Сердце этого Мира. 5. Оставшиеся умирать

Часть первая. Перерождение.

Глава пятая. Оставшиеся умирать

Безумный, пронзающий насквозь ледяной ветер трепал тонкие, едва зеленеющие ветви деревьев, невысокую хлипкую траву и одинокие скромные полевые цветы. По серому пасмурному апрельскому небу ползли одинокие свинцовые тучи; над каледонскими полями невесомым покровом лежал густой сырой туман. Невыносимая влажность витала в воздухе, из-за этого было тяжело дышать. Так много людей погибло за минувшую ночь… Но тем, кто еще оставался в строю и продолжал вести бой, было некогда оплакивать павших. Природа за них пела реквием по всем погибшим.

Шестеро гринландцев мрачно сидели вокруг уже потухшего костра, источавшего едковатый серый дымок. Ледяной весенний ветер кружился вокруг них, пробирая до костей, скользя по каскам гвардейцев и майора Рекила, трепал светлые кудри Дэнжер и черные с проседью спутавшиеся пряди Зигфрида. От перенапряжения и смертельной усталости в ночном сражении ни у кого уже не было сил для разговоров; от пустоты в душе не было слов и никаких чувств. Бойцы просто сидели, пытаясь немного согреться и отдохнуть, обреченно ожидая нового боя.

Шесть человек, оставшихся задержать атаку каледонцев после отхода второй эвакуационной группы, отбивались и удерживали укрепления в центре лагеря сколько смогли. Но после получасового боя удерживать оборону было невозможно. Вся территория вокруг тюремного блока была усеяна воронками взрывов, горами стреляных гильз, телами убитых и стонущих раненых. И каледонцы продолжали давить, не обращая внимания на потери.
Гринландцы слабели. Казалось, еще немного – и всем конец… Зигфрид успел вовремя их вывести с территории лагеря. Еще больше двух часов он, Рекил и остальные метались по лесам и редколесьям, сдерживая противника и путая след. Чуть ли не каждые двадцать минут приходилось занимать оборону, принимать непродолжительный бой – и вновь двигаться дальше, навстречу самой непредсказуемости… Лишь благодаря собственной абсолютной выдержке и превосходной выучке гринландцам удавалось выходить из боя без потерь.

Было уже почти утро… Над розовеющим горизонтом медленно загоралась золотистая заря. Вот-вот должны были появиться первые лучи двойного солнца Мира, пронзающие свинцовые тучи. Гринландцы по-прежнему безмолвно сидели у погасшего костра, в глубине души немного радуясь тому, что примерно на полчаса – сорок минут оторвались от наседающей погони и даже смогли выкроить несколько минут на отдых; но не только поэтому среди усталости временами мелькала радость. Ведь все они еще были живы…

- Так и будем молчать? – голос Зигфрида разрушил стены тишины.
- А тебе есть что сказать? – Рекил был так же мрачен, как и плывущие по небу облака.
- Просто молчание уже невыносимо… Надо хотя бы узнать, как дела у остальных…
- Да… давно пора… - согласился Рекил и принялся настраивать коммуникатор.
После непродолжительного разговора Зигфрид и Рекил выяснили, что первая группа уже благополучно достигла Марвура и благожелательно встречена вармийцами в космопорте, а что касается второго отряда – то Ирнел уже почти довел группу до резервной зоны эвакуации и будет там с минуты на минуту. Полковник несказанно обрадовался, услышав голоса Зигфрида и Августа.
- Здорово, что с вами все хорошо! – воодушевленно говорил он. – Мы скоро будем на месте, ждем вас! До встречи…
- Ясно, Ирнел, конец связи. – Рекил заметно в чем-то сомневался.
- Будем прорываться!.. – уверенно заключил Зигфрид. - Ирнел нас не бросит, я знаю, костьми поляжет, но не бросит!
Упрямый и гордый тон командира вселил уверенность и в сердца гвардейцев.
- Мы готовы! – за всех высказался капрал Руан. – Они готовы рискнуть ради нас, рискнем и мы!..
- Рискнем… - согласился Рекил и посмотрел на Зигфрида. Вместо ненужных слов Эдерхарт взял фляжку и плеснул воды в костер. Пепел остывающего очага зашипел под холодными каплями и угас навсегда.

