоро маму увезли в больницу и, через короткое время, она вернулась. Папа принес в дом сверток, который кричал.
     Нам выделили дополнительную комнату, и каждую свободную минуту я пыталась туда заглянуть, где незнакомая женщина ворковала над небольшой кроваткой. С этого момента жизнь в нашем доме полностью изменилась. Все отныне было подчинено этому комочку пока без имени. Собрались как-то друзья нашей семьи, скорее на смотрины, и появились разные варианты имени для малыша. Я уже знала, что это мальчик.
      Папа высказал мысль, что все имена и отчество (правда значение последнего слова я не понимала), должны начинаться с одинаковой буквы. Никто принципиально не возражал, однако в доме повисла тишина. Собравшиеся понимали, что имен начинающихся на букву «Э» раз два и обчелся. Кто-то предлагал имена Владлен, Иосиф, кто-то Александр. Папа успокоил всех неординарным предложением. У сына будет имя Эдвард. Тут же начали сопоставлять два имени (имя и отчество), кто-то сказал, что ребенку и окружающим будет тяжело общаться.
    - Не страшно. Главное у меня есть уверенность, что он будет хорошим человеком и высокообразованным специалистом. Думаю похлеще, чем я. Все зааплодировали и еще не скоро, разошлись, обсуждая события в стране и за рубежом.
    Леонтина любила школу. Занятия в школе мне давались легко. Я часто оставалась для занятий рисованием в  школьном кружке. Дома она рассказывала: «В кружке нас семеро, и учитель может уделить внимание каждому. Особенно нравились уроки рисования с натуры. Мы выходили во двор или ездили в парк. Я с удовольствием рисовала деревья, кусты и травку. Прорисовывала почти каждый листочек. По рисованию у меня всегда была пятерка.
      В нашем доме проживало немного людей, и я почти всех знала. Из двенадцати квартир я дружила почти со всеми детьми. Вот только Сергей, что жил на втором этаже и прослыл забиякой, был мне неприятен. Он, тайком от родителей, курил и подбивал к этому других мальчишек.
      Так прошло несколько лет. Я уже занималась в пятом классе. Мои успехи очень нравились папе, а мама всегда имела ко мне претензии.  К этому времени я почти профессионально шила, вязала, и мои рисунки часто побеждали в школьных конкурсах. Тая постепенно начала меня обучать приготовлению пищи. Хотя мама была категорически против этого увлечения.
      Постройка завода закончилась, и папа получил какую-то должность на этом заводе. Очень редко мне удавалось услышать хоть какие-либо разговоры родителей. Чаще всего они говорили за пределами квартиры или очень поздно ночью, закрывшись, в своей комнате. Однажды, когда все были дома,  я спросила: «Когда мы поедем на Украину или к тете Юле в Лодзь?».  Наступила тишина. Через небольшое время папа ответил, что поедем скоро, может быть в следующем году. Следующим годом был 1938год.

Продолжение следует.