Следователь и бездна. Глава 6. Смольянов

               
http://www.proza.ru/2012/02/28/810   (предыдущая глава)

                Глава шестая. Смольянов

      Мне было не привыкать к навязчивости жертв по тем делам, которые я расследую. Поэтому постоянное присутствие Корнеева я воспринимал довольно спокойно. И это даже помогало мне в моём расследовании. Предполагаю, что в будущем следователь получит возможность обращаться в своём поиске не только к следам физическим – кровь, потожировые выделения, запах и так далее. Но и к нематериальным. Что-то есть в спиритических сеансах, в которых медиумы обращались с вопросами к духу умершего человека.

     Я, к сожалению, такими способностями не обладал, постоянное присутствие рядом со мной убитого человека позволяло мне только лучше разобраться в уже полученной информации.

     Надо сказать, свой первый следственный опыт я получил ещё в детстве, когда учился в классе седьмом.

     Тем летом в озере Бездонном, расположенном в степи, в пяти километрах от моего родного посёлка, утонул мой пятилетний брат. Оно и вправду было так – озеро являлось бездонным, это установленный факт. Никто не смог установить глубину озера . В озере Бездонном во время освоения целины ушел под лёд трактор с трактористами Банщиковым и Садыковым, тянувшими кунг для первых жителей посёлка первопроходцев. Утонувших трактористов так и не нашли. Их фамилиями назвали две новые улицы в посёлке, а на трактор махнули рукой. В озере сгинули несколько коров, а вместе с ними и пастух Волосников.  В нём бесследно исчез Павлов вместе со своим мотоциклом. И вот – мой братишка, когда отец не углядел, увлёкшись рыбалкой.

     Отец ещё несколько месяцев после смерти брата выкатывал из гаража мотоцикл и привозил меня на озеро. Мы шли по берегу и всматривались в густые, высокие камыши, надеясь найти брата.

     Приезжал я на озеро и один, уже самостоятельно, после самоубийства отца. С его смертью мне прибавилось забот.

     Когда мать  посылала меня мыться в баню,  я садился в предбаннике на тот самый диван, на котором отец разнес себе голову выстрелом из дробовика. Перед тем как зайти в жаркую парную, я снова и снова выискивал глазами, остались ли где-то еще брызги крови?
 
     Как мать ни старалась, как ни отскабливала диван, ни забеливала стены, и ни закрашивала пол – мне всегда удавалось найти хотя бы маленькую капельку отцовской крови: где-то на тыльной стороне ножки дивана или на задней стороне вешалки, либо же рядом с потеками свежей краски между половицами.

     Для меня это было пыткой, ходить в баню, где отец застрелился. Но я ничего не говорил матери.  Каждый раз, воссоздавая картину случившегося, я  оживлял отца в его последние мгновения жизни и чувствовал при этом, что тем самым вырываю у Бездонного озера его очередную жертву. Это был мой первый следственный опыт.
 
     Сейчас, даже когда ложился спать, мне виделось, как убитый Корнеев устраивался поудобнее где-нибудь на стуле в углу комнаты и смиренно ждал, когда я в своих мыслях снова обращусь к нему.

     После допроса вдовы я не мог отделаться от ощущения, что несмотря на резкую корректировку первого о ней представления, мои догадки, что я с ней раньше как-то сталкивался только усилились.

     Получив дополнительную информацию о жене Корнеева, я решил познакомиться поближе с его друзьями, Бекетовым и Смольяновым.

     Не дождавшись явки Бекетова, одного из одноклассников и приятелей Корнеева, на допрос, я сам отправился на встречу с ним.

     Мне уже приходилось бывать в этих домах в районе, именуемом «Вторчермет». И также в связи с расследованием убийства. «В этом есть определенная закономерность», – подумал я, окидывая взглядом двухэтажное, идущее под снос деревянное строение. Целый квартал из ветхих домов образовал здесь настоящие трущобы. Прямо на стенах некоторых из них, черной краской, жители метровыми буквами так и писали: «Долой трущобы!».

     Бекетов был с жуткого похмелья.  Даже следовавший за мной Корнеев замер на пороге комнаты и не решился пройти дальше. Я поначалу даже подумал, а не отложить ли допрос? Но потом сообразил, что это даже лучше. Знакомство начал с простого вопроса:

     – На что шикуем, Слава? С чего праздник-то?

     "Он всегда такой!" – поспешил поделиться со мной своими соображениями Корнеев. – "Посмотрите на его пропитую рожу. Урвёт где-то куш и пирует. Ой, неспроста он тут праздник устроил! Ой, неспроста!"
      