Рекил заключил, что наиболее разумно будет обойти встреченные впереди посты каледонцев с юга, после чего беглым маршем направляться к зоне эвакуации. Зигфрид двигался впереди отряда, за ним с трудом успевала Дэнжер, далее их догоняли Шейл, Руан и Элмер, Рекил замыкал. Густой кустарник, заросли папоротника, спутанная высокая трава затрудняли движение. То и дело отряд останавливался, отдыхая несколько секунд, и вновь продолжали беглый марш. Во время коротких передышек Эдерхарт или Рекил связывались с Ирнелом, справляясь насчет обстановки. Пока что было тихо. Но это лишь пока…

Уже три часа длилась погоня. Зигфрид и другие бойцы, измотанные многокилометровым маршем и постоянными перестрелками, уже едва могли передвигать ночи. Остановившись на очередной привал в зарослях высокой травы на окраине леса, гринландцы пытались прийти в себя и собрать силы для продолжения пути. Неожиданно коммуникатор Зигфрида словно взорвался нервным голосом полковника Ирнела:
- Эдерхарт! Мы у зоны эвакуации, вот-вот прибудет флаер, где вы?? Поторопитесь, впереди патрули противника, возможно, будут гости…
- Значит, у нас тоже, - заключил Зигфрид.
- Будьте осторожны… - полковник на мгновение осекся и добавил. – Выбирайтесь, мы вас не оставим! Удачи…
Зигфрид отключил коммуникатор, медленно опустился на траву и с напряжением выдохнул, закрыв глаза. Еще секунду он посидел и перевел задумчивый взгляд на медленно поднимающееся над горизонтом белое двойное солнце Мира.
Неожиданно солнце закрыла тень худощавой фигуры Дэнжер. Девушка прямо спросила:
- Мы ведь не выберемся?
- Выберемся! – твердо подчеркнул Зигфрид.
- Не обнадеживай… Я знаю, что везение не может длиться вечно.
- Везение… - усмехнулся Эдерхарт, и на секунду в нем взял верх прежний парень из университета, кто верил в удачу… но лишь на секунду; почти сразу же вернулся теперешний суровый майор гвардии Эдерхарт, веривший только в собственные силы. – Лучше не вспоминать про удачу… Лучше просто взять себя в руки и делать то, что умеешь лучше всего.
Каким бы сухим и леденяще-отстраненным от всех чувств ни казался тон Зигфрида, он вселял уверенность. Не веру, не надежду – уверенность. Этого было достаточно. Дэнжер не боялась боли или смерти – не потому, что их этому учили, хотя и поэтому тоже…  Но верить своему командиру, черпать силы и уверенность в его словах – этому не учат нигде; и не каждый командир на подобное способен. И ведь лейтенант Хойт никогда прежде не сражалась рядом с гвардейцами под командованием Эдерхарта… И что же заставляло ее теперь всецело уповать на него? Старая дружба, сила обещания, дисциплина? Да какая разница, что именно…

Солнце поднималось выше, озаряя лесистые каледонские холмы, покалеченные за год войны и потревоженные ночным боем. Уже прошла ночь, казавшаяся бесконечной, наступил лучезарный ослепительный рассвет, занималось прохладное облачное утро, но переполошивший все живое и неживое в окрестностях Рита бой продолжался. Продолжался он для  второй эвакуационной группы в зоне посадки на побережье; продолжался для шестерых гринландцев, которые теперь сами нуждались в спасении, продолжался для солдат десятой дивизии каледонской армии, спешно поднятой по тревоге. Бой продолжался…

