Рассказ дедушки

Видишь, как гудит печка-матушка, дышит тягой, ровно живая. Радует-балует огоньком, греет кости, гонит хворь, свет даёт. Вот какая польза от неё, от печи-то! Я и сам грешным делом люблю у тёпленького посидеть да погреться. Вот и сегодня растворил нутро печное. Баской огонёк вылетел из печки и заиграл, и заплясал, раскинулся на потолке оранжевой дугой, расцвёл на стенах жёлтыми цветами. А в углу вовсе диковинные мотыльки толкутся. Поленья потрескивают, угольки посверкивают. Тепло по жилам, как по струнам, идёт. Рядом кошурка с картошиной играет – шёрстка от огня бронзой отливает. Поиграет маленько да сядет умываться. Потом опять скакать примется, ровно ребёнок. И вот блазнит мне, будто я совсем ещё маленькой…
 - Слыш-ка Вася, в печке пошуруди, - говорит мне бабушка, усаживаясь подле огня.
Вот она передо мною в своём вековечном зелёном платке, в простом ситцевом платье, которое было когда-то, как моря-окияна синь, а теперь пообносилось да повыцвело. А в руках у Настасьи Васильевны пряжа, из которой тонкая нитка выходит.
 - Плохая нонче шерсть, неочищенная, - жалуется бабушка, завязывая потуже платок перед работой.
Кошурка ложится поближе к печке, а на стенке, где играет свет с тенью, показываются большие серые уши, будто зверь какой изготовился прыгнуть. Я замахиваюсь, мол, не боюсь тебя. Тень от руки кидается коршуном, и уши пропадают в потёмках.
 - Не дури, халдей, - грозит бабушка, - лучше глянь-ка в окошко, снег, кажись, пошёл.
И вправду снежком  заметает…Убелилась земля-матушка, укрыла пуховым одеялом каждую травиночку-былиночку, каждую сизую букашечку. Только бор стоит-мёрзнет на высоком месте, холодно ему, оттого и гудит сердито.
Я подбегаю к бабушке, забираюсь на колени, подставляю вихры под ладони. Веет от них крепким духом укропным.
Поубавилось света, угли тускнеют помаленьку, покрываются поволокой пепла. Гляжу, а бабуля будто бы тает, исчезает куда-то. Вот лишь тень осталась, вот и тени нет. Кончилась наша вечеря.
Так что, милые внучата, радуйтесь, пока ваши бабушки живут на белом свете, и шибко их не огорчайте.