     – Ну, а почему бы не погулять, когда деньги есть? – огрызнулся Бекетов, даже не посмотрев на меня. Затем он всё-таки глянул на меня плавающим, но заметно обозленным взглядом и поинтересовался:

     – А ты что, пьешь только по праздникам?

     Бекетов смотрел на меня если не волком, то шакалом, это уж точно.

     – Ну, а позволь узнать, деньги откуда? И много ли? – поинтересовался я.

     – Ну, а давайте, прежде чем вопросы задавать, представимся для начала! – предложил мне развязно Бекетов.– Без имени и овца баран!

     Я развернул свое удостоверение и предъявил его Бекетову.

     Бекетов кивнул на единственный свободный стул у пропахшего мочой рукомойника, раздвинул занавески и удалился в комнату. Я услышал какой-то шепот, перерастающий в спор. Затем из комнаты вышла женщина неопределенного возраста со спитым синюшным лицом. Застегивая у себя на груди кофточку, она кокетливо улыбнулась мне беззубым ртом и, обув валявшиеся у дверей калоши, вышла.

     "Вот! Ну точно у него денежки завелись!"– воскликнул Корнеев, провожая женщину взглядом. –"Возле этого барана красотки вьются только когда у него деньги в карманах водятся!"

     Снова появился Бекетов.

     – Может, по пивку? – предложил он, обводя уставшими глазами пустой стол.

     – Спасибо, я на работе.

     – Но я то не на работе! – проворчал себе под нос Бекетов.

     – Потом, потом! – сказал я. – Сначала ответь на несколько вопросов, – мне никак не удавалось найти нужный тон.

     – Сейчас. Я сейчас! – Бекетов сделал рукой обнадеживающий жест и скрылся за занавеской.

     Прождав его минут десять, я заглянул в комнату и увидел, что Бекетов валяется на диване без чувств. Пожалев о потерянном понапрасну времени, я ушел,  мысленно ругая себя: «Умная голова, да дураку досталась!»

    "Ох чует моё сердце – зря вы его тут оставили, господин следователь!"– сокрушался Корнеев. – Исчезнет он, как пить дать, исчезнет!"

     Но я ничего не мог поделать. Даже не смог придумать, за какой административный проступок его можно было бы на время закрыть в изолятор.

     А вот со Смольяновым оказалось проще. Он оказался солидным бизнесменом и мне не стоило бы труда обеспечить его явку в следственный кабинет.

     Но я предпочёл увидеть приятеля Смольянова в его родной стихии – в офисе.

     Подъезжая к автосалону на улице Гурзуфской, я продолжал мысленно группировать вопросы, которые предстояло исследовать в ходе допроса.

     Я и раньше проезжал мимо этого стеклянного дворца, сквозь прозрачные стены которого виднелись крутящиеся на своих постаментах, словно на игрушечной карусели, новенькие  Фольксвагены. Владелец этого салона относился к числу успешных коммерсантов.

     Смольянов усадил меня в удобное кресло, из какой-то мягкой и в то же время упругой ткани. А мой спутник Корнеев  стал разгуливать по просторному кабинету,с кривой ухмылкой разглядывая помещение. Смольянов выразил мне сочувствие по поводу убийства Корнеева. Но затем он видимо понял, что ошибся со своими соболезнованиями, махнул рукой и, открыв дверцу бара, извлек оттуда бутылку коньяка и две рюмки из синего стекла. Я позавидовал ловкому и уверенному движению руки Смольянова, когда он разливал по рюмкам коньяк. Он предложенного коньяка я отказался, а Смольянов наполнил рюмку и произнёс:

     – Чтобы  легче разговор шел об усопшем, помянем его душу.

     Опрокинув в себя коньяк, он сжал губы и сделав несколько глубоких вздохов, встал.

     Корнеев разочарованно вертел вторую, пустую рюмку.

     – Конечно же, я думал об этом убийстве, – сказал Смольянов после небольшой паузы.– Корнеев был моим другом. Вместе росли, вместе учились в школе. Вместе стали заниматься одним бизнесом – торговлей подержанными автомобилями. Только каждый самостоятельно.

     Смольянов бросил на меня выразительный взгляд:

    – Вам Корнеева ничего не говорила о некоторых нюансах в наших взаимоотношениях?

     – Нет.

     – Дело в том, что Корнеев в свое время отбил у меня мою девушку, которая сейчас и стала вдовой. Светлану. – Смольянов неотрывно следил за моей реакцией.

    Я изумленно поднял брови. А Корнеев криво улыбнулся и изобразил  пальцами рожки над головой Смольянова.