Спустя несколько минут после очередного привала гринландцы во главе с Эдерхартом были вновь атакованы. Зигфрид этого не ожидал и не смог подготовиться к обороне. Усталость, отчаяние и сдавившая дыхание обреченность с успехом отыграла свою роль…
Бойцы вновь двигались быстрым шагом через редкий лес, залитый бело-голубыми лучами восходящего солнца. Капрал Шейл следовал впереди, разведывая обстановку. Лицо широкоплечего солдата уже сплошь покрылась мелкой сетью пота, выступившего от напряжения и истощения. Где-то рядом хрустнула ветка, прошуршала примятая трава – Шейл резко дернулся направо, налево – ничего. Облегченно выдохнув, гвардеец выпрямился и, развернувшись, обратился к Эдерхарту:
- Все чисто, командир, можем…
Этой фразе не суждено было закончиться. Звуки внезапных выстрелов больно ударили по слуху гринландцев, отвыкших от отвратительных канонад очередей за примерно полчаса затишья; стрельба вспугнула сотни птиц, спокойно дремавших на ветвях, развеяла звенящую напряженную тишину и утопила в безумном грохоте обрывки слов солдат, застигнутых врасплох. Зигфрид еще успел из всех сил воскликнуть: «Ложись!!..», но Шейлу это уже не помогло. Капрал принял пару коротких очередей на себя, и раскинув руки, как подкошенный, упал на траву, окрасившуюся каплями его крови.
- Не-е-ет!!! Шейл!!.. – яростно вскричал Эдерхарт. – Ответный огонь!!
Не менее разъяренные подлостью и вероломством противника, гринландцы утопили спуск своего оружия, поливая свинцовым градом все вокруг, что казалось подозрительным – деревья, камни, кусты, высокие стебли травы… Все, где мог прятаться враг. Время от времени среди выстрелов вокруг раздавался шум, пару раз кто-то вскрикивал от боли, давая понять, что выстрел достиг цели.
Рекил, укрывшийся за широким кленом, изредка выглядывал, давал очередь и снова прятался, переводя дыхание. Неожиданно на глаза ему попался обеспокоенный взгляд Дэнжер, прятавшейся в паре шагов от него. Собрав волю и силы в кулак, Рекил метнулся к ней, перемахнул через высокий поваленный ствол и приземлился рядом с девушкой. Он моментально понял, что ей нечем стрелять; у самого майора тоже был лишь один магазин… его он и отдал «хранительнице», сам же выхватил пистолет. Дэнжер зарядила винтовку и жестом указала, куда следует стрелять. Рекил все понял и без слов. Слаженно, как по команде, оба выскочили из-за укрытия и открыли огонь одиночными по едва заметным силуэтам, пытавшимся скрыться за деревьями в паре десятков шагов перед ними, после чего кинулись в стороны, ища новые укрытия. Элмер и Руан отстреливались, периодически меняя позиции и пытаясь добраться до раненого товарища…

