Табуреткин

Табуреткин делал табуретки.
А что ему еще было делать, если и его отец, и дед, и отец деда — все делали табуретки? Это была известная на весь город, а, может, и на всю страну трудовая династия Табуреткиных, делающих табуретки.
Пять дней в неделю Табуреткин приходил в столярный цех и строго с восьми до пяти, за исключением обеденного перерыва пилил и строгал доски для табуреток. А в обед усаживался на сделанную своими руками табуретку и ел суп «Роллтон».
Коллеги Табуреткина по цеху делали журнальные столики, овощные ящики и дачную мебель. По заказу - даже гробы. Но Табуреткин ничего кроме табуреток делать не умел. А когда ему намекали, что табуретками уже забит весь склад готовой продукции, отвечал, что не та у него фамилия, чтобы размениваться на что-то другое.
Табуретки Табуреткина давно не закупали ни вооруженные силы, ни пенитенциарная система. И вообще никто. Его уже собирались подвести под сокращение штатов, но вдруг выяснилось, что Табуреткин пишет прозу. Небольшие повести, рассказики, эссе. И хотя их никто не читал — увольнять Табуреткина не стали. Вспомнили, что художника обидеть может каждый. И что талантам надо помогать, бездарности пробьются сами.
Табуреткин сам пробиться никуда не мог. Выходило, что он талант, чего он и сам не скрывал, делясь со всеми, что уже замахнулся на роман. И что было особенно приятно коллегам: роман из жизни наших современников, в котором Табуреткин грозился увековечить и работающих рядом людей.
Но чтобы громко войти в литературу Табуреткину казалось, что ему не хватает громкой фамилии. Ну кто, скажите, возьмет в руки книгу какого-то там Табуреткина? Ладно бы он еще намеревался пополнить обойму писателей-сатириков, там у многих смешные фамилии. Так ведь нет, по словам Табуреткина, его роман был в духе критического реализма. Мужики, не долго думая, предложили несколько известных аналогий. Павел Снежок Воля, Гарик Бульдог Харламов, Дмитрий Люсек Сорокин. Но Табуреткин не купился на примитив. И стал Табуреткиным Северным.
Но от этого его табуретки, извините, рассказы все равно никого не интересовали. Табуреткин издавал их за свой счет. Эксклюзивными тиражами: по десять — пятнадцать штук. На работе он продолжал колотить свои не пользующиеся спросом табуретки, а после работы писал свои никому не нужные рассказы, которые разносил по депутатам и бизнесменам с просьбой помочь писателю материально. И те, чтобы отвязаться от назойливого, как муха прозаика, помогали. Что для толстосумов какие-то двадцать — тридцать тысяч? Обычный ужин с друзьями в ресторане.
Со временем книги Табуреткина Северного стали выходить в твердом переплете, с рисунками известных художников, солидными тиражами. И хотя их по-прежнему никто не читал, все с удовольствием ставили в книжные шкафы. Все-таки книга с автографом автора.