Навсегда в сетке прямых улиц. Петербург

Мимо Стрелки. По дворцовой площади. К Невскому. Через Адмиралтейство. По Литейному мосту. Мимо Финляндского вокзала. Раствориться во мраке притаившихся дворов с арками, где живет гулкое эхо, слушать грохот красного трамвая, подсвеченного зеленоватыми фонарями, через рыжий свет которых проходит стеной промозглый северный дождь. Серое марево над ртутной Невой, в нем можно увидеть очертания грозного и такого торжественного крейсера, в ее амальгаме отражается низкое утреннее небо, готовое обрушиться на царственных сфинксов на Банковском мосту, помпезный Зимний дворец, на Петропавловскую крепость, недобро глядящую сквозь влажный ледяной воздух.
Бьются в истеричном исступлении волны Финского залива об острые камни. Кричат чайки, и крик их сливается с протяжным инфернальным  карканьем огромного черного ворона. Жуткая какофония летит по пустынному берегу…
Город живет своей жизнью. В моем кармане позвякивают дружелюбно жетончики на метро. Во рту все еще  вкус горького крепкого «Американо», в руке медленно тлеет последняя сигарета, маячком циркулируя среди черных силуэтов прохожих в сумеречном тумане…Строчки из книг Довлатова, колючая фактура шерстяного свитера, медленная прибалтийская речь. Этакий коктейль… Все это я ощущаю не в первый  раз, но по-новому, ибо здесь я уже не гость. Ибо город этот становится мне родным. Он принял меня… С Московского вокзала, когда я шла по Лиговскому проспекту, еще не совсем отделавшись от прошлого, привязавшегося ко мне грязной шелудивой псиной. Он заботился обо мне. Когда в моей жизни переворачивалось и ломалось что-то хрупкое и я смотрела назад, с укором глядя на судьбу, он укрывал меня под тенью Исаакиевского собора, в магазинах, продававших архаичные книги, в теплых кофейнях, где через стекло видно было проплывающие в дымке зонтики и тени велосипедистов.
Тоскливой зимой  я коротала одинокие вечера в кинотеатре «Аврора», где сыпалась штукатурка с потолка и был почти советский буфет с запахом чего-то приторного. Первый год здесь, в, когда-то Ленинграде, теперь – Петербурге. Мрачном Петербурге Достоевского и нарядном – Пушкина. Я захлебнулась в его волнах. Я не вернусь назад. Затерялась в бесчисленном количестве мостов. Ушла вверх по старым крышам в тусклый дым неба…
А сверху видны четкие линии улиц, Марсово поле, поэтичный Александровский сад, исторический храм Спаса на Крови, строгий профиль Медного Всадника, пышный Казанский  собор, притихший Екатерининский сад, а в народе – «Катькин дворик». Буржуазный Гостиный двор и длинные линии-шпаги небольших рек и каналов, Мариинский дворец…