А Зигфрид снова впал в невероятную ярость, видя свою ошибку, приведшую к тому, что один из его солдат был ранен (а может, погиб??!). Снова кровь вскипела в воспаленных артериях, ненависть переполнила сердце и хлестнула за край, поджигая душу, испепеляя рассудок и здравый смысл, распыляя все чувства, и погрузила сознание в безжалостный хаос неостановимого боевого безумия. С горящими, как подожженные факелы, глазами и безудержным криком Эдерхарт, не целясь, расстрелял остатки патронов куда попало, швырнул автомат и, выхватив меч, бросился в ту сторону, откуда громче слышались выстрелы и вражеские крики. Он размахивал налево и направо своим оружием боли, неся смерть всему, что походило на неприятеля, круша все попавшееся под руку и безжалостно уничтожая всех, кто сопротивлялся. Заполонившее разум безумие притупило зрение и затуманило рассудок. Ярость схлынула лишь когда вокруг не осталось никого, и выстрелы стихли. Зигфрид вырвался из тисков ненависти и вспомнил о товарищах.
- Шейл… - пробормотал он на выдохе, чувствуя изнурение и боль в раненом плече… По рукаву его струилась кровь. Зигфрид поспешил туда, где лежал раненый капрал.
Шейл был жив и даже в сознании. Денжер уже остановила кровь и накладывала повязки. Заметив майора, раненый гвардеец поднял руку и прохрипел:
- Порядок, командир!.. Помяли слегка…
- Слегка… - скептически передразнила его Дэнжер. – Да тебя продырявили всего как картонку! – она перевела взгляд на Зигфрида. – Он не сможет пойти сам… Тебя тоже ранили! – зачастила девушка, доставая еще повязку и обезболивающее.
Эдерхарт яростно огляделся кругом, думая, как быть.
- Ирнел на связи… - подсказал Зигфриду коммуникатор. – Прием, Эдер… Эдерхарт! Как… слышишь, прием! – голос полковника прорывался сквозь сильные помехи и шум. – Что такое, отвечай??? Вы там вообще живы???
 - Прием, вторая… - устало выдохнул Зигфрид, медленно опускаясь на колено; Дэнжер принялась за его ранение. – Живы… Только что попали в засаду где-то к югу от вас. Патронов больше нет, есть пострадавшие. Спешим  как можем.
- Мы слышали вас, вы совсем рядом! – обнадежил его Ирнел. – Не более километра!
Зигфрид облегченно выдохнул, слыша эти слова.
- Ведем бой! Транспорт пришел больше ЧАСА назад!!!.. Ждем только вас… - продолжал полковник. – Да, и… черт! – Ирнел оборвал фразу, послышались крики, ругань, звуки стрельбы, рукопашной схватки, после чего эфир возобновился. – Уже полчаса… бой!! А… еще!.. Вармийцы решили помочь, с флаером прибыл десантный взвод нам на подмогу… - снова обрыв связи, стрельба, ругань и мат… - Поспешите, мы удержимся! НИКОГО не бросим!!! Конец… связи!
Зигфрид порывисто снял коммуникатор с уха:
- У нас десять минут, не больше!! – сурово констатировал он, чтобы все слышали, и поднялся с травы. – Руан, Элмер, бросайте все, кроме мечей, хватайте Шейла – и вперед, бегом на север, один километр! Рекил, Дэнжер – прикроем их!
Бойцы с удвоенным рвением приступили к выполнению приказа. Гвардейцы подобрали ослабшего товарища и, подхватив его под руки, бегом двинулись на север. И вновь возобновилась стрельба – теперь уже отставшие прежде силы преследования настигли беглецов.
- Уходим! – приказ Зигфрида был понятен и краток.

Бег… Бег… Теперь уже никаких остановок… В бою время течет странно и непонятно – то секунды тянутся как вечность, то минуты и часы пролетают как мгновения. Теперь минуты последнего рывка казались мчащимися еще быстрее, чем мгновения. Гринландцы были уже на пределе своих сил, когда пересекали прибрежную равнину. Впереди уже была слышна и даже видна перестрелка у зоны эвакуации… Близость эта, близость товарищей, которые рискуют собой ради них, словно открыла уже неизвестно какое по счету «второе дыхание» и заставила забыть про нестерпимую усталость. Руан и Элмер ускорялись как могли, волоча на руках обмякшего Шейла, обливались потом, но упрямо продолжали бег; Рекил и Дэнжер старались держаться ближе, отстреливались на бегу и отвлекали врага. Зигфрид же почему-то не спешил, все отставая от товарищей. Он словно хотел умереть здесь, на этом поле, отдать жизнь ради спасения товарищей, как это подобает настоящему герою. Трудно сказать, что же им двигало в эти мгновения. Долг, героизм, жажда славы? А может, глупость?..
- Умирать так глупо… - неожиданная мысль едва не ввергла его в полный ступор. – Зачем умирать? Сдохнуть просто… Выжить сложнее… - еле успел подумать майор, как вдруг в паре шагов блеснула вспышка взрыва. За ней пришла ударная волна, едва не сбившая с ног. И наконец, снопы разрытого снарядом серого илистого песчаника осыпали его с ног до головы. Зигфрид чудом устоял, но ноги запутались, в глазах потемнело, в голове повисла пелена гула и свиста. Помотав тяжелой, как чугун, головой, он еле пришел в себя и снова бросился вслед за своими товарищами.