     Удовлетворенный моей реакцией, Смольянов продолжил:

     – Конечно, мы тогда не смогли сохранить отношения на прежнем уровне. Но и врагами не стали. Я нашел себе другую девушку. И сейчас считаю, что нашел именно свою половину. И потом, это не Корнеев отбил у меня невесту, а невеста оказалась такой непостоянной – переметнулась к более успешному тогда Корнееву. Ну, а затем, наоборот, дела в гору пошли у меня, а у Корнеева бизнес с машинами захирел. Я его звал к себе в долю, но он не пошел. Понятно почему – из-за своей гордости. Думаю, что он мне завидовал. В семье у него пошли нелады. Светлане-то, Корнеевой, нужен был успешный мужчина, а не мелкий спекулянт, каким стал Корнеев.

     Смольянов замолчал и вернулся в свое кресло. Коньяк на него подействовал благотворно, и он довольно свободно раскинулся в кресле, закинув ногу на ногу. Однако выражение его лица оставалось озабоченно-сосредоточенным.

     – А вот почему его убили… Признаться, я озадачен. Не знаю, что и подумать. К убийству явно готовились. Это не случайное нападение. Понятно, что киллер скорее всего наемный. – И повернувшись ко мне, Смольянов спросил: – А вот кто нанимал его?

     И словно соглашаясь со мной в чем-то, ответил: – Вопрос…

     И тут же:

     – Рискну подбросить вам версию, что убийство совершенно не из-за денег. Не деловой Корнеев человек. И круг общения у него такой же – люди неделовые и, по большому счету, не стремящиеся к деньгам. Для них важно другое – какие-то прожекты полуфантастические, нереальные. Прожектер он, Корнеев. Был прожектером… Я думаю, и убийца как раз среди этого круга шизофреников или среди самых близких его…

     "Близкие – это кто? – воскликнул Корнеев, вертевший в руках бутылку с дорогим коньяком. – Ты что ли? Или Бекетов? Или Светлана?"

     Я невольно усмехнулся витиеватости намеков Смольянова. Сказал бы прямо – подозреваю жену Корнеева!

     – Ну, понятно, Корнеева кусала локти, что прогадала с Павлом, отказавшись от вас, – сказал я. – Ну, а зачем же убийство-то совершать?

     Смольянов оживился и снова встал с кресла:

     – Ну, у них такие нешуточные страсти кипели в последнее время по поводу возможного разрыва! Во-первых, у них есть, что делить в случае развода: коттедж, квартира, машина… Он же, Павел, в последнее время норовил тратить деньги на всякую ерунду. Коллекцию фашистских орденов вот приобрел недавно. За хорошенькую сумму… Амуницию, опять же немецкую, времен второй мировой… Оружие немецкое покупал, недействующее, конечно, в качестве моделей. «Вальтер», пистолет, мечтал найти, самое ходовое оружие штурмовых отрядов нацистов. Байк купил… С молодежью стал заигрывать, вместе с ними на байках раскатывал. Спонсором у них являлся. Я уж подумал – не в депутаты ли надумал? Сейчас ведь модно – деньжат немного скопил – и быстрее в депутаты, политику делать! – Смольянов злобно рассмеялся.

     – Ну, а вы когда в последний раз виделись с Павлом? – спросил я, внимательно разглядывая Смольянова.

     – Да уж и не припомню! – ответил Смольянов, отводя в сторону свой взгляд. На похоронах его я, конечно же, был. А так мы перезванивались иногда и с Павлом и с его женой. Друзей-то по жизни больше не становится. Я и сам хотел бы узнать, кто же его убил, – добавил он.

     – Какие у Корнеева были взаимоотношения с Бекетовым?

     – Какие были взаимоотношения… – повторил устало Смольянов. Ему явно требовалась дополнительная порция коньяка.– У Славки-то, Бекетова, дела вообще пошли никак. Но я ни за что не подумал бы, что он способен за один миллион рублей  – или сколько там? пятьсот тысяч? – убить друга. Да, он способен был занять без возврата не хилую сумму. Но не больше. Это человек без царя в голове! – Смольянов покачал головой. – Он вообще не способен на серьезный поступок. А тут, надо понимать, действовал сильный и хитрый человек. – Смольянов бросил быстрый взгляд в мою сторону, и мне показалось, что он знает этого сильного и хитрого человека.

     – И безжалостный, – добавил Смольянов, как бы подтверждая мои догадки.

     – Ну и кто же он? – спросил я.

     Смольянов заметно повеселел. Он снова плеснул коньяк и, подняв рюмку, произнес уже другим тоном:

     – А вот я потому и плачу большие налоги со своего бизнеса, чтобы знать в случае необходимости ответы на такие вопросы!

    "Ну ты и жлоб!" – проворчал в его сторону Корнеев, когда мы покидали автосалон.


http://www.proza.ru/2012/02/29/1253  (продолжение)