Кто виноват и что делать

Демократией в России еще и не пахнет, но уже раздаются голоса, высказывающие сомнения в ее первостепенной ценности. И самое интересное, что эти голоса принадлежат отнюдь не обскурантам или темным необразованным типам, дающим интервью у пивного ларька.

Очень много и упорно пишет о проблемах демократии Юлия Латынина, приводя в пример ее излишества в странах Западной Европы. Главное возражение – против всеобщего избирательного права, создающего диктат паразитических клиентов службы занятости. Демократия по Ю.Латыниной должна быть цензовой, то есть предоставлять права социально ответственным гражданам, обладающим самостоятельно нажитым имуществом или серьезным образованием.

Иначе выбираться всегда будут те, кто больше обещает. А в случае России, застрявшей одной ногой в позднем рабстве, а другой в раннем феодализме, - те, кто больше всего похож на доброго барина или царя-батюшку, причем действующий барин или царь будет всегда иметь преимущество автоматом, поскольку раболепие так въелось в каждую клеточку раба, что поколебать его может только неосторожное введение властью «сухого закона». Если власть не будет повторять этой фатальной ошибки Николая II и Горбачева, то она, власть эта, в России с гарантией становится несменяемой даже при самой кристально чистой демократии, без всяких фальсификаций и даже «зомбоящика».

В начале января в «Новой газете» интересно высказался о демократии художник и писатель Максим Кантор. Он считает, что парламент должен избираться не анонимным избирателем, а представителями разнообразных профессий и общественных групп – такими, скажем, как учителя, врачи, пенсионеры, матери или даже учащиеся. Парламент должен быть не инструментом  борьбы политических партий, а исключительно представительством вот таких конкретных социальных групп.  Максим Кантор не называет такой государственной порядок по имени, но имя давно уже известно – это корпоративное государство, т.е. фашизм.

Хотя, опять же, если рассуждать применительно к России, то у нас и так власть всегда была только корпоративной. При царе субъектами власти были помещики, потом помещики с капиталистами, при «товарищах» власть вообще упростилась до кастовой, и правила господствующая каста – номенклатура. А сейчас правит КГБ. Так что то, что предлагается, лишь некоторое расширение существующего бесправия.

Через несколько дней в той же «Новой газете» с сомнениями в демократии выступил культуролог Михаил Ямпольский.  Здесь пошли в ход аргументы экзистенциальной философии. Автора интересует не столько право голоса, сколько само его понятие. Голос – это интимная глубина человеческого существования, не сводимого к тем или иным сиюминутным нуждам, а эту глубину невозможно реализовать в порядке политической борьбы и парламентского представительства. Поэтому голос человека отчуждается в процессе такой борьбы  и  присваивается корыстными политиками.

Нельзя сказать, что все эти точки зрения бессмысленны, в них есть немалая правда. Но контраргументы не менее весомы. Начнем со всеобщего избирательного права – а почему, собственно, оно предоставляется всем?

Да тут все невероятно просто: Достаточно вообразить, что вот предложение уважаемой Юлии Леонидовны осуществлено, и права голоса какая-то часть общества благополучно лишена. Причем, заметьте, вовсе не какая-то, а наиболее темная, а, следовательно, наиболее маргинальная и склонная к философии почтенной памяти Полиграфа Полиграфовича Шарикова – «отнять всё и поделить».

Зуб даю, что не пройдет и года, как появится самая пещерная форма большевизма, и страна бодренько зашагает к очередной «великой пролетарской культурной революции», и так будет ходить по известному 70-летнему кругу, пока не догадается отменить избирательную сегрегацию. По делу, то, что предлагается – это повторение печального опыта царя-батюшки, а что из этого вышло, мы еще лет 500 будем расхлебывать.

Нет, никакой альтернативы всеобщему избирательному праву нет и быть не может. Да, оно чревато недостатками в плане популизма и раболепия, но тут лекарство одно – гуманизация и просвещение. Уменьшение доли того самого темного быдлоидного нижнего слоя. У передовых стран Европы это неплохо получается, там вероятность прихода к власти нового издания КПСС или НСДАП, похоже, равна нулю. Даже в Греции, несмотря на вакханалию с поджогами и нежелание жить по средствам, - если дойдет до голосования, анархисты не получат… ну большинства голосов уж точно не получат. Нет там подавляющего большинства шариковых!

А где оно есть, типа у нас, - нужны терпение, борьба с бедностью и просвещение. У этой проблемы эффектного и мгновенного решения нет. Ну а выборы… о них мы поговорим в конце. А пока всеобщее избирательное право и у нас будет гарантией от экстремизма и раскола общества на две непримиримые части; избирателей и лишенцев (что-то типа граждан и неграждан в нацистских странах бывшей советской Прибалтики). Не будем повторять плохой опыт, пусть даже и из Евросоюза.

По поводу корпоративного государства нужно тоже кое-что вспомнить. Этот проект возник после первой мировой войны (а кое-где и раньше, например, в движении французского синдикализма) и противопоставлялся как раз якобы изжившей себя, как многим казалось,  демократии.

И тут шел в действие аргумент, который сегодня выставляет М.Ямпольский: голос человека, взятого не в полноте его существования или даже в конкретике его профессиональной жизни, - это пустой, искусственный, ничего и никого не выражающий голос. Человек, представленный в его живой социальной страте, в его корпорации, уже полнее, конкретнее.

