Письма отрывок

     Я был влюблен. В милую, слегка подростково угловатую и с глазами, в которых, если долго вглядываться, читалась какая та грусть. Я любил ее, и был счастлив.
     И мы каждый день писали друг другу письма. Обычные листы, вырванные из тетради в которых коротали часы в ожидании встречи друг с другом, описывая то что сделаем друг с другом, или же просто фантазируя, глядя в наше, без сомненно, безоблачное будущее. Она писала на парах. Я дома, устроившись в диване, за кружкой кофе и огоньком нежности в сердце, на языке и кончиках пальцев. Я буквально чувствовал, как подушечки покалывает от истомы ожидания ее. Как воздух теряется в груди и становился комом. 
     И эти письма, эта игра, придуманная ею спасала меня, чтоб не сорваться с утра и не сбежать к ней на пары, что выкрав ее из аудитории, обнять в пылком поцелуе и своровать ее, такую безумно нежную и желанную, расстаявщею в моих объятьях, с блеском счастья в ее вечно «мокрых» глазах.
     Только они удерживали меня дома. Я искренне не хотел чтоб она пропускала пары, и она, как хорошая девочка, с сожалением, с отвращением, но ходила на них. Отчасти потому что не хотела меня огорчать. Отчасти потому что могла на них начеркать мне страницы две-четыре , испещренного мелкими буквами, рисунками текста. В котором говорила мне то, что не могла сказать при встрече. Те слова, которые была не в силах произнести, будто внезапная немота наподдала на нее, и она произносила их лишь губами… беззвучно. Они были нужны ей. А я не мог без этих слов.
     И поэтому в этот майский день мы сидели и писали друг другу. Она признание,  я какую то откровенно пошло-эротичную фантазию, чтоб вечером, она, закрывшись  на кухне, когда вся ее семья будет поглощена телевизором или компьютером, достать из конверта лист. И развернув его, глубоко дыша (уж не знаю почему) перечитывать каждое предложение, лаская взглядом. Ее щечки будут краснеть. Она будет облизывать свои губки и сглатывать ком, подкатывающий к горлу… Потом она резко отведет взгляд от письма, не в силах больше сдерживать жжение в груди. Встанет. Откроет настежь окно, и будет всей грудь вдыхать прохладный майский вечер. Такой живой и мягкий.
     Она знала. Она знала что в двадцати минутах (или в десяти, если сильно не вмоготу) ее любимый. Она чувствовала дым его сигареты. Она была уверена, что он так же стоит у окна. Что как и она погасил свет. И что он думает о ней.

     Она собрала письма, и закрывшись в ванной, встав на унитаз, достала из верхней полки встроенного шкафчика сигарету. Трясущимися пальцами попробовала высечь пламя из зажигалки, и резко бросив это достала из задних карманов джинс мобильный телефон.
     «Чтож ты со мной делаешь?»: отправила она ему смску и невольно улыбнувшись обняла колени. Не хотелось ничего. Только поскорей бы увидеть его. Прижаться к нему. Чтоб он обнял. Чтоб сказал что любит, хотя она это и так знала, но ее сердце переполнялось приятной теплотой, и она, переполняя его, разливалась по всему телу, кружа голову и слабея колени. И ей не хотелось больше ничего. Только его. Такого милого. Колючего. Ворчащего. Но любимого. Хотелось вдыхать его сигареты. Украткой. Пока он не видит. Чтоб он не заметил что она курит.  Ее личико всетилось легкой улыбкой, а она уже лежала с ним, укрывшись лишь покрывалом, прижимаясь к нему каждой клеточкой, чувствуя его чуть солоноватый запах. Его тепло.
     Ее пальчики высекли искру зажигалки. Огонек медленно и искря разгорелся. А она вся была в мечтах. В завтрашнем дне. В котором она прийдет к нему с утра. И залезет к нему спящему под одеяло.
     Лишь бы только он не прогнал ее в институт.