Ему хотелось выжить… Хотелось спастись ради того, чтобы снова была возможность исполнять свой долг, спасать и защищать чужие жизни. Теперь те герои, что погибли, сражаясь во имя Отечества, уже не виделись примером для подражания. Конечно же, Зигфрид не имел даже мыслей об их трусости, но гораздо более отважными теперь, словно после душевного надлома, он видел простых бойцов, сражавшихся на фронтах и вернувшихся домой. Ради таких людей стоило жить, сражаться и побеждать и ни в коем случае нельзя было умирать. Зифгрид петлял по склону холма, до хруста пальцев сжимая рукоять тяжелого меча, бежал, не разбирая дороги, не слушая стука сердца, обезумевшего и рвущегося прочь из груди, не слушал криков бегущего впереди Рекила: «Бронемашины! Зигфрид, берегись!!», не слушая звуков стрельбы вокруг. Он знал лишь одно: он должен выжить, и не должен позволить врагу убить больше никого…

Дэнжер с перекошенным от решимости лицом бросилась к нему на помощь. Спасти командира, помочь ему… Ничто другое не заботило ее сейчас больше. Страх за его жизнь притупил сомнение и инстинкт самосохранения, и девушка бросилась навстречу опасности с одним лишь желанием: защитить… любой ценой…
Пули этого не знали. Они ничего не хотели знать, ничего не хотели видеть или слышать. Безжалостные мерзкие куски свинца оборвали отчаянный и бесстрашный бег «хранительницы» навстречу Эдерхарту. Дэнжер даже не вскрикнула. Она лишь тихо опустилось на траву без движения.
- Не-е-е-е-е-т!!! – от разрывающего душу и сердце крика Зигфрида словно задрожала земля, а оглушенное небо разломилось надвое и рухнуло на берег. Эдерхарт обещал девушкам, что вернет их всех. Нарушать клятву он не собирался. В ту же секунду он был рядом с Дэнжер, пытаясь привести ее в сознание.
- А-а-а-х… - простонала она, открывая глаза. Зигфрид облегченно выдохнул. Не обращая внимания на приближающиеся к нему звуки стрельбы, не слушая ничего кругом, он просто крепко прижал ее к груди… Сейчас никого дороже в этом Мире он и не мог представить…
- Зажми рану… Ты как?! – Зигфрид кричал, пытаясь перекричать шум стрельбы и взрывов.
- Нога… Не могу пошевелить… - болезненно прошипела Дэнжер, останавливая себе кровь. На перевязку не было времени, поэтому Эдерхарт стремительно подхватил девушку на руки.
- Не бойся… Только не теряй сознание! Впере-е-д!
С этим криком Зигфрид побежал; так быстро, насколько мог, насколько еще хватало сил, уже давно потраченных и растерянных. Растерянных там же, где были забыты сомнения и отчаяние. Каледонцы преследовали его, догоняли, пытались подстрелить, но Зигфрид стремительно петлял и уходил от пуль. Погоня от собственной смерти показалась бесконечной. Но до эвакуационного флаера оставались считанные секунды…

Последние бойцы уже были на борту и поддерживали Эдерхарта огнем с полуопущенной аппарели. Как могли, помогали и члены экипажа флаера, ощетинившегося залпами орудийных установок и ракетниц. В дыму Зигфрид разглядел силуэт Рекила, который все еще стоял на земле и кричал, сопровождая крики отчаянными жестами:
- Давай же, давай!!!..
- Заводи моторы!! – сквозь сбитое в хлам дыхание вырвался крик Эдерхарта. – На взлет!..
Рекил все понял и, вскочив на аппарель, скрылся на борту.

- Зигфрид…- сквозь отчаяние бормотала Дэнжер умоляющим голосом, все сильнее прижимаясь к груди Эдерхарта.
- Я знаю…

Лишь два слова, два шага и прыжок вслед за уже поднимающимся воздушным судном… Это все, на что хватило жалких остатков сил Зигфрида. Он не знал, успеет ли он. Но не сомневался, что справится. Сила обещания была сильнее сомнений, отчаяния и усталости, а точнее – совершенной потери жизненных сил. Прижимая покрепче девушку к груди, он словно переносился в белую сияющую пустоту; и он твердо верил, что за этой невидимой пустотой их обоих ждет спасение…

Когда Зигфрид пришел в себя и приоткрыл веки, налитые расплавленной свинцовой усталостью, то успокоением вздохнул полной грудью, поняв, что спасение пришло. Он видел сероватые стены пассажирского отсека, прозрачные ледяные линзы иллюминаторов мягкий искусственный свет люминесцентных панелей. Дэнжер по-прежнему прижималась к нему и, с трудом сдерживая слезы, пыталась привести командира в чувство. Наконец, ей это удалось… Когда Зигфрид открыл глаза, вздохнул и провел вокруг мутноватым взглядом, девушка рассмеялась сквозь слезы радости и бесконечной благодарности; бойцы, окружившие их, с радостным криком «Ура!» повскакивали с мест. Нет, они не забыли о погибших товарищах, они не забыли друг о друге и о тех, кто рядом проливал кровь… Но их можно понять. Ведь их командир был спасен…Теперь больше ничего не нужно было для успокоения – только знать, что командир спасся. Ведь он покинул поле боя последним, он вел их за собой, он был все время впереди, демонстрируя отвагу и уверенность… Он рисковал собой ради спасения друзей, потратил все силы на спасение жизней… Он выполнил данное им обещание и, не обращая внимания на свои раны, не сдавался до самого конца, когда любой другой уже давно бы потерял надежду…Только такой командир был достоин большего, чем подчинение, чем уважение и преданность, и даже большего, чем любовь своих бойцов. Такой командир был достоин этого гордого слова – «настоящий герой»…

Каледонцы, пытаясь прийти в себя после многочасового сражения, приходили в себя, подсчитывали потери, помогали раненым, с трудом старались наладить разрушенное управление и взять ситуацию под контроль. Дерзкая и смелая операция вчерашнего врага больно ударила по их гордости и самоуважению. Научили ли чему-нибудь их события минувшей ночи? Трудно говорить однозначно…
Несколько каледонских солдат стояли у обрыва на берегу Уэсского пролива, глядя вслед исчезающему на фоне волнистого горизонта силуэту скоростного десантного флаера. На их лицах застыло подозрение, злоба, ненависть, жажда мести, перемешанная с отчаянием. Но было и еще одно чувство, которое невозможно было скрывать – это бессильный страх… Страх перед лицом противника, который вновь уходил с поля боя непобежденным. Победа уже заранее была на стороне гринландцев – еще тогда, когда бой даже не начался. Не побояться многократного перевеса противника в силах, навязать ему свои условия, вести бой на чужом поле, загнать противника в угол – и уйти под салюты неприятельской артиллерии… Гринландцы учли все.
И каледонцы были вынуждены с горечью признавать, что такой враг никогда не проигрывает, такого врага победить невозможно. И дело не только в отваге, смекалке, условиях, упрямстве и воле к победе. Главное – это люди. И если среди врагов сражаются настоящие герои, то их не просто невозможно победить. Порой с таким врагом вообще бессмысленно воевать. Человека можно ранить или убить, технику можно повредить или уничтожить, хитрый замысел противника можно сорвать или нарушить… Врага можно отбросить и разгромить… Но уничтожить настоящего героя невозможно. Ведь настоящие герои непобедимы. Непобедимы и вечны…

Август 2009 г., Новгород.

Конец первой части…