Эта идея корпоративного государства наиболее полно была высказана Муссолини, начавшего ее реализовать после прихода к власти, и поначалу была встречена сочувствием очень известных и заслуживающих доверия людей. Например, Бертран Рассел с симпатией говорил о Муссолини. Бернард Шоу в том же плане высказывался, а из русских – Николай Бердяев. Интересно, что Бердяев – и не он один, а многие иностранцы, знакомившиеся в раннесоветские годы с «русским экспериментом», - сочувственно отзывались об идее Советов, понятых как орудие рабочего самоуправления и представительства. Это и был пример «корпорации».

Но вспомним, к чему это привело: к полному их выхолащиванию и превращению в бессильный придаток номенклатуры большевистской партии, бывшей монопольным носителем всей политической власти в коммунофашистской стране.

Надо думать, что судьба корпораций в муссолиниевской Италии, во франкистской Испании и Португалии Салазара была примерно такой же. Корпоративное государство подпадает под неограниченную власть диктатора, потому что в нем не предусмотрен, и даже невозможен, механизм контроля над властью. Такой контроль дает только демократия. Все сменяемы, над всеми конституционный срок без всяких рабско-лукавых «подряд», и воля народа на выборах. И это пусть и ограниченно, но работоспособно даже в России и других отсталых странах.

Всё вышесказанное показывает незаменимость демократии как именно политического института и необходимость ее как средства достижения, осуществления и смены  власти.

Кстати, нам в России нужна сейчас именно сменяемость власти, чтобы мы смогли выйти из порочного круга диктатур и абсолютистских монархий, в котором мы безвылазно застряли, и потому не имеем перспектив для развития. И если демократия нам даже не даст ничего большего, чем этот исторический прорыв, мы все равно должны будем поклониться ей в ножки. Остальное доделают время и просвещение. Мы не станем европейским народом прямо завтра, но у нас будет неплохая перспектива, что много лучше, чем ходить по кругу как шахтная лошадь от одного царя-батюшки с воровской «вертикалью» до другого.

Критики демократии не замечают ее главной  убойной силы: она, как ничто другое, способна ограничивать власть, обеспечивать сменяемость власти, не давать власти засиживаться, бронзоветь.

На это работает сам формальный принцип демократии, система выборов, если эти выборы, понятно, прозрачные и честные. Вот тот колоссальный политический плюс демократии, который сводит на нет все ее минусы. 

Конечно, демократия – это не цель, а средство. Но такое средство, без которого трудно рассчитывать на достижение каких-либо высоких человеческих целей.  Засилие несменяемой власти, всё подминающей под себя, не дает реализоваться никаким не только приватным человеческим целям, но и никаким целям экономическим, а следовательно, и социальным.

А теперь, как и обещал, о выборах. Уже через 4 дня выборы. Чтобы они не стали уж точно «выборами Путина», нужно действовать грамотно. Иначе Ваш голос увеличит шансы именно этого кандидата. Выборы шутовские, все «оппозиционные» кандидаты – симулякры, отобранные таким образом, чтобы ни один из них не набрал больше 15%. Настоящие лидеры, которые без всякого сомнения в 140-миллионном народе имеются в изобилии, в списке не представлены. Криминалфашистская власть олигархов и коррупционеров делает все, чтобы эти лидеры народу известны не были.

Эта власть нуждается в «стабильности», пожизненной диктатуре, для того, чтобы спокойно выкачивать нефть и газ, а с ними и наше будущее.

На этих «выборах» мы можем немного, но можем. Мы можем проголосовать за Зюганова. Никакой иной альтернативы нам не оставили.

Не ходить на выборы – значит увеличивать шансы «лидера», ибо голоса считаются от проголосовавших. Не пришел на выборы – уменьшил число проголосовавших, а значит «карусели» и административный ресурс с быдлоидами станут весомее. Если мы все не придем, то «он» наберет 100%.

И портить бюллетени – тот же результат. Если было бы в законе написано, что избранным считается кандидат, за которого больше половины опущенных бюллетеней, тогда можете портить, можете что угодно делать, будет считаться победившим тот, кто выиграл, получив 50% опущенных бюллетеней плюс один. Но здесь написано, что «тот, который получил более половины голосов». Бюллетень опущенный – это еще не голос, это не одно и то же. Если все 100% избирателей, все 100 миллионов опустят пустые бюллетени, число бюллетеней – 100 миллионов, а число голосов – ноль!

Поэтому если вы не хотите, чтобы Путин выиграл в первом туре, для чего достаточно 50 плюс один, вы должны проголосовать за кого-то другого, только одного.

И, повторяю: имеет смысл только один кандидат, тот, который на всех выборах и по всем опросам всегда приходит к финишу вторым. Если мы разбросаем свои голоса по кандидатам с более низким рейтингом, эти голоса уйдут на помойку.

У нас всего один шанс что-то изменить в траектории страны, летящей к бетонной стенке, - это Зюганов. Ничего иного у нас нет. И дело вовсе не в программе. Мне лично программа Прохорова симпатичнее, но это такие хитрые «выборы», что в них все решают не программы, а рейтинги. Победа возможна только у второго.

Нам не до жиру, только бы уцелеть. С г-ном Путиным это невозможно, - он планомерно гробит страну. Его власть – это власть сырьевых олигархов, которым на нас наплевать. Его политика – «200000 для майора», ставящая целью обворовать и стравить народ, ослабить его сопротивление «хирургам», разбирающим страну на органы. Поэтому мы не должны упускать шанса. Больше шансов не будет.

Валентин Спицин
по материалам сайта svobodanews